Пока смерть нас не разлучит

— 9 —

Когда в понедельник утром я ехала в Гринвич (даже в машине в пальто и застегнутая на все пуговицы, подбородком утопая в колючем шарфе), вдоль расчищенных дорог высились гигантские сугробы.

Было еще холоднее, чем неделю назад.

Накануне вечером температура пошла круто вниз, и теперь на открытом воздухе уже через десять секунд появлялось ощущение, что кто-то грубо срывает налепленный на твое лицо огромный пластырь.

Первой по плану, до визита на ферму, была центральная гринвичская библиотека.

Поскольку я хорошенько изучила карту, библиотеку удалось отыскать без проблем, не плутая по городу. Здание впечатляющих размеров, новое; надо думать, построено на деньги какого-нибудь местного воротилы, который решил щедрым даром увековечить свое имя. Я припарковала джип на библиотечной стоянке и направилась ко входу.

Прежде чем открыть стеклянную дверь, я резко оглянулась — проверила, не увязался ли кто за мной.

Похоже, слежки нет. На улице в основном пенсионеры да мамаши с совсем маленькими детишками, которые упакованы в такие объемистые теплые комбинезончики, что похожи на неповоротливых роботов — шагают на негнущихся ногах, руки не сходятся на боках.

Увы, проверка нисколько меня не успокоила.

С тех пор как я вышла из своего нью-йоркского дома, я вся была на нервах.

Это «НЕ СУЙСЯ!» пронзило меня в самое сердце.

Выходит, напавший на меня в пятницу негодяй не побоялся зайти прямо в мой дом — и это у него получилось без проблем.

Значит, ему ничего не стоит напасть на меня в лифте, или позвонить в мою дверь, или тайно проникнуть в мою квартиру…

Одного я понять не могла: почему меня вторично предупреждают?

Почему преступник не торопится?

Является ли второе предупреждение последним?

Если я не отреагирую, значит ли это, что меня в самое ближайшее время толкнут под автобус или под поезд подземки?

И как было с теми, с другими: их тоже сначала предупреждали?

Только об Эшли я могла с уверенностью сказать: никаких предупреждений она не получала.

Как только я прочитала анонимную угрозу, я тут же кинулась обратно в вестибюль, к привратнику. Тот опять повторил, что не заметил, кто оставил конверт с запиской. Однако я поднажала на него, и он повел меня к парню, который последнюю пару недель работал в нашем доме носильщиком, а сейчас расчищал от снега тротуар перед домом.

Привратник разъяснил парню ситуацию и спросил, не ошивался ли поблизости какой-нибудь странный тип, не заходил ли украдкой в дом посторонний. Тот лишь отрицательно мотал головой. Но когда мы с привратником пошли обратно, парень окликнул нас:

— Вспомнил! Совсем недавно один мужчина торопливо забегал в дом. Я его первый раз видел. Может, это именно тот, кого вы имеете в виду. А может, и нет.

— Как выглядел этот мужчина? — спросила я.

— Такой высокий. Вроде светлый шатен. Длинное такое пальто.

Высокий светлый шатен в длинном пальто. Он или не он?

Если именно этот мужчина принес конверт, то он же, несомненно, напал на меня в пятницу в пустой квартире Джейми.

Пока я поднималась в лифте, в голове мелькнула странная мысль: а не мог ли Джек оставить мне эту записку? Он вполне подходит под описание. Носильщик работает у нас недавно, может и не знать Джека в лицо. Но мыслимо ли, чтоб Джек так зло и страшно меня разыграл? Нет, даже в самых обиженных чувствах он не способен на такую подлость.

Зайдя в квартиру, я стала звонить Джеку — извиниться за свою инфантильную выходку, за нежелание обсудить наши проблемы спокойно и по-взрослому.

Увы, я наткнулась на автоответчик. Позже я пробовала дозвониться еще пару раз — и опять только автоответчик. Возможно, Джек просто не подходит к телефону. Сообщений я ему не оставила — что было бы легко сказать ему лично, было неловко говорить в пустоту.

Минут десять одиннадцатого телефон зазвонил. Я решила, что это Джек. Хоть я сидела рядом с телефоном, я выждала до пятого звонка и только тогда сняла трубку — пусть не думает, что я караулю у аппарата.

