Пока смерть нас не разлучит

— 5 —

Я бы с удовольствием порасспрашивала болтливую Блисс о Филиппе, но уже прибыли невеста с мамашей — две надутые дуры в норковых шубах, и мне пришлось наспех попрощаться.

На улице, открывая дверцу джипа, я машинально посмотрела себе за спину. Начинается мания преследования? До какой степени осторожной мне нужно быть? Правда ли, что я в опасности? Если кто-то попытается убить меня так, чтобы это выглядело как несчастный случай, что он попробует? Вариантов — тысяча…

Как только я выехала из Гринвича на скоростное шоссе, я тут же набрала нью-йоркский номер агентства «Маверик пиар». Маверик, как выяснилось, и сама горела желанием поговорить со мной, поэтому мы договорились о встрече.

После этого звонка я могла полностью сосредоточиться на том, что я только что узнала.

Итак, Пейтон крепко обидела Филиппу.

Моя шефиня в «Глоссе», Кэт Джоунс, то и дело отклоняет кандидатуры известных актрис на обложку только потому, что те набрали лишний вес. Ее можно понять — у глянцевых журналов свои правила игры. Однако жизнь, слава Богу, еще не опустилась на этот уровень! Жизнь требует от нас хоть немного человечности и снисходительности!

Бедная Филиппа получила страшный удар. Ее отвергли и унизили. Пейтон могла ей и в глаза сказать про школьный автобус. Но достаточная ли это причина для того, чтобы носиться по округе и убивать подружек невесты? И почему подружек невесты, которые и в мыслях не имели как-то оскорбить Филиппу? Решение принимала Пейтон — ей и отвечать.

А если это слепая ярость сумасшедшей, которая не разбирает, на кого падает месть, как объяснить то, что между первыми двумя смертями разрыв в несколько месяцев, а Эшли убита через несколько недель после Робин?

Версию сумасшествия придется отклонить.

Да и со спортом у Филиппы большие проблемы. Слыханное ли дело, чтоб она за считанные минуты промчалась из кухни к силосной башне, взлетела по лестнице почти на самый верх, столкнула Эшли, быстренько сбежала вниз, погасила свет и, как ни в чем не бывало, не запыхавшись, снова появилась на кухне? Да она и за полдня не обернется!

Невзирая на пробку у Нью-Рошелл, я уже к полудню была у себя дома в Нью-Йорке. Зайдя в квартиру, я первым делом ее тщательно проинспектировала. Дверь на балкон заперта. Вещи вроде бы на своих местах. И чего я трепыхаюсь, дурочка!.. Но в мозгу горела память о смерти Джейми. Ее убили в собственной квартире. А свой дом каждому мнится неприступной крепостью.

Кстати, если Джейми погибла не по нелепой случайности, если ее действительно убили, как же убийца проник в ее квартиру?

Ни малейших следов взлома обнаружено не было — тут полиция работает тщательно.

Стало быть, у преступника был ключ.

Если она сама открыла дверь незнакомцу, трудно вообразить, что она после этого улеглась в ванну.

Насколько я понимаю, следов борьбы или переноса тела не обнаружили, раз уголовное дело не было возбуждено.

Может, пришел ее любовник?

Тогда всю сцену нетрудно представить, все становится на свои места.

Я быстро сменила белье, надела черные брюки, белую блузку и черную кожаную куртку. Сначала в «Глосс». Надо не только с заместительницей шефини обязательно пересечься, но и с Бабетт — девушкой, которая занимается в журнале вопросами питания и могла хорошо знать Джейми. А уж потом на встречу с Маверик.

Пока я пыталась как следует расчесать непокорные волосы, которые я теперь отрастила до середины шеи, позвонил Джек.

— Ты, по-моему, обещала позвонить, как только приедешь в Нью-Йорк, — с упреком сказал он.

