Погоня за радугой

14

Дэвид, Фил и Мэтью после обеда сидели в гостиной. Вечеринка в честь дня рождения Мэтью удалась, и никому не хотелось ни двигаться, ни даже разговаривать. Низкий столик освещала настольная лампа под зеленым абажуром, в соседней комнате то и дело слышался смех — дамы за кофе явно не скучали без своих спутников.

Мэтью разлил привезенный из поездки на конференцию в Париж коньяк. Друзья подняли бокалы.

— Что ж… — Дэвид задумался, — здоровья тебе пожелали, с любовью у тебя все в порядке. Желаю тебе доказать гипотезу Римана!

— Сразу видно, что в комнате остались одни математики, — засмеялся Мэтью.

Друзья пригубили коньяк.

— Отличная вещь, у нас такого не купишь. — Фил слыл знатоком крепкого алкоголя.

— Хозяин клялся, что его поставляют ему прямо с виноградников. Он предлагал мне купить сорокалетний, но молодым математикам столько не платят.

Дэвид оживился.

— Тем больше причин расправиться с Риманом. Получишь приз от Института Клея.

— Да уж, от миллиона долларов я бы не отказался. Осталось доказать, что Риман был прав. И чертовы нули чертовой дзета-функции распределяются именно так, как он думал.

— Можно еще доказать, что он был не прав, — присоединился к разговору Фил.

— Но в этом случае лучше тебе сразу уехать куда-нибудь в пустыню, — посоветовал Дэвид. — Все, кто занимается теорией чисел, объявят на тебя охоту.

— Точно-точно, — засмеялся Фил. — Если представить, сколько всего уже успели доказать, исходя из того что гипотеза правильная.

— И миллиона долларов за опровержение не положено. Кстати, Мэтью, а как бы ты потратил миллион?

— Его сначала получить надо, но, уж поверьте, я не растеряюсь. — Мэтью отсалютовал друзьям бокалом.

— Не то что этот русский — Перельман, который в 2006-м уже отказался от Филдса.

Премия Филдса — аналог Нобелевской премии для математиков — была заветной мечтой каждого молодого ученого.

— Он что, опять в своих лесах? Странный человек — ему не нужен миллион долларов. — Фил недоуменно покачал головой.

— А вдруг он прав? Если таким и должен быть настоящий ученый? — разгорячился Дэвид. — У нас у всех в голове только: где взять кредит на дом, какую купить машину, куда поехать в отпуск. Неудивительно, что гипотезу Римана никто не может доказать с 1859 года. Перельман восемь лет нигде не работал и думал только над своим драгоценным Пуанкаре — и вот результат.

— По-моему, у этого Перельмана просто не все дома. Если миллион не нужен лично ему, отдал бы на благотворительность. Я думаю, в России есть куда потратить такие деньги. Не приехав на получение, он проявил неуважение ко всем математикам. Тоже мне, гений! — Мэтью налил себе еще немного коньяка.

— Да, он гений, а ты просто завидуешь!

Мэтью приподнялся в кресле, чтобы ответить что-то резкое, но вдруг рассмеялся.

— Ты прав, друг мой, завидую. И ничего не могу с этим поделать.

— Мальчики, нам без вас скучно! — В гостиную вошла Дайана. — Сколько можно от нас тут прятаться?

— Мы идем, дорогая. — Мэтью встал с кресла, не забыв прихватить с собой коньяк.

Дэвид за время разговора с друзьями позабыл о Стейси, но стоило ему войти в соседнюю комнату, где женщины, расположившись в причудливых креслах и на кушетке, пили кофе и ели крохотные бисквитные пирожные, как все ощущения — будто в его жизни происходит нечто очень важное — вернулись.

Стейси была на диво хороша в своем наряде. Элегантна и просто красива. Ее рыжие волосы, которые она как-то по-особенному скрепила блестящей заколкой на затылке, сияли в свете ламп. Дэвид даже приостановился на пороге, глядя на Стейси, так что Филу пришлось подтолкнуть его в спину.

На низком стеклянном столике стоял открытый ноутбук, а на его экране виднелась мелкая россыпь каких-то картинок. Дэвид вспомнил, что Стейси обещала показать Дайане свои работы.

Дайана, словно услыхав его мысли, сама об этом заговорила:

— Мы тут посмотрели фотографии работ Стейси. Это просто потрясающе!

— Да, — подтвердила Келли. — Вы все знаете, что я скептически отношусь к современному искусству. Но в этих работах есть душа.

— Вы меня перехваливаете! — смутилась Стейси.

