Глава 4

Брайар уже совсем отчаялась, когда вдруг услышала стук в дверь и сразу поняла, что это не принц Фелипе, так как было ощущение, что он бы стучать не стал. Никогда.

Правильная догадка. Пришла служанка.

— Этот телефон запрограммирован таким образом, что вы можете позвонить вашим родителям, — сказала женщина. — Я оставлю вас одну.

Она повернулась и величественно вышла из комнаты, оставив Брайар с телефоном. Первое, что она попробовала, позвонить 911. Глупо, конечно, учитывая, что в Санта-Милагро этот номер не функционирует. Телефон не подключен к Интернету, и поэтому искать другие номера невозможно. Брайар подозревала, что и с иным номером соединиться нельзя.

Надо немедленно связаться с родителями. Ведь, кроме пребывания в школе, она никогда не покидала их на столь долгий срок. И даже когда училась в университете, все было иначе. Она находилась в точно определенном месте, делая то, что они ее просили.

Они, наверное, волнуются. И это ее вина. Ведь именно к ней подошел Фелипе. Она их подвела.

Дрожащими пальцами она набрала номер родителей.

Трубку снял отец, его голос был беспокойным.

— Да?

— Это я, — отозвалась Брайар.

— Брайар! Слава богу. Где ты? Все в порядке? Мы искали. Вызвали полицию, обзвонили все больницы.

— Я знаю, то есть знала, что вы будете беспокоиться. Но не могла позвонить раньше. Меня похитили.

Отец выругался, и через мгновение она услышала голос матери на другой линии:

— Брайар.

— Я в порядке, невредима. Но я в…

— Санта-Милагро, — ровно сказал отец.

У нее все поплыло перед глазами.

— Ты знаешь? Откуда?

— Возможно, было ошибкой скрывать все от тебя. Но другого способа обеспечить тебе нормальную, счастливую жизнь не оказалось. Мы хранили тайну не по собственной инициативе. И неизвестно, как бы сложилась твоя жизнь, если бы ты знала о том, что ты принцесса, лишенная дворца, у тебя есть настоящие родители, которые не хотели тебя бросать, но были вынуждены.

— Может быть, это было эгоистично, — вторила мать, — но они согласились, что правду будем знать только мы, не хотелось допустить раскола твоей личности. Однако мы все понимали, что так не может продолжаться вечно.

Брайар почувствовала головокружение.

— Я Талия? Принцесса Талия. Так он меня называл. Это правда?

— Это правда, — подтвердил отец.

— Как? Почему меня держали в неведении? Это моя жизнь! И да, вы всегда заботились обо мне и все такое, а вот стала понятна причина. Я находилась в опасности, в любой момент могла быть похищена каким-то сумасшедшим принцем с другого полушария. — Брайар глубоко вздохнула.

— Все продлилось дольше, чем мы ожидали, — мягко говорила мать. — Мне это не нравилось, поверь. Ты — все, что у нас есть, Брайар. И для нас ты дочь. Мы так хотели защитить тебя. Но у нас ничего не получилось.

Брайар ощутила чувство вины. Странно. Ведь они волновались за нее, оказавшись втянутыми в эту историю, и, вероятно, действительно оказались в безвыходном положении. Ведь у них не было руководства «Как выдать за свою дочь беглую принцессу и обеспечить ее безопасность». Больно это узнать, но винить их она не может.

— Он сказал, что я должна выйти за него замуж, — сообщила она тусклым голосом.

— Король?

— Принц Фелипе.

На другом конце трубки послышался звук облегчения.

— По крайней мере, он, а не его изверг отец. Вот почему король и королева отослали тебя подальше из страны, знали, что жизнь с ним уничтожит тебя.

— Тем не менее я не хочу выходить замуж за Фелипе. Не хочу быть принцессой. Я просто хочу вернуться домой.

Повисла пауза.

— Боюсь, невозможно. Это будет иметь катастрофические последствия для твоих родителей. Из-за денег, взятых государством Верлорен. И для страны все будет плохо, если Санта-Милагро решит, что условия сделки нарушены. Национальное казначейство обанкротится. Народ обнищает. Ни закупок продовольствия, ни государственных программ жилья, ни здравоохранения.

Пока отец перечислял, Брайар чувствовала, какой груз ответственности ложится на ее плечи. Ответственности за народ ее родины, которую она даже не смогла найти на карте.

