Порабощенная душа

— Освободи меня. Мне нужно прикоснуться к тебе. — Его рот вновь оскалился в рычании. — Твоё тело принадлежит мне. Моя для траха. Отпусти меня!

Тёмная пелена, наполненная зловещей аурой, опустилась на неё. Плотная и черная, она грозила задушить её.

Она наклонила голову, и что-то внутри неё ожило. Подобно смеху, льющемуся из глубины её души, из тьмы поднялась похоть. Она улыбнулась и наклонилась вперёд ближе.

— Демон, — сказала она на выдохе, — я планирую держать тебя прикованным и так беспощадно возбуждать, что ты умрёшь от желания. Я буду смотреть, как ты извиваешься и страдаешь, пока я дразню тебя. И ты не будешь меня трахать, пока я не скажу, что можно.

Какого черта? Неужели это вышло из её уст?

Она отступила на шаг, когда он прыгнул к ней.

Его глаза сузились, пылая алой яростью.

— Я возьму тебя, Сабель. — Его ноздри раздулись, челюсть напряглась, губы скривились. Как зверь. — Я заберу то, что принадлежит мне, а ты заплатишь за мою боль.

О боги, какое это видение.

Беспомощно лежать под ним. Её одежда разлеталась, пока он разрывал её, как подарок на день рождения. То, что должно было напугать её, должно было заставить её феминистскую тревогу зазвучать в её голове, имело совершенно противоположный эффект. От мысли о том, что она окажется во власти Гевина, её трусики насквозь промокли.

Стоп, стоп, стоп.

Она отошла от кровати, потёрла рукой лоб.

— Гевин, извини, я не имела в виду…

Чернота перед глазами рассеялась, вернув окружающему миру ясность. Смущение охватило её, и щеки запылали. По крайней мере, у него было оправдание своему поведению. Он даже предупредил её. Подготовил к этому. Она же стала такой внезапно.

— Я не знаю, что на меня нашло. Иисусе. Я оставлю тебя.

— Нет! — Его поднятые брови и печаль в глазах тронули её сердце. — Останься. Останься со мной. Острый взгляд напомнил ей взгляд дикого животного. — Не уходи.

Несмотря на обстоятельства, она кивнула и села рядом с ним на кровати. Напряжение между их телами можно было зажечь спичкой — словно между ними пробежала волна настоящей муки. Покалывание прошло по всему её телу, от кончиков пальцев к кончикам пальцев Гевина, — и Сабель подавила желание оседлать его бёдра и только провела рукой по его виску.

Этот жест, казалось, успокоил его, его извивание в путах замедлилось.

— Свет… такой… тёплый и яркий. — Его дыхание замедлилось, покраснение кожи стало менее интенсивным, пока он лежал и смотрел на неё. — Твоё прикосновение. Твой голос. — Его ноздри раздулись. — Твой аромат. Сдерживает ярость. Мне это нужно. Останься со мной. — Даже его голос звучал менее демонически. — Что ты такое?

— Что я?

— Как? Как… ты удержала… это? — В этот раз он определенно больше походил на Гевина. — Что…? — его слова затихли, когда сон, казалось, утянул его за собой.

Несмотря на предупреждающие сигналы, отдалённо звучавшие в её сознании, она протянула руку и провела кончиками пальцев по его прессу. Жесткий. Твердый.

— Как ты думаешь, кто я? — прошептала она.

— Мой ангел.

Сабель намочила тряпку в тазике рядом, который приготовила ранее, и, сложив её, приложила ко лбу.

Его веки медленно и лениво моргнули, прежде чем голова склонилась набок. Периодические мышечные спазмы сотрясали его тело, пока, наконец, он не замер.

Оставшись наедине со своими мыслями, ещё один болезненный приступ смущения заставил её внутренне съёжиться. Что, чёрт возьми, заставило её сказать ему это? Как будто какой-то испорченный двойник взял верх и говорил от её имени. Впрочем, именно она и ответит ему, если только по какому-то чуду богов он не вспомнит их разговор во время савидона.

Глупая Сабель.