— Добрый вечер, — произнес хорошо поставленный мужской голос. — Это Бейли Уэггинс?

Я внутренне напряглась.

— Да, — настороженно ответила я. — А вы кто?

— Крис, — сказал мужчина. — Вы оставили сообщение на моем автоответчике.

— Ах да, извините, я вас не узнала! Спасибо, что вы отозвались. Я боялась, что вы уже не помните меня.

— Как же мне вас не помнить! С тех пор как вы обещали мне позвонить, я днюю и ночую возле телефона — уж высох весь, остались только кожа да кости.

Я рассмеялась:

— Простите, что я не объявлялась так долго. Страшно занята на работе. Я вообще-то журналистка и довольно много разъезжаю.

Тут я, конечно, приврала.

— Понятно. Я и сам в последнее время постоянно в дороге.

— Со спектаклями?

— Если бы!.. В основном как модель. Мне это не очень-то по душе, но помогает держатся на плаву в финансовом отношении. Я уже месяц в Майами — в нашем бизнесе зимой здесь самая работа.

— И сейчас вы звоните из Майами?

— Ну да. Похоже, вы разыскали меня неспроста. Чему обязан честью?..

— Да, я побеспокоила вас по важному поводу.

Тут я ему кратенько изложила всю эпопею с тремя якобы несчастными случаями. После того как он отудивлялся, я задала ему свой традиционный вопрос: было ли что странное на свадьбе Пейтон?

— Сколько воды с тех пор утекло!.. Хотя давайте подумаем. Если говорить про странности, первое, что вспоминается, — сама невеста. Отродясь не встречал такой странной особы!

— Что вы имеете в виду?

— Она, я так понимаю, ваша близкая подруга. Поэтому мне негоже ее ругать… но скажу вам прямо, стерва порядочная. На свадьбах я работал не очень часто и большой личной статистикой похвастаться не могу, но такую невесту я видел впервые. Обычно на свадьбе вся пакость от матери невесты — она задает шороху и гоняет персонал, как сержант новобранцев. А на той свадьбе сама невеста всех заколебала.

— Вы правы, она была перфекционистка еще в университете, где мы с ней познакомились. А в последнее время перфекционизм развился в болезненную манию. Но я не про характер невесты спрашивала. Не случилось ли на свадьбе что-нибудь более серьезное — скажем, ссора между гостями? Или обмен угрозами? А может, кто-то сделал какую-нибудь пакость?

— Сколько помнится, ничего подобного не случалось. Все шло гладко… А впрочем, я поразмышляю над вашим вопросом. Или знаете что? Со мной вместе работал барменом еще один парень, который, кстати, тоже подрабатывает как модель. Возможно, у него память получше моей. Я его порасспрошу.

— Буду вам весьма обязана.

— Ловлю на слове. Я в Майами до начала весны, но когда вернусь — за вами выпивка.

— Заметано, — весело согласилась я.

Вряд ли он вспомнит про меня через три месяца.

Поэтому незачем занудствовать и рассказывать, что у меня есть постоянный друг и между нами никак не вклиниться.

Разговор с Крисом стал эмоциональной вершиной вечера — больше ничего приятного не произошло.

Всю ночь я проворочалась без сна; бессонница, от которой я было избавилась, когда сошлась с Джеком, вернулась, как волчица, которая ждала за кустами.

Ворочаясь в постели, я то думала о нависшей над моей жизнью угрозе, то горевала по поводу глупой размолвки с Джеком. А вдруг это не просто размолвка? А вдруг он бросит меня?

Отправляясь в Гринвич, я не могла не радоваться, что мне предстоит напряженный день — не будет времени ковыряться в душевных ранах.

В библиотеке я сразу направилась в отдел периодики. Им заведовал благородного вида старец в синей сорочке с белыми полосами и при галстуке — работает не иначе как на общественных началах. Я сказала ему, что ищу кое-что в прошлогодней полицейской хронике, и осведомилась насчет апрельских номеров «Гринвич таймс» — сохранилась ли у них подшивка, или остался только микрофильм.

— Разрешите дать вам совет, — сказал библиотекарь. — Если вы интересуетесь полицейской хроникой, то вам лучше покопаться в «Гринвич пост». Вон в том ряду на средней полке — мы сохраняем подшивку за последние двенадцать месяцев. В «Гринвич пост» полицейская хроника в сто раз подробнее, чем в «Гринвич таймс». Если кто просто на улице поскользнулся — они и про это пишут.

