Порабощенная душа

Не бороться? Она с ума сошла?

— Что это за дерьмо? — Голова Нолы повернулась, и, когда она снова посмотрела на Сабель, её губы задрожали, а в глазах мелькнула печаль.

Меньше чем через секунду жало пронзило бедро Сабель, и под её кожей распространился жар.

Мышцы свело судорогой, как будто всё её тело медленно кристаллизовалось, и Сабель вскрикнула.

— На случай, если она снова попытается убежать, — сказал нападавший позади Нолы.

Поскольку круг её зрения сузился, тяжелое дыхание не могло уменьшить страх, сжавший её лёгкие. Дрожь пробежала по её телу, когда она лежала на полу. Глаза широко раскрылись.

Парализованная.

В отчаянной попытке побороть распространение наркотика по телу она согнула пальцы, но воздух стал разреженным.

Наступила чернота.

— Томас! Джейн! — в её голосе была такой же пищащий звук, как у котёнка, зовущего свою мать.

Свет поймал слезу, скатившуюся по щеке Нолы.

— Мне очень жаль, дитя.

***

Гевин поднял обмякшее тело Джессики с пола. Он ненавидел идею битья женщин, но быть нокаутированной означало встретить лучшую судьбу, чем то, что постигло большинство его противников.

Кроме того, у него было не так много времени, что было доказано, когда взрыв сорвал дверь с петель, как раз в тот момент, когда он взвалил Джессику на плечо.

Два придурка, которых он видел ранее, пронеслись сквозь расколотое дерево, один за другим. Любой достойный телохранитель никогда бы не впустил Гевина в её комнату, так что уровень его уважения к этим двоим резко упал задолго до этого момента.

Напряжённые мышцы Гевина приготовились к встрече с демоном, идущим вперёд головой, словно квотербек. Гевин поймал его под подбородком, костяшки пальцев поцеловали мужчину в челюсть, словно симфония пинца. Небольшая часть Гевина отпраздновала, когда ублюдок упал на задницу.

Второй нападавший напал быстрее первого, и Гевин едва не потерял хватку с Джессикой, когда выбросил ботинок и нанёс демону сокрушительный удар в живот. Рёбра треснули под ударом, и Гевин последовал за ним, нанеся левый хук, отбросивший голову мужчины в сторону. Ещё один удар повалил его на пол, а третий нокаутировал.

Холодное жало ударило в бок Гевина, и он повернулся, чтобы найти невысокого ублюдка, размахивающего кинжалом, как будто он хотел потанцевать. Гевин последовал за ним, ударив прямо по виску, и мужчина полетел через комнату, взметнув пыль, когда он ударился о гипсокартон.

Ещё двое мужчин подошли с кинжалами, а ещё одна группа ждала у двери номера Джессики. Глаза Гевина скользнули по толпе пьяных дебоширов, каждый из которых нёс какое-то оружие.

Боже. Всегда тормозят.

Он выдохнул и кинул Джессику на кровать, повернувшись назад как раз вовремя, чтобы поймать нанесённый над ним удар.

Скривив губы, Гевин раздробил кости обидчика, оставив владельца падающим на пол с визгом на губах. Ещё один удар отразил атаку блондина с ломом. Он снова взмахнул кулаками, ударяя их челюсти, и швырнул их на пол. За ним последовали ещё двое, и он пинал, колол и бил кулаками, пока они не падали в растущую кучу тел.

При приближении большого придурка с крюком в животе Гевин выдернул кинжал из бедра.

Парировал, нанёс удар в живот, выпад снизу вверх и по горлу.

Мужчина рухнул кровавой кучей, внутренности высыпались из его раны.

Выпрямившись, Гевин ждал следующей атаки, его мышцы дрожали, готовый ко всему, что может случиться. Его рефлексы не сработали, и казалось, что сообщение прозвучало громко и ясно для тех немногих, кто ворвался в комнату, взглянул на раненых и скрылся с места происшествия.

Несмотря на это, он остановился, но дверь в зал осталась пустой.

Снова взяв тело Джессики на руки, Гевин переступил через искалеченные тела, разбросанные по полу, и вышел.

***

Чернота сменилась редким светом, пробивающимся через потолок. Глаза Сабель подпрыгивали, пока она не увидела раздвоение. Двойные фонари. Двойные двери проходят справа от неё.

Подняв голову, борясь с охватившей её слабостью, она увидела своё тело, закутанное в белое, с пересекающимися чёрными полосами, длинный коридор впереди. Попытка пошевелить руками по бокам привела её к разочаровывающему осознанию того, что она была крепко связана. Ремни впивались в её лодыжки и запястья, зажимали бёдра при каждом движении, пытаясь освободиться.

— Ч… что… где твои подручные? — Её голос не смог передать точный вопрос, бьющийся в её череп.

Мужчина стоял впереди того места, где она лежала, привязанная к… носилкам? Мужчина, тот, кто её прижал.

Коварная ухмылка расплылась по всей ширине его лица, заставив желудок Сабель сжаться.

— Медиков здесь какое-то время не будет, милая. Сейчас здесь только ты и я. — Он повернулся, вытянув руку, и она знала, что это он её вёз куда-то. — Всегда хотел трахнуть суккуба. Лживые, коварные, манипулирующие маленькие шлюхи.

Сухость жгла и зудела в горле, но, открыв рот, она не услышала ничего, кроме всхлипывания.

Нет! Отпусти меня! Бл*дь, отпусти меня! Я хочу получить своих детей назад! Томас! Джейн!

Её поглотила темная комната, где она остановилась. Свет, просачивавшийся сквозь трещины, померк, пока она лежала в темноте.

Тишину наполнил шорох.

— Кричи, если тебе от этого станет легче. На этот раз тебя никто не услышит.

***

Гевин обнаружил, что Ксандр чешет челюсть, глядя на доставленную рыжую, прикованную к стене, в маленькой камере катакомб особняка.

— Если бы ты был женщиной, — сказал Гевин, обходя его, — где бы ты спрятал важную карту памяти?

Ксандр поднял бровь.

— Это вопрос с подвохом?

— Джессика. — Гевин встал, уперев руки в бёдра, ожидая, пока она придёт в себя.

— Наверное, стоило её одеть. — Ксандр провёл пальцем по верёвке.

— Она заставляет тебя нервничать своим нижним бельем?

— Нет, если я получу честь её наказать. Или найти ту карту памяти.

— Я так не думаю. — Гевин потёр лоб. — У меня такое чувство, что ей это понравится.

— И как она оказалась на стороне плохих парней?

— Она — причина, по которой меня отправили в обсидиус. Причина, по которой я проклят. Причина похищения Деньи. Причина, по которой моя женщина живёт в номере отеля на другом конце города, а не в моей постели. Если бы у меня не было каких-то угрызений совести, я бы позволил тебе отвести её в свои покои и поквитаться.

— Чёрт, меня пробрал озноб. — Ксандр кивнул. — Хотя она теперь на своём месте.

Почесывая подбородок, Гевин изучал её спящее лицо, выискивая хоть малейший признак того, что она может прийти в себя.

— Надо найти способ удержать её от ещё одного гребаного заклинания.

— Мы говорим о чёрной магии?

— Да.

Не говоря ни слова, Ксандр вышел из камеры.

Что за хрень?

Глаза Джессики затрепетали, и она глубоко вздохнула. Её руки потянулись к цепям, но безрезультатно.

— Бл*… отпусти меня! Где я?

— Ладно, босс…

Гевин повернулся к приближающемуся ангелу. Он нёс черную свечу и зеркало, и взгляд Гевина снова обратился к Джессике. — Ты в клетке. — Он улыбнулся и скрестил руки на груди. — С падшим ангелом.

Её расширенные глаза остановились на Ксандре, который, конечно же, ухмыльнулся.

Ангел зажёг свечу и поставил за ней зеркало на пол в противоположной стороне кельи.

— Зеркальное заклинание. Она попробует использовать чёрную магию, но всё вернётся к ней.

— Умный. — Джессика закатила глаза и ещё раз дёрнула цепи.

— Теперь, если ты не хочешь сблизиться с ним, скажи мне, куда, чёрт возьми, увезли Денью. И где чип? — Всё еще скрестив руки на груди, Гевин нетерпеливо ждал.

Джессика фыркнула и прижалась к ремням.

— Я сказала тебе правду. Я не знаю, где она.

— В таком случае я хочу, чтобы ты связалась с тем, кто её похитил. — Гевин ходил перед ней. — Скажи этому человеку, что я хотел бы назначить встречу. Сегодня вечером.

— Ты понимаешь, что умрёшь? Он не собирается просто так тебя отпускать.

— Я не хочу, чтобы меня отпускали. Я ищу девушку. И я найду её… так или иначе. Я оставил после себя как минимум дюжину тел. Я уверен, он знает, что ты ушла. — Гевин наклонил голову. — А если он не знает, то он вскоре узнает. — Он кивнул в сторону Ксандра. — У тебя в покоях установлена камера?

Губы Ксандра растянулись в усмешке.

— Что у тебя на уме, босс?

— Как ты относишься к созданию нашего собственного небольшого снафф-фильма?

Ухмылка Ксандра стала шире.

— Зависит от жертвы.

— Что ты хочешь? — Она наклонилась вперёд, оперевшись на цепи, её грудь тряслась от усилий вырваться из рабства. — Я же тебе сказала, я ничего не знаю!

Гевин изобразил улыбку.

— Ах, но он знает. Кто он?

— Тот, кто скорее отрежет себе член, чем даст тебе то, что ты хочешь.

— А что, если я отрежу его член за него? — На этот раз улыбка Гевина была настоящей. — Думаешь, это что-то изменит? Где ты спрятала чип?

— на её лице расплылась фальшивая улыбка. — Послушай, ты можешь сказать мне, где он, или я могу попросить своего друга обыскать всё твои полости. — Гевин кивнул в сторону Ксандра. — Я гарантирую, что его сердце не будет торопиться отыскать чип.

Ксандр облизал губы и положил руку на кинжал на бедре.

— Насколько я понимаю, я единственный барьер, удерживающий тебя от любых фантазий, которые задумал этот больной ублюдок.

Она вызывающе вздёрнула подбородок.

— В моём лифчике.

— Серьёзно? Эта чертова штука всё это время была в твоём лифчике?

— Позвольте мне. — Ксандр двинулся вперёд, но Гевин вытянул руку, чтобы остановить его.

— Я так не думаю. — Осторожно потянув за ткань в месте соединения двух чашек, она растянулась ровно настолько, чтобы чип упал ему в ожидающую ладонь.

Скривив губы, Джессика резко дёрнула цепи.

— Идиот. Ты даже не представляешь масштабов проблемы того, у кого ты украл. Что он с тобой сделает. Он убьёт того, у кого будет чип. У него есть связи с правительством Оркосии. Ты можешь легко исчезнуть, — прошипела она.

— И ты могла бы, дорогая. — Брови Ксандра шевельнулись, стирая улыбку с её лица.

Телефон Гевина зазвонил, и он вытащил его из набедренной кобуры, нахмурившись, увидев имя, мигающее на экране, прежде чем ответить.

— Гевин, — сказала она прежде, чем он успел ответить. — Это Сабель.

Глава 27

Всё вокруг было белым и стерильным. Маски скрывали лица людей. Каждый вдох и выдох сопровождались неприятным ощущением в груди. Жар охватил её тело, мышцы болели от напряжения. Её запястья содрались от многочасовых попыток освободиться. Голоса доносились откуда-то издалека, проникая в тёмные уголки её сознания, и освещались ярким светом всякий раз, когда она открывала глаза.

— Я получил приказ, — произнёс кто-то безликий за белой маской.

— И что? — еле слышно пробормотала она.

— Ребёнок должен быть уничтожен.

Ребёнок? Боже, Сабель, очнись. Очнись.

— Что… ты… имеешь… в виду… Ребёнок? — прохрипела она.

Взгляд упал на неё. Холодный. Безразличный. Демонический. Кто-то за маской приблизился к краю её поля зрения. Мир расплывался, становился огромным и размытым, расширялся, превышая возможности её восприятия.

Темнота.

Она открыла глаза и увидела иглу. Жидкость выплеснулась в воздух, прежде чем лицо в маске вновь склонилось над ней. Давление на лоб заставило её голову опуститься.

— Стойте… — невнятно проговорила Сабель. — Что вы делаете?

Панический холод сковал её грудь, когда игла вонзилась в живот.

— Нет, нет! Остановитесь! Пожалуйста! Не делайте этого!

Резкая, жгучая боль пронзила её. Пальцы сжали то, что удерживало её. Мышцы пылали, как огонь. Всё её тело напряглось, скрутилось. Боль, распространившаяся по внутренним органам, словно лава, струящаяся по венам, резкими ударами обрушивалась на живот. Представлялось, что острые куски стекла разрывают её изнутри.

Она закричала. Казалось так громко, её горло разрывалось на части, но наружу вырвался лишь слабый скрипящий звук. Слёзы выступили на глазах. Сердце бешено билось под скулами, а оранжевые вспышки взрывались под закрытыми веками.

Она не могла произнести ни слова.

Закрыв глаза, она едва слышно прошептала «нет» сквозь стиснутые зубы. Бесполезное слово, заключённое в темноте и тишине.

Яркий блеск голубых глаз, чёрные волосы. На её руках спал младенец. Малыш играл с игрушками. Мальчик катался на велосипеде. Мужчина. Он выглядел как Гевин, если не считать необычного лазурного оттенка в глазах — отличительную черту инкуба. Его глаза наполнились слезами, когда он поднял руку, словно прощаясь.

Боль ушла. Темнота. Тишина.

Ничего.

***

Прохладные кончики пальцев, нежные и успокаивающие, проникли сквозь тьму. Сабель открыла глаза и увидела знакомую стерильную комнату и Томаса, стоящего рядом с кроватью и гладящего её по щеке. В его больших голубых глазах читалась печаль — слишком глубокая для его возраста. Она взяла его маленькую ручку в свою и прижала к лицу, отчаянно нуждалась в этих детских пальцах. Запах его кожи напомнил ей о доме.

— Мама? Я был плохим? — спросил Томас.

— Нет, дорогой, — покачала она головой, её сердце учащенно забилось, когда она встретилась глазами с круглыми, наивными глазами мальчика. — Ты не плохой.

— Ты умрёшь?

— С чего ты взял, милый?

Томас опустил взгляд, с тем самым расстроенным выражением лица, какое бывало у него, когда он чувствовал, что поступил неправильно.

— Я не хочу, чтобы ты умерла, мамочка, — слеза скатилась по его щеке.

Сабель вытерла её.

— Эй, я никуда не денусь, — она с трудом подняла голову, пытаясь поцеловать его в щеку, но та оказалась вне досягаемости, и вместо этого она поцеловала его руку. — Где Джейни?

