Подарок

Глава 8

— Ну, держись! — крикнула Ярдли, преследуя Кэйси, пинающего футбольный мяч.

Кэйси, хохоча, вновь ударил по мячу. Ярдли схватила племянника и покатилась с ним в листья.

— Я победил! Я победил! — восторженно вопил он.

Лежа на спине в шуршащих листьях, Ярдли вдруг перестала смеяться, заметив незнакомый ржаво-красный грузовичок, направляющийся по подъездной дорожке к дому. Она выпустила Кэйси и села, стряхивая кусочки ломкой сухой листвы со своих джинсов. Мальчишка тянул ее за рукав свитера.

— Давай еще иглать, Ялдли! Хочу еще иглать!

— Постой-ка, детка, — сказала она, вновь посмотрев в сторону дома.

Лицо Селины появилось в окне второго этажа и тут же мгновенно исчезло. Ярдли бросила взгляд на старенький пикап и с удивлением спросила себя: неужели ее сестра ожидает гостей? Когда она вновь посмотрела на окна дома, Селины ни в одном из них не было видно.

Ярдли встала. Пикап, дребезжа и завывая, подъехал к парадным дверям и остановился. Номера, насколько она могла видеть, явно были выданы в другом штате. Взяв Кэйси за ручку, она сказала ему, что им пора домой.

— Хочу иглать! — заявил он с обезоруживающей улыбкой.

Но ему пришлось смириться, что он и сделал, ибо опыт его недолгой жизни подсказывал, что взрослые далеко не всегда считаются с его хотеньями. Ярдли, ведя его за руку, направилась к грузовичку.

Человек, который выпрыгнул из кабины, показался ей огромным как медведь, хотя был всего лишь на несколько дюймов выше ее. Его прямые соболино-темные волосы спадали на шею, обут он был в грубые башмаки, а одет в линялые джинсы и расстегнутую зеленую фланелевую куртку, под которой виднелась белая футболка. С его могучей шеи свисал на серебряной цепочке кулон в виде наконечника стрелы, а закатанные по локоть рукава открывали коллаж из татуировок, проглядывавших сквозь темные волоски мускулистых рук.

Ярдли была не особенно осторожна, подойдя к нему слишком близко.

— Хэлло. Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила она.

Он оглядел ее, оглядел дом, затем вновь посмотрел на нее, словом, вел себя как инопланетянин, только что вылупившийся из капсулы и увидевший перед собой чужую планету.

— Бо! — радостно воскликнул Кэйси, выдернул ручонку из руки Ярдли и с распростертыми объятиями бросился к инопланетянину.

Грустные глаза незнакомца просияли, он как-то по-медвежьи подхватил малыша и смачно, с громким звуком чмокнул его в щеку.

— Эй, рекордсмен! Я уже по тебе, братец, соскучился.

Несмотря на то, что тревога Ярдли, порожденная появлением незнакомца, все еще не улеглась, она не могла не улыбнуться при виде такого трогательного жеста этого сущего медведя. Однако ее настороженность не унялась до тех пор, пока незнакомец не поставил ребенка на землю.

— Здравствуйте, мэм, — обратился он наконец к ней, слегка поклонившись. — А что, Селина Киттридж здесь проживает? — И он снова взглянул вниз, на Кэйси. — Похоже, что здесь.

Ярдли оглянулась на дом и вновь осмотрела все окна. Ее сестрицы нигде не было видно. Она не вышла встретить этого человека, и это говорило о том, что Селли не желает его видеть. Судя по габаритам, водителя пикапа вполне можно было сопоставить с размером пижамы, в которой щеголяла ее сестра. Настойчивая уверенность его интонаций производила весьма сильное впечатление.

— Да, она остановилась здесь, но сейчас ее нет дома.

Он нахмурился.

Ярдли была напряжена и сожалела, что сразу же не отправила Кэйси в дом. Ведь кто знает, что будет дальше. Не отец ли это ребенка, подумала она. Но сходства между ними, однако, не заметила.

— А где она?

Ярдли приблизилась к незваному гостю и подала руку.

— Ярдли Киттридж, сестра Селины. Простите, но я не помню, чтобы она говорила, что кого-нибудь ждет.

Он вытер свою огромную лапу о полу куртки и только потом подал ей, одарив сильным рукопожатием.

— Не хотелось бы мне показаться назойливым, мэм, но я уже целую неделю повсюду ее разыскиваю. И сегодня вот целый день за рулем…

Ярдли сочувственно взглянула на грузовичок. Он не выглядел машиной, которой по плечу столь долгое путешествие.

Они притянула к себе Кэйси, обняв его за плечи, и он стоял теперь, опираясь о ее бедро.