— Извини. Я действительно буквально минуту назад забежала в квартиру. Пришлось смотаться в пару мест в Гринвиче.

— Бейли, ты опять за свое! Оставь это дело полиции!

Конечно, приятно, что он так обо мне печется, но второй мамочки мне не надо.

— Полиция бездействует, — сердито возразила я. — Насколько мне известно, смерть Эшли без всяких угрызений совести и в два счета спишут на несчастный случай. И я не намерена ждать, когда правда всплывет сама собой… и треснет меня по башке!

— То, что всплывает, не трескает по башке, — резонно заметил Джек. — Оно лупит по попке. Ладно, поговорим обстоятельно, когда я появлюсь в Нью-Йорке, то есть, к сожалению, не раньше чем завтра. Сегодня вечером у меня обязательная встреча. Первый самолет, на который я реально успеваю, в семь. Значит, в Нью-Йорке буду около девяти.

— Замечательно. До скорого!

Прежде чем сесть в лифт, я сунула записку Лэндону под дверной коврик — приглашала вечером поужинать у меня. Мне не терпится поделиться с ним всей историей и выслушать его мнение. Когда у меня душа болит и рвется, он самый подходящий слушатель.

Я доехала на подземке до пересечения Пятьдесят седьмой улицы и Седьмой авеню и прошла пешком несколько кварталов до «Глосса». Было зверски холодно, сугробы вдоль тротуаров уже заляпали грязью и забросали всяким мусором. Казалось, все женщины в шубах и обмотаны шарфами. Одна я в кожаной курточке как чокнутая.

Ни как вольный стрелок, ни как постоянный автор я не имею права претендовать на отдельную комнатку в «Глоссе». Но поскольку я ежегодно исправно поставляю статьи в большом количестве и на дружеской ноге с Кэт, моей шефиней, мне делают поблажку — крохотная комнатка, где в доинтернетовские времена была справочная библиотека, считается моей.

В мою комнатушку ближе добираться от бокового лифта, хотя я предпочитаю длинную дорогу — через «арену».

«Ареной» мы называем большой зал, разбитый невысокими перегородками на секции: отдел искусства, фотоотдел, производственный отдел и так далее.

Вообще-то такая пространственная структура, уместная в ежедневной газете, где генерал должен видеть сразу всю свою армию, выглядит несколько претенциозно в ежемесячном журнале. У нас самая горячая новость — сегодня заказываем еду на ленч не у итальянцев, а у тайцев.

Но планировка «арены» сама собой продуцирует некую энергичную суету и бурление. Обычно, проходя через «арену», я за считанные минуты соберу все редакционные новости, со всеми перездороваюсь — и уже в курсе, какое настроение у Кэт и как это настроение отразилось на сотрудниках.

Итак, в полдень в четверг я шествовала по «арене». Не успела я пройти несколько шагов, как бегущий куда-то редактор фотоотдела притормозил возле меня.

— Приветик, а я видел твою фамилию сегодня в «Пост»! — сообщил он с сияющим видом. — История про Пейтон Кросс. Довольно занимательно.

В его устах это прозвучало так, словно меня номинировали на какую-нибудь премию.

— Ага, потрясная история! — сказала я, стараясь весь сарказм выразить голосом.

— Вчера из «Пост» звонили нам — искали твою фотографию. И не хотели говорить зачем. Кэт не велела давать без твоего разрешения.

— А вот за это спасибо, — сказала я. И снова не могла не подивиться, как быстро газеты отреагировали.

Не желая и дальше пожинать плоды своей неожиданной популярности, я быстро пробежала «арену» насквозь — потупив глаза, ни с кем не здороваясь.

У выхода я оглянулась — несколько сотрудников таращились мне в спину. Я была права — все уже в курсе.

Как я говорила, моя комнатка на задах редакции. Зато напротив самого оживленного места редакции и самого большого из отделов — отдела моды, который тоже распланирован наподобие «арены», только размером поменьше.