— Можешь пойти поиграть с нами?

Сабель откинулась на подушку.

— Скоро, сладость моя. Я скоро поиграю, хорошо?

— Но я хочу, чтобы ты поиграла сейчас, мамочка.

— Можешь сделать кое-что для меня? — мягко провела пальцами по его щеке. — Побудь большим мальчиком и позаботься о своей сестре. Поцелуй её от меня крепко, хорошо?

— Почему ты не можешь сама?

— Я хотела бы, — слеза впитывалась в ватную подушку под виском Сабель. — Хотела бы прижать вас обоих к груди. Пожелать вам спокойной ночи. Видеть ваши милые лица, когда вы уснёте. — Она улыбнулась сквозь слёзы. — Скоро.

— П-почему малыш умер, мамочка?

Сабель нахмурилась.

— Какой малыш?

— В твоём животике. — Воскликнул он. — Я слышал его. А… а… а потом он просто умер. Я больше не мог услышать, как он плачет. — Его голубые глаза блестели от слёз. — Он был плохим?

Лёд покрыл сковал её сердце, и Сабель задохнулась.

— Нет. — Слёзы пропитали подушку, и Сабель пришлось вытереть глаза, чтобы увидеть его лицо. — Я хочу, чтобы ты знал, Ти Джей, ты такой хороший мальчик. А Джейни — мамина сладкая девочка. Я так сильно люблю вас обоих.

— Ты же и этого малыша любила?

Она помолчала мгновение, затем кивнула. Сдерживая слёзы, она посмотрела вниз, когда он убрал свою руку из её руки.

Он нахмурился. Тьма накрыла его спину, как кошмар, за которым скрывалось что-то более тёмное.

— Я не хочу, чтобы ты нас убила. Не дай им убить и нас, мамочка.

Его окутала тьма, мягкие края комнаты стали четкими. Глаза Сабель расширились, и она потянулась к нему, потянувшись обеими руками к нему сквозь отделяющую их пустоту.

— Томас! — её крики эхом отражались от стен. — Томас! — Она снова потянулась, но натяжение верёвок потянуло её назад. — Томас! Джейни!

Эхо забилось у неё в голове, боль пронзила живот, и она подняла голову, чтобы увидеть пятна крови на простынях. Комната закружилась, накренилась, создавая приступ тошноты глубоко в её груди. Сильные судороги сжимали её позвоночник, сжатые веки не помогли облегчить их.

Она в истерике тряслась на кровати.

— Отпустите меня! Я хочу к своим детям! Верните их! — Её крики прерывались рыданиями.

Никто не ответил.

Тьма накрыла её вновь.

***

Гевин сидел напротив Нолы, его челюсть постоянно двигалась, пока он сжимал края стола. Его кабинет в особняке всегда был местом покоя и созерцания. Гевин никогда в жизни так не волновался.

— Где она?

— Она находится под стражей до суда.

Его глаз дёрнулся при этом слове, понимая, каково это стоять перед советом.

— А дети?

— Я передала их смотрителю. Сейчас они в хорошем доме, но скучают по маме. Томас не произнёс ни слова. Он не ест. Всё время спит. А Джейни весь день смотрит в окно и спрашивает, когда Сабель вернётся домой.

Хороший дом или нет, Гевин слишком хорошо знал, что Сабель не выживет вдали от них.

— Она знает, что они в безопасности?

— Мне не разрешено выходить за пределы камеры. И она настолько накачана наркотиками, что ей вкололи…

— Наркотики? — Сердце Гевина сжалось, и Нола наклонила голову вперёд, сдвинув брови. За те несколько раз, когда он встречался с этой женщиной, одно стало ясно: она не из тех, кто позволяет прикоснуться к себе чужому дерьму. И всё же, когда она сидела напротив него, он ясно видел, что что-то всё её задело.

— Гевин… Сабель была… — по её щеке скатилась слеза, и Нола быстро её стёрла. — Она была беременна.

Гевин преодолел комок в горле.

— Была?

— Поскольку вы не были связаны узами… они… уничтожили ребёнка.

— Ребёнка? — Гевин не мог дышать, словно ему в грудь врезался разрушительный удар.

Слово эхом отдавалось в его голове. Уничтожили. Уничтожили. Абсолютно. Невозможно ошибиться в его значении.

Потирание рукой груди мало что помогло уменьшить боль в сердце и онемения, распространяющегося на конечности.

Слёзы в глазах Нолы отражали свет, когда она кивнула и прошептала:

— Твой сын.

Мой сын. Ему хотелось произнести это слово вслух. Решить, какая эмоция возьмет над ним верх: страх, удивление и волнение — замешательство, которое он мог бы почувствовать в те первые минуты, если бы Сабель стояла перед ним и сообщила ему новость о своей беременности.

Однако он не смог. Единственное чувство перевешивало все остальные — неверие. Такое захватывающее горе, из-за которого комната вышла за пределы сознания.

Невидимые ледяные пальцы скользнули вверх по его позвоночнику и сжали затылок, словно укоряющая хватка. Он соскользнул со стула на колени и схватился за череп, наклонив голову, чтобы успокоить вырывающееся у него бешеное дыхание. Нет-нет-нет.

Он вырос ублюдком, сыном ублюдка. Вероятно, сделал бы своего сына внебрачным ребёнком. Но это его сын. Жизнь, которую он создал. С Сабель.

— Я имел право выбора. Никто не сказал мне ни слова. Я должен был сам выбрать! Бл*дь, Нола! Я бы отдал свою жизнь за его! — Слова взорвались в его ушах, перекрывая шум крови и жар, бьющий под кожей.

Сын. Его ребёнок.

Нет.

Никогда бы он не решил причинить Сабель боль или отдать своего будущего сына в безжалостные лапы этих садистских ублюдков, которые, несомненно, получили жестокую радость, забирая невинную жизнь.

Сжавшись, он высвободил нечестивую ярость внутри себя, проклятия вырывались из его груди.

Ярость из-за Сабель, за то, что её не было рядом, чтобы избавить её от боли. За своего убитого сына.

Ярость на тварей, которые отобрали у него выбор, вырвали его прямо из его рук.

Его рёв эхом отразился от стен. Мышцы затряслись, он ударил кулаком в стену за столом. Повернувшись, он просунул палец под ручку ящика стола, выдернул его и швырнул в окно. Стекло разбилось и осыпалось осколками на пол. Встав, он смахнул все бумаги, разбросанные по столу, и раздавил в ладони стеклянный бокал.

Он падал ниже, ниже. Во тьму. Всепоглощающее горе сжимало его желудок, пока наконец не наступила тишина.

Он облажался. Он подвёл Сабель.

Руки на бёдрах, тяжело дыша, он даже не удосужился взглянуть на Нолу.

— Возьми меня с собой. Отвези меня к ней.

— Боюсь…

— Я должен её увидеть. — Он выпрямился, несмотря на дрожь в мышцах. — Прошу, Нола.

— Если нас поймают… — Она покачала головой и махнула рукой в воздухе. — Ох. В любом случае, я слишком стара для сентиментального дерьма. — Вытирая слёзы с щёк, она поднялась со стула, начертила на полу круг, протянула в центр руку и произнесла заклинание.

Как только круг начал искажаться от волн жара, она и Гевин зашли в него.

***

За стеклом на белой кровати, дрожащая, лежала Сабель, свернувшись калачиком в своих путах. Даже несмотря на слёзы, Гевин обратил внимание на каждую рану. Кровь залила все её запястья, от попыток вырваться из своих пут. Её тело казалось бледным, тонким. Хрупким.

Тьма поднялась из самых глубин его души, пламя пронеслось по венам, а ярость сдавила живот. Его руки сжались в кулаки, желая что-то ударить. Стекло, которое их разделяло. Стены, которые держали её в клетке. Лица подлых тварей, причинивших ей боль.

Дрожь сотрясала его тело, ярость и горе грозили довести его до безумия. Ей-богу, он отрубит каждую голову, каждую руку, которая прикасалась к ней. Каждый должен подохнуть.

Гевин прижал руку к стелку. Сабель.

Ещё больше слёз навернулись на его глаза. Как сильно ему хотелось поднять её с кровати и обнять. Прижать её к себе и увезти в безопасное место.

— Я дам тебе минутку, — прошептала Нола, похлопывая его по спине.

Только звук её затихающих шагов сказал ему, что она ушла, а Гевин не сводил взгляда с Сабель. Её конечности дёрнулась, и крик, приглушенный стеклом, вырвался на свободу и пронзил его сердце.

Боль и агония боролись в его нутре, когда он прижался лбом к стеклу. Дыхание вырвалось из него, как вода, застрявшая в лёгких, затопляя его изнутри.

— Я знаю, ты думаешь, что ты там одна, — сказал Гевин, когда его разум немного успокоился. — Но это не так. Я здесь. — Он прочистил горло, убеждая себя прекратить. — Я знаю, что не могу ничего исправить. Но во тьме твоей боли, я здесь с тобой.

Она замерла на кровати, и то, как её глаза посмотрели вдаль, как будто им больше не на чем было сосредоточиться, и её тело дрожало, всё это вызвало новые слезы на глазах Гевина. Можно было подумать, что она недавно вышла из истерики и успокоилась. Хотя он знал лучше. Если Сабель успокоилась, это могло означать только то, что её сердце сдалось. Какой бы проблеск надежды ни светился в её глазах, он потускнел, сменившись принятием.

Она сдалась.

Казалось, прошло всего несколько секунд, прежде чем Нола вернулась.

— Нам нужно уйти, Гевин. Это небезопасно. Если они тебя увидят, тебя отправят обратно в обсидиус.

— Я не могу оставить её.

— У тебя нет выбора. Ты вне поля зрения. Как только они тебя обнаружат, то снова посадят в тюрьму. Ты ничего не сможешь сделать, чтобы она оказалась на свободе.

— Что с ней будет?

— Она, без сомнения, предпочтёт смерть, чем отправить своих детей в приют подземного мира. Я оставлю детей там, где они сейчас. Им будет нелегко, но они будут в безопасности, и о них будут хорошо заботиться. — Её губа задрожала. — Но бедные дети действительно любят свою маму. Так сильно. Редкий суккуб может поставить своих детей на первое место. Мы все рождаемся эгоистами. Только тот, кто позволяет другим прикасаться к своей душе, по-настоящему достоин материнства. А Сабель такая же золотая, как и они.

Гевин напряг мышцы.

— Я сделаю её своей ташлой. Её никто не тронет.

— Ты публично заявишь о своей связи с суккубом и с тем же успехом можешь подписать себе смертный приговор. Это была бы пощечина королевскому двору и ещё большая пощечина твоему отцу. Ты знаешь, что тебе суждено занять место своего отца в Оркосии. Каждый супер, желающий забрать свою корону, будет преследовать тебя. Мне не нужна Цеферина на хвосте. Она никогда бы мне не простила, если бы я снова заковала тебя. — Она с хмыканьем положила руки на бёдра. — Кроме того, они всё равно никогда не дадут тебе эрадис. Нет, если только она не была бы бизильяж. Ожидается, что ты посеешь повсюду своё королевское семя.

— Меня ждёт второй суд на смерть. Есть вероятность, что я вообще не займу место отца.

Глаза Нолы смягчились грустью.

— И какой смертью она обернётся для Сабель? Ты первый мужчина, которого она когда-либо любила, Гевин.

От этой мысли у Гевина скрутило желудок, когда он в последний раз взглянул на Сабель. В своей жизни, он впервые был столь беспомощным, его поразила боль и безнадёжность.

— Мне просто хотелось бы, чтобы сделка с Кэшем сорвалась. Она была бы свободна, и вы смогли бы жить долго и счастливо. — Произнесённые шепотом слова Нолы напрягли его мышцы.

Мысль ударила Гевина в голову, как кувалда в мозг. Спешка пронзила его внутренности, его глаза расширились от внезапного проблеска надежды, и он повернулся лицом к Ноле.

— У меня идея!

— Какая?

Гевин схватил Нолу за руки.

— Организуй встречу с Эгузой.

— Когда?

— На рассвете. Мой офис в казино. Скажи ему, чтобы привёл писца. Мне нужно срочно позвонить.

— Хотела бы я знать, что ты задумал, Гевин. — Она покачала головой с лёгкой улыбкой. — Но я уверена, что это лучше, чем всё, до чего я додумалась, что привело бы нас обоих в обсидиус. Я сделаю всё возможное. — Женщина полезла в карман и вытащила браслет с подвесками, который Гриффин подарил Сабель.

— Стражники отдали его мне, когда её забрали. — Она вложила его в руку Гевина. — На удачу.

— Нола… ты знаешь природу этого браслета? — Он перевернул амулет, показывая надпись Эгиды.

— Ангельский кулон. Чтобы отогнать зло.

— От заклинаний? — спросил Гевин.

— От всего, что связано с чёрной магией.

Глава 28

Гевин наклонился над стопкой бумаг в своём офисе и пожал руку Кэшу, которого сам позвал на встречу.

— Кассий, я бы хотел, чтобы ты познакомился с Эгузой и его писцом Паоло. — Он кивнул двум мужчинам, которые терпеливо ждали прибытия сутенёра.

— Кэш. Моё имя — Кэш. — Заняв свободное место, сутенёра дважды резко кивнул чиновникам, одетым в мантии. Мужчина же был с квадратной челюстью, с черными волосами, уложенными ирокезом, а лицо имело оливковый оттенок. Одетый в синий цвет электрик и чёрные кожаные штаны, он был приметным среди окружения.

— В чём вопрос?

— Во взыскании долга. — Пока Гевин говорил, писец молниеносно печатал на своём ноутбуке.

— Что за долг?

— Сабель наняла меня, чтобы я прикрывал её, пока она будет работать под прикрытием ради тебя. Думаю, я понятно выразился?

Кэш взглянул на писца и поёрзал на своём месте.

— Я не знал о вашей договорённости.

— Тебя и не должны были об этом информировать. Но дело в том, что она не в состоянии закрыть мой долг из-за внезапного тюремного заключения. Её сутенёр Джевен приложил руку к этому делу. И вот я обратился к тебе, чтобы рассчитаться по долгу. Поскольку это была твоя миссия. Ты заключил сделку с Сабель.

— Воу-воу. Ты намекаешь на порабощение. Только я ничего не должен делать для тебя.

Гевин опёрся локтями на стол.

— Я уничтожил ликана, а ты нанял для этого Сабель.

Кэш сплёл пальцы.

— Ты прикрыл её, ради чего тебя и наняли.

Откинувшись на спинку стула, Гевин сосредоточил своё внимание на верховном лорде.

— Дополни меня, вдруг я ошибаюсь, Эгуза, но что говорится в законе, связанном с порабощением?

— Ни один раб не обязан лишать жизни ради рабовладельца.

Гевин пожал плечами.

— Вот так.