— Вы и не показались мне грубым, мистер… мистер…

— Дженнингс. Но люди зовут меня просто Бо. И я думаю, поскольку мы с вами теперь в родстве… Что с вами, мэм?!

Ярдли пошатнулась и наверняка упала бы, если бы большой парень не успел подхватить ее.

— Нет, ничего, со мной все в порядке, — твердо сказала она, поймав себя на том, что обмахивает рукой шею, что являлось привычным жестом Мими, и тотчас прекратив это. — Но я не уверена, что правильно поняла вас…

В этот момент звук подъезжающего автомобиля отвлек ее внимание, и она не без удивления увидела, как «ягуар» Саймона подкатил к ним слишком близко, а сам Саймон, выскочивший из машины, показался ей гораздо более разозленным, чем в ту минуту, когда застал ее перелезающей через ограду его дома.

— Эй вы! Сейчас же уберите от нее свои руки! — заорал он на Бо.

Ярдли только сейчас сообразила, что Бо все еще поддерживает ее за плечи, затем она посмотрела на лицо Бо, и его явное удивление показало ей, что он и сам не рад, обнаружив, что все еще держит ее. Бо сразу же отдернул руки.

— Эй, мистер, не горячитесь вы так. Я вовсе не собирался причинить ей вред.

Саймон надвигался на Бо, высокий, мрачный и злой. Ярдли встала между мужчинами и попыталась защитить Бо жестом вытянутой руки.

— Что он здесь делает? — гневно спросил Саймон.

Насилу переведя дыхание, Ярдли сказала:

— Если я верно поняла его, мистер Дженнингс мой зять.

Бо усмехнулся и гордо выпятил грудь.

— Вы поняли верно, мэм. — И он дружелюбно протянул Саймону руку. — Зовите меня просто Бо. Когда люди называют меня мистером Дженнингсом, я оглядываюсь по сторонам в поисках своего папы.

— И давно вы с Селиной женаты? — спросила Ярдли.

— Да уж вторая неделя пошла. Селина сбежала от меня в первую брачную ночь, и я приехал, чтобы вернуть ее в Нэшвилл. — Глянув в сторону дома, он нахмурился. — Клянусь, я и вообразить себе не мог, что она живет в таком богатом особняке.

— Это дом нашей бабушки, — пояснила Ярдли.

— Могу показать вам наше брачное свидетельство. Мы все как положено оформили в брачной конторе Гейтлинбурга.

В глазах Ярдли по-прежнему сквозило недоверие.

— Должно быть, что-то случилось, раз она решила вас оставить.

— Да будь я проклят, если сам понял, в чем дело. Ой! Простите, мэм, за грубое выражение. Ну, знаете, она взяла и просто слиняла посреди ночи. Я проснулся, а жены и след простыл. Вот теперь я и хочу вернуть ее домой.

— Когда она появится, я скажу ей, что вы сюда приезжали.

— Послушайте, мэм, не хотелось бы вас обидеть, мол, вы врете и все такое, но я своими глазами видел ее тачку. Она припаркована вон там. — И для наглядности он показал рукой. — Как же вы говорите, что она уехала?

Ярдли снова оглянулась на дом. Этот человек кажется безопасным и искренним. Но Селина вряд ли могла сбежать от него без причины, тем более в первую брачную ночь, и вряд ли пряталась бы сейчас за шторами, если бы хотела его видеть. Ярдли не знала, что и делать, с одной стороны, она симпатизировала несчастному брошенному Бо, но защитный инстинкт в отношении сестры был, пожалуй, сильнее.

— Она уехала в Нью-Йорк с нашей бабушкой, — солгала Ярдли и почувствовала, как запылали ее щеки от мельком замеченной проницательной усмешки Саймона. — Когда она вернется, я обязательно передам, что вы здесь были.

— Когда же она собирается вернуться?

— Ну, я точно не знаю, — пожав плечами ответила Ярдли.

— Ладно, хорошо… Только я вот что скажу вам, мэм, я ведь без нее и Кэйси не уеду, точно.

— Как вам будет угодно. Если вы остановитесь в отеле, сообщите номер телефона. Я позвоню вам после того, как поговорю с ней.

— Так я и сделаю, мэм. — Он заглянул в кабину своего грузовика и извлек оттуда упаковку от гамбургера и шариковую ручку. — Если вы ничего не имеете против, я запишу ваш номер и позвоню сразу же, как только осяду. А может, мне просто доехать до Нью-Йорка? Как вы считаете?

Ярдли взглянула на усмехнувшегося Саймона.

— Не думаю, что это разумно. Мне кажется, что она через день-два вернется. Вы можете разминуться. К тому же вы устали от столь долгого путешествия.