Она снова обмакнула тряпку, выжимая воду с большей силой, чем необходимо. Ладно, даже если она была суккубом и поддразнивание похоти было заложено в её ДНК, ранее она никогда не действовала так. Никогда раньше не издевалась над мужчиной.

Приложив тряпку ко лбу, Сабель восхищалась его мирным лицом. Зверь ушёл, его место занял прекрасный принц. Пятичасовая щетина, которую ему каким-то образом удавалось поддерживать идеально ухоженной, его прекрасная бронзовая кожа с едва заметными шрамами, точеная линия подбородка и сила, которую он источал даже во сне. Как будто наблюдаешь величественным, спящим львом.

Никогда ещё она не была так поглощена мужчиной. Полностью включилась и настроилась на каждое его слово, каждое выражение лица. Чистое наслаждение, просто смотреть, как он спит.

Конечно, он раскрыл её естественные инстинкты.

Будь всё проклято.

В течение многих лет она подавляла свою природную способность соблазнять. Соблазнение мужчины означало смерть. К удивлению всех, кто в ней сомневался, она держала свою силу на коротком поводке и сумела обходиться без неё, не убивая каждую ночь нового мужчину, как остальные представители её вида. Ради своих детей она избегала мужчин, как чумы, и занималась делами, которые загоняли её врожденные побуждения глубоко внутрь. Запирали. Прятали куда подальше.

Пока что ей это удавалось. До сих пор.

Уколы страха пробежали по спине. Потому что Гевин что-то раскопал внутри неё. Что-то тёмное. Злое. Опасное в её нынешнем состоянии.

Как бы она ни старалась, Сабель не могла отрицать, что ей нравилось напряжение между ними. Конечно, это смутило её, и следующее утро превратиться в полный отстой. Тем не менее, ей хотелось снова заняться с ним танго, раздвинуть свои границы и посмотреть, как далеко она зайдёт. Сможет ли она зацепить его? Соблазнить его? Энергия текла по её телу, чертовски возбуждая её в такие моменты сексуального флирта. По правде говоря, ей это даже понравилось.

Мысль, которая напугала её до потери пульса.

Глава 9

Триста пятьдесят семь трещин испещряли деревянную столешницу, куда смотрела Сабель, мимо полувыпитой и холодной чашки кофе. Она пересчитала каждую из них, ожидая, когда солнечный свет проникнет в тёмную комнату.

Гевин, без сомнения, проснулся.

Помимо унижения от того, что она сказала ему, ей стала ясна ещё одна проблема: какое бы влечение она ни чувствовала к нему раньше, за ночь оно только усилилось в четыре раза. Плохие новости для суккуба, сражающегося за свободу.

Возможно это сумасшедший первобытный инстинкт, но вся эта история с укрощением зверя, вероятно, была самой горячей прелюдией, в которой она когда-либо участвовала. Более того, что бы она не сделала, похоже, это привело его к покою и удовлетворению. Возможно, так смогла бы успокоить его любая женщина, и, может быть, в этом ничего странного не было, но в один невозвратный момент она почувствовала себя особенной.

Вздохнув, она поднялась из-за стола, вылила остатки кофе в раковину и направилась в спальню. Когда она подошла к двери, у неё внутри всё скрутило. Тихий стук возвестил о её появлении, и открыв дверь она увидела, что он смотрит на неё с кровати. Это как проснуться после проведённой вместе ночи, когда ни один человек не помнил имени другого. Совершенно, абсолютно неловко.

— Сабель.

— Эм… Гевин, я не…

— Не извиняйся…

— Пожалуйста, дай мне закончить. — Она провела рукой по волосам и вошла в комнату. — Прошлой ночью я сказала кое-что… то, что не хотела говорить.

— Мы оба так поступили.

— Да, но у тебя, по крайней мере, было оправдание.

— Тебе тоже ничего не поделать. Феромоны, выделяемые во время савидона демона, могут даже у грёбанной росомахи вызвать желание пообниматься.

— Эй, ты… только что сравнил меня с росомахой?

Его ямочки на щеках заставили её внутренности сжаться.

— Нет.

Сабель подавила улыбку, опустив взгляд на свои ёрзающие руки.

— Ты вытащил что-то изнутри меня. То, чего я не чувствовала уже давно.

— Желание совершить убийство?

