Порабощенная душа

Слова Бена уязвили совесть Сабель. Порабощение суккубами или в некоторых случаях инкубами часто означало полный разрыв связей раба — с семьей, работой, свободой — и некоторые суккубы злоупотребляли своими правами, провоцируя возмездие со стороны близких жертв. В результате, если сначала не было получено разрешение рабовладельца, что случалось редко, законы запрещали любое вмешательство — это было преступлением, караемым окончательной смертью. То, что должно было быть обоюдным соглашением между двумя людьми, часто заканчивалось для суккубов оправданием для мести, основанной на специфическом социальном угнетении и сексуальном разочаровании — часто бывает трагическаяой комбинацией для раба.

Конечно, Сабель не собиралась использовать Гевина таким образом, но стереотип её всё равно беспокоил. К сожалению, из-за бочки с гнилыми яблоками, стать выше над ней, было практически невозможно.

— Бен, пожалуйста, скажи моим братьям, что со мной всё в порядке.

На лице тролля, казалось, появилось понимающее выражение.

— Я передам ваше сообщение, сэр.

***

Сидя на пассажирском сиденье, Сабель возилась с ремнём своей сумочки, её колено подпрыгивало как сумасшедшее. Транспортное средство заставляло её нервничать — как будто простое сидение внутри могло бы понизить его стоимость.

Грустно, что проклятая машина, казалось, имела бо́льшую ценность, чем она.

Весь салон автомобиля был кожаным и украшен электроникой, которая выглядела так, будто принадлежала панели управления НАСА. И пахло хорошо. Кожа смешалась с запахом Гевина, который, казалось, был скорее фирменным запахом, поскольку он не привез с собой одеколона, и ничего из того, что у неё было, не имело такого приятного аромата.

Гевин припарковал зверя рядом с автомобилем, который можно было бы увидеть в баре типа «Мэл на Шестой». Немного лучше, чем её собственный юнкер, но уродливая сводная сестра Гевина.

— Итак… такая машина — ты просто приходишь в автосалон и говоришь им, что хочешь её, и это уже решённое дело?

Гевин оглянулся.

— Почему у меня такое ощущение, что меня хотят подставить, задавая такой вопрос.

Она вздохнула.

— Извини.

— Это всего на пару дней, Сабель. Тогда ты сможешь снова заползти в объятия самоотречения, которые тебе, видимо, так приятны.

— Это не самоотречение, — огрызнулась она. — Это реальность.

— И в реальном мире люди используют возможности. Феномен, именуемый «выживание». — Он поднял бровь, и сопровождающая его ухмылка придала ему притягательности. — Может, тебе станет легче, если ты узнаешь, что у тебя есть то, чего я хочу?

Сабель нахмурилась.

— Например, что?

— Свобода.

Свобода. Точно. Глядя на мерцающую табличку, предупреждающую о придурках, которых ей придется развлекать остаток ночи за жалкие чаевые, она усмехнулась.

— Если бы ты только знал.

Выход из обогретого салона был для неё неким наказанием, поскольку прохладный вечерний ветерок обвил её обнаженные ноги. Гевин последовал за ней в бар, и как только она достигла первого этажа, все взгляды были обращены на неё.

Хотя нет. Все взгляды, вероятно, были устремлены на мужчину позади неё. Она бросила быстрый взгляд через плечо туда, где Гевин пробирался к кабинкам, прежде чем бочком подойти к официанткам, собравшимся возле бара.

— Будь я проклята. Кто. Это. Такой?

Джина, вероятно, проработала в Мэл на шестой дольше всех, но это не делало её более взрослой, чем остальные двадцатилетние, работавшие здесь.

Сабель фыркнула, завязывая крошечный фартук, в котором она чувствовала себя французской горничной.

— Моя тень. — Иногда по ночам она ненавидела работать с кучей суккубов. Казалось, всё, что они делали, это стояли и разглядывали каждый раскачивающийся член, входящий в дверь. Владелец заведения оказался человеком и совершенно не обращал внимания на тот факт, что большинство его официанток могли высасывать душу быстрее, чем большинство людей могли бы вылакать стакан воды через соломинку.

— Твой парень? — спросила Майя, светлокожая новенькая, с ноткой надежды в голосе.

— Нет. — Последнее, что было нужно Сабель: слухи о том, что у Джевену появился конкурент демон. — Точно нет.

— Ух. — Майя закусила губу. — Он… свободен?

Сабель снова оглянулась, наблюдая, как Гевин проскользнул в одну из кабинок, его массивное тело впечатляло в таком небольшом пространстве.

— Думаю, каждую вторую ночь.

— Разве это не брат сынов Гнева? Самый старший? — Будь это любой другой мужчина, блондинка с большегрудая Харпер, первой бы бросилась на его член. Кисло поджатые губы подсказали Сабель, что цыпочка вот-вот станет ханжой и монашкой. — Он изнасиловал женщину. Это было передано во всей прессе Оркосии.

— Да, я тоже читала. Избил её и заставил заняться сексом. — Майя украдкой поглядывала, всё ещё кусая губу, что говорило Сабель, что сплетни её не совсем отпугнули. — Связанную женщину, ты можешь в это поверить?

— Ты шутишь? Она чья-то пара? — Джина отпрянула назад. — Какой мудак.

— Да, её тоже отправили в обсидиус! — Харпер покачала головой. — Сегодня в этом мире не осталось справедливости.

— Угу. — Глаза Майи расширились, прежде чем она сделала глоток воды из стакана.

Бросив взгляд через плечо, Сабель заметила, что Гевин оглядывает бар. Глупые сплетни. Суккубы были известны своим распространением дерьма.

Её взгляд снова обратился к стайке женщин, болтавших, как куры в курятнике.

— Он не насиловал ни одной женщины. Ему не нужно ничего брать силой. Вы, суки, практически изнасиловали его задницу, когда он только вошёл в дверь. Выньте удила из зубов и для начала посмотрите на факты.

— Ёбушки-воробушки, Сабель? — Руки Джины взлетели вверх. — На этой неделе ты катаешься на плюшевом пони?

— Я устала от всех этих грёбаных сплетен. — Сабель встала перед чуть более высокой женщиной. — Он меткий стрелок. Отвали.

— Так что он с тобой делает? Разве он не должен быть заперт?

— Разве ты не должна работать? Не лезь не в свои блядские дела. — Оставив сумку, она вернулась к Гевину. — Это будет долгая ночь. Возможно, тебе захочется пересесть. Скоро будет не протолкнуться. — Она положила руку на бедро. — Хочешь выпить? Никакого абсента здесь нет.

Гевин наклонил голову и подозрительно нахмурил брови.

— Я, э-э… — практически все в Святая святых знали, какой напиток предпочитает босс. — Пиво — тоже неплохо.

— Принято. — Она развернулась и пошла назад, чтобы сделать заказ. Стук костяшек пальцев по барной стойке вызвал Кэпа, более известного как Капитан из-за его любимого напитка.

— Нужен Хайнекен.

— Мажор тужур. — Налил вместо этого пильзнер (прим. Пильзнер — от нем. Pilsner, букв. «пльзеньское» — наиболее распространённый на рынке вид пива низового брожения). И поставил рядом бутылку. — Ты сцапала мужичка с деньгами, Сабель?

— Иди на хрен. — Она улыбнулась, схватив бутылку и стакан. Подшучивание между ними началось в её первый вечер, когда Кэп решил поставить её в неловкое положение перед другими официантками. Сабель не ожидала ничего другого от этого дерзкого засранца.

Хотя это было весело.

Сабель поставила напиток на стол Гевина.

— Мне жаль, что у меня нет денег на чаевые. — Гевин положил руку на спинку кабинки. Небрежно, но черт возьми, то, как его рубашка распахнулась, открывая лишь небольшой проблеск черепа Гнева, вытатуированного на его груди, ударило прямо в её грудь. Паника заставила её ссутулиться, когда его глаза опустились вниз… как будто туда, куда она только что пялилась. — У тебя есть моя карта.

— Я не сниму с твоей карты деньги за чаевые. Выпивка за мой счет. Просто… пожалуйста, не напивайся до потери сознания. На этой неделе мне нужно оплатить счёт за воду.

— У меня нет желания бесконечно бегать в туалет, из-за попыток напиться от человеческого пива.

Сабель ухмыльнулась.

— Я никогда не думала, что ты такой хам. Честно говоря, всегда думала, что ты молчаливый засранец.

— Только когда имеешь дело с непослушными официантками. — Гевин ответил улыбкой.

Напоминание о том, что он её уволил, должно было зажечь кровь Сабель — по крайней мере, так было каждый раз, когда это мучительное воспоминание всплывало в её голове. Однако каким-то образом его игривый тон смягчил обвинение, всё ещё тянущееся между ними — абсурдную идею, что Сабель обокрала казино. Никогда в жизни она не просрала бы возможность работать в таком месте, как Святая святых. Кража была сфабрикована придурком-питбоссом, который имел что-то против суккубов.

— Увидимся через некоторое время. Сильно не расслабляйся.

Гевин бегло оглядел практически пустой бар.

— Я бы об этом и не мечтал.

***

Как и ожидалось, бар пополнился посетителями, и Сабель, как всегда, спешила. Так спешила, что не заметила, как опустела кабинка, где сидел Гевин. Она нахмурилась, её взгляд скользил по толпе движущихся тел, пока не остановился на самом сексуальном мужчине в клубе. Ладно, да. Женский радар мог быть очень точным, и тот факт, что каждая женщина, казалось, впадала в транс, взглянув на Гевина, её бесил. По крайней мере, она могла сказать, что он был высокомерным богатым ублюдком, большой шишкой. Но какой богатый ублюдок охотно наденет одежду, которую кто-то выбросил?

Мужчина обычно использовал дорогой одеколон Армани, водил быстрые спортивные автомобили и, вероятно, обедал едой, которая обходилась в годовой запас продуктов в её семье. Тем не менее, он стоял, потягивая своё обычное пиво, одетый в поношенную одежду, в дерьмовом баре. И всё равно выглядел на миллион долларов.

Из толпы к нему подскочила Джина. Странно. Как котёнок, приближающийся ко льву, потому что даже обычный Гевин излучал некую царственную манеру поведения. Затем он улыбнулся. Эту идеальную, безупречную улыбку подарил единственной женщине, которую Сабель действительно терпеть не могла, не считая собственной матери.

Боль негодования поселилась у неё в животе.

Остановись, Сабель. Ревнуешь?

Джина отпила пива и кокетливо взмахнула волосами.

Нет.

У Сабель появилось желание пойти прямо к ней, и убедиться, чёрт её дери, что Джина знает, что Сабель не будет платить за то, чтобы наблюдать, как она будет напиваться Хайнекеном.

Свет потускнел. Шум стих. Гевин оглядел толпу, и его взгляд сразу же остановился на ней.

Ему просто повезло, ведь в этот самый момент всеобщее внимание было обращено на неё.

Проклятье.

Не таким уж и супер-весёлым преимуществом преобладала работа в Мэле на шестом. А именно, случайный жребий, что каждая официантка спонтанно должна забраться на барную стойку и станцевать, когда её призовёт этот постоянно раздражающий прожектор.

— Сабель! Тащи свою задницу на стойку и покажи нам, что у тебя есть, девочка!

Шон, диджей клуба, заплатит, как только у неё появится такая возможность.

Из динамиков звучала песня Physical (You’re So) группы Nine Inch Nails.

Она потёрла лицо.

Хуесос. Конечно, он выбрал красивую и медленную песню. Шутка заключалась в том, как сильно Сабель ненавидела такое дерьмо, и он, казалось, всегда выбирал песни, из-за которых ей приходилось заниматься сексом в танце.

Её ноздри раздулись, и она отвела взгляд на пол, не удосуживаясь взглянуть на Гевина. Боже, какое унижение. Он никогда не заставлял её танцевать в своём казино, когда она работала дилером и официанткой. На самом деле, с девушками из Святая святых обращались как с золотом: их защищала охрана и братья, девушкам платили больше, чем в любом клубе штата, и их никогда не просили делать какие-либо глупости публично. Например, залезть на стол, где стайка пьяных гиен жаждала удара в промежность. Однако танцы в таком месте, как «У Мэла», где не было настоящих танцоров, означали приличные чаевые, и она, чёрт возьми, не могла упустить лишние деньги, даже если Гевин рядом.

Яростно потирая затылок, Сабель фыркнула, затем поставила высокий каблук на стул и скользнула на столешницу, глядя на толпу пьяных, которые, как она старалась не обращать внимание, лапают её за лодыжки. Это были они или байкеры за соседним столиком, и эти парни всегда были непредсказуемы.

Расслабься.

Всегда тяжело, когда почти все взгляды в баре были устремлены в её сторону.

Дерьмо.

Она заметила Гевина в углу, окружённого женщинами. Казалось, он всегда окружён ими. И всё же каким-то образом, то, как он смотрел в ответ, говорило многое. Эти глаза. Такие синие. Прикованные к ней. Как будто ничего и никого больше в комнате не существовало. Его взгляд пронзил её душу, оставляя послание для неё. Предупреждение? Может быть, но то, как он облизал губы, вызвало у неё дрожь по спине, и то покалывающее тепло, которое она почувствовала ранее на кухне с ним, снова разожгло её кровь.

Она закрыла глаза и позволила музыке течь сквозь неё, сохраняя образ Гевина, играющего с её разумом.

Почему не Гевин?

У мужчины были такие черты лица, которые вы будете помнить ещё долго, лишь взглянув на него. Его тело напоминало ей дорогой спортивный автомобиль. Мощный автомобиль. Идеально вырезанные мускулы, широкие плечи, V-образная фигура с точеной задницей, мощные бёдра, обещавшие точный контроль и медленный, уверенный толчок.

Увидев его обнажённым в душе, она почти сдалась.

Закусив губу, она представила, как небесная голубизна его глаз поглощает её тело и позволяет её рукам блуждать по её изгибам, пока она наклоняется и покачивает бёдрами в такт музыке.

Переливы гитары песни скользнули по её позвоночнику, как кончики пальцев, и она выгнулась, позволяя ритму колотиться по её бедрам, пока она качала своё тело и взмахивала волосами, словно огненным венцом. Обхватив руками обе стороны черепа, крепко сжав волосы, она укусила внутреннюю часть своего бицепса, представляя себя оседлавшей бёдра Гевина.