— Сказать по правде, мэм, так оно и есть, — согласился Бо и слегка улыбнулся. — Ну, я поехал. Приятно вам встретить праздники.

Ярдли наблюдала, как удаляется грузовичок, всем своим существом чувствуя Саймона, стоящего рядом с ней. Когда машина исчезла из поля зрения, она повернулась к нему.

— Благодарю вас, конечно, за проявленное беспокойство, но я не нуждаюсь в защите.

— А со стороны выглядело так, будто вы нуждаетесь в ней, дорогая моя. Вы были такой перепуганной.

— Это вам показалось.

— Знаете, мэм, когда вы изволите лгать, у вас нижняя губка дрожит. Не замечали? А я вот заметил. Так что если вы ничего не имеете против, мэм, дам вам совет. Когда соберетесь в следующий раз соврать, следите за своей мимикой.

— Спасибо за совет, мистер. Я впишу его в свой девичий альбом и обведу узорной рамочкой. — Потом она, задумчиво посмотрев на него, спросила: — Вы что, действительно могли этого бедного парня из-за меня поколотить?

— Конечно. Если бы он пытался причинить вред вам или Кэйси.

Она содрогнулась.

— Хорошенькое дело! А мы с малышом были бы свидетелями кровавого побоища. Скажите, Саймон, что вы вообще здесь делаете?

Перестав улыбаться, он приблизился к ней. Опьяняющий жар пронизал ее тело. Слегка прикоснувшись к ее щеке, он наклонился, поднял охапку сухих листьев и подбросил их в воздух.

— Вы ведь, кажется, говорили, что вам хотелось бы сходить на праздничное гулянье. Вот я и подумал…

Ярдли удивленно моргнула.

— Вы хотите, чтобы я пошла с вами на праздничное гулянье? Сейчас?

Он поднял руки вверх, будто она целилась в него из ружья.

— Не бойтесь, я потащу вас туда силой, только если вы сами этого пожелаете. Но неужели вам не хочется посмотреть на то, чего вы лишены были в детстве?

Все, что было в Ярдли разумного, призывало ее бежать от него, как от чего-то угрожающего. Однако то, что он так внимательно отнесся к грустным воспоминаниям, которыми она с ним поделилась раньше, удивило ее и растрогало.

— Но я не могу вот так взять и уйти, оставив свою сестренку, которая замужем за этим, только что уехавшим человеком.

— Ваша сестра не ребенок. По всему видно, что она привыкла поступать так, как ей заблагорассудится. Кстати, а этого парня я где-то, кажется, видел.

Ярдли покачала головой.

— Каким образом? Он никогда не бывал здесь прежде?

— Ну, в любом случае, это проблема Селины, а не ваша.

Ярдли махнула рукой, не желая пускаться в объяснения, тем более что сама далеко не все понимала. Она вспомнила, как Селина разгуливала по дому в пижаме Бо, и ей подумалось, что если бы сестра не была влюблена в этого парня, она не вылезала бы из его пижамы, когда в доме Мими полно всего, чего хочешь, вплоть до ночных рубашек и прелестных женских пижам. В конце концов, могла бы вообще спать просто в майке. Но откуда ей было знать, что там между ними случилось, между Селиной и Бо.

— Просто не понимаю, как это можно бесчувственно отвернуться от близкого человека, который о тебе заботится. — Она растерянно взглянула на Саймона и, помолчав, договорила: — Пойду поговорю с ней, попытаюсь выяснить, в чем тут дело.

— Я подожду вас здесь.

Она обернулась и вопросительно посмотрела на него.

— Зачем, собственно?

— Вы ведь так и не сказали мне, согласны ли пойти со мной на праздничное гулянье.

— А если этот медведь вернется?

— Селина запрет двери. Да что с вами, в самом деле, Ярдли? Вы идете со мной или нет? — Она с трудом сглотнула набежавшую слюну, встретившись взглядом с его темными, гипнотическими глазами. Предвечерний солнечный свет высвечивал их глубину. — Потом я доставлю вас прямо к дому.

Его свежий мужской запах подействовал на нее таким образом, что ей даже показалось, будто жар его тела передался ей по воздуху. И что-то в ней буквально завопило, что она должна согласиться, поскольку это единственное, чего ей сейчас хочется. Потрясенная осознанием того, как сильно ее желание быть с ним, она повернулась и чуть не бегом бросилась в дом, таща за руку едва поспевавшего за ней Кэйси.

Селина, как дикий мустанг, выскочила из столовой, бросившись им навстречу.

— Ой, сестренка, спасибо тебе, — сказала она, хватая на руки Кэйси. — Ты так меня выручила. Я и вообразить не могла, что Бо меня разыщет.