— Нет, дорогая, даже не думаю. — Келли говорила серьезно. — Поверьте, гораздо честнее высказать свое истинное мнение, чем льстить. Творцу тогда удобнее ориентироваться. Да любому человеку лесть не всегда полезна. Конечно, бывает, что хвалят, руководствуясь родственными чувствами, поддерживая… Но в этом нуждается каждый из нас. И обычно так поступают родственники. Я же вам не родня, мы всего пару часов как знакомы. Так что примите мои слова не как комплимент, а как данность.

— Она так и пациентов режет — без сомнений, — сообщил Фил, и все рассмеялись.

Стейси по-прежнему выглядела смущенной и вместе с тем довольной. И Дэвид поймал себя на мысли, что ему нравится, когда ее хвалят. Он почти что… гордился ею.

Вечеринка затянулась, и только около полуночи Стейси и Дэвид покинули гостеприимный дом Джонсов. Вызванное такси тихонько урчало мотором. Дэвид уселся на некотором расстоянии от Стейси — к счастью, размеры заднего сиденья это позволяли, — и уставился в окно. Кажется, задремал, а может, притворялся.

Стейси молчала. Вечер был восхитителен, и вместе с тем окончательно выбил ее из колеи. Что теперь делать? Она почувствовала присутствие Дэвида рядом, как не чувствовала никого до этого. Он был такой настоящий, но он жених ее сестры…

Стейси смотрела, как летит мимо размытый фонарный свет, как мерцают желтым светофоры на перекрестках. Нужно как можно скорее возвращаться домой. Пока еще не поздно. Пока она еще может убежать.

Такси остановилось у дома Дэвида. Он очнулся и расплатился. Пока он отпирал дверь коттеджа, Стейси стояла рядом и мучительно думала: что же теперь делать?

Они вошли в холл. Стейси увидела размытое движение в полутьме — Дэвид потянулся к выключателю — и попросила:

— Подожди, не включай свет.

Она выпила шампанского и вина, и голова немного кружилась. От Дэвида тонко и вкусно пахло коньяком. Стейси стояла в полутьме и молчала.

— Ты что-то хотела? — спросил Дэвид.

Она видела его светлую фигуру на фоне темной двери. Через окна падал свет от фонарей на улице, так что было не совсем темно.

— Да… Я хотела сказать тебе спасибо.

— За что?

— За то, что пригласил меня сегодня. Это было очень важно для меня.

— Почему? — негромко осведомился Дэвид.

— Мне сложно объяснить. — Стейси мяла ремешок сумочки. — Я… Я давно так хорошо себя не чувствовала. — Она зажмурилась и призналась: — Это потому, что ты был рядом. — Признание слетело с губ легко, как бабочка с цветка.

Дэвид шумно вздохнул и сделал шаг вперед, стукнули ботинки.

— Стейси…

— Подожди. — Она открыла глаза. — Только не зажигай свет. В детстве мы с Лолой всегда делились тайнами в темноте. Я вообще хочу тебя поблагодарить. За все. Я не знаю, что ты делаешь, но, пока я гощу у тебя, мне стало гораздо легче. Пусть я и запуталась кое в чем, но ты дал мне надежду.

— На что? — тихо спросил он.

— На то, что все будет хорошо. Так или иначе.

Дэвид преодолел разделявшее их расстояние и стоял теперь совсем рядом. Его пальцы прикоснулись к ее щеке.

— Стейси…

Она позволила себе поддаться секундному порыву и прильнула щекой к его горячей ладони. Стоять бы так вечно. Удивительное чувство защищенности, тепла… Какая-то частичка сознания Стейси выла и скреблась, словно запертая в комнате кошка, пытаясь предупредить хозяйку, чтобы та не делала глупостей.

— Стейси, — повторил Дэвид еле слышно.

И его дыхание обожгло ее губы. Было темно, но Стейси казалось, будто от Дэвида исходит сияние. Она видела его так, воспринимала именно так. И, повинуясь собственному желанию, которое наконец-то вырвалось на волю, Стейси положила руки ему на плечи и сама, первая, поцеловала его.

Дэвид ответил на поцелуй сразу же, как будто долго ждал именно этого. Его руки обхватили Стейси, он крепко прижал ее к себе, словно защищая от всего мира. И ей стало так хорошо и уютно в его объятиях, что захотелось, чтобы этот миг не заканчивался никогда.

Она тут же с ужасом сообразила, что делает. Воспоминание о Лоле ударило подобно молнии, и Стейси вывернулась из объятий Дэвида, чем, наверное, изрядно его обескуражила. Во всяком случае, он спросил удивленно:

— Что случилось?

— Извини… я… прости меня… — выдохнула Стейси.