В коридоре сегодня тесно от стоек с пестрыми купальными костюмами, только что вернувшимися со съемок.

В фотоателье, куда я заглянула, два фотографа молча, в глубокой задумчивости стояли перед манекеном в юбке и блузке и рассматривали его с тем трепетным почтением, с которым нормальные люди рассматривают «Пьету» Микеланджело.

— Кэт тебя разыскивала, — сообщил мне один из фотографов.

В его представлении у меня все внутри должно оборваться от страха: как же, шефиня требует к себе!

Но я принадлежу к той горстке сотрудников редакции, которые не дрожат перед Кэт.

Бросив сумку на второй стул в своей комнатке, я проверила автоответчик. Самое свежее сообщение от Лэндона — он с удовольствием поужинает со мной и будет у меня около восьми. Несколько друзей прочитали статью в «Нью-Йорк пост» и позвонили узнать, жива ли.

Остальные шесть сообщений, к моему отвращению, были от репортеров.

Два послания от девицы из «Дейли ньюс» — она бесцеремонно просила перезвонить ей поскорее. И четыре — от парня из «Нью-Йорк пост», который мрачным голосом требовал, чтобы я ему перезвонила, потому что дело не терпит отлагательства. Тон у него был — словно я новый решающий свидетель в деле об убийстве Кеннеди. Хрен я им перезвоню, обойдутся!

Смотавшись в буфет, я взяла чашку кофе и отправилась к Кэт. Ее офис в самом дальнем углу «арены» — единственный полностью застекленный отсек с дверью. Кэт как раз разговаривала по телефону. Завидев меня издалека, она помахала рукой: давай сюда!

Кэт вообще-то к сорока, хотя любой даст ей не больше тридцати. Светлые волосы до плеч, благородная осанка и холеное аристократическое лицо. На ней платье-мини без рукавов и красные сапоги выше колен — супермодный видок. Тут вам не «Нью-Йорк таймс»!

Кэт жестом показала: через минуту буду свободна. Я присела на кресло и отхлебнула кофе.

Спору нет, у нас с Кэт особые отношения. Я разом и подчиненная, и подруга. Конечно, мы не из тех подружек, которые раз в неделю собираются за бутылкой белого вина и целый вечер ядовито обсуждают мужиков — и этим они им не угодили, и тем. «А мой последний пил апельсиновый сок прямо из пакета. Ты представляешь?!»

С Кэт мы познакомились семь лет назад в ныне покойном журнальчике, в котором я начинала тернистый путь к своему первому миллиону (шучу, шучу!).

Она на четыре года старше меня и уже тогда была руководящим кадром. Однако это не помешало нам сдружиться. Получив бразды правления в обновляемом «Глоссе», Кэт про меня не забыла и тут же пригласила постоянным автором. Кэт планировала превратить журнал из довольно банального женского чтива про моду, косметику и кухню в увлекательное чтение для замужних женщин — с сильной эротической нотой. Круг тем тот же, а подход свежий, агрессивный. Насколько я понимаю, перестройка ей удалась.

Кэт, слава Богу, может быть и забавной, и милой, и ласковой, но при этом она отчаянно честолюбива, требовательна и порой даже грубовата.

Теми же словами можно описать и Пейтон.

Однако между Кэт и Пейтон разница громадная.

Кэт никогда не теряет самоконтроль, никогда не хамит, никогда не обижает людей понапрасну.

А Пейтон то и дело впадает в истерику, ее требования — большей частью капризы.

Кэт, когда припрет, бывает той еще стервой, иначе в ее бизнесе не выживешь. Но при этом она никогда не становится ведьмой на помеле, от которой все шарахаются. И самый большой плюс Кэт — она держит свой эгоизм в узде, думает не только о себе. Когда друзья нуждаются в помощи, она всегда тут как тут.