— Если ты действительно бросила его в первую брачную ночь, не попрощавшись и не сказав ни слова, то зачем ты согласилась на этот брак? Ведь это безумие какое-то. Я была просто потрясена, когда он сказал мне, что он твой муж.

— Теоретически да, муж. Но я разведусь с ним.

Селина глубоко задумалась, лицо ее стало хмурым, как туча. Ярдли не знала, что и думать…

— Ничего не понимаю. Он что, обидел тебя?

— Бо? Да он и мухи не обидит.

— В таком случае, почему ты от него сбежала? Мне кажется, ты определенно испытываешь к нему какие-то чувства, иначе с чего бы тебе щеголять по дому в его пижаме? Или это еще один способ шокировать Мими? Объясни мне, Селли, зачем тебе понадобилось играть с чувствами этого человека?

Селина сглотнула набежавшие слезы.

— Все это не имеет никакого отношения к Мими и совершенно не должно ее касаться. Просто все вы тут крутитесь вокруг нее, будто она пуп земли, так думаете, что и я тоже… У нас с Бо все было хорошо, мы, можно сказать, были какое-то время по-своему счастливы. Не знаю только, зачем я согласилась на брак. Словом, взяли и поженились, а когда вернулись из Гейтлинбурга и дело дошло до постели, я вдруг поняла, как нехорошо с ним поступаю. Я ведь никогда не полюблю его так, как любила отца Кэйси… Ну, довольно с тебя?

— Селли, прости, я терпеть не могу лезть в чужие дела, но ведь отец Кэйси бросил тебя.

Не скрывая слез, Селина покачала головой и, чуть не задыхаясь, с трудом проговорила:

— Да уж, он бросил меня, все верно. Покончил с собой еще до того, как я обнаружила, что беременна. Узнал, что тяжело болен, ну и…

Внутри у Ярдли все похолодело.

— Ох, Селли, почему ты никогда не говорила об этом?

— А что мои рассказы изменили бы? Говори, не говори… Его уже нет. А вы все верите лишь в то, во что вам хочется верить.

— Ты не должна была оставаться в одиночестве, тем более что тебе нужно поднимать ребенка. И теперь не должна. Надо бы тебе поговорить с этим человеком. Он, очевидно, без ума и от тебя, и от Кэйси. Он сказал мне, что не понимает, почему ты ушла, ведь он, мол, не сделал тебе ничего плохого. Подумай, он проделал весь этот путь, от самого Теннесси, на своем нелепом грузовичке, изрядно наглотавшись по дороге пыли.

Селина вдруг улыбнулась сквозь слезы.

— Узнаю Бо! Он свято верит, что его тарахтелка приносит ему удачу. Не думала я, что ему удастся меня найти.

— Запомни, сестричка, если ты и дальше решила скрываться от него, то знай, я этого не одобряю.

Селина отбросила назад пряди своих прямых гладких волос и, вздохнув, сказала:

— Я не хочу сделать его несчастным.

— Считаешь, что, сбежав от него в первую брачную ночь, ты не сделала его несчастным? Да и самолюбие его, надо думать, весьма пострадало. Тебе бы пожалеть его, Селли, ведь посмотри, что ты с ним сделала. Он наверняка теперь думает, что разочаровал тебя в постели, а это для всякого мужчины чуть не крушение жизни.

— Да нет, это вряд ли. Не думаешь же ты, что я согласилась выйти за него замуж, не попробовав, каков он в постели. Я понимаю, поговорить с ним надо. Но не теперь. Не сегодня, во всяком случае. Должна же я хоть как-то обдумать, что и как ему сказать.

— Он обещал позвонить позже, чтобы сообщить номер телефона своего отеля. Ты можешь включить автоответчик на тот случай, если он позвонит. Раз уж тебе нужно время подумать…

Селина кивнула.

— А ты уходишь с Саймоном?

— На праздничное гулянье, в Бентли, — кратко ответила Ярдли. — Почему бы и вам с Кэйси…

Не успела она договорить, как Селина отрицательно покачала головой.

— Нет, что-то не хочется. А ты иди и повеселись вволю.

— Ну, я ненадолго.

— Ладно, не загадывай.

— Я и вправду скоро вернусь… Ох, совсем забыла, ведь мы собирались поехать куда-нибудь и заказать себе пиццу!

— Ничего, не бери в голову. Мы с Кэйси перекусим сандвичами. Перестань о нас беспокоиться, иди и веселись. Саймон ждет тебя. Да, кстати, я наблюдала отсюда, как он бросился защищать тебя. Нет уж, что ни говори, а этот человек влюблен в тебя по уши.

