Полуночная академия. Желанная для волка

Глава 34

Луиза

Я смотрела в карие, подернутые золотом, глаза и думала, как рассказать ему о своих переживаниях так, чтобы не обидеть? Как поделиться всем тем объемом эмоций, что терзали сердце и душу по ночам? И стоит ли вообще делиться своими мыслями с ним?

Я опустила взгляд на крошечные темные пуговицы его жилетки. Почему Невилл не понимает, что если любовь между нами не подкреплена истинностью, то мы оба всегда в любой момент неожиданно сможем полюбить другого? Что станет с нами с нашими отношениями, если внезапно в нашу жизнь ворвется кто-нибудь другой? Посторонний, в которого он или я буду вынуждена влюбиться? Что тогда?

Конечно, Невилл мог последовать примеру отца и разорвать отношения. Но с кем? Со мной или истинной? Кто знает, может его истинная пара — волчица. Тогда зачем ему я? Да и вообще не важно кто она, если это не я!

Настоящая любовь всегда благо. Так учили с пеленок каждого оборотня. Так как же быть?

Я так задумалась, что совершенно не обратила внимание, как Невилл поднял руку и потому вздрогнула, когда его теплые пальцы коснулись моей щеки.

— Лу, давай поженимся, — она ласково погладил кожу.

Я замешкалась. Вроде как наш брак был решенным вопросов. Невилл еще в больнице сказал, что я его невеста, хоть и не спрашивал об этом.

— Ну… — я еле улыбнулась, не зная, что делать.

— Выходи за меня, — он сел рядом со мной и приобнял за талию. Так трепетно и в тоже время властно. Будто соберись я убегать, и он не даст и пошевелиться. — Давай узаконим наши отношения перед всеми. Весь мир, вся империя будет знать, что мы вместе навсегда.

Я прикусила губу, не зная, что и ответить. Меня переполняли совершенно разные, противоположные чувства. Предложение льстило. Оно напоминало сказку о бедной сироте и богатом принце. После такого я могла открыто говорить, что чудеса случаются.

Но было что-то фальшивое во всем этом. Как будто мы все еще притворялись, что являемся истинной парой. И это не давало мне покоя, не позволяла сказать «да».

— Нет, я конечно понимаю, что обстановка не очень романтичная, — Невилл неуклюже взмахнул рукой. Мне показалось, что он тоже растерян и может даже смущен происходящим. — И кольца у меня нет… Плохой из меня и жених в общем…

— Невилл, ты — прекрасный жених. Самый достойный и благородный из всех, кого я знаю. Но дело не в этом, — наши взгляды встретились. В его глазах залегла глубокая печаль, отчаяние узнавалось в мимике. Я ощутила яркую пронзающую насквозь боль, что полилась через наши прикосновения.

— А в чем? — его голос резанул как сталь. Я чувствовала, как напряглось его тело. Каждый мускул сжался от ожидания моего ответа.

— Мы не истинные. Мы только притворяемся, — я опустила взгляд на свои руки, чтобы не видеть выражение его лица. Не могла. Я и так ощущала, насколько сильно делаю больно. Ему, мне, нам. Говорить о таком — ужасно неприятно. Я испытала отвращение к себе самой, почувствовав, как сильно извожу его, как терзаю своими фразами.

— Продолжай, — тихо и сурово произнес он.

— Я прочитала в книге, что иногда адепты Проклятой церкви проводят ритуал подготовки. Создают связь между послушницей, — не поднимая головы, я указала на себя, — и первородным оборотнем, — теперь на Невилла, — особую кровавую связь. А потом уже через несколько лет проводят обряд, чтобы получить Благословение богини смерти. Так что все, что… между… нами… не настоящее…

Обида сдавила горло так сильно, что пришлось задержать дыхание, чтобы не зареветь в голос. В груди невыносимо жгло от боли, но я не могла её выпустить. Я съежилась от внутреннего напряжения. Его рука, что дарила некогда яркие ощущения, в миг стала чужой и хладной. Как и весь он сам. Тепло, нежность вдруг исчезли. Испарились, будто их никогда и не существовало. Хотя мне так хотелось, чтобы все вернулось обратно. Чтобы мы просто беззаветно и беспричинно любили друг друга. И не было никаких ритуалов, кровавых связей или же истинных пар.

— Мы просто связаны темным ритуалом. И слова твоей мамы подтверждение этому. Она же сказала, что я была в ту ночь в особняке. Что меня вынес Верховный адепт до того, как ты пришел в себя.