Он дал правильный совет. В нужном мне субботнем номере полицейские новости занимали две полные страницы. Начиналось с серьезных преступлений и дорожно-транспортных происшествий, а заканчивалось краткими заметками про то, как почтальона покусала собака и как в баре две девицы вцепились друг другу в волосы.

Искомое происшествие я нашла почти мгновенно. В рубрике «ДТП».

«Эндрю Фланиган, проживающий по адресу Гринвич, Дивишн-стрит, 22, был арестован в пятницу вечером вследствие того, что он проигнорировал стоп-знак и его автомобиль врезался в другую машину на пересечении Спрус и Хортон-стрит. Обе машины были повреждены. Полицейский тест показал высокое содержание алкоголя в крови Эндрю Фланигана. За последние четырнадцать месяцев это третье ДТП по его вине. Под залог в две тысячи долларов он был отпущен до суда. Второй водитель, Сэм Дирней, проживающий по адресу Гринвич, Кос-Коб, 47, получил незначительную травму и был доставлен в гринвичскую городскую больницу, откуда вскоре благополучно вернулся домой».

Стало быть, виновник тогдашнего ДТП, из-за которого мы, подружки невесты, опоздали на репетицию свадебного празднества, был пьян.

Это серьезно усугубило его вину.

Будь он трезвым, отделался бы штрафом.

Я не знала, что может дать мне разговор с этим человеком. Но в ближайшие два дня имело смысл все же найти его и задать вопрос-другой.

Выходя из библиотеки, мне пришлось всем телом налечь на дверь, чтобы одолеть почти ураганный ветер. Навстречу по ступенькам поднималась женщина — на моих глазах с ее головы сорвало синюю шляпку.

Первой в списке встреч стояла Мэнди Славин, бывшая супруга Дэвида. Я решила, что лучшая тактика — нагрянуть без приглашения, благо у меня есть ее адрес. В такую погоду вероятность застать бывшую миссис Славин дома была достаточно велика. Но если я предварительно позвоню и начну объясняться, она просто вежливо пошлет меня куда подальше.

Не стану врать — встретиться с ней один на один мне не очень улыбалось. А вдруг она на самом деле убийца? Я успокаивала себя лишь тем, что вряд ли мы будем совсем уж одни в доме. Получив такие деньжищи при разводе, бывшая миссис Славин наверняка живет с прислугой и побоится пристрелить или зарезать меня в двух шагах от домработницы или дворника.

Про себя я решила: если замечу, что дом совершенно пустой или что Мэнди Славин, фигурально выражаясь, уже держит палец на курке, ограничусь самыми невинными вопросами и тут же удеру.

Дом я нашла далеко не сразу. Снега намело столько, что и номеров было не разглядеть.

Особнячок что надо! Новый, ультрасовременный — много-много стекла. Возле гаража припаркованы две машины — голубенький «форд» и микроавтобус компании «Бадс лендскейпинг». У меня отлегло от сердца — в присутствии садовников мне ничто не грозит.

Позвонив в дверь, я ожидала, что откроет служанка. Но открыла, судя по всему, сама хозяйка, высокая ухоженная блондинка. На вид старше сорока. Светло-коричневые брючки, такого же цвета свитер с закрытым горлом. На шее шарфик, сколотый булавкой с крупным бриллиантом, который весело посверкивал на зимнем солнце.

— Да-а? — протянула она вполне дружелюбно.

— Миссис Славин? Разрешите представиться: Бейли Уэггинс. Знаю, это прозвучит странно, но я приехала за помощью именно к вам. Я была подружкой невесты на свадьбе Пейтон и Дэвида. К настоящему моменту умерли три подружки невесты. И я изо всех сил пытаюсь выяснить, что же происходит. А к вам нагрянула в надежде получить какую-нибудь наводящую информацию.

Секунду-другую Мэнди молча изучала мое лицо. Ее светло-голубые глаза слегка слезились от резкого ветра.

— Ладно, не стану вас морозить, проходите в дом, — наконец сказала она и распахнула передо мной дверь. — Можете называть меня Мэнди.

В доме меня объяло уютное тепло.

