Похищенная страсть

Глава 1

Однажды…

Брайар Харкорт быстро двигалась по улице, кутаясь в длинное шерстяное пальто, поскольку осенний ветер, задувавший с Мэдисон-авеню, пронизывал до костей.

Стояла аномально холодная осень, и это было непривычно. Брайар любила город в это время года. Однако непонятно, отчего в холодном воздухе витало странное чувство потери и ностальгии. Оно не отступало, постоянно присутствовало в ее сознании. А потом его уносило прочь, как листок осенним ветром.

Скорее всего, это как-то связано с ее жизнью до приезда в Нью-Йорк. В три года ее удочерили приемные родители, и у нее не сохранилось четких воспоминаний о прежней жизни. Они лишь ощущения. Запахи. Чувства. И странная боль, поселившаяся внутри.

Странная, потому что она любила своих родителей. И город любила. Откуда тогда эта боль? Нельзя же, в самом деле, скучать по тому, чего даже не помнишь. Тем не менее, иногда она тосковала.

Брайар замерла на мгновение, ощутив непонятное покалывание сзади, в районе шеи. Нет, не от холода. На ней был шарф. И вообще, это чувство совсем иного плана. Отличающееся от всего, что она когда-либо испытывала.

Она остановилась, обернулась. Посреди толпы заметила мужчину. И сразу поняла, что именно его взгляд вызывает подобные ощущения. Он искал ее взглядом. А когда увидел, что она тоже смотрит на него, медленно улыбнулся так, словно солнце выглянуло из-за облака.

Он был прекрасен. Это было видно даже издалека. Темные волосы отброшены со лба будто порывом ветра, щетина на подбородке, глаза, таящие множество загадок, которые она не в силах разгадать.

Он был именно мужчиной. Не мальчиком из школы, не сыном друзей ее родителей, с которым можно познакомиться на рождественской вечеринке в их особняке или на летнем приеме в Хэмптоне.

Он не будет заикаться от смущения или хвастать своими победами в пивной пинг-понг. Нет, никогда. Ей даже не разрешат с ним разговаривать.

Доктор Роберт Харкорт и его жена Нелл были чрезвычайно старомодными. Брайар — их единственный и поздний ребенок. Мало того, что они старше всех родителей ее одноклассников, они еще постоянно давали ей понять, что очень ею дорожат. Она — неожиданный подарок в их жизни.

Это всегда вызывало у нее улыбку. И боль уходила.

Она делала все возможное, чтобы оправдать их ожидания, стать наглядным свидетельством успешности усилий, вложенных в ее воспитание. Она прилагала все усилия, чтобы они были счастливы, что приняли ее в семью, максимум стараний, чтобы быть самой лучшей. Быть совершенством.

Она брала уроки хороших манер и этикета. Даже готовилась к балу дебютанток, хотя не имела там особенного успеха. Она ходила в школу рядом с домом, проводила все выходные с родителями, чтобы они не волновались, никогда не пыталась бунтовать. Как можно восставать против людей, которые выбрали именно тебя?

Несмотря на все это, сейчас она готова была нарушить их правила. И приблизиться к мужчине, который смотрел на нее опасным взглядом.

Брайар моргнула, а он вдруг ушел так же внезапно, как появился. Растаял в черно-серой толпе. Она почувствовала необъяснимое чувство потери. Ощущение, что упустила нечто важное. Экстраординарное.

Хотя откуда ей об этом знать. Она ведь ни разу не целовалась с мужчиной. Ничего не поделаешь, это результат чрезмерной опеки. С другой стороны, она не имела никакого желания целоваться с Томми — чемпионом по пиво-понгу или с кем-либо из его глупых друзей.

Высокие и красивые мужчины с улицы — другое дело. Да, так и есть.

Она моргнула, развернулась и пошла своей дорогой. Торопиться было некуда. В школе занятий не было, а бродить по родительскому особняку не хотелось. Поэтому она планировала посетить Метрополитен-музей, ей нравилось блуждать по его залам.

Но сейчас музей с его картинами вдруг потерял всякую привлекательность. По крайней мере, по сравнению с тем мужчиной. Какая нелепость.

— Вы убегаете от меня?

Она остановилась, сердце едва не выпрыгнуло из груди. Повернулась и чуть не побежала к объекту своих мыслей.

— Нет. — Она с трудом восстанавливала дыхание.

— Вы шли быстро и целеустремленно.