— Значит, я должна выйти за него замуж?

— Если не сможешь убедить его, что существует альтернатива. Не уверен, можно ли еще что-то можно сделать. Ты вне нашей досягаемости. Мы не хотели для тебя такой судьбы.

Ее вновь накрыла волна ярости.

— Но ведь ты знал, что так может случиться. Знал все это время. А я — нет.

— Мы не хотели, чтобы ты боялась собственной тени, — оправдывалась мать.

— Я и не хочу бояться собственной тени. Но вы должны были меня предупредить, что нужно остерегаться очаровательных испанских мужчин, пытающихся заговорить со мной на улице. — С этими словами Брайар повесила трубку, а как только сделала это, дверь распахнулась. Вошел Фелипе.

Пересек комнату и забрал у нее телефон. Почему она бросила трубку? Кто знает, когда в следующий раз ей удастся поговорить с родителями.

— Предполагаю, все мои слова получили подтверждение, — спросил он.

— Подозреваю, вы подслушивали, поскольку вошли сразу после окончания разговора.

Он улыбнулся:

— Вы меня так хорошо знаете. Мы будем идеальной супружеской парой.

— И все же я не понимаю. Женитесь на ком-нибудь еще. Почему именно я?

Он схватил ее за руку, поднимая с кровати. Она по-прежнему была в больничном халате с завязками сзади и, приподнимаясь, почувствовала ветерок по голой спине. Ахнув, осознала, что под халатом на ней нет ничего, кроме белых хлопковых трусиков.

Его золотые глаза пылали огнем, и Брайар чувствовала интенсивное пламя у него внутри. Пламя и серу. Казалось, внутри у этого человека ад. И то ли потому, что не одета, то ли впервые ощутив реальность происходящего, она испугалась. Очень испугалась его.

Выяснилось, что ее тащат к окну. Тяжелые шторы закрывали обзор, Фелипе грубо их раздвинул, и перед ней раскрылась городская панорама. Огромный город, несовременная архитектура. Виллы с красными глиняными крышами, церкви с высокими шпилями и железными колоколами на башнях. А вдали горы.

— Видишь? Это моя страна. Десятилетиями ею правил сумасшедший. Безумец, больше озабоченный собственной властью, деньгами и шантажом, чем благополучием народа. Десятилетиями я пытался хоть что-то сделать, чтобы изменить положение, когда взойду на трон. Переманил на свою сторону армию. Заработал столько денег, чтобы стало возможным изменить ситуацию в тот момент, когда я смогу контролировать управление государством. Занимался закулисными контактами и договоренностями, чтобы в момент, когда тело отца предадут земле, над страной взошло бы солнце. Я никогда не хотел свергнуть его путем гражданской войны. Слишком уж высокая цена, кроме того, не обошлось бы без человеческих жертв. Играя роль плейбоя, я готовился взять власть. Вы — часть этого плана. И будь я проклят, если позволю все испортить. Мольбы меня не растрогают, принцесса. Ничто не помешает мне свернуть с пути. Я буду королем Санта-Милагро. А вы можете стать королевой, помочь исправить зло, которое свалилось на мой народ, улучшить жизнь людей. И собственную жизнь. Ну, или вы сможете вернуться к скучному существованию.

— Я действительно играю важную роль в вашем плане?

— Все знали, что вы должны были выйти замуж за моего отца. Но если выйдете за меня, и не по принуждению, это позволит наладить отношения между Санта-Милагро и Верлореном. Моя страна приобретет положительный имидж в СМИ. Мне нужно все контролировать. Абсолютно все. Я должен все собрать воедино. Ничего не упущу, уж вы поверьте. Включая вас.

— А если я откажусь?

— Мне кажется, я объяснил все предельно ясно. Если откажетесь, это грозит несчастьями. Для всех. Всех, кого вы любите. Всех, кого полюбите.

Она моргнула.

— Вы собираетесь убивать?

— Нет. Но сделаю все, чтобы они захотели умереть.

— И как это поможет улучшить ваш имидж?

— Я не настолько глуп, чтобы предавать это огласке. Но знаете, ваши нью-йоркские родители уязвимы. Я могу уничтожить их финансово. Ваш отец сотрудничает с американскими политиками. И поверьте, если нажму на нужные кнопки, я смогу лишить его пациентов, уничтожить репутацию. Гораздо выгоднее сотрудничать с принцем, чем вступаться за врача.

