Погоня за радугой

17

Утром в понедельник, проснувшись, Стейси ощутила такую тоску, какой давно не чувствовала.

Сегодня все решится. Сегодня она сядет в самолет (кстати, неплохо бы позвонить и заказать два билета) и отправится в Чикаго вместе с женихом сестры, чтобы устраивать свадьбу, весело улыбаться и стоять неподалеку у алтаря, когда Дэвид заберет у Лолы ее радостное «да». При мысли о том, как это будет, Стейси испытывала не душевный подъем, как раньше, и не счастье за Лолу, а только боль. Стоило представить накрытый свадебный стол, строгий костюм жениха и одобрительные взгляды гостей, как волком выть хотелось.

Поэтому встала Стейси не сразу, чтобы потянуть время и не столкнуться с Дэвидом внизу. Он еще вчера буркнул, что уедет достаточно рано и вернется ближе к вечеру, когда «кое-что прояснится». Стейси и ждала, и страшилась этого момента. Это ведь будет как черта, подведенная под прошедшей неделей, так сильно все изменившей. Жирная черта. И точка.

Она услышала, как хлопнула входная дверь, как заурчал на улице мотор машины. Дэвид уехал. Пришлось встать.

За уик-энд Стейси почти не видела его. Он оба дня просидел на веранде, копошась там в своих бумагах, словно мышь, и выбираясь лишь к завтраку, обеду и ужину. Да и во время трапез не вел разговоров. Дэвид стал относиться к Стейси приблизительно как в первый день с той лишь разницей, что обычного для него дружелюбия поубавилось. Что-то изменилось, и Стейси не могла понять, что именно. Не мог же он смертельно на нее обидеться? Кто поймет мужчин.

День тянулся и тянулся, словно расплавившаяся на солнце жевательная резинка. Ближе к обеду Стейси выглянула в сад и с радостью увидела в соседнем дворике Розмари.

— Привет! — Стейси помахала ей рукой.

— Добрый день! — засияла пожилая женщина. — Вы еще здесь? Я не видела вас и думала, что вы уже вернулись домой!

— Я улетаю или сегодня поздно вечером, или завтра, — сообщила Стейси.

— Тогда вам непременно нужно сейчас заглянуть ко мне!

— Я тут убираюсь… — Стейси нерешительно покосилась себе за спину.

— С вашей уборкой ничего не произойдет за час. Снимайте передник, заприте дом и идите сюда. Вот тут есть калитка, я сейчас ее открою…

Спустя несколько минут Стейси сидела на невысоком стуле на кухне у Розмари, с любопытством оглядывалась по сторонам и пила обжигающий, но невероятно вкусный травяной чай. Пахло свежей выпечкой, радио наигрывало незамысловатую мелодию, легкий ветерок, влетавший в окно, шевелил белые занавески… Идиллия. Уют. И все-таки здесь отчетливо чего-то не хватало. Вернее, кого-то.

У Розмари было множество фотографий. И на подавляющем большинстве из них — два улыбающихся лица: сама Розмари и полноватый усатый человек с добродушным лицом, похожий на отставного военного. Множество снимков — и везде Розмари и ее муж обнимаются, смеются или просто сидят, склонив головы друг к другу. Пара на фоне моря, у дома на фоне цветущих яблонь или вишен — Стейси не могла издалека определить, — у машины, в кафе с бокалами в руках… И на каждой фотографии — счастье. Брызжущее, сияющее, переливающееся всеми красками мира, настоящее счастье.

— Вы его очень любили, — вырвалось у Стейси.

Розмари, вынимавшая булочки из мини-печи, вздрогнула и едва не уронила поднос, но тут же справилась с собой.

— Да, — согласилась она, выкладывая булочки на широкое глиняное блюдо с растительным орнаментом. — Крис — это лучшее, что случилось со мной в жизни. И я не жалею, что подарила ему всю жизнь, не жалею ни об одной минуте, проведенной с ним рядом. Только жаль, что этих минут было так мало…

— Сколько вы прожили вместе? — осторожно спросила Стейси.