Невольно подслушивая разговор по телефону, я догадалась, что Кэт беседует с новой редакторшей косметического отдела. Прежняя родила ребенка и уволилась. А у новой, как я слышала, проблемы с акклиматизацией в «Глоссе».

— Забудь самодельную косметику, — говорила Кэт в трубку. — Наша средняя читательница — работающая мать с двумя детьми. Ей и помочиться-то некогда, а ты рассказываешь, как самой приготовить очищающий крем на основе овсянки и меда. Ты ей объясни, где можно на бегу из А в Б купить по-настоящему качественный крем.

Закончив разговор, Кэт повернулась ко мне.

— Я уже читала статью в «Пост», — сказала она, присаживаясь рядом со мной. — Что происходит, черт возьми?

— Понятия не имею. Саму историю газета передала точно. Три подружки невесты погибли при неясных обстоятельствах. Я была как раз в Гринвиче, когда погибла третья, прямо на ферме Пейтон. Ты ведь Пейтон Кросс знаешь, да? Впрочем, я задавала тебе этот вопрос — еще до свадьбы Пейтон.

— Мы встречались на какой-то тусовке, — сказала Кэт.

Такое неопределенное замечание для моей начальницы не характерно. Поэтому я пригвоздила ее прямым вопросом:

— Ну и что ты про нее думаешь?

— Извини, что я так про твою подругу, но симпатичной я ее не нахожу. И у самовлюбленности должны быть пределы. Все ее разговоры вертятся вокруг нее самой. Не спорю, она умница, многого достигла и делает какие-то полезные вещи… Однако глупо воображать, что умение сочинить сногсшибательный соус на основе рокфора автоматически делает человека самой интересной персоной в Манхэттене.

Забавно было слушать, как одна честолюбивая эгоистка ставит на место другую честолюбивую эгоистку.

— Ладно, я не обижаюсь, — сказала я. — Относительно Пейтон глаза у меня не зашорены.

Кэт принялась выспрашивать подробности всей истории. Ей хотелось знать мое личное мнение о ситуации.

— Полиция умыла руки — дескать, мы имеем дело с тремя трагическими несчастными случаями, и баста. А я, хоть меня режь, не верю, что три молодые женщины из небольшого кружка погибли одна задругой от несчастных случаев в течение шести месяцев.

— Эта история тебя здорово тряхнула, да?

— Конечно, я выбита из колеи. Особенно меня бесит то, что все с такой легкостью отметают возможность преступления. Меня даже не удивит, если «Пост» тиснет статейку, где будет говориться о цепочке самоубийств подружек невесты. А ты что думаешь по поводу всего этого?

Кэт несколько секунд молчала.

— Ну, я не настолько в курсе, чтобы делать какие-то выводы, но история действительно непонятная. Очень непонятная. Пару лет назад мне довелось читать статью про интуицию. Там говорилось, что интуиция — это умение нутром почувствовать линию там, где только редкий пунктир. Так вот, в твоей истории я вижу пунктир. А как соединить его в прямую, понятия не имею. Но какой-то нехороший пунктир тут имеется, это точно.

— Как бы то ни было, я не собираюсь сидеть и гадать. Я буду активно расследовать, — сказала я.

— Ты только поосторожнее, — сказала Кэт. — Если худшие предположения оправдаются, риск для тебя немалый. А свою долю приключений ты поимела в прошлом году.

Уже когда я поднялась, чтобы уйти, она ласково тронула меня за рукав и уронила с невинным видом:

— Если из этого всего напишется увлекательная история, то я куплю ее с удовольствием.

Такого замечания следовало ожидать. Это называется профессиональная хватка, и осуждать Кэт не стоит. Ее читательницам подавай каждый месяц что-нибудь интересненькое.

Затем я отправилась на поиски Бабетт. Ее офис поблизости от нашей экспериментальной кухоньки; остальные экспериментальные кухоньки рядом относятся к другим журналам, которые находятся в этом же здании и принадлежат той же компании, что и «Глосс».