Она снова улыбнулась.

— Ой, а ты сегодня полон сарказма, не так ли?

— Что бы ты ни сделала прошлой ночью… — Гевин покачал головой. — Сегодня был лучший сон за последние недели.

— Я мало что сделала. — Она пожала плечами. — Хотя, возможно, мне придётся… найти подход посерьёзнее. И я не уверена, что находиться так близко к тебе — хорошая идея.

Он взглядом молча спросил о чём она.

— Знаешь… я не уверена, что я лучший выбор для тебя, поскольку ты… проходишь через такое, Гевин. Ты проходишь свой савидон. Я же могу превратить солнцестояние в полнолуние. Видишь, к чему всё идёт. Я немного подумала и… возможно, нам стоит закончить всё прямо сейчас.

— Хочешь освободить меня от цепей?

— Не знаю.

— Справедливо.

Он устроился удобнее на кровати, и Сабель почувствовала непреодолимое желание освободить его от цепей, но она боялась, что он может попытаться поцеловать её, и вся решимость, на которую она уговорила себя, могла легко исчезнуть. Расторжение контракта означало бы, что он вернётся в обсидиус, и кто знает, что он об этом подумает. Возможно, он был достаточно безумен, чтобы приковать её к кровати.

— Что ты будешь делать, если я вернусь туда? — он спросил.

— Я всё равно доведу дело до конца. Это опасно, но у меня нет выбора, и мама должна делать то, что должна делать мама, чтобы выжить.

— Понятно. — Он согнул пальцы. — Но это неприемлемо. Как ты себе представляешь выполнение этой миссии в одиночку?

— По словам Кэша, женщины приходят по приглашению. Иногда они проводят некоторых на верхний этаж. Вот где расположены их личные комнаты. Лахлан всегда держит чип при себе, так что я соблазню его, позволю ему забрать меня в свою квартирку, высосу его душу и ускользну ночью с чипом.

— Лахлан — альфа.

— Да.

Гевин покачал головой.

— Ни в коем случае они не будут игнорировать своего альфу всю ночь. Особенно когда тот рядом с суккубом. А если они узнают, что ты убила альфу? Ты всё равно что труп. При условии, что они не предложат свою форму расплаты.

— Что за форма?

— Ликаны печально известны своими групповыми изнасилованиями. — Его плечи расслабились на подушке. — Послушай, дело не в том, что я не хочу возвращаться в обсидиус, на случай, если ты так подумала. Это вопрос о том, как лучше поступить правильно.

Она прочистила горло.

— Я не боюсь.

— Я тоже не боюсь. Но это ни черта не значит, если учесть статистику, а толпа ликанов из логова на одну самку — вот это, по моему мнению, полная херня.

— Я тебя не спрашивала. — Она фыркнула, ненавидя то, что он был прав. — Хотя я не идиотка. Так что я сохраняю наш контракт. На данный момент.

Кивнув, Гевин вырвался из сковывающих его цепей, осколки металла упали на кровать перед Сабель.

— Кстати, сегодня ночью нам потребуются цепи попрочнее.

***

Гевин заглянул в тщательно продуманный террариум, стоявший на журнальном столике в коридоре Сабель. Отблеск серебристой чешуи чего-то похожего на змею промелькнул вдоль стекла.

— Это змея Фиделуз?

— Да. — Сабель закатила глаза. — Её зовут Филли. Подарок от Грифина… байкера, с которым ты познакомился вчера. Я бы никогда не позволила этой штуке приблизиться к своим детям, но говорят, что они…

— Преданы рукам, которые их кормят. Даже защищают.

— Да. Поэтому мы все трое по очереди кормили её. — Пока она говорила, Сабель огладила лицо, направив его взгляд к шелковистости её кожи. — На самом деле она очень любит детей.

— Они едят кошек подземного мира, да?

— Да, и я сказала Грифину, что не собираюсь кормить эту штуку кошками.

— И, чем же ты её кормишь?

— Она может питаться дюжиной яиц в день.

Гевин дважды моргнул.

— Это почти сотня яиц в неделю.

— Грифин платит за это, иначе ничего бы не сложилось. — Она кивнула в сторону змеи. — Она отпугнула пару нарушителей, так что определенно заслужила своё содержание.

