Порабощенная душа

Кэри Лейк

Порабощенная душа

Серия: Сыны гнева (книга 3)

Автор: Кэри Лейк

Название: Порабощенная душа

Серия: Сыны гнева_3

Перевод: Raibaru

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Raibaru

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл после прочтения.

Спасибо.

Глоссарий

Аэкорис — демоны с красным оттенком кожи и рогами, напоминающими рога быка.

Альтеральм — врата, открывающие доступ из человеческого мира в мир демонов.

Амегация — незаконное оплодотворение не спаренной самки.

Базилья — редкий представитель демонов Гнева женского пола; самки рождаются бесплодными; часто спариваются с принцами.

Бересерки — жестокие генетические мутанты, созданные в результате неудачных испытаний на людях с антителами Лива.

Брутиши — невежественные демоны убийцы подземного мира, скрываются в тени.

Гастинк — энергия выделяемая возбуждённой суккубой.

Бомбоцвет — термин, используемый суккубами для описания первого оргазма жертвы.

Газла — ведьма темных искусств.

Хранители — свирепые ангелы небес, защищающие людей.

Стражи — самые жестокие ангелы на небесах, охотящиеся на падших.

Мортуадиум — Дом скорби — крипта для скорбящих; расположен в подземном мире.

Линовидусы — демоны сутенеры, назначенные суккубам в юном возрасте; они собирают души для подземного мира.

Никусы — Демоны, чьи острые когти, подобные ножам, содержат яд, препятствующий заживлению.

Оптевил — демонический эквивалент ККК (Ку-клукс-клан). Они верят в чистоту демонической расы.

Рапторжус — птица, похожая на сокола, обитающая в подземном мире; символ Оптевиля.

Санктис — заявление о невиновности.

Скальвеги — подобные слизням закуски из подземного мира, часто подаются с алкоголем в барах для суперов.

Суккубы — вид самок демонов, питающихся сексуальной энергией и когда-то разводившихся как секс-рабыни для повелителей демонов; часто выступают в роли проституток; обычно являются матерями множества детей от разных отцов; избегаемы большинством видов демонов.

Сукоросы — плотоядные, паукообразные насекомые подземного мира.

Умбраки — воины, известные своим бесстрашием на поле боя и партизанской войной.

Венефициусы — демоны манипуляторы, способные проникать в разум и использовать воспоминания против жертвы.

Зедригаст — мотоциклы ангелов хранителей.

Оптевил — тату-знак демонов, ратующих за чистоту крови, по типу земного ку-клус-клана.

Никус — опасный вид демонов, с синеватой кожей и черными узорами по всему телу, на родном языке демонов никусов. Вместо оружия используют длинные когти со смертельным ядом.

Аекорис — опасный вид демонов с красноватой кожей, бычьими рогами над ушами.

Инфорсер — исполнители правоохранительных органов власти подземного мира. Охотники за головами.

Пролог

Я обожаю трахать красивых женщин.

Назовите это зависимостью или уродливой чертой характера, но когда я вижу красивую женщину, моя первая и единственная мысль — увидеть бы её в моей постели, на моём столе, на капоте моей машины, в гостиничном номере, в лифте — где угодно.

В большинстве вещей я очень методичен. Осторожен. Дисциплинирован.

Женщины делают меня импульсивным. Их изгибы. Их кожа. Их запах. Сводят меня с ума.

Я не плохой парень. В детстве меня воспитывали сильные, красивые женщины, а как мужчина я уважаю женщин, даже если не обязательно влюбляюсь в них. Хоть я и родился бастардом, я стараюсь быть почтительным.

Сыны принцев имеют естественный инстинкт распространять своё потомство, и мой активизировался в тот день, когда я стал мужчиной. Как всем уже понятно, у меня проблема с обязательствами — если речь идёт о холодной и отстранённой женщине, которая когда-то не имела намерений устроить свою жизнь с кем-либо, включая меня. Айден, вероятно, была первой женщиной, о которой я действительно заботился, и только потому, что я знал, что она никогда не свяжется со мной. Я видел её судьбу в видении задолго до того, как она встретила Кейна, и, как говорят: c'est la vie (прим. такова жизнь).

Поэтому я впустил её. Чтобы она подошла поближе. И она дала мне почувствовать, что такое любовь.

Это было классно. Утешило меня. Возможно, я даже подумывал о борьбе за неё.

Но всё закончилось, и теперь я снова вернулся к траханию случайных женщин.

Блондинки, брюнетки, у меня действительно нет предпочтений, за исключением того, что я умею обжигаться на рыжих. Злющие чертовки рыжие. Кажется, этим маленьким бомбам замедленного действия нравится превращать мою жизнь в ад — в буквальном смысле.

Первая отправила меня в самую страшную тюрьму подземного мира — Обсидиус.

Я трахал её на своём столе.

Вторая планирует держать меня в рабстве до тех пор, пока ей это захочется.

Я выгнал её с работы.

Теперь её очередь трахнуть меня в ответ.

Мой план состоит в том, чтобы пережить своё наказание и держаться подальше от женщин. С этого момента я собираюсь стать монахом. Я учусь на своих ошибках, и последнее, чего я хочу, — это сгореть в огне из-за ещё одной рыжей.

Идеальный план. С одним нюансом.

Что-то внутри меня питалось этим небольшим вкусом любви. Оно росло, становилось сильнее, голоднее. Желало большего. Теперь, когда он знает, что я способен любить, он хочет разрушить мой идеальный план, потому что именно для этого он был создан.

Правильно… Меня отделяет одна психиатрическая таблетка от моего савидона.

Его цель — помочь демону найти себе пару. Помочь ему распознать любовь, потому что он знает, что любовь способна удержать мужчину на земле. Даёт ему что-то, за что можно ухватиться, когда мир рушится в хаосе.

Являет собой лучшее.

И самое худшее.

Любовь сама по себе является зверем, который может свести человека с ума от похоти и от ревности.

Я знаю. Я почувствовал это однажды. И я поклялся, что никогда больше не пройду через это вновь. Когда твой бизнес построен на мести, любовь — это ещё и ответственность.

Судьба, наоборот, та ещё сука. Подайте ей пинту плохой кармы, и вы получите квинтэссенцию определения того, что вас оттрахают максимально жёстко.

Когда дело касается судьбы, время — это слово, которое не является ни хорошим, ни плохим и не имеет конечных границ. Её единственный интерес — вести тебя к тому, для чего ты рождён.

Нравится тебе это или нет, но моя судьба — трахать женщин. Преемник приходит только тогда, когда демон распространяет своё семя. Это жизнь принца.

Жизнь моего отца.

Ублюдок, ради которого я был рождён…

— Гевин

Глава 1

Холодная сталь прижалась к шее Сабель, приподнимая её подбородок и зипирая возможность сделать новый вдох. Мокрые камни упирались ей в спину, намочив рубашку, пока она стояла, прислонившись к стене бара, и осмелилась сглотнуть, несмотря на сухость, подступившую к горлу.

Свирепые обсидиановые глаза смотрели на неё, сопровождаясь злобной ухмылкой на губах.

— Видел тебя несколько раз. Наверняка ты не знала, что я наблюдал за тобой. Я прав?

Для человеческого глаза он выглядел бы как один из них, просто ещё один уличный бездельник. Глаза же Сабель оказались достаточно острыми, чтобы уловить замысловатые узоры — демонические заклятия — выгравированные на его коже, скрытые под грязью, а металлический привкус в глубине горла подсказал ей, что его аура была выкована из огня и серы.

Все демоны оставляли неприятный привкус во рту. У ублюдков также всегда был неприятный запах изо рта. Как будто они жевали собачье дерьмо, прежде чем решали выследить для себя самку. Шведский стол гнилого смрада, кульминацией которого был тошнотворный серный аромат, который чуть не раскрыл рвотный позыв нараспашку.

Хотя тот, кто стоял перед ней, каким-то образом смог обогнать всех на голову.

Ноздри Сабелль раздулись, и она вызывающе сжала губы.

— Тащусь от рыженьких. — Периферийный взгляд на её локон, закрученный в его толстых грязных пальцах, заставил её губу скривиться. — У меня есть клетка, я ждал только тебя. — Два отсутствующих зуба образовывали идеальный выход для прогорклого запаха, от которого ей хотелось провалиться сквозь землю. Для суккуба обоняние было одним из наиболее тонко настроенных чувств, и она не выдержала бы ещё одного выдоха ублюдка. — Только для начала опробуем товар. — Его рука упала ей на грудь.

— Возьми свою клетку… и засунь её себе в задницу, — прохрипела она, поморщившись от разрыва кожи на шее. На краях её поля зрения осветился красный ореол, и дымка затуманивала её зрение.

— Еб*нуться. — Нож демона отстранился от её горла в тот момент, когда он сделал шаг назад. — Суккубша.

Ага. Каждый раз одно и то же дерьмо. Причина, по которой она не могла найти работу в городе. Причина, по которой она не смогла найти достойного мужчину. А также причина, по которой засранец перед ней, вероятно, сдерживал подступивший поток мочи, а его лицо было измазано дерьмом.

Она была суккубом. Душесосущий и членососущий суккуб. Девяносто девять процентов мужчин-демонов избегали их, как нудистов, страдающих проказой. Однако некоторые бедняги просто не знали своих демонов.

— Оу. Означает ли это, что я сейчас недостаточно хороша для твоей клетки? — Она цокнула. — Обидно.

Красный цвет на её периферии усилился.

Суккубы оказались защищённым видом в подземном мире, но только из-за крупного движения за права, которое произошло задолго до появления Сабелль. Добавь к этому тот факт, что у них была сила поработить любого, кто просил об одолжении или совершал женоненавистнические действия против них, и у демонов были веские причины держаться подальше от коварной суккубы.

— Твои глаза… они… — его глаза расширились, и он прижался головой к кирпичной стене. — И светятся… — К счастью, он вырвался из транса примерно через две секунды после того, как получил удар коленом по яйцам. — Виноват. — Он выставил ладони перед собой, — Просто развлекался. Я не хотел причинить вреда.

— Вред, — повторила Сабель и улыбнулась. — Забавно, что именно ты это сказал. — Она ударила его кулаком по щеке, откинув его голову вправо, разлетелись брызги ярко-красной крови. Крепким хватом она сжала его мошонку, и его колени подогнулись. — Никогда не трогай женщину без разрешения. Понял?

С злобным рыком она повернула руку и вогнала ногти в его плоть.

Его руки накрыли её руки, его визг эхом разнёсся по переулку, и мужчина упал на землю.

— Понял. Охереть… как, понял. Да-да.

— Хорошо. — Красная дымка перед её глазами рассеялась, выставив перед ней прекрасный вид на его только что поломанный нос, и Сабель поднялась на ноги. Засранец. Ей следовало убить его и пощадить ту бедную девочку, которая попадёт в его клетку.

Хотя, по правде говоря…

Она подняла ботинок, но заколебалась.

Карма.

Конечно, долбануть своим ботинком по его лицу было бы фантастически. Однако это не поможет ей быстрее выбраться из этой адской дыры, а Сабель хотела этого больше всего на свете. Кроме того, после этого она должна была высосать его душу, а она просто не могла заставить себя хоть что-нибудь отдать подземному миру.

Она опустила ногу, скривив губу, когда он съёжился под ней. Иногда это вызывало у неё отвращение, когда она погружалась в свою сексуальную сторону. Вместо того чтобы соблазнять мужчин, она находила её очень эффективным оружием для отталкивания их. Однако это всё равно заставляло её чувствовать себя грязной. Дешёвкой.

Как её мать.

Никто не трахался с суккубами, если только они не искали суккубу сами, поэтому в большинстве случаев ей достаточно было раскрыть свой маленький секрет, и самцы улетучивались, как дохлые мухи.

— Ты… отпускаешь меня?

— Да. — Она ударила его ботинком по животу и улыбнулась, когда он с силой согнулся пополам. — Считай это предупреждением.

Демон вскочил на ноги, некоторое время неуверенно покачиваясь. Он споткнулся вперёд, но спохватился и, ориентируясь на кирпичное здание, выскочил из переулка.

Она выдохнула. Секунду спустя началась дрожь. Слава богу, они всегда случались после нападения, потому что большинство суккуб не боялись встреч, подобных той, что только что произошла, и это было бы явным признаком. Когда у тебя нет намерений продолжать, ставки становятся выше, и рано или поздно какой-нибудь опытный демон прозреет и раскусит её блеф.

Присев на корточки, она прислонилась к стене и закрыла лицо руками. Что, если бы он понял? Взял над ней верх? Чёрт возьми, ей нужно было думать о своих детях. В любом случае, это её вина, что она вообще оказалась в переулке. Она заметила, что он наблюдал за ней. Неделями. Смелый шаг, чтобы заманить его, послужил цели — отпугнуть его.

Не зацикливайся.

Для суккубы подобные встречи происходили ежедневно. Притягательная сексуальность имела неприятный побочный эффект: он привлекал ублюдков, и Детройт, казалось, был полон ими.

Один промах. Она могла бы надеть довольно прочный щит, но достаточно одного промаха, и её закоптят, прежде чем у неё появится шанс убить первой. Её сексуальная половина была как бы второй личностью, которую она в конечном итоге могла контролировать, но та имела свои собственные цели. Если бы она не научилась её сдерживать, парня могла бы постичь та же участь, что и большинство самцов, пытавшихся обмануть представителей её вида — высосать досуха и оставить умирать.

***

Вонь рвоты заполнила нос Сабеллы, когда она поднялась на очередной лестничный пролёт. Ещё один, чтобы добраться до квартиры её сестры, и уже отчётливый звук песни Леди Гаги, доносившийся из одной из квартир, начал раздражать её до чертиков. Хотя это лучше, чем звуки полицейских сирен. Конечно, в студенческом общежитии, как и в любом кампусе колледжа, были свои вечеринки, но поскольку её сестра жила примерно в десяти шагах от полицейского участка, а её соседкой по комнате оказалась восьмидесятилетняя женщина с деменцией, это было лучшее место из возможных, где можно было оставить её детей.

Достигнув конца коридора, Сабель постучала по двери — условный стук, который они придумали, чтобы её сестра Денья не открыла дверь кому-либо ещё, пока у неё находятся дети Сабель.