Кэш нахмурился.

— И что я должен?

— Одна душа, — ровным тоном ответил Гевин.

Брови поднялись, Кэш подался вперёд.

— Прошу прощения?

— Твоя душа, — повторил Гевин, сохраняя стоическое выражение лица. — Я с радостью покажу тебе договор. — Крупный блеф, но вновь нахмурившийся Кэш ответил Гевину, что он в это легко поверил. — Стандартная сделка во всех моих контрактах о мести.

— Ты просишь меня добровольно отдать свою жизнь ради выполнения контракта, к которому я не имею никакого отношения?

Гевин погладил подбородок.

— Да.

— А если нет? — Кэш бросил взгляд на Эгузу.

— Эгуза здесь, чтобы сопроводить тебя в обсидиус. Конечно, если ты не хочешь выплатить долг, есть и другой вариант.

— То есть… — произнёс Кэш сквозь стиснутые зубы.

— Освободи Сабель от её обязательств перед тобой, и я взыму плату с неё.

Кэш бросил второй взгляд на Эгузу, и ещё сильнее нахмурился, когда верховный лорд пожал плечами. Его челюсть сжалась.

— Это редкость, когда суккуб освобождается от сутенёра.

— Это редкость, когда мне приходится гоняться за обещанной платой, но я полагаю, что такова доля бизнесмена.

— Прекрасно. Считай, что дело сделано. — Кэш схватился за подлокотники кресла, словно собираясь уйти.

— Аааа. Хотел бы я поверить тебе на слово. Но боюсь, мне понадобится письменное подтверждение. — Гевин положил рядом с собой бумаги. — Оформление документации. Я взял на себя смелость составить контракт. Мне просто нужна твоя подпись на нескольких страницах.

Глаза Кэша расширились, когда Гевин бросил стопку перед ним и протянул ему ручку.

— Это… необычно.

Гевин сложил кончики пальцев и откинулся в кресле.

— Возможно, в твоём мире лжи и обмана. В моём мире — это бизнес.

Раздражённо, Кэш поднял ручку.

— Где подписать?

— Первая и третья страницы. — Гевин постучал пальцами друг о друга. — В двух словах, ты соглашаешься освободить Сабель и её детей от её долга.

— Я не заикался за освобождение детей.

— Формальность. — Выражение лица Кэша, губы, искривленные от отвращения, почти сломали попытку Гевина сохранить бесстрастность.

— Все долги переходят на детей, если клиент не сможет их оплатить. Как региональный сутенёр, ты будешь нести ответственность, если они тоже не смогут выплатить долг. Если ты откажешься от оплаты, как только выйдешь из тюрьмы, тебя будут отправлять обратно с каждым последующим поколением, пока он не будет выплачен полностью. — Гевин пристально посмотрел на него. — Или мы можем сказать: «На хер всё», и я смогу забрать твою душу прямо здесь и сейчас.

— Нет. — Кэш наклонился вперёд, и Гевин улыбнулся, когда писец щёлкнул клавишами.

Как только бумаги были подписаны, Гевин дал знак Кэшу подождать, положил копию на стол и передал стопку Эгузе.

Дотянувшись до бумаг, Эгуза поднялась со стула.

— Я добавлю его в публичный архив. Спасибо, что созвал встречу, Гевин.

— Спасибо, что встретились с нами, милорд. — Гевин пожал руки Эгузе и Паоло. — Как всегда, с удовольствием.

Эгуза поклонился, и оба мужчины вышли из офиса, оставив Гевина и Кэша смотреть друг на друга.

С расшаркиваниями было покончено, и Гевин снова занялся делом.

— У меня есть кое-что, что может тебя заинтересовать.

— Сомневаюсь.

Гевин поднял бровь.

— Твоя черная книга?

— Откуда?

— У меня есть свои источники. Я думал о том, чтобы передать её совету. Но боюсь, я доверяю их членам меньше, чем тебе.

Пальцы Кэша растопырились.

— Так почему бы не оставить её себе?

— Хороший вопрос. И я подумал сделать именно это. Но альянсы заключаются не так. Я просто возвращаю то, что принадлежит тебе. — Гевин не собирался рассказывать Кэшу о том, что он узнал от Маррика.

Откинувшись на спинку стула, Кэш наклонил голову.

— Ты не доверяешь закону, не так ли?

— Нет, не думаю.

— А я-то думал, что ты продажная тварь. — Челюсть сутенёра шевельнулась. — Думаю, сейчас ты мне нравишься больше, чем минуту назад.

— Я случайно узнал, что Джевен воровал за твоей спиной.

Глаз Кэша дёрнулся, как будто он подозревал именно это. Большие города были разделены на небольшие районы, в каждом из которых был главный сутенёр, обладающий гораздо большей властью и влиянием. Джевен попал под власть Кэша, а это означало, что он забирал души, которые должны были собирать суккубы Джевена.

— Как?

— Он вербует своих невостребованных женщин-суккубов. Продавая их ликанам.

Ноздри Кэша раздулись.

— Где они?

— Я не знаю. Но Денья тоже пропала.

В глазах Кэша вспыхнула ярость, и подозрения Гевина внезапно перестали казаться такими надуманными. Мужчина действительно питал к ней симпатию, как и признался Джевен ещё в притоне.

— Интересно. Возможно, пришло время сократить штат.

— Ликаны стремятся расширить свою численность. Твои женщины играют в этом главную роль. — Гевин бросил Кэшу флешку. — Ты не причинишь вред и не будешь искать ни одну женщину из этого списка. Они больше не принадлежат тебе.

Губы сутенера скривились.

— Да с чего бы?

Гевин показал контракт, который Кэш подписал минуту назад.

— Мелким шрифтом, бро. Всегда читай документы, прежде чем подписать их. — Он сложил и положил документы в карман пальто. — По сути, они теперь принадлежат мне. Флешка совершенно бесполезна. Я сделал копию, и если какая-нибудь женщина из списка пропадёт… я приду за тобой.

— Подлая тварь.

— Да. Но я также могу быть и союзником. — Положив локти на стол, Гевин наклонился вперёд. — Тебя скоро повесят, если ликаны решат отомстить за убийство своего альфы. Я могу предложить защиту, если ты готов остаться верным.

— Я больше не буду подписывать твои каверзные контракты.

Гевин встал со стула, и дверь распахнулась перед Редом и Маком, готовыми проводить сутенёра наружу.

— Дело твоё. Однако война приближается. Реши, на чьей ты стороне.

Когда Кэш поднялся и проскользнул между охранниками, у Гевина зазвонил телефон. Откинувшись, он взглянул на номер, прежде чем ответить.

— Нола. Что произошло?

— Мне позвонил Эгуза. Оркосианские стражники направляются к тебе в офис. С Сабель. Я отвезу туда детей, чтобы они увидели свою маму. Я не знаю, какую магию ты сотворил, Гевин, но ты чертов святой.

Эгуза действовал быстро — вероятно, ему пришлось, иначе суд мог бы вызвать негативную реакцию. Хотя присутствие писца здесь было хорошей идеей. Не о чем будет спорить, если каждая деталь сделки окажется в картазмусе.

— Это не было волшебством. Это был чистый эгоизм и умение манипулировать.

***

Каждый мускул тела Гевина горел, пока он ждал в своём кабинете прибытия охранников. Он потёр костяшки пальцев, уже натёр их до крови за несколько минут после звонка Нолы.

Дверная ручка щелкнула, прежде чем охранники ворвались внутрь, и сердце Гевина остановилось.

Сабель висела на руках между двумя инфорсерами, её ноги волочились по полу. Её рыжие локоны, залитые кровью, прилипли к лицу, и новые капли малинового цвета разбрызгались по всему её белому платью. Синяки покрывали её голени, ярко-красные и пурпурные раны говорили Гевину, что её недавно избили.

Мышцы вскипели от ярости, Гевин пошатнулся к ним, как раз в тот момент, когда Сабель отбросили в центр комнаты, где она упала.

Ярость запылала в его венах.

— Ублюдки! — Если бы он не беспокоился больше о своей женщине, он бы вогнал бы весь свой свинец в подонков. Вместо этого он упал рядом с ней, перевернул её сначала на бок и потом положил на спину. Дрожащими от ярости руками Гевин осторожно убрал волосы с её лица. — Сабель, — прошептал он ей на ухо. — Что они с тобой сделали?

Её глаза закатились, и из уголка рта потекла кровь. Чёрные круги обрамляли её глаза, а под ними синяк сливового цвета покрывал её щёку.

Её тело задрожало в его руках, и он притянул её к себе, держа на руках, как ребёнка.

— Проклятье, детка, что они сделали? При её виде у него возникло желание ударить что-нибудь, почувствовать, как что-то раздавится в его ладони и разобьется на миллион кусочков, но ему нужно было привести её в порядок. Нола могла приехать в любую минуту с детьми.

Поднявшись на ноги, он отнёс её на диван и разложил на кровати. В соседней ванной Гевин намочил тряпку, прежде чем вернуться к ней и приложил к её щеке.

Она вздрогнула, широко раскрыв глаза, приподнялась на локтях и закричала.

Обеспокоенный тем, что напугал её, Гевин отпрыгнул назад.

— Нет! Не трогай меня! — Она съёжилась, и его сердцу было больно видеть, как она сжимается.

Сабель была сильной. Мощной. Она не съеживалась. Не из-за кого, но тем более не из-за него.

— Всё в порядке, детка. Это я.

Тяжело дыша, она, казалось, контролировала мечущихся глаза и сосредоточилась на нём.

— Гевин?

— Да, Сабель. Это я.

Она задрожала, всё ещё цепляясь за спинку дивана.

— Г… где я?

— В моём кабинете. — Он потянулся, чтобы убрать с её глаз жёсткие окровавленные волосы, но она вздрогнула. — Томас и Джейни скоро будут здесь. Нола их приведёт. — Хотя, если честно, Гевин начал сомневаться, хорошая ли это идея. Ему нужно было успокоить её до их прихода.

Её глаза были печальными.

— Мои дети мертвы. — Слёзы потекли по её щекам. — Я видела их тела. — Её губа скривилась. — Ты. Ты убил их.

Какого черта? Он покачал головой, отвергая её слова.

— Сабель, Нола будет здесь с минуты на минуту. Они живы. И они будут так рады тебя видеть.

— Ложь! Ты пытаешься меня обмануть! — Неистовое качание её головы напомнило ему об узниках обсидиуса, которые начали терять рассудок от пыток. — Но я тебе не позволю. Я не позволю тебе обманывать меня. — Она закрыла глаза и заткнула уши пальцами.

Гевин схватил её за руки.

— Эй, послушай меня.

Крича, она пинала и била кулаками.

— Отпусти меня!

— Сабель!

— Мама? — голос Томаса перекрыл их крики.

И Гевин, и Сабель прекратили борьбу и повернулись к тому месту, где Джейни и Томас стояли перед Нолой.

Глаза Сабель расширились, и она откатилась назад, ударившись головой о книжный шкаф позади себя.

— Призраки! Чёртовы призраки! Ты убил их!

Гевин бросил взгляд на Нолу, которая закрыла детям уши и выпроводила их из комнаты.

— Сабель! — Опустившись на колени, он медленно приблизился к ней, словно приближаясь к дикому животному. — Послушай меня! Твои дети здесь! Успокойся! — Он бросился к ней, схватив её за руки, прежде чем она успела убежать.

Её дикие глаза метались по сторонам. Слюна капала с её зубов, когда она кричала, её лицо покраснело от борьбы.

Он притянул её к себе и удержал от ударов и царапаний по шее.

— Я не причи тебе боль. Я тебя люблю.

Она ударила кулаками ему в грудь.

— Ты убил их! Ты пытался меня убить! Иди на хер!

— Я не убивал их. — Он говорил спокойно. — Они не призраки. Томас и Джейни прямо сейчас ждут тебя за дверью.

Она продолжала извиваться у него на груди, толкаясь, царапая, мышцы напряглись, как будто он поймал бешеного бездомного.

— Я тебя люблю. Я не причиню тебе боль. Я тебя люблю. Теперь ты в безопасности.

— Они… они сказали мне… ты их зарезал. Я видела… — Её голос перешёл в рыдание. — Их кровавые маленькие тела лежали рядом.

Боги, мысль о том, что она страдает от этих образов, веря в то, что он способен на такое отвратительное насилие, сказала Гевину, что её пытки были намного хуже, чем он мог себе представить. Вдобавок ко всему, ей каким-то образом промыли мозги. То, что ей удалось выжить, веря, что её дети мертвы, почти сломило его.

— Я не знаю, что они тебе дали, Сабель. Но всё это была иллюзия. Нереально. Если ты будешь сохранять спокойствие, я покажу тебе. Я приведу их к тебе.

В течение нескольких минут единственным звуком было её глубокое, судорожное дыхание. Её руки заёрзали вокруг него, губы задрожали, а глаза метались взад и вперёд, как будто она обдумывала как поступить, пока, наконец, она не кивнула.

— Хорошо.

— Позволь мне смыть с тебя кровь. Чтобы ты их не напугала.

Слёзы текли по её синякам на щеках. — Я… я похожа на чудовище? — Её тихий, хрупкий голос пробил дыру в его сердце. Она совсем не походила на ту Сабель, которую он знал, — дерзкую и упрямую женщину.

— Нет. Ты выглядишь так, будто побывала в аду и вернулась, но ты не чудовище. — Он провёл пальцем по её виску. — Совсем нет. — Он приложил тряпку к её щеке и вытер кровь.

— Я их напугала. — Её глаза, казалось, потерялись за блеском слёз.

— С ними всё будет в порядке. Нола сейчас с ними. Просто не торопись, ладно?

Она кивнула, и Гевин поднялся на ноги. Он открыл дверь кабинета, за которой стояли Томас и Джейни, уткнувшись лицами в юбку Нолы.

Гевин опустился перед ними на колени и потянул их за рубашки. Э

— Привет. Маме просто пришлось тяжело. Хотя она очень хочет вас увидеть. — Он наклонил голову, чтобы привлечь их внимание, увидеть их лица. — Вы хотите её увидеть?

Оба ребёнка покачал головами, не отрывая лиц от Нолы.

Гевин взглянул на женщину. Усталость на её лице отражала то, что, должно быть, отражало его собственное. Он сглотнул и снова попытался потянуть детские рубашки.

— Томас, Джейни. Эй, э-э… — Чёрт. Он точно знал, что они чувствуют. Волнение от встречи с ней, разрушенной перенесённым злодеянием. Он прочистил горло, чтобы сдержать собственные слёзы. — Ваша мама сейчас очень нуждается в вас. Она так скучала по вам. Она не хотела вас напугать. Я напугал её. Она закричала, потому что я удивил её. — Он всхлипнул. — Пожалуйста, вы попробуете? Ради мамы?