Миссис Андерсон сейчас находилась в клинике. В какой именно и с каким диагнозом я не знала и почему-то не хотела знать. Я должна была стыдиться, но меня совершенно не заботила ее судьба. Я испытывала к ней лишь презрение.

Я мельком взглянула на Невилла. Она стал каменным, точно живой статуей.

— Это все? — все так же тихо произнес он.

— Да.

— Это единственная причина твоего отказа? — он вскинул брови и заглянул мне в лицо. Так пронзительно, словно собирался пытать. Его вопрос походил на пощечину. Резкую, звонкую и приносящую с собой стыд и унижение.

— Ну, это… это не совсем отказ. Я просто… ну… хотела объясниться.

Невилл убрал руку и отстранился.

— А теперь послушай меня.

— Невилл, извини, я… — я растерялась, ощутив на себе его пристальный почти осязаемый взгляд.

— Нет, Лу, я выслушал тебя, а теперь послушай меня, — по-деловому, с определенным градусом холодности произнес он, напомнив своего отца. В горле пересохло от волнения. Все-таки не стоило делиться с ним своими переживаниями. Я все равно ничего не могу изменить. Мне некуда идти, не к кому обратиться за помощью. Не с кем даже посоветоваться. Все, что у меня есть это Невилл, и я вдруг решила, что смогу отказаться от него. От всех тех чувств, что он подарил мне. От умиротворения, от удовольствия и вожделения. От того, что сама испытывала к нему.

Поймет ли Невилл, что я не хотела его обидеть, а только объяснить, что меньше всего на свете хочу, чтобы он страдал? Невилл достоин лучшего, достоин обрести истинную любовь.

— Меня обижает тот факт, что ты не ценишь моих чувств и не веришь в них.

Я вспыхнула от досады.

— Невилл, нет, это не так!

— Так, Луиза. Но это только часть проблемы. Ладно бы ты не ценила моих чувств, меня и мою заботу. Ладно, — он покачала головой, — может я не такой уж и хороший кавалер. Не такой обходительный и романтичный, не такой благоразумный или, может, наоборот, напористый. Я уж не знаю о каком парне ты мечтала, но… Почему ты не можешь признать собственных чувств? Почему ищешь подтверждение им? Истинная связь, ритуал, вся эта ерунда… — он скривился от отвращения. — К чему это? К чему, Луиза?

— К тому… — я посмотрела на Невилла, чувствуя, как подступают слезы. Я ничего не желала в этот момент сильнее, чем окончания разговора и объятий. Не надо было начинать этот разговор, стоило остановиться, промолчать, согласиться на брак и все. Зачем только я начала нести всю эту чушь.

— Да, Луиза, я не понимаю зачем ты копаешь в это? Почему сомневаешься? Из-за ритуала магического разложения? Так он и не всегда показывает истинность. А может из-за того, что над нами провели кровавый ритуал, наша связь стала невидимой для магических артефактов. Как тебе такой вариант? Не думала об этом? Или вместо того, чтобы поверить мне снова начнешь копаться в своих дурацких книжках?

С каждым вопросом голос Невилла звучал все громче. Он злился, негодовал, но при этом говорил вполне правильные вещи. Я молчала, поэтому он продолжил.

— Мы не истинные? А давай от обратного. Докажи мне, что мы не истинные, — он подался вперед. — Как ты вытащила меня из-за грани?

— Потому что я сипуха. Сипухи — послушницы богини смерти и могут ходить за грань.

— И все? — он изогнул бровь. — А как именно ходить? Раньше ходила? Позже может тоже ходила? И как ты поняла куда идти? Как?

Мне нечего было сказать, я лишь задержала дыхание. Сжалась под натиском его фраз, взглядов и движений.

— Никак, Луиза. Ты бы не сделала этого, если бы между нами не было чувств. Ты же даже аварию увидела, когда коснулась меня. Да и потом, как я по твоему нашел тебя в том проулке возле больницы? Почему пошел именно в эту сторону, а? Я просто почувствовал.

Невилл стал еще ближе, его руки потянулись к моим плечам. Он стиснул их так крепко, что, казалось, собирался потрясти, но передумал.

— И ты тоже просто почувствовала. Мы чувствуем друг друга слишком давно, и дело не в твоем даре эмпатии. Эмпатией наделены все сипухи. Дело в наших чувствах!

— Но все, что мы ощущаем может быть только из-за кровавого ритуала, который совершили над нами в детстве, — я не знала почему продолжала биться за эту правду, хоть она и была мне противна. Наверно, мне хотелось, чтобы он опроверг ее полностью. Тогда я больше я не стала бы сомневаться и думать об этом.