Замок щелкнул на другой стороне, и Денья, сокращение от Деньялис, приветствовала её естественной красивой улыбкой и безумным взмахом руки.

— Заходи скорее! — прошептала она. — Они сейчас просто офигительно милые!

— Где Соф?

— Смотрит телевизор в своей комнате, — пробормотала Денья через плечо.

Софи, соседка её сестры по комнате, жила в этой квартире на протяжении десятилетий, пока в ней не был сделан ремонт, и она не была открыта для студентов колледжа.

Было слишком много случаев, когда она выходила в коридор только в лифчике и трусиках, могли бы отправить её в дом престарелых, если бы не Денья. За половину арендной платы она согласилась принять пожилую женщину и помогать за ней ухаживать — отличная сделка для семьи Софи, которой было очень сложно убедить женщину переехать. Софи была очень привередлива к своей комнате и месту, где она спала ночью. Любое отклонение могло бы вызвать у женщины приступ ярости — и никто не хотел оказаться на пути её кулаков. Несмотря на их небольшой размер, они наносили серьёзный удар, так как она провела большую часть своей жизни в Детройте.

Сабель последовала за длинными каштановыми локонами своей такой же высокой сестры через тускло освещённую квартиру. Тонкий нос Деньи, завистливо пухлые губы и большие голубые глаза делали её похожей на ребёнка Меган Фокс и Анджелины Джоли. Действительно отвратительно. Девушка всегда была великолепна, как и большинство суккуб, но в довершение всего ей даже было наплевать на свою внешность. Вероятно, она смогла бы добиться успеха в Голливуде, может быть, выбраться из той адской дыры, в которой она жила.

Однако её сердцем владели математика и естествознание. Кроме того, она курит травку — привычка, которую Сабель не замечала, пока она не делала этого в присутствии её детей.

На стенах висели произведения искусства, в основном работы Сабель — скромный взгляд на них поражал Сабель каждый раз, когда она входила в гостиную. За исключением ходунков, стоящих рядом с горным велосипедом Деньи, никто бы никогда не догадался, что в этом абстрактном, вычурном месте живёт восьмидесятилетняя женщина. Если не считать ярко-красного кожаного дивана и современного журнального столика, мебель казалась бедной, но в центре серого мохнатого ковра лежала стопка одеял. Внутри неё Томас и Джейн прижались друг к другу, поразив сердце Сабель.

— Разве это не самое очаровательное, что ты видела раньше? Посмотри на них. Как два птенца в гнезде! — Денья раздвигала и сжимала пальцы, делая мягкий жест руками — тот, который она создала для близнецов, когда они были младенцами. — Почему я хочу их съесть? Их милашность делает меня каннибалом. — Смех Деньи напугал Сабель, и она прижала руку ко рту, пока Денья снова не успокоилась и не повернулась к Сабель. — Итак, что случилось? Ты выглядишь немного рассерженной. — Быстрое сканирование остановилось где-то на груди Сабелль, и глаза Деньи сузились. — Что, чёрт побери, у тебя на рубашке? Это кровь?

Взгляд вниз показал красные пятна, разбрызганные по её груди.

— Какой-то мудак. Подошёл ко мне. Я сказала ему, чтобы он потерялся.

Денье не нужно было знать остальное.

А правда? Помимо её победы на задворках, произошла драка. Полицию вызвали. Та же фигня, другая ночь. Грязные человеческие бары иногда были хуже, чем те, которыми тайно владели сверхъестественные существа. По крайней мере, в барах сверхов были силы, охраняющие их в покое. Хотя, поскольку Сабель была благословлена даром суккубства и неумолимым осуждением, которое сопровождало это имя, несмотря на то, что она не зарабатывала на жизнь с помощью душесосания, она могла практически забыть о том, чтобы устроиться на работу в одном из них.

— Можешь не продолжать. Бедняга совершил ошибку, пригласив тебя на ужин? — Она покачала головой. — Тебя убьет одно свидание?

С удачей Сабель? Вероятно.

Взгляд Сабель скользнул к окну с видом на городской пейзаж Детройта.

— Сделай мне одолжение, Денья. Защити диплом. Найди хорошую работу, где тебя уважают. Сделай это по-другому.

Видит Бог, если Денье придётся работать в баре, придурки выследят её и отберут единственное, что отличало её от всех остальных суккубов в городе — она была девственницей. Вероятно, самый старый невинный суккуб, живущий на нашей планете, благодаря неустанному преследованию Сабелль на протяжении большей части её подростковых лет. А ещё она оказалась сумасшедшей, несмотря на свой ум. Своего рода сорвиголова, которая любит выходить за пределы своих возможностей и носит на себе сломанные кости и шрамы от глупых решений — таких как её маленькие выходки на вейкборде в Джобби Нунер и прыжки с парашютом с заброшенных небоскребов, из-за которых она на несколько лет попадала в местную тюрьму на несколько ночей. В девушке жило желание смерти. Не такое сильное, чтобы покончить с собой, но если Сабель когда-нибудь поймает её на этом, она поклялась избить её до потери сознания.

Денья положила руку на руку сестры.

— Селли, твоя удача изменится. Я чувствую это. Просто держись, ладно?

Стоя на коленях, Сабель улыбнулась и убрала небольшой белый локон с щеки Деньи.

— Как всё прошло?

— Как всегда идеально. Господи, Сабель, ты не позволяешь этим детям делать вообще ничего? Я сказала им, что они могут попрыгать на моей кровати, и можно подумать, что я сказала это по-китайски или что-то в этом роде.

— Они знают, что хорошо, а что плохо.

— Ну им не помешало им это сделать.

Злая улыбка в голосе Деньи заставила Сабель внутренне застонать.

— Ти Джей сделал сальто назад. — Склонив подбородок, она сжала губы и сделала вид, что вытирает слезы. — Так горжусь своим мальчиком.

— Не хотелось бы их перемещать отсюда.

— Тогда не надо! Оставайся здесь.

— Не могу. Я пообещала Гриффину, что закончу абстрактную работу, которую он хочет повесить в своём кабинете. Думаю, это был просто повод дать мне немного денег. — Сабель потерла руку при мысли о том, чтобы забрать деньги Гриффина. — Он знает, что я бы не приняла их сразу, но, чёрт, они пригодятся мне на этой неделе.

Гриффин оказался бывшим парнем их матери — крупный, крепкий байкер с таким характером, что, вероятно, и составляло лишь горстку парней, с которыми Сабель встречалась в старшей школе. После неизбежного разрыва матери с ним, он продолжал заботиться о Сабель и Денье.

— Тогда почему бы тебе просто не позволить мне присмотреть за ними у тебя дома? Это было бы…

— Ты знаешь, что я не могу этого сделать. — Сабель провела рукой по волосам, её пальцы запутались после долгой ночи.

— Этот парень даже не знает обо мне. Подумаешь? Он, наверное, подумал бы, что я просто… ну не знаю. Твоя няня?

— Послушай, если он догадается, что ты моя сестра, то, тогда он не задумываясь ворвётся в твою квартиру, как будто она будет принадлежать ему. Я бы хотела, чтобы вы не виделись и, чтобы так и оставалось впредь.

Денья вздохнула.

— Я так рада, что мне не придётся иметь дело с этой ерундой. — Её челюсть слегка сдвинулась, и она, казалось, прикусила внутреннюю часть губы. — Тебе не кажется это странным? Я имею в виду, когда у мамы заканчивались силы, ты это знала. По ночам она всегда приводила домой какого-нибудь уёбка. — Её глаза встретились с Сабелль. — По мнению моих знакомых суккуб, я давно должна была быть мертва.

Да, этот вопрос всегда терзал и Сабель. Суккубы питались сексуальной энергией, нуждались в ней, чтобы выжить, и тем не менее, они вдвоем, похоже, прекрасно обходились без сбора душ. Именно так Сабель и собиралась продолжать жить.

— Ты также ругаешься в присутствии моих детей?

— Чёрт, нет. — Она сделала круг над головой. — У меня ореол, когда я играю тетю Денью, которая… намного круче, чем мамочка Селли.

Сабель закатила глаза.

— Поможешь мне выбраться отсюда?

— Конечно. Я отнесу одного вниз.

Денья не смогла дотянуться до близнецов, когда её руки отмахнули от них.

— Нет. — Сабель щёлкнула по её запястьям. — Просто подними Томаса на мне на руки.

— Ничего страшного, Сабель. Я отнесу Томаса. А ты понесёшь Джейни.

— А что произойдёт, когда я приду домой, и некому будет занести их внутрь?

На лбу Деньи проступила ухмылка.

— Принимай помощь, когда можешь её получить. Если хочешь, я поеду с тобой домой, а потом поеду обратно на автобусе.

— Не смеши меня.

— А кто хочет понести двоих детей вниз по четырём лестничным пролётам, после того как она всю ночь провела на ногах? — Денья наклонила голову.

Сабель подняла Джейни, которая заёрзала в её руках, когда она положила её на одно предплечие. Мягкие губчатые кудри щекотали губу Сабелль, и Денья передала ей мальчика. Стиснув зубы, Сабель поднялась на ноги. Чёрт подери, они были тяжелыми. Младенцы-близнецы — это одно. Дошкольники-близнецы были совершенно другим положением дел.

Денья положила руки на бёдра.

— Что ты сделаешь, когда подойдёшь к машине, гений?

Ни хрена. Это был хороший вопрос.

— Ладно, ты можешь открыть дверь, но я понесу их сама.

— Боги мои, какая ты упрямая, — пробормотала Денья, направляясь к двери. — С тобой всегда так сложно.

Первая ступенька вниз перехватила дыхание у Сабель, когда её ботинок чуть соскользнул. К счастью, перила удержали от падения, хотя кто, чёрт возьми, знал, как мокро окажется под перилами. Фу.

— Мне жаль твою совесть, которая всегда пытается преподать эти нелепые уроки страданий и самоотречения. Почему бы тебе просто не попробовать себя в «Морских котиках»? По крайней мере, тебе заплатят за это дерьмо. — Денья следила за каждым шагом, подчёркивая их медленный темп, когда Сабель проходила пролёт за мучительным пролётом. — Хотя однажды, я хотела, чтобы ты нашла себе мужчину, который бы тебя охренительно баловал. Но знаешь что? Ты, вероятно, послала бы его. Отпугнула его своими дурацкими выдуманными полосами препятствия.

Используя свою задницу, Сабель вытолкнула входную дверь на тротуар.

— Я лучше выясню, как прожить свою жизнь независимо, чем буду полагаться на человека, который уедет из города при первой же возможности.

— Уймись. Пожалуйста. Ты говоришь как мама. Не дерьмовая её версия, а мама. — Сабель зарычала. — Вот. Разблокировала двери. Хочешь, я сниму, как ты пытаешься открыть их и посадить детей внутрь?

— Пожалуйста. Просто иди домой.

В её руках горел огонь, пока Сабель поправляла близнецов. — И спасибо, что присматриваешь за моими детьми. Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, овечка ты упрямая.

Держа спину прямо, Сабель опустилась ровно настолько, чтобы она могла коснуться ручки дверцы машины, и откинулась назад, поймав себя, прежде чем она упала на задницу вместе с обоими детьми.

Дерьмо. С пылающими мышцами, она первой посадила Джейни, неловко пристегнув её одной рукой к креслу, затем обогнула машину, по пути высвободив свободную руку, и пристегнула Томаса.

Резкие порывы ветра подняли волосы Сабелль и вызвали дрожь по её спине, когда она выпрямилась и оглядела тротуары. Пусто. Но это ничего не значило. Волки, вероятно, облизывались, наблюдая за ней из укрытий в соседних зданиях. Ночью на улицах Детройта было что-то пугающее.

Она забралась вперёд и завела двигатель потрёпанного тауруса, Гриффин его подарил ей пару месяцев назад. Хотя она никогда не любила подачек, Сабель не смогла устоять. Машина, во всей своей дрянной, ржавой красе, помогала ей работать и жить в одном доме. Кроме того, Грифф никогда бы не позволил ей сказать ему «нет». Последние десять лет старик относился к ней как к дочери и не потерпел бы, если бы она отказалась от его предложения.

После небольшого колебания, от которого у неё свело живот, машина рванулась вперёд, и они поехали. К счастью для неё, Денья жила всего в шести милях отсюда, иначе Сабель пришлось бы сесть на автобус, что она ненавидела, потому что на поздних маршрутах могли находиться настоящие мерзавцы, и, боже, она уже повстречала свою долю мерзавцев в баре.

Сабель пересекла Эдсел Форд. На улицах стояли бомжи, завёрнутые в свои картонные дома, а молодые головорезы и подражатели гангстерам с важным видом разгуливали по тротуарам, как будто они были самыми опасными зверьми в Детройте.

Пффф. Даже не близко.

Если бы невежественные люди знали что-нибудь о том, что преследовало их во тьме, они, возможно, не были бы такими тупыми, не спали на улицах и не насмехались над волками, которые наблюдали за ними из теней.

Волки были даже не самыми худшими. Некоторые породы демонов делают ликанов похожими на милых домашних питомцев.

Свет в Ван-Дейке загорелся зелёным, и Сабель нажала на газ, но последовавший сильный толчок вперед сопровождался ворчанием, прежде чем машина затряслась и заглохла.

Мать твою.

Сабель повернула ключ так, что прозвучало только хрипение, пока машина полностью не заглохла. Она снова повернула ключ. Ничего.

— Да ладно тебе, кусок дерьма. — Она говорила тихо, чтобы не разбудить близнецов, но, будь всё проклято, крик застыл у неё в горле, и ему так и хотелось вырваться на свободу. — Не сейчас. Мне сейчас это не поможет.

Простое тик-тик-тик подсказало ей, что машина не собирается снова заводиться.

— Ебать!

Она уставилась на свой сотовый телефон. Денья в любом случае не сможет помочь, но даже Гриффин сейчас должен спать — чёрт возьми, а кто бы не спал? Господи, было почти два часа ночи.

Окружающая тьма сомкнулась вокруг неё. Темно. Тихо. В паре миль от бомжей. Вдоль улиц стояли полуразрушенные дома. Ни малейшего шанса, что она отважится пойти в один из них. Круглосуточная эвакуация машин могла бы быть вариантом, но эти ублюдки брали деньги за руку и за ногу, и они всегда приезжали по двое, выглядя так, будто только что выехали из самого дальнего города.