— Пойди и расскажи об этом ему. Уверяю тебя, он просто не поверит своим ушам.

— Зато ты, Ярдли, поверишь.

— А если нас оставят здесь навсегда? — задумчиво проговорила Ярдли, заглядывая за барьер кабинки «чертова колеса». И почему она позволила ему уговорить себя забраться в эту ловушку?

— Да нет, колесо остановил, чтобы позволить сесть другим пассажирам, — пояснил Саймон, спокойно откинувшийся на спинку сиденья.

Вечерний ветерок шевелил его чернильно-черные волосы. Взглянув на него, Ярдли устремила взгляд в небо, где бриллиантами на черном бархате горели звезды. Какое наслаждение, подумала она, глубоко вздохнув. Воздух был холодным и живительным, хотя в нем даже на этой высоте витали запахи карамели и воздушной кукурузы. Снизу доносились звуки бравурной музыки.

— Так, значит, вы все про все знаете? И про это «чертово колесо»?

Тот усмехнулся.

— Еще бы мне не знать. Мальчишками мы все тут вдоль и поперек излазили. Я ведь и сам тогда подрабатывал здесь, обслуживал карусели и все такое.

— В самом деле?

Она опять посмотрела вниз и увидела оператора, облаченного в древние джинсы и когда-то белую, а теперь серую куртку. Он и в самом деле рассаживал пассажиров по кабинкам.

Вновь посмотрев на Саймона, одетого в индивидуального пошива одежду и тщательно причесанного, она поняла, что даже своей внешностью он стремился отгородиться от суровой реальности прошлого. От той жизни, где не всегда хватало денег на еду и одежду, где сама среда диктовала, кем вам быть и что делать. Ярдли, никогда ни в чем не испытывавшая недостатка, начинала понимать, почему он смотрит на нее как на существо изнеженное, избалованное и капризное. Ведь какой выбор ни сделай она в жизни, она знала: окружение поддержит ее, послужит ей опорой. Но Саймон… Ему приходилось рассчитывать лишь на себя.

— А вы что, боитесь высоты, бэби?

— Нет.

Она посмотрела на свои руки и только тут заметила, как побелели суставы пальцев, вцепившихся в оградительный барьер. И правда, ее слегка поташнивало, но не сама по себе высота страшила, ей приходилось подниматься и выше, и обходилось без головокружения и тем более тошноты.

— Ну, не знаю, не меня же, в самом деле, вы боитесь. Вы бледны, как не знаю что. Почему бы вам не откинуться назад и не расслабиться?

Положив руку ей на плечо, он слегка прижал ее, но не столько к спинке сидения, сколько к себе.

Она остро чувствовала близость Саймона, глядя на его длинные, вытянутые и скрещенные ноги. Жар его тела согревал ее, а сила и властность совсем не пугали, она это осознала. Даже его высокомерная манера вести себя не раздражала ее теперь, поскольку она поняла, что под этим скрывается. Но продолжало страшить собственное неудержимое влечение к нему. Она начала понимать, что, кроме плотской притягательности, влекло ее к нему прежде, когда он не проявлял еще ничего, кроме благоразумия и здравого смысла, и являл собой образ типичного Мистера-Важная-Шишка. Было в нем и еще нечто, и, если это не так, значит, она ничего не понимает в жизни и обречена всегда находить лишь страсть, в то время как любовь и брак будут все время ускользать от нее. Да, этого стоило опасаться, ведь вот и теперь она вожделела его, и не сознанием, не сердцем, а именно плотью, испытывая острое наслаждение даже от того, что просто прикасается к нему.

— А я вот до самого окончания колледжа нигде не работала. Наверное, это ужасно, работать в детстве, пусть даже и на праздничном гулянье. Да нет, на гулянье-то работать, наверное, было хуже всего. Когда все празднуют…

Саймон рассмеялся.

— Тогда я не отдавал себе в этом отчета. Только теперь я могу посмотреть на это со стороны и даже пожалеть себя задним числом. А тогда я с удовольствием, послав Киттридж куда подальше, бросил школу и пустился бродить по стране, подрабатывая черт знает чем и забираясь в черт знает какие места.

— Но вы ведь вернулись.

— Мой старик говаривал мне, что я достоин лучшей участи, что после всего, через что ему пришлось пройти, чтобы воспитать меня, он не простит мне ни сумасбродств, ни бродяжничества, ни этой работы на карнавалах и ярмарках. А если я начну растрачивать себя на какие-то грошовые балаганы, он умоет руки и отвернется от меня навсегда. И он знал, что говорит.

Ярдли воздержалась от замечания, что она начинает понимать, от кого Саймон унаследовал свою целеустремленность.

— А где ваш отец теперь? — спросила она.