О, этот голос. Мужчина говорил с акцентом. Испанским или похожим на него. Таким сексуальным, что она будет вспоминать его ночью, мучаясь от бессонницы, придумывая себе совершенно невероятное свидание.

Вблизи он выглядел даже лучше. Более ошеломляюще. Он улыбнулся, обнажив идеальные зубы.

— Нет, я просто… — Какой-то прохожий толкнул ее. — Словом, не хотела мешать движению.

— Вы остановились, — настаивал он, — чтобы посмотреть на меня?

— Это вы смотрели на меня.

— Конечно, вы, должно быть, привыкли к этому.

Едва ли. По крайней мере, не в том смысле, который он в это вкладывал. Люди не любят выбивающихся из толпы, а она именно выделялась. Во многом. Во-первых, высоким ростом. Поэтому ей импонировало, что он по крайней мере на пять дюймов выше, чем она, а в ней пять футов одиннадцать дюймов.

Да, такая вот она. Высокая. Худощавая. С длинными руками и ногами. К тому же волосы никогда не ниспадали шелковистыми волнами, как у подружек. Ей приходилось для этого прибегать к салонным процедурам, и она сомневалась, есть ли в этом смысл. Но мама настаивала на этом.

Она выделялась. В подростковом возрасте это крайне нежелательно.

Теперь, когда ей перевалило за двадцать, она смирилась. Однако все еще была уверена, что если на нее смотрят, то вовсе не потому, что она красавица. Нет, она всегда предполагала, что на нее глазеют именно потому, что она выделяется.

— Не особенно. — Что ж, по крайней мере, это честно.

— Ну, вот не верю. Вы красивы, и мужчины наверняка смотрят на вас, сворачивая шеи.

Ее лицо залилось краской, сердце забилось быстрее.

— Я не очень… Не должна разговаривать с незнакомыми людьми.

Он усмехнулся.

— Тогда, возможно, мы должны познакомиться.

Она колебалась.

— Брайар. Меня зовут Брайар.

Странное выражение промелькнуло на его лице, но тут же исчезло.

— Хорошее имя. Редкое.

— Полагаю, так и есть. — Она знала, что это так. Еще одна причина, по которой она чувствовала себя отличной от остальных.

— Хосе. — Он протянул руку.

Она просто смотрела на него, будто не понимала, чего он от нее хочет. Хотя да, конечно, просто пожать руку.

Это не странно. Все люди, знакомясь, поступают именно так. Она резко вздохнула и позволила пальцам дотронуться до его руки.

И ее будто ударила молния. Разряд оказался настолько сильным и поразительным, что Брайар сразу опустила руку и сделала шаг назад. Она никогда не чувствовала ничего подобного в своей жизни. И не знала, хотела ли почувствовать это снова.

— Мне пора.

— Я так не думаю, — настаивал он.

— И все же. Я должна идти. Мне нужно. Я иду в парикмахерскую.

Солгать оказалось легко, ведь она перед этим думала о своих волосах. Не могла же она сказать, что собирается в музей. Он бы предложил составить ей компанию. Хотя, с другой стороны, мог бы предложить сопроводить ее в парикмахерскую.

— Это правда?

— Да. Мне нужно идти. — Она развернулась и быстро пошла прочь.

— Подождите! Я даже не знаю, как связаться с вами. Дайте хотя бы свой номер телефона.

— Я не могу.

По целому ряду причин, но в основном из-за ощущения покалывания, которое она до сих пор чувствовала в руке.

Брайар снова повернулась и резво зашагала, удаляясь от него.

— Подождите!

Нет. Она не остановилась. Последнее, что она увидела, ярко-желтое такси, катившееся прямо на нее.

Ее затопило тепло. Странное чувство. Будто она стала невесомой, конечности покалывало. Она чувствовала себя бестелесной, словно плавала в темном пространстве.

Кроме того, что было не очень темно. Свет брезжил. Мраморные стены. Белые. С декоративными золотыми деталями. Брайар видела это совершенно отчетливо. Место, где она никогда не бывала, но тем не менее должна была узнать.

Медленно, очень медленно она почувствовала, как постепенно к ней возвращается сознание.

Сначала она смогла пошевелить кончиками пальцев, потом осознала и другое ощущение. Источник тепла.

Губы. Ее поцеловали.

Ее глаза распахнулись, и в тот момент она поняла, кому принадлежит лицо, склонившееся над ней.