— Тридцать семь лет. Мы поженились, едва нам исполнилось восемнадцать. Учились в одном классе, знали друг друга сколько себя помнили. И он всегда говорил, что я самая красивая девочка в школе. — Розмари улыбнулась воспоминаниям и поставила блюдо на стол, а сама села напротив Стейси, подперев сухоньким кулачком подбородок. — Сделал мне предложение, когда мы были в третьем классе. Я тогда сказала, что нужно подождать, а Крис твердо заявил, что подождет сколько нужно. — Взор ее затуманился. — Мы поженились, но, к сожалению, я не могу иметь детей. Мы могли бы усыновить ребенка, но вот как-то не сложилось. Был период, когда я долго болела, врачи думали, что не выкарабкаюсь… — Розмари вздохнула. — Крис тогда от меня не отходил. Я всегда думала, что из-за слабого здоровья уйду на небеса первой. А видите, как вышло, Стейси…

— Но вы прожили вместе так много, — мягко сказала Стейси. — Все-таки тридцать семь лет…

Розмари засмеялась.

— Девочка, вы еще никогда не любили по-настоящему, если так говорите! Когда любовь приходит, даже сотни, тысячи лет будет мало. Жалко каждой маленькой секундочки, что проводишь не рядом с ним. И даже в молодости выть хочется оттого, что вам отмерена всего лишь короткая человеческая жизнь, а хотелось бы гораздо больше. Ничего, вы полюбите и тогда это узнаете. Это великий дар и великое проклятие в одном флаконе. Любовь возносит на небеса и окрыляет, но она способна и низвергнуть в мрак. А потом, если выбрался из мрака, понимаешь, что она никуда не исчезла. Просто твой любимый теперь не с тобой, но он по-прежнему ждет тебя. И однажды вы обязательно встретитесь. В свой срок.

Стейси лишь покачала головой, слушая немного сбивчивую, однако убежденную речь Розмари.

— Я об этом пока не знаю. Только читала или слышала…

— Пока не влюбитесь, не узнаете, — лукаво улыбнулась Розмари. — Мы с Крисом были счастливы все те годы, что провели вместе. И у вас так случится, вот увидите.

— Не уверена, — честно сказала Стейси, и сразу вспомнился Дэвид, его холодный взгляд и вместе с тем его улыбка…

Розмари словно прочитала ее мысли.

— Вполне может быть. Вот Дэвид бросает на вас заинтересованные взгляды…

Стейси едва не поперхнулась чаем.

— Это не так!

— Со стороны виднее, — заметила Розмари. — Но если вы не хотите об этом слушать, не буду. Да и Дэвид советовал мне не слишком-то много обсуждать его с вами.

Стейси очень удивилась.

— Он вам это говорил? Почему?

— Я знаю некоторые его маленькие секреты, а он предпочитает рассказывать их сам. Не беспокойтесь, рано или поздно вы все про него узнаете. Он не такой человек, чтобы что-то скрывать долго. Хотя сначала, когда мы с Крисом переехали сюда, то считали Дэвида очень замкнутым и нелюдимым. Потом Крис с ним разговорился и мы стали друзьями. Дэвид часто приходил к нам. Все-таки плохо одному в доме.

— А у него никогда не было жены?

— Нет. Были приходящие подружки, кое-кто даже задерживался, но ненадолго, и все это было непостоянно. Он не позволял им ничего делать, хозяйничать в доме, потому что это память о матери…

— Я почти ничего не знаю о его родителях. Он мне не говорил. — Стейси насторожилась.

— Ну, не думаю, что он обидится, если я расскажу… — Розмари задумчиво помолчала. — Да я и сама не слишком много знаю. Его отец поступил некрасиво с его матерью. Попросту говоря, бросил ее одну с… ребенком. — Розмари почему-то едва заметно запнулась перед последним словом. — Она была женщина сильная, я видела ее фотографию. Красивая, высокая, словно греческая богиня. Она сказала, что справится и сама, и принялась работать день и ночь. Потом купила вот этот дом, университет помог. И поселилась тут. Но я никогда ее не видела, мы сюда переехали позже. Мать Дэвида погибла в тот год, когда он только поступил в университет. Молодой, подающий надежды… А ее переехал юный наркоман на взятой без спросу у отца машине. Кажется, он даже учился в университете в ее группе.

Стейси молчала. Теперь понятно, почему Дэвид разозлился: она невольно тронула что-то, находившееся под запретом. Попыталась, сама того не зная, уничтожить дорогую для него память о матери.