Гораздо проще, чем пытаться придумать что-то сексуальное самостоятельно.

Музыка закончилась в жуткой тишине, и Сабель открыла глаза и увидела отвисшую челюсть. Мужчина под ней сидел с широко раскрытыми глазами, сильно сжав свои причиндалы.

О, нет. Вот дерьмо. Дерьмо.

В нос проник её запах — тот, который она слишком хорошо знала, — который каждый суккуб мог уловить, как гончая, идущая по кроличьей тропе. Возбуждение. Да, её танцы иногда заканчивались несколькими ласками и флиртом, но то, как толпа смотрела в ответ — зрачки расширены, грудь поднималась и опадала с учащенным дыханием, и, чёрт возьми, у чувака напротив стола изо рта текла слюна — это было очевидно. Она отдала часть своей похоти. Пробудившись, суккубы могли направить свою энергию на жертву. Охота требовала больших усилий, и часто получался слабый сигнал, поэтому большинство суккубов не могли соблазнить демонов. Каким-то образом Сабель удалось залить похотью весь чёртов бар.

Что я имела в виду? Толпа жаждущих похоти мужчин и женщин, преследовавшая каждое её движение, как кошки, выслеживающие одну и ту же ничего не подозревающую мышь, вероятно, представляли, как прижать её к стене, не пробив её насквозь.

Медленными, осторожными шагами она спустилась на стул, мышцы пылали от напряжения. Здесь нечего смотреть. Просто идиотка, ищущая ближайший выход.

Единственным звуком, если не считать неприятного стука её каблуков, было хрюканье и тяжелое дыхание мужчин, над которыми она стояла две секунды назад — тех, которые, вероятно, были примерно в секунде до того, как превратились бы в сексуально озабоченных варваров, которые хотели вылизать её плоть до костей.

Оказавшись среди толпы, готовыми к действию ногами, Сабель попятилась ко входу в бар. Медленно. Спокойно. Сопротивляясь желанию броситься наутёк.

Тупая идиотина, Сабель.

Она танцевала несколько раз и ни разу не испустила похоти суккуба. Подобно одеялу страсти, оно погружало как мужчин, так и женщин в сексуальный транс. Делая его опасным и смертельным.

Первая рука крепко сжала её запястье, и Сабель повернулась, с амплитудой. Кулак раздробил хрящ, и кровь брызнула из носа возвышающегося зверя.

Не обращая внимания на её сопротивление, палец незнакомца скользнул за шорты и скользнул вниз, его толстая ладонь сжала её задницу.

Сабель оттолкнулась от него и ударила его ещё одним кулаком в живот, на мгновение согнув его пополам, прежде чем массивные руки схватили её за талию, и толпа превратилась в водоворот рук, тянущихся, ощупывающих, толкающих, хватающих.

Последовал крик: «Она первая трахнет меня!» её пульс участился сильнее. Сабель вскрикнула и оттолкнулась, нанося удары руками, пока её тело поднимали, бросали и тянули к себе.

Её сердце бешено колотилось.

Её взгляд потерялся в водовороте.

Пока она не испугалась до чертиков.

Мужчина сзади поднял её с пола, прижав обе руки по бокам. Удар её пяткой в его голень не помешал ему нести её сквозь тянущуюся к ней толпу.

Сканирование её окружения показало, что тела бросались в сторону. Она вонзила каблук в коленную чашечку своего похитителя, съежилась от крика, раздавшегося в её ухе, и снова упала на пол.

Резкий поворот головы, и она оказалась лицом к лицу с Гевином, чьи глаза стали ярко-красными. Боги, от облегчения, у неё чуть не подкосились колени, и она прерывисто вздохнула… если только он не пришёл заявить о своих правах, как и все остальные.

Её тело напряглось при этой мысли, но он серьёзно приподнял бровь, что сигнализировало о некотором здравомыслии — последовательности в его действиях — и взвалил её на плечо. Планировал ли он украсть её, как остальные, или нет, в тот момент не имело значения. Она рискнёт с Гевином.

Проталкиваясь сквозь враждебный рой, Гевин вёл себя в стиле Сабель Кинг-Конг — даже рыча на приближающихся похотливых зомби. Она вытянула голову в сторону, заметив удар, который он нанёс скоту ранее, прежде чем швырнуть чувака, которого она приняла за демона, видя, что он не рассыпался в пыль от этого удара, за барную стойку, с грохотом разбивающегося стекла.

Тела вращались. Руки шарили.

Она вскрикнула от острой боли в спине и повернулась, чтобы увидеть, как Гевин пригвоздил Кэпа ударом в челюсть после того, как он укусил её за задницу. Рухнув на пол, бармен потёр щеку, когда Сабель проносили мимо него и неодобрительно покачала головой.

Прохладный воздух наконец стал обдувать её кожу, а после, наконец, её забросили в машину. Мужчины выходили из бара вслед за ними, и, когда Гевин выезжал задним ходом, они двинулись за ним. Один прыгнул на капот машины и соскользнул с неё, когда машина с визгом выехала со стоянки на главную дорогу.

Она опустила голову на колени, желая свернуться в невидимый клубок.

— Вот дерьмо. Я уволена. Мне конец.

— Что там произошло?

— Я облажалась. Вот что произошло.

Она не осмелилась сказать, что именно фантазия о Гевине каким-то образом спровоцировала весь этот фиаско.

— Часто ли такое случается?

— Нет. Никогда. Я не знаю, что на меня нашло. — Она откашлялась и провела рукой по лицу. — Я же не собрала чаевые. Сука. — Сабель откинулась на сиденье. — Так что, на этой неделе без продуктов. — пробормотала она.

— Сабель. Используй карту. Перестань быть такой упрямой.

Взгляд в сторону показал, что его глаза были обычного голубого цвета, а кожа — идеального медного, загорелого оттенка.

— Ты… твоя демоническая половина вышла наружу. Я не была уверена, планировал ли ты меня убить.

— Я думал, что мне придётся вынести там весь хренов бар.

— Послушай, я знаю, что наняла тебя, чтобы защитить себя. Но на тот момент, когда мне придётся столкнуться с ликанами. Половина этих людей были обычными людьми. Ты не можешь просто продолжать нападать и спасать положение. Я ценю то, что ты там сделал, не пойми меня неправильно. Но ты здесь не навсегда.

— И как бы ты из этого выбралась?

Его тон раздражал её, он подразумевал, что она не смогла выбраться из этого.

— Я бы соблазнила зверя, которого ты сбил с ног, и приказала сражаться за меня.

— Я почувствовал в тебе немного страха.

Ни за что, она не собиралась ему в этом признаваться.

— Удивление, больше похоже на это. Если бы у меня была возможность сориентироваться, я бы продумала побег. Все они бы подрались друг с другом.

— Похоже, что ты используешь свои силы скорее как оружие, чем что-либо ещё.

— Что в этом плохого? — Она скрестила руки. — Ты не используешь свои силы, чтобы выбраться из неприятных ситуаций?

— Я бы никогда не использовал свои силы против женщины. Я использую их, чтобы защитить её.

— А феромоны?

— Всегда для соблазна и в конечном итоге получать то, что хочу, да, но я никогда не ввожу в заблуждение. Моя цель — не причинить вреда.

— Чушь собачья, а флёр..?

— Защита. Есть такие, кто буквально готов убить, чтобы узнать, где мы живём.

— Разве ты не весь из себя благородный? — Она устремила взгляд за пассажирское окно, где город проходил размытыми черно-серыми линиями. — Полагаю, в этом преимущество большого мускулистого мужчины с репутацией. У некоторых из нас нет такой роскоши, и им приходится искать творческие способы выхода из неприятностей.

— Ты весьма находчива, признаю. — Его взгляд скользнул по её бедрам, в то время как Сабель случайно посмотрела на него. В его взгляде не было ни малейшего раскаяния в том, что она явно его поймала. — Люди… помнят ли они что-нибудь из того, что там произошло? Мои удары?

— Нет. Покрывало похоти вводит их в транс. Скорее всего, он прошёл, как только мы вышли из бара. Хотя сегодня вечером, вероятно, будет много людей, которые будут трахаться. Иногда это похоже на виагру. Чтобы исчезнуть без следа, могут потребоваться часы.

Гевин прочистил горло.

— Часы?

— В любом случае, я просто рада, что тебя это вообще не затронуло.

— Ага. — Он отвёл плечи назад. — Ты сама там выглядела совершенно очарованной.

Смена темы.

— Кажется, ты очень нравишься дамам. — Даже она уловила нотки ревности в её голосе и внутренне сжалась. — Кажется, Джина тебя очень полюбила.

Он ухмыльнулся.

— Я очень осторожен, когда дело касается суккубов. Я обнаружил, что лучше быть добрым.

— Что её выдало? Просто любопытно узнать, как мужчины нас воспринимают.

— Ну, твоё нутро было очевидным. Я никогда раньше не видел, чтобы женщина так танцевала. Рискну сказать, что я не думаю, что кто-то из членов клуба когда-либо видел что-то подобное. — Он поёрзал на сиденье, как будто вдруг пожалел о признании. — Может быть, ты этому где-то научилась?

— Белой девушке, выросшей в Детройте, есть что показать. Ты так и не ответил на мой вопрос о Джине.

— Она источала очень отчётливый запах.

— Что за аромат? — Сабель усмехнулась, представляя себе что-то вроде бабушкиного одеколона.

— Трудно описать. — Он оглянулся. — Ты хочешь правду?

— Конечно.

— Заставляет мужчину думать о многочасовом сексе. Какой-то женственный, но натуральный запах. Гораздо сильнее, чем человеческие женщины, когда те возбуждены.

— Это может быть из-за проблем с душем. Однажды она сказала мне, что пока подмышки побриты и киска вымыта, можно идти в бой. — Сабель вздрогнула. — Мерзость.

Гевин рассмеялся.

— Я думаю, можно с уверенностью сказать, что большинству мужчин, с которыми она сталкивается, вероятно, было бы наплевать, если бы она вообще приняла душ.

— Включая тебя? — Ух. Смущение подкатило к её горлу из-за этого вопроса. — Неважно.

— Думаю, ты уже поняла, что я немного выделяюсь среди большинства мужчин. У меня есть свои предпочтения. Стандарты.

Ещё как.

— Ага. В этом баре полно члендартов.

Выглядя гораздо более расслабленным, чем раньше, он прислонился к консоли, его большой палец медленно провёл по улыбке на его губах.

— Члендарты?

— Обладатели членами с умственными способностями. — Она покачала головой. — А у женщины должны быть стандарты. В противном случае, она пустышка.

— Должен признаться, Сабель. Ты отличаешься от других.

Сабель нахмурила брови.

— И как же?

— Вместо того, чтобы погружаться в то, что тебя окружает, в то, что нормально для твоего вида, в ожидания и социальное давление, возложенное на вас, ты, кажется, не напугана. Ты стоишь выше всего этого. Ты хочешь лучшей жизни. Я восхищаюсь этим.

Она положила руку на консоль, сверкнув на запястье татуировкой лотоса темно-фиолетового, почти черного цвета, погруженного в темную воду. Над ним парили две ослепительно белые бабочки, на каждом из крыльев которых были буквы Т и Д. Под всем произведением курсивом были вытатуированы слова ad meliora (прим. латынь — лучшее).

— Лотос. Очень подходит тебе. Это соответствует тому, что я только что сказал.

— Это напоминание для меня. Я сделала её пару лет назад. — Быстрый взгляд на него вызвал улыбку, и она положила руку обратно на колени, её пальцы заёрзали в ответ на комплимент. — Спасибо. Хотя я думаю, что женщины, которые проводят с тобой большую часть времени, — самые элегантные цветы на свете.

— Пожалуй, элегантные. — Пальцы Гевина сжались на руле. — Некоторые из них оказываются наиболее ядовитыми.

Сквозь лобовое стекло Сабель заметила что-то белое, почти светящееся в придорожной канаве.

— Что это за фигня? — Она украдкой взглянула, заметив, как стиснуты челюсти Гевина.

— Санг.

Машина остановилась на обочине дороги, примерно в полумиле от того места, где присевший зверь терзал мясо какого-то бедного животного.

— Чего-чего? — Пальцы Сабель обхватили кожаное сиденье, и она выпрямила спину, сосредоточившись на белом существе перед ними. — Почему мы остановились? — Господи, что бы это ни было, оно выглядело мёртвым с того места, где она сидела.

Маниакальный перевод её глаз то на него, то вперёд, мало повлиял на концентрацию Гевина.

— Это древнее существо Оркосии. Я удивлён, увидев его здесь, так открыто. Обычно они ведут довольно затворнический образ жизни. — Он кивнул ей. — Бардачок. Достань глок и передай мне.

— Глок? Их убивают пули?

— Сейчас узнаем.

***

Гевин тихо выскользнул из машины, пристально глядя на белую фигуру впереди. Хотя, похоже, они всё ещё имели некоторые человеческие черты, но чем дальше прогрессировала болезнь санга, тем больше они становились похожими на существ.

Длинные отрезки мышечных волокон свисали изо рта, пока он пожирал распростёртое перед ним тело, словно на шведском столе. Подняв руку, Гевин навёл пистолет, прицелился и выстрелил.

Красное пятно ударило в лоб зверя. Во вспышке света оно исчезло.

Сзади послышались приглушенные крики, и Гевин обернулся и увидел Сабель, выбирающуюся из внедорожника. Он бросился к пассажирской двери и распахнул её, позволив Сабель выпасть из машины. Внутри, лежа на водительском сиденье и консоли, из «санга» вытекала прозрачная кровавая лужа, которая стекала по его бёдрам.

— К-к-как он это сделал? — Дрожа и покрытая прозрачным, почти похожим на плазму ихором, она вздрогнула, когда Гевин накинул ей на плечи пальто. Её тело задрожало, прежде чем она глубоко вздохнула и вырвалась из его объятий.

— Они могут телепортироваться или мигать, как это называется. Рад узнать, что он хотя бы помер от пули. — Гевин отошёл от неё и подошёл к безжизненному и брошенному телу, всё ещё лежащему на земле.

— Куда ты идёшь? — Она шла за ним, как щенок.

— Убедиться, что бедный ублюдок, которым он питался, мёртв.

Когда Гевин приблизился, его темп замедлился. Грудная клетка жертвы поднималась и опускалась — медленно и неравномерно. Его кожа почернела, вокруг глаз светились оранжевым светом.