Мне повезло — Бабетт была на месте. Я застала ее именно в кухоньке — она как раз ставила поднос в газовую печку.

— Что-то вкусненькое? — с порога спросила я.

— Ба, кто к нам пожаловал! — приветствовала меня Бабетт. — Готовлю свинину под соусом, с мадерой и базиликом. Каким ветром ко мне занесло?

Чтобы не ходить долго вокруг да около, я объяснила по-быстрому, откуда я знаю Джейми и почему веду что-то вроде следствия.

— Да, жуткая история произошла с Джейми, — сказала Бабетт. — Мама еще в детстве сто раз наказывала мне быть поосторожнее с электричеством. Но до случая с Джейми я никогда не слышала о реальных происшествиях подобного рода.

— Вы с Джейми были хорошо знакомы?

— Нет, почти что шапочно — крутились-то в одних кругах. Сказать честно, она мне всегда действовала на нервы. Вечно жаловалась на что-нибудь, вечно скулила.

— А я-то надеялась на подробные сведения, — сказала я огорченно. — Не подскажешь ли кого, кто знал ее действительно близко?

Бабетт тем временем вымыла руки и вытерла их полотенцем. Теперь стояла задумавшись.

— Ага, — наконец сказала она, — попробуй-ка Алисию Джонсон — когда-то она работала у нас оформителем блюд. Помнишь, афроамериканка лет тридцати? Она была с Джейми на дружеской ноге. Если не ошибаюсь, она и живет в том доме, где погибла Джейми. Да, точно.

Похоже, это было именно то, что нужно. Увы, я не припоминала никакой Алисии.

— Ничего страшного, — пожала плечами Бабетт. — Я ей сама звякну и обо всем договорюсь.

Я прошла за Бабетт в ее небольшой офис, в котором все доступные поверхности были завалены кухонными книгами. Бабетт тут же соединилась по сотовому с Алисией, объяснила ей ситуацию и передала трубку мне. Алисия сказала, что у нее сейчас большой замот, но раз дело такое срочное, мы можем встретиться у нее на квартире — завтра, в десять утра. Меня это устраивало.

Теперь пора было повидать зама Кэт. Нам предстояло обсудить мою новую криминальную историю и мой подход к теме.

Речь шла о двадцатитрехлетней беременной женщине, которая внезапно бесследно исчезла из своего дома в Нью-Джерси. Ее муж оказался под сильным подозрением — в его поведении сквозили непонятные странности.

Семья девушки была уверена в том, что он убил ее и избавился от трупа в каком-нибудь укромном местечке.

Я уже побывала на месте, расспрашивала полицейских, членов семьи и друзей пропавшей.

Загвоздка заключалась в том, что история уже получила широкое освещение в общенациональной прессе. Стало быть, для «Глосса» следовало найти свежий подход, дать тему в каком-то неожиданном ракурсе.

Порывшись в статистике, я обнаружила поразительный факт: от руки собственного мужа в Соединенных Штатах погибает больше женщин, чем от осложнений при родах!

Этот факт надо обязательно вставить в статью. Или даже всю статью построить вокруг этого факта.

Новость «я беременна» для определенного типа мужчин всегда была страшнее атомной войны. Но, похоже, в наши дни все больше и больше мужчин переходят в этом случае к активным действиям, чтобы избавить себя от грядущих хлопот.

Мою идею приняли на ура, обсуждение не заняло и десяти минут. Конечно, я могла бы решить этот вопрос напрямую с Кэт. Однако порой вернее соблюдать субординацию и делать все положенным путем — чтобы не выглядеть нахальной фавориткой, которая злоупотребляет добрыми отношениями с шефиней.

По дороге в мою комнатку я налила себе еще чашку кофе и, благо до встречи с Маверик у меня имелось свободное время, занялась срочными делами.