— Я правильно расслышала — Бейли Уэггинс? Журналистка Бейли Уэггинс?

— Да, вы угадали. Весьма польщена.

— Я читала несколько ваших историй — в «Глоссе». Довольно занимательно.

— Спасибо за комплимент, — сказала я.

Насчет степени своей знаменитости я никогда не обольщалась.

Интересно, Мэнди действительно моя случайная поклонница, или она в какой-то момент просто сочла нужным навести справки обо мне?

— Впрочем, вашу прозу лучше не читать на ночь, — с улыбкой добавила Мэнди. — Говорю из собственного горького опыта. Давайте пройдем в гостиную.

Идя по дому, я не ощущала страха. До сих пор бывшая миссис Славин вела себя как дружелюбно настроенная светская дама, которая способна любого собеседника очаровать. А по пути в гостиную я окончательно успокоилась, заметив на веранде парня в бежевой униформе и зеленом фартуке — он что-то делал с яблочно-зелеными цветами в огромной вазе.

Гостиная впечатляла. Высотой в два этажа, белые стены и занавески, два светло-бежевых дивана — и вспышки влажно-синего на этом нейтральном фоне: подушки на диванах, кресла, китайские напольные вазы. Синие тона царили и на огромном ковре над аркой входа в столовую.

Картина на стене возле камина манерой напоминала работы Пикассо.

Да, Дэвид при разводе явно не обделил свою бывшую.

И если Мэнди действительно таила злость против Дэвида, то вряд ли причиной был материальный вопрос.

— У вас так чудесно, — совершенно искренне выдохнула я.

— А, немножко Калифорнии в Гринвиче, — сказала Мэнди. — Я родилась и выросла в Лос-Анджелесе, Калифорнией больна на всю жизнь. Поэтому решила для себя: если не могу вернуться туда, организую себе Калифорнию тут.

— А почему вы не можете вернуться?

— Моей дочери одиннадцать — возраст хрупкий. Не хочу отрывать ее от отца и от подруг… Я как раз пила кофе. Хотите чашечку?

— Спасибо, с удовольствием.

Про себя я рассчитала: коль скоро мой визит был полной импровизацией, Мэнди вряд ли подготовилась к нему. И стало быть, не стоит опасаться глотнуть цианистого калия вместе с кофе.

Мы сели на стоящие друг против друга диванчики, и я сняла пальто. Хорошо, что сегодня я одета более или менее нарядно. Конечно, не так шикарно, как хозяйка, но все же не выгляжу чушкой в этом гринвичском гнезде калифорнийской роскоши.

Пока Мэнди наливала кофе из серебряного кофейничка, я украдкой рассматривала ее. Выглядит молодо и свежо, прическа современная. Только лицо какое-то уж очень кукольное. Морщин нет, что вроде бы и прекрасно, однако отсутствие морщин бросается в глаза. Сама идеальность кожи наводила на мысль, что тут не обошлось без косметической хирургии. Совсем недавно я читала в «Глоссе» большую статью про плюсы и минусы разных подкожных инъекций, но мне самой всегда не удавалось угадать, чему обязана своей красотой та или иная женщина — ботоксу и коллагену или матушке природе.

— Пожалуйста, — сказала Мэнди, протягивая чашку. — Так что же вас привело? Какой именно информацией я могу вам помочь?

— Вы уже слышали о странных смертях? — спросила я.

— Что Эшли погибла, я узнала сразу же — подруга позвонила. Эшли декорировала ее дом пару лет назад. Но только на следующий день, из статьи в «Пост», я узнала, что речь идет уже о третьем несчастном случае. Нетрудно представить, в каком шоке Дэвид и Пейтон. Такая трагедия!

— Да-да… — несколько растерянно пробормотала я.

Замечание Мэнди застало меня врасплох.

Я чуть было не брякнула, что Пейтон скорбит не столько по умершим, сколько трясется за свою безупречную репутацию «солнечной леди».

— Ума не приложу, чем в вашем расследовании могу помочь я, — продолжала Мэнди.

— Я, знаете ли, работаю вслепую, надеясь, что если опросить максимальное число людей, истина может всплыть случайно и там, где ее совсем не ожидаешь.

— Истина? — переспросила Мэнди. — Вы насчет проклятия, якобы лежащего на Пейтон? Некоторые всерьез полагают, что она знается с темными силами.