— Как, чёрт возьми? — пробормотал Гевин.

Он нахмурился, наблюдая, как он трансформировался из человека в форму севиуса, корчась от неминуемой смерти. Его грудная и брюшная полости были разорваны и перекурочекны в дерьмо, а внутренности свисали над неровными краями ран. Кровь стекала по его щеке, а глаза выглядели почти роботизированными, слишком большими для своих глазниц, когда они крутились, должно быть, в бреду.

— Что это такое?

— Демон севиуса. Невероятно опасный. Гораздо сильнее, чем санги, с которыми я сталкивался до сих пор.

— Так… оно питалось этим?

— Да. Должно быть, он уже был ранен. Они очень выносливые демоны. Дикие. — Белый дым из грудной полости демона привлёк внимание Гевина, и он опустился на колени рядом с телом. Используя палку, лежащую рядом с ним, он отодвинул вывалившиеся внутренности и покачал головой.

Некоторые внутренние органы кристаллизовались, оставив на поверхности белый иней. Несколько капелек жидкости, прилипших к внешней поверхности, испарялись.

Гевин выдохнул и бросил палку.

— Жидкий азот. Должно быть, он поедал его. У них обычно отвращение к холоду. — Гевин провел рукой по волосам. — Твою мать.

— Что это значит?

— Санг — постоянно развивающееся существо. Представь себе нить генетического материала с открытыми карманами, ожидающую мутаций, которую она может впитать, как губка. Я удивлён, что нам вообще удалось его убить. Пули не ранят демонов севиуса, и санг перенял бы черты своей жертвы.

Лежащий на земле демон наконец успокоился.

— Пойдём. Я хочу ещё раз проверить его труп.

— Что происходит, когда они приобретают черты жертвы? — спросила Сабель.

От мысли об этом у него скрутило желудок, и Гевин не смог скрыть мрачность на лице, когда оглянулся назад.

— Если они смогут одолеть демонов, ничто не сможет помешать им уничтожить все виды на этой планете. Мы последний барьер. В нашей истории они вымерли.

— А люди?

— Они — самоограничивающаяся сущность. Если люди не смогут создать жизнеспособные средства их поддержания, без ненасытной потребности потребл*дь всё на своём пути, люди будут подвергнуться такому же риску.

— Откуда взялись эти существа? Если они уничтожили себя раньше?

— Я не знаю. Кто-то со склонностью испортить мир вмешался. — Гевин отвернулся, вспоминая визит Пенвелла и его сына всего несколько месяцев назад. — Я знаю одну фармацевтическую компанию, которая, похоже, проявляет неестественный интерес к этому виду.

Сердце Гевина застряло в горле, когда он остановился возле пассажирской двери автомобиля.

— Какого черта…

Ихор всё ещё покрывал кожу салона, но санга нигде не было видно.

— Он был мёртв, когда мигнул, верно? — он спросил. — Никаких признаков жизни?

— Я… я не видела, чтобы он двигался, или… он не казался живым, нет.

Гевин положил голову на раму дверцы машины.

— Бл*дь. Где-то таскается санг с силой севиуса. — Он вытащил из кармана сотовый телефон и набрал номер Цефирины. — Мне нужна встреча с Эгузой. Настолько быстро, насколько это возможно. В казино.

— Всё в порядке, дорогой?

— Я не уверен. Кажется, санги продвинулись на одну ступеньку вверх по пищевой цепочке. Пожалуйста, присоединяйся к нам.

— Я попрошу его встретиться с тобой с первыми лучами солнца.

— Спасибо. Прошу прощения за столь поздний звонок.

— Ничего. Всё ли хорошо с…?

— Да, я в порядке. — Гевин заметил Сабель, закусившую губу, с пустыми глазами, словно в глубокой задумчивости. — Спасибо, Цефирина.

— Скоро поговорим, любовь моя.

Гевин повесил трубку.

— Хотел бы я знать, куда понеслись эти ублюдки.

Дрожа, Сабель плотнее натянула на себя куртку.

— Это, должно быть, пугающее место.

***

Каликс шагнул сквозь пепел и обломки того места, где когда-то стояло логово боёв Райка. Старую заброшенную фабрику сжёг дотла его брат Ферно, обладавший даром адского огня. Ничто не уцелело в адском огне, включая единственную подсказку о том, где Каликс мог бы найти Аву.

Пыхтя, он провёл рукой по волосам и присел среди руин, лежащих вокруг него. Каликсу запретили видеться с Авой из-за Райка, но, по крайней мере, всегда было ощущение её присутствия, постоянное тепло, окружавшее его. Знание, где её найти и как достучаться до её мыслей в те ночи, когда без неё ему было особенно одиноко.

Подойдя к стойке, он потянулся за черепом и швырнул его через обломки. Он проскользнул через дыру в полуобгоревшей кирпичной стене, и он вздрогнул от гулкого треска, который не ожидал услышать.

Каликс пересёк обугленные части тел, обожжённое оружие и остатки вокруг клетки, которые едва устояли. По другую сторону стены он отыскал коридор, скрытый за обломками. Хотя половина из них сгорела, последние три двери остались на удивление нетронутыми.

Какого черта?

На стене мелом был нарисован круг, и Каликс положил руку в его центр, и у него перехватило дыхание, когда он прошёл сквозь него. Дверь осталась открытой. Альтернативный мир, как их называли суперы. Возможно, в спешке Райк забыл закрыть проход в Оркосию, хотя куда он вёл, оставалось загадкой. По крайней мере, Каликс знал, почему стена не сгорела.

Осторожным шагом он забрался внутрь, и стена холодного воздуха ударила ему в лицо, когда его нога коснулась серого бетона, похоже, в другом коридоре. Единственный луч света качался взад и вперёд с потолка. В воздухе висел запах крови и гнили. Вода капала с постоянным ритмом позади.

Каликс обернулся и обнаружил, что коридор продолжался, пока не погружался во тьму.

Вскрик заставил его повернуться в другую сторону.

— О боже, остановись! Пожалуйста!

Трудно сказать, принадлежал ли этот пронзительный визг мужчине или женщине, но Каликс ускорил шаги к нему.

— Помогите мне!

Толстая железная дверь заставила его остановиться, и Каликс заглянул внутрь. Сквозь тьму он заметил дюжину тел, свисающих на цепях, доходящих до потолка. Большинство тел было разорвано на части, полости вскрыты и изуродованы. Когда гнилостный запах разложения обжёг нос, Каликс закрыл лицо рукавом.

В дальнем углу к одному из тел прижались две белые фигуры. Санги.

— Ох… черт! — Он впервые увидел одно из этих существ в ту ночь, когда Ферно сжёг дотла подземный клуб Райка.

Растопыренные пальцы и двигающаяся челюсть сказали Каликсу, что человек ещё жив.

Каликс поднял кинжал и обошёл висящие тела, держась в тени. Держа второй кинжал на бедре, он метнул первый, вонзив в затылок санга.

Он упал на пол, открыв кровотечение жертвы, чьи гениталии были разъедены, а бёдра изжеваны в клочья.

Второй санг зашипел, и его кроваво-красные глаза остановились на Каликсе, прежде чем тот растворился в воздухе.

Руки схватили Каликса за горло, и острое жало пронзило его шею. Он протянул руку назад и схватился за затылок нападавшего, поморщившись от мягкой, нежной текстуры его кожи, и перекинул его через плечо.

Клыки торчали вперёд, а глаза, такие красные, что казались почти черными, сузились от ярости.

Каликс перерезал клинком ему горло и отдёрнулся, когда прозрачная блестящая жидкость брызнула ему в лицо. Ещё одно движение, и он обезглавил зверя.

Первый санг подполз к нему и протянул когтистую руку.

Каликс вонзил её ладонью вниз в бетон, прежде чем вынуть кинжал из череп и обезглавить. Он с трепетом наблюдал, как кровь с золотыми крапинками растекалась по полу.

По комнате разносились тихие всхлипы, едва различимые из-за дребезжащих цепей, когда существо, похожее на мужчину, судя по волосам на его лице, тряслось.

Каликс встал из-под запекшейся крови и, стараясь не задеть зияющие раны, снял хрупкое человеческое тело с крюка, вонзившегося ему в спину. Самец повалился вперёд, его руки были связаны за спиной цепями, и Каликс с помощью кинжала освободил его, прежде чем уложить самца на бетон.

— Кто ты? — спросил Каликс.

— М… меня зовут П.П.Пол. Я… Алекси.

Его глаза закатились, и Каликс похлопал его по щеке.

— Привет! Пол!

Парень очнулся, его лицо побледнело с оттенком синевы, что, должно быть, произошло из-за переохлаждения.

— Я вытащу тебя отсюда, ладно?

Вместо ответа он глубоко вздохнул, и его лицо исказилось от боли. Его тело дернулось.

— Я хочу умереть.

— Нет, друг мой. Ты поправишься в кратчайшие сроки.

Мужчина застыл, его глаза побелели, а тело затряслось в руках Каликса. Когда его глаза скользнули обратно вниз, большие коричневые радужки увеличились вдвое.

— Они идут!

— Есть ли в этом месте ещё кто-нибудь? Я ищу девушку.

Губы мужчины задрожали, как будто он не мог решить, хочет ли он смеяться или плакать.

— Девушки… уходят первыми… — его губы скривились от отвращения.

— Что они с ними делают…

Слёзы появились в его глазах, прежде чем они закрылись.

Каликс потряс его.

— Эй. — Он положил голову на грудь, испытывая облегчение от ритма ту-дум, всё ещё равномерно стучащего внутри. — Что они делают? Куда их забирают?

Самец не очнулся.

Невидимые куски льда проскользили по позвоночнику Каликса и охладили его кости. Если Ава окажется одной из похищенных, выражение лица мужчины сулит участь хуже смерти.

***

Гудящий звук проник в уши Авы, сотрясая её череп. Казалось, звук становился всё громче и монотоннее.

Ей в нос ударил резкий запах, который она сразу определила как запах крови и гнилой плоти.

Громкое жужжание бензопилы окончательно вывело её из сонного состояния и разбудило под лязг цепей возле уха.

Одинокая флуоресцентная лампа мерцала сверху. Быстрый осмотр комнаты выявил стальные стойки и грязно-белые столешницы, испещренные граффити.

На входной двери черной надписью было написано: «Оставьте всякую надежду, входящие сюда».

Громкий стук прервал звук пилы, и Ава вытянула шею, увидев перед глазами высокое чудовище. Его кожа была пятнистой и коричневой, а позвоночник торчал из спины, как будто его вырвали и снова закрепили снаружи. Она никогда раньше не видела ничего подобного, но её чувства подсказывали ей, что его злонамеренность носит демонический характер.

Хотя то, что он смотрел в сторону, мешало Аве разглядеть, он, казалось, боролся, его руки сильно дёргались. Повернув голову в другую сторону, она увидела трясущуюся на животе кучу тел на полу рядом с ним. Некоторые тела были обнажены. Некоторые одеты. Военные. И они выглядели, как какие-то подростки. Все мертвы. Забиты и, вероятно, будут разрезаны на части.

Не то чтобы ей были чужды подобные ужасы, благодаря её испорченному брату, но, по крайней мере, она никогда не работала с бензопилой.

Судорожно дыша, она натянула цепи, но все четыре конечности были прикреплены к стальной плите, на которой она лежала.

Пожалуйста, боги, пожалуйста!

Бензопила остановилась. Тяжелые шаги пронеслись по полу.

Думай. Думай.

Она закрыла глаза, притворяясь спящей.

Ава почувствовала близость зверя, прежде чем его горячее дыхание ударило ей в щеку, заставив мышцы челюсти сжаться в напряженную судорогу. Все остальные мышцы её тела дрожали, как бы она ни пыталась это контролировать.

Пощечина ударила её по щеке, и она открыла глаза, увидев окровавленную отрубленную руку, которую зверь провел по её лицу.

Её взгляд метнулся к зверю. У него не было заметной шеи, но это были крепкие мускулы с длинными сухожилиями, торчащими вверх, словно шнуры, натянутые под кожей. У него было лицо гориллы с испорченными зубами и металлической пластиной на одном глазу — окружающие ткани выглядели так, как будто их сжевали.

Она вскрикнула и начала извиваться в своих путах. Оно закрыло ей рот — его изуродованная рука выглядела так, словно существо пыталось их съесть самостоятельно, — а его глаза дали ей ужасное предупреждение.

Зверь поднял отрезанную руку и провел ею по грубой щеке, всё время глядя на неё, словно оценивая её реакцию. Затем он сунул палец себе в рот и оторвал его от изуродованной руки, жуя так небрежно, как будто этот ублюдок только что отгрыз кусок куриной кости.

Кусочки плоти неаккуратно свисали изо рта и капали ей на грудь, и когда Ава дёрнула за путы, его глаза проследили за длиной её рук вплоть до её собственных кистей.

Нет, нет, нет.

Он отклонил голову от её взгляда, и через несколько секунд холодное, скользкое ощущение коснулось кончиков её пальцев.

— Нет!

Он скользнул рукой под её кожаный топ и схватил её за грудь, касаясь её пальцев.

— Остановись! О боги, остановись! — её голос эхом разнёсся по пустой комнате.

— Эй. Эй. Эй! — голос раздался из ниоткуда, и зверь выпрямился, дёрнув сосок, прежде чем убрать руку.

Мужчина-человек, намного меньше зверя, встал над ней и, используя книгу в твёрдом переплете, ударил зверя в плечо.

— Я же говорил тебе, она под запретом.

Воспоминания вышли из-под контроля в её голове. Ава уже видела этого парня раньше. В переулке. Где здание сгорело.

Ава смотрела, как зверь зарычал, а затем опустил взгляд, как будто он разочаровал его хозяина.

— Где… где я?

— В больнице.

Она оглядела окрестности. Плитку с подвесного потолка сняли, обнажив трубы и сталь над тем местом, где она лежала. Опустив взгляд, она увидела двух крыс, пирующих на выброшенной ноге рядом со стулом, где на противоположной стороне комнаты сидело искалеченное тело, словно ужасный гость.

— Это не больница. Куда ты меня отвёз?

— Тебе придётся простить за такое окружение. Операционная ещё не в полном порядке, так что, боюсь, нам придётся пока оставить тебя здесь.

