Подмена: тёмный близнец мужа (СИ)

Глава 14

Орлов притормаживает и сжимает поручень так, что его пальцы белеют.

Я оборачиваюсь и вижу, что от авто, остановившегося неподалёку с самолётом, сбивающимся шагом приближается мать Степана. Но выражение её лица…

Я теряюсь. Слышу, как скрипит зубами Орлов, смыкая челюсть и без того острую. Злится? Кадык на его шее дёргается. Волнуется?

Несколько мгновений как будто колеблется. Передаёт мою сумку встречающему нас стюарду. Затем спускается. Я за ним едва поспеваю. Стремительный шаг длинных накаченных ног.

Он поднимает мать словно пушинку и покружив, ставит обратно. Я столбенею буквально.

— Слава, — шепчет женщина и аккуратно будто Орлов призрак кладёт ладони на его шершавые от чёрной щетины щёки.

Что за Слава? Кто такой? И почему Степан отзывается? Почему мать обнимает его как в последний раз?

Я даже не успеваю подумать. Из авто, громко хлопая дверцей, выходит отец Орлова. Степана как подменяют. Вновь становится отстранённым, холодным. Его отец подходит к своей жене.

— Ну что ты, дорогая… — он сюсюкает с ней как с ребёнком, — ну какой Слава… Проводила Степана? — с нажимом на имя, — поехали домой.

Она коротко взглядывает на мужа, затем вновь обращает затуманенный слезами взор к Степану. Он молчит. Словно скала. Такой же недвижный. Холодно улыбается отцу.

— Привет, Стёпа, — мужчины здороваются, тряся друг друга за руки.

Степан лишь качает головой.

— Ну какой Стёпа? — недоумённо спрашивает у мужа.

— Мам, — неожиданно тепло выступая вперёд произносит Орлов.

Мать всхлипывает.

— Стёпа, — отец гневно обрывает сына, — я тебя прошу…

— Мам, я вернусь, тогда поговорим, — его губы трогает печальная улыбка.

Он коротко кивает родителям и оборачивается ко мне. Напряжён весь: шея, спина. Как взведённый курок.

— Ну какой Слава, это Стёпа. Милая, ты устала, и лекарство сегодня не приняла, я же видел…

— Береги его, — кричит мать, обращаясь ко мне и не обращая внимания на слова мужа, — пусть вернётся… Слава…

Я не могу сдвинуться и с места, вообще ничего не понимая. Орлов протягивает мне ладонь. Я неловко вкладываю в неё свою. Он вновь стремителен. Я едва поспеваю за ним.

— Спасибо, — бросает он в мою сторону.

— За что?

— За то что не расспрашиваешь, — глухо.

Его мать что-то кричит нам вдогонку, но её слова заглушают самолётные двигатели. Я терпелива и знаю, что если бы он захотел, то рассказал. В семье моего мужа произошло нечто страшное. Близнецы? Умерший брат? Поэтому у Степана такие перепады настроения? Да тут любой с ума сойдёт? Если тебя вечно путают с мертвецом и когда так надрывно плачет мать… Поэтому Степан так жесток? С ума можно сойти…

Но смотреть на своего «вынужденного» мужа я стала по другому.

Внутри салона мы располагаемся в удобных креслах напротив друг друга. Орлов тщательно избегает прямого зрительного контакта со мной. Думает, что уязвим. Думает, что теперь я смогу надавить на рану, которая всё ещё болит. Мы и вправду знаем друг друга мало. Ни о чём. Я не подлая. Это он должен понимать.

— Куда мы сейчас? — спросила я.

Уже собравшийся с мыслями Орлов отвечает:

— На мою яхту. Долетим за несколько часов, а потом в открытое море. Адриатическое. А там остров. Есть предпочтения?

— Нет, я доверюсь твоему вкусу, пожалуй, — мимолётно улыбаюсь.

Он морщит лоб.

— Твоё отношение ко мне изменилось. Это из-за той… — он подбирает слова, тон надменен, — сцены?

Молчу. Кажется он не понимает меня, приняв всё в штыки.

— Почему молчишь? — спрашивает с нажимом.

К нам подходит стюард и ставит на стол открытые бутылки с минеральной водой и стаканы.

— Обедать будете? — услужливо спрашивает мужчина.

— Да, — отвечает за нас Орлов.

Так и дальше будет. Всё будет решать за меня. Отец научил меня покорности. Не так легко её из себя выдавить.

— Я могу принять душ? — спрашиваю у стюарда, избегая разговора с мужем.

— Разумеется, — кивает головой и рассказывает, как к нему пройти.

Орлов смотрит напряжённо.

— Уступаю место даме, — уголки губ приподнимаются.

— Вы такой джентльмен, господин Орлов, — льстиво, — воды едва хватит на вас двоих, — поклонившись уходит.