— Да, они охраняли принцев в подземном мире. Их яд коварен. Я знаю, что когда они кусают тебя, если ты окажешься слабым и характером предателя, то мгновенно умрёшь. Те, у кого справедливое чистое сердце, смогут сосуществовать с ядом. Фактически, он даже защищает от некоторых болезней и ядов.

— Я никогда о таком не слышала. Грифина кусали. Он очень сильно опух. — Она провела пальцем по стеклу, и раздвоенный язык змеи высунулся наружу, как в приветствии игривого щенка. — Однако выжил.

— Если бы ты её дрессировала, это была бы самая свирепая сторожевая собака в округе.

— Да, мы не особо её выпускаем. Поначалу я её безумно боялась, но потом, она мне приглянулась. — Сабель скрестила руки на груди и прислонилась к стене, но снова оттолкнулась. — Эй, кстати о Грифине… Мне нужно сбежать в гараж. Он долго не отвечает на мои звонки. Это необычно. И…

Брови Гевина взлетели вверх.

— И?

— Ничего. Я просто волнуюсь, когда от него долго ничего не слышно.

— Возможно, он последовал твоему совету. Нашёл себе женщину.

— Верно. Кстати об этом. А: Грифин никогда не прислушивается к моим советам. И Б — если бы у этого мужчины повсюду не были развешаны фотографии обнажённых женщин, я бы поклялась, что он гей, судя по тому, как он их избегал всё это время.

— Я бы рискнул сказать, что есть причина, по которой он их избегает.

Гевин схватил ключи со столика, рядом с террариумом. — Но давай проверим его.

***

Сабель выглянула в окно гаража Грифа, пытаясь разглядеть сквозь темноту.

— Он никогда не игнорирует мои звонки. Даже если он не может сразу мне перезвонить, он звонит в течение часа. Что-то не так.

— Он мог быть в гараже так поздно?

— Грифин всё время здесь. — Она во второй раз оглянулась на парковку, где только «Харлей» Грифина стоял на своём обычном месте. — Дерроу и Клайд ушли на ночь.

— Бей. — Гевин кивнул головой на расположенное рядом стекло.

— Гевин, я не могу просто…

Стекло разбилось под рукой Гевина, когда он пробил дыру во входной двери и улыбнулся. — Бывают моменты, когда необходимо что-то разбить.

— Ты оплатишь дверь, — пробормотала она, протягивая руку мимо острых зубцов, чтобы отпереть дверь.

Войдя внутрь, она включила свет и ахнула. Инструменты были сорваны с полок. Из транспортных средств вылетели стекла. Детали были разбросаны по полу.

Сердце у неё застучало в горле, когда Сабель завернула за угол в кабинет Грифина и обнаружила, что окно разбито. Не желая думать, что он может быть внутри, она открыла дверь в другую комнату, которая была разрушена.

Кровавый след привёл к красной луже под распростёртым на полу большим телом.

— О, черт! — Она упала на колени рядом с Грифином, истекающим кровью.

Он лежал неподвижно, закрыв глаза. Его лицо так распухло, что она едва узнала его, если бы не его цвет лица и фирменные чёрные волосы, прилипшие к его лицу от крови. Его глаза были закрыты, губа разбита и искалечена. Ухо было отрезано, из него сочилась кровь, а на горле были ломтики и маленькие отверстия, где из него вырвали куски плоти.

Дрожь пробежала по её телу, когда она посмотрела на кровь, её очень много, растекающейся из его головы.

Осторожно скользнув пальцами под его голову, она провела по большой мокрой шишке, от которой она съежилась.

— Гриф? — На её глазах выступили слёзы, когда она высматривала хоть малейший признак того, что он всё ещё жив. Она положила голову ему на грудь, прислушиваясь к сердцебиению, но всё, что она могла расслышать, это непрерывный ток крови, текущей через её собственные уши. — Очнись, Гриф. Пожалуйста, живи. — Её голос сорвался, и она дважды сморгнула слёзы.