— Как долго я здесь?

— Два месяца. Всё это время мы держали тебя под сильным снотворным. — Он подмигнул. — Тебе понадобится отдых.

Два месяца, да ещё с этой штукой поблизости? Её желудок перевернулся при мысли о его руках на ней без её ведома. — Постой, а зачем?

Его улыбка превратилась в мрачное и злое выражение, глаза широко раскрылись, словно зачарованные. Как какой-то сумасшедший учёный.

— Ради спаривания.

***

Гевин вскочил на кровати, задыхаясь. Прохладный летний воздух, проникающий через открытое окно, обжигал пот, прилипший к его коже. Быстрый осмотр комнаты показал, как чёрная тень ползла по почти пустым стенам, прежде чем выскользнуть из окна — так же, как это могло бы произойти, если бы снаружи проехала машина, за исключением того, что фигура выглядела человеческой.

Он вылетел из кровати и направился за ним, но не уловил ничего, кроме ветерка, от которого у него похолодел позвоночник. Двор под окном был пуст.

Святой ад. Сон. Его сбил с толку сон.

Он прищурился, пытаясь вспомнить последние несколько секунд. Самая важная часть…

Гевин стоял посреди танцпола в Святая святых. Вокруг него раскачивались тела, но его взгляд оставался сосредоточенным перед собой. Длинные каштановые локоны распущенными спадали на плечи женщины, чьё тело колыхалось так, что звало его — как будто танец говорил с ним. Пышные изгибы под звуки танго танцевали под её черным платьем, а волосы беспорядочно развевались.

Гевин прошёл сквозь толпу. По коже вспыхнули покалывания, а дыхание стало затрудненным и хриплым по мере приближения. У него потекли слюнки, красный цвет замерцал на периферии.

Сабель.

Он хотел её.

Толпа приблизилась. Руки ласкали её, а она всё продолжала танцевать, повернувшись к нему спиной.

Он потянулся к локону её волос.

Она повернулась.

Гевин отпрыгнул назад, отдёрнув руку, его сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Джессика.

Женщина, с которой он занимался сексом в своём офисе. Та, кто посадил его в тюрьму. Улыбаясь. Шагнула к нему с вытянутыми вперёд руками, словно могла утащить его за собой в глубины ада.

Зловещая чёрная аура окружала её, словно тень. Её глаза светились странным голубым оттенком, а рот двигался, хотя поначалу Гевин не мог разобрать слов.

Он слегка повернул голову, сосредоточенно нахмурив брови, пока её шепот не стал отчетливым, как будто её губы были прямо здесь, у его уха.

Она говорила на древнем демоническом, умирающем языке.

— Старший сын Гнева, пока твой савидон активен, зверь, который скрывается в твоих костях, поднимется на поверхность, когда луна будет высоко этой ночью. Сильный. Яростный. Жестокий. С каждой сексуальной фантазией этот зверь будет появляться и подавлять твою власть над ним. Женщины будут съеживаться и бояться вас. Бойся своей постоянно растущей потребности насытить его. И у тебя будет время до конца твоего савидона найти свою пару, заявить права на свою ташлу. Или твоя душа станет моей. — Трель смеха заполнила его уши. — Моей.

Глядя на потолок, когда он лежал на кровати, он не мог заглушить слова, эхом разносившиеся в его голове. Он схватился за череп по обе стороны и глубоко вздохнул, но каждое произнесённое ею слово всё равно прилипло к его мозгу, прилипая к его мыслям.

Повернувшись на бок, он снова оказался лицом к окну. Полупрозрачные шторы танцевали на ветру в медленном, эротическом трепете, и его разум вернулся к сцене, за которую цеплялись его воспоминания, о той сцене, которая произошла ранее ночью.

Сабель. Танец на столе. Её сила соблазнения воззвала к нему, как сирена абсолютной гибели.

Какого черта?

Ему не нужно было поднимать простыню, чтобы понять, что внизу стоит палатка с бушующим членом.

Однако тот танец в баре — Гевин никогда раньше не видел, чтобы женщина так двигалась. Некоторые женщины танцевали с вынужденной чувственностью. Неуклюжие, а иногда и резкие в своих движениях, их тела сгибались и тряслись, чтобы идти в ногу с ритмом и темпом песни — даже суккубы, хотя для большинства обольщение было естественным.

Однако что-то было в том, как Сабель двигалась — завораживающе покачивала бёдрами, как её руки бродили по её телу, по подтянутым бёдрам, которые опускали её округлую задницу и напрягались, когда она медленно поднималась и выпрямлялась. Эффект Цирцеи.

Совершенство её движений звучало для каждого мужчины как смертельное предупреждение, обещающей своё получить удовольствие независимо от любого мужчины, что только делало её еще более желанной. Они кричали о сексе со стоячими членами, мокрыми от пота, выдёргивающими волосы, кусающими губы, пересохшими глотками.

Такой секс можно было найти только тогда, когда между двумя людьми вспыхнула страсть, а Гевин не чувствовал этого уже давно. Он забыл острые ощущения от кусания простыней и грязного секса до тех пор, пока дикая и необузданная демонстрация Сабель не вызвала у него желания повалить её на пол и сорвать с неё одежду.

Да, он был со многими женщинами, совершал с ними довольно дикие выходки. Его даже соблазняли встреченные им суккубы. Никогда в жизни он не чувствовал такого напряжения между чем-то настолько правильным и таким неправильным. Где-то в этом нечестивом танце таился малейший намёк на невинность и чистоту — как будто секс с ней каким-то образом сделал бы его лучше.

Нет. Именно для этого и был предназначен этот танец. Заманить их в ловушку. То, что у неё хватило нравственности не нажимать на курок, не означало, что она не могла этого сделать. Сабель обладала силой, о которой она, возможно, даже не знала. Каждая душа в этом баре — мужчины, женщины, суперы или люди — могли легко стать её жертвами. По её приказу сотни ублюдков охотно бросились бы прямо в объятия стигиуса.

Включая Гевина.

Возможно, именно поэтому Кэш выбрал её для своей грязной работы. Потому что какой засранец отправит женщину в логово ликана одну?

Покалывание пробежало по его ногам, бедру и достигло члена. Боль распространилась по его конечностям, как будто в его мышцах взорвалась атомная бомба.

Дерьмо!

Гевин выгнулся на кровати, крепко вцепившись в простыни, и зажмурился.

Какого черта…

В ответ луна высветилась за окном, словно напоминая об этом, и слова Джессики снова пронеслись в его голове.

Зверь, который скрывается в твоих костях, поднимется на поверхность, когда луна будет высоко этой ночью.

Началось.

Кожа словно раскололась по всему телу и снималась с костей, его пронзила боль, и Гевин стиснул зубы, подавляя желание завыть в агонии. В то же время его пронзила волна похоти, скрывая боль внезапным желанием что-нибудь трахнуть. Прямо сейчас.

Его глаза открылись, и запах поразил его.

Сабель.

Нет.

Гевин совершил достаточно ошибок с женщинами, чтобы добавить в этот список и суккуба.

Однако его сознание отказывалось подчиняться разуму.

В его мыслях всплыли изображения её тела. Изгибы, более широкие, чем у многих женщин, с которыми он был, сужались к тонкой талии и пышной округлой груди. Её задница и бёдра имели такой мышечный тонус, который могла иметь только женщина, постоянно стоящая на ногах. Постоянно двигающаяся. Покачиваюшаяся. Зовущая его.

Забравшись под простыни, Гевин сделал всё возможное, чтобы задушить эти мысли глубоко в себе.

Сабель была сильной женщиной. Яростной. Мощной. Такой, что ему не уступит.

Чёрт, мысль об этом заставила его прикоснуться к своему каменному стояку.

Ещё одно прикосновение её аромата коснулось его, и он облизнул губы, садясь на кровати и продолжая терзать свою эрекцию.

Ещё. Ему нужно было большее.

Похоть обожгла его мышцы, заставила его выскользнуть из кровати и, спотыкаясь, побрести к двери. Ухватившись за дверной косяк для поддержки, он обхватил себя ладонью и, пошатываясь, направился к двери спальни Сабель.

Надо насытиться. Нужно больше.

Из её комнаты донёсся тихий звук.

Он покачал головой, когда дымка затуманила его зрение, а щелчок двери сделал звук отчетливее.

Стонет.

Он едва мог разглядеть её верхнюю часть тела с согнутыми под простынями ногами, но она, казалось, извивалась. Её запах наполнял комнату. Сладкая смесь её возбуждения и летней сирени из открытого окна.

— Гевин, — прошептала она, и он напрягся. — Ммм, так хорошо. — Её шёпот звучал с придыханием. — Ты собираешься стоять и смотреть или залезешь в постель ко мне?

Он чуть не рухнул, крепче сжимая член в ладони — он стал таким твёрдым, что он едва мог здраво мыслить.

Это ей снится или это было настоящее приглашение?

Сделай это. Жаждущий похоти зверь внутри уговаривал его подойти к ней. Войди в неё. Дёрни её за волосы и оседлай её, пока сами боги не услышат, как она выкрикивает твоё имя.

Нет. Сабель доверяла ему, и савидон это или нет, но он не поддастся желаниям своего зверя так легко. Даже если ей это не снилось.

Подняв руку и схватившись за череп, он задел кончиками пальцев два зубца по обе стороны головы.

Что в обсидиусе…

Гевин помчался в соседнюю ванную, закрыл дверь и включил свет. В зеркале два золотых рога разорвали густую копну черных волос на его голове. Его кожа, ярко-красная, почти светилась на фоне тёмного оттенка губ. Карта вен вылезла на его коже, пульсируя в том же темпе, что и его колотящееся сердце, а его тело каким-то образом утолщалось под рубашкой, настолько, что ткань натягивалась на его руках.

Зверь. Не просто его демоническая форма, а зверь. Да, савидон демона мог бы сделать его немного безумным от похоти, может быть, даже спровоцировать его демоническую форму, если бы мужчина почувствовал мгновенную связь с женщиной. Однако рожки, мускулы и тёмные, злые вещи, которые играли у него в голове, определенно не были нормальными.

С каждой сексуальной фантазией этот зверь будет появляться и подавлять твою власть над ним. Женщины будут съеживаться и бояться тебя. Бойся своей постоянно растущей потребности насытить его.

Чёрт, нет.

Он зажмурил глаза.

Джессика действительно прокляла его. Но как? Последнее, что он знал, это то, что она вела светскую жизнь в обсидиусе, как и он.

Гашла. Она, должно быть, гашла. Это было единственное объяснение. Только тёмная ведьма могла проникнуть в голову человека и проклясть его.

У тебя будет время до конца твоего савидона найти свою пару, заявить права на свою ташлу. Или твоя душа станет моей.

Две недели. Обычный савидон длится две недели. Поскольку у Гевина не было намерений спариваться с женщиной только для того, чтобы его отправили обратно в тюрьму подземного мира на смерть, ему придётся найти лазейку. Какой-то способ не дать его душе принадлежать единственной женщине в мире, от которой у него мурашки по коже.

Ему также придётся найти способ не дать своему зверю действовать в соответствии с непреодолимой потребностью заявить права на Сабель.

Как всегда, идеальное время.

Он провёл рукой по лицу и замер. Волосы на его шее встали дыбом, и он навострил уши.

Кто-то был снаружи дома.

Гевин вернулся в свою комнату и подошёл к окну. Лишь зелень летней травы, пробивавшаяся сквозь увядшие листья, покрывала землю под ним. В противном случае, казалось бы, там ничего не было.

Щелчок заставил его голову обернуться в другую сторону, и Гевин схватил свои джинсы, валявшиеся на полу. Быстро надев их, он вытащил кинжал из кобуры на тумбочке.

Медленные, тихие шаги привели его к лестнице, и вместо того, чтобы спуститься по шумным, скрипящим ступеням, он выглянул за перила. Заметив небольшое пространство у подножия лестницы, он перемахнул через деревянные перила и присел на корточки у подножия лестницы.

Из кухни поднялся шорох.

Сквозь тьму Гевин вошёл в маленькую комнату и приблизился к тени, стоящей перед холодильником.

Какой к чёрту вор…

Стоя позади злоумышленника, он подставил кинжал под подбородок мужчины, удерживая его там, пока стеклянная чаша не разбилась о столешницу.

— Кто ты, черт возьми?

Гевин крепче схватил его.

— Сначала ты.

— Джевен! — Сабель включила свет на кухне, её гибкая фигура на мгновение отвлекла внимание от ночной рубашки, которая отлично справилась с её явно обнаженной грудью. — Я же говорила тебе держаться подальше от меня и моего дома!

— Я думаю, ты имеешь в виду мой дом, любимая. — Он извивался под хваткой Гевина. — Последний раз, когда я проверял, ты не заплатила ни копейки.

Гевин отпустил его, и когда мужчина развернулся, его глаза расширились и посмотрели вверх. Его рост, должно быть, был примерно пять футов одиннадцать против шести футов семи дюймов Гевина.

— Кто этот мудила? — он усмехнулся.

— Гость. Он погостит у меня какое-то время. — Тон Сабель оставался ровным, пока она бросала осколки битого стекла и куриные ножки в мусорное ведро.

На лице мужчины расплылась хитрая ухмылка, а его глаза оглядели Гевина сверху донизу.

— Ты планируешь раздвинуть свои блудливые ноги и трахнуть этого, дорогая?

Стоя с тряпкой, готовой вытереть куриный жир, пролитый на столешницу, Сабель покачала головой.

— Убирайся. Убирайся из моего дома немедленно.

— Или что? Большой, плохой гость собирается проводить меня до двери?

Гевин взглянул на Сабель и, взглянув на её бровь, схватил мужчину за горло. Хватавшие руки не повлияли на его хватку, и он без особых усилий дотащил мужчину до входной двери, открыл её и вышвырнул наружу.

— Леди сказала, что тебе здесь не рады. Это предупреждение. Зайди в этот дом снова без разрешения, и тебе понадобится инвалидная коляска, чтобы доставить задницу домой.

— Леди? О ком ты, черт возьми, говоришь? Она не леди. Она шлюха. Грязная, проклятая шлюха! — Он вскочил на ноги. — Следи за ней. Возможно, тебе стоит проверить свой член, если ты её уже трахал.

Гевин постучал кинжалом по ладони.

— Я не стану повторять.