— Во Флориде. Он всегда хотел жить в тех местах, где потеплее.

Саймон умолчал, что сам финансировал переезд старого мистера Блая. Но что-то в интонациях голоса, некая его растроганность подсказали Ярдли, что именно так и было.

Махина колеса время от времени трогалась с места и вновь останавливалась. Где-то там, внизу, оператор запускал в кабинки очередные порции пассажиров. Ярдли теснее прижалась к Саймону, и он инстинктивно обнял ее сильнее.

— И все же вы вернулись в Киттридж.

— Может, и не вернулся бы, так и бродяжил до сих пор, но находились люди, которые говорили мне, что так я никогда не добьюсь в жизни ничего стоящего.

— Для вас так много значит мнение людей? Разве не важнее то, чего тебе самому хочется? Я, например, так и живу.

— Да это просто потому, что вы жили среди людей, которые всегда готовы были поддержать вас в любых ваших устремлениях. Моя мать…

Тут он резко умолк.

— Ваша мать совершила ужасную ошибку, — договорила она за него. — И я не сомневаюсь, что она страдала из-за этого. Любовь сама по себе ничего не значит, если она не готова на самопожертвование, если не пробуждает в любящем желания разделить с любимым все тяготы жизни. Знаете, Саймон, возможно, это единственное, чем я могу объяснить, почему Мими удалось убедить меня, что я должна вернуть эту форму.

— А теперь? Вы все еще хотите этого?

— По совести говоря, не знаю. Решив забраться в ваш дом, я, конечно, допустила страшную глупость. Но Мими была так расстроена… И все же не хотелось бы мне вновь оказаться там.

— Нет, отчего же. Милости просим! Вам стоит лишь позвонить, и я тотчас распахну перед вами парадные двери. Но знайте, что я сменил прислугу, а все, что нуждается в сохранении, очень надежно спрятал.

— Скажите, а вы вообще хоть кому-нибудь доверяете?

— Вы вот позвонили шерифу, — хмуро проворчал Саймон, — чтобы тот забрал у меня ваш медальон. Это что, говорит о вашем доверии ко мне? А я ведь твердо обещал вам вернуть его.

— Что-нибудь другое, но медальон моей матери вы не должны были брать. Для меня эта вещица слишком дорога, чтобы я доверила ее вам. Но ведь я пошла с вами на бал, не так ли?

Он жестко посмотрел ей в глаза.

— Как бы мне хотелось, чтобы мы с вами были на одной стороне.

— Да поймите, Саймон, нет здесь никаких разных сторон. Мы оба с вами заняты в одном и том же бизнесе, но мы с вами не единственные конкуренты в этом деле.

— Кроме той малости, что только две наши компании несут ответственность за воспроизводство одной и той же статуэтки.

— Ее воспроизводством занимаетесь вы, а не мы.

— В этом деле, полагаю, мы просто поменялись местами. Ваш клан обманул моих близких, ваш клан целые десятилетия владел деньгами и властью, а мое семейство докатилось до полного обнищания. Не скажете ли вы мне, на чем, собственно, основано ваше собственное преуспеяние?

— У вас теперь есть и деньги, и власть. Во многом ли вы сейчас нуждаетесь? Зачем же вам метать бомбы в своих конкурентов, когда вы уже находитесь на собственной, вполне освоенной территории? Я думаю, вы делаете это единственно для того, чтобы причинить ущерб людям. Причинить ущерб нам. Теперь-то я вижу, как далеко завела вас гордыня, но я не верю, что вы такой бессердечный, каким хотите казаться.

— Почем вам это знать?

— Да просто вы достаточно способный и предприимчивый человек, вы вложили в свою компанию много труда, умения и знания, но почему-то решили основать ее репутацию на чужой идее. Я видела оригинальные изделия, которые вы уже предлагаете рынку. Вам вполне можно обойтись и без сельской девушки.

Долгое его молчание она приняла за знак согласия.

— Скажите, Саймон, зачем вы сегодня затащили меня сюда?

— Потому что вы говорили, как тоскливо прошло ваше детство без друзей и подобных развлечений. Потому что мне показалось, что я вас понимаю. А теперь вы сами могли убедиться, что присутствие в праздничной толпе не всегда спасает людей от неприятностей.

— От каких неприятностей?

— От тех, например, что создаете вы.

Глаза ее вспыхнули негодованием, затем ее взгляд столкнулся с его глазами. Но в их спокойных, темных глубинах она не нашла насмешки над собой. Он нащупал ее руку и сплел свои пальцы с ее пальцами. Она понимала, что это маленькое признание в нежности — все, что он может себе позволить. Но теперь и этого было больше чем достаточно.