— Я постараюсь не слишком долго, — примиряюще произношу я.

Чёртова моя щепетильность, никто не оценит моей уступчивости, только такой тиран как Орлов и то в свою пользу, отец передал меня точно такому же как он сам, свободы мне не видать и замужем, только если пойти на сделку с Орловым, как он выражается «сделать» наследника и жить отдельно, сохраняя реноме официальной семьи со счастливым фасадом.

— Резвись на здоровье, — весело проговаривает он и взгляд его становится плотоядным, он им как будто раздевает меня прямо сейчас в этом салоне.

Ухожу побыстрее. Душевая достаточно свободная. Скорее скидываю с себя дорожную одежду и вхожу в душ, закрывая за собой прозрачную дверцу.

И только я хочу включить воду и встать под тугие и горячие струи как кабинка проседает под чьим-то весом. Я резко поворачиваюсь и вижу…

— Орлов! — вскрикиваю я.

Он темнеющим взглядом обводит моё тело. Я резко прикрываю грудь, затем пах, обнажая грудь, затем сориентировавшись, одной рукой грудь, а другой — промежность.

— Что ты здесь делаешь? — нарочито громко говорю я.

— А что? — совершенно нагло, взгляд такой, что я внутри разгораюсь, хотя саму себя пытаюсь убедить в обратном.

— Пусти меня, я выйду. Что-то перехотела…

Он не даёт, фиксируя ладонью мою талию. Прикосновение прожигает меня насквозь, рождая рой мурашек по телу, а запах от него такой, что от возбуждения я свожу колени.

— Я сейчас заору, — предупреждаю я.

— Мы муж и жена, — поясняет он, — у нас игры такие, к примеру. Никто и внимание не обратит.

Поддевает подбородок пригоршней и обводит большим пальцем мои губы, слегка приоткрывая их. Моё сердце колотится всё быстрее.

И я знаю, что он прав.

— Будешь силой брать? — упрямо смотрю в его глаза.

— Разве? — он наклоняется ко мне, выставляя одну руку вперёд, пееркрывая мне выход, и шепчет мне в самое ухо, так что моя киска мгновенно влажнеет, а соски напрягаются так остро, что становится даже больно, — я прикоснулся к тебе, всю замурашил, ты свела колени, а твоя грудь напряглась.

Он кивает на сосок, который вынырнул из-под моей руки. Я краснею так что готова провалиться сквозь землю, вновь пряча его.

— Я хочу, чтобы ты не прятала такое сокровище. Твоя грудь прекрасна. Круглая, небольшая, с большими сосками. Посмотри вниз, только один её вид и мой член стоит…

Не сильно дёргает одну ладонь и притягивает к своему огромному члену. Я чувствую под рукой все венки, ощущаю с ума сводящую бархатистость кожи и округлость влажной проступившего эякулята головки. Он смещает кожу на члене моей ладонью и он становится крепче, больше. Он ослабляет хватку и я убираю руку, вновь прижимая её к своему паху.

— А ты нахал… — говорю просевшим голосом, — выпусти меня! Сейчас же! Ну!

— Да? — он резко, свободной ладонью отводит мою и ныряет в промежность, — а течёшь ты так словно только и хочешь, чтобы я оттрахал тебя.

— Это… — я кусаю губу от досады, — не на тебя…

Его широкие бровь взметают вверх.

— На стюарда так возбудилась? — мотает головой, — Настя, будь честной хотя бы сама с собой.

Его пальцы двигаются вдоль половых губ. Горячий член задевает бедро.

— Не зажимай ножки, — Орлов наваливается на меня, — не бойся, я не… — замолкает на полуслове и тут же спешно добавляет, — я держу слово. Я не буду груб с тобой.

Распахиваю глаза и смотрю на него так словно вижу впервые. Не тот. Не тот. Не тот… Стучит у меня в голове. Его палец оказывается на клиторе, искусно лаская его, так что я откидываю голову назад, тихонько проскулив.

— Отзывчивая, горячая, — шепчет он мне на ухо, — громче, — и тут же надавливает на чувствительную точку.

— Нас услышат, — хрипло проговариваю я, окончательно потеряв голову.

— Похуй, — он аккуратно вводит палец внутрь.

Я стону так, что меня бы услышали даже на Земле. Тут же Орлов затыкает мне рот. Поцелуем. Грубым, неистовым. Язык бесцеремонно раздвигает губы, по-свойски орудуя внутри. Он выпивает моё дыхание и я руками хватаюсь за его спину, слегка впиваясь ноготками. Орлов сдержанно стонет мне в рот. Его чувствительность и крайняя степень желания заводит меня ещё сильнее.

