Подруга дочери. Летнее наваждение (СИ)

Глава 6 Артур

Соня с кулоном в руках казалась такой беззащитной и одновременно прекрасной. Её глаза, широко распахнутые, словно два глубоких озера, отражали весь спектр эмоций — от безграничного доверия до леденящего душу страха. В этот момент она напоминала мне маленькую испуганную птичку, готовую взлететь в небо, но парализованную страхом сделать первый взмах крыльями.

Тот момент, когда я держал её руку, стал переломным в моей жизни. Я отчётливо осознал, что это далеко не просто симпатия или мимолетный интерес. Я тонул в её глазах, тонул в её присутствии, тонул в собственных чувствах. Быстро, неотвратимо, безвозвратно. И это было настоящей катастрофой.

Внезапный звонок из Москвы обрушился на меня словно ушат ледяной воды. Проблемы с поглощением одной из моих компаний, паника юристов, срочные решения, письма, требующие моего внимания. Нужно было снова стать Артуром Пронским — холодным, расчётливым, непоколебимым. Но в голове, словно назойливая мелодия, звучали только её голос, её смех, её запах — свежий, как только что выстиранный хлопок, с тонкими нотками спелого персика. Её слова о «тихих вещах» эхом отдавались в сознании.

Весь день я провёл в кабинете, утопая в бумагах и телефонных звонках. Но мысли неизменно возвращались к ней — к её преданности Инне, которая теперь казалась не добродетелью, а непреодолимой стеной; к её простоте, которая была ценнее всех моих миллионов; к её молодости. Двадцать и сорок два — двадцать лет разницы, целая пропасть. Но почему же эта пропасть кажется такой ничтожной, когда я смотрю в её глаза?

Вечером, выйдя на террасу, я застаю её одну. Она сидит в шезлонге, задумчиво глядя на звёзды, и теребит тот самый кулон на шее. Моё сердце сжимается от нежности и тоски. В лунном свете она невероятно красива — её безупречная кожа отливает серебром, мерцет загадочным блеском, кажется почти прозрачной. Она похожа на хрупкую мраморную статую, созданную самым искусным скульптором.

— Тяжелый день? — тихо спрашивает она, заметив меня.

— Обычный, — отвечаю я, устраиваясь рядом в соседнем шезлонге. — Мир бизнеса редко бывает лёгким. Но здесь, в этом месте, он кажется таким далёким.

Я перевожу взгляд на неё.

— Спасибо.

— За что?

— За этот кусочек тишины. За то, что вы есть.

Слова вырываются сами собой — глупые, сентиментальные, но абсолютно искренние.

Она опускает глаза, но я замечаю, как дрожат её губы от сдерживаемой улыбки.

— Артур… мы… мы не должны так. Инна…

Её голос звучит неуверенно, и я, безусловно, знаю, что она права. Но сердце отказывается принимать этот факт. Оно бьётся в груди, словно пойманная в силки птица, стремясь к ней, несмотря на все преграды и запреты.

— Я знаю, — перебиваю я резко, чувствуя, как внутри всё закипает от эмоций. — Я знаю про Инну. Знаю про разницу в возрасте. Знаю, что я — Артур Пронский, а вы — Соня Петрова. Знаю все причины, почему это… невозможно. Безумно. Опасно.

Поднимаюсь с шезлонга, обуреваемый противоречивыми чувствами. Каждый мускул в теле напряжён до предела. Подхожу к перилам, смотрю вниз, на бушующее море. Оно шумит, словно моё сердце, готовое вырваться из груди. Волны разбиваются о скалы, создавая белую пену, точно так же, как мои мысли бьются о стены здравого смысла.

Облокачиваюсь на перила, закрываю глаза. В голове хаос. Разве я мог допустить, что обычная встреча перевернёт всю мою жизнь? Как эта девушка смогла проникнуть так глубоко в моё сердце?

Оборачиваюсь. Она всё ещё там, сидит в том же шезлонге, только теперь выглядит совершенно иначе. Бледная, с огромными, невозможно огромными глазами. В них читается ужас… и надежда. Две противоположности, которые делают её ещё более притягательной.