В такие моменты Сабель жалела, что не переодела свою сногсшибательную одежду перед уходом с работы. Всегда было пятьдесят на пятьдесят, в зависимости от ситуации. Иногда облегающий топ и мини-юбка могли принести ей бесплатный напиток или помочь избежать штрафа за превышение скорости. Однако в большинстве случаев с ней были проблемы, и если бы она не так хотела добраться до Деньи, она, возможно, нашла бы время, чтобы переодеться после смены.

Передернув плечами, Сабель перевела рычаг переключения передач в нейтральное положение, вылезла из машины и направилась к задней части машины. Уперевшись руками в багажник, она оттолкнула кусок хлама в сторону, чтобы ей не пришлось беспокоиться о каком-то любопытном копе…

Позади неё вспыхнули огни.

Ох, черт!

Сабель выпрямилась, когда к ней приблизился полицейский, одетый в форму. Осмотр его автомобиля подтвердил, что он, скорее всего, настоящий, хотя она слышала достаточно городских легенд, чтобы опасаться любого полицейского, приближающегося ночью.

— Тяжелая ночь? — его голос звучал достаточно дружелюбно, низко, но оптимистично.

— И не говорите. Просто пытаюсь вернуть своих детей домой.

Он посмотрел на заднее сиденье, где всё ещё дремали Джейни и Томас.

— Садитесь в машину, — сказал он, указывая большим пальцем через плечо в сторону патрульной машины. — Я отвезу вас туда, куда вам нужно.

Внутренности Сабель жутко сделали кувырок в животе.

— У вас, эм… у вас есть значок или что-то в этом роде?

Он ухмыльнулся и облизнул губы, прежде чем вытащить значок из кожаной кобуры.

— Не могу сказать, что я виню вас.

Не то чтобы она знала, какого чёрта она ищет в значке, но он не был похож на то, что он стащил из долларового магазина Сабель.

— Позвольте мне… забрать моих детей.

— Я помогу.

— Нет. Я справлюсь. — Как и раньше, Сабель взяла Томаса на руки, а затем обошла машину туда, где офицер придержал для неё дверь, пока она забирала Джейн.

— У вас, должно быть, стальные бицепсы. — Он усмехнулся.

— У меня всё в порядке.

— Вам далеко ехать отсюда? — он спросил.

— Всего несколько кварталов от Ван Дайка.

— Отлично. Просто пристегните их пока. — Он кивнул головой в сторону машины. — Там есть что-нибудь ценное? Я бы запер машину в этом районе.

— Всего пара автокресел. И всё.

— Вам придётся его отбуксировать. Я не могу просто оставить её так.

— Я понимаю. Я знаю владельца Гараж Гриффа. Утром я первым делом попрошу его отбуксировать его. — Сабель забралась на заднее сиденье, прямо за полицейским, и пристегнулась. Возможно, любопытные полицейские в конце концов не так уж и плохи. Плавное урчание двигателя патрульной машины гудело, когда он проезжал мимо её жалкого маленького юнкера, стоявшего у обочины, как мусор. Раздражённо вздохнув, она откинула голову назад и закрыла глаза. Что за ночь.

— Эй. — Его голос, неожиданно низкий и тревожно хриплый, достиг её мирка мимолётного счастья. — Сколько?

Глаза Сабель распахнулись и остановились на беглом взгляде полицейского в зеркале заднего вида.

— Что, простите?

— Ага. Ты похожа на танцовщицу или что-то в этом роде. Так, сколько? За тебя?

Сабель нахмурилась. Только не снова. По крайней мере, тогда её дети не лежали у неё на коленях.

— Я официантка.

Он облизал губы и резко кивнул.

— Двадцать баксов, если ты отсосёшь мне.

Сердце у неё застряло в горле. Бля… серьезно?

Быть суккубом действительно отстойно.

Она могла винить в этом запах, который они испускали, который якобы вызывал у мужчин — а иногда и женщин — желание найти грязный мотель и потный секс. Эту крупицу информации передал ей бармен несколько недель назад, всего за несколько минут до того, как она нокаутировала его за то, что он ущипнул её за задницу. Она также могла винить тот факт, что суккубы обладали идеальным лицом — симметричными чертами лица и безупречным оттенком кожи, — которые подсознательно обращались к большинству людей в грубом смысле, как на канале Планета животных. Однако Сабель подумала, что причина, по которой она натыкалась на придурков на каждом шагу, больше связана с простой самой дерьмовой удачей.

— Простите. Я не продаюсь. И я была бы признательна, если бы вы не говорили так при моих детях, спят они или нет.

— Я бы тоже был признателен, если бы ты не стала меня дразнить, но, думаю, мир несправедлив, не так ли, рыженькая?

Она отшатнулась от этого вопроса.

— Как я вас дразнила?

— На тебе шорты, из-под которых видна половина твоих ягодиц, и ты склонилась над багажником машины. Просто напрашиваясь на неприятности.

Сабель мысленно считала кварталы, оставшиеся до её дома. Хотя ей теперь не понравилась мысль о том, что он знает, где она живёт. Конечно, простая проверка адресов раскрыла бы ему подробности.

— Ты прекрасна, — продолжил он. — Просто охренительно красивая вещь, которую я видел за долгое время, а сейчас я твёрд, как ствол дерева. — Он оглянулся. — Что скажешь? Быстрый секс за то, что я спас тебя оттуда? Залезай вперёд. Дети даже не заметят.

Горилла членососная, она могла бы ударить кулаком по его грязной физиономии.

— Я так не думаю. — Её руки напряглись, пальцы сомкнулись в старом, знакомом режиме удара. Это было грёбанное чудо, что её руки не свело судорогой за этот день.

Машина свернула на обочину в другом месте, хотя оно и знакомо, но большинство людей, вероятно, заперли бы свои двери, находясь здесь.

— Проваливай на хер.

С радостью. Сабель попыталась схватить Томаса и Джейн.

— Мама? — спросил Томас, шевелясь.

— Все в порядке, дорогой. Ну давай же. Давай сейчас выйдем из машины.

— Г-г-где мы? — Томас огляделся вокруг. — П-п-полицейская машина?

— Всё в порядке, малыш. Иди сюда. Мы уходим. — Она снова выскользнула с заднего сиденья на прохладный летний воздух. По крайней мере, Томас проснулся и мог сам идти.

Когда полицейская машина с визгом уехала, Сабель сдержала желание заплакать. Вокруг нее стояли темные и тихие дома, обветшалые, с надписью «не суйся куда не просят» буквально на некоторых фасадах, погруженных в грязь.

Прочистив горло, она взяла Томаса за руку, и они быстро пошли домой, так быстро, как только могли двигаться его маленькие ножки.

Два квартала спустя Сабель добралась до причудливой маленькой дыры, которую она называла домом, и сорвала многообещающую желтую наклейку, которая была приклеена на виду у её входной двери.

Уёбки. Она уже знала, что в этом проклятом письме. Заказное письмо. В них никогда не было хороших новостей. Она получала по одному, каждую неделю в течение последних двух месяцев. Её дом находился в стадии выселения. Город скоро отключит ей воду, а электрическая компания на грани отключения электроэнергии. Её жизнь была одной большой, жизневысасывающей дырой, пытающейся держаться на плаву, и, без сомнения, какой-то коварный свинья, играя со струнами её жизни, сидел своей жирной задницей на роскошном кожаном кресле, пока его любовница-секретарша под столом делала ему минет.

— Чёрт с вами, — пробормотала она. Скомкав бумагу, она толкнула дверь, изнуренная и нуждающаяся в ванне больше, чем, вероятно, в ужине, который она пропустила.

— Ч-ч-что это было, мамочка? — Бедный Томас и его заикание. Из-за этого он мало что говорил людям.

— Ничего, сладкий. Давай уложим тебя в постель.

Лестница тихо скрипела под её весом, когда она направлялась к спальне близнецов. Джейни потянулась и Сабель уложила её на матрас, а Томас забрался рядом с ней. Сабель поцеловала обоих детей и погладила светлые волосы сына.

— Спокойной ночи, малыш.

— Н-н-ночи, мамочка. — Его глаза закрылись.

Сабель поднялась с кровати, но стеснение в сердце выдернуло её из мгновенного блаженства, когда она увидела двух спящих своих малышей, когда она посмотрела на скомканную бумагу в своих руках.

Что-то должно измениться. Должно быть что-то лучше этого.

Скоро дети пойдут в школу, и что тогда? Если возить их в два часа ночи, она определенно не получит награды «Мама года».

Выйдя из комнаты, она остановилась в ванной, чтобы включить ванну, прежде чем отправиться в свою спальню.

Лунный свет прорезал тьму, и Сабель наслаждалась тишиной. В лунном свете всегда было что-то такое, что успокаивало её. Свет, который предлагал некоторую защиту, которую никогда не давал ей дневной свет.

Она стянула майку через голову, оставив только лифчик. Когда она бросила ее за спину, холодная хватка сжала её горло.

— Привет, милая.

Тело Сабель замерло в его объятиях, её желудок сжался от узнавания его голоса.

Джевен.

Только один человек в мире суккубов мог вызвать такое отвращение, которое она почувствовала в тот самый момент, — её сутенер. В возрасте плодотворения, примерно шестнадцати-семнадцати лет, всем суккубам назначают своего рода сутенера — демона Линовидуса, который собирал души от суккубов, чтобы вернуть их в подземный мир.

Джевен долгое время был её личным кошмаром.

— Я слышал, ты не соблюдаешь наше соглашение, Сабель.

— Ты действительно хочешь, чтобы я трахнула другого мужчину из-за души, Джевен?

Он повернул её лицом к себе, и его губа скривилась в рыке.

— Есть и другие способы сбора душ.

— Целая жизнь, чтобы удовлетворять мужчин. Запиши меня в очередь. — Она потянулась, пытаясь освободиться от его неподвижной хватки. — Чего ты хочешь?

— Тебя. Сейчас.

— Нет. — Отведение большого пальца назад ничего не дало, поскольку он сжал её горло крепче. — Отпусти меня, или, клянусь богами, я…

— Что ты сделаешь? — прошептал он ей на ухо. — Рассказать совету наш маленький секрет?

Конечно, он бросил бы это ей в лицо. В подземном мире было запрещено иметь детей от сутенера, и Джевен, казалось, был счастлив висеть над её головой каждый раз, когда она отказывала ему в сексе.

— Ты чертовски сильно себя любишь, засранец, — плюнула она ему.

Его руки скользнули по её телу, и крепкая хватка между её бедер заставила её ахнуть. Сабель подавила вскрик, когда его пальцы впились в неё. Она вырвалась из его хватки и ударила его по лицу, что вызвало мгновенное раскаяние.

Тыльная сторона руки Джевен резко опустилась, ощутив резонансный удар по её щеке.

— Я прикоснусь к тебе, как я того захочу. — Беспорядок в его светлых волнистых волосах подсказал ей, что он всю ночь проводил по ним руками. Его голубые глаза с глубокими черными кругами сказали, что он не спал, и они смотрели на неё в ответ без малейшего намёка на извинения, пока Сабель вытирала кровь с разбитой губы.

— Ты под кайфом. Не спал. Иди домой.

— Ты принадлежишь мне. Моя сучка. Теперь… — он толкнул её в плечи. — Встань на колени.

Сабель резко наклонила голову вперёд и насладилась хрустом хрящей при их контакте.

— Грёбанная сука! — Он отступил назад ровно настолько, чтобы Сабель успела вытащить кинжал из верхнего ящика комода и подпереть под его подбородком.

— Совет может счесть тебя авторитетом надо мной. Но я так не считаю. Убирайся из моего дома.

Нечто пробежавшее в его улыбке, не предвещало ничего хорошего.

— Ты всегда была дерзкой, Сабель. — Его пальцы снова схватили её за горло, и они вступили в поединок, лезвие вонзилось в его кожу и пролило кровь.

— Сгори в аду.

— Дамы вперёд. — Чертовски счастливые зубы, выглядывавшие сквозь его ухмылку, насмехались над её хваткой. — Ты собираешься убить меня, дорогая? Вперёд, продолжай. Проведи своей сталью по моему горлу. И посмотри, как я истеку кровью перед тобой.

От прилива адреналина её тело задрожало. Убей его. Просто убей его. Она хотела. Она мечтала об этом с той первой ночи, когда он лишил её девственности, лишил её невинности и сделал рабыней на всю жизнь.

Боль взорвалась в её костях, когда ещё один кулак, нанесённый ей по щеке, заставил её полететь на пол, а кинжал вылетел из её рук. Сабель приподнялась на ладонях, голова закружилась от боли, пульсирующей в черепе. Она вытерла нос тыльной стороной ладони. На ней осталось большое пятно крови.

— Вставай, — приказал Джевен. — Шлюха.

Сколько раз ей хотелось сбежать. Забрать её детей и убежать подальше, где её никто никогда не найдёт.

Вот только Джевен её найдёт. Он был привязан к ней в подростковом возрасте, как и большинство сутенёров. Однако, в отличие от большинства сутенёров, он влюбился в неё. Даже самые тёмные тени не помешали бы ему выследить её. Плюс, в отличие от большинства кошмарных мужчин, которыми она могла манипулировать и отпугивать, демоны Линовидусы оказались полностью невосприимчивы к чарам суккуб, что делало их идеальными ублюдками, чтобы держать женщин в узде.

Сабель поднялась на ноги, не сводя глаз с Джевена. Некоторое время они смотрели друг на друга, прежде чем Джевен напал на неё, прижав к стене за шею. Его хватка подняла её ноги с пола, и Сабель лягалась и дёргалась, изо всех сил пытаясь удержать его.

— Ты пахнешь чужими яйцами. Скажи мне… — прохрипел голос Джевена ей в ухо. — Тот хер тебе понравился, а? — Он лизнул и пососал её мочку уха.

Сабель поморщилась, чувствуя отвращение к его влажному языку, касающемуся её кожи.

— Ты кончила от него? — Он ткнулся своим тазом в её таз, вынудив её ворчать. — А? Могу поспорить, что ты кричала, как сраная банши.

Собрав всю свою силу, она просунула свои руки между его руками и схватила его за череп, ударив его головой один, два, три раза.

Его хватка на её горле ослабла, и она оттолкнулась от стены, отбросив его назад. Его спина ударилась об пол, и она приземлилась на него сверху.