Томас тяжело вздохнул и оторвался от Нолы. По его пятнистому личику было видно, что он плакал. Он вытер заплаканные глаза и, опустив их вниз, кивнул.

Гевин взял его за руку, а он, в свою очередь, вложил свою маленькую руку в руку Джейни. Его сестра открыла лицо, обнажив те же следы плача.

Гевин повёл их обратно в комнату, пока Сабель пыталась выпрямиться на диване. Её челюсть напряглась, и она потянулась к детям, слёзы выдавали фальшивую улыбку, нарисованную на её лице.

— Привет, малыши. — Она всхлипнула. — Идите ко мне.

Дети потянули Гевина. Сопротивление. Наверное, испугались.

Сабель не была похожа на Сабель. Её глаза были налиты кровью и темны, как будто её душа была высосана прямо из её тела. Несмотря на улыбку, боль, спрятанная глубоко внутри, вырвалась наружу, и на её лице промелькнула вспышка паники. Даже Гевин осторожно приблизился, не зная, не была ли она на грани потери самообладания.

Тем не менее, эти двое не сдвинулись с места.

Лёгкий толчок Нолы заставил Томаса сделать два шага вперёд, и он попытался схватить Гевина за ногу.

Этого было невозможно скрыть. Сабель заметила это, и её улыбка померкла, блеск в глазах усилился, а руки опустились по бокам.

— Вы думаете… я чудовище, да?

Нола обошла Гевина и плюхнулась на сиденье рядом с Сабель, обняв её. Сабель уткнулась лицом в объёмную шею Нолы, её тело затряслось от рыданий, и Нола помахала Томасу рукой.

Мальчик покачал головой.

Гевин встал на колени между ним и Джейни.

— Маме действительно не помешали бы объятия прямо сейчас.

Томас отвёл взгляд от пола, как будто стыдясь самого себя, прежде чем повернуться к матери и на цыпочках подошёл к краю дивана.

Сабель подняла голову, слёзы текли по её щекам. Она протянула руку и схватила Томаса на руки, всхлипывая в щёку сына.

— О боже. Ты здесь. Я правда держу тебя.

Нола помахала Джейни, но она покачала головой, всё ещё сжимая руку Гевина, поэтому он подвёл её к Сабель и присел возле дивана, кивая головой и подмигивая. Джени прижалась к Томасу, и руки Сабель охватили их обоих.

— Мои дети. Мои сладкие малыши. Я так сильно вас люблю. Мама так скучала по вам.

Сабель дрожала, сжимая своих детей, и, будь он проклят, если глаза Гевина снова не наполнились слезами.

Глава 29

Впервые с тех пор, как Сабель вернулась в особняк с прошлого вечера, Гевин сел в своём кабинете. Наконец она заснула достаточно надолго, чтобы он мог ускользнуть, чтобы заключить очень важное деловое соглашение.

Мэддокс сидел напротив него, сплетя пальцы на столе.

— У меня есть для тебя работа. — Гевин налил два стакана элизии и подтолкнул один из них к брату. — Я обратился к тебе, потому что могу довиться. Я бы сделал всё сам, но я хочу сосредоточить своё внимание на Сабель, пока она не стабилизируется. Я действительно не знаю, на что она способна на данный момент, и не хочу рисковать.

— Чем помочь?

Он опрокинул стакан, тёплая жидкость обожгла ему горло, и челюсти Гевина сжались, когда он налил ещё.

— Мне нужно, чтобы ты поработал для меня под прикрытием.

— Под прикрытием? — Мэддокс сел ближе. — Разве это не специальность Ксандра?

— Я бы доверил Ксандру свою жизнь. — Гевин покрутил жидкость в стакане. — Я не доверюсь ему в отношении невинной девушки суккубы, которая, возможно, только что впервые испытала реношу.

Мэддокс кивнул.

— Понятно.

Дверь распахнулась, и Зейн остановился наполовину в коридоре, наполовину в офисе. Господи, он выглядел дерьмово, в рваной куртке и грязной чёрной футболке. Тёмные круги обрамляли его глаза с красными полопавшимися капилярами, как будто он был под кайфом всё время, пока был в межпространственном портале.

Он проковылял через офис, добрался до стола Гевина и плюхнулся на стул, почти прогнув его под своим массивным телом.

— Я хочу участвовать в этом деле.

— Нет. Ты выглядишь как дерьмо. Это дело слишком важно для меня.

Жёсткий обхват подлокотников кресла не ускользнул от внимания Гевина.

— Я не облажаюсь.

— Это не просто засада, Зейн. Необходимо проникнуть в недра города. Её продали и перепродали. Наркотики будут течь как леденцы на рождество. У тебя есть прошлое. Я не рискну. Забудь об этом.

— Я искупался в дерьме более чем достаточно, Гевин. — Грудь Зейна раздувалась при каждом коротком вдохе. — Думаю, я знаю, куда её продали.

— Куда?

— Я займусь.

Гевин покачал головой.

— У меня в особняке женщина, у которой есть информация. Её сервокс…

— Дело куда серьёзнее сервокса. — Взгляд Зейна хранил ледяную серьёзность. — Поверь мне. Её сервокс только начало цепи.

При мысли о том, где могла оказаться Денья, у Гевина в животе скрутил приступ тошноты.

— У тебя здесь остались обязанности. Ты ушёл, даже не предупредив. Без возможности связаться с тобой. Откуда мне знать, что ты не окунёшься в старые привычки и…

— Мне это нужно. Речь идёт не о том, чтобы заставить тебя гордиться или получить твоё разрешение. Мне нужно это задание, и я возьмусь независимо от того, дашь ты его мне или нет.

Гевин растопырил переплетённые пальцы.

— Тогда почему ты удосужился спросить?

— Потому что я хотел узнать, доверяешь ли ты мне. — Зейн оттолкнулся от стула. — Спасибо за ясный и чёткий ответ.

— Зейн! — Гевин глубоко вздохнул и обменялся взглядом с Мэддоксом. У него не было особого выбора. Он не мог встать и оставить Сабель прямо сейчас.

— Я доверяю тебе. Но Денья значит для Сабель всё. Найти её — значит для меня всё.

— Я найду её. — Он вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

***

Гевин опустился на край кровати, где лежала Сабель и смотрела в окно.

— Тебе что-нибудь нужно?

Она покачала головой.

— Пожалуйста, не говори мне, что с тобой всё в порядке. Я знаю, что это неправда. Даже когда ты лежишь рядом со мной, тебя нет. — Он потянулся к её руке и почувствовал тупую боль в животе, когда она отдёрнула ее. — Расскажи мне, что они с тобой сделали.

Она взглянула на него.

— Нашего сына… Я даже не знала.

Слёзы Гевина отразились от её слёз, когда он откинул волосы с её лица. — Я знаю. По одному вдоху за раз, детка.

— Я так благодарна тебе, за многое. Ты вернул моих детей. Вытащил меня из того… отвратительного места. Всё ты. — По её щеке покатилась слеза. — Но я чувствую, что оставила там что-то… и в моём сердце зияет дыра, словно саму жизнь вырвали из меня. Как будто я была… полым сосудом… а они проникнули внутрь и забрали всё у меня. И боль… она не отпускает. — Она вытерла слезу. — И Денья. Пока я была там, мне снились ужасные сны о ней. Я так боюсь за неё.

Гевин прижался своим лбом к её.

— Я бы отдал всё, чтобы твоя боль исчезла. Чтобы ты снова почувствовала себя цельной. — Он поцеловал её в щёку. — Просто должно пройти время. — Его рука сжала её затылок. — Мы отыщем Денью. Если нам придётся разгромить каждую проклятую дыру в этом городе, мы найдем её.

— Я боюсь спать. Боюсь тьму. Я вижу их лица. Всех.

— Сабель, я здесь. Я никуда не уйду. Если тебе понадобится целая жизнь, чтобы вернуться ко мне, я буду ждать тебя.

— Они думали, что я монстр. Боги. Что я им сделала?

Гевин покачал головой.

— Нет. Ты самый сильный человек, которого я когда-либо встречал.

— Я не сильная. Если бы я была сильной, этого бы не произошло. — Слёзы наконец полились рекой. — Хватит лжи, Гевин. Речь идёт не о том, чтобы я почувствовала себя лучше. Мне не станет лучше.

— Не станет ещё долгое время. Но однажды ты проснёшься и почувствуешь себя хорошо. Поверь в это. И больше не сомневайся в своих силах. Ты куда выносливее, чем ты себе представляешь, Сабель.

— Всё вокруг меня разбито. А боль… она медленно трещит по швам внутри меня, и скоро я растворюсь в таком хаосе, что ты уже не сможешь меня снова собрать.

Его сердце чуть не разорвалось от отчаяния в её грустных глазах.

— Но обещай мне, что не откажешься от меня. Я вернусь к тебе. Только не отказывайся от меня.

— Не сходи с ума, женщина. — Он погладил ее по волосам. — Чтобы увести меня от тебя, потребовалась бы целая армия танков.

***

Свет медленно проник в спальню, и Сабель вытерла солёные следы от слёз на щеках. В её глазах пульсировал жар, настолько опухших от слёз, что она едва могла их закрыть. Боль пронзила её лоб, и хотя на неё накатила новая волна слёз, плакать теперь было физически больно.

Силуэт Гевина заполнил дверной проём, прежде чем он пересёк комнату, неся что-то в руках и он поставил что-то в тени за её периферией.

Он выскользнул из комнаты и, не сказав ни слова, закрыл дверь, а Сабель села на кровати и включила прикроватную лампу.

В углу комнаты стоял художественный мольберт, в верхнем углу свисала одна из футболок Гевина, а также ящик со всеми её принадлежностями.

Несмотря на всё ещё нарастающую внутри неё боль и усталость в глазах, она почувствовала первый намек на… что-то с момента возвращения.

Стоит попробовать.

Ради своих детей ей пришлось попытаться справиться с постоянными образами, преследующими в её мыслях и снах по ночам. Такие ужасные, что казались настоящими. Возможно, нанеся их на холст их можно будет вычеркнуть из её памяти.

Стоит попробовать.

Глава 30

Напротив кровати Сабель села Калла, повернувшись в сторону. Вероятно, это был намеренный шаг, чтобы Сабель не увидела её беременный живот. Доказательства того, что жизнь процветала внутри её тела.

— Сабель, я пришла… п… просто… — Калла покачала головой. — Если тебе что-нибудь понадобится, я хочу, чтобы ты знала… мне жаль…

Узнать, почему она пришла, было почти так же больно, как услышать, как она заикается и подбирает нужные слова. Ребёнка Сабель оторвали от неё таким образом, что любой будущей матери могли бы сниться кошмары ещё долгое время.

— Спасибо, Калла.

Она кивнула и наклонила голову вперёд, почти скрыв улыбку, которая, казалось, была пронизана неуверенностью.

— Томас и Джейни стали такой радостью в нашем доме. У тебя двое прекрасных близнецов.

Хотя она согласилась и слегка улыбнулась, сердце Сабель болело за убитого ребенка.

— Я даже не должна была забеременеть. — Слова, которые она не собиралась говорить, вылетели из её рта, и её глаза наполнились слезами, когда она втянула воздух через нос. Под молчаливым взглядом Каллы Сабель продолжила: — Когда суккубы рожают детей от своего сутенера, они естественным образом становятся бесплодными. Думаю, это защитный механизм. Раньше я занималась сексом с мужчинами и никогда не задумывалась о такой возможности. — Слеза капнула на её подушку. — Он был бы чудесным ребёнком. — Она повернулась и увидела блеск в глазах Каллы.

— Мне хотелось бы сказать что-нибудь мудрое или полезное. Но всё, что я чувствую сейчас, это боль. И мне хотелось бы, чтобы часть моей боли хоть немного уменьшила твоё горе, но знаю, что это невозможно. Мне очень жаль.

— Не извиняйся. Я знаю радость беременности. Я просто хотела познать радость с мужчиной, которого люблю. Возможно когда-нибудь.

— Принести тебе что-нибудь? Или сделать что-нибудь?

Сабель покачала головой.

— Правда, спасибо, Калла.

— Я подумывала взять Томаса и Джейни в сад немного поиграть. Что думаешь?

Сабель старалась не позволить слезам взять над ней верх из-за мучительного чувства, но она сама мысленно не в состоянии сделать это. Её злило то, что она не хотела находиться на солнце, улыбаться и смеяться вместе со своими живыми детьми. Её раздражало то, что в своих страданиях она находила какое-то утешение.

— Конечно. Им бы это понравилось.

Не чувствуя, как сжимает горло Сабель, пока она говорила, Калла улыбнулась и поднялась с кровати, её растущий живот шёл впереди неё, и она вышла из комнаты, не сказав больше ни слова.

В темноте и тишине Сабель закрыла глаза и снова позволила волнам агонии обрушиться на неё.

***

Гевин вошёл в захудалую дыру, которую Джевен называл домом. Ферно последовал за ним — возможно, это была не лучшая идея Гевина взять с собой самого непредсказуемого брата, но его присутствие удерживало от совершения какой-нибудь глупости. Гевин раскидывал мусор и обломки со своего пути, пока искал тощий кусок сутенёрского дерьма.

Они нашли Джевена сгорбившимся в кресле, а у его ног стояла коллекция бутылок из-под спиртного.

— Хер ли тебе надо, демон? — Голова сутенёра покатилась по его плечам, как шар для боулинга, привязанный к верёвке. — Что? Тебе разве мало? Мою женщину взял? Мой бизнес? А теперь ещё Кэш хочет отправить мою задницу к Стигиусу.

— И, если ты будешь сотрудничать, я не пошлю тебя туда сам.

— Пошёл ты.

Гевин подал знак Ферно, который поднял сутенёра и прижал его к стене.

— У меня терпения отродясь не было. А ещё, мало времени. — Гевин ходил, сложив руки за спиной, стараясь не ударить ничтожество за роль, которую он сыграл в поимке Сабель. — Там был охранник. В обсидиусе. Насколько я понимаю, ты был рядом с Сабель, когда её доставили в больницу.

Джевен плюнул в Гевина, но рухнул под мощным ударом Ферно в живот.

Гевин вытер плевок с лица.

— Был?

Губы сутенёра скривились.

— Да.

— Ты помнишь охранника?

— Неа.

Гевин кивнул, и Ферно нанес два удара сутенёру по лицу.

Он фыркнул кровью из носа и выругался.

— Ты помнишь охранника? — снова спросил Гевин.

— Да.

— Прекрасно. Ты проводишь моих братьев. Опознаешь охранника. И если всё пройдёт без происшествий, я, возможно, позволю тебе уйти.

Кровь текла из носа Джевена, он поднял взгляд.

— А если нет?

— Ты никогда больше не будешь ходить. Или есть. Или срать. Или говорить. Всё ясно?

Челюсть Джевена дёрнулась.