— Что вы хотите? — шепчет она едва слышно, и её голос проникает прямо в душу.

Делаю шаг к ней. Потом ещё один. Каждый шаг даётся с трудом, будто иду против течения бурного потока. Останавливаюсь в двух шагах, не решаясь приблизиться.

— Хочу невозможного, Соня, — произношу медленно, тщательно подбирая слова. — Хочу вас. Не на две недели. Не как мимолётный роман. Я не знаю как, не знаю, что будет дальше… Но я хочу попробовать. Если… если вы тоже этого хотите.

Мой голос дрожит. Я, Артур Пронский, который не боится никого и ничего, дрожит перед хрупкой девушкой. Впервые в жизни я чувствую себя таким уязвимым. Артур Пронский, человек, который всегда держит ситуацию под контролем, сейчас стоит перед ней и не может справиться с собственными эмоциями.

Она поднимается с шезлонга. Медленно, словно во сне. Подходит ближе. Поднимает лицо. В её глазах стоят слёзы, и это делает её ещё более ранимой и прекрасной.

— Я боюсь, — шепчет она едва слышно. — Боюсь ранить Инну. Боюсь… что вы передумаете. Боюсь себя… потому что я хочу этого больше всего на свете.

Не могу больше сдерживаться. Моя рука сама тянется к её лицу. Касаюсь щеки — кожа на ощупь нежная, словно шёлк. Она не отстраняется. Закрывает глаза, и в этом жесте столько доверия, что у меня перехватывает дыхание.

Наклоняюсь медленно, давая ей время оттолкнуть меня. Но она не отталкивает. Наши губы соприкасаются — легко, неуверенно. Как первое прикосновение к чему-то хрупкому и бесконечно ценному.

Поцелуй становится глубже. Мир сужается до точки соприкосновения. До её вкуса — вина и чего-то сладкого, до её рук, которые обвивают мою шею, до её тела, доверительно прижимающегося ко мне.

Это не просто поцелуй. Это признание. Клятва. Падение в бездну вместе. Падение, которого я так долго боялся и которого так отчаянно желал. Падение, которое изменит всё.

Мы отстраняемся, тяжело дыша. Она прижимается лбом к моей груди, и я чувствую, как её тело сотрясается от едва сдерживаемых рыданий. Обнимаю её крепче, вдыхая аромат её волос — свежесть хлопка и сладкий персиковый нектар.

— Артур… — её голос прерывист, словно каждое слово даётся с трудом.

— Я знаю, — шепчу в её волосы, касаясь губами мягкой пряди. — Я всё знаю. Но я ни о чём не жалею. Ни об одной секунде.

Стоим так, обнявшись под бескрайним куполом итальянского неба, усыпанного звёздами. Слушаем, как шумит прибой, как волны разбиваются о скалы. Время словно останавливается, замирает в этой волшебной минуте. Есть только она, только мы, и безумная надежда, что мы сможем преодолеть все преграды.

Утро приносит с собой кошмар, окутывающий сознание ледяной пеленой ужаса. Просыпаюсь с противоречивыми чувствами: эйфория от воспоминаний о прошедшей ночи смешивается с леденящим страхом будущего. Что теперь? Как рассказать Инне? Как защитить Соню от сплетен, осуждения, косых взглядов?

Выхожу на террасу с чашкой кофе, пытаясь собрать разбежавшиеся мысли в кучу. И тут же застываю: у ворот резко тормозит ярко-красный спортивный Феррари. Из машины выходит Оксана.

Высокая, безупречно одетая, с холодной, почти скульптурной красотой. Моя бывшая — последняя спутница, с которой мы расстались полгода назад после того, как я застал её в объятиях моего же партнёра по теннису. Расставание было громким, с битьём посуды — её — и угрозами –тоже её. Я выплатил отступные, думая, что всё кончено.

— Арчи! — её голос, сладкий как сироп и острый как бритва, разносится по террасе. Она направляется ко мне с ядовитой улыбкой. — Как мило! Ты отдыхаешь! А я соскучилась!

Кровь отступает от лица, когда замечаю Соню в дверях террасы. Она застывает, её лицо белее мела, глаза огромные от шока и боли. Она всё услышала, всё увидела.