Мужчина заковылял по улице, показов средний палец, прежде чем исчезнуть в ночи.

Когда Гевин запер дверь, Сабель сидела за кухонным столом в ночной рубашке и спортивных штанах, закатанных до её шелковистых, подтянутых икр. От того, что он заметил, Гевину захотелось ударить себя.

— Твои ночи всегда такие захватывающие?

Её раздражённое дыхание создало у него впечатление, что Джевен был для неё ежевечерней помехой.

— Сутенёр?

— Ага. Понял мою дилемму? Почему я готова сделать что-то глупое, например, залезть в логово ликана? Я разбираюсь с его дерьмом каждую ночь. И я ненавижу, что наш мир находит это приемлемым. — Сабель фыркнула. — Спасибо, что выгнал его отсюда.

— Могу я задать личный вопрос?

— Конечно. Я могу ответить, а могу и нет, в зависимости от вопроса. — Она провела рукой по волосам. — Я предупредила.

Прислонившись к стене, Гевин скрестил руки на груди.

— Привязанному суккубу предоставляется автоматическое освобождение от своего сутенёра. Люди женятся ради страховки. Гражданства. Почему бы не заключить союз ради свободы?

— Что, с тобой?

— Ничего. Я имею в виду в целом.

Она ухмыльнулась.

— Отличная шутка. Никто не подпишется на связь с суккубом. Не могу сказать, что я их бы винила. Половина моего вида находится в психиатрической больнице. Но это для меня это нечто большее. Во-первых, я не верю в связь. — Она пожала плечами. — Это ерунда, если ты спросишь меня. А во-вторых? Если я подчинюсь, я потеряю опеку над Деньей, а это значит, что любой засранец-сутенёр может прийти и заявить права на неё. — Отвращение в её взгляде и трясущиеся руки дали Гевину ощущение, что возможное привязание сестры тяжким бременем лежит у неё на уме. — Со временем это произойдёт, но я бы хотела, чтобы она продержалась, как можно дольше.

— Ради своей второй половинки?

— Нет. Ради образования. Шанс сделать что-то кроме отправки душ в грёбаный подземный мир на вечность. — Она положила подбородок на ладонь и зевнула.

Этот жест, такой простой и невыразительный, привлёк внимание Гевина. В Сабель была очень привлекательная простота.

— Ты понятия не имеешь, какова жизнь суккуба, которой не на что опереться. Это постоянный поток необходимости отсасывать кому-то, просто чтобы выжить — как в спальне, так и за её пределами. Вероятно, поэтому половина женщин ведёт себя так, будто терпеть не может своих детей. Проще игнорировать их, чем смотреть им в глаза и объяснять, почему у тебя во рту член. Я закончила с этим. Покончила с такими парнями, как Джевен, которые смотрят на женщин — на меня — как на пешек, чтобы подтянуть свою жалкую задницу до тех пор, пока сутенёр не затолкает под подушку твои испорченные мечты и стремления. Возможно, я и выросла в этой жизни, но мои дети — нет. Я не позволю им поверить, что они так мало стоят.

— Ты меня удивляешь, Сабель. Ничего подобного я себе не представлял.

Закатывание глаз сопровождало слабую улыбку.

— Ты ожидал, что тебя привяжут к кровати и будут пытать? Каким же я, должно быть, стала разочарованием.

Гевин усмехнулся.

— Я лишил тебя работы. Думаю, я ожидал, что меня трахнут в ответ.

— Это только первая ночь. — Она устало рассмеялась и постучала по столешнице. — Мои таланты трахать мужчин выходят за рамки спальни. Дай мне шанс, и я это докажу.

***

Сабель кивнула Гевину и закрыла дверь в свою комнату, когда они оба вернулись в постель. Оказавшись внутри, она улыбнулась, воспроизводя выражение лица Джевена, когда он был в хватке Гевина. За всё время, что она знала сутенёра, он никогда не выглядел таким испуганным. Сколько раз она прижимала нож к его горлу, а он просто отбивал его, но одним простым прикосновением Гевина он знал, что его превзошли.

Гевин.

Раньше ей приснился самый изысканный сон: он стоял у двери её спальни, гладил себя, наблюдая, как она трогает себя. Подобно Адонису, его обнаженная форма могла похвастаться точеным совершенством. Мышцы симметричные, поджарые. Ей почти удалось прикоснуться к их иллюзии, пока не ворвался мудак и не разорвал этот сон на части.

Грёбаный Джевен.

Она забралась обратно в кровать и лежала, глядя в потолок. Впервые в жизни Сабель чувствовала себя… относительно довольной, если не считать того факта, что её детей не было с ней. Она схватила свой мобильный телефон, чтобы проверить время. Два часа ночи. Никаких сообщений и звонков от Деньи. Казалось, всё было хорошо.

Несмотря на усталость, охватившую её тело, её разум оставался слишком занятым, чтобы спать.

Включенная? Возможно. Пришло время прайма — то, что делали все суккубы. Конечно, она мастурбировала с подросткового возраста, но прайм был чем-то бо́льшим. Всегда помогал узнать собственную точку доступа, на случай, если парень окажется хреновым лжецом. Если бы она знала свою точку удовольствия и могла научить своё тело вступать с ней в контакт, она могла бы довольно быстро выходить из неприятных ситуаций. В конце концов, суккуб был самым могущественным, когда достигал кульминации. Сабель планировала использовать это как спусковой крючок, потому что, если бы она смогла овладеть всем объемом своей силы, у неё было бы меньше опасных столкновений с придурками.

Она закрыла глаза и подняла колени, глубоко вздохнув.

Сконцентрируйся.

Отодвинув трусики, она провела пальцами по лобковой кости и дальше, и погрузила их внутрь. От этого ощущения у неё свело желудок. Гладкая кожа на кончиках пальцев, углы костей и плоти. Так отличались от пальцев, которые она получала от мужчин.

Она исследовала и поглаживала, ища вечно желанную точку G, которая в мире суккубов означала взрыв одного умопомрачительного оргазма и способность высасывать душу за секунды.

В отличие от человеческих точек G, суккубу было гораздо труднее найти их. Большинству женщин её возраста показывали их матери. Не в милой беседе, посвящённой взрослению, которая может закончиться краснеющим хихиканьем. Больше похоже на настоящую демонстрацию, и обычно в первую ночь их предлагали мужчине, как только старший суккуб решал, что пришло время им внести свой вклад в домашнее хозяйство.

Отвратительный ритуал часто случался в зрелом шестнадцатилетнем возрасте, но мать Сабель попыталась гораздо раньше. Это был первый раз, когда Сабель ударила свою мать, первый раз, когда она предупредила её никогда не трогать её или Денью, если она не хочет, чтобы её избили до полусмерти.

Сабель было всего двенадцать лет. Сказать, что прайм не стал для неё приятным времяпрепровождением, было бы преуменьшением. Она чувствовала себя грязной из-за этого ритуала до тех пор, пока Неволина не нашла её в семнадцатилетнем возрасте. Каким-то образом её божественная матрона привнесла определённый уровень нормальности во вполне естественные потребности женского тела.

Однако чем дольше она искала её, тем больше её живот скручивало от тошноты от этого ощущения, пока Сабель не убрала пальцы, вытирая влагу хлопковыми трусиками.

Дерьмо.

У неё было всего несколько дней, чтобы найти её, но ничто в прайме не приносило ей удовольствия. Ещё. Больше похоже на визит к гинекологу. Или неловкие ласки между ней и Джейсоном Томсом в лесу за школой в седьмом классе.

Даже Денья однажды сказала ей, что она нашла свою. Конечно, Денья мастурбировала гораздо больше, чем следовало бы любой женщине. Сабель пожалела бедного ублюдка, который окажется у неё первым. Она, вероятно, продержится всю ночь и в конечном итоге высосет его душу до состояния иссохшей массы.

Если раньше выпустить часть своей похоти, это тоже могло немного разогреть Сабель. Фу. Напомнило о недавнем.

Учитывая, что она ушла со своей смены, не сказав ни слова, возможно, это была ещё одна работа, с которой она могла бы попрощаться. Шестая, с тех пор, как она покинула казино Гевина.

Проклятье.

Ей нужно было что-то быстро найти, а её выбор сужался. Эта мысль на самом деле должна была расстроить её больше, чем на самом деле, но, когда она уткнулась головой в подушку, она вспомнила только о Гевине.

Как он не колебался прямо посреди толпы в баре, когда она вполне могла спровоцировать кровавую баню среди мужчин и женщин, соревнующихся за неё.

Он без колебаний нашёл немедленное решение её проблемы с машиной.

Не колебался, когда Джевен… ну, был Джевеном.

Мужчина не колебался. Он был человеком действием. Мужик, который умеет разбирать твоё дерьмо.

Сабель вздохнула.

— Девушка могла бы к этому привыкнуть, — пробормотала она. Но она этого не допустит. Те, кто устраивают хаос, и те, кто разбирают его, никогда не подойдут друг другу.

Кроме того, она никогда не сделает ничего, что могло бы отдать Денью в руки такого же Джевена — сутенёра, который будет использовать её для своего продвижения. Сабель практически вырастила сестру и не планировала в ближайшее время отказываться от этой ответственности.

Не говоря уже о том, что Гевин не был образцом стабильности, хотя он, казалось, подрос по возрасту и скоро должен был приблизиться к своему савидону.

Связь её тоже не вдохновляла, но, эй, было довольно весело фантазировать, на что это будет похоже. Гевин станет настоящим прекрасным принцем, а Сабель — дерзкой стервой, постоянно предлагающей злым злодеям бесконечный источник возможностей для создания напряжения в идеальной маленькой сказке.

Посмеиваясь над своими нелепыми мыслями, Сабель перевернулась и закрыла глаза.

Глава 4

Сабель потягивала кофе за кухонным столом, без особого энтузиазма просматривая вакансии. Да, звонок Мэл подтвердил то, что она уже знала: её уволили. Ей повезет, если этот ублюдок потрудится выписать ей чек по увольнению. Проклятье. В конце недели ей предстояло работать под прикрытием, и последнее, что ей было нужно, — это стресс от поиска работы.

Ощущение того, что за ней наблюдают, подняло волосы на её затылке, и она обернулась.

Гевин прислонился к двери, застёгивая запонки.

Черт возьми. Не смотри на его мышцы.

Хотя как она могла этого не делать? Они выделялись на рукавах его рубашки, просто умоляя, чтобы на них посмотрели.

— Сегодня утром у меня встреча с Эгузой. Я бы хотел, чтобы ты сопровождала меня в казино.

— Нет, мне сегодня нужно найти работу. Денья собирается забрать моих детей, чтобы я могла заполнить несколько заявлений. — Она покачала головой, глядя на список отстойных вариантов, которые она записала. — Это будет долгий день.

— Сабель…

— Даже не говори этого, Гевин. Я больше не буду принимать в твою благотворительность.

— Это не благотворительность. Мне бы действительно пригодилась помощь. Сегодня утром я разговаривал с Мэддоксом. Судя по всему, одна из наших девушек вчера вечером получила передозировку сияния и попала в отделение скорой помощи. Мы облажались.

Она прикусила внутреннюю часть губы.

— Это не грустная история, которую ты сейчас выдумал, не так ли? Потому что это было бы просто жалко.

— Хотелось бы, чтобы это было так. Реальность такова, что если ты не согласишься на эту работу, мне придётся надеть те узкие кожаные шорты и начать называть всех Сладкими, если я не смогу найти кого-нибудь, кто её заменит.

От смеха она откинула голову назад.

— К черту. Хотя, если мы говорим о Кендре, возможно, ты будешь выглядит в них лучше, чем она когда-либо. — Кендра, вероятно, проработала в Святая святых дольше всех и могла похвастаться сильной наркозависимостью. Милая леди, когда она была трезвой — явление, случавшееся не слишком часто.

Гевин усмехнулся.

— Итак, ты поможешь бедному брату?

— Это моя задница бедная. — Она закатила глаза, хотя проблеск надежды ослабил напряжение в её шее от стресса из-за нелепых объявлений о вакансиях, из которых ей приходилось выбирать. — Да, я возьмусь за эту работу. Когда мне начать?

— Сегодня вечером. Если ты будешь так любезна, провод меня в офис, я введу Эгузу в курс дела по сангам, и тогда день будет твой.

— На самом деле мне нужно забрать своих детей из Деньи. Я обещала, что отведу их в парк. Они были очень расстроены, когда я позвонила Денье и сообщила, что вместо этого буду искать работу.

— Значит, решено. Мы заберём их после утренней встречи.

Он снова пришёл ей на помощь. Решения, казалось, просто вырывались из уст мужчины так же легко, как и проблемы извергались с её уст.

Это должно когда-то прекратиться.

Он не мог продолжать спасать ситуацию. Просто он чувствовал себя нехорошо.

Он налил чашку кофе и сел напротив неё.

— Это должно показаться странным… уйти с работы, чтобы потусоваться в парке, да?

— Не могу сказать, что я к этому привык. — Он сделал глоток. — Вау, неплохо. — Его взгляд снова исчез за чашкой. — У меня есть склонность работать больше часов в день, чем наоборот.

— Я никогда этого не понимала.

— Что? — Рука, вытянутая через стул, с чашкой кофе в руке, выглаженный и безупречный костюм — всё это придавало Гевину странный контраст непринуждённости и утонченности.

— Почему богатые люди постоянно работают. Я имею в виду, ты уже набит деньгами. Почему ты так много работаешь?

Лёгкое прикосновение большого пальца к краю чашки завораживающе отвлекло внимание, прежде чем Гевин пожал плечами.

— Честно говоря, я не знаю, почему я так много работаю. Между казино и исполнителем мести моё свободное время ушло на убыль.

Она вздохнула.

— Если бы у меня было столько денег, я бы отправилась в Париж. Рисовала целый день. Сходила в художественные галереи. Проводила часы с моими детьми. Была счастлива.

— Почему Париж?

— Я всегда считала его одним из самых романтических городов на земле. Так и должно быть, если моя тётя решила жить там. Она была самой экзотической женщиной, которую я когда-либо знала. Абсолютное совершенство, словно ангел. Она время от времени приходила к нам в гости. Мне нравилось слушать Нину Симон. — Воспоминания о танцах с тётей пронеслись в голове Сабель. Вероятно, единственный раз, когда Сабель чувствовала себя нормальным ребёнком, это были визиты Одетты. — Я смотрела, как она расчёсывает волосы, а Нина играла на фоне, запах сирени — они всегда напоминают мне мою тетю Одетту. Молодую. Казалось, она никогда не старела. Одинокая. Мужа нет. Только она и её фотоаппарат.