Она почувствовала холод внутри. И естественно, поверила ему. Он вполне способен выполнить угрозу. Причинить вред родителям. И если она это позволит, что же она за дочь такая? Они защищали ее всю жизнь. По крайней мере, надо отплатить им тем же.

Он улыбнулся, и что-то в этой улыбке рассеяло ее сомнения. Выражение его лица снова изменилось, он вновь предстал привлекательным мужчиной, которого она встретила на улице в Нью-Йорке.

— Сейчас я вас покину. Отдыхайте сегодня. А завтра мы будем делать из вас королеву.


Фелипе вошел в комнату отца. Было темно, окна зашторены, свет выключен.

— Добрый вечер, отец. — Он присел на кровать.

— Твой пиджак сидит криво, — заметил старик вместо приветствия.

Фелипе поднял руку, рефлекторно подтягивая рукава и ненавидя себя за это.

— Нет. Ты почти ослеп, поэтому, даже если и так, ты бы все равно этого не увидел.

Было странно видеть отца в таком положении. Когда был ребенком, Фелипе очень боялся своего родителя. А теперь вот он пожилой, будто уменьшившийся. Тем не менее при взгляде на него внутри возникало знакомое чувство смятения.

Этот человек годами третировал его мать. Фелипе хорошо помнил, как однажды он ударил ее так сильно, что у нее образовался огромный синяк под глазом. И потом визажист вынужден был маскировать его, прежде чем они вышли в зал приемов, изображая идеальную королевскую семью.

Совершенная картинка. Он убедил свою страну в том, что у него идеальная семья, а он самый лучший правитель. Граждан Санта-Милагро медленно и эффективно лишали прав. Искусства, образования, надежды.

Все это Фелипе восстановит, хотя не сможет вернуть матери испорченную жизнь, зато обеспечит процветание Санта-Милагро.

У него был соблазн взять власть силой, но это повлекло бы за собой человеческие жертвы.

— Это какой-то новый способ общения с умирающим отцом?

— Наверное, нет. Но когда меня это волновало? Я только хотел, чтобы ты кое-что узнал.

— Что именно?

— Я нашел ее.

Отец зашевелился.

— Мою принцессу?

Улыбка искривила губы Фелипе.

— Нет. Теперь она моя. Я сделаю ее своей женой. И ты не сможешь мне помешать. Ты на смертном одре.

— Ты ублюдок. — Голос отца, казалось, был пропитан ядом, но теперь он не имеет власти.

— Хотелось бы, чтобы это было правдой, — заявил Фелипе жестко и властно. — Дорого бы я заплатил за то, чтобы не быть твоей плотью и кровью.

— Чувствую то же самое. — Отец закашлялся, трясущейся рукой провел по лбу и добавил: — Я так и не смог сломать тебя.

— Но ты очень старался, — парировал сын. — Теперь я приложу все усилия, чтобы войти в историю как одна из твоих величайших неудач. Печально, что ты этого уже не увидишь.

Он развернулся, чтобы покинуть комнату отца. Однако остановился.

— Если ты еще будешь жив ко времени свадьбы, я обязательно пришлю приглашение. Но все пойму, если ты не придешь.

Он быстро вышел из комнаты и зашагал в сторону противоположного крыла дворца, где располагались его покои. Эмоции выдавала лишь легкая дрожь в руке.

Он распахнул дверь в свою комнату и сразу направился к бару, откуда взял большую бутылку виски. Посмотрел на стакан, стоявший на столике, и решил, что обойдется без него. Снял крышку с бутылки и сделал большой глоток, пытаясь сосредоточиться на жжении и тепле, с которыми алкоголь скользил по пищеводу.

И поставил бутылку в бар, ожидая, пока уйдет ощущение гадливости. Оно возникло из-за визита к отцу. А может быть, потому, что он держал принцессу в заточении. А может, из-за того, что кровь отца бежала по его венам.

Фелипе взревел и стукнул кулаком по стене. Потом еще раз. Снова и снова, пока не почувствовал резкую боль. Опустил руку. Глубоко вздохнул. В доме было тихо. Он посмотрел на руку и заметил, что она вся в крови. Нахмурился. И плеснул в стакан еще немного алкоголя.