— И что? — Невилл закатил глаза. — Я уже сказал тебе, что вряд ли этот ритуал мог бы заставлять нас чувствовать то, что мы чувствуем.

— Но, а как же тот факт, что ты волк, а я птица. Раньше такой истинной любви не случалось. Разве это не останавливает тебя?

— Нет, потому что мой отец, волк, был истинно влюблен в крольчиху. И он разорвал с ней связь. Потому что она не стала отвечать ему взаимностью. Она не любила его, — Невилл грустно усмехнулся.

— Я не знала об этом, — никто не говорил мне до этого, что мистер Андерсон был влюблен не в волчицу.

— Я совсем забыл об этом. Мне показалось, что после больницы и всего того, что случилось, это уже не так важно, — он облизал свои пухлые губы. Это был соблазнительный жест на поцелуй, но тревога пересилила. — Не занимайся ерундой, не подводи события под свои страхи.

Кровь хлынула в лицо от его обвинения. Ничего я не подводила. Я только хотела разобраться во всем.

— Я не подвожу факты под свои страхи, — процедила в ответ.

— Подводишь.

Между нами почти не осталось свободного воздуха. Невилл часто дышал, и я словно пила его горячее дыхание.

— Нет, это не так! — я замотала головой.

— Нет, это так. Ты знаешь, что я прав просто не хочешь этого признавать. Просто ты боишься. Только чего я не знаю. Не догадался еще. Наверно, моего статуса, моего положение, а может осуждения общества, а? — Невилл прищурил глаза. — Расскажи мне, Лу, чего ты боишься. Может ты просто боишься вступать в брак? И придумываешь красивую и сложную отговорку?

— Нет.

— Тогда что?

Я взглянула в его глаза, на миг задержалась на переливающемся золоте. Странно, будто он гипотизировал меня.

— Я боюсь, что если между нами нет истинной любви, то когда мы поженимся, ты встретишь истинную и бросишь меня. А я… А я не смогу этого пережить!

Невилл улыбнулся и прислонился лбом к моему лбу.

— О, Луиза, ты ведешь себя, как истинно влюбленная. Конечно ты не сможешь этого пережить. Это закон истинности. Один не сможет жить без другого.

На этот раз уже я закатила глаза.

— Мы не истинные, мы же не можем излечить друг друга, — это было последней проблемой, которую я не могла разрешить.

— Мы могли бы это сделать, если бы стали достаточно близки до этого, — прошептал он.

Мы встретились взглядами, его теплые широкие ладони легли на мои щеки.

— Но мы то были заняты, то были покалечены, — он нежно поцеловал мою щеку. На мгновение я прикрыла глаза. Хотелось забыться, растаять в крепких объятиях. Наверно, он прав, и я слишком много выдумываю. Слишком заморачиваюсь. В конце концов столько пар живут без истинной любви до самой старости. Почему меня так это заботит?

— Возможно, — откликнулась я.

— Не «возможно», а так и есть. Просто скажи «да», Луиза. Согласись со мной.

Я хмыкнула от его настырности.

— Нет.

— Да, Луиза. Скажи «да» и все.

Мне не нравилось, что он так сильно хотел, чтобы я признала его правоту.

— Нет.

Невилл отпрянул. Его ладони чуть сдавили щеки.

— Да, я прав. И ты это знаешь.

Я пожала плечами. Не знаю, откуда во мне скопилось столько упрямства, но согласиться с ним у меня не получалось.

— Я тебе сейчас это докажу, — его глаза вновь сощурились, губы сжались, большие пальцы ласково погладили кожу. У меня по спине пробежались мурашки, но их причину я бы не смогла назвать. То ли страх, то ли желание, чтобы он доказал, то ли что-то еще…

— Нет.

— Да, и после тебе будет очень стыдно признавать мою правоту. Так что даю последний шанс.

Я растерялась под его игривым взглядом. Взглянула на губы, потом в глаза. Осознание того, что Невилл собирался сделать пришло слишком поздно.

— Нет, — я постаралась отстраниться, но он оказался проворнее. Я даже не успела ноги напрячь, чтобы не позволить ему оказаться между ними. Секунда, и меня уложили на диван.

Опираясь на локтях, Невилл завис надо мной, прижавшись бедрами к моим. Я чувствовала его вес на себе, но не испытывала неудобства. Он нигде не давил, а только прижимал к мягким подушкам. За все время, что мы знакомы, нам еще ни разу не удавалось быть настолько близко друг к другу, соприкасаться самыми сокровенными частями тел.