— Ага. Кристально.

Гевин серьёзно посмотрел на Ферно. — Я хочу, чтобы в особняк привели охранника. Живым.

***

Крики вырвали Гевина из сна, и он проснулся от Сабель, вставшей с кулаками, размахивающими рядом с ним в постели. Его челюсть приняла удар, прежде чем он прижал её спиной к подушке и прижал её руки к кровати.

— Нет! Нет! Отпусти меня! Ты больной сукин сын! Отпусти меня! Сейчас же! — Её челюсть напряглась, когда она втянула воздух сквозь зубы, скривившись словно от синдрома Туретта.

— Я тебя ненавижу! Как же я тебя ненавижу! — Она рычала и извивалась в его объятиях.

Очередной кошмар.

За три дня она пережила как минимум пару дюжин кошмаров, которые нарушали и её, и его сон. Гевин был не столько против того, чтобы его разбудили, сколько против того факта, что каждый кошмар со временем становился всё хуже. Её ненависть, казалось, была всё более нацеленной. На него.

— Детка, успокойся. Шшшшш. Успокойся. — Он крепко прижал её к кровати и прижал губы к её уху, нежно шепча, пока она извивалась под ним.

— Отстань от меня! Отпусти меня, детоубийца!

— Шшшш.

Её грудь вздымалась от бешеного дыхания, пока широко раскрытые глаза с расширенными зрачками, казалось, не могли сосредоточиться. Она сделала один длинный вдох и поймала себя на том, что её глаза наполнились слезами.

— Нет. Не плачь. Всё нормально. Хорошо? Шшшшшшшшш.

Гевин ненавидел ту часть, когда она ненавидела себя за то, над чем не имела контроля.

— Расслабься, просто расслабься и засыпай, милая.

— Мне очень жаль. — Её тело извивалось под ним, и Гевин мог понять, что она, вероятно, хотела бы заползти в нору и умереть. Однажды она сказала ему об этом. Её кошмары, казалось, выставляли его виновником — убийцей её детей — и это было больно, потому что Гевин знал, как сильно она любит своих детей и каким куском дерьма он стал в её глазах.

— Просто сон, Сабель.

— Нет. Это нескончаемый кошмар. Ложь, от которой я, кажется, не могу отмахнуться.

— Нужно время. — Как бы Гевину ни хотелось в это поверить, его слова прожгли дыры во рту. — Всё уйдёт со временем. — Сколько, черт возьми, раз я говорил это?

Каждый кошмар становился всё более и более ярким, до такой степени, что Гевин начал задаваться вопросом, не сказал ли он или сделал что-то, что её разум интерпретировал как попытку убить её детей.

— Это не ты. Я… они… всё ложь, Гевин. Я знаю это. Я не сумасшедшая. Я знаю, что это неправда. Ни капли. — Она спрятала голову в подушку. — Когда я лежала там, думая, что всё кончено. И они… били меня током, резали, избивали, требовали, чтобы я забыла о тебе.

Бл*дь.

Гнев забурлил в его животе, и ему очень захотелось пробить дыру в стене.

— Моя единственная связь. Та самая жизненно важная информация, которая у меня была, но не она придавала мне сил. Ты давал мне силы. Потому что я не могла себе представить, чтобы они причинили тебе боль. Ты был моей последней попыткой сохранить что-то хорошее в моей жизни. И без тебя я знала, что я умру.

Гевин быстро смахнул слезу с глаз, его рука нависла над ней. Однако, не тронув. Она не хотела, чтобы её трогали. Несмотря на то, что он хотел уважать её, дать ей время и пространство, в которых она нуждалась, он всё же хотел сжать её в своих объятиях.

— Я бы тысячу раз занял твоё место, чтобы избавить тебя от этой боли. Я бы претерпел самые страшные муки, чтобы уберечь тебя от того горя, с которым ты сейчас столкнулась. Ради тебя я бы совершил самые отвратительные грехи и упивался пламенем ада, если бы это дало тебе хоть немного счастья.

— И именно поэтому я держалась, Гевин. — Её губа задрожала. — Я знаю, что ты бы это сделал. — Она шмыгнула носом. — Я не сошла с ума.

— Нет, детка. Хочешь, я приведу сюда Джейни и Томаса, чтобы ты могла поспать с ними?

— Ещё нет. Если я причиню им вред… — в её глазах заблестели слезы, когда она покачала головой. — Ты продолжаешь говорить мне, со временем всё пройдёт, но кошмары становятся только хуже. Я права?

Гевин молчал, его взгляд оторвался от её взгляда.

— Ответь мне.

Он кивнул.

— Кажется, они становятся жёстче.

Она схватилась за голову обеими руками, и с рыданиями сделала резкий выдох.

— Мне… мне станет лучше. Обещаю, Гевин. Пожалуйста.

Как бы Гевин ни хотел проигнорировать сигналы, возникающие в его голове, он не мог отрицать, что… возможно, проблема была в нём самом.

— Сабель, почему бы тебе попробовать поспать с Томасом и Джейни? Всего несколько ночей. Посмотрим, почувствуешь ли ты себя лучше, лёжа рядом с ними?

— Нет! Пожалуйста! Что, если… что, если я проснусь и ударю одного из них? Или хуже? Пожалуйста, Гевин. Мне жаль. Я тогда не буду спать.

— Нет, Сабель. Спи. Всё пройдёт. Со временем ты вернёшься к норме.

Она кивнула, уткнувшись лицом ему в шею, и боль пронзила его грудь, обжигая, как едкая кислота, которую он, казалось, не мог проглотить.

По правде сказать, он не знал, какая судьба ждёт Сабель. Поправится ли она? Кошмары — это одно, но как только её разум отпускал галлюцинации о том, как Гевин убивал её детей, она просыпалась и попадала в иной кошмар — Денью до сих пор не нашли. Гевин мог помочь ей пережить боль утраты и реабилитацию, вернув её к прежнему состоянию, но ничто не могло заполнить дыру, образовавшуюся после исчезновения её сестры. Никакой смех, любовь или утешение не изменили бы этого, пока Денья не вернётся домой.

Он мог в каком-то смысле её понять. Когда Зик пропал, его ум слетел набекрень, ему стало невыносимо от всего. Ни одна женщина не могла облегчить те моменты безжалостной утраты и чувства вины, которые терзали его мозг. Джессика стала для него хорошим примером. Мгновенное освобождение, но в конце концов он совершил гораздо большую ошибку и всё ещё сожалел об исчезновении Зика.

Один из немногих случаев, когда Гевин чувствовал себя полностью беспомощным.

***

Гавиус встал рядом с деревом, выпрямившись во весь свой рост, и направил свой лук в сторону оленя на расстоянии примерно четверти фарлонга. Он выпустил стрелу, затаив дыхание, когда она просвистела в воздухе и ударила зверя в бок.

— Великолепнейший выстрел, — прошептал Легаррод рядом с ним с улыбкой в голосе.

Олень прыгнул глубже в лес, и оба мальчика соскользнули с дерева, на котором они спрятались, и перешли к тому месту, где находился олень, когда его ранили. Кровь залила папоротник-орляк, разбросанный по лесной подстилке.

— Лёгкие. — тихо сказал Гавиус, изучая ширину кровавого следа. — Пойдём.

— Не подождёшь?

— Думаю, смерть настигнет его раньше нас. — Гавиус пошёл впереди, следуя по следу.

— Надеюсь, однажды я стану таким же опытным, как ты, брат.

Гавиус ухмыльнулся.

— Стань старше, если хочешь сравниться со мной. — Он толкнул Легаррода в плечо и усмехнулся.

***

Сумерки опустились на лес, когда оба мальчика побрели обратно в деревню. Гавиус протянул руку, останавливая брата, и поднял нос, почувствовав запах горящего дерева. Далёкий шум и крики поразили его уши.

Мальчики подошли ближе, низко пригнувшись, чтобы оставаться скрытыми за кустами.

Ужас и паника закружились внутри Гавиуса, когда он посмотрел через опушку леса на деревню — их деревню — пылающую огнём.

Снизу послышались новые крики.

Тела носились в хаосе.

Отчётливый запах горелой плоти достиг носа Гавиуса. Он раскрыл рот.

Мама.

— Оставайся здесь. — Гавиус положил руку на плечо Легаррода. — Дай мне слово, что не уйдёшь отсюда.

— Нет, я пойду с тобой.

— Легаррод, ты останешься. Когда стемнеет, встретимся у осины и свисти. — Гавиус серьёзно посмотрел на него.

Мальчик кивнул.

— Клянусь

Гавиус крепко обнял брата.

— Что бы ни случилось, если ты не услышишь ответный свист, ты должен идти дальше без меня.

Он кивнул во второй раз, и слеза скатилась по его щеке.

— Будь… осторожнее. Прощай, брат.

— Скоро увидимся. — Гавиус прокрался с холма к деревне, скрываясь в кустах и тени.

***

Гевин вздрогнул при воспоминании. Мысли о Легарроде, казалось, всегда путали его мысли в голове. Он был всего лишь мальчиком. Невинный мальчик, чья смерть послужила напоминанием о том, что ужасы мира не прощают даже чистых. Не щадили младших братьев.

Или сестёр.

Гевин снова переключил своё внимание на Сабель. Возможно, зверства не часто основывались на жизненных уроках. И рука смерти могла остаться в стороне — лишь бы был кто-то, кто её оттолкнёт подальше.

Рядом с ним загудел тихий вибрирующий телефон Гевина, и он поднёс его к уху.

— Да.

— Босс, он у нас. — Когда речь шла о мести, казалось, голос Ксандра всегда носил в себе частичку веселья. — Встретимся в катакомбах.

— Я иду.

Гевин осторожно поднялся с кровати, стараясь не разбудить Сабель. С нетерпением ожидая встречи с правосудием с тем, кто жестоко украл невинную душу, он сунул свой самый ценный клинок в кобуру на бедре, прежде чем выскользнуть из комнаты — он был дан ему давным-давно охотником и отличался безупречной точностью при резке и рассечении кости. У него также был красивый изогнутый крюк для потрошения.

Он согнул пальцы, спускаясь к катакомбам. Что угодно, лишь бы помочь Сабель поправиться. Он вышибет её кошмары прямо из её головы.

Внизу лестницы раздались крики, и Гевин ускорил шаг.

Джессика стояла, цепляясь за прутья клетки, но он проигнорировал её, проигнорировал её просьбу об освобождении и продолжил путь к той комнате, что демоны назвали моргом. Когда-то она была местом для захоронений, но теперь её превратили в хирургический кабинет.

Гевин направился туда, где Логан навис над столом из нержавеющей, стали, на котором лежал крупный привязанный мужчина без сознания. Его нога была обуглена до почерневшей культи — без сомнения, от руки Ферно, который стоял в углу, изогнув губу в рыке.

— Ты убил его? — спросил Гевин.

— Нет. — Логан ответил за Ферно. — Но он охеренно близко.

— Что случилось? — Гевин скрестил руки на груди.

Глаза Логана загорелись красным, зубы стиснулись.

— Мы нашли его с заключённой-женщиной. Я представил, а если бы это была моя женщина? — Логан ударил кулаком по бетонной стене, пробив дыру в одном из блоков. — Он заслуживает беспощадной боли.

— Сабель не рассказала мне, что он сделал. Но раны говорили сами за себя. — Гевин сжал кулаки ещё сильнее. — Он не причинит вреда другим, как только я с ним закончу.

Глава 31

Сабель проснулась и обнаружила, что Гевин присел на край кровати. Тёмные круги под глазами, отражали его усталость. Такой сломленный. Почему она не заметила, каким грустным он стал выглядеть?

Она протянула руку, чтобы погладить его по щеке.

— Привет.

Он протянул руку и крепко сжал её запястье.

— Я хочу, чтобы ты кое-что увидела.

Она нахмурилась от серьезности его тона.

— Что?

— Это не то, что я смогу объяснить. Я должен показать тебе. — После её кивка он скользнул руками ей под ноги и поднял её с кровати.

— Гевин, я могу ходить. Пожалуйста, опусти меня.

— Я несу тебя ради себя, Сабель. Мне просто нужно держаться за тебя.

— Ты пугаешь меня. Что происходит?

Он ничего не сказал, пока нёс её по лестнице, по коридору, за дверь в катакомбы и вниз по лестнице, где холодный воздух охладил её кожу.

Они прошли мимо Джессики в камере.

— Почему она… — Сабель замолчала, когда крики стали отчётливее. Всё ещё находясь у Гевина на руках, Сабель посмотрела на него, в поисках какого-либо объяснения выражению его лица. Ничего. Только приклеенная маска безразличия.

Когда он поставил её в большой куполообразной комнате, запах крови ударил ей в горло, подавленный более сильным, словно запахом жира, как после только приготовленного мяса. Дрожь началась с её шеи, прошла по позвоночнику и распространилась на конечности, когда она увидела мужчину, привязанного к столу.

Её мучитель. Тот, который совершил самые отвратительные поступки, включая ложь о её детях и Гевине. Она узнала его только благодаря татуировке на его шее — без неё, его окровавленное, избитое тело оставило бы его личность полной загадкой. Его конечности были сожжены до почерневших обрубков, словно расплавленные в огне. Её взгляд метнулся к Ферно. Или в адском огне.

Его кишки вывалились на стол, вытянутые из открытой брюшной полости. Осталось только извивающееся туловище, похожее на труп, который продолжал дышать. Он закашлялся, и от заглушённого бульканья у неё скрутило живот.

— Это тот, кто причинил тебе боль. Посмотри на его лицо. — Гевин говорил, стиснув зубы. — Я причинил ему боль. За тебя. Я заставил его заплатить за то, что он сделал с тобой.

Слёзы потекли по её щеке. Она не могла смотреть на него. Жестокость его наказания стала открытием новой стороны Гевина, и она ненавидела то, что довела его до такого гротескного уровня насилия.

— Зачем ты это сделал?

— Потому что я хочу, чтобы ты знала, что я всегда буду защищать тебя. Я встану на сторону самого дьявола и с радостью отдам свою душу, чтобы защитить тебя. Нет понятия жестокости или бесчеловечности в сравнении с тем, что этот человек тебе сделал. — Ноздри раздулись, челюсти сжались. — Я люблю тебя, Сабель. Если его убийство поможет избавиться от кошмаров, терзающих твою голову, если это поможет тебе убрать образы прошлого, где они никогда больше не причинят тебе вреда, тогда это стоит наказаний от самих богов. Пусть они проклянут меня и покарают за то, что я сделал.

Он шагнул в сторону того, что осталось от охранника, и наклонился вперёд, его губы приблизились к изуродованной плоти там, где раньше было ухо.