Перво-наперво я достала из сумочки стикер с телефонным номером, который Робин называла личной службой спасения. Я предполагала, что это телефон того психиатра, который прописал ей ингибиторы, оказавшиеся роковыми. Мне ответил автоответчик — некая Кэрол Блендер разбитным тоном объявила, что она будет благодарна за оставленное сообщение. Я несколько оторопела. Для психиатра, который ждет звонка от пациентов, голос слишком легкомысленный. Я наговорила сообщение: дескать, я репортер и подруга Робин и исследую причины смерти Робин.

Затем я плотно занялась проблемой домашних электроприборов — насколько они опасны и что говорит по их поводу статистика.

Согласно докладу Комиссии по безопасности потребителей, количество погибших от удара тока в собственном доме неуклонно падает начиная с 1994 года. Тем не менее, жертв и по сю пору несколько сотен в год.

Среди самых эффективных убийц — оголенный провод, микроволновка, зарядное устройство для батареек. Плейеры компакт-дисков лишь замыкают список.

Любопытно, что до 1991 года ведущими душегубами были фены. Однако в них сообразили встроить специальные сенсоры, которые мгновенно отключают ток, если прибор падает в воду. И проблемы не стало.

В аудиоплейерах такой сенсор пока что отсутствует.

Затем я стала разбираться с МАО-ингибиторами. В Интернете о них говорилось на нескольких сайтах. Однако все повторяли примерно то же, что я уже слышала от доктора Петрочелли.

По мнению многих врачей, эти ингибиторы отлично выводят из депрессии, но не сочетаются с огромным количеством пищевых продуктов.

В списке мне бросились в глаза слова: изделия из пшеницы. В разговоре со мной Петрочелли не упомянул изделия из пшеницы. А попробуйте вы в современном мире избежать изделий из пшеницы! Муку подмешивают во все, что угодно, — умаешься мелкий шрифт читать!

Ограничения касались также шоколада и многих фруктов — можно, но только в малых количествах. Тоже ловушка — границу малого количества переступить очень легко.

Я так погрузилась в этот вопрос, что чуть было не опоздала на свидание к Маверик.

Маверик жила на тридцать девятом этаже в небоскребе на углу Третьей авеню и Семидесятой улицы. Из лифта я вышла с заложенными ушами. Хотя привратник доложил Маверик о моем приходе, она открыла дверь на цепочке, убедилась, что это действительно я, и только тогда впустила меня. И тут же опять посадила дверь на цепочку.

Маверик примерно моя ровесница, высокая, не столько красивая, сколько миловидная. Волосы короче, чем девять месяцев назад, и схвачены пестрой лентой.

— Проходи, — сказала она. — Извини, я сегодня еще не выходила — занята уборкой.

Так она извинилась за свой несколько затрапезный вид — старенький спортивный костюм.

— Ты боишься за себя? — напрямую спросила я.

— Не то слово! У меня все поджилки трясутся, — призналась Маверик. — Мой муж в Далласе по делам, так я велела ему немедленно возвращаться. Чего хочешь? Шипучки или стаканчик белого вина?

— Вообще-то вино предпочтительнее, — сказала я.

Она провела меня по коридорчику в очень просторную гостиную, которая включала в себя и кухню, и обеденный уголок, и жилое пространство. Каждая составная была решена и декорирована по-своему, очень современно. Но перлом квартиры был, конечно, трехсторонний вид на город — на юг, на восток и на запад. Миллионы огней. Ощущение — словно сидишь в кабине пилота в самолете, идущем на посадку!

Я присела на низкий черный диванчик, а Маверик достала из холодильника бутылку сухого белого вина и налила нам два таких больших бокала, что, будь я за рулем, мне пришлось бы или отказаться, или ехать домой на такси.

— Полагаю, ты уже созвонилась с Пейтон? — спросила я.