— Она была фотографом?

— Модный фотограф. Как гламурно, да? — Она улыбнулась. — Она постоянно присылала мне фотографии, когда я была маленькой. Мне всегда было интересно, каково это — есть в модном ресторане и исследовать шикарные галереи.

— Возможно, ты когда-нибудь поедешь туда.

Она погрузила взгляд в тёмную жидкость, глядя на отражение своей улыбки.

— Возможно.

***

Оркосианские лорды редко покидали подземный мир, одетые во что-либо кроме официальных мантий, поэтому Гевин был ошеломлён джинсами и рубашкой на пуговицах Эгузы. Он поднялся из-за стола и поклонился, когда высший демон приблизился, а за ним следовала Цефирина.

— Спасибо за встречу… мой лорд.

Гевин поцеловал Цефирину в щёку, когда она села рядом с Эгузой.

— Этого человека нелегко достичь даже для Божественной Матроны, — сказала она.

— Ах, Цефирина, я каждый раз даю тебе свой чертов сотовый телефон, а ты настаиваешь на том, что должна связываться с моей секретаршей. — Эгуза повернулся на стуле к Матроне Гевина. — Женщина приближается ко второму тысячелетию. Она не весенний цыпленок, как ты.

— Ой! — Она засмеялась и игриво постучала Эгузу. — Ты ужасен.

— Хорошо, итак, мы все здесь. — Эгуза всегда отличался царственной грацией, даже когда вёл себя небрежно. — По какому поводу ты назначил эту встречу?

— Цефирина не проинформировала тебя?

Его Матрона села ближе вперёд в своём кресле.

— Я подумала, что лучше, если ты объяснишь, что произошло прошлой ночью.

— Верно. Санг. — Гевин потёр руки. — Похоже, они развиваются. Быстрее, чем мы предполагали.

— Да. — Эгуза скрестил ноги и сцепил руки. — Гораздо быстрее. Хотя я также понимаю, что они всё ещё вымирают довольно быстрыми темпами.

— Прошлой ночью мы встретили одного, который питался севиусом.

— Стикс и пламя, как, чёрт возьми, санг смог победить севиуса? — Этот лакомый кусочек информации, должно быть, стал сюрпризом для Эгузы, судя по расширенным глазам и напряжённой позе, которую он занял.

— Я думаю, что кто-то мог оказать твари помощь. Похоже, севиус выпил немного жидкого азота. Другая сила, похоже, весьма заинтересована в эволюции этого вида. Говоря более открыто, моя невестка беременна. На этом этапе прогрессирование вируса, по-видимому, замедлилось. У неё нет жажды крови. Но я боюсь того, что произойдет после рождения ребёнка.

— Как и я. — Верховный лорд потёр лоб, сказав Гевину, что у него нет опыта знакомства с заражённой беременной женщиной. — В поисках сангов мы встречали множество алекси, и это никогда не было приятным зрелищем. Единственное подтверждение того, что это действительно был алекси, был анализ крови. Это, и те алекси кажутся менее… похожими на личинки, когда они поддаются болезни.

— Есть ли у нас идеи, где может быть страница, вырванная из «картазмы»? — спросил Гевин.

— У нас есть подозрения в деятельности Фармацевтической компании Пенвеллов. Однако наши проверки оказались безрезультатными. — Эгуза покачал головой. — За исключением некоторого просроченного оборудования, они проходят без каких-либо доказательств воскрешения древних существ. Просто обычные, заурядные лекарства. Мы попытались проникнуть внутрь в нерабочее время. У них есть некоторые… довольно интересные меры безопасности. Должно быть, дюжина заклинаний.

— Боже мой, кого они пытаются не пустить? — Цефирина приложила кончики пальцев к щеке.

— Более волнующий вопрос: что они могут пытаться удержать? — Гевин скрестил руки на груди. — Я бы продолжал наблюдать за ними. Их интерес к этосу вирусу вызвал некоторые тревожные сигналы. И, по словам Каллы, они, похоже, особенно интересовались ею.

— Мы соберём группу. Возможно, во всём этом мы придерживаемся неправильного направления. Было бы неплохо, если бы мы послали кого-нибудь из наших наблюдать за ними в качестве сотрудника.

— Я думаю, это отличная идея, Эгуза.

— Что касается эволюции сангов. Поскольку численность алекси медленно сокращается, у них нет устойчивого источника выживания. — Эгуза фыркнул. — По крайней мере, на данный момент, хотя, если они продолжат развиваться и питаться демонами, мы можем оказаться в полной заднице. — Оркосианский лорд встал со стула и протянул руку. — Я рад видеть, что ты покинул обсидиус. Должен сказать, я уверен, что договор с этим суккубом был и благословением, и проклятием, но ни один демон не должен понести такой приговор, под который попал ты.

— Спасибо, милорд.

Он подмигнул и похлопал Гевина по руке, всё ещё сжимаемой в его руке. — Будь осторожен. Будем на связи. — Выпустив руку, он поцеловал Цефирину в щеку и вышел из кабинета Гевина.

Брови Цефирины взлетели вверх.

— Так! Мой красивый, не посаженный сын. Как ты?

— У меня всё хорошо, спасибо.

Одна бровь осталась приподнятой.

— А суккуб?

— Она была очень любезна.

— Да, я уверена. Я чуть не поседела, когда Нола связалась со мной, чтобы найти тебя. Честно говоря, я даже не знаю, что было меньшим из двух зол — порабощение с возможностью беспощадной смерти или вечные страдания в обсидиусе?

Улыбка Гевина сменилась более серьёзным поджатием губ.

— Сабель не похожа на большинство суккубов, могу тебя заверить. Я нахожу её довольно приятной. Очень умная, рассудительная женщина.

— Ты был заключён в тюрьму вместе с отбросами преступного мира. Позволь себе акклиматизироваться, Гевин. — Она покачала головой. — А Нола интересная. — Её грудь поднялась со вздохом. — Но ей удалось выиграть тебе немного времени и вытащить тебя из этой… адской дыры.

Цефирина положила ладонь на щёку Гевина. — Это всё, что имеет для меня значение.

Он поцеловал внутреннюю часть её ладони.

— Спасибо за беспокойство обо мне.

— Я хочу, чтобы ты позаботился о себе, любовь моя. И если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся и позвони мне. Понятно?

— Понятно.

— Хорошо. По крайней мере, твой савидон пока приостановился. — Она опустила его руку, но потом резко схватила и, должно быть, задумалась. — Так вот в чём дело.

— Я, эм… я считаю, что это уже началось.

Её хватка усилилась.

— Когда? — Паника охватила её голос. — Ты уверен?

— Да, я вполне уверен. Савидон начался, когда я приехал к Сабель. —

Цефирина схватилась за грудь.

— О, нет. Это… конечно же, суккуб не возвал к твоим брачным узам спаривания.

Собственно говоря…

— Я не знаю, что, черт возьми, со мной происходит, если честно.

Он обтёр лицо. — Скажи мне. Можно ли во сне проклясть мужчину?

— Проклятье, как из чёрной магии?

— Да. Например, вторгнуться в сон и использовать заклинание. Даже как иллюзия.

Её брови поднялись, и она сделала шаг назад.

— Да, я полагаю, что очень одарённая гашла мог бы наложить проклятье таким образом. Зачем?

— Джессика… пришла во сне прошлой ночью. Она сказала мне, что у меня есть время до конца моего савидона, чтобы найти себе пару или отдать ей душу.

— Ох, эта женщина! — Жест, направленный на то, чтобы сломать что-то пополам, заставил руки Цефирины сжаться в кулаки. — Ты даже не представляешь, как сильно я хочу злоупотребить своими силами. — Ударив ладонью по лбу, она закрыла глаза. — К сожалению, с её заключением мы мало что можем сделать. По сути, она изолирована в своего рода гробнице. По крайней мере, мне так сказали. — Она помахала рукой о невозможности затеи. — Это всё сплетни матрон. Так что, мы должны найти тебе пару до конца савидона.

— Нет. Я не собираюсь брать пару и отправиться обратно в обсидиус. Это было бы несправедливо по отношению к женщине.

— Хотя это могло бы стать хорошей стратегией. Они могут рассмотреть это как стабильность. Спокойствие. Возможно, суд найдёт возможность для помилования, если мы сможем достать для тебя супругу королевских кровей.

— Стабильность? По их мнению, я изнасиловал связанную женщину, Цефирина! — Обойдя её сбоку, он заложил руки за спину и зашагал. Я никогда не брал женщину силой за все свои столетия. Я убежден, что любой мужчина, которому приходится силой принуждать женщину к постели, не заслуживает члена.

Её губы сжались.

— Разве ты должен быть таким грубым, мой дорогой? Я просто говорю, что это не повредит.

— А если меня заставят вернуться?

— Мы перейдем этот мост. — Глаза Цефирины расширились. — Боже мой. Ты и суккубка…

— Тебе не о чем беспокоиться.

— Эта новость вызывает много поводов для беспокойства. Боюсь, мне пора идти. — Она отступила и направилась к двери. — Гевин, обещай мне, что постараешься контролировать себя рядом с ней. Это обязательно.

— И… что, если я не смогу?

— Тогда мы все пострадаем от гнева твоего отца.

***

Тёмно-русые, почти каштановые волосы падали на бледное лицо женщины, пока та смотрела в зеркало спальни квартиры, которую сняла над баром Джипси. Длинные локоны едва закрывали её обнаженную грудь, и она наклонила голову мимо отражения своего обнажённого тела, чтобы увидеть исключительно крупного мужчину, наблюдающего за ней из тени.

Большинство мужчин, которых она трахала ради одолжения, были свиньями — толстыми, уродливыми вонючими свиньями, у которых не было шансов заполучить такую женщину, как она. Ей приносило невероятный восторг то, что любующийся её телом с другого конца комнаты даже обдумывал её предложение. Его рост, должно быть, составлял около семи футов, а его фигура могла похвастаться слоями мышц, туго натянутых под грубой кожей. Пятичасовая тень попыталась прикрыть шрам, тянувшийся через его лицо, обезображивающий губу. Наёмник. Вероятно, самый опасный демон при королевском дворе. Его убийства были столь же легендарными, какими воины обменивались между собой в знак почтения.

Он также оказался правой рукой её сервокса.

Она отвернулась от зеркала и откинулась на комод, положив ногу на ближайший стул, давая ему возможность полностью рассмотреть её обнаженные бёдра.

— Мы договорились или нет?

— И предать Виссула?

Она пересекла комнату, скрестив ноги, а её туфли на шпильках стучали по деревянному полу. Проведя пальцем по его одетому телу, она обводила его, рассматривая твёрдые выступы мышц под рубашкой

— Могу тебя заверить, Виссул предаст тебя не задумываясь. — Она обхватила его талию, ухватившись за твёрдую выпуклость. — Я знаю, что нужно сынам Гнева. Я уже трахала демонов твоего вида. Ты слишком долго пробыл в обсидиусе, Терриун. Я чувствую твою боль. Я могу принести тебе освобождение.

— Кого из сыновей Гнева ты трахнула? — глубокий мужской голос пронзил её сердце.

Она поцеловала его лопатку.

— Сын принца. Наследник престола. Гавиус. — Улыбка растянулась на её губах, после раздавшегося рычания, завибрирующего в его груди. Она с важным видом подошла к нему и наклонилась вперёд. Грудью и локтями прижавшись к матрасу её кровати, высоко подняв задницу и упершись ему в лицо, она выглянула через плечо. — Мы договорились?

Он небрежно снял ремень и расстегнул кожаные штаны, скинув их на пол. Её горло сдавило, перехватив дыхание, и её руки взлетели к шее, когда его кожаный ремень впился в тонкую плоть, в её горло.

Он дернул её на себя.

— Да. — Тёмное обещание его тона дразнило её ухо. — Но ты должна знать, я трахаюсь так же, как и убиваю — жёстко.

Боль пронзила её задницу, когда он погрузил в неё свой член, но крик затерялся в её груди. Горячие слёзы обожгли её щеки, когда он злобно и безжалостно врезался в неё, а ремень был для него поводьями. Тёплая жидкость потекла по её бёдрам. Кровь. Её кровь.

Часть её хотела умереть. Она хотела вырваться из кровавой бойни и уплыть, пока он не закончит. Одна мысль пронеслась в её голове, придав ей сил, пока она терпела гнев мужчины. «Гевин». Дыхание ослабло. Её охватило головокружение. Она умирала? Затрахает ли он её до смерти?

Гевин.

Она прильнула к его красивому лицу и воспоминаниям о его нежных руках на своём теле. Единственный мужчина, с которым она когда-либо была, который трахал её с некоторым почтением. Она тоже была со многими — секс служил платой за поступки, которые помогли ей выбраться из дерьмовой дыры, в которой она выросла.

Слёзы покатились по её щекам, когда ремень потянул её шею назад, и мужчина ускорил темп. Проклятия наполнили воздух, и ремень на её шее ослаб.

Когда его член выскользнул из её задницы, она уронила голову на матрас, но от острой жгучей боли, пронзившей её ягодицу, она накренилась, вцепившись в простыни.

Ещё один укус напряг её мышцы. Её много раз отхлестали ремнем, но резкий ожог ремня раскрыл ей рот, и она закричала в кровать.

— Посмотри, что ты заставила меня сделать! Гашла! — Ещё одна затрещина подогнула её колени. Татуированная рука прижалась к кровати рядом с её лицом, а сильная хватка на её волосах заставила её голову дернуться в сторону.

— Я заключу с тобой сделку. Ты хорошо разыграла этот козырь. Но это будет много стоить тебе, Гашла. Когда наступит ночь, если ты останешься жива, считай это милосердием с моей стороны.

Её тело дрожало под ним, и она зажмурилась, в поисках утешения, когда он снова вошёл в неё.

Гавиус.