— Я хочу, чтобы ты посмотрел на неё. На красоту, которую ты почти уничтожил. Красоты у тебя никогда не будет, потому что такие звери, как ты, разрушают её и портят. Посмотри на неё. Как она светится независимо от того, что ты сделал. Ты не победил. И она будет танцевать в лунном свете на земле, под которой будут гнить твои кости.

— Нахер… её.

Челюсть Сабель задрожала. Её руки сжались в кулаки по бокам. Мужчина обокрал её. Отнял столь многое.

Грудь Гевина поднялась и опустилась, его губы скривились в гримасе.

— Скажи мне, Сабель, за то, что он сделал с тобой… что он сделал с бесчисленным количеством других… ты даруешь ему милосердие?

Слёзы потекли по её щекам, когда в её голове мелькнул образ её детей, лежащих окровавленными бок о бок. Образ, который он зафиксировал в её мозгу, пока надругался над её телом. Избивал её. Прежде чем попытаться убедить её, что это Гевин повинен во всём. Воспоминания хранились в том месте её сознания, которого она боялась. Он создал секретную дверь, которую невозможно было открыть, но которую она всегда боялась.

— Нет, — выдавила она.

Гевин вернулся из-за стола и встал перед ней, загородив ей вид.

— С этого момента твой кошмар закончился.

Она кивнула, и он поцеловал её в лоб.

— Логан, пожалуйста, проводи Сабель обратно в её комнату.

Гевин поднёс обе её руки к своим губам и поцеловал их.

— Du amec.

Нежная рука легла ей на спину и повела вперёд.

— Ладно, Сабель, ты не хочешь этого видеть. — Слова Логана были спокойными и сочувственными — она никогда не слышала, чтобы он говорил так нежно — и он обнял её за спину, уговаривая выйти в коридор — прямо перед тем, как мучительный крик отразился от стен, поднялся до тревожной высоты и смолк.

Глава 32

Гевин взглянул на Сабель, её глаза затрепетали от того, что, казалось, назревало в новом кошмаре. Прошла почти неделя с тех пор, как он изувечил её кошмар из плоти и крови, но, похоже, всё было напрасно. Её кошмары продолжались, а это означало, что его кошмар только начался.

Они стали кошмарами друг для друга.

Беспомощные во тьме. Протягивающие руки к чему-то, за что можно было бы ухватиться, но не находившие ничего, кроме новых мучений. Словно две планеты, вращающиеся рядом друг с другом в кромешной темноте, но никогда не соприкасающиеся.

Ему нужен был её солнечный свет. Её тепло. Та улыбка, по которой он скучал, которая могла бы перенести его из собственного ада прямо в рай. Когда он смотрел на то, как она сжимает брови, на напряжение её мышц, на тихие крики, истина врезалась в его грудь с силой кометы, перехватывая дыхание и оставляя зияющую дыру в его сердце.

Её слова, сказанные несколько дней назад в художественном уголке, когда он рассказал о самоубийстве своей матери, мелькнули в его голове.

«Иногда нет ничего… чтобы устранить такую боль», — сказала она.

Он не смог ей помочь. Не смог её починить. Не смог сделать всё правильно. Даже несмотря на то, что он убил человека, который причинил ей боль. Он предоставил ей выбор, как ему умереть. Она до сих пор страдала.

Сколько бы он ей ни говорил: «всё будет хорошо». Независимо от того, сколько ударов он поймал в челюсть или сколько времени ждал, его любовь просто не была достаточно сильной, чтобы спасти её от того ада, который она переживала ночь за ночью.

Гевин видел то же горе у матери. Стремление к смерти. Возможно, сила стремления Сабель была не такой мощной, но была. Что бы эти ублюдки ни сделали с ней, казалось, они были сильнее, чем он, и яростно тянули к себе.

Он взглянул на браслет, висевший на её запястье. Тьма в её голове была местом, от которого даже ангелы не могли её защитить. Физические раны вылечились, но разум? Судя по происходящему перед его глазами — нет. Разум остался запертым в момент невыносимой боли.

Гевин не мог смотреть, как она умирала. Даже если она никогда не покончит с собой, станет ли она когда-нибудь прежней? Улыбнётся ли она когда-нибудь? Сказать какое-нибудь умное замечание, которое заставило бы её рассмеяться, даже если он этого не хотел? Эгоистично, да. Ну и что. Он делал для неё хоть каплю счастья. Хотел, чтобы она снова нашла смысл жизни. Она ускользала от него, и каждая унция потерянной жизни убивала его. Не имело значения, насколько сильно он её любил. Не имело значения, насколько сильно он её уверял. Сабель приходится самой выбираться из тьмы. И никто, даже он, не мог помочь ей отыскать свет.

Но всё возможно.

Если бы Гевин смог выполнить хоть одно обещание, достать хоть один луч надежды, возможно, она бы повернулась в сторону счастья. Восстанет из смерти, заявив права на душу, которую он любил. Огонь в её голосе и звёзды в её глазах, мечтавших о лучшем.

Если бы Сабель встала и решила освободить его из порабощения, он стал бы мертвецом, вынужденным терпеть ад Обсидиуса, за которым, вероятно, последовала бы самая мучительная и абсолютная смерть, свидетелем которой он когда-либо был.

Что ему было терять?

Ничего.

Единственное, что он не мог дать своей матери, он смог дать Сабель. Это не восполнит утрату их будущего сына, но может вернуть её к свету. Потому что Гевину чертовски не хотелось думать о её безжизненном выражении лица, свисающем со стропил. Он чертовски уверен, что не хотел бы познать радость без Сабель в своей жизни.

Он склонился над ней, пока она бормотала во сне.

— Я сделаю всё, чтобы вернуть её тебе.

Он позволил Зейну заняться делом. Единственной проблемой был сам Зейн. Его брат прожил жизнь, утонув в наркотиках, за исключением короткого периода, когда он действительно нашёл счастье с Шей. Он причинял боль братьям почти так же сильно, как убивались Ферно и Зейн, когда она умерла. Особенно когда брат снова погрузился в нисходящую спираль депрессии.

Отправка его в нижнюю часть города могла быть самым нелогичным поступком, который Гевин когда-либо делал в своей жизни. Он не слышал о нём ничего с момента встречи в его офисе. Если бы Зейн был жив или упал лицом вниз, потеряв сознание в канаве, Гевин бы не узнал. Брат не играл по правилам. Ему было насрать на приказы и правильные поступки. Как бы Гевин ни хотел доверять ему, он не мог положиться на Зейна. Ему нужно было вернуть Денью обратно к Сабель, а это означало, что ему придётся сделать всё самому.

Не важно что.

— Если бы я всё это время знал, видел видение, что любовь к тебе свелась бы к этому… — пробормотал он, гладя её по волосам. — Я хочу, чтобы ты знала: я бы ничего не поменял.

***

Гевин шёл по длинному коридору в подвале заброшенного здания, делая шаги лёгкими, чтобы не разбудить мужчин в комнате с приоткрытой дверью. Дым проник из комнаты, и он заглянул внутрь и увидел, что дюжина падших сидели за столом, играли в покер, а рядом с ними на коленях стояли две обнаженные женщины, скованные цепями за шеи. Их петы.

Он проскользнул мимо, держась низко. Падшие оказались по ту же сторону линии, разделяющей добро и зло, что и демоны, но эти ублюдки были гораздо опаснее. Он шёл по коридору, придерживаясь стены, и темнота поглощала его по мере того, как он углублялся в подвал.

Из комнаты справа донеслись всхлипы.

Денья?

Гевин поспешил к двери, пригнувшись, и толкнул её. Внутри лунный свет падал на женщину в рваной одежде, прикованную цепью к стене. Её лицо отвёрнуто, её тело дрожало от рыданий, а Гевин, расширив щель двери, проскользнул внутрь.

В углу стояла кровать, где молодой взрослый мужчина лежал в луже собственной крови, а жужжащие мухи роились в запахе гниющего мяса.

Женщина всхлипнула и почесала стену, уже помеченную ногтями.

— Денья, — сказал Гевин тихим голосом.

Она продолжала рыдать и царапать стену. Сквозь изорванные остатки одежды её спина была в синяках, а цепь, обвившая её горло, приковывала её к стене.

— Я пришёл, чтобы отвезти тебя домой. — Он снял рубашку, приготовился накинуть её на её едва одетое тело и двинулся к ней.

Она вздрогнула, и когда она повернулась, Гевин отпрянул назад, глядя в фиолетовые глаза. Не Денья. Женщина поднялась на ноги с понимающей улыбкой.

— Ёбушки-воробушки, ну и что тут у нас? — послышался скрипучий голос позади.

Всё заволокло тьмой.

***

Гевин задохнулся, его ладони ударились о цементный пол катакомб, растворив всплывший образ. Видение. Возможно, там, где он отыщет Денью.

— Босс, ты в порядке? — Ксандр стоял над ним, склонив голову набок. — Твои глаза стали вроде белыми. Похоже, у тебя был припадок или что-то в этом роде.

— Ага. Я в порядке. — Гевин поднялся на ноги и продолжил путь туда, куда направлялся, прежде чем всё потемнело.

Зайдя за тяжелую железную дверь, он остановился перед камерой Джессики. Она лежала, растянувшись на кровати, сложив руки за головой. Когда Гевин открыл замок и отодвинул дверь камеры в сторону, Джессика села, но её запястья остановились, прикованные к стене.

— Кто он? — Гевин нацелил пистолет на лицо Джессики и взвёл спусковой крючок.

— Невежливо направлять пистолет на леди.

— Ты не леди. И мне плевать на вежливость. Я никогда раньше не убивал женщину, но я на волосок от того, чтобы сойти с ума, и сейчас я способен на всё. Кто он?

— Мой сервокс. Виссаул.

— Позвони ему. Он бросил её телефон на кровать.

Она ухмыльнулась, взглянув на него. — Он не настолько глуп, чтобы ответить на звонок, который можно легко отследить. В любом случае, номер телефона не ведёт непосредственно к нему.

— Ты организуешь нам встречу.

— Ты идиот. — Качание головой заставило Гевина потерять терпение. — Если он и захочет встретиться с тобой, он не расскажет просто так необходимую тебе информацию.

Он выстрелил в матрас; пуля отрикошетила от бетона внизу, горячий металл задел заднюю часть её икры.

Ксандр выставил руку вперёд и с улыбкой поймал её в ладонь.

— Бл*дь! Сука! Охеренно жжёт! — Её глаза закрылись от боли, губы сжались в тонкую линию, когда она провела пальцем по тому месту, где в неё попала пуля.

Гевин не смог проявить к ней ни капли сочувствия.

— Я уверен, что следующая обожжёт сильнее, попав тебе в череп.

— Мне придётся… прощупать его.

— Прощупать?

— Залезть к нему в голову. Это похоже на видеоголограмму внутри мозга.

— Точно так же, как ты прокляла меня.

Злая улыбка заплясала на её лице.

— Да, и, если я не ошибаюсь, твой савидон вот-вот завершится.

— Пошла ты.

— Скоро, дорогой. — Она села, прекратив попытки залечить пулевое ранение. — Кстати, я не узнаю, где он, и не увижу того, что видит он, так что даже не спрашивай.

Внимание Гевина снова переключилось на Ксандра.

— Бери её.

Ксандер отвязал её от стены и поднял Джессику со скованными руками на своё плечо. Гевин выхватил стул из-за решётки и поставил его в центре клетки, жестом приказав Ксандру усадить на него Джессику.

Он перевёл взгляд на сидящую женщину.

— Я предлагаю сократить наше время, и сразу приступить к съемке на камеру с падшим ангелом, и твой снафф продадут на улице тому, кто предложит самую высокую цену.

Конечно, у Гевина не собирался совершать подобное, и он никогда не допустил бы, чтобы женщине причинили какой-либо вред на его территории.

Падшие, известные своей склонностью к насилию в спальнях, были самыми опасными персонажами для женщин. Ксандр оказался одним из немногих, у кого было хоть какое-то чувство морали и уважения к женщинам, но только потому, что женщина, в которую он решил влюбиться, была жестоко изнасилована и изувечена ему подобными. Однако это не помешало ублюдку предаваться сомнительным сексуальным утехам.

Ксандр задул чёрную свечу, которую зажёг, чтобы она не использовала магию.

Она кивнула, закрыла глаза, глубоко вдохнула через нос и произнесла слова на древнем демоническом языке. Чёрный дым заклубился вокруг неё, и когда она открыла глаза, они стали чёрными, как ночь. Мёртвыми, как глаза куклы.

— Виссаул, — прошептала она. — У меня есть сообщение. — Она медленно кивнула Гевину.

— Виссаул. Я уверен, что не нуждаюсь в представлении, поэтому перейду к делу. У тебя есть что-то, что принадлежит мне. Как видишь, у меня есть кое-что, что принадлежит тебе. Я хочу совершить обмен. Этой ночью. В полночь. Ты не причинишь вреда тому, что принадлежит мне, я не причиню вреда твоему.

Он быстро кивнул Ксандру, который встал по другую сторону Джессики и лизнул её от подбородка до щеки, прежде чем прикусить мочку уха. Она закричала и выругалась. Достаточно убедительно.

— Если ты не явишься или у девушки на голове выпадет хоть волосок, следующим ты получишь снафф-пленку твоей жены.

Изо рта Джессики вырвался поток чёрного дыма и рассеялся в воздухе. Она закрыла глаза, а когда открыла их снова, они стали дерьмово-коричневыми, какими были раньше.

— Ты понятия не имеешь, что наделал. Он самый могущественный мужчина.

— Каждый мужчина становится могущественным, если у него украли что-то. Я хочу Денью. Как я получу ответ?

— Придётся подождать, пока я…

На экране её телефона появилось сообщение.

«Грязные Д. Полночь»

— Ты ведёшь очень опасную игру. — Она прикусила губу. — Надеюсь, ты учёл все последствия.

— Я всегда учитываю последствия… а что-то изменится? В любом случае, я делаю всё, что нахер захочу.

Глава 33

Безопасность. Она воссоединилась со своими детьми. Получила всё, на что когда-либо надеялась, и всё же, часть Сабель до сих пор не могла полностью насладиться жизнью, пока она лежала в постели Гевина, глядя в окно. Ещё нет. Пока она не узнает, что Денья тоже в безопасности.

Сабель никогда не была против того, чтобы женщины делали аборты, но, будучи лишённой права выбора, она чувствовала себя униженной, её тело было опустошено ядами. В течение нескольких дней она позволяла Гевину баловать её, утешать. Его забота о ней была бескорыстна. Ничего не ожидая взамен. Он даже убил ради неё. Убил того самого мужчину, который вызывал кошмары, которые преследовали её каждый раз, когда она закрывала глаза.

Чёрт возьми, она бы ему отплатила.

Иногда она слышала его по ночам. Кряхтел, ворочался, вертелся от боли в свой савидон. Спокойно смирившийся с тем фактом, что Сабель не сможет дать ему желанное облегчение. Освобождение обещала только его пара.