Тут она испытующе посмотрела на меня. С лукавой улыбкой на губах. Видимо, ей было бы приятно, согласись я с этими некоторыми.

Я эту тему решила спустить на тормозах:

— Ваш брак распался из-за Пейтон?

Мэнди вздохнула, приоткрыв рот и кокетливо наклонив голову.

— Вы замужем? — спросила она со значением.

— Нет. Но была… Впрочем, не слишком долго.

Последнее признание далось мне с трудом.

— Значит, вы в курсе, что поговорка «Танго танцуют только вдвоем» — венец человеческой мудрости. Конечно, Дэвид оставил меня ради Пейтон. Однако мне следует винить не столько разлучницу, сколько саму себя. Я не сумела его удержать, потеряла бдительность — расслабилась в браке, а с людьми типа Дэвида всегда нужно быть начеку. Кому как не мне это знать! Я сама отбила его у первой жены.

— Значит, до вас он был женат?

— Да, пятнадцать лет. Ему было сорок, когда мы познакомились.

— Это произошло в Калифорнии?

— Скорее над Калифорнией, — сказала Мэнди. — Я летала бортпроводницей. Мы познакомились в ночном самолете. Пока все спали, мы с ним болтали в моем рабочем закутке. А год спустя поженились.

— Вы сказали, что потеряли бдительность. На то была особая причина?

— Да, вы угадали. Говоря по совести, сердце мне ничего в нужный момент не подсказало потому, что под конец в этом браке почти не участвовало. Наша жизнь с Дэвидом не задалась. Я сама подумывала о разводе. Я хоть и подписала брачный контракт, но на условиях вполне приемлемых. Кругленькая сумма при разводе — если брак продлится не менее пяти лет и меня не поймают на измене. Дэвид совсем как прочие мужчины: сам изменял мне направо и налево, однако страшно боялся, что я наставлю ему рога. После пяти лет брака я могла спокойно собрать вещички и уйти, не думая о финансовых последствиях. Останавливала мысль о Лилли, нашей дочери. Не хотелось ее травмировать. Хотя, если откровенно, Дэвид при всех его многочисленных положительных качествах не самый лучший отец. Дочери он уделял мало внимания. Надеюсь, Пейтон не станет заводить с ним детей, не то наплачется.

Последняя фраза — полувопрос — заставила меня вспомнить об округлившихся формах Пейтон. И я еще раз подумала: не беременна ли она?

— Я не в курсе их планов, — поспешила сказать я.

Но Мэнди, кажется, угадала что-то по смене выражений на моем лице.

— А это, должно быть, и есть Лилли, — сказала я, указывая на стоящую на столе фотографию в серебряной рамке.

— Да, такой она была два года назад.

— Ах да, девочка ведь была на свадьбе! — с невинным видом обронила я. — Теперь я вспоминаю, что видела ее мельком.

— Да, вы правильно помните, — сухо отозвалась Мэнди. Впервые за весь наш разговор ее светские манеры дали сбой. Впрочем, она тут же защебетала прежним тоном: — Кстати, о свадьбе. Вы начали говорить про то, что смерти подружек невесты кажутся вам подозрительными…

На самом деле так четко свою позицию я еще не формулировала. Мэнди опередила меня.

Я невольно стрельнула взглядом в сторону открытой двери на веранду. Садовник по-прежнему там, копошится у горшков с деревьями.

— В теорию заговора темных сил я не верю. Однако я не верю и в то, что все три погибли в результате несчастных случаев.

Мэнди сделала большие глаза:

— Вы полагаете, что их убили?

— Да, — отчеканила я.

— А с какой стати? Какие мотивы могли быть у убийцы?

— Вот этого я как раз не знаю. И как раз это пытаюсь выяснить. Я понимаю, что вы совсем в стороне от этих событий, но какой-то свет на них пролить все же, наверное, способны. К примеру, есть ли в жизни Дэвида человек, который носит в сердце злобу против него.

Мэнди некоторое время изображала глубокую задумчивость.

Конечно, ей было яснее ясного, что при такой постановке вопроса она стоит первой в списке подозреваемых. И я ухожу от прямой конфронтации единственно из вежливости. В итоге она, очевидно, решила принять мою вежливость за чистую монету и не напрягать ситуацию.