Следующим утром Брайар, проснувшись, обнаружила, что ее ждут три стилиста. Мужчина в экстремально зеленом пальто с золотыми ножницами в руках и две женщины, одна в обтягивающем платье цвета фуксии, вторая в бледно-синем топе и темно-синей юбке.

— Принц приказал нам подготовить вас к первому появлению в обществе, — пояснила женщина в фуксии, просканировав Брайар острым взглядом.

— Обычно я не ношу халатов, — жестко отозвалась Брайар. — У меня не было возможности привезти сюда мою одежду.

Женщина махнула рукой, продемонстрировав неоновые ногти.

— Вряд ли ваша одежда подошла бы для появления на публике. Я уверена в этом.

После этого ее вытащили из кровати и отправили в душ. Она с удовольствием постояла под горячими струями дольше, чем это необходимо. Потом воспользовалась туалетно-косметическими средствами, после которых кожа стала гладкой как шелк. Возможно, она пользовалась чем-то подобным в детстве, когда жила во дворце.

Затем она была вынуждена защищаться, сидя перед зеркалом, когда человек с золотыми ножницами подступился к волосам.

— Не отрежьте слишком много, — огрызалась она.

— Простите, где вы окончили школу парикмахерского искусства?

— Я там не училась. Но волосы у меня на голове растут последние двадцать два года, так что кое-какой опыт имеется.

Стилист оценивающе посмотрел на ее отражение в зеркале, прищурив глаз.

— Нет. Не так много, как у меня. У вас не должно быть прямых волос.

— Естественно, я с этим не соглашусь. — Брайар то и дело приходилось защищаться.

— Зато со мной согласен ваш овал лица.

На этот довод контраргумента не нашлось. И когда он закончил, она оценила новые вьющиеся волосы. Ему удалось найти компромисс между завитками а-ля барашек и обычными прямыми волосами. Тот факт, что ей понравилось отражение в зеркале, немного раздражал.

Она немного поспорила и с женщиной-стилистом, предложившей модели, которые Брайар обычно не носила, вообще избегая слишком открытых и обтягивающих одеяний. Тем не менее женщина в фуксии настаивала на более откровенных нарядах.

Женщина-визажист не захотела ограничиваться легким макияжем, а когда закончила мейкап, Брайар едва узнала себя в зеркале. Высокая, стройная девушка с волнистыми волосами, одетая в облегающее огненно-оранжевое платье, с ярко-розовыми румянами на щеках и золотой помадой на губах, выглядела скорее как королева Амаани, чем как Брайар.

Становилось все труднее отрицать реальность ситуации.

— Прекрасно, — заявил мужчина в зеленом пальто.

Она оценила комплимент, но не желала, чтобы ее хвалили, не хотела быть привлекательной для мужчины-похитителя.

И промолчала. Правда, команду стилистов это не смутило. Они собрали вещи и удалились так же быстро, как и прибыли.

Брайар, покачнувшись в подобранных для нее туфлях на высоких каблуках, присела на край кровати, поднесла руку к груди и широко раскрытыми глазами посмотрела в зеркало, висевшее на стене. На нее глядела красивая женщина. Принцесса. Действительно, настоящей принцессой. И она должна выйти замуж за принца. Возможно, самого безумного принца на планете.

Дверь в комнату открылась снова. Появился мужчина, которого она видела впервые.

— Его величество был бы признателен, если бы вы присоединились к нему за завтраком. Вы одеты достойно.

— Это значит, он не хотел, чтобы я пришла в больничном халате?

Слуга не отреагировал, выражение его лица осталось невозмутимым.

— Он не уточнил.

— Ну, я так и думала.

Он вышел из комнаты, она проследила за ним взглядом. На мгновение захотелось прикинуться больной и остаться в спальне. Но она здесь уже два дня, и, в конечном счете, нужно встретиться лицом к лицу с противником. С человеком, который утверждает, будто женится на ней, хочет она того или нет.

И она должна попытаться решить эту проблему.

Брайар молча пошла вслед за слугой. Единственным звуком, сопровождавшим ее, был стук каблуков по каменному полу. Слуга открыл дверь в комнату, предположительно столовую, и отошел в сторону.

— Сюда.

Он не вошел за ней. Оказавшись наедине с принцем Фелипе в помещении, похожем на пещеру, она услышала, как дверь плотно закрылась. Принц сидел за столом с чашкой кофе и газетой.

— Доброе утро, — приветствовал он.

И достал из-под газеты бархатную коробочку с кольцом, молча поставив рядом.