Но краткие миги нежности истекли, кабина достигла земли, и они освободились из ее тесного плена.

— Спасибо, парень, — сказал Саймон оператору, человеку с каменным лицом, когда тот откидывал заградительный барьер.

Малый округлил глаза; похоже, подумал, что этот приличный на вид пассажир малость перебрал.

Радуясь, что ее ноги коснулись наконец асфальта посадочной площадки, Ярдли обернулась и бросила взор на сложный лабиринт металлических конструкций, украшенный многоцветьем неоновых ламп. Аттракцион был расположен неподалеку от церкви, которая устроила праздник.

С тех пор, как они удалились миль на тридцать от Киттриджа, она не видела ни одного знакомого лица и была рада этому. Они затерялись в толпе, никто не проявлял к ним особого интереса. Саймон и привез ее сюда, чтобы она не думала, будто и сегодняшний вечер он употребит для демонстрации публике факта их знакомства, словом, отказался быть сегодня победителем, выигравшим главный приз.

Он вообще выглядел здесь как человек, попавший в знакомую местность, где и мальчишка, бьющий в барабан, и официант в местной забегаловке — все, казалось, были его давнишними знакомыми, с которыми можно переброситься словцом и посмеяться.

— Так что, бэби, — спросил Саймон, — чего бы вам хотелось теперь? Покататься на маленьких автомобильчиках, покружиться на обычной карусели или на наклонной? А хотите, я куплю вам леденец на палочке или сахарную вату?

— Вы что-то уж больно развеселились. Но я ведь уже, увы, не ребенок, чтобы радоваться леденцам и каруселям.

— Виноват. Но я-то все это в своей жизни изведал, а вот вы, судя по вашим словам, нет.

Ярдли указала на шатер, раскинутый неподалеку от главной аллеи.

— Смотрите! Гадалка!

Саймон, нахмурившись, попытался увести ее от этого места.

— Да они все врут, никому не дано предугадать, что с нами случится.

— Нет, Саймон, мне так хочется погадать у нее. Вот видите, какое у нее роскошное имя: мадам Зоя. Мне безумно интересно, что эта мадам скажет о моем будущем. Даже если это вранье. Для такой забавы я, наверное, все еще ребенок.

Перед шатром, за маленьким столиком, сидела девушка, продающая билеты. Она приняла у Ярдли деньги, дала ей билетик, а второй протянула Саймону, полагая, что тот тоже собирается войти.

— Нет, спасибо, — сказал он. — Я люблю сюрпризы. Мне нравится узнавать будущее по мере того, как оно приходит.

Девушка внимательно осмотрела Саймона и сказала Ярдли:

— Кажется, ваш мистер не хочет войти. Наверное, боится. — Затем, вновь обратившись к нему, добавила: — Не бойтесь. Все будет хорошо.

— Вы действительно настаиваете, чтобы я присутствовал и выслушивал весь этот вздор? — спросил он у Ярдли.

— А почему бы и нет? — ответила та через плечо, входя в шатер. — Только не затевайте с ней спор.

Чтобы зрению освоиться в темноте, понадобилось некоторое время. Внутри шатра витал сильный аромат воскуряемых благовоний, который не мог все же перебить застарелого запаха ветхой, пыльной парусины. Все, оставшееся за стенками шатра, показалось вдруг Ярдли страшно далеким.

За столом, накрытым черной бархатной скатертью, восседала гадалка, представляя из себя весьма впечатляющее зрелище. На ней были соответствующие ее занятиям необычные одежды, что-то черное, ниспадающее до пола, шея унизана монистами, а на лицо наложен слишком вычурный для ближнего рассмотрения театральный грим. Вошедшим она ничего не сказала. На столе перед ней стоял огромный хрустальный шар. Почти прозрачная красная ткань прикрывала нижнюю часть лица. Крупные миндалевидные глаза таились в тени густых темных бровей. Темнее глаз Ярдли никогда в жизни не видела. Возможно, подобный эффект был достигнут при помощи контактных линз, но впечатление, однако, создавалось весьма внушительное. Черная ткань ее платья была расшита переливчатыми золотыми лунами и звездами.

Величественным жестом руки мадам Зоя указала Ярдли на стул напротив нее. Та села. Саймон стоял за ней. Внимательно осмотрев Саймона, гадалка выдержала значительную паузу и наконец заговорила:

— Вы хотите, чтобы ваш любовник находился тут же? Это не совсем удачная мысль.

Ярдли смущенно посмотрела на нее. Как она узнала? Неужели их близость так заметна? Нет, просто сказала наугад и попала в точку, вот и все. Эта женщина связала их. Видно, она хорошо понимает язык тел.