Но творилась херня. Она снова и снова говорила себе, что мужчина заслуживает кого-то получше, и если бы потребовалась вся энергия, чтобы задействовать её дар соблазнения, она стала бы лучшей женщиной.

Для него.

Выходя из комнаты, она столкнулась лицом к лицу с Анной и Джейни.

— О, привет, Анна.

— Мы скучали! Рада видеть вас на ногах!

— Ты видела Гевина?

— Нет, извините меня. Я играла с детьми. Хозяин Зик показывает Томасу довольно жестокую игру «Go Fish». Поэтому, мы с Джейни решили узнать, захочет ли мисс Калла посидеть в саду. Вечером здесь очень красиво. — Её рука с любовью огладила локоны Джейни, совсем как бабушка, о которой она всегда мечтала для неё. — Принести вам что-нибудь?

— Нет, спасибо. Я просто собираюсь проверить пару мест в поисках Гевина.

Джейни обменялась взглядами с Анной и Сабель.

— Мамочка, можно я пойду с тобой?

— Да, конечно, дорогая.

— Я поиграю позже, Анна, — сказала Джейни.

Старая демоница рассмеялась.

— Сначала ты проведёшь некоторое время со своей мамой, сладкая, я потом догоню тебя.

Сабель тепло улыбнулась.

— Спасибо, Анна.

***

Сабель обыскивала офис Гевина, Комнату крушения, игровую комнату, пока не добралась до библиотеки. Распахнув дверь, она внутренне вскрикнула, едва не врезавшись прямо в массивную грудь Ферно.

Он сидел спиной к столу, в глубине комнаты.

— Ой. Прости. Я ищу Гевина.

— Не видел его.

— Ладно. — Она повернулась, чтобы уйти, но остановилась. — Ферно? Я никогда не говорила, спасибо тебе. За то, что пошел в альтернативный мир ради моей сестры. — Завернув, она снова оказалась с ним лицом к нему. — Спасибо за помощь той ночью. И с охраной…. Это значило очень многое.

Его глаз дёрнулся — его присутствие заставляло всех чувствовать себя некомфортно, особенно Сабель.

— Хорошо. — Она потянула Джейни за собой, но дочь отпустила её руку и побежала обратно к Ферно.

Она потянула его за штанину, и у Сабель едва не случился инсульт. Вытянув руки вверх, Джейни подняла своего плюшевого щенка. Почему она вдруг почувствовала к нему симпатию, Сабель так и не поняла.

— Дорогая. Не надо. Пойдём.

Однако она упорствовала, пока крупный мужчина не посмотрел на неё сверху вниз. Сквозь быстрые вдохи-выдохи паники Сабель вся съежилась от резкой разницы между ними.

Высокий, мускулистый убийца и её милая, невинная девочка.

К крайнему удивлению Сабель, он поднял её на руки, как будто никогда в жизни не держал на руках ребенка, зрелище было таким неловким, что ей хотелось смеяться и плакать одновременно.

Засунув большой палец в рот и держа щенка под мышкой, Джейни протянула другую руку к его лицу.

Ферно отпрянул, и у Сабель перехватило дыхание, когда она приготовилась перехватить у него ребёнка. Не скованная его первым отказом, Джейни снова потянулась, пока кончики её пальцев не коснулись большого шрама на его горле.

Опустив большой палец, она посмотрела ему в глаза.

— Как ты поранился?

О, боже. Сабель хотелось залезть в себя и умереть. Ей хотелось сказать Джейни, чтобы она замолчала и последовала за ней обратно в комнату Гевина, чтобы она могла упрекнуть её никогда больше не приближаться к этому мужчине. За исключением того, что Ферно наклонил голову и, казалось, изучал её.

— Я сделал что-то очень плохое.

— Насколько плохое?

— Очень плохое.

Джейни подняла на него взгляд.

— Твоя мама тебя отшлёпала?

Его челюсть дёрнулась, как будто он хотел рассмеяться.

— Нет.

Она проследила рукой ещё один шрам от его губы до глаза. Если слухи в баре были правдой, то именно там пара Зейна вцепилась в него, чтобы спастись.

— Ты сожалеешь?

Его глаз дёрнулся.

— Очень.

Рука Джейни опустилась, и она наклонила голову, устремив взгляд на него.

— Тогда ты не плохой.

Его брови опустились, и Сабель прижала руку ко рту, чтобы не потерять её.

— Как тебя зовут?

— Джейни. — Её драгоценные голубые глаза загорелись улыбкой. — А как тебя?

Он фыркнул.

— Ферно.

— Теперь мы друзья. — Её взгляд скользнул по Сабель и снова к Ферно. — Мама говорит, что незнакомцы — это люди, которых… имён не знаешь. Так что теперь мы друзья.

— Ага. Друзья.

Джейни наклонилась вперёд, и, нежно поцеловала его шрам, Сабель, затаила дыхание.

— Я надеюсь, тебе станет лучше.

Сдвинув брови, словно потрясение и замешательство боролись друг с другом в его голове, Ферно опустил Джейни на землю, его взгляд проследил за её возвращением к Сабель.

Схватив дочь за руку, Сабель развернулась прежде, чем он успел заметить, что у неё слезятся глаза.

— Пойдём, малышка.

— Сабель. — Услышав его грубый голос, она оглянулась, и он кивнул.

— Пожалуйста.

***

Стоя прямо в центре здания «Глобуса», Гевин подставил клинок под горло Джессики. Бумаги и мусор валялись на полу, окна были выбиты, а окружающую сталь покрывала ржавчина старости.

— Странно. — Голос раздался за несколько секунд до того, как перед ним появился дородный мужчина. — Я всегда считал тебя более умным из братьев. И всё же, вот он ты. Как ягнёнок, беспомощно падающий в аквариум с акулами. Совершенно один, в комнате, полной тех, кто хотел разорвать тебя на части, конечность за конечностью. — Его взгляд остановился на Гевине. Сравнение с акулами казалось уместным, поскольку глаза самца, круглые и чёрные, почти напоминали безжизненные бусины, смотрящие на него — холодные и отстранённые.

— Любой сын Гнева заслуживает смерти. Но потом тебе пришлось перейти черту и вдобавок ко всему трахнуть мою женщину.

— Денья в обмен на Джессику.

— Денья в обмен на Джессику. — Виссаул расхаживал, снисходительно насмехаясь над словами. — Ты просишь меня обменять Денью на мою херовую пару. Хммммм. — Он указал пальцем. — Ну, ты не трахал Денью, и это делает её для меня значительно более ценной, чем Джессика. — Погладив подбородок, он улыбнулся. — Как насчёт того, чтобы оставить себе блудную сучку, а я оставлю себе молодую и сочную задницу? — Он заставил себя вздохнуть. — А что касается Джессики, не стесняйся, можешь убить эту лживую пиздопроёбину. Она вся твоя.

— Виссаул… что ты делаешь? — мышцы Джессики ослабли в объятиях Гевина.

— Скажи-ка мне ещё разок, дорогая. Как тебе удалось избежать тюремного заключения?

— Ты хочешь, чтобы я призналась? Опять?

Виссаул склонил голову набок.

— На этот раз попробуй сказать правду.

— Я сказала тебе правду. Я трахнула начальника тюрьмы.

— Ты трахалась с куда большим количеством кобелей, чем один надзиратель. Насколько я помню… прежде чем я заставил его съесть собственный член, ты заключила с ним сделку. Пятьдесят процентов доходов ты заработала на «Чёрной книге шлюх» Кэша. Какая ты предприимчивая. Я бы даже зауважал, если бы твой план с самого начала не состоял в том, чтобы вернуть её обратно. — Виссаул поднял подбородок. — Где чип?

— В руках того, кто скорее отдаст свои яйца, чем чип, — ответил Гевин.

— Ах, Джессика. — Виссаул покачал головой. — Такое разочарование.

— Мы… мы же спланировали это. Ты сказал мне… всё произошло так, как ты… меня просил.

— За исключением той части, где ты пыталась меня убить. — Виссаул улыбнулся. — Ты забываешь, любимая. Я знаю тебя лучше, чем ты знаешь себя. Навязчивые идеи с тобой трудно забываются. — Он потёр челюсть. — Трахнуть мою правую руку, наверное, было не самой мудрой идеей. Подумать только, мне пришлось пройти через трудности, пытаясь сделать твоё пребывание в обсидиусе менее травматичным.

Её челюсть напряглась.

— Ты послал меня туда без колебаний.

— Политика, дорогая. Я не мог проигнорировать тот факт, что ты трахнула другого мужчину, пытаясь узурпировать мою власть. Это будет выглядеть плохо с моей стороны.

— …врёшь. — Она говорила сквозь стиснутые зубы. — Охранники и их больные фантазии. Каждую ночь я клялась тебе отомстить. Ты не сделал ничего чтобы облегчить моё пребывание там.

— Боюсь, именно здесь наши пути расходятся, моя дорогая. Ты больше не под моей защитой. Тем, кому ты пообещала сократить расходы, придётся смириться с тем фактом, что ты их обманула. Они могут убить тебя, в зависимости от обстоятельств. Я бы и сам оказал эту честь, но зачем подвергать себя невыносимой физической боли из-за тебя? Обратная сторона связи с ебанутой психопаткой. Кроме того, я гораздо более милостив, чем твои должники, и уверен, что они заплатят тебе так, как ты того заслуживаешь. — Он провёл пальцем по носу. — Я так понимаю, ты и некоторые твои мальчики-игрушки поеб*лись с ангелом-мстителем? Без сомнения, его братья будут охотиться за твоей задницей. Они не терпят причинения вреда кому-либо из своих. Однако… — он вытащил пистолет из кобуры и нацелил его на неё. — Если твоя лживая задница не исчезнет из моего поля зрения примерно через десять секунд, у меня не будет проблем самому снести её голову. Это будет стоить всей боли.

Она вырвалась из рук Гевина и на мгновение остановилась. На её лице появилось сожалеющее выражение, прежде чем она попятилась и убежала в противоположном направлении.

— Теперь… где мы остановились? — Виссаул сделал вид, что размышляет. — О, да. Денья. Ого, она потрясающее создание. Оказывается, я понятия не имею, где сейчас находится Денья. Она настолько затерялась в мире работорговли, что может быть заперта в клетке где-нибудь здесь или растянулась на кровати шейха, в нескольких мирах отсюда. В любом случае, ты никогда её не найдёшь.

— Я сдаюсь тебе, чтобы Денья вернулась к её сестре. Сообщи мне, кому она была продана, и мои братья вернут её. Я останусь здесь в твоём распоряжении.

— Очень ловкий бизнесмен. — Острый палец Виссаула ударил по воздуху. — Это, мой мальчик, всё равно, что пытаться продать мне мою же собственную лошадь. Я уже владею тобой.

— По законам Оркоса я неприкосновенен до тех пор, пока не освобожусь из порабощения суккуба. Если ты посадишь в тюрьму или попытаешься причинить мне вред, тебя казнят.

— Я хорошо разбираюсь в законах Оркоса. Но больше всего мне нравится принудительное освобождение из рабства. Если ты совершишь преступление, более серьезное, чем твоё первоначальное преступление, ты будешь вынужден вернуться в обсидиус.

— Я не совершил никакого преступления.

— Пока. Но, возможно, у тебя была мечта убить высокопоставленного и очень уважаемого чиновника оркосианского двора?

Глаза Гевина сузились.

— Позволь мне просветить тебя.

За спиной Виссаула зажёгся прожектор. Сидя обнажённым в кресле со связанными руками и ногами, Эгуза ссутулился, лицо его было искалечено, пятна крови разбросаны по коже, а на горле была петля.

Мышцы Гевина напряглись, его пальцы сжались в кулак. Его челюсть дёрнулась.

— Теперь, друг мой, всё становится особенно интересно… — Виссаул махнул рукой, и из тени рядом с ним появилось знакомое лицо. — Я бы хотел, чтобы вы познакомились с моим самым доверенным убийцей. Терриун. Твой брат.

***

Ксандр протиснулся в двери комнаты крушения и обнаружил Логана бьющего боксёрскую грушу.

Брат остановился при приближении Ксандра.

— Кто-то нарушил правила безопасности?

— Можно и так сказать.

— Что происходит?

— Что, если я скажу тебе, что один твой брат пошёл и сделал что-то охеренно глупое и совершил ошибку, доверившись мне, что я не скажу ни слова?

— Я бы сказал, тебе лучше начать говорить.

Ксандр фыркнул.

— Он думает, что я убеждён, что он встретился с парой той Джессики, чтобы обменять её на сестру своей женщины.

Логан нахмурился.

— Как, черт возьми, ты вообще это сказал, не заикаясь?

— У меня такое ощущение, что старший брат сдался ради сестры Сабель.

— Сукин сын! — Логан ударил кулаком по груше, чуть не повалив её на пол.

— Разве тебе не следовало надеть перчатки?

— Я оставил их вместе со своей сумкой. — Демон упёр руки в бёдра. — Где он, чёрт возьми?

— Он должен быть в клубе Грязная Ди в центре города. Но было бы глупо думать, что хоть кто-нибудь из боссов встретится на нейтральной территории. Они так не работают.

Логан закатил глаза.

— Другими словами, ты не знаешь.

— Я этого не говорил. Видишь ли, я украл номер телефона той сучки. — Ксандр ухмыльнулся. — Гевин отключил её отслеживание. Вчера вечером я снова включил его.

— Поехали. Мне нужно будет вытащить хандрящую задницу Ферно из постели. И где, черт возьми, Зейн?

— Слышал, как Гевин сказал: он ушел.

— Эмопроёбина. — Логан вырвался из двери комнаты разрушений. — Какого черта он не может просто сидеть в своей комнате и слушать The Cure целыми днями, как и все остальные?

По пути в холл Сабель скатилась вниз по лестнице.

— Привет. Вы видели Гевина? Его нигде нет.

— О, он где-то, это точно, — пробормотал Логан, не замедляя шага.

— В казино? — голос Сабель послышался позади.

— Неа.

— Логан. — Она схватила его за руку, когда он проходил мимо, и глаза демона засияли, мышцы напряглись. К счастью, она его отпустила. Ксандр не хотел вмешиваться — это была плохая идея, когда в дело вмешался Логан, хотя самец не был известен тем, что нападал на самок. — Конечно, Калла рассказала бы, если бы на его месте был ты. Скажи мне, где он.

Казалось, он сдался, и его глаза смягчились грустью, как будто мысль об этом была слишком сильной для него.

— Мы идём за ним. Он сдался за Денью.

Ксандр неодобрительно выдохнул.

— Потому что это заставит её потерять интерес.

Её рука соскользнула с перил, её лицо потемнело, как будто она потеряла сознание. Ноздри раздулись, грудь вздымалась, она потёрла виски.