— Нет, к ней не пробиться, — сказала Маверик. — Я звонила раз пять, но всякий раз или автоответчик, или экономка, которая твердит как заведенная: «Миссис Славин в данный момент не может подойти к телефону».

— Пресса уже взяла след. Разве в этой ситуации ты не должна реагировать?

Маверик села напротив меня и не спешила с ответом. У меня было время рассмотреть родинку на веке ее правого глаза, из-за которой веко казалось надорванным.

— Я не являюсь больше официальным представителем Пейтон, — наконец отчеканила Маверик. — В прошлом октябре мы прервали наши деловые отношения.

— Ах вот оно что, — протянула я. Выходит, Пейтон и ее достала? — А почему вы расстались?

Маверик явно прочитала мои мысли.

— Нет-нет, — поспешно сказала она, — это не то, что ты думаешь. Никаких негативных чувств. У меня агентство маленькое, размах скромненький. И Пейтон меня просто переросла. Мы плотно и успешно сотрудничали в течение трех лет, но сейчас я уже не справляюсь — масштабы ее бизнеса не те, что прежде. Мне нужно или выходить самой на более высокий уровень, или искать других клиентов. Расширяться я не хочу, мне и так уютно. Масштабы больше — больше напряг. Словом, я рекомендовала Пейтон несколько крупных агентств, и она сделала выбор. Разумеется, мы остались друзьями, и она может в любой момент рассчитывать на мой совет.

Поскольку Маверик говорила с расстановкой и тщательно выбирала слова, я решила, что она что-то недосказывает.

— Однако странно, что она тебе до сих пор не перезвонила. Именно сейчас твой совет пришелся бы очень ко двору.

— А что ты думаешь про нас? — спросила Маверик, резко уходя от предыдущей темы. — Тебе не кажется, что мы в опасности?

— Я стараюсь не накручивать себя. Хотя веду свое маленькое следствие. Как раз поэтому к тебе и пришла. Надо бы сравнить наши мысли-соображения — может, и осенит в процессе.

— Не знаю, смогу ли я чем помочь. Полиция уже была здесь вчера и…

— К тебе послали полицейских? Ну, это добрый знак. Возможно, они относятся к делу серьезнее, чем дают понять.

— А вот тут ты ошибаешься. Мне показалось, что они задавали вопросы без души. Для галочки. Впрочем, ничего интересного я в любом случае не смогла бы сообщить. Как я уже говорила, я выпала из картинки еще в прошлом октябре.

— Насколько хорошо ты знала подружек невесты, которые погибли?

— Джейми я практически не знала. Познакомились накануне свадьбы и потом за все время и десятком фраз не перекинулись. С Эшли я, конечно, виделась много раз на ферме. Но все ограничивалось короткой светской болтовней. А вот Робин, ту я знала действительно неплохо. Мы вместе с Робин разрабатывали для Пейтон сценарии ее телевыступлений — Робин отвечала за реквизит во время кулинарных показов, подбрасывала кое-какие идеи. Ее смерть меня очень огорчила.

— Тебя не смутило сообщение о том, как именно она умерла?

— В то время я ничего не заподозрила. Несчастный случай, да и все.

Тут я рассказала ей о моей встрече с Эшли во «Временах года», о ее страхах и опасениях, о нашей вчерашней поездке на ферму, которая закончилась так трагически.

— Боже мой, Боже мой, — запричитала Маверик, — мы можем оказаться следующими жертвами!

— Соберись! — приказала я. — Давай лучше пройдемся по свадьбе. Ты тогда активно сотрудничала с Пейтон. Что такого могло случиться на свадьбе, из-за чего кто-то начал педантично убирать подружек невесты? Была эта свадьба кому-то нож в сердце? Или кто-то был оскорблен во время праздника? Может, кто-то затаил злобу — но по какой причине?

— А при чем здесь свадьба? — воскликнула Маверик. — Ты что, слепая? Свадьба тут даже совершенно ни при чем!