— Увы, — наконец сказала она со вздохом, — никто не приходит на ум. Одним клиентам Дэвид помог заработать большие деньги. Другие из-за него теряли огромные суммы или даже разорялись. И хотя он никого сознательно не подставлял, нетрудно представить, что кто-то с давних пор носит камень за пазухой. Но кто — понятия не имею.

— А что вы можете сказать о его деловом партнере? — спросила я. — Вы его хорошо знаете?

— Вы имеете в виду Трипа? У вас что-то конкретное против него?

— Нет, просто интересуюсь.

— Признаться, меня весьма удивило, что Дэвид выбрал его шафером — они в большей степени деловые партнеры, чем друзья. С другой стороны… разве есть у него друзья? Одни приятели. Он так занят работой, что на поддержание дружеских отношений просто не остается времени.

— Трип и Дэвид в хороших отношениях?

— Вроде бы. Трип отвечает за свой сектор, в котором он показал себя лучше Дэвида. Дэвид занят преимущественно поиском клиентов, а Трип в основном работает с их деньгами. Они хорошо дополняют друг друга.

Она сдвинула рукав свитера и посмотрела на золотые часики от Картье.

— Ах, я такая болтушка, могу часами говорить с приятным человеком!.. Но мне пора готовиться к ленчу — у меня гости. Догадываюсь, что вы остановились у Пейтон. Правильно? Ну так я позвоню, если что важное вспомнится.

— Да-да, — сказала я, вставая. — Спасибо за разговор, особенно, учитывая, что я явилась без приглашения.

Когда входная дверь закрылась за моей спиной, я ругала себя последними словами, идя к своему джипу.

Светский лоск бывшей миссис Славин сбил меня с толку: она меня и как автора знает, и помочь мне всячески готова… Я и растаяла. И вместо того чтобы что-то выведать, позволила выудить информацию из себя.

Из моих недомолвок и пауз можно было понять как минимум две вещи: во-первых, Пейтон все эти смерти были бы по барабану, не будь в игре репутация ее фирмы; во-вторых, Пейтон ждет ребенка (мое подозрение насчет беременности Мэнди истолкует по-своему — и слух готов). Ну и к тому же она вычислила, что я остановлюсь в особняке Пейтон.

А что узнала я?

Что надо идти в стюардессы, если хочешь по-быстрому подцепить мультимиллионера.

Возможно, Мэнди и пригласила меня в дом только для того, чтобы побольше из меня вытянуть, в чем и преуспела.

Я чувствовала себя девочкой, которая обменяла новенькую Барби на пустой фантик.

Однако визит не был совсем бесполезен. Я видела дом Мэнди — Дэвид однозначно не обидел ее при разводе. И она сама мало похожа на женщину, которая точит нож на бывшего мужа и его новую пассию.

Впрочем, Мэнди может быть хорошей актрисой и прятать злобу за фасадом безразличия. Так что вопрос относительно участия во всем этом деле бывшей миссис Славин остается открытым.

Дом Мэнди и ферма «Айви-Хилл», возможно, находятся недалеко друг от друга. Но мне с моей топографической тупостью показалось надежнее вернуться в центр города и ехать на ферму уже проверенным маршрутом.

На главной улице, двигаясь черепашьим темпом в веренице машин, я вдруг сообразила, что нахожусь поблизости от славинского офиса. Отчего бы и не заскочить туда. Никаких специальных вопросов у меня не заготовлено. Но было бы неплохо повидаться с Трипом, заглянуть ему в глаза, порасспрашивать о том, о сем — и посмотреть на реакцию.

Я справилась со своей электронной записной книжкой, нашла адрес, спросила для верности дорогу у прохожих и вскоре подъехала к семиэтажному офисному зданию на Рейл-роуд-авеню. Меня послали на пятый этаж. Там я оказалась перед закрытой дверью. На мои звонки никто не отзывался. Пробовала стучать — тоже безрезультатно. Конечно, время самое обеденное. Однако чудно, что в разгар дня внутри нет даже секретарши — отвечать на телефонные звонки.

Пришлось мне вернуться к прежнему плану и ехать на ферму.

Из строений фермы я первой увидела силосную башню — за полмили от «Айви-Хилл».

И снова у меня желудок подвело от страшного воспоминания.