— Присаживайтесь, — пригласил он.

— Как скажете. — Брайар заняла место как можно дальше от него и как можно ближе к двери.

— Вы, кажется, проснулись в хорошем настроении, Брайар.

— Первый раз вы меня так назвали, — констатировала она. — Кроме того случая, когда притворялись Хосе.

— Полагаю, бессмысленно вступать с вами в спор. — У него между бровей появилась складка. — Если вам больше нравится, когда вас называют Брайар, я буду это делать. Однако в обществе буду называть вас настоящим именем.

— Не помню, как мне давали это имя.

— Разве все помнят, как им давали имена? Я точно знаю, что нет. — Указательным пальцем он подтолкнул к ней коробочку с кольцом. — Посмотрим, понравится ли вам это.

— Нет. — Она даже не попыталась открыть футляр.

— Сомневаюсь. Алмаз такой крупный, что, если продать его, можно покончить с проблемой голода во всем мире.

— Так решите проблему голодающих. Не нужно мне это кольцо.

— Я сделаю пожертвование на благотворительность на крупную сумму. Наденьте его на палец.

— Нет, — бросила она. — Не вижу ни одной убедительной причины выходить за вас замуж. Разве что в счет оплаты долга, хотя, согласитесь, это немного архаично. Вы говорили, что ваш отец — монстр, и я не понимаю, почему вы хотите быть таким же чудовищем.

— Дело в том, что я буду лучшим чудовищем. Во всяком случае, я довел до вашего сведения свои условия, и они не изменятся.

— Ну, я не…

— Хотите встретиться с родителями? С королем Берендтом и королевой Амаани?

У нее вдруг возникло странное чувство зияющей пустоты. Когда она смотрела на свое отражение, казалось, она связана с королевой определенными узами, хотя и понимала, что, безусловно, истории о ее происхождении правдивы.

Она любит мать и отца, которых знает. Никто не сможет их заменить. Но существуют и настоящие родители, и они не хотели отдавать ее в недобрые руки, сделали все для ее защиты.

Король и королева, живущие на другом полушарии. С ними она может встретиться вскоре.

Эта тоска была так болезненна и остра, что у нее перехватило дыхание.

Но Брайар промолчала. Как оказалось, ей и не нужно ничего говорить, все написано на лице.

— Отлично. Если когда-нибудь захотите встретиться с родителями, снова увидеть дворец, мы сможем присутствовать на ежегодном балу, который они проводят в октябре. Я слышал, вы любили балы, когда были маленькой девочкой. Там всегда подают пряный сидр, который, как мне передали, был вашим любимым напитком.

Щемящее чувство ностальгии снова пронзило ей грудь. Так вот почему она испытывает его каждую осень, когда холодает и опадают листья.

Просто она помнит это. У нее не сохранилось красочных воспоминаний, она не помнит, как проходило это событие. Но оно живет внутри ее. В царстве чувств. Глубокое, мощное ощущение. Основа ее личности. Так было всегда и сформировало ее такой, какая она сейчас.

Брайар хотела все увидеть. Соединить с реальностью внутренние ощущения.

— Вы помните, — догадался он, и ее разозлили нотки самодовольства в его голосе. — Вы этого хотите. Больше всего на свете. У вас очень выразительные глаза, дорогая. Все лучшее достается мне.

— Конечно, я хочу встретиться с родителями, — призналась она. — Каждый на моем месте хотел бы понять, откуда он родом.

— Вы потеряете возможность встретиться с родителями, если подведете их, не сделаете то, что должны.

— Они отослали меня на другое полушарие, сделав вид, что я мертва, чтобы избежать печальной судьбы для меня.

— Нет, они хотели, чтобы вы избежали брака с моим отцом. Однако браки по расчету — не редкость среди королевских особ. И я — не мой отец. Поверьте мне. Если бы с рождения вы были предназначены мне, они бы с радостью отдали вас замуж за меня. Сотрудничество наших стран будет взаимовыгодным. Вы серьезно думаете, что ваши мать с отцом позволили бы вам выйти замуж за врача из Верхнего Ист-Сайда?

— Они отослали меня из дома. И я не понимаю, почему бы мне самостоятельно не решить, за кого выходить замуж.

— Но никто не ожидал, что вы будете жить там вечно. Вы должны были вернуться и занять предназначенное вам место. Скажите мне, как вы собирались распорядиться своей жизнью?