Внутри неё что-то щелкнуло. Хотя Сабель сомневалась в своём здравом уме, когда она била его по лицу, выбивать из него всё дерьмо было просто приятно.

В её голове раздался истерический смех. Сводя её с ума. Он боролся с её кулаками, но ей каким-то образом удавалось преодолеть его сопротивление, и каждый новый удар вызывал новые брызги крови.

Откинув кулак назад, готовая нанести новый удар, она остановилась.

— Мама?

Звук голоса Томаса вызвал панику, и, несмотря на здравый смысл, Сабель опустила кулак в тот самый момент, когда Джевен отпустил её шею. Отступив от Джевена, она встала.

— Как дела, маленький мужчина?

Прихотливый тон в голосе Джевена вызвал у неё тошноту, когда он поднялся на ноги рядом с ней, но когда он сделал шаг к мальчику, её сердце забилось сильнее, и она резко приблизилась, подняв Томаса на руки и выдохнув только тогда, когда он спрятал лицо в её волосах.

Этот ублюдок всегда доставлял ей беспокойство, когда дело касалось её детей. Как будто он сам хочет передать их подземному миру.

— Мы с мамой просто немного повеселились. — Когда Джевен потянулся, чтобы погладить Томаса по щеке, Сабель отдёрнула мальчика от него, вызвав нахмуренный взгляд.

— Мама всегда такая игривая.

— Уйди.

— На днях, любимая, ты поймёшь: неважно, где я, я никогда не уйду. И ты тоже. — Отойдя спиной к окну, он бросил злобный взгляд. Когда он открыл окно, порыв ветра скинул его длинные светлые волосы на плечи, и в следующее мгновение он исчез.

Томас всё ещё прижимался к ней, и она бросилась запереть окно, затем глубоко вздохнула, чтобы успокоить бешеное биение своего сердца, прежде чем поцеловать Томаса в щеку.

— Давай, малыш. Давай отнесём тебя обратно в постель, — прошептала она.

Уложив сына, Сабель осмотрела свою комнату, но застыла, когда до её ушей донесся трель брызг.

— О, чёрт! — Она бросилась в ванную.

Вода перелилась через край ванны, образовав лужу на полу. Выключив кран, ее мышцы ослабли от напряжения. Она вытащила полотенца из шкафа и бросила их на мокрую плитку, опустившись на колени.

Пока вода пропитывала не только полотенце, но и её голени, Сабель обхватила лицо ладонями.

Не имело значения, чем она занималась в жизни, сколько боёв она выиграла, сколько промахов пережила, Джевен навсегда останется частью этого, если только она не поддастся своему упрямству. Сутенёры были подобны теням. Он никогда не уйдёт — если только не прикажет власть, гораздо более крупная и устрашающая.

Её тело дрожало, когда она сопротивлялась рыданиям, чтобы снова не разбудить детей. Она часто слышала фразу о том, что, чтобы попасть в рай, ей придётся пройти через ад. Сколько ещё миль идти? Он казался таким далёким, где-то вдалеке погас свет, и она просто не могла до него дотянуться. Ничего не изменится. Ничто никогда не изменится. Нет, если только…

— Хорошо, — пробормотала она. — Ты победил. Я сделаю это. — Она отняла руки от лица и прислонилась головой к стене. Пожалуйста, боги. Помогите мне сделать всё правильно. Не ради меня. Ради них. Это было невероятно опасно, и она вполне могла потерять всё, что любила. Но оно того стоило, если только план сработает.

Она будет свободна.

Потянувшись за край раковины, она оказалась перед зеркалом, где фингал от кулака Джевена расплывался на её щеке. Боги, она устала сражаться. Черно-синяя слива почти полностью зажила к утру, благодаря своей натуре суккуба, которая удобно скрывала все следы насилия со стороны сутенёра.

Единственные шрамы, которые остаются после него, всегда были только воспоминания.

Тем больше причин двигаться дальше по плану: в её мозгу годами хранились шрамы, гнев и обида. Ей нужны были перемены. Что-то за что она могла зацепиться. Что-то, что она могла бы обещать своим детям по ночам, когда они просыпались и видели, как она таскает их по темным улицам и ругается со своим сутенёром.

С края раковины она схватила телефон, пролистала имена, пока не приземлилась на свою божественную матрону, и набрала номер.

Как бы она ни думала, что установила закон, Нола никогда бы не позволила ей сделать что-то настолько безумное, если бы не было кого-то гораздо более жестокого, чтобы присматривать за её задницей. Чтобы привлечь Нолу на борт, ей придётся нанять телохранителя.

На ум пришел только один демон.

Глава 2

Каменная пыль прилипла к коже Гевина, как слой наждачной бумаги, когда он провёл бицепсом по лбу и поднял кувалду в воздух. Жар просачивался сквозь лавоподобную руду — элемент, который можно было найти только в адской тюрьме. Каждый взмах обжигал его мышцы, а его раны всё ещё гноились после предыдущего сеанса с демоном-инфорсером, которым было поручено мучить его в качестве наказания. Покрытая пылью кожа чесалась, когда раны пытались затянуться.

Однако в обсидиусе ничего не исцелялось.

Его тело насторожилось, когда краем глаза заметил движение.

Гевин опустил молот и медленно повернулся, столкнувшись лицом к лицу с тремя демонами, чьё вооружение сказало ему, что они не просто мимо проходили.

Никус в центре, узнаваемый по синему оттенку кожи и чёрным узорам, выгравированным на его родном языке, стоял в окружении аекориса справа и витиуша слева.

Все три опасные довольно опасные виды.

У аекориса был красноватый оттенок кожи и рога, торчащие над каждым ухом, напоминавшие бычьи. Что касается витиуша, у которого была тускло-серая кожа зомби и лицо неудачного пластического эксперимента, с маленькими глазами-бусинками, большими деснами и крошечными желтыми зубами, то, должно быть, родиться таким действительно отстойно.

Гевин не удосужился принять форму демона в обсидиусе. По большей части он выглядел человеком. Это значительно облегчало выявление ублюдков, которые хотели нанести ему удар в спину, поскольку для некоторых пород демонов одного лишь вида человека было достаточно, чтобы спровоцировать драку.

Никус склонил голову набок и заговорил через плечо.

— Кажется, нам попался метис. А я-то подумал, что демон, который трахнул ташлу чиновника, был кем-то вроде зверя. — Он наклонился вперед. — Больше похож на сучку.

У всех троих были татуировки оптевила — эквивалент знака ку-клукс-клан в мире демонов, вкладывающего средства в поддержание чистоты демонических видов. В их глазах полукровки, метисы и люди были не чем иным, как приманкой для рабов.

Одним быстрым взглядом он оценил их размер. Изуродованный демон витиуш держал шипованную цепь из стали диаблиса, а это означало, что что бы он ни схватил в помощь, он никуда не денется. Демон аекорис держал боевой топор, который, без сомнения, нанёс бы серьезный урон, если бы его частицы застряли в плоти. Никусу, стоявшему посередине, не требовалось оружие. Его адские когти содержали в себе такой яд, который заставил бы даже инфорсера заплакать, как ребёнка.

Гевин уже обдумал, как всё будет происходить.

— Лучший способ очистить расу демонов? Выбей из грёбаного метиса всё дерьмо. — Лицо Никуса исказилось в улыбке, обнажив потемневшие зубы.

— Не собираюсь ни с кем драться. — Гевин положил молот себе на плечо. — Я здесь, чтобы отсидеть отведённое мне время.

Змеиный язык скользнул по губам демона никуса.

— Что за веселье в обсидиусе, если ты не можешь выместить свой проклятый гнев на свиньях, которые суют свои члены в любые пизды, какие им понравятся, и создают таких ублюдков, как ты?

Удар в адрес отца должен был разозлить Гевина, но, учитывая, что за всю свою жизнь он встречался с демоном всего дважды, это не могло вызвать его ярость.

— О, и правда. — Никус продолжил свою критику. — Твой папаша же не гоняется за шлюхами.

А вот его мать — это совсем другое дело.

Гевин согнул пальцы, испытывая желание выбить демона из дерьма, сжигая его мышцы.

— Я слышал, что другой твой ублюдочный брат ждёт ребёнка от своей человеческой шлюхи. — Глаза демона витиуша расширились от волнения. — Нежная телятинка. Я почти ощущаю вкус новорожденной плоти на своём языке. Чего я бы не отдал, чтобы заставить твоего брата наблюдать, как я трахаю его женщину и сжираю его ребенка.

Зубы скрежетали так сильно, что пронзило череп болью, Гевин широко взмахнул молотом и ударил демона витиуша по яйцам. Отобрав цепь, он увернулся от стремительных когтей и обернул цепь вокруг жабр аекориса, прежде чем забрать боевой топор и отрубить руки никуса.

Бум. Бум. Бум.

Один плавный взмах, и все три демона упали на землю, извиваясь, лягаясь, задыхаясь, борясь за собственное выживание.

— Никогда не говорите о моей семье. Гевин стоял над их дёргающимися телами, их мучительные стоны соперничали по громкости с его словами. — Считайте милостью, что я не отправил всех троих в стигиус.

Металлический грохот позади заставил Гевина развернуться и обнаружить рядом с собой заключённого, сражающегося в рукопашной с демоном породы лубриксиа — это большие краснокожие звери, обычно тупее горстки камней, но чертовски сильные.

Гевин подкрался сзади и прижал боевой топор к шее зверя, придушив его, в то время как другой заключённый в приступе ярости бил его по животу, пока зверь, наконец, не упал. Прежде чем Гевин смог остановить его, заключенный вонзил кирку в сердце демона, и его борьба завершилась.

Холодные, пустые глаза заключенного встретились с Гевином.

На древнем демоническом языке заключенный произнёс слова:

— Уничтожение, очищение и размножение.

Его взгляд упал на татуировку, выгравированную на теле всех четырёх демонов, лежащих на полу.

Девиз оптевиля.

Гевин уже видел этот символ раньше. Из-за своей жестокой натуры обсидиус кишел ублюдками, которых можно было идентифицировать по одному всеобъемлющему отпечатку птицы, похожей на сокола. Известный как рапторжус, он был мгновенным идентификатором, очень похожим на нацистский символ членов ку-клус-клана.

— Спасибо, что помог мне. — Гевин встал, протянув окровавленную руку. — Как тебя зовут?

Заключённый не удосужился пожать ему руку. Вместо этого он поднял с пола топор и отступил на шаг.

— Терриун.

— Я Гевин.

— Я знаю.

Баррикада из рук дёрнула Гевина сзади, придушив его горло, а его ноги скользнули по гравийному дну пещеры.

Инфорсер. Только у этих здоровенных ублюдков хватило бы мускулов, чтобы сбить демона с ног.

В темноте Гевина потащили, он не мог оказать особого сопротивления, за исключением бесполезных попыток схватиться за когти, чтобы втянуть воздух.

Инфорсер остановился перед черной железной дверью. А по ту сторону? Безумие. Полная сенсорная депривация. Гевин уже однажды сидел в одиночной камере, будучи заключённым в тюрьму по поручительству за Логана. Обсидиус смотрел свысока на дерущихся заключенных, особенно на тех, кто становился недееспособным и неспособным работать. Возможно, инфорсерам не нравилось, что кто-то крадёт у них их прерогативу.

Дверь распахнулась, и чья-то рука толкнула Гевина сзади. Никаких указаний на то, как долго он там пробудет. Понятия не имея, на что, чёрт возьми, он наткнулся — на разложившиеся тела? Запах крови и экскрементов впитался в остатки воздуха, пропитавший маленькую гробницу. Словно запах смерти.

Дверь щелкнула и закрылась.

Он соскользнул вниз по тому, что его руки приняли за стену из лавового камня. В человеческом мире тьма на самом деле не была абсолютной. Фактически, лишь немногие места обладали такой тьмой, как в обсидиусе. Глаза демона не могли даже различить ничего, что хранилось внутри камеры.

Единственное, что действительно беспокоило Гевина во тьме, это то, что с ним делал его разум. Сколько раз ублюдок мог наказать себя за такую грёбаную тупость? Одна минута слабости, и даже Цефирина не могла спасти его от этой участи. Женщина, которую он трахал, утверждала, что он её изнасиловал. Изнасилование ташлы верховного лорда могло бы караться смертью на месте, если бы Гевин не представил видео с камер наблюдения, которые сделали обвинение неубедительным. Кроме того, Гевин никогда в жизни не насиловал женщину и никогда не станет. Это противоречило всем моральным принципам всего его существа. Так что сидеть в абсолютной тьме из-за ложного обвинения раздражало его больше, чем плотоядный сукорош, который, как он чувствовал, ползал в данный момент по его коже.

Вспышка света предшествовала стуку ботинок по бетону. Он сразу узнал их. Каждую ночь он слышал один и тот же звук: стражники жаждали применить на нём очередное наказание. Они не были милосердными или добрыми, но Гевин всегда думал, что они дают послабления, не убивая его полностью. Что-то подсказывало ему, какое бы милосердие они ни оказывали, теперь оно ему не светит. Он нарушил один из их законов, что было так же оскорбительно, как и сорвать одну из их масок.

Его тело полетело в воздух, неподатливая бетонная плита врезалась ему в спину и выбила воздух из легких. Предметы вокруг его ног загрохотали, словно кости последней жертвы. Вероятно, он сгорел заживо в адском огне.

Поскольку все четыре конечности были крепко скованы цепями, Гевин едва мог даже извиваться. Сделав глубокий вдох, он приготовился к развлечению, которое его мучитель собирался получить за его счет.

Шорох и застёжка-молния одежды могли быть только у срывающейся с его тела рубашки, когда прохлада коснулась его груди.

В тишине зажужжала дрель.

А, бл*.

Гевин зажмурился и приготовился.

Свёрла содержали достаточно стали диаблиса, чтобы прорвать кожу демона, биты дрели пропитаны демортисом. Недостаточно, чтобы убить, но этого хватит, чтобы заставить жертву пожелать смерти. Гевин сжал пальцы, когда сверло по спирали вошло ему в бок.

— Ублюдок!

Оно вибрировало у его рёбер, и ожог от демортиса распространился по его крови, как пламя. Он едва мог дышать, когда его мышцы свело.