В груди теплым молоком разлился трепет — гремучая смесь из страха, влечения и обиды. Меня раздирали противоречивые желания. Хотелось, чтобы он продолжал и в то же время оставил в покое.

Но Невилл не двигался, а только рассматривал со всем свойственным ему обожанием. Легкая улыбка играла на губах, а радужка полностью сделалась золотистой. Я чувствовала, как его взгляд скользит со лба, к носу и губам, а потом обратно. Он изучал мои глаза, щеки, брови так пристально, будто в первый раз.

Не проронив больше ни слова, Невилл потянулся к моим губам. Поцелуй получился поверхностным, легким и невесомым, лепесток розы. Его нежность отпечаталась на коже пламенной искрой. Он заглянул в мои глаза, требуя ответа. Но я молчала, случая в каком отчаянии бьется мое сердце. Глупое-глупое сердце. Оно слишком долго скучало по объятиям, по теплоте и нежности. Оно устало от тревоги, раздумий и одиночества. Оно скучало по нему.

Наши губы вновь встретились. На этот раз Невилл проявил больше настойчивости, углубив поцелуй. А я не могла сопротивляться. Да что там, не хотела! Мне нравилось лежать под ним, чувствовать его тяжесть, его тепло и позволять целовать себя так откровенно.

Я обнимала его за плечи и млела от удовольствия и чем дольше оно длилось, тем меньше мыслей оставалось в голове. Приятная пустота проникала в сознание, выгоняя все лишнее. О, как же давно мы так не целовались. Кажется, прошла целая вечность с того дня, как мы прощались перед его отъездом в столицу.

Невилл оторвался от губ и приник к щеке, провел дорожку из поцелуев к подбородку, спустился к шее. Я таяла от его чутких прикосновений, от пылкости. Превращалась в вату, в нечто легкое и неосязаемое от того желания, что изливалось через его движения, которые он совершал все резче, все требовательнее.

Поцелуи пылали огнем, заставляя мою грудь ныть от нехватки прикосновений. Я жаждала ощутить его руки на себе, хотела, чтобы он трогал меня всю.

Я совершенно забыла все, о чем думала, о чем переживала. Какая тревога снедала меня столько времени? Задай он мне вопрос в чем заключался наш спор, я бы не смогла ответить. Меня заботило только вещи. Почему мы перестали целоваться и почему он до сих пор не стащил с меня одежду? Я хотела ощутить его губы на своем теле, на каждом участке.

Откуда взялось столько смелости в тот момент, я не знала. Но храбрость быстро стала покидать меня, когда Невилл спустился ниже. Когда приник к груди и сделал глубокий вдох. Его бедра толкнули мои. Легкая нервная дрожь пробежалась по телу от макушки до пяток. Сознание вдруг прояснилось.

Это так он собрался доказать мне свою правоту?

Мне нравилась наша любовная игра, нравились поцелуи, объятия и скользящая нежность. Нравилось ощущать себя желанной, но ровно до того момента, как его бедра дернулись.

Невилл выпрямился, и мне было очень неловко созерцать его между своих ног с приспущенными чулками.

— Извини, Лу, я ненавижу жилеты, — он принялся расстёгивать пуговицы.

— Невилл, я… — в горле пересохло и вместо того, чтобы сказать что-то вразумительное, я лишь проследила взглядом за улетающей куда-то за голову жилеткой. Туда же улетел галстук.

Расстегнув две верхние пуговицы на рубашке, Невилл вернулся ко мне. Все происходящее показалось мне ужасно бесстыдным действием.

— Лу, просто доверься мне. Я же обещал тебе, что никогда не причиню вреда, — он вновь поцеловал меня. — Помнишь об этом?

— Да, ты говорил об этом в академии в госпитале.

— Так помни, — шепнул он в самые губы.

— Невилл, — я издала нервный смешок, ощутив ладони на бедрах. Подол платья пополз вверх, к талии. Прохлада щекотала кожу, заставляя покрываться мурашками.

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя, — чуть отодвинувшись, он спустился ниже и задрал платье выше пупка. — Говори чаще.

— Невилл, — точно по просьбе повторила я, ощутив его горячее дыхание в районе пупка. Его палец скользнул по нижнему белью. — Что ты делаешь?

Невилл не ответил, и я так и не поняла, как именно, но ткань распалась. Видимо, видоизменил палец и волчий коготь разрезал белье, которое улетело к его жилетке.