Он резко отодвигается, смотря мне в глаза, а его палец до этого двигавшийся во мне так, что поднимал внизу приятные волны, выныривает из меня. Я готова заплакать от тянущей пустоты, образовавшейся во влагалище.

— Ты хочешь кончить? — спрашивает он, его рука стягивает волосы на затылке.

Вопрос, конечно… Специально мучает?

Прикусываю нижнюю губу. А он облизывает теперь уже два пальца и резко вставляет во влагалище.

— Да, — шепчу я, зрастворяясь в ощущениях как в приятной истоме.

Он неотрывно смотрит на меня, затем на губы. И вновь целует так, что моё сердце ухает вниз. Я его почти не знаю, он недавно причинил мне боль и я… хочу его с бешеной силой. Его руки блуждают по всему моему телу, лаская грудь, пропуская соски через пальцы, сминая ягодицы. Он шепчет на ухо пошлости, обозначая всё что видит и делает со мной грубыми словами, а я готова лопнуть от оргазма, брызнув созревшим соком на его пальцы.

Сама насаживаюсь на них и, кажется, подмахиваю задом. Чёрт! Но смущение растворяется в сильных телесных ощущениях.

— Ты такая тугая, узкая, — с этими словами Орлов поворачивает меня к себе спиной.

Попой чувствую его крепкий, горячий член и от одного только этого ощущения по внутренней стороне бедра течёт смазка.

— Воу, детка, такая страстная… Знал бы… Нахер нужен этот остров, трахались бы в отеле, — шепчет сжимая грудь до сладкой боли, оттягивая соски до моих чувственных вскриков.

Вжимает в стенку кабинки и ладонью нажимает на поясницу, заставляя прогнуться. Голова плывёт словно в угаре. Член трётся о мои половые губы, раздвигая их, останавливаясь у сочащейся дырочки.

— Ты хочешьМЕНЯ?

Как будто здесь есть кто-то ещё. Я оборачиваю к нему голову, волосы натягиваются. Смотрит с каким-то диким отчаянием. Мысли путаются ещё сильнее.

— ТЕБЯ, — отвечаю я.

Он вздрагивает, глаза глубокого синего цвета распахиваются будто от удивления, но в них океан одобрения и принятия.

И тут же стону так пронзительно, что чувствую ответ от Орлова — дрожь нетерпения. Он медленно входит в меня. До конца. Крупный, толстый, мне кажется я даже чувствую влагалищем все его пульсирующие венки. От чувства наполненности слабеют колени.

Руками упираюсь в стенки кабинки, Орлов тут же кладёт свои на мои ладони, переплетая наши пальцы. Он делает во мне круг, ещё сильнее пахом вжимаясь в мои ягодицы, давая привыкнуть к длине, толщине, к ощущениям.

Затем начинает двигаться. Так что я окончательно теряю голову, сама прижимаясь в нему, подмахивая задом и балдея от новых для меня чувств.

Со Стасом всё было по другому. Мне с ним было хорошо, но… это совсем другие ощущения. Это как штиль и шторм…

Орлов продолжает двигаться увеличив амплитуду, выгнув меня ещё резче, поменяв угол вхождения, сделав его острым. Я всхлипываю и чувствую, как на меня накатывают волны разрядки. Я уже на той тонкой грани с которой словно с трамплина одна дорога — в пучину сладости.

Можно кончить только от одного члена? Пронёсся в голове вопрос. Со Стасом в сексе всегда были его губы и пальцы…

— Настя, — из сладкого плена меня вырывает голос Орлова, он рыкает, — хочу, чтобы ты кончила, детка, давай. Сейчас!

Я дрожу сильнее. Угол вхождения ещё острее, движения резче, чаще, напористее. За спиной рваное дыхание, сливающееся в моим пунктиром.

Орлов притягивает меня к себе, обнимая под грудью, соски напряжены так, что готовы лопнуть, как и я. Я вновь поворачиваю к нему голову. Глаза заволочены дымкой страсти.

Он жадно припадает к моему рту своим и я взрываюсь, трепеща в его руках как птичка, проваливаясь в полёте, распадаясь на атомы сладчайшей патокой. Чтобы вновь вынырнуть в его объятия, почувствовать упругий, набухший член, брызгающий в меня спермой. Почувствовать его затухающие фрикции, лёгкую дрожь, когда он покидает моё тело. Восхититься крепким телом, наваливавшимся на меня устало. Слушать успокаивающееся дыхание.

Судьба даёт мне шанс. Возможно не всё так плохо у меня. Да, через секс, через желания наших тел можно построить что-то, что потом возможно приведёт к настоящим чувствам.

Поворачиваюсь к нему, млея от объятий.

— Это было… Стёпа… — и обрываю фразу резко заметив, как изменяется выражение его лица.

Его взгляд темнеет от злобы.

— Это было только то, чем было. Я делал наследника.