— Ничего, пусть останется. — Оглянувшись, Ярдли задорно посмотрела на Саймона. Тот ответил ей несколько принужденной улыбкой. Женщина лишь кивнула и возражать не стала.

— Положите руку на кристалл, и мы увидим, что вас ожидает в будущем, — торжественно проговорила гадалка.

Ярдли с опаской посмотрела на пылающую сферу, которая выглядела так, будто внутри у нее горел огонь, ей показалось, что она сейчас обожжет руку. Собравшись с духом, она прижала ладонь к поверхности шара, который, как ни странно, оказался холодным. И все же она почувствовала нечто такое, что удивило ее: шар будто притянул ее руку, как магнит железо.

Гадалка довольно долго и внимательно всматривалась в мерцающую глубину шара, и Ярдли вдруг увидела, что лицо женщины нахмурилось, даже что-то вроде испуга промелькнуло в ее глазах, но она тотчас справилась с собой, замаскировав свои чувства профессиональной загадочностью. Необъяснимый страх охватил сердце Ярдли. Происходящее переставало быть забавой и ярмарочным развлечением.

— Что-то не так? — спросила она и почувствовала, как рука Саймона легла ей на плечо и слегка сжала его.

Предсказательница смотрела на нее с невинным спокойствием, но в глубине ее глаз Ярдли увидела скорбь. Наконец она прокашлялась и сказала:

— Скоро вы познаете великое счастье.

— Счастье? Какое счастье?

— То счастье, которое уже вошло в вашу жизнь, только вы все еще не узнаете его.

— И это все? Мне показалось, сначала вы увидели там что-то еще.

— Нет, больше там ничего нет.

Саймон тихонько подтолкнул Ярдли, понуждая ее встать.

— Пойдемте. Я предупреждал вас, что все это мистификация.

Он помог ей встать, бросив короткий, но явно угрожающий взгляд на женщину, восседающую за столом, затем вывел свою спутницу из шатра. Свежий воздух слегка прочистил сознание Ярдли.

— Лучше бы я справилась о своей судьбе у гадальных автоматов, — жалобно проворчала она.

— Только не говорите, что вы верите в эти штучки-дрючки.

Ярдли внимательно посмотрела на него и подозрительно спросила:

— А вы ее и раньше знали?

— Да уж… Кстати, я заплатил ей заранее, предвидя, что вас потянет на эту экзотику.

— Она сказала лишь то, за что вы заплатили ей. Но увидела она нечто совсем иное, я это заметила по ее глазам.

— По глазам? Да у нее там, внутри, темнее, чем в преисподней. Вот вам и вообразилось невесть что.

— И все же любопытно, что же такое она увидела, о чем не решилась мне сказать?

— Да что вы, Ярдли, в самом деле! Хотите за два бакса узнать что-то невероятное? Я просто удивляюсь, как это можно хотеть знать будущее? Ведь если бы кто-то действительно мог предсказать вам его, жизнь показалась бы пресной и сухой, как прочитанная книга, которую вас заставляют перечитывать еще раз. Она даже не настоящая цыганка, а скорей всего предприимчивая домохозяйка, решившая подработать на праздники. Неужели вы способны всерьез относиться к таким вещам?

Ярдли с укором посмотрела на него и спросила:

— Тогда скажите мне, Саймон, откуда она узнала о нас?

Он неопределенно пожал плечами, но Ярдли заметила, что и его это обеспокоило тоже.

— Будь я проклят, если знаю. — Затем быстро сменил тему: — А хотите, я выиграю для вас плюшевого мишку?

Она рассмеялась.

— Интересно посмотреть, каким образом вы это сделаете.

— Я, конечно, малость подрастерял навыки, но думаю, что каких-нибудь летающих уток в тире настрелять мне удастся.

— Вы всегда покоряли своих подружек плюшевыми медведями?

— Я всегда покорял их своей бесконечной увлеченностью. Но был достаточно великодушен, чтобы не пользоваться плодами этого. Пойдемте, Ярдли. И знайте, я никогда не выигрывал мишек для кого-то другого.

Проходя с Саймоном по центральной аллее, она спрашивала себя, сколько девичьих сердец он покорил в своей юности и без всякой плюшевой живности и скольким обещал нечто более существенное, чем какая-то бесконечная увлеченность. Интересно, в самом деле, сколько девичьих сердец разбил мистер Блай за все предшествующие годы?

Почувствовав дуновение свежего ночного ветра, Ярдли поежилась и обхватила себя руками. Ее беспокойство от встречи с гадалкой не проходило, она чувствовала какую-то неопределенную тревогу. И даже когда Саймон увел ее от гадалки довольно далеко, она все еще оглядывалась на шатер, не понимая, что могло ее так встревожить.