Она молниеносно стащила с ног босоножки, подхватила их и упавшую сумочку и босиком бросилась наверх, только чудом не споткнувшись ни об одну ступеньку. Открыв дверь в свою комнату, зажгла свет и зажмурилась. Голова кружилась. Стейси стояла, прижимаясь спиной к двери, желая и очень боясь услышать шаги Дэвида.

Но он не пришел.

Наутро Стейси проснулась с головной болью — скорее от переживаний, чем от выпитого накануне вина. Она ведь совсем немного выпила, просто в голову ударило. Шампанское было слишком хорошее.

Душ Стейси принимала долго, растягивая время, и головная боль немного утихла. Зато возвратилось чувство вины и все сомнения, поднявшие голову, будто цветы после дождя. Зачем она так поступила вчера? Было мучительно стыдно: и перед Дэвидом, и перед отсутствующей Лолой. Поддалась минутному порыву, помрачению разума… Как теперь посмотреть в глаза Дэвиду? Как вообще спуститься вниз и беседовать после того, что произошло?

Стейси отлично помнила вчерашний поцелуй. Как назло, все отпечаталось в памяти. И самое страшное, что ей бы хотелось его повторить. Только вот она никогда не решится. Если она пойдет на такое, то перестанет уважать саму себя.

Высушив волосы, Стейси тщательно расчесала их, оделась попроще — белая футболка, синие джинсы — и, глубоко вздохнув, открыла дверь своей комнаты. Может быть, Дэвида и нет, мелькнула шальная мысль. Может, он уже уехал в университет… Но тогда еще хуже. Придется весь день ждать и мучиться до встречи. Так и этак проигрывать в голове сценарии возможных объяснений. Лучше уж сразу.

Она осторожно спустилась вниз и заглянула в кухню. Пусто. Тихо. Солнечно. Стейси прошлась по кухне, выглянула зачем-то в окно. Дэвида не наблюдалось.

— Ты меня ищешь? — раздался его голос за спиной.

Стейси подпрыгнула и развернулась.

— Ты меня напугал!

— Извини.

Дэвид стоял, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. Он выглядел отлично: свежевыбритый, в черных джинсах и темно-зеленом легком пуловере, который очень ему шел. Стейси не могла разгадать выражение его лица: Дэвид казался замкнутым и непонятным. И совсем непохожим на себя прежнего, на веселого Грэма Райта. Стейси уже смирилась с тем, что в Беркли у него поменялся характер, но нынче контраст был уж слишком велик.

Чтобы куда-то деть руки, Стейси положила их на спинку стула, не зная, с чего начать.

— Дэвид, по поводу вчерашнего…

— Прости меня, — перебил он ее. — Я вел себя недопустимо.

— Нет, это я вела себя недопустимо, — решительно бросилась в бой Стейси. — Ведь это я первая… ну… тебя поцеловала.

Слово повисло между ними, и разрушить возникшую паузу Дэвид смог не сразу.

— Хорошо. Ты первая. Но я ведь мог и не отвечать. А я ответил. И это…

— Было неправильно, — поспешно перебила его Стейси.

— Я хотел сказать, что это было прекрасно, — спокойно закончил он.

Стейси смешалась, не зная, что на это сказать.

— Конечно, мы не должны были это делать, — помедлив, продолжил Дэвид, — и я сожалею, что не смог остановиться. Но раз уж я не смог остановиться, жалеть абсолютно не о чем. Это было прекрасно. Ты прекрасна. Вот и все.

— Дэвид, — тихо произнесла Стейси, стараясь сглотнуть непонятно откуда взявшийся в горле комок, — мы не должны так поступать. Это в корне неверно. Ради вас с Лолой… Ради вас нам с тобой следует забыть о том, что произошло вчера. И никогда никому об этом не говорить. Ты ведь это понимаешь?

Все-таки странный вид был у Дэвида: как будто ему не нравилось то, что говорит Стейси.

— Хорошо, — медленно произнес он, — давай сделаем вид, что ничего не было, хотя я предпочел бы не забывать это… событие в своей жизни. Но желание дамы закон — и пусть будет так.

Напряжение немного отпустило. И все же Стейси чувствовала себя неловко. К счастью, Дэвид взял заботу о поддержании разговора на себя, спросив у нее, как ей понравилась вчерашняя вечеринка, и наконец беседа приняла непринужденный характер. Стейси приготовила завтрак, Дэвид с удовольствием его съел… Все мирно и вроде бы так же, как и в предыдущие дни.

Но Стейси понимала, что все изменилось. Стоило ее взгляду остановиться на губах Дэвида, как вспоминался их вкус.