— С тех пор Дэвид сам по себе. Он очень самостоятельный. И очень мудрый человек, все время таким был. Он так мне помог после смерти Криса. — На глазах Розмари блеснули слезы. — Крис и сам мне помог. За неделю до смерти он взял с меня обещание, что я никогда не буду отчаиваться. Мы давно знали, что он умирает, и боролись изо всех сил, но все напрасно. Я не хотела жить. Тогда, после похорон, я нашла предсмертное письмо Криса, очень короткое: «Помни — ты обещала». И вот я живу и жду, когда с ним встречусь. А его любовь по-прежнему окружает меня. Я это чувствую. Даже без того, что говорит мой психолог.

Домой Стейси вернулась только через полтора часа, когда съела все пирожки и запила их двумя кружками чая. Вернее, не домой, а в дом Дэвида. Она по-новому осматривалась, подмечая детали, которые раньше ускользали, казались не стоящими внимания. Интересно, насколько на самом деле Дэвиду дорога та тряпичная корова? И вот эти ракушки в позеленевшей от времени жестяной банке — какую память они хранят? В каждом доме есть подобные вещи, разве что человек желает избавиться от своего прошлого и выбрасывает все вещи, напоминающие о нем. Но Дэвид явно не из таких. Только странно, что нигде в комнатах нет фотографий матери. Может быть, в кабинете на втором этаже?

Стейси поднялась туда и подергала дверную ручку, однако комната оказалась запертой. Розмари права, у Дэвида есть небольшие тайны. Пускай. Теперь Лола будет их разгадывать. Стейси едва не забыла, зачем приехала сюда, и это непростительно. Она и так ощущала себя кругом виноватой.

Пришлось дожидаться вечера. Стейси, конечно, заняла себя работой, и все же ей казалось, что стрелки на больших часах не двигаются. Она смотрела, как перемещается секундная стрелка, и все равно время текло медленно, словно засахаренный мед.

Она расставила вещи по местам, повесила картины, которым еще предстояло досохнуть, но в принципе они были готовы. Одну Стейси вообще нарисовала цветными мелками: переплетение узоров, откуда выглядывает то удивленное лицо в очках, то протягивается чья-то рука, держащая пронзительно-желтый ромбовидный лист…

Получилось неплохо. Гостиная изменилась не кардинально, однако стала более свежей, и казалось, что здесь теперь просторнее. Довольная Стейси налила себе сока, уселась в кресло и так просидела с час, думая, думая и никак не понимая, чего же она хочет на самом деле.

Вернее, она знала. Догадывалась. Хотела. Но это было недостижимо.

И минуты тянулись одна за одной.

Дэвид приехал около шести. Когда он появился, Стейси готова была уже взвыть от тоски.

Она вышла встречать его в холл и, уперев руки в бока, поинтересовалась:

— Будешь собирать вещи или сразу поедем?

— Что?! — опешил от такого напора Дэвид.

Стейси скрестила руки на груди.

— Ты просил меня подождать до понедельника и не задавать вопросов. Я ждала и молчала как рыба, хотя ты не знаешь, чего мне это стоило. Все. Наступил понедельник. Утром ты сбежал, но теперь никуда не денешься. Собирайся, мы летим в Чикаго, ты обещал.

— Я обещал все тебе объяснить в понедельник, — высказался Дэвид и направился в гостиную, но не вошел, а остановился на пороге. — Ого!

Стейси скромно молчала. Дэвид плохо относился к ней в последнее время, так что в гостиную она его вежливо не пускала, обещая все показать потом. На веранду он ходил через кухню. И сейчас он внимательно рассматривал перемены.

Стены Стейси выкрасила в нежно-золотистый цвет, что весьма освежило помещение. Шкафчики тоже расписала акриловыми красками, превратив старую, видавшую виды мебель в новую. На креслах красовались накидки из тканей, что прислала Дайана, столик переливался радостными красками, и казалось, что сейчас в окно влетит жар-птица — настолько сказочно все выглядело.

— Это лучше, чем я ожидал, — пробормотал Дэвид и повернулся к Стейси. — По правде говоря, я в полном шоке. Приятном. Спасибо.