— Оксана, — мой голос звучит ледяным тоном, хотя внутри всё полыхает. — Что ты здесь делаешь? Ты — незваная гостья, как минимум, нелепо заявляться сюда без предупреждения.

Оксана фальшиво смеётся, приближаясь ко мне.

— Ой, не злись, Арчи! Мы же взрослые люди. Подумаешь, маленькая ссорка! Я уже простила тебя! — бросает оценивающий, презрительный взгляд на Соню. — О, твоя новая игрушка? Мило. Но, детка, не обольщайся. Он всегда возвращается ко мне. Правда, Арчи?

Соня отступает на шаг. В её глазах отражается всё, чего я так боялся: предательство, боль, унижение. То, что может разрушить хрупкое доверие, только что зародившееся между нами.

— Вон, — шиплю я, делая шаг к Оксане. — Сию же секунду. Или я звоню в полицию. И не смей больше появляться в моей жизни!

Её улыбка сползает. Глаза загораются злобой.

— Ты! Ты меня решил заменить! Серьёзно? Променять… на вот это⁈ Кто она такая? Эта… девочка? — Голос звучит брезгливо, словно она в самом деле считает себя незаменимой. Как же нелепо!

— Уходи, Оксана, — повторяю твёрдо, не отводя взгляда. — Это твой последний шанс уйти достойно.

Она что-то шипит, разворачивается и идёт к машине. Дверь хлопает с оглушительным грохотом. Феррари взрёвывает двигателем и с визгом шин уносится прочь.

Обернувшись к Соне, вижу её застывшую, словно мраморную статую. Слезы катятся по её щекам, оставляя блестящие дорожки на безупречной коже.

— Соня, — делаю шаг к ней. — Это не то, что ты подумала! Она…

Слова застревают в горле. Что я могу сказать? Что всё это время я не желал показывать ей правду? Что моя жизнь — это клубок лжи и предательств? Что я — вовсе не тот безупречный принц, каким она, должно быть, меня представляла?

Она резко отстраняется, её тело дрожит, словно осенний лист на ветру.

— Не надо! — её голос прерывается, в нём слышится боль и отчаяние. — Я всё поняла. Я… я пойду.

Не успеваю я и слова сказать, как она разворачивается и почти бежит в дом, её шаги эхом отдаются в моей душе.

Остаюсь один посреди террасы, чувствуя, как сердце разрывается на части. Ветер играет с моими волосами, но я его не замечаю. Всё вокруг теряет краски, становится серым и безжизненным. Самое прекрасное, что случилось со мной за долгие годы, только что рассыпалось в прах, словно хрупкий кристалл. И виной тому — призрак прошлого, моя собственная нерасторопность, моё молчание.

Закрываю глаза, пытаясь собрать мысли в кучу, но они разбегаются, как испуганные птицы. Как я мог допустить, чтобы это произошло? Почему не предупредил её? Почему не рассказал всё раньше? Теперь она убежала, а я стою здесь, как последний идиот, не в силах её догнать.

Смотрю вслед Соне, и внутри растёт отчаяние. Она верит словам Оксаны, верит в эту ложь, в эту ядовитую ложь. Но как доказать ей, что всё это неправда? Как показать, что наш поцелуй под звёздами был настоящим, искренним, наполненным чувствами, которых я никогда раньше не испытывал?

Оксана… всего лишь тень, бледное отражение того, что я чувствую к Соне. Но как донести это до неё? Как заставить поверить, что я готов бороться? За неё. За нас. Хотя бы попытаться.

Сжимаю кулаки, чувствуя, как боль пронзает сердце. Я должен её догнать. Должен объяснить. Должен показать, что она — единственная, кто имеет значение. Что её доверие — самое ценное, что у меня есть. И я не позволю какому-то призраку прошлого разрушить то, что только начало рождаться между нами.

Но ноги словно приросли к полу. Знаю, что должен пойти за ней, но страх потерять её навсегда парализует. Что, если она не захочет слушать? Что, если уже всё потеряно? Эти мысли терзают душу, но я должен рискнуть. Должен попытаться. Потому что без неё моя жизнь теряет всякий смысл.