Дрели всегда были заготовлены для самого жестокого вида пыток. Большинство инфорсеров предпочитали ножи и кирки. Более чистые разрезы плоти. Интимно. Дрели выливали слишком много крови, изуродовывали плоть так, что её нельзя было правильно восстановить, и давали инфорсерам доступ к уязвимым внутренностям тела демона.

Инфорсеры никогда не разговаривали во время пыток, и эта черта делала их ещё более пугающими, поскольку жертва понятия не имела, утихнет ли боль или будет продолжаться вечно.

В ухе Гевина раздался плеск, скорее всего это его плоть, запуталась в соединении биты и сверла. Гул дрели вызывал резкие вспышки света за его зажатыми веками. Он стиснул зубы, мышцы напрягались с каждым рывком мяса, наматывавшегося на металлический наконечник биты. В большинстве случаев сыны Гнева редко ощущали боль. Их тела реагировали на нападение так же быстро, как оно происходило, но инфорсеры обладали особыми талантами — талантами, которые позволяли им проникать в разум и физическое тело. Брат Гевина, Зик, захваченный инфорсером, не понаслышке знал, насколько близок к смерти может оказаться ублюдок, оказавшись в состоянии психологического ада, прежде чем его вернут обратно в реальность.

Мысли о Зике придали решимости. Если его брат мог вынести такой уровень боли, не зная, позволит ли зверь ему уйти, то и Гевин сможет выдержать это.

Сверло замедлило ход и заглохло. Когда инфорсер потянул его, в ухе Гевина раздался треск.

Еб*ть!

Он застонал от сильной боли прямо под рёбрами.

Едва различимый в темноте, инфорсер остановился, потряс сверлом и осмотрел его.

Два когтистых пальца исследовали рану Гевина, вонзая его в органы, словно зазубренный ледоруб, и он приподнял задницу от бетона, напрягаясь от мучительной боли внутри грудной клетки — словно ножи царапали его кость, и именно тогда он почувствовал это. Объект застрял глубоко внутри его тела. Сверло застряло в мышцах.

Зашибись просто.

Чьи-то руки подняли его на бок, и его не испугало то, что его руки вывернулись в ремнях. Стал глубже исследовать пальцами, дёргая за небольшой металлический выступ.

Яд просачивался в его кости, пока они не затвердели и не загорелись, словно вот-вот сломаются, — мучительный треск раздался под кожей.

— Иисусе!

Инфорсер буквально бросил дрель на пол, разбив её на куски под звуки, напоминающие, как костяшки разлетаются по бетону.

Гевин осмелился сделать неглубокий вдох через нос, пытаясь удержать рёбра от расширения и не протолкнуть биту глубже.

Как будто зверю вдруг всё это надоело, спина Гевина снова ударилась о бетон, а стук ботинок сигнализировал об его уходе.

Поскольку биты дрели всё ещё была в его ребрах, яд затуманил его разум, пытаясь довести его до безумия.

Тёмная гробница смещалась, расширялась и сужалась в размытых рамках, сквозь которые из тьмы появлялись и выходили лица инфорсеров, заключенных, которых он победил, и его братьев.

Его братья.

Могло пройти несколько часов за то время, которое Гевину потребовалось, чтобы успеть обвинить себя, обдумать всё, что ему так не хватало. Новорожденный сын Логана и как Гевин впервые стал дядей. Прогресс Зика. Психическое состояние Ферно. Святая святых.

Голоса послышались с другой стороны двери. Спор. Гевин пытался их разглядеть сквозь толщу железной решётки. Женский голос? Да, в обсидиусе были женщины, но они старались держаться особняком, избегая конфликтов и возможности изнасилования.

Разговор, который невозможно было разобрать, казалось, затих на ступеньку ниже.

Это могла быть галлюцинация. Ко мне пришёл бред.

Дверь щелкнула, и в камеру проник свет, на мгновение ослепив Гевина. Он спрятал голову в замкнутой назад руке, чтобы прикрыть глаза.

— Гавиус? — глубокий, скрипучий голос принадлежал хранителю обсидиуса. Высокий, долговязый мужчина, хорошо разбирающийся в самой чёрной магии.

— Да.

— Ты свободен. — Два инфорсера вошли сзади, и все четыре конечности Гевина оторвались от пола.

Свободен?

От изолятора? Или вообще из этой адской дыры?

— Извините, что?

Его голос напрягся из-за острой боли в боку.

— Собирай чемоданы, детка, ты едешь в Диснейленд.

Определенно женщина.

— Кто ты?

— Нола. Я божественная матрона суккубов. Тебя вызвали для оплаты долга. — Она скрестила руки на груди. Как и все божественные матроны, она носила длинное струящееся белое платье, которое танцевало вокруг её толстой фигуры — толще, чем его собственная божественная матрона, Цеферины. Мягкое сияние исходило от её тёмной кожи, обрамлённой светлыми прядями, пронизывающими чёрные волосы до плеч. Яркие зелёные глаза и её идеальные белые зубы привлекли его внимание.

— Сабель желает взыскать долг с тебя.

Дерьмо. С таким же успехом можно было бы снова запереть его.

Вперёд вышел меньший по размеру и худощавый мужчина.

— Разве это не может подождать, пока он не выйдет из одиночки? Он избил трёх демонов и убил ещё одного.

— Я понимаю, что брату нужно выучить урок, но боюсь, что ему придётся отучиться в другой раз.

Тёплые, загребущие руки схватили Гевина за бицепс, и её глаза расширились, когда женщина сжала его.

— Проклятье, — пробормотала она.

Демон аекорис, которого он победил ранее, рванул вперёд.

— Боюсь, другого раза не будет. Сегодня брат Гевин умрёт.

Он даже не успел приблизиться к Гевину, как Матрона усадила его на пол и указала пальцем ему в лицо.

— Я предлагаю тебе остыть, сукин сын. Я божественная матрона, если это не было ясно по тому, как я только что взлетела сюда. У меня столетия опыта перед тобой, сынок.

— Для этого требуется предварительное согласие, Нола. — Вернёмся к тощему бледному демону, который хотел оставить Гевина в изоляторе. — Ты не можешь просто прийти…

— Во-первых, для тебя я — Неволина. Во-вторых, не указывай мне, что я могу делать, а чего не могу. Этот демон должен одной из моих суккуб. И я здесь, чтобы получить оплату.

В воздухе раздались стоны.

— Верно. Считай себя счастливчиком, что тебе выпал шанс провести время здесь, под пытками. — Она подняла брови, осматривая окружающих мужчин. — Так что, если кто-то из вас не хочет оказаться во власти моих милостивых леди, я предлагаю вам отпустить этого демона и уйти отсюда, насытившись полученным адреналином и тестостероном. — Её глаза сузились при взгляде на демона, молча разрывающего её на части, сидящего на полу. — У меня есть для тебя маленький подарок, милашка. Одни когти и никакой пощады.

Надзиратель откашлялся, его взгляд метался между Нолой и Гевином.

— Похоже, ваш вызов отменяет ваш… приговор. Вы продолжите отбывать наказание после того, как ваш долг перед суккубом будет погашен.

— Я понимаю. — Гевин кивнул и снова сосредоточил своё внимание на Ноле. — Долго ли ей потребуются мои услуги?

Губы Нолы растянулись в широкой улыбке. — Я позволю Сабель обсудить с тобой условия, сладкий.

***

Из своей кухни Сабель направила свой взгляд на полную женщину, стоявшую перед ней со скрещёнными руками, смешанным с уважением и раздражением.

— Нола. Я не могу этого сделать. Не сегодня. Ты не можешь просто бросить его на моём крыльце, посреди дня… как будто он какая-то посылка, которую я заказала со склада мужиков. Чёрт возьми, мои дети, мой дом разгромлен до чертиков… У меня почти нет еды. Я планировала подождать ещё пару дней до следующей зарплаты. Я не могу позволить ему быть здесь сегодня.

— Сабель, ты знаешь, я люблю тебя больше, чем когда-либо могла бы любить твоя собственная мама. Но этот мужчина только что провёл последний месяц, спя на бетонном полу, а его тело использовали как точилку для ножей. Я не заберу его обратно.

— Мне очень жаль… но это не моя пр…

Нола подняла руку.

— Твоё грязное бельё и отсутствие кухни не входят в его список приоритетов. Последний раз, когда я проверяла, Гнев ел только ради удовольствия. — Её качающиеся брови заставили Сабель нахмуриться. — Однако, если он проведёт ещё немного времени там, внизу, и ты упустишь шанс получить его в своё полное распоряжение. — Она пожала плечами. — И я верю, что у тебя есть благая цель, раз понадобились его услуги. Итак, ты получила его на неделю раньше. Ну и что. Трахни его так, как ты этого хочешь, потому что он здесь, чтобы доставлять тебе удовольствие и доставлять тебе удовольствие столько, сколько ты посчитаешь нужным.

— Ага. И буду это делать, когда мои дети будут бегать вокруг.

— Сабель, ты единственная известная мне суккуба, которая не трахается в собственном доме. Это же снимает стресс. Заставляет улыбаться время от времени. Ты когда-нибудь думала, что твоим детям будет полезно увидеть свою маму счастливой?

— Боги, неужели всё должно быть связано с сексом?

— Сказал суккуб. Мы всё?

Сабель откинула голову назад и вздохнула.

— Он не будет спать в моей постели, просто будет рядом, чтобы мы были в безопасности.

Нола покачала головой и улыбнулась.

— У тебя будет отличная задница, лежащая на диване. Я имею в виду совершенство класса А, первоклассное качество, только успевай выжимать свои трусики! — Она издала «ммм ммм ммм» и снова покачала головой. — Будь я на пятьсот лет моложе, и я бы привязала этого мужчину к столбику своей кровати. Расслабься, детка. Возможно, это лучшее, что с тобой когда-либо случалось.

Потирая виски, Сабель закрыла глаза.

— Мне трудно в это поверить.

***

Гевин пошевелился на диване. Раны на его груди горели, затягиваясь, а постоянная пульсация в ухе с каждым вдохом напоминала о пытках.

Аромат проник в его разум. Не запах дома, а что-то гораздо более сладкое. Самка. Слюнки потекли. Гевин глубоко вдохнул, наслаждаясь вкусом, который покрыл его язык и горло и ударил в заднюю часть рта, как тёплый яблочный пирог, сочащийся сладкой карамелью.

Чёрт возьми, что это?

Он сел на диване, высоко задрав голову и закрыв глаза, концентрируясь на запахе.

Дрожь пробежала по его спине, в то же время в его голове мелькнуло видение Сабель в чёрном кружевном белье, привязанной к кровати. Покалывание согрело его кожу, запах переполнил его, слюна скапливалась на языке — пока укол губы не вырвал его из транса.

Глаза Гевина распахнулись. Соленая кровь залила его язык, когда он облизал губу и ударил клыком. Из-за запаха он почти принял свою демоническую форму?

Как ответ на вопрос, боль пронзила его пах, подняв задницу с дивана, а затем рассеялась, распространяя жар по бёдрам, приливая кровь прямо к члену.

Как будто его либидо пробудилось ото сна.

Крепкий стояк подтвердил это, и он замер, ледяные кристаллы паники поднялись по его спине, когда мрачное осознание охватило его.

Дерьмо. Нет, нет, нет.

Несмотря на ожоги от ран, Гевин сел вперёд, схватившись за лоб. Единственный раз, когда демон принимал свою родную форму, думая о женщине, это когда он защищал её, трахал её или собирался нырнуть с головой в савидон.

Он покачал головой и постучал по виску, чтобы выкинуть этот образ из головы. Ни хрена. В любом случае, сейчас было неподходящее время для появления савидона, но ему уж точно не нужна была она, чтобы получить мстительную суккубу. Некоторых вещей в жизни любой ублюдок избегал: смертоносные цунами, ураганы пятой категории, зыбучие пески и суккубов.

Глубокие, успокаивающие выдохи и удары по его гноящейся ране на всякий случай заставили его тело снова вползти в себя, вернувшись в своё нормальное состояние.

Да, он давно не был с женщиной, но столетия одиночества не могли уговорить его добровольно лечь в постель с одним из этих сумасшедших сексуальных извергов. Особенно, когда он был открыт для связи практически с чем угодно. Потребовались бы сильные наркотики и сильный удар по голове.

К счастью, Сабель, похоже, тоже не слишком увлекалась им, что вполне устраивало Гевина. Хотя это заставило его задуматься, какого чёрта она от него хотела.

Ещё два удара по черепу всё ещё не смогли вырвать её образ из его памяти.

— Т-т-тебе б-больно?

Гевин убрал руки от лица и откинулся на диване. Густые светлые кудри, лицо херувима и лазурные глаза инкуба выдавали его, хотя он выглядел старше, чем в последний раз, когда Гевин видел его. Сын Сабель, близнец её дочери Джейн, стоял возле дивана, устремив взгляд на расстёгнутую рубашку Гевина.

— Привет… Томас, да? — Он протянул руку, весело улыбнувшись, когда Томас просто смотрел на его протянутую руку.

Парень провёл носом по рукаву майки с трансформерами. Забавно видеть его в повседневной одежде, хотя он выглядел так, будто ему место в тканевом подгузнике с бантиком на плече.

— У тебя кровь на рубашке.

Гевин посмотрел вниз.

— А, да. Я, эм… попал в аварию.

— Н-н-несчастный случай?

— Я упал. И кровь попала на мою рубашку. Хотя со мной всё в порядке.

— Моя м-с-мама может это почистить. Она смывает кровь с моих болячек и даёт мне пластыри с человеком пауком.

Гевин ухмыльнулся.

— Думаешь, она подарила бы мне пластырь человека-паука для моей раны?

Он пожал плечами.

— Спроси ее.

— Тебе нравятся Трансформеры, да?

— Ага. М-м-мне нравится оптимус п-п-прайм. — Томас склад шаг вперёд, ухватившись за спинку дивана и подпирая подбородок ладонью. — А-а-а т-ты останешься с нами?

— В гостях. В течение некоторого времени.

— Я должен идти. М-м-мама говорит, что мне пора вздремнуть, и она разозлится.

— В середине дня? — в мире Гевина сон случался между закрытием баров и открытием закусочных.

— Ага. Пока.

— Рад был тебя видеть, Томас.

Маленький блондин поднялся по лестнице.

Черт возьми, Гевину нужен был душ. Его мышцы ослабли при мысли о горячей воде, танцующей по его коже, вызвавшую горько-сладкую боль, когда они зализывали бы его раны.