Эшли на бетонном полу, ее затылок в багровом венчике.

По ассоциации я тут же посмотрела в зеркало заднего обзора. Нет, за мной, похоже, никто не увязался. Пустая дорога, занесенные снегом каменные ограды.

Стоянка на ферме была полна машин. Из кухни на меня прянул запах чеснока и еще чего-то очень вкусного. У самой большой плиты кружком вокруг Пейтон стояли молоденькие девушки в желтых передничках. Ага, ее кулинарный класс!.. Подойдя поближе, я услышала, как Пейтон развивает перед ними свою концепцию обеда-приключения. Не просто кормить, а развлекать.

Заметив краем глаза меня, Пейтон сделала секундную паузу, кивнула мне и продолжала:

— Не последнее в этом деле — неожиданная посуда. Умейте удивлять гостей и самих себя. Как правило, я сервирую основное блюдо на тарелках нейтральных тонов: белых, кремовых или черных. Но при этом посуда для салата или для десерта обычно из моей особой коллекции: что-нибудь добротное, старинное или под старину. Не обязательно безумно дорогое. К примеру, недавно в моем доме собирался небольшой кружок друзей Дэвида, и я подала суп в дивных горшочках, которые купила по случаю на «блошином рынке».

Ага, подумала я, и там же она по случаю купила лапшу, которую сейчас вешает на эти юные уши.

Оставив Пейтон распинаться о прелестях «блошиного рынка», куда она брезгует ходить еще со студенческих лет, я направилась на поиски Филиппы.

Раз ее нет в главной кухне, надо заглянуть в малую.

Я вышла из амбара, обошла его и попала в малую кухню.

Филиппа и впрямь была там. Одна. В широкой то ли блузке, то ли мужской сорочке. Умостилась на стуле перед мясным разделочным столом за тарелкой с пончиками, обильно посыпанными сахарной пудрой. Эта же пудра оказалась у нее на губах, когда она повернулась в мою сторону.

— Приветик, — сказала я. — Готовишь для какой-нибудь вечеринки?

— Нет, — мрачновато буркнула в ответ Филиппа. — С чего ты взяла?

— Ни с чего, просто спросила, — промолвила я, стараясь не замечать ее недружелюбия. — Ну как, жизнь входит в нормальную колею?

— Смотря что считать нормальной колеей, — угрюмо ответила Филиппа, рукой с безупречным маникюром не без сожаления отодвигая пончики подальше от себя. — Здешнюю работу нормальной может назвать только полный псих.

— Я просто интересуюсь, как тут… после всего.

— Это ты у всех и спрашивай.

Веселенький разговор. Увлекательнее старые обои со стенки сдирать.

Я решила не сдаваться. Взяла стул у стены, подтащила его к мясному столу и села рядом с Филиппой. Видок у нее сегодня не из лучших. На щеках какие-то красные пятна, волосы то ли плохо вымыты, то ли неудачно пострижены — висят, как нарезанные от руки бумажные ленты с рождественской елки. А вообще-то она не такая уж дурнушка. Ей бы взяться за себя и не выщипывать брови до крохотных запятых — была бы вполне ничего, даже невзирая на полноту.

— А ты-то как себя чувствуешь? — спросила я. — Наверное, теперь втайне рада, что так и не стала подружкой невесты.

— А я всегда радовалась, что я не подружка невесты, — с раздражением возразила Филиппа. — Не знаю, какая тварь разнесла слух, что я спала и видела себя в роли подружки невесты! А теперь дуюсь, потому что мне отказали.

— Ты же как-никак кузина Пейтон, — сказала я, пытаясь скрыть удивление. — Кому как не тебе быть подружкой невесты!

Филиппа громко фыркнула:

— Дура я, что ли, позориться перед всем миром в желтом безобразии! Вот уж надо было постараться и придумать платье, которое никому на свете не идет — ни худым, ни жирным, ни дылдам, ни коротышкам. Разумеется, кое-кто страшно развонялся, что не попал в подружки невесты. А мне это и на фиг не нужно было.

— «Кое-кто» — это кто? — озадаченно спросила я.

— Дочка Дэвида, Лилли. Уж так хотела быть младшей подружкой — буквально ногами топала. Но Пейтон ей наотрез отказала. И Лилли, и ее мамаша — обе ходили черные от злости.