Его спящее лицо, наполненное какой-то детской невинностью, вызвало воспоминания из её детства, когда она лежала, мокрая от пота, горящая от лихорадки, успокаиваемая мягким прикосновением мозолистых пальцев Грифина к её лбу, когда он сидел возле её кровати.

— Давай, детка. Покажи этому вирусу, кто здесь хозяин. — Тёплая улыбка озарила его усталые глаза. Он сидел рядом с ней часами, пока её матери не было дома, она напивалась и восполняла свои силы. — Старику Грифу прямо сейчас не помешала бы порция солнышка.

Солнышко. Прозвище, которым он всегда называл её.

Острые черты его искалеченного лица расплывались сквозь капли в её глазах, и она провела пальцем по его лбу.

— Мне не помешало бы немного солнышка, старик. Очнись.

Гевин опустился на колени рядом с ней и прижал пальцы к запястью байкера и его горлу. Наклон его головы показал Сабеле, что он, как и она, прислушивался к дыханию, прежде чем пальпировать ребра Грифа и поднять ему веко.

— Он всё ещё жив. Чувствуются сломанные ребра. Нам нужно отвезти его в больницу. Это всего лишь предположение, но, возможно, ему что-то вкололи.

— Например, что? — Сабель откашлялась, подавляя желание сломаться перед Гевином.

— Например — Ноксерум. Сильнодействующий препарат, аналог хлороформа. Сосуды в его глазах черные. — Просунув руку под большое тело, Гевин двигался медленно и методично. Он поднял его на руки, как будто мужчина ничего не весил.

Сабель отбрачывала вещи с дороги, освобождая путь через гараж, по которому Гевин вышел наружу. Когда Гевин усадил Грифина на заднее сиденье внедорожника, байкер издал тихий стон, от которого у Сабел сжалось сердце и успокоилось, что он всё-таки пошевелился.

Он жив.

Она опустилась на пол рядом с Грифином, а Гевин запрыгнул на водительское сиденье и выехал с парковки.

— Кто… — Стресс вызвал внутри неё ад, и её голова упала на ушибленную руку Грифина, когда из неё вырвался поток слёз.

— Похоже, они вычистили его кассу, — сказал Гевин спереди.

Сквозь слёзы она нежно погладила лицо Грифина.

— Из-за денег? Бл*дь… деньги? Если бы они попросили, он бы отдал им все деньги, которые у него были. Такой вот он.

— Возможно, это был намеренный шаг, чтобы сбросить с толку того, кто бы наткнулся на него. Ноксерум используется хирургами преступного мира. Это подконтрольный препарат. Преступниками. — Гевин оглянулся с водительского сиденья. — Были ли у него враги, о которых ты знаешь?

— Он ездил с бандой, но… Грифин был довольно метким стрелком. Это трудно объяснить. Никто с ним не собирался кантовать. И в гараже он проводил больше времени, чем где бы то ни было. Я просто не могу поверить, что кто-то мог такое сделать.

— А что насчёт твоего сутенёра? Может ревность или другая причина, по которой он мог прийти за ним?

— Грифину определенно никогда не нравился Джевен, и это было взаимно, но они знали друг о друге много лет. У Грифина нет ничего, что могло понадобиться Джевену. — Она откинула с его лба жесткую, окровавленную прядь волос. — Он просто старый байкер, который пьёт дерьмовое пиво и возится с машинами. Обычный старик. — Сабель поцеловала его в лоб. — Если он умрёт… я не знаю, что буду делать. — Прижавшись щекой к его груди, она услышала слабое биение его сердца, и она сжала пальцами его куртку, молясь богам, чтобы он очнулся и сказал ей, чтобы она перестала суетиться из-за него, тихо плача при мысли о том, что потеряет его.

Взгляд Сабель привлёк мерцающий свет, а отдалённый грохот байков, множества мотоциклов, навострил её уши. Она оторвалась от пола и увидела целый клин мотоциклистов, мчащихся к ним.

Рядом с ними проехали два сложных мотоцикла, не похожих ни на что, что она когда-либо видела раньше. Чёрный и хром изгибались в завораживающие изгибы, от вида которых Грифину пришлось бы обосраться, если бы он не потерял сознание. Пока они приближались к внедорожнику, Сабель заметила их нашивки — череп с крыльями ангела, такой же, какой она видела под раковиной в туалете.