Холодные ванны обсидиуса лишили его одного из любимых занятий и сделали его чертовски несчастным. Даже находясь во власти жаждущей мести суккуба, он упивался бы возможностью потеряться в воде — при условии, что она позволит ему принять душ.

Дверь распахнулась, и Сабель стояла там рядом со своей божественной матроной, потирая свою израненную руку и покусывая проклятую губу, как будто хотела съесть её.

Нола подмигнула и провела рукой по волосам Гевина, проходя мимо него.

— Вы, дети, поладите. Не заставляй меня возвращаться сюда.

— Нола! — крикнула Сабель, её глаза умоляли.

Зависнув одной ногой над дырой перехода в крыльце, женщина фыркнула и повернулась.

— Продолжай, дитя. У меня нет целого дня.

Сабель покачала головой.

— Ничего. Ничего.

— Хорошо. Я ухожу.

— Нола, подожди, пожалуйста. — Гевин сел ровно и, преодолев боль от раскалывающейся кожи, встал. — Возможно… возможно, эта договорённость — не очень хорошая идея. Сабель не ждала меня и… — Я собираюсь стать яростным сексуальным маньяком с охренительно милым настроением. — Несколько недель может оказаться лучшим выбором для нас обоих. — Гевин бросил взгляд на Сабель, заметив её поднятые брови.

— Послушай, я не занимаюсь стиркой грязных подгузников, — сказала Нола. — Забудь о своём дерьме и выполни вашу договоренность. — Одним прыжком она исчезла в полу, резкий порыв ветра развеял меловую пыль.

Сабель вышла на крыльцо и ногой в носке очистила остатки мела.

— Как будто у меня нет детей, которые могли бы упасть… — пробормотала она, как будто Гевин не сидел на диване позади неё. — Мне не нужно это дерьмо прямо сейчас. Это просто не моё… будь всё проклято.

— Сабель, я…

— Нет. — Она почесала затылок. — Разве ты не должен прилечь или что-нибудь в этом роде? — Её рука упала с головы, когда она повернулась, чтобы вернуться в дом.

Один шаг внутрь, и запах снова поразил его — тот, который он чувствовал раньше — как свежеиспеченные пироги, только во второй раз он заставил дрожь пробежать по его спине.

— Ты что-нибудь недавно пекла? — спросил он, выталкивая вопрос от скопившейся на языке слюны.

Она обернулась, фонтаны коричневых локонов изящно танцевали на её плечах.

— Послушай, если ты голоден… в этом доме каждый готовить для себя. Понятно? — Положив руки на бёдра, она, казалось, прикусила внутреннюю часть щеки, пристально глядя на него. — Я не знаю, чего ты ожидаешь. Это не будет какой-то секс-марафон, если ты это представлял.

Слава богам за это.

— Сабель, единственное, чего я действительно хочу в данный момент, — это горячий душ.

Потирая щёку, она выдохнула.

— Конечно. Идём. — Она кивнула ему, чтобы он последовал за ней вверх по лестнице.

Половицы застонали под его тяжестью, как и в прошлый раз, когда он посетил дом Сабель, и Сабель взглянула на него сверху вниз.

— Шшш. Близнецы отдыхают.

Он мысленно улыбнулся тому факту, что один из них не спит, более чем осознавая, что чем ближе к вершине лестницы они поднимались, тем интенсивнее становился аромат выпечки.

Они прошли мимо комнаты близнецов, где на кровати тесно прижались две фигуры. Свет лился из комнаты по коридору, ослепляя ему глаза. Когда запах яблочного пирога снова затмил все остальные чувства, его челюсть сжалась, чтобы сдержать слюну, которая выбегала из уголка рта.

Какого черта?

У демонов никогда не выделялась слюна от еды, и тем не менее он стоял там, пока Сабель собирала бельё из шкафа и вдыхал его, как проклятый наркоман. Казалось, аромат исходил из спальни. Он наклонил голову и сделал шаг в её сторону.

Сабель прыгнула вперёд и закрыла дверь.

— Я так не думаю. Это моя спальня, и тебе туда нельзя. — Она кивнула вперёд. — Ты будешь спать в старой комнате моей сестры.

Гевин дважды моргнул, подавляя раздражение от отрезанных чувств. Резкий поворот влево привёл к тому, что он оказался в чистой, но очень старой на вид ванной. Стены и пол были выложены белой плиткой. Старинная раковина на пьедестале, возможно, датированная началом девятнадцатого века, стояла чистая и функциональная, но потрескавшаяся от времени. Ванна на лапах с когтями и душ чертовски манили его.

Когда он сделал шаг ближе, он сморщил нос от зловония, испортив прежний сладкий запах, и его взгляд мгновенно упал на унитаз, где кто-то забыл смыть воду.

Сабель подняла голову.

— Что? — Она поднялась на цыпочки, затем пошатнулась в ванную и задела Гевина рукой, нажимая на ручку унитаза. — Томас боится смывать. — Она пожала плечами. — Поэтому я не заставляю его это делать.

— Точно. Спасибо, что предупредила.

Губы Сабель сжались.

— Смотри, — сказала она тихим голосом. — Как я уже сказала, я этого не ожидала. Вопреки тому, о чём ты думаешь, мужчины в этом доме не приходят табунами. — Её глаза изучали его, как будто провоцируя его на спор. — Тебе нужно что-нибудь для лечения ран?

— Спасибо, но они быстро заживут.

Нахмурившись, она посмотрела на раны.

— Этот выглядит немного грубовато.

Гевину не нужно было смотреть вниз, чтобы понять, что она указывает на зияющую дыру, в которой в его ребрах застряло сверло. Большинство ран зажило, но демортис замедлил заживление.

— Я в порядке.

Она скрестила руки. Выбившийся рыжий локон упал ей на глаза, и она отбросила его в сторону.

— Мне нужно отвезти детей к сестре. Я не ждала тебя так скоро. Прими душ, а потом мы проясним детали договорённости.

Наконец она заговорила на языке Гевина. Механизмы и детали часто имели ограниченный временной график. Не то чтобы он стремился вернуться в обсидиус в ближайшее время, но кто, чёрт возьми, знал, что Сабель запланировала для него? В конце концов, он испортил её образ жизни, выгнав её из казино — даже Гевин мог понять, что она восприняла это очень серьезно.

Она прошла мимо него, и стойкий аромат пирога тянулся за ней, снова увлажняя его рот.

— Ты пользуешься… определенными духами или чем-то ещё?

Она обернулась, нахмурившись, морщины на её лбу стали еще глубже.

— Я похожа на женщину, которая тратит деньги на духи?

Гевин откашлялся, и она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Оставшись один, он посмотрел в зеркало. Христос. Волосы на его лице отросли, а камень, лицом которого, последний месяц скоблили инфорсеры, добавил к его коже шершавый верхний слой. Он провёл рукой по лицу, отодвинулся от раковины и снял тюремную рубашку. Её тоже надо будет постирать. Единственной другой одеждой, что у него была, была черная футболка, которую он надел в день вынесения приговора, и он не собирался переодеваться в неё, пока не смоет с себя кровь. Нола не дала ему возможности взять одежду перед тем, как появиться у двери Сабель.

Свежезашитые раны на животе заставили его поморщиться. Не потому, что после этого у него, скорее всего, останутся шрамы — чёрт, это не имело значения, учитывая, что после пребывания в обсидиусе его приговорили к смертной казни. Раны напомнили ему, что ему придётся вернуться. Эта смерть наступит медленно и мучительно. Какое бы время он ни провёл с Сабель, это лишь отсрочит конечный результат.

Потоки пульсировали через кран, пока наконец не попали в распылитель, и Гевин не вошёл в тесное пространство, его тело ростом шесть и семь дюймов мгновенно поглотило. Тёплые струи воды ударили по его потрёпанным мышцам. Он чувствовал себя так хорошо, что мог бы упасть на колени в благодарной молитве. Раны почти шипели от палящей жаром воды, но напряжение в его мышцах спало, и он упал вперёд, прислонившись головой к прохладной плитке и издав тихий стон.

Он провёл рукой по волосам.

— Твою мать, — пробормотал он, наслаждаясь жарой и расслаблением настолько, что мог бы заснуть стоя.

Его низвели до простых удовольствий, которые были лишь обыденной частью жизни, которую он когда-то вёл. Жизнь, которой больше никогда не будет, благодаря сумасшедшей рыжей девчонке, жертвой которой он стал несколько месяцев назад. Тот, кому каким-то образом удалось сделать невозможное: обрезать связь с сервоксом и соблазнить Гевина.

Не делай этого больше. Не сейчас.

Последние несколько недель он надирал себе задницу, ненавидя себя за то, что сделал. За то, как он решил свою судьбу, сказав ей думать о нём каждый раз, когда она трахает своего ублюдка-мужа. Муж, который якобы обращался с ней как с дерьмом, хотя Гевин начал в этом сомневаться. Без сомнения, коварство было у неё в крови. Только ловкая самка могла уклониться от сервокса. Мысль о таком поразила его, и он был склонен думать, что у неё вообще не было партнёра, если бы не друг Гевина, Аэгуза, который оказался очень известным демоном подземного мира. Он подтвердил, что это не так, что на самом деле у неё был сервокс, но была история выхода за пределы возможностей связи — обман, переданный её матерью.

Гевин обратился мыслями к Зику, чтобы не ударить кулаком по стене. В последний раз, когда он видел своего брата, он лежал изувеченный, накачанный сиянием, после того, как побывал в руках инфорсера, который замучил его до грёбанной смерти. Без сомнения, двух месяцев будет достаточно, чтобы залечить многие его раны, но потребуется больше времени, чтобы вернуться к ста процентам. И Логан. Господи, он никогда не видел, чтобы брат тянул те же восемьдесят, что и Логан со своей женщиной и ребёнком. Как будто он родился новым мужчиной. Комок образовался в его груди и животе при мысли о том, что он никогда не встретит своего племянника, который скоро должен родиться, хотя Гевин взял за правило оставлять после себя записку, запечатанную для того, чтобы он мог прочитать, когда подрастёт.

Пронзительный звук пронзил его тело, прервав его мысли.

Вода стекала по его коже, и Гевин прижался к плитке, прижавшись ладонями к белой керамической поверхности, когда внутри него что-то потянулось. Жажда, но чего?

Его член дёрнулся в ответ.

Он и раньше знал сексуальную тягу. Больше всего поражали флирты красивой женщины. Однако в том, что он чувствовал в тот момент, был скрытый дискомфорт. Болезнь — например, если бы он не попытался её утолить, то впал бы в нисходящую спираль разрушения.

В прошлом он также знал наркотики. Ему было знакомо чувство настолько сильного желания чего-то, что оно заменяло всё остальное.

Боль пронзила пах, и Гевин чуть не рухнул, сжимая свой быстро твердеющий член.

Ебать.

Против желания зажмурившись, он увидел свои дрожащие руки, кожа на них покраснела под клубами пара, окутавшими его.

Нет.

В течение нескольких недель он был прикован к тишине и осознавал реакцию своего тела на боль. Он не чувствовал ничего похожего на колющую боль, которая терзала его именно тогда. На самом деле, боль начала медленно разгораться в тот момент, когда он узнал запах, принадлежащий Сабель. Её имя эхом отдавалось в его голове, словно песнопение.

Сабель. Сабель. Сабель.

В ответ он почти услышал, как его имя вырывается из её легких на волне экстаза.

Прекрати это. Прекрати это. Боги, прекратите это.

Ни в коем случае он не станет трахать суккуба. Даже думать об этом не хотелось.

Гевин крепко схватился за окоченевший член и шагнул подальше от брызг. Её дети спали в соседней комнате, чёрт возьми. Одна только эта мысль заставила боль утихнуть, его фантазии вернулись в норму. Он взглянул вниз и увидел, что его член стал вяло лежать в его ладони.

Спасибо вам, боги.

Он быстро закончил мыться, выключил душ и откинул занавеску.

— Еб*ть! — Гевин отшатнулся, спохватился и разбил голову о фарфоровую ванну. Он схватил полотенце, чтобы прикрыть нижнюю половину тела.

Посреди комнаты стоял сын Сабель и смотрел на него с детским любопытством, которое вывело Гевина из себя.

— Эй, Томас, чего ты хочешь? — Он почесал затылок, гадая, как много его увидел ребёнок.

В дверях появилась Сабель и быстро отвела взгляд, прикрывая глаза рукой.

— Ой! — В сцене, которая была почти комичной, она слепо потянулась к сыну. — Томми, пойдём. Уходим отсюда. Да пошли уже. Извини. — Её рука схватила руку сына и вытащила его из ванной, закрыв за ним дверь.

Сердце колотилось в груди, Гевин выдохнул. Он сталкивался с одними из самых больших и ужасных демонов в подземном мире. Тем не менее, ничто не пугало его так сильно, как ангелоподобный ребёнок, полный любопытства.

***

— Ты шутишь? — Рот Деньялис был раскрыт до такой степени, что в него могло бы поместиться небольшое селение, а её глаза вылезли, как две ярко-зелёные чашки, когда она стояла, скрестив руки, опёршись на кухонную раковину своей квартиры.

Сабель закатила глаза и провела рукой по волосам.

— Нет. Я не шучу.

— Где он? Ты привела его? Он большой? — Удивительно, но глаза Деньи стали ещё шире. — М-м-м. Держу пари, что он действительно большой. — Она облизнула губы. — И сильный. — Её притворная дрожь заставила Сабель нахмуриться. — Боги, можешь ли ты представить себе, как эти мышцы напрягаются при каждом…

— Просто… — Сабель подняла руку. — Просто остановись. Хорошо? Остановись. Ты говоришь как нимфоманка с недотрахом.

— Я невинная суккуба, и это почти то же самое.

Сабель подняла голову.

— Он в коридоре. Я хотела минутку поболтать с тобой наедине.

— Прямо здесь. — Рвение Деньи заставило Сабель закатить глаза.

Мне нужно, чтобы ты забрала детей на ночь. Даже не думай…

— Святое дерьмо. — Её ухмылка дразнила ладонь Сабелль. — Ты планируешь его трахнуть, не так ли?