От любопытства я приподнялась на локтях, но от вида Невилла, примостившегося между моих ног стало слишком неловко. Я откинулась обратно, чувствуя, как его губы и язык нежно касаются живота, как он неторопливо покрывает каждый сантиметр кожи поцелуями. По телу тягучей лавой медленно разливалась волна жара. Щеки, лоб, ноги… Я будто вся горела от его умелых прикосновений.

Невилл спускался все ниже и вместе с ним убегало мое сердце. Оно словно опустилось вниз живота, и слабая ноющая пульсация в самом чувствительном месте сводила с ума. Это ощущение для меня было новым, неизведанным, даже непонятным. Но я каким-то образом знала, что делать дальше. Мне ужасно хотелось прикоснуться к этой точке, потрогать, чтобы снять напряжение.

Невилл пошевелился. Я подумала, что сейчас он попросту начнет стягивать с себя брюки, и потому извернулась, чтобы посмотреть на него. На короткий миг наши взгляды встретились. Он пылал. Сколько же страсти горело в его золотистых глазах, сколько желания. Мысль, что он так сильно хочет меня казалась безумной, опасной и такой манящей.

Мои ноги дрожали от нахлынувшего влечения. Невилл ловко закинул их себе на плечи и исполнил то, чего мне так сильно хотелось. Поцеловал в ту самую чувствительную точку.

Прикосновение сорвало стон с моих губ. Мне стало стыдно от самой себя, и я приложила тыльную сторону ладони ко рту. Невилл провел языком по влажной чувствительной кожи, вновь поцеловал, а я… Разве я могла себя сдержать?

Я никогда не испытывала ничего подобного. Даже представить не могла, что может быть настолько хорошо. Моя грудь ныла под платьем, прося ласки. Его настойчивой ласки. Мои ноги сделались ватными, ступни нагрелись. Да что там. Все тело неистово горело от его прикосновений. А он продолжал вытворять со мной, с моим телом, неприличные, но такие приятные вещи. Губы скользили, целовали, теплый влажный язык не пропускал ни единого участка.

Я лежала с закрытыми глазами, приложив ладонь, тяжело дышала и ловила каждый миг. Сдерживаться больше не получалось и откровенные стоны раздавались по всей комнате. Не знаю, слышал ли кто-нибудь их, но мне было все равно. Я думала только о том, чтобы Невилл не останавливался. Мысленно молила его, сделать так, чтобы тянущее чувство неудовлетворенности ушло. Я вообще не понимала откуда оно возникло и почему должно уйти каким-то особым образом. Ведь все было таким новым для меня. Новым и неизведанным.

Невилл и не думал прекращать. Он добавил пальцы, что нежно или наоборот напористо массировали чувствительную кожу. Он не проникал внутрь, а только заигрывающе поглаживал сверху, отчего мышцы внутри сокращались. Эти новые прикосновения заставили меня стонать еще громче, вынудили двигать бедрами, чтобы усилить трение.

Я жадно схватила воздух ртом, когда мышцы стянуло от удовольствия. Я взорвалась. Мириады коротких импульсов пробежали по телу от промежности до кончиков пальцев и корней волос. Громкий непристойный стон огласил комнату, когда я прогнулась в спине. Мои руки прижались к дивану. Пальцы сжались от усилия.

— Это… это… — я не могла подобрать слово, чтобы описать насколько это было потрясно.

— Это было великолепно, да? — Невилл навис надо мной на выпрямленных руках.

Я посмотрела на него затуманенным взглядом. Он картинно облизался, отчего ко мне вернулось смущение. Я лежала перед ним с задранным платьем, обнаженная, раскрасневшаяся и… счастливая? Я улыбнулась ему, не зная, что же делать дальше.

— Посмотри на свой бок, — проговорил он, сев обратно.

— А что там? — у меня похолодело на душе.

— Посмотри на раны.

Я приподнялась на локте, все еще жутко смущаясь собственной наготы. Повязка крепко держалась, но тем не мене мне удалось заглянуть и увидеть… абсолютно здоровую кожу. Не осталось и намека на следы от ранения и проводимую операцию.

— Не может быть, — я откинулась обратно. Сделала глубокий вдох. Дышать стало совсем не трудно, а также легко, как и прежде.

— Может, — Невилл вновь навис надо мной. — Я же сказал, что тебе будет стыдно признать мою правоту, после того, как я докажу тебе свое мнение, — он прижался ко мне бедрами, и, теперь обнаженная, я ясно ощутила припухлость в его штанах. — Я из тебя все сомнения выбью.

Облизав губы, я смущенно улыбнулась.

— Это весьма приятный способ.