— Я искусствовед.

Он издал пренебрежительный звук.

— Ах, так вы собирались стать полезным членом общества. Ужасно грустно, что я нарушил ваши планы.

Ее обуял гнев, она даже не постаралась его скрыть.

— Искусство — это важно.

— Конечно. Но оно важно только после удовлетворения базовых потребностей.

— Искусство делает мир прекраснее. Дает людям надежду. Позволяет не выживать, а жить.

Улыбка искривила его губы.

— Кажется, в вас есть страсть. Это обнадеживает. Будете отвечать за художественное воспитание во всех школах моей страны. У вас будет возможность повлиять на систему образования. Мой отец держал всю страну в страхе. Говоря, что он был диктатором, я нисколько не преувеличиваю. Такого предложения на Манхэттене вы не получите. Как же еще применить вашу ученую степень? Разве что выйти замуж за обеспеченного мужчину и организовывать для него вечеринки. Обычно принцессы не обладают властью, но моя королева будет принимать участие в управлении страной. Вы будете осуществлять любую деятельность, какую только захотите, лишь бы это было на благо страны.

Удивительно, но он говорил с подкупающей искренностью. Она прониклась его мыслью о том, что замужество — это ее шанс воссоединиться с семьей, вернуться к своим истокам, шанс изменить жизнь.

— И вы должны увидеть коллекции произведений искусства, которые есть во дворце. Они хранятся в подвале, ожидая своего часа. Нужно открыть наши музеи. Страна погрязла в средневековье. Пришло время света. И если, как вы сказали, искусство помогает жить, а не выживать, так помогите жить моему народу.

Странно, но похоже, его действительно заботит судьба страны. Это для него самое важное на свете. И он нуждается в ней, в ее поддержке. Она нужна, чтобы создать ему положительный имидж.

— А если в момент объявления помолвки я расскажу всему миру, что вы меня похитили? — Ей было необходимо задать этот вопрос.

— Если я буду тонуть, принцесса, мы утонем вместе. Обещаю. Я не раздаю пустые угрозы. Я столько лет ждал момента, чтобы освободить свою страну, спасти народ. Поверьте, меня не остановить. Меня не волнуют вопросы добра и зла. Я иду к своей цели. Моя цель — сделать страну великой, а народ — свободным. Ради этого я готов на все.

Он снова придвинул к ней кольцо:

— Наденьте его. Сейчас.

Мгновение она колебалась, но потом взяла футляр. Медленно открыла. И у нее перехватило дыхание. Это действительно было красиво. Потрясающий бриллиант в платиновой оправе. Кольцо определенно предназначено для соблазнения женщины путем предложения руки и сердца.

Вдруг Брайар осознала, что случится, если она примет предложение. У нее никогда не будет настоящего парня. Это значит, что она никогда не влюбится. И это означает… Она взглянула на него, и сердце застучало в груди. Картинки замелькали в воображении. Как он трогает ее. Целует. Она никогда не целовалась с мужчиной, если не считать тот поцелуй, когда она находилась без сознания. И теперь от этих воспоминаний губы загорелись огнем.

— У вас еще остались вопросы?

— У меня нет иного выбора, ведь так?

— У нас всегда есть выбор. Просто результаты лучше или хуже. У вас есть всего один вариант, который не разрушит жизни людей. Вот здесь у вас точно нет выбора.

— Хорошо. Я приму ваше предложение.

Он не улыбался. Не злорадствовал. Нет, он отреагировал так, как она даже представить себе не могла. Его красивое лицо приняло выражение мрачной определенности.

— Отлично. Мы объявим о помолвке завтра, заодно и отпразднуем. Я уже разослал приглашения.

— Не зная, соглашусь я или нет?

— Я никогда в вас не сомневался.

— А стоило бы. Когда-нибудь я, возможно, удивлю вас.

Он покачал головой:

— Хорошие люди редко удивляют, Брайар. Это за плохими людьми нужно присматривать, чтобы избежать неприятного удивления. — Он поднялся из-за стола. — Закажите себе кофе.

— Вы плохой человек?

Выражение его лица внезапно стало очень серьезным.

— Кем бы я ни был, мне не нужна помощь. На вашем месте я бы не стал делать попыток.

Затем он ушел, оставив ее наедине со страхами, сомнениями и бриллиантом.

Загрузка...