— Честно говоря, Денья, мне нужны невероятные силы, чтобы не свалить тебя на пол прямо сейчас. Просто выслушай меня. Он мне с кое-чем помогает. Надеюсь, это что-то изменит нашу жизнь к лучшему. Даст моим детям лучшую жизнь.

— Что?

— Я не могу тебе сказать. Но знай, что если бы я могла, я бы сказала.

— Это же не опасно, да?

Сабель вздохнула и приготовилась ко лжи.

— Нет. — Она провела рукой по волосам. — Я просто не хочу, чтобы Ти Джей и Джейни…

— Слышали, как ты стонешь в экстазе каждую ночь? Я понимаю.

— Денья… — в голосе Сабель звучало предупреждение. — Я не хочу, чтобы им было слишком комфортно с мужчиной, живущим в нашем доме. Я предпочитаю, чтобы они вообще не находились рядом с ним, пока он здесь. Они его увидят. У них начнут появляться идеи. И я не хочу давать им ложную надежду.

— О, Сабель. — Она покачала головой. — Это не то время, когда мы были детьми, надеясь, что придёт нужный парень и спасёт нас от нашей матери и ежедневного адского рациона с лапшой рамэн. Ты одна счастливица. Чёрт возьми, самородок, Гнев? Знаешь, сколько раз я мастурбировала, фантазируя об одном из этих парней? Они как знаменитости. Как, чёрт возьми, тебе это удалось?

Сабель зажмурилась и попыталась выбросить из головы образ печально известного вибратора своей сестры, который она реально назвала Бобом.

— Я воскресила его брата из мертвых. — Сабель нахмурилась. — И тебе лучше не говорить так при моих детях, поняла?

— Тетя Денья будет таким же ангелом, как и они. — Она подняла два пальца и приложила ладонь к сердцу. — Клянусь честью скаутов.

— Ты никогда не была скаутом.

Денья положила голову на ладонь.

— Вы двое… понимаешь? — Она закусила губу, её глаза осветились чем-то таким, что Сабелль захотелось её шлёпнуть.

— Нет. Он здесь по одной и только одной причине.

— Которая …?

— Ты собираешься забрать моих детей или что?

Плечи Деньялис ссутулились, когда она откинулась на сиденье.

— Конечно. — Она скрестила руки. — Селли, тебе нужно расслабиться. Перестань быть такой крутой.

— То, что я крутая, помогает мне жить той жизнью, которой я хочу жить. Это то, что удерживает меня от того, чтобы не быть чьим-то рабом. Я никогда не буду…

— Не будешь жертвой. Да, знаю. — Она снова наклонилась вперёд. — А тебе никогда не было любопытно? Реноша должна стать последней, пути назад нет.

— Ты сломаешь эту печать и с таким же успехом можешь заковать себя в кандалы. Тебе двадцать два. У тебя впереди так много жизни. Не каждый день суккубу удаётся сохранить свою девственность и избежать всего этого сутенёрства. — Сабель пересекла кухню и положила руки на плечи сестры. — Могу ли я доверить их тебе? На неделю, а может и две. И я буду приходить каждый день, чтобы проверить их.

— Да, у нас всё будет хорошо. Никаких летних занятий. Ух ты!

Сабель указала пальцем.

— Никакого питья. Никаких мальчиков. Никакой травки. Понятно?

Подняв руку в клятве, Денья улыбнулась.

— Да, да. Иди развлекись со своей сексуальной конфеткой. — Она изобразила стон. — Кусни за меня. И обязательно расскажешь мне все подробности. Пикантные подробности. Возьми линейку. Мне нужны размеры. — Она сцепила пальцы в мольбе. — Могу я сначала хоть взглянуть на него?

Откинув голову назад, Сабель пожала плечами. Если бы Денья только знала, каким высокомерным ослом может быть Гевин, она… нет, неважно. Её сестре было бы всё равно.

— Прекрасно. — Она покачала головой и прошла мимо сестры в часть квартиры открытой планировки, где Томас и Джейн сидели и гладили старую немецкую овчарку Деньи, Зевса. Она опустилась на колени, присоединилась к ним обоим и погладила сравнительно большую собаку. — Зевс, я хочу, чтобы ты уберёг этих двоих от неприятностей, слышишь?

— Мама, он не говорит, — сказала Джейн и хихикнула.

— Зевс понял. Он говорит на особом мамином языке. — Сабель взвыла, как собака, Зевс, навострив уши, щёлкнул челюстями, как в неудачной попытке тихо завыть в ответ, что вызвало ещё больший смех детей.

— Понимает? — Томас и Джейн тоже завыли, ещё больше возбуждая собаку.

— Серьёзно, я хочу, чтобы вы слушались тётю Денью, ладно? Никогда не покидайте её поля зрения. — Она поцеловала каждого в их мягкие детские щечки. — Мама очень любит вас обоих.

Будь прокляты её глаза, что они прослезились от этих слов. Как будто она не могла вынести даже мысли о том, что придётся провести одну ночь вдали от них. Но в Детройте Деньялис жила в гораздо лучшем районе, и полицейский участок находился так близко. Кроме того, у Сабель и её сестры было правило: никаких выкрутасов. Когда дело касалось её детей, Сабель совершенно не терпела безрассудства.

Денья была студенткой инженерного факультета, умной и первой получила стипендию и первоклассное жильё за пределами кампуса. Да, она оказалась сумасшедшей и беззаботной, но у неё также хватило ума не трахаться, как и у её старшей сестры.

— Давай, — сказала она Денье. — Я дам тебе глянуть, прежде чем мы уйдём.

Денья запрыгала и захлопала, последовав за Сабель. Распахнув дверь, мы увидели Гевина, небрежно прислонённого к стене, и на мгновение сердце Сабель замерло у неё в груди. Проклятье. Не имело значения, что он был одет, порабощен и разыскиваем в обсидиусе. Гевин доминировал. Легко и просто. Он занимал комнату своим присутствием и поглощал внимание каждой женщины, включая Денью.

— Это моя сестра Деньялис. — Сабель толкнула свою почти находящуюся в коме сестру, которая смотрела рядом с ней, как истукан. — Деньялис, это Гевин.

Гевин криво улыбнулся и взял Денью за руку.

— Enchante.

Глаза её сестры расширились, когда он поцеловал её руку. Господи боже, разве он не мог представиться, как нормальные мужчины? Привет, как дела? Нет, даже простое знакомство должно было быть «Enchante» и сексуальным. Не помогло и то, что его голос был глубоким, мрачным и коварным, поэтому любая живая женщина пала бы его жертвой. Что это вообще за херня, французкий?

Денья широко улыбнулась и закусила губу, бросая исключительно очевидный взгляд.

— Приятно познакомиться.

— А мне как приятно.

О, чёрт возьми.

— Хорошо, позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. И я имею в виду что угодно. — Она указала на Денью. — Ты знаешь моё правило.

— Да. Никогда не колебаться.

— Хорошо. — Сабель вздохнула и шагнула одной ногой в квартиру, где эхом отдавалось хихиканье Томаса и Джейни, когда собака облизывала их лица. — Мама вас любит!

Конечно, они не ответили.

Глава 3

Сабель положила руки на кухонный стол и уставилась на Гевина.

— Условия. — Она прочистила горло.

Этот человек не просто заполнил комнату — он поглотил её, украл весь кислород и заменил его обжигающей потрескивающей энергией. Для переговоров требовались железные яйца, потому что после встречи с ним бизнесмены часто уходили, поджав хвосты. Она видела их раньше в казино, смелых и уверенных в себе, когда они только приходили. А уходили — маленькие мальчики, у которых на детской площадке украли их любимый грузовик.

— Нола сказала, что тебе нужна защита.

— Зачем ты согласился на это? — Она скрестила руки. Не позволяй ему себя запугать. Хотя это было легче сказать, чем сделать, когда мужчина носил черную футболку и джинсы, как спартанские воины носили боевую одежду. — У тебя преобладает какая-то черта крупного бизнесмена или что-то в этом роде?

— О чем мы вообще говорим?

— Похоже, ты чувствуешь необходимость взять на себя контроль, когда мы говорим о деле.

Уголок его губы приподнялся.

— Мы когда-нибудь говорили о делах до сегодняшнего дня?

— Да, пару раз. Насколько я помню, для пары братьев. — Усевшись на стул, она поняла, что это не успокоило нервных бабочек, вызванных мужчиной. — Итак, нам ясно: Нола считает, что мне нужна твоя защита. Я прекрасно справлялась до этого, следя за своей задницей. И это не значит, что вы будешь жить на своё богатство. Ты будешь жить на мои денежные средства. Мне не нужно, чтобы каждая крыса в городе думала, что у меня здесь завелись деньги.

— Защита от кого? — Гевин приподнял бровь. — Мне нужно знать, с чем я столкнусь.

— Я вызвалась проникнуть в логово ликанов. Черная книга Кэша была украдена.

— Кто такой Кэш?

При звонке мобильного телефона голова Сабель дернулась туда, где он лежал, на столе рядом с ней. На экране высветился номер восемьсот, и она, вздохнув, нажала кнопку «игнорировать».

Гевин откинулся на спинку стула.

— Тебе нужно на это ответить?

— Я уже знаю, чего они хотят.

— Они?

— Коллекционеры векселей.

— То есть, долг?

Она нахмурилась, склонив голову набок.

— Нет. Они звонят, чтобы узнать, будут ли весной в продаже белые туфли и юбки-карандаш.

В его глазах мелькнуло веселье, прежде чем он провёл пальцем по носу.

— Ты говорила о… Кэше — кто это?

— Он лидер демонов линовидусов. Кассий — его настоящее имя. Сутенёры всех сутенёров, можно сказать. Мой сутенёр Джевен тоже ему подчиняется. В его черной книге записаны имена всех суккубов Детройта. Там также указан назначенный им сутенёр. Кэш использует его, чтобы отслеживать, какие суккубы ещё не вошли в его неблагополучный маленький культ. — Она переплела пальцы и положила их на стол. — В любом случае, её украл кто-то из его собственных подчинённых. Он хочет выяснить, кто её забрал, но главное, он хочет вернуть книгу. Ходят слухи, что она находится у группы ликанов, которая разоряет Истсайд.

Он нахмурился.

— Какова твоя роль? — Беспокойство перекрыло звук его голоса, и он скрестил руки на груди. — Ты готова к этому делу?

Забавно, что он спросил.

— Я должна соблазнить ликана. Собрать его душу. Ну знаешь, то, для чего я была рождена.

— Что он сделал?

— Суккубы пропадают. Они обычно…

— Секс с новообращёнными ликанами. Да, я слышал об этом. — Он погладил подбородок, привлекая её взгляд к своей идеальной щетине. — Я не понимаю, почему похитители душ ищут молодняк.

— Ликаны, как ты знаешь, бесплодны. Господи, они обычно обходят стороной мой вид. Однако новое поколение молодых самцов сильнее. И тупее. У них нет самоконтроля. Суккубы соблазняют их, убивают и собирают души. Это теневое дерьмо заметается под ковёр, пока их души пополняют подземный мир. — Она фыркнула. — Один из информаторов Кэша сказал ему, что приближаются бои. В эти выходные. Молодые ликаны дерутся в клетках. Предположительно, э в старой церкви на Ван-Дейке.

— Почему ты?

— Потому что моей сестре ещё не назначили сутенера. Нола предупредила меня, что книга пропала, а не назначение суккуба — это большой красный флаг.

— Почему?

— Она девственница. Главный кандидат на высасывание душ. Особенно такой взрослой, как Денья.

Сабель следила за любыми признаками того, что её признание о Деньи пробудило хоть какой-то интерес у Гевина, но он просто смотрел, как будто ожидая продолжения её объяснений.

— Поскольку моя семья потенциально находится в опасности, — продолжила она, — я спросила Кэша, чем я могу помочь. Судя по всему, этот альфа-ликан… Лахлан обожает рыжих. Больше никто не подписался на это, поэтому Кэш поручил мне его. В обмен на мою свободу.

Его голова откинулась в сторону.

— Свободу?

— Освобождение от моего сутенера.

— Почему Кэш сам не проникнет в логово?

— Кэш ничего не делает сам. Он привык, что другие делают его грязную работу.

Гевин провёл рукой по лицу, словно пытаясь сдержать презрение к демону.

— Зачем ждать конца недели? Что такого особенного в этом бое? Почему бы не проникнуть в логово прямо сейчас.

— Это не их главное логово. Никто не знает, где оно находится. Обычно эти бои закрыты. Но в этот день поступило открытое приглашение для всех суперов.

Глаза сузились, Гевин отстранился.

— В каждом пункте плана, всё звучит подозрительно.

— В пятницу полнолуние. В полнолуние суккуб наиболее плодовит. Не спрашивай почему, я понятия не имею. Совпадение? — Она пожала плечами. — Я не знаю. Но эта битва должна быть большой, и вокруг будет ходить много похотливых суккуб.

Быстро вздёрнутая бровь не ускользнула от Сабель.

— Включая тебя. Ты хоть представляешь, на что ты подписалась? Ты хочешь пойти прямо в логово ликанов. — Его локти опёрлись на стол, а пальцы переплелись, как будто дерьмо вот-вот ударит в вентилятор — тот самый жест, который она помнила, когда он выгнал её из казино несколько месяцев назад. — Это не то же самое, что наткнуться на стаю на улице. Это место будет кишеть ублюдками.

В её груди раздался тихий рык.

— Нет. Они выбрали меня, и я не откажусь от денег.

— Денег? — Он покачал головой и ущипнул себя за переносицу, а она сжала ладонь в кулак, чтобы не дать ему пощечину. — Сабель, я хочу отдать тебе должное. Я действительно пытаюсь. Но сейчас ты говоришь безумные вещи. Они безжалостны. Дикие. Как это вообще может стоить каких-либо денег?

Её грудь толкнула стол, когда она наклонилась вперёд, её губы скривились от отвращения.

— Очевидно, что ты ничего не знаешь о том, чтобы быть порабощённым образом жизни, который так далёк от того, кем ты являешься… и быть привязанным к тому, кто превращает твою жизнь в ад. — Она прижала палец к столу, чтобы подчеркнуть эту мысль. — Логово ничем не будет отличаться от прогулки в Лунное сияние в пятницу вечером.