— Нет-нет-нет. Это моя ошибка. Это всё моя вина.

— У меня нет времени играть в психотерапевта, — сказал Логан. — Мне нужно забрать Ферно.

Чертов король сострадания, как всегда.

Она выпрямилась, подняв подбородок.

— Ну, я пойду с вами.

— Нет, не пойдёшь.

— Логан, я скажу тебе прямо, так что приготовься надеть штаны для большого мальчика. — Она сохраняла серьёзный взгляд. — Мой мужчина там. Если он в беде, моя задница отправится с тобой, и ты ни хера не сможешь сделать, чтобы остановить.

— Горячая штучка! — Ксандр усмехнулся, несмотря на взгляд Логана.

— Я могу многое сделать, чтобы остановить тебя, — сказал демон.

— Она идёт. — Ферно спустился по лестнице.

Логан вытянул пальцы, словно осознавая необходимость ударить своего огромного брата по лицу.

— В чем причина твоего внезапного сострадания?

— Она пойдёт. Конец истории.

— Отлично. Но твоя задница далжна присматривать за ней. — Он указал на Ферно. — И ты объяснишь всё Гевину, если с ней что-нибудь случится.

***

Глаза Гевина сузились, увидев высокого мужчину, стоящего среди обломков, усеявших первый этаж здания «Глобус», в то время как мужчина смотрел в ответ своим покрытым шрамами лицом и скривлённой губой.

— Ты. В Обсидиусе. Это был ты. Ты сражался с лубриксиа, который пытался напасть на меня.

Взгляд Виссаула метнулся к Терриуну, но мужчина даже не удосужился обернуться.

— Это был он. — Виссаул обошёл гораздо более крупного мужчину, который стоял в такой же мускулистой позе, как послушный солдат. — Если бы суккуб не вытащил тебя, его лицо было бы последним, что ты видел перед ударом смерти.

— Сын Гнева? — Голос Гевина звучал недоверчиво.

— Да. У твоего брата самая тёмная душа из всех. И пока вы наслаждались роскошью, он пережил самую ужасную боль. Ты сможешь представить себе только занозу на его плече.

— Если бы я знал, я бы приложил все усилия, чтобы избавить его от таких страданий. — Гевин не сводил взгляда с Терриуна. — Пригласил его побыть вместе с другими своими братьями.

— И он бы посчитал это прекрасной возможностью выполнить миссию, данную ему давным-давно. Чтобы убить тебя.

— Почему?

— К сожалению, у меня нет времени вводить тебя в курс дела. У него тоже. После того, как он прикончит Эгузу, ему было поручено допросить тебя любыми средствами.

— Зачем меня допрашивать?

— Ты присутствовал в ту ночь, когда загорелся дом Уэйда Джексона. Я хочу получить дневник. Ты скажешь мне, где его найти.

Гевин покачал головой. Как и предупреждал Маррик, гонка за журнал с лекарством от санга началась.

— Ты теряешь время.

— К счастью для меня, Терриун очень опытен, особенно в пытках демонов Гнева. — Он похлопал мужчину по спине. — Большую часть своей жизни он провёл в плену у умбраки, прежде чем они сделали его одним из них. Самый жестокий наёмник в преступном мире.

Господи Иисусе. На протяжении веков демоны боялись наёмников умбраки. Известные как воины-призраки, они, как все полагали, умели побеждать самые жестокие армии в одиночку, с помощью блестяще проведённых атак. Со временем они стали известны как миф — пугающие страшилки для историй у костра. Их никогда не видели и не слышали, их существование всегда было под вопросом. Либо они никогда не несли потерь, либо забирали своих мертвецов с полей сражений, потому что от них не оставалось ни единого следа, кроме крови и единственного выжившего, которого они всегда предпочитали оставлять в живых. Часто замученные на грани бреда и смерти, они говорили о тёмных и беспощадных воинах, и, таким образом, их наследие рождалось из страха.

— И ты знаешь, что говорят о повстанцах умбраки, — продолжил Виссаул. — Если демон утверждает, что не боится встретить абсолютную смерть в стигии, то он либо лжёт сквозь зубы, либо он умбраки.

Терриун шагнул вперёд, и Гевин выпрямился, сжав кулаки и приготовившись к бою. А затем резко сжал и вытянул губы, Терриун послал серебряную вспышку, прорезавшую пространство между ними.

Ледяное жало ударило в горло Гевина, и он сжал его, вынимая осколок металла, застрявший в его плоти. Ад? На кончике пылал кусочек демортиса. Недостаточно, чтобы убить его, но это чертовски больно, как сама смерть. Демон выплюнул его изо рта. Как?

— Умбраки подчинили демортис, — сказал Вассаул, как будто он услышал мысли Гевина. — Болезненные пытки, которые позволяют им быть невосприимчивыми к её последствиям. А это значит, что твой брат по сути неуничтожим.

Комната закружилась перед Гевином. Его шея, казалось, опухала, поступление воздуха сократилось до того немногого, что он мог всасывать в своё тело.

— Терриун… Я не знаю, какой ад тебе пришлось пережить. Но приближается война. Тебе нужно держаться себе подобных.

— Береги воздух. — Терриун подошёл к нему. — Он тебе понадобится.

Глава 34

Логан был за рулём, а Ксандр — навигатор, Сабель сидела на заднем сиденье внедорожника рядом с Ферно. Боже, этот мужчина заставлял её нервничать. Он не сказал ни слова с тех пор, как они покинули поместье демонов.

Детройт пролетал за окном, а мысли Сабель были заняты последними разговорами, которые она вела с Гевином. Как глупо. Какой эгоисткой она была. Он тоже потерял сына, а она лежала там, утопая в собственной жалости. Хуже того, он не смог справиться даже со своей болью. Она также свалила на него Денью. Настолько, что он почувствовал необходимость отправиться за ней.

Разговор в сознании с «Джевеном» также запомнился ей. Когда она винила его. Заставила его чувствовать себя ужасно из-за чего-то находящегося вне его контроля. Предоставила шанс Гевину взять ситуацию под контроль единственным доступным ему способом — всё или ничего.

— Я получил сигнал, — сказал Ксандр с пассажирского сиденья. — Они у Цыгана.

— Бар? — Судя по тону голоса Логана, это место его отталкивало.

— ю Что там?

— Я не знаю точно. — Логан оглянулся. — Кто, черт возьми, встречается в баре, чтобы обменять женщин?

— Каждый раз случалось, когда я выходил куда-нибудь, — сказал Ксандр и улыбнулся. — Оставлял одну, брал другую.

Логан провёл рукой по лицу.

— Зачем я взял тебя с собой?

— Кто-то должен быть мозгом у всей этой компании, иначе нам всем настанет пиздец.

— Дерьмо, — проворчал Логан, свернув на парковку Джипси.

Мотоциклы стояли вдоль главного входа, а стоянку заполонили разнообразные грузовики и дрянные седаны.

Он выключил двигатель, и все демоны высыпались наружу. Сабель последовала за ними, поправив джинсы, когда она слезла на тротуар.

Что-то было в том, как она стояла среди двух самых опасных сынов Гнева и падшего, это заставляло Сабель почувствовать себя немного непобедимой. Хотя нельзя было с уверенностью сказать, что кто-то из них поддержит её, если она начнёт творить всякую хрень.

Логан пошёл впереди, его шаги были длинными и решительными, кулаки сжимались по бокам — словно локомотив, несущийся по рельсам. Он толкнул дверь, и все трое мужчин вошли в бар вместе с Сабель. После быстрого осмотра Логан направился к задней лестнице.

Вышибала протянул руку, чтобы остановить его — поступок, достойный сожаления.

Логан схватил мужчину за запястье, поворачивая его так, что кости вышибалы щёлкнули. Упав на колени, вышибала вскрикнул, и Логан заставил его замолчать ударом в челюсть.

Следом за вышибалой шли двое мужчин, которые выглядели так, будто им уже однажды надрали задницы, с чёрными глазами и синими гематомами на лицах, казалось, они почти неохотно приближались. Логан дошёл первым и ударил высокого в живот. Второй достался Ксандру, но ангел отбросил уже избитого мужчину назад к стойке.

Через несколько секунд к ним ринулись другие самцы, и узел в животе Сабель подсказал ей, что, возможно, ей лучше стоило остаться в поместье.

— Привет, дорогуша. — Голос Джевена сзади пронзил её позвоночник.

Его улыбка, когда оркосианские охранники утаскивали её детей, обожгла её мозг, и он просто дышал тем же воздухом, что и её зажженная ярость в её венах. Я должна была догадаться, что его жалкая задница окажется там. Такой трус, как Джевен, имел тенденцию тяготеть к виду, который гарантировал ему выживание, и с Кэшем и Джессикой, вероятно, казались ему лучшим вариантом. Сабель обернулась.

Та же ухмылка, появившаяся на его лице, насмехалась над её кулаком.

— Как приятно снова видеть тебя, любимая. А дети? У них всё хорошо?

Сабель ударила его в челюсть с оттяжкой, откинув его голову набок. Он потёр то место, где она его ударила, и его дьявольская ухмылка сказала ей, что она ударила недостаточно сильно.

Принято. Следующий будет сильнее.

— Столько причин, по которым мне нужно причинить тебе боль, а ты только добавила ещё одну — Он бросился вперёд, схватив её за горло, прежде чем она успела увернуться от него, но мощный удар сбоку отправил его через всю комнату в стену, где он рухнул на пол под дождём из гипсокартона.

Ферно указал на неё пальцем, предупреждая о необходимости следить за её задницей, и Сабель улыбнулась в ответ, прежде чем подойти к Джевену, присев перед ним.

Он качнулся к ней с клинком в руке и сбил её с ног, быстро пытаясь оседлать её тело.

— Знаешь, как сильно я хотел прикончить тебя, мерзавка? Я не могу тебя трахнуть, не могу заставить тебя высосать души, так зачем же тебя держать?

— Иди нахер! — Она вонзила ногти ему в горло. Провались она к дьяволу, если это был хоть какой-то солидный ход, но, похоже, он помог ослабить хватку Джевена. Одним сильным рывком она развернула его в сторону и забралась сверху, её глаза загорелись красным туманом. — Слишком много раз, Джевен. Ты причинил мне боль, унижал и ругал меня перед моими детьми.

— Я говорил правду. Ты всего лишь шлюха.

— Я нечто большее, и ты это знаешь. — Она сильнее сжала его горло. — Я думаю, ты уже давно знаешь, какой силой я обладаю. Я могла бы убить тебя сейчас. Ты знаешь это. Вот почему ты удерживал меня столько лет. Ты. Боишься. Меня. — Она наклонила голову. — Сейчас я сильнее, чем когда-либо. Любовь дала мне больше сил, чем секс. Так что бойся меня ещё больше. — Она открыла рот и глубоко вдохнула.

Его страхи, его похоть — всё это клубами дыма заклубилось в пространстве между ними. Сабель прижала свои губы к его губам и застонала ему в рот, пока его душа просачивалась в неё, заполняя пустую яму внутри её желудка, жаждавшую его похоти.

Ладони прижались к её груди, он толкал и пинал её, извиваясь, но она держалась твёрдо, сосала и наслаждалась энергией, текущей сквозь её тело.

При появлении лица Гевина в её памяти она засосала ещё сильнее, пока, наконец, причина, по которой он пришёл на ум, не стала на переднем плане её мыслей. Она отстранилась от Джевена.

Его лицо побледнело. Губы посинели. Глаза стеклянные, отстранённые. Она чуть не засосала его до смерти. Слава богу, что она остановилась — последнее, что ей было нужно, это отправить её задницу в обсидиус за убийство кого-то столь никчёмного в её жизни. Кроме того, придурок он или нет, он был отцом её детей. Полное исключение его из их жизни поставило бы их на тот же путь, что и испорченное детство любого другого суккуба.

— Где женщина? — она спросила.

Его голова склонилась набок, и вместо него, она оглядела комнату в поисках ответов, уловив вспышку красного цвета наверху лестницы, за пределами схватки сражающихся демонов.

Она повернулась к Джевену.

— Ты будешь держаться подальше от меня и моих детей. Я позволила тебе жить только потому, что они называют тебя отцом. Однако в следующий раз, когда ты приблизишься к нам, я прикончу тебя.

Он кивнул, прежде чем его голова упала на грудь.

Поднявшись по лестнице, Сабель помчалась за фигурой, которую она увидела, пока не достигла двери. Встав в стороне, она подняла ботинок и кинула его, отшатнувшись назад при звуке выстрелов. Сабель опустилась на пол и выглянула из-за угла и увидела женщину, возившуюся с окном.

Адреналин зашкаливал. Её сердце билось в груди так, словно вот-вот выскочит на пол и уползёт прочь. Сабель вздохнула и побежала к ней, ударив её в животу и повалив женщину на землю. Звон пистолета, ударившегося об пол, на короткую секунду сжал её живот, когда она подняла голову, чтобы увидеть, куда упал пистолет, сидя верхом на рыжей.

— Сука! — Женщина ударила Сабель вверх в челюсть, отбросив её в сторону. — Иди на хер!

Сгибая челюсть, Сабель снова приняла стойку и прижала руки женщины к полу.

— Где он?

— Наверняка сдох!

Внутри Сабель закипела ярость. До этого момента она даже не была уверена, что эта женщина — Джессика. С порывом убийцы свернуть ей шею, Сабель схватила женщину за горло, мечтая увидеть, как последние остатки жизни покинут её тело. — Где. Он? — она выругалась.

— Иди на хер!

— Где?

— Он у Виссаула… ты никогда его не увидишь… снова.

Она сжала сильнее, но через мгновение Сабель перевернули на спину, прижав руки к горлу.

— Я опытная убийца, сука.

— Как и… его братья. Они здесь… чтобы убить тебя. — Воздух не мог выйти из-под неумолимой хватки Джессики, а парящие предметы подсказали Сабель, что она, вероятно, вот-вот потеряет сознание.

Ни за что. Ни за что её не убьют. Она уже пережила ад. Наученный убийца или нет, эта сука сдастся. Она высвободила руку из-под женщины и потянула её за большой палец — движение, которому её недавно научили на обучении самообороны.

Выбравшись из ловушки с пальцем, женщина с ещё большей яростью снова прижала руки к горлу Сабель.

Сабель свободной рукой взяла прядь волос Джессики, обвила их вокруг пальцев и дёрнула назад, пока Джессика не отпустила её горло.

Приступ кашля отбросил Сабель вперёд, и она выпустила локоны Джессики, а затем ударила её по лицу. Это дало ей возможность на секунду повернуться в сторону, и Сабель наклонилась и укусила её. Жестко.

Серия ударов ударила её по спине и шее, заставив выбить зубы в ответ. Джессика выбросила руку, блокируя удар по лицу, но Сабель нанесла правый хук в щеку женщины.