Глава 5

Парк был по большей части пуст, если не считать маленького мальчика, который выглядел не более чем на год или два старше Томаса, и женщины, которая, как предположила Сабель, была его матерью. Пока она играла на своём мобильном телефоне, ребёнок сидел и тыкал палкой в песок. Его белая футболка, вся в грязи, выглядела слишком маленькой для его тела, так как из-под него выглядывал маленький живот, а синие шорты короче. Черные пятна на ступнях заставили Сабель инстинктивно оглядеться в поисках пары лишних ботинок, но она не увидела ни одной поблизости. Его мать, напротив, носила длинные накладные ногти и брендовую сумку.

Сабель стояла рядом с горкой, пока Джени следовала за Томасом вверх по лестнице.

— Я ненавижу таких сук. — Она кивнула в сторону женщины. — Эгоистичные, пожирающие всё благосостояние… не на своих детей, а на самих себя. — Желание подойти к женщине и дать ей пощёчину было слишком сильным. — Бесит меня. Зачем им вообще дети, если им на них плевать?

— Думаешь, он её ребенок?

— Если нет, то меня ещё больше беспокоит то, что кто-то сознательно оставил с ней ребенка. И я чертовски надеюсь, что он пришёл сюда не один.

Ти Джей соскользнул с горки, засмеявшись, когда достиг низа, и сразу же помчался к лестнице, чтобы взять ещё один раунд.

Сабель не могла не улыбнуться заразительному смеху Томаса.

— Мы будем здесь весь день. Ему нравится горка. — Она вздохнула. — Разве это не было бы здорово? Если бы твоей единственной заботой в мире было скольжение с горки?

— Невинность детства.

— Я просто… надеюсь, что они этого не потеряют, вот и всё.

— Почему?

Она пожала плечами.

— Я действительно даже не помню, когда мой мир из невинного превратился в ад. Просто казалось, что в какой-то момент все могли быть счастливы.

— Ты? Счастливой? — Гевин подтолкнул её локтем. — Я не могу себе представить.

— Я не хочу им всё испортить, понимаешь? Я хочу, чтобы у них была вся надежда на то, что они смогут делать что угодно, быть кем угодно и полюбить кого захотят.

— Ты не чувствуешь, что можешь полюбить того, кого захочешь?

— Всё сложно. — Она засунула руки в карманы и повела кучки песка ботинком. — Я помню свой первый поцелуй. Он был соседским мальчишкой, и мы часто спускались в овраг, где над водой висела верёвка. Все соседские дети ходили туда. Но я была влюблена в этого парня. Долгое время. — Она рассмеялась. — В любом случае, он отвёл меня на небольшую полянку в лесу, и мы просто разговаривали. Откуда ни возьмись, он поцеловал меня. — Она улыбнулась воспоминанию. — Было смешно, как это на меня повлияло. Ты бы никогда не подумал, что чьи-то губы могут вызвать такую бурную реакцию. Фейерверк, головокружение и изумление — всё это слилось в один момент. Так невинно и прекрасно. — Она посмотрела на кучу песка, скопившуюся у её туфли. — Я больше никогда этого не чувствовала.

— Слишком много лягушек, недостаточно принцев. Может, тебе пора перепрыгнуть своей попкой в новый пруд. — По общему признанию, за последние пару дней у Гевина возросло чувство юмора. — Там есть скамейка. Давай, посидим.

— Э… нет.

— Ты обычно следишь за детьми в парке?

— Всегда. — Она быстро кивнула. — Это место заполнено головорезами и подростками.

Гевин повернулся, словно осматривая окрестности.

— Там сейчас довольно пусто.

— И что?

— Позволь мне показать тебе что-то.

Он схватил её за запястье и слегка потянул.

Сабель отдёрнула руку, сопротивляясь его тяге.

— Мне здесь хорошо.

— Пару минут.

Она оглянулась на детей, всё ещё скользящих с горки.

— Две минуты, — повторила она и последовала за ним к скамейке.

Он подвёл её к ограде, недалеко, но достаточно неудобной, чтобы она начала мысленно отсчитывать секунды.

— Тебе даже не обязательно сидеть. Просто постой здесь минутку.

— Чего мы ждём?

— Смотри.

Томас ударился о землю и тут же встал с горки.

— Мама?

— Я здесь, малыш! — Сабель рванулась вперёд и остановилась, когда Гевин схватил её за руку.

Сцепив крошечные пальчики, Томас огляделся вокруг, словно не зная, что делать. Оглянувшись на Сабель, он побежал вокруг горки к лестнице, но прошли секунды, а Томас так и не появился наверху.

Сабель обошла забор по периметру, но остановилась, увидев, что Томас присел рядом с мальчиком. Разговаривает с ним? Её сердце сжалось. Томас никогда не общался с другими детьми. Никогда.

Она почувствовала рядом с собой Гевина.

— Что ты пытаешься этим сказать?

— Судя по выражению твоего лица и тому, как ты смотришь на меня краем глаза, вероятно, это то, что ты не хочешь слышать.

— Значит, я должна сидеть в стороне, как она? Вести себя так, будто у меня есть занятие поважнее, чем быть с детьми?

— Ты неспособна стать такой, как она, Сабель. Ты слишком хорошая мать. Я просто предлагаю тебе расширить свой кругозор. Отойди назад, вот и всё.

— Шаг назад. — Она сделала преувеличенный шаг, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Итак, я должна увидеть…

Возле дерева, стоящего в стороне, Сабель заметила что-то, от чего у неё перехватило дыхание.

— О, боги мои. Ти Джей! Джени!

Она помчалась вперёд, Гевин шёл за ней по пятам, когда из-за деревьев, огромная коричневая вспышка вылетела из ряда живой изгороди — там, где она сидела, пригнувшись. Охотилась.

Гевин помчался впереди неё — прямо на льва, направляющегося к её детям.

Когда он набросился, Гевин поймал его в воздухе, схватив за горло.

— Бл*дь! — Он схватил большую кошку и прижал её к земле.

Сабель попыталась схватить своих детей, заметив женщину напротив них, сующую телефон в карман. Недалёкая сука. Даже лев не смог оторвать её задницу от этого телефона достаточно быстро.

— Вот дерьмо! Вы это видите? — спросила женщина, подходя к мальчику, стоявшему рядом с Томасом.

Нет, я этого не вижу. Стерва. Нет смысла влезать в дерьмо на глазах у детей. Сабель взяла Томаса и Джени на руки и снова сосредоточила своё внимание на Гевине. Он оттолкнулся от того места, где лев неподвижно лежал на земле, как будто он усыпил эту чертову тварь, хотя Сабель не осмелилась приблизиться, чтобы рассмотреть её.

Гевин вытащил телефон, положив руку на бедро. Лев всё ещё не двигался. Возможно, его упокоили.

— Проклятье. Он просто… мммм, — сказал рядом с ней раздражающий голос. — Прекрасен.

Огонь прошил её вены, и Сабель обернулась.

— Твой сын чуть не стал добычей для льва. Льва. Тебя не беспокоит, откуда здесь, черт подери, появился лев? Или как, черт его дери, лев сбежал из проклятого зоопарка?

— Не надо грубить. Я говорю, что он был просто потрясающим.

— Был. Но ещё более удивительным является тот факт, что никто не пострадал. — Она наклонила голову. — А теперь почему бы тебе не забрать свою поражённую задницу домой, пока этот лев не решил очнуться.

Лицо женщины скривилось от оскорбления.

— Сука, сама звездуй домой. Дерьмо.

Глаза Сабель заволокло красной дымкой, на мгновение погрузив женщину в транс.

— Уходи. Немедленно.

Зрачки расширились, женщина в зомбированном состоянии молча кивнула и унесла сына, в то время как Гевин направился к ней.

— Это было сильно. — Он покачал головой, разминая пальцы. — Всё в порядке?

— Да. — Она мельком увидела женщину, которая уходила и играла со своим мобильным телефоном, а её сын шёл за ней. — Надеюсь, она не сделает какую-нибудь глупость. — Сабель снова обратила своё внимание на Гевина. — Из какой дыры он тут взялся?

— По данным полиции, они получили сообщения об активных поисках. Они искали его последние полчаса. Судя по всему, он сбежал из подвала наркопритона. — Гевин провёл рукой по щеке. — Теперь наркоторговцы используют львов для охраны своих домов. Что, чёрт возьми, случилось с простыми бойцовыми собаками?

— Наверное, они не могут защитить от всех этих нападений ликанов. Думаю, им нужно что-то больше. Жёстче.

— Они будут здесь с минуты на минуту и заберут его.

Лев всё ещё лежал неподвижно примерно в ста ярдах от того места, где они стояли.

— Как… Что именно ты сделал?

Гевин пожал плечами.

— Вырубил его.

Сабель не смогла сдержать ухмылку.

Если бы она не заметила кошку, всех троих детей могли бы растерзать до того, как Гевин её поймал.

— Спасибо.

Машины подъезжали к свободным местам на стоянке позади них, а Гевин провёл рукой по волосам и резко выдохнул.

— Как люди объяснят, что ты вырубил льва? — она спросила.

— Понятия не имею. — Он положил руки на бёдра. — Придумают сами что-нибудь?

***

— И наша сегодняшняя главная новость… дамы, приготовьтесь, потому что этот папочка-защитник может стать самым сексуальным проявлением героизма, которое мы когда-либо видели. — Таинственный мужчина спасший своих детей от нападения льва был на экране рядом с головой Мардж Пендербаум, пока она читала вслух заголовок.

Отвернувшись от плоского экрана, висящего в офисе его казино, Гевин застонал, зажмурившись от звука репортажа:

— О боже!

— Мужчина на кадрах видео, которое вы сейчас увидите, доказывает, что мамы не единственные, кто может поднять машину, чтобы спасти своего ребёнка. Посмотрите на любящего отца, как он бесстрашно бросается на глазах у своих детей сражаться со зверем. Чудом никто не пострадал. Даже льва, которого каким-то образом этому парню удалось продержать достаточно долго, чтобы мать смогла увести напуганных детей. Загруженное сегодня днём видео стало вирусным в социальных сетях и уже набрало двести тысяч просмотров на V-tube. Власти сообщают нам, что лев сбежал из заброшенного наркопритона, где его, предположительно, продали в обмен на наркотики, и забрёл в близлежащий парк, где играли мальчик и его сестра. Новая тенденция владения этими опасными домашними животными, похоже, набирает обороты, поскольку необычные нападения продолжают беспокоить этот город. Эксперты предупреждают, что это очень опасные животные и их нельзя рассматривать для домашнего содержания.

Двухминутный клип, судя по зернистости и тому, как он трясся, был записан на телефон, было видно, как Гевин схватился за горло льва, и тот лежал парализованным на спине. Сабель стояла позади него в ужасе, прижав руки к лицу.

Клер Девенпорт взяла газету, лежавшую на столе рядом с Мардж, и обмахнула лицо веером.

— Ох! А герой неплох, правда, Марджи?

Обе журналистки засмеялись.

Марджи подняла бровь.

— Я не говорю, что прыгну перед львом, но, э-э… если бы кто-то случайно напал на меня, я бы не стала протестовать, если бы он меня спас, это точно! — Улыбка растянула её губы, обнажая слишком белые зубы. — Какой бы трюк он не использовал, этот загадочный папочка занял уютное место в сердце каждой матери.

— Не стесняйтесь оставлять комментарии на нашей странице в Fazebook. — Камера повернулась к Клер. — Что бы вы сделали в этой весьма необычной ситуации?

— Да вы издеваетесь. — Гевин выключил телевизор. — Отличный способ оставаться вне поля зрения. Хотя бы, люди не подозревают ничего необычного. Идиоты.

— Сколько у тебя сейчас детей, герой? Трое? Четверо? Десять? — Его брат, Мэддокс, или Бешеный Пес, как его называли, с хихиканьем ударил Гевина по руке. — Просто шучу. А если серьезно, бро, тебе нужно держать свой хрен в штанах.

— Ты закончил?

— Возможно нет. Это хороший совет. Трудно придумать материал, чтобы объяснить, что ты сделал, мистер Идеал. Просто будь благодарен, что Зик не читает газет и не смотрит телевизор. Если бы он это увидел, ты бы получил от него чертовски много дерьма.

Упоминание о его раненом брате на мгновение отвлекло от бури, клубившейся в голове Гевина.

— Как он поживает?

— С каждым днём становится сильнее. Я бы не сказал, что он сейчас готов сразиться со львом, но он уже ближе к цели. Под всем этим дерьмом всё тот же Зик. — Мэддокс покачал головой. — Накачан обезболивающими, а возбуждённый ублюдок всё ещё жаждет киски. Он был бы жёстко завидовал, если бы увидел, сколько внимания ты получил.

Тревожная мысль пронзила разум Гевина. Достаточно было увидеть новости не тем людям, что его освободили и он остановился в неохраняемом доме, и Сабель могла бы быстро унаследовать некоторых давних врагов братьев.

— Каким-то образом мне нужно будет убедить Сабель вернуться со мной в особняк. Это только вопрос времени, когда это станет известно, и каждый чёртов супергерой в трёх округах попытается выломать её дверь.

— Ты не думаешь, что она захочет остаться с нами? — Мэддокс нахмурился. — Каждая знакомая мне женщина хочет провести ночь в La Casa de сынов Гнева (прим. в доме). Сучки сходят с ума от этого. Особенно в твоей постели, брат. Они ведут себя так, будто получили грёбанный пентхаус в «Вальдорфе».

— Сабель… очень необычная женщина. Я обнаружил, что на неё нелегко произвести впечатление деньгами.

Его бровь медленно поднялась вверх.

— Жаль, что она душесоска. Это же находка. — Он скрестил руки. — Дамы, которых ты приносишь домой, красивы, но любая из них отправила бы твою душу прямиком в Стигиус, если бы могла на этом заработать.

Гевин усмехнулся.

— На самом деле она не душесоска. Вероятно, единственная существующая суккубка, которая может отказаться от мужчин.

— Как, чёрт возьми, она это делает?

— Без понятия.

— Тогда этот договор на рабство… не так уж и плох, да?

Резко выдохнув, Гевин пожал плечами.

— Это определенно не вечность в огне и сере, которой я ожидал.

— Секс с суккубом должен быть бомбой, если ты сможешь пройти мимо всей этой чуши о вечном рабстве, которую они так любят проделывать. Но раз уж ты уже в сети, возможно, это будет весело. Тебе же нравится всё это бондажное дерьмо, да?

Гевин ущипнул переносицу, затем потёр челюсть, пытаясь подавить смех.

— Я предпочитаю быть тем, кто держит ключи от наручников.