Человек с улицы.

Улица. Она переходила улицу.

Она все еще на улице? Не могла вспомнить. Но почувствовала, что привязана.

Брайар шире открыла глаза, оглядываясь. Прямо над ней сиял яркий люминесцентный свет, рядом стояли мониторы. И она была привязана к чему-то.

Она сжала кулаки и почувствовала резкое жжение. Посмотрела на свою руку и увидела капельницу.

Однако все внимание было сосредоточено на том, что она все еще целуется. Предположительно лежа на больничной койке.

Она подняла руку, и пальцы прижались к его щеке. Потом он отстранился.

— Дорогая, вы проснулись.

— Да. Как долго я… Как долго я спала? — Этот вопрос она обратила медсестре, которая стояла рядом с ее кроватью. Странно, что он ее поцеловал. Она собиралась подумать об этом через минуту. Сначала нужно понять, насколько хорошо она себя чувствует.

— Вы находились без сознания. Около часа.

— О-о-о. — Опираясь на матрас, Брайар попыталась сесть.

— Будьте осторожнее, — предупредил он. — Возможно, у вас сотрясение.

— Что случилось?

— Вы переходили улицу прямо перед такси. Я не смог остановить вас.

Она смутно вспомнила, как он звал ее, а она продолжала идти дальше. Ее преследовало ощущение нереальности происходящего. Умом она понимала, что родители ее чрезмерно опекают, поскольку сверхбдительные и считают всех незнакомцев опасными. Брайар разделяла их точку зрения, даже осознавая, что чересчур перестраховывается.

Они предостерегали, дескать, надо быть особенно осторожной по причине того, что Роберт — известный врач, сотрудничающий с политиками по части законотворчества в сфере здравоохранения, и поэтому постоянно на виду. Она должна была быть вдвойне бдительна еще и потому, что они богаты.

По этой причине в детстве Брайар принимала за жулика любого чрезмерно дружелюбного незнакомца и, таким образом, считала себя довольно осторожной. Пока не встретила его и чуть не попала под машину.

Родители. Интересно, позвонили ли им. Они не ждут ее дома раньше вечера?

— Извините. — Медсестра вышла из палаты, по-видимому, чтобы позвать врача. Интересно, почему она не проверила состояние жизненно важных органов.

— Мой отец врач, — сказала Брайар, взглянув на Хосе. Так, значит, его зовут. Во всяком случае, он назвался этим именем.

— Полезная информация. — В его голосе прозвучало нечто, чего она не слышала ранее.

— Если ему еще не сообщили, нужно с ним связаться. Он захочет принять участие в моем лечении.

— Я сожалею. — Хосе выпрямился.

Внезапно выражение его лица изменилось. Ее сердце гулко забилось, страх закрался внутрь.

— Сожалеете о чем?

— Ваш отец не будет заниматься вашим лечением. Потому что вы уезжаете.

— Да?

— Да. Мне кажется, вы в порядке, это подтверждает моя медсестра.

— Ваша медсестра?

Он тяжело вздохнул, поднял руку и посмотрел на часы. Потом в сдержанно-оскорбительной манере поправил запонки на пиджаке.

— Да. Моя медсестра, — сказал он раздраженно, будто объясняя что-то маленькому ребенку. — Вы не должны волноваться. Вас будет лечить мой врач, когда мы приедем в Санта-Милагро.

— Еде это? Я не понимаю.

— Вы не знаете, где Санта-Милагро? У меня вопросы к американской системе образования. Позор, что вам пришлось здесь учиться, Талия.

Ее захватило странное и томительное чувство. Туманное ощущение часто преследовало ее, когда наступали холода.

— Меня зовут не Талия.

— Верно. Брайар. — Он сардонически улыбнулся. — Моя ошибка.

— Я не знаю, где находится Санта-Милагро, но это не самая большая проблема. Дело в том, что я не собираюсь лечиться у вашего врача. Вы просто городской сумасшедший, которого я случайно встретила на улице. Вы украли это пальто, кстати очень стильное, а на самом деле просто безумный бродяга.

— Бродяга? Нет. Безумный? Об этом можно подискутировать.

— Хосе.

— Меня зовут не Хосе. Я принц Фелипе Каррион де ла Винья Кортез. А вы, дорогая Брайар, правы. Я провел много лет в поисках и вот теперь наконец нашел вас. И вы поедете со мной.