— Оставайся внизу. У меня такое ощущение, что они незаконно здесь. — Гевин снова оглянулся. — Если это так, то они хуже, чем стая людей-байкеров-преступников.

— Что ты хочешь сделать?

— Остановиться.

Какого черта?

— Зачем? Если ты не думаешь, что они свои, продолжай ехать.

— Потому что у меня сложилось особое мнение о Грифине с того момента, как я встретил его, и если мои подозрения верны, ему так будет лучше.

— Как лучше?

Её вопрос был встречен хлопаньем водительской двери, когда Гевин выходил из машины. Она поднялась на колени, наблюдая, как он поднимает ладони и приближается к высокому, коренастому мужчине, которому, по её предположениям, было чуть больше тридцати. Короткие черные волосы сочетались с бородкой, когда он шёл к Гевину, одетый в кожу и в тёмных очках, несмотря на поздний час. Они обменялись парой слов, её любопытство крутилось в её голове каждый раз, когда Гевин оглядывался на машину. Вся эта сцена заставила её нервы вспыхнуть, как провода под напряжением. Он кивнул, и оба мужчины направились к внедорожнику.

Гевин распахнул дверь.

— Всё хорошо. Они собираются его подлатать.

— Что?

Второй байкер, блондин, крупный и примерно того же возраста, что и темноволосый чувак, схватил Грифина за ботинки, как будто собирался вытащить его с заднего сиденья.

Она отбила его татуированные руки. — Как… откуда я знаю? Откуда они узнали? Меня это не устраивает, Гевин. — Она сжимала кожаный жилет Грифина, пока двое незнакомцев тащили его тело через заднее сиденье. — Отпустите его!

Чья-то рука схватила её, и, глядя вверх на Гевина, у неё снова скрутился живот. Его нахмуренные брови и серьёзные глаза молча приказали ей отпустить Грифина.

— Сабель, что именно ты знаешь о Грифине?

Её взгляд метался между Гевином и двумя мужчинами, уносившими её друга.

— Именно то, что я тебе рассказала. А что?

Гевин сел рядом с ней на пороге пассажирской двери.

— Он хранитель. И я предполагаю, что кто бы или что бы ни сделал с ним, это не было бандитом.

— Что за хранитель?

— После стражей они одни из самых свирепых ангелов на небесах. В частности, они защищают людей, тогда как стражи охотятся на тех, кто пытается развратить людей. — Он потёр челюсть. — Темноволосый — Риз, их главный. Он сказал мне, что Грифина наняли присматривать за тобой.

Сабель отпрянула назад, неверие волнами захлестнуло её.

— Наемник? Грифин? — Нет. Невозможно. — Кто, чёрт возьми, нанял ангела, чтобы он присматривал за мной? — Ей хотелось посмеяться над тем, как нелепо это звучало.

— Судя по всему, твой отец.

Выдохнув, Сабель наклонилась вперёд, задыхаясь.

— Кажется, некоторое время назад он подружился с этим ангелом. Странно — люди и ангелы не часто пересекаются. Но я полагаю, что это уже известно. Твой отец тоже был байкером?

Кивнув, Сабель наконец отдышалась и посмотрела на гальку, усеявшую обочину дороги.

— Не могу поверить, что я никогда этого не знала. Откуда я могла знать? Грифин просто… он выглядел… Совсем обычным. Не считая того, что он Гриф.

— Хранители созданы так, чтобы их нельзя было обнаружить. Именно так они эффективно защищают людей. От вас никогда не ждут, что вы об этом узнаете. Я подозревал, что в нём что-то есть, поэтому и показал ему тот байк. Как видишь, их способ передвижения… впечатляет, если не сказать больше. — Он кивнул в сторону мотоциклов. Они зажгли фары и уехали. — На таких ездят только ангелы. — Его губы образовали жесткую линию. — Твой отец, должно быть, очень любил тебя и твою сестру, раз нанял хранителя.

— Почему ты так считаешь?

— Хранители встречаются довольно редко. Они также, как правило, требуют больших жертв.

— Разве ангелы не должны присматривать за нами?

— Ангелы — это не совсем то, что ты себе представляешь