— Все психологическое дерьмо, чувак. Ты заставишь её думать, что она всё контролирует. Подумай об этом — в любую ночь ты можешь трахнуть любой вид, в любое время, в любом месте. Суккубы? — Мэддокс фыркнул. — Секс с Гневом — это всё равно, что выиграть билет в первый ряд на мировой чемпионат, когда играют две твои любимые команды. Знаешь, о чём я? — Он указал пальцем. — Не позволяй ей говорить тебе, что это не так.

— Я покончил со всем этим. Трах в любое время и в любом месте — это то, из-за чего я с самого начала попал во всё это дерьмо.

— Ага. Как звали ту суку?

— Карма.

— Ах, верно… и она будет трахать тебя безжалостно, да?

Гевин закатил глаза.

— Если я не трахну её первым.

Губы Мэддокса растянулись в каверзной ухмылке.

— Как у тебя проходит менструальный цикл, брат?

Стиснув зубы, он сдержал остроумное замечание, застрявшее у Гевина в горле.

— Помимо того факта, что мне каждую ночь приходится трахать подушку?

От отвратительного смеха Мэддокс чуть не скатился со стула.

— Добро пожаловать в чудесный мир воздержания. Что следующее? Путь в монахи. — Мэддокс покачал головой. — Женщины будут выбивать твою дверь, одетые как непослушные монахини, предлагая спасти твою душу.

Гевин махнул рукой и покачал головой, стиснув челюсти.

— Я покончил со всем этим — благодаря грёбанному проклятию. Нужно найти себе пару до конца моего савидона или моя душа отправится к Джессике.

Мэддокс резко стал серьёзнее.

— Она что, какая-то гашла? Я думал, её задница в тюрьме!

— Похоже, она немного разбирается в чёрной магии. — Гевин потёр виски. — Дерьмо, в которое я позволил своему члену втянуть себя.

— Найми для себя гашлу! Закинь её проклятье назад.

— Это не Гарри Поттер. Меньше всего мне нужна грёбанная дуэль по черной магии, которая в конечном итоге превратит меня в собаку, которая трахает подушки всю оставшуюся жизнь. — Гевин прижал сложенные пальцы ко рту, прежде чем сплести их. — Мне нужно как-то отыскать лазейку.

Телефон издал сигнал, и голос Мака прервал его.

— Сэр, у нас здесь парень… говорит, что знает вас. Нужно поговорить с вами.

— Как его зовут?

— Маррик.

Маррик. Поначалу Гевин думал, что он не более чем лживый ублюдок-ликан. Но в конце концов он всё же довел дело до конца и сообщил им, где найти Зика.

— Впусти его.

Мэддокс приподнялся на подлокотниках кресла.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Нет, останься. Какого чёрта.

Маррик ухмыльнулся, войдя в офис и сел рядом с Мэддоксом, быстро кивнув ему, прежде чем обратить взгляд на Гевина.

— Тебя трудно найти, пока ты не выйдешь покорять ничего не подозревающих львов на публике.

— Послушай, если ты пришел ко мне за уплатой долга, мне придётся вернуть его тебе как-нибудь в другой раз. — У Гевина уже было достаточно долгов на тарелке.

— Вообще-то, я пришёл предупредить тебя. И… сделать мирное предложение. — Маррик небрежно откинулся на спинку стула. — Лев, с которым ты столкнулся, говорит о растущем осознании среди людей.

— Я не думаю, что лев нападает на всех суперов в городе.

— Нет. Но когда скромный торговец крэком чувствует, что ему нужен царь всех зверей, чтобы охранять его дом, ты думаешь, они не начнут расследование? И, если ты не Зигфрид и Рой, большинство людей не смогут в одиночку уложить льва, бродящего по парку. Я знаю, что у тебя мало времени, поэтому я пропущу формальности и перейду сразу к делу.

Гевин фальшиво улыбнулся.

— Я ценю это.

Маррик прочистил горло.

— Как много ты знаешь о своей истории демонов?

— Не уверен, что прошёл бы экзамен с честью, но я бы справился.

— Я предполагаю, что ты знаешь о сангах.

— Конечно.

— История рассказывает, что ещё во времена чумы, они уничтожили все виды в подземном мире. Что её распространил всего один вид суперов. Разделение дикарей и демонов распространялось, основанное на лжи. Но точно так же, как американская история лжёт о пилигримах и индейцах, в истории Оркосии есть катастрофические дыры, которые вернулись, чтобы укусить их лордов за задницу.

Гевин нахмурился.

— Какого черта ты несёшь? Какие дыры?

— Один вид пережил чуму без особых последствий. Чистокровная раса. А когда все остальные виды, включая демонов, погибли во время чумы, они были вынуждены перебраться в человеческий мир. Чистокровные. Моя раса. — Прежде чем продолжить, Маррик серьёзно посмотрел в ответ, как будто мужчина уже привык к спорам. — Питание людьми привело к тому, что на улицах Детройта теперь бродят смешанные породы.

— Как раз собирался спросить тебя об этом. — Гевин скрестил руки на груди. — Как, черт возьми, вы можете называть себя чистокровными? Ликаны создают себе подобных, кусая свою добычу. В этом нет ничего чистого.

— Ты прав. Они не чистовные. Было время, когда чистота подразумевала чистые линии. Внедрение человеческой генетики привело к тому, что наш вид стал бесплодным. В наши дни чистокровность означает не генетическую чистоту обоих родителей, а естественное рождение детёныша ликана.

— Как это вообще возможно? — спросил Гевин.

— Зрелые ликаны не могут размножаться. Подростки-ликаны могут. По какой-то причине их репродуктивные органы остаются незатронутыми этими изменениями. — Маррик указал на себя. — Вот каким я стал. И у меня, как у чистокровного, есть возможность продолжить свой род. Естественно. Без необходимости причинять вред людям. Мы надеемся, что однажды мы станем такими, как вы, — сможем жить в гармонии с ними и продолжать наш род без необходимости кровопролития. Как ты видел, наши братья-подменыши гораздо более жестоки. Изменения в их системе происходят резко, а физиологическая трансформация может быть травматичной, в отличие от естественного рождения детёныша ликана.

— Узнаю что-то новое каждый день. — Гевин покачал головой. — Я вообще об этом не слышал, пока охотился на них.

— Это не является общеизвестным по известной причине. Чтобы изменить репродуктивную систему ликанов необходимо: кража суккубов и лишение жизни человеческих мальчиков. Если бы мы знали об этом, мы бы действовали раньше.

Губы Маррика сжались.

— К сожалению, это стало прибыльным занятием для тех, кто пытается открыть собственный бордель.

Гевин потёр подбородок, обдумывая вопросы, которые не могли бы раскрыть миссию Сабель. Последнее, что ему нужно, это появление его стаи, что даст ему вдвое больше волков, чтобы отбиться.

— Итак, возможно, ты мог бы пролить свет на похищение молодых суккубов. Я вижу связь с использованием молодых волков-ликанов в клеточных боях.

— Да. Каждый вид страдает от жадности, в том числе и мой. Поединки определяют сильнейшего. Им предлагают спариться с суккубами. Только демоницы — особенно суккубы, поскольку их сексуальный аппетит может соперничать с молодыми ликанами — могут выдержать ликанскую беременность. Но есть риск, и не все демоницы переживают беременность.

— Кажется, для получения ребёнка слишком много напряга. — Мэддокс пожал плечами. — Почему бы просто не укусить человеческую женщину и не спариться с ликаном?

— Ликаны пытались размножаться с укушенными человеческими самками, но все взрослые ликаны бесплодны, включая самок. Вот почему мы так редки. В результате рождения от демона и молодого ликана получается чистокровный. — Маррик покачал головой. — Это машина для зарабатывания денег для всех, кто желает наладить свою деятельность. Сами бои привлекают огромное внимание суперов. Сутенёры собирают души от молодых ликанов, когда они спариваются с суккубами, и убивают младенцев, продавая их тому, кто предложит самую высокую цену. Наши конкуренты из Истсайда за последние годы увеличили свою численность в результате подпольного размножения. — Он наклонился вперёд. — Я старший и альфа чистокровных.

— Я понимаю. — Гевин подался вперёд в своём кресле, положив локти на стол. — Итак, их рост численности немного подрывает твои планы по мировому господству.

— Я не стремлюсь к мировому господству. Но я скажу это о своём сопернике: он не разделяет такого же уровня терпимости, как я, к людям… или демонам.

— Он чистокровный? — спросил Гевин.

— Нет. Он полукровка, претендующий на роль альфы.

— Какое это имеет отношение к сангам?

— Многообещающий ликан, создающий армию чистокровных, не обращающий внимания на человеческую или демоническую жизнь и оказавшийся устойчивым к одному опасному элементу, который может уничтожить практически любой вид на планете. Сложи всё это.

— И что, даже полукровки устойчивы к сангам?

— Это ещё предстоит выяснить. Полагаю, именно поэтому Лахлан сейчас строит свою армию. — Маррик потёр подбородок. — Насколько я понимаю, он также начал создавать союзы с оптевилами. Представь себе мир, в котором люди могут быть порабощены безмозглыми кровожадными зверьми. Править будут самые чистые и сильные виды. На горизонте война, Гевин.

— Итак, зачем ты здесь? — Гевин растопырил пальцы, чтобы подчеркнуть вопрос. — Кроме урока истории?

— Я занимаюсь выживанием. В настоящее время разрушение мира находится в состоянии неопределенности. Если люди узнают о появлении бессмертных сангов, начнётся настоящий ад. Они — мост, который соединит нескольких заблудившихся сангов с полным уничтожением мира. А до тех пор у нас всех есть шанс.

— Я понимаю, почему ликаны хотят создать свои стаи ради доминирования. Чего ваши конкурирующие ликаны хотят от вируса сангов?

— Мировое господство, что ещё?

— И всё? — Гевин откинулся на спинку стула. — Чего же хотят чистокровные?

— Того же, что и вы. Мирное сосуществование. — Хотя взгляд Маррика казался пристальным и искренним, Гевин никогда полностью не доверял ликанам.

— Значит, твой соперник хочет манипулировать вирусом сангов, чтобы они выполняли его приказы?

— Если ты контролируешь источник пищи для данного вида — а в данном случае пищей являются люди — ты можешь контролировать весь вид.

— Так зачем же людям нужен вирус сангов?

— Люди ищут лекарство. Если они смогут контролировать вирус, они смогут контролировать демонов. Как ты мог догадаться, демоны хотят, чтобы этого не произошло. В пищевой цепочке вы всё ещё на ступеньку выше чистокровных, но есть одна группа, оптевилов, которая уничтожила бы своих братьев-демонов, если бы это привело к созданию чистокровной расы.

Гевин не сомневался, что людьми, ищущими лекарство, окажутся Пенвелл и его сын.

— Мой брат говорит мне, что одна из этих групп неплохо начала. Брачные пристрастия сангов отсутствуют в Картазмусе.

Маррик подался вперёд в своём кресле.

— Даже если они научатся размножаться, они ещё не научились сосуществовать с организмом. Это самая важная часть головоломки. И так случилось, что оно существует в дневнике сумасшедшего.

Гевин поднял бровь.

— И кто это может быть?

— Уэйд Джексон был садистским куском дерьма, но этот человек был гением. Гений, который, возможно, открыл ящик Пандоры. — Непоколебимый взгляд Маррика соответствовал мрачному тону его голоса. — Если люди заполучат эти записи, возможно, тебе захочется найти уютное местечко в адской яме. И взять попкорн.

— Подожди, фешьюле, — сказал Бешеный Пёс рядом с ликаном. — Оптевили. Чистокровные. Почему они до сих пор не начали искать и уничтожать людей?

Гевин откинулся на спинку стула.

— Если демоны решат начать войну с людьми, они столкнутся с гневом небес, который окажется сравнительно хуже, чем гнев нашего отца. Кроме того, не похоже, что какой-либо лагерь против возвращения сангов, пока они держат поводок.

— Точно. — Маррик кивнул. — Боюсь, мы единственные здравомыслящие существа в мире безумцев. Насколько я понимаю, нужно собрать две жизненно важные детали: Черную книгу Кэша, в которой указаны имена всех суккубов, которым ещё предстоит достичь реноша.

— Ты уверен, что суккубы — единственные возможные участники этого дела? — Суккубы, возможно, были очевидным выбором, но они определенно не были самыми выносливыми женщинами-демонами в Оркосии. — Почему не какая-нибудь другая демоница?

— Потому что на данный момент молодые девственные суккубы являются наиболее плодовитыми, и их цикл предсказуем. Они не собираются тратить время на ожидание, пока ликаны смогут размножатся с другим видом, и надеется на лучшее. — Губы Маррика сложились в жёсткую линию. — Второй важный момент — зачем я здесь. У меня есть дневник Уэйда, подаренный мне Матиасом — ликаном, которого ты спас несколько месяцев назад. Он передал его мне, и я, в свою очередь, поклялся защищать его. Если кто-то ещё узнает об этом, я с тем же успехом могу вонзить клинок себе в сердце.

— Ну, ты вдруг стал для меня куда дороже.

— Я хотел бы нанять вас. — Маррик откинулся на спинку стула. — Моя женщина беременна нашим первым детёнышем. Если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы вы отомстили за мою смерть и защитили моего будущего ребёнка.

— Проклятье. Все внезапно должны спасать детей. — Мэддокс почесал затылок. — Возможно, стоит переосмыслить то дело с папочкой. — Его улыбка, полная идеальных зубов, заставила Гевина представить, как они будут выглядеть, разбросанными по полу.

— Я так понимаю, ты вернёшься в обсидиус после того, как оплатишь свой долг суккубу? — От вопроса Маррика у Гевина свело желудок.

— Нет, если Эгуза сможет доказать, что цыпочка употребляла что-то противозаконное, когда это произошло. — Бешеный Пес ответил первым. — Никто не откажет связанному самцу.

— Удачи с этим. — Гевин провёл рукой по лицу, надеясь стереть маску раздражения. — Думаю, мне лучше заключить сделку. Договориться с тем самцом.

— Это новость. — Мэддокс откинул голову назад. — Что предложишь?

— Я пока не знаю. Каждый чего-то хочет. — Гевин снова повернулся к Маррику. — Дневник в безопасности сейчас?

— Да. Я взял на себя смелость спрятать его в самом тайном месте.