— Только они будут в мандраже от боёв, а ты войдёшь, как стейк с кровью на блюде. — Он почесал подбородок, пристально глядя на нее. — Послушай, если деньги имеют для тебя такое большое значение, я дам тебе любую сумму, которая тебе нужна. Я выпишу чек сегодня же. Никаких обязательств. — Он провёл ладонями по столу и поставил их, словно в стойку в блэкджеке. Жест игрока. — После этого ты сможешь отправить мою задницу обратно в обсидиус, если хочешь, и на этом мы оставим всё как есть. Сделка будет заключена. Сколько?

Просто так. Половина её проблем могла бы исчезнуть. Потеря права выкупа — ушла бы. Синдром дерьмовой машины — вылечен.

Однако другая половина уравнения оказалась для Сабель гораздо более важной.

— Миллион суккуб ухватилось бы за такое предложение. Я ненавижу привилегии представителей моего вида. И поверь, я бы не обратилась к тебе по такой простой причине, как деньги. Дело не только в деньгах. Речь идёт о свободе. Свобода пойти куда угодно и делать что угодно, без давления, связанного с желанием покончить с собой.

— Странно. Я всегда думал, что это привилегия для суккуб. Секс и души.

— Ну, ты неправильно подумал. Мне ни то, ни другое не нравится, так что не думай, что я наняла тебя для сексуального рабства. Я не хочу иметь ничего общего с сексом. Одно из наших условий.

Любопытство в глазах Гевина прожгло ей череп. Скрестив руки на груди, мышцы под футболкой напряглись, и пули жара пронзили её вены, обжигая щеки.

Раздражённая видом его тела и тем, как он так легко обезоруживал женщину простыми жестами, она поёрзала в кресле.

— Послушай, для меня всё это в новинку. Я понятия не имею, как всё это работает. Мои дети… останутся с моей сестрой. Я хочу убедиться, что они будут в безопасности.

Его приподнятая бровь побудила её объясниться.

— Мне нужно поработать над своими навыками перед боем. Это называется прайм. И я не собираюсь объяснять, что это. Если хочешь узнать больше, зайди в свой маленький демонический ноутбук и погугли это дерьмо. — Все суккубы проходят подготовку перед выходом на улицу — техника релаксации, которая высвобождает их внутреннюю нимфоманку, что-то вроде порно-йоги. Однако ей приходилось быть осторожнее, потому что некоторые виды подхватывали прайминг суккуба — например, некастрированные псы.

— Итак, я должен защитить тебя… как?

— Пока я буду соблазнять ликана. — Её взгляд упал на татуировку на его шее — как отвратительно сексуально она выглядывала из воротника его рубашки. Она всегда считала Гевина привлекательным парнем, но вид его в такой небрежной одежде делал его почти досягаемым. — Я не собираюсь умолять тебя о помощи. Если ты не готов к этому, просто скажи мне.

Скрестив руки, она откинулась на стуле со стоическим выражением лица и молча молилась, чтобы он не отступил.

— Я сделаю это.

— Хорошо. Ты можешь спать в старой комнате Деньи. Днём ты можешь заниматься своими делами босса казино.

Он кивнул, открывая больший обзор этой восхитительной татуировки и мускулов под ней.

— Приходить и уходить, когда захочу.

— Не вижу проблем. Мне нравится работать над своим искусством в течение дня, и мне не нужно отвлекаться. — Она поперхнулась на последнем слове и прочистила горло. Гевин был физическим отвлечением во всех смыслах. Эта мысль вызвала у неё покалывание в затылке, и она потёрла его. — Ночью ты можешь… охранять дом, пока меня нет.

— Куда будешь уходить?

— На работу.

— Я должен быть там, где ты.

— Нет. Мне не нужен демон Гнева, преследующий меня. Особенно, когда упомянутый сын Гнева уже причинил мне достаточно дерьма. Когда меня уволили с единственной работы, которая мне действительно нравилась.

Гевин покачал головой.

— Я либо ва-банк, либо ничего.

— Отлично. — Она расправила плечи, чтобы смягчить тот раздирающий самолюбие факт, что она только что уступила, чтобы сохранить его ва-банк. — Ты можешь пойти со мной в бар. Но я предлагаю тебе держаться на расстоянии.

— Договорились. И ты можешь сопровождать меня в казино. — Он выровнял взгляд. — Ты всегда будешь со мной.

Что-то в его тоне, показалось, имело очень странную связь с внутренней частью её бедер, и им вдруг захотелось пересечься друг с другом.

— Кто здесь чей раб?

— Нахождение со мной, — единственный способ гарантировать твою безопасность.

Она закатила глаза. Нет смысла спорить по этому поводу.

— Думаю, тебе понадобится кое-какая одежда, чтобы одеться в бар. — Она бегло взглянула на него. — Я бы отвезла тебя к тебе домой, но что-то мне подсказывает, что автобусные маршруты не проходят близко к особняку, и ты, вероятно, всё равно не скажешь мне, где его найти. Среди сотрудников было общеизвестно, что никто понятия не имеет, где живут братья. — Сабель была там, когда спасала жизнь Логану, но не могла вспомнить, где его найти, даже если бы захотела.

— Нет.

Она сплела пальцы на столе.

— Могу я задать тебе вопрос?

— Конечно.

— Как ты оказался в Обсидиусе?

Его грудь увеличилась от вдоха.

— Я связался не с той женщиной.

— Связался?

Он кивнул.

— Леди высшего лорда.

— О… ты, конечно, не такой идиот. — Ей хотелось посмеяться над абсурдом. Да, этот мужчина всегда был известен своей любвеобильностью, но он также был известен своей логикой и здравым смыслом.

— Она не источала запах. Она флиртовала, как свободная женщина. — Он потёр челюсть. — Я допустил ошибку. Я даже не могу винить её в этом, потому что это означало бы отрицать мою роль в этом, и правда в том, что в то время мне очень понравился её флирт.

— Что случилось потом? Она сошла с ума или что-то в этом роде?

— Она настаивала под присягой, что я заставил её это сделать. — Он потёр руки.

Обвинение, должно быть, раздражало его, учитывая слухи, которые всегда ходили по казино о том, насколько нежным любовником был Гевин, несмотря на его распутство, и почти каждая женщина тосковала по нему.

— К счастью, на каждом этаже казино есть камеры видеонаблюдения, включая мой офис, иначе я сомневаюсь, что вообще сидел бы здесь. После долгих дебатов и унижений с обеих сторон выводы были признаны неубедительными. Нас обоих отправили в Обсидиус.

— Ты говоришь так, будто тебе её жаль.

— Почему нет? Что бы ни заставило её выдвинуть такое обвинение, это явно было результатом невменяемости. Невозможно понять безумие. Лучше посочувствовать. — Его брови опустились. — Это заставило тебя чувствовать себя неловко рядом со мной?

— Я не думаю, что у тебя есть какое-либо желание возвращаться в обсидиус и встретить смерть за изнасилование суккубы, которым ты был порабощен, так что нет.

— В этом ты абсолютно права.

— Кроме того, я тебе верю. — Она прикусила внутреннюю часть губы, наслаждаясь поразительной голубизной его глаз. — Давай найдём, что тебе надеть сегодня вечером.

***

Гевин уставился в зеркало, поправляя черную рубашку на пуговицах, которую ему удалось найти в море дешевых подделок в «Доброй воле». Если не считать тюремных проблем, это была первая рубашка, которую он носил за многие годы, которая не была сшита напрямую от дизайнера и не сшита по его размеру.

Он вышел из ванной, поправляя рукава, и спускался по лестнице. Прежде чем спуститься на нижнюю ступеньку, он остановился, глядя на Сабель. Нагнувшись над диваном, она рылась в сумке, в коротких шортах, обнажающих половинки ягодиц.

Холодок пробежал по его спине при возникшем образе того, как он врезался в неё сзади. Гевин зажмурился и откинул голову назад, но налёт эмоций остался.

Волосы, наматывались на его кулак, с каждым новым движением выбиваясь в неё. Длинные, стройные бёдра широко расставлены, задница высоко поднята; изгиб её спины, мокрый от пота; её крики экстаза только разжигали его похоть.

Ещё больше мурашек пробежало по его коже, и Гевин вновь открыл глаза. Кончики его клыков царапали нижнюю губу, и он провёл рукой по губам и челюсти, чтобы скрыть их. Погоди.

Какого черта он об этом думал?

«Слишком много времени проведённого с палачами», — ответили ему мысли.

Выпрямившись, Сабель обернулась, её глаза сузились, прежде чем её взгляд пробежался по нему сверху вниз. Она дважды моргнула, сглотнула и откашлялась.

— Гриффин сказал, что моя машина должна быть готова в середине недели, а это значит, что, к сожалению, мы поедем на автобусе.

— Я рад предложить одну из своих машин. Я могу попросить Бена подвезти её в течение часа.

Она смотрела на него, и Гевин не мог сказать, обдумывала ли она это или размышляла о том, смогут ли её острые когти проникнуть в его кожу.

— Просто так?

Он пожал плечами.

— Просто так. Не нужно везти детей в автобус.

То, как она провела рукой по затылку, показало ему, что она действительно хочет сказать «да». Вместо этого она покачала головой.

— Если бы тебя здесь не было, мне пришлось бы обойтись им. Я поеду на автобусе.

— Не нужно быть упрямой в этом вопросе, Сабель. Используй возможности, когда они открываются перед тобой.

— А что произойдёт, когда ты уйдёшь, а я вернусь в свою дерьмовую машину, а? Мои дети спросят, куда делась та хорошая машина, и мне придётся объяснять, когда мы будем стоять на обочине дороги, что мама просто воспользовалась появившейся возможностью. — Её руки упали на бёдра, и она наклонилась вперёд. — Ложная надежда — самая жестокая вещь на свете.

— Расслабься. В мои намерения не входило снести ту крепость, которая мешает тебе наслаждаться жизнью. Я просто предлагал решение временной проблемы. Возможно, ты могла бы подумать о письме в компанию Hertz, в котором бы они знали о надеждах и мечтах, которые они разбивают вдребезги с каждым предлагаемым ими напрокат автомобилем.

Её челюсть шевельнулась, словно пытаясь удержать пушечное ядро, застрявшее в горле, а скрещённые руки дали понять, что он снова нажал на горячую кнопку.

— Должно быть, для тебя это так легко. Машина ломается, и ты просто едешь на другой. Если бы у меня не было Гриффина, это бы меня погубило. У меня нет денег, чтобы его починить, и я, черт возьми, не могу позволить себе ездить на автобусе каждый день.

— Тем больше причин, по которым ты должна принять моё предложение. Считай, что ты заслужила взять перерыв.

Её брови нахмурились, как будто её беспокоила мысль о том, что она чего-то заслуживает.

— Отлично. Мы воспользуемся одной из твоих машин. Но ничего выделяющегося. Я не собираюсь привлекать внимание. Мне просто нужно что-то, чтобы передвигаться туда и обратно.

— К сожалению, в моей коллекции машин нет побитых и ржавых универсалов, так что тебе придётся принять то, что предлагают. — Гевин улыбнулся. — Можно мне воспользоваться твоим телефоном? Мой конфисковали и раздавили в обсидиусе.

— Раздавили?

— По-видимому, я разозлил инфорсера. — Он почесал подбородок. — Я попрошу Бена привезти мне другой. Имеет смысл иметь один под рукой.

Сабель покачала головой и протянула ему свой телефон.

— Эй, у меня есть идея… почему бы тебе не попросить его привезти сюда ваш проклятый дом и весь гардероб, пока ты этим занимаешься?

Он приподнял бровь.

— Это была шутка.

***

— Да ты издеваешься надо мной. — Сабель обошла элегантный внедорожник, припаркованный перед её домом. Черный, с тёмной тонировкой стёкол. — Ты знаешь, сколько бензина необходимо для заправки этого громилы?

— Мастер Гевин попросил меня привезти машину для перевозки детей. — Бен протянул карточку Амекс. — Бак полный, но если вам понадобится что-нибудь ещё…

Сабель почесала затылок, как будто ей нужно было отвести руку как можно дальше от оскорбительного предмета, который подавал Бен, и дискомфорт наполнил её. Боги, она никогда в жизни не видела чёрного амекса. Только фотографии золотозубых головорезов. Её взгляд снова упал на Гевина.

— Временно, — прошептал он.

Она неохотно взяла карточку и уставилась на неё. С такой картой у девушки могут возникнуть проблемы. Если бы она оказалась такой девушкой. Денья, с другой стороны, взяла бы её и имела бы смелость попросить его сходить с ней за покупками. В его машине. И попросила его подвезти и её тоже.

— Забирай. — Сабель протянула карточку Гевину. — Будет лучше, если ты будешь её хранить у себя.

Полностью игнорируя её протянутую руку, Гевин шагнул мимо неё к Бену.

— Так, я думаю, это всё. Мы готовы ехать. — Гевин пожал Бену руку, приняв модный чемодан и сумку с одеждой.

Тролль оглянулся на Сабель, затем протянул ему кинжал, заключенный в самую замысловатую кобуру, которую она когда-либо видела.

— Для вашей защиты и защиты мисс, сэр.

Гевин пристегнул кобуру к поясу.

— Как Зик?

— Мастеру Зику становится лучше с каждым днём. Он сообщает, что теперь может видеть одним глазом и, кажется, снова обрёл голос. К сожалению. — Гевин усмехнулся. — Однако он всё ещё довольно слаб. Я подозреваю, что его более серьёзные раны заживут через недели.

— А как насчет Логана и Каллы?

— Мисс Калла чувствует себя хорошо. Мастер Логан настаивает, чтобы я внимательно за ней присматривал. Он довольно часто охотится.

Пока они говорили, Сабель взглянула на чёрную карточку, всё ещё зажатую в её руке. Перед ней промелькнули «Предприятия Гневов», и она могла только представить, с какой лёгкостью братья взимали всё, что хотели, с куска пластика.

— Охотится на что? — вопрос Гевина вернул её к их разговору.

— Боюсь, он не посвятил меня в эту информацию, сэр. Как вы знаете, мастер Логан делает то, что ему заблагорассудится и когда ему заблагорассудится. Мастера Каликса в последнее время тоже почти не было в особняке.

— Ава. Я подозреваю, что он её ищет.

— Возможно. Ваши братья были рады услышать о вашем освобождении. Леди Циферина ясно дала понять, что они не должны вмешиваться в вашу договоренность, но мастер Мэддокс попросил меня сообщить о вашем состоянии.