Неожиданно Дэвид взял Стейси за подбородок и приник губами к ее губам. Она пискнула и попыталась сопротивляться, но как-то неуверенно. Дэвид крепко прижал ее к себе, и поцелуй длился, длился, сказочный, как в самых ярких снах.

Стейси казалось, что ее тело потеряло вес и она превратилась в маленькое облачко — из тех, что высоко путешествуют по небу в жаркий летний день. Она все отдала бы за то, чтобы это мгновение никогда не уходило. Это было так прекрасно — находиться рядом с Дэвидом, чувствовать его дыхание, тепло его рук.

Наконец Дэвид отпустил Стейси. Она тяжело дышала и едва стояла на ногах.

— Зачем ты это сделал? — еле слышно поинтересовалась она.

— Потом у меня может не быть возможности, — непонятно объяснил он.

— Да. И не будет. Это было в последний раз. — Стейси отстранилась и отступила на шаг. — Собирайся, мы вылетаем.

— Не так быстро. — Дэвид бросил взгляд на часы. — Есть полуночный рейс в Чикаго, так что торопиться некуда. Это раз. А два — я еще не объяснил тебе всего.

— Объяснишь по дороге. — Стейси была настроена весьма решительно.

— Не хочу срываться с места. Ты можешь потерпеть еще полчаса или чуть меньше? Это, правда, важно.

— О господи! — Стейси посмотрела в потолок, как будто оттуда на нее должны были свалиться ответы. — Какой ты загадочный! Прямо граф Монте-Кристо!

— Я не граф. Я хуже.

— Я заметила, — фыркнула она.

Обстановка начала накаляться.

— А мне можно пойти и сложить вещи? — сладким голосом спросила Стейси. Это была маленькая уловка: сумку она сложила еще днем, но теперь хорошо бы проверить, не забыла ли чего-то важного, чтобы быть готовой уехать в любую минуту.

— Успеется. — Дэвид был непререкаем. — Я хочу, чтобы ты подождала здесь, со мной.

— Да какое право ты имеешь распоряжаться?! — взорвалась Стейси. — Хватит! Я еле вытерпела эту неделю! Если ты не хочешь ехать в Чикаго, так и скажи, хватит уже юлить!

Дэвид глубоко вздохнул.

— Я не хочу ехать в Чикаго. Но совсем не по тем причинам, какие ты можешь себе придумать.

— Результат один: ты бросишь Лолу. Ты вовсе не желаешь жениться на ней. Я так и знала.

Стейси чувствовала ни с чем несравнимую обиду. Она не хотела верить, что Дэвид так с ней поступил. А казался порядочным человеком, и Розмари о нем такого хорошего мнения… Внешность бывает обманчива. Значит, Дэвид удерживал ее в этом доме всю неделю… зачем? Чтобы посмеяться? Чтобы воспользоваться? Но, кроме одного… ладно, двух поцелуев, ничего не было!

Стейси открыла рот, чтобы продолжить гневную тираду, и тут раздался громкий, какой-то нервный звонок в дверь.

Лицо Дэвида прояснилось. На нем сменилась целая гамма эмоций — досада, раздражение, радость и, наконец, облегчение.

— Думаю, будет лучше, если откроешь ты.

— С какой стати? Ты хозяин в доме.

— Может, это Розмари пришла с тобой попрощаться.

— Я с ней сегодня и так виделась. — Стейси тем не менее решила не спорить по мелочам. Она постаралась придать своему лицу приветливое выражение и распахнула входную дверь.

И медленно, очень медленно, сделала шаг назад.

На пороге стояли двое, и оба были Стейси очень хорошо знакомы. Лола, по своему обыкновению, оделась вызывающе ярко: малиновый топик, пронзительно-розовая кофточка и алая юбка. Довершали ансамбль босоножки на платформе. Рыжие волосы, вьющиеся в отличие от волос Стейси, Лола закрепила высоко с помощью нескольких деревянных шпилек. Современный бесенок, да и только.

Мужчину, который стоял рядом с Лолой, Стейси тоже видела. Всю последнюю неделю. Прямо сейчас.

— Привет, Стейси, — сказал он, улыбаясь своей очаровательной улыбкой. — Ну и авантюру же ты затеяла!

Она перевела взгляд с него на Дэвида, с Дэвида обратно на него и выдохнула:

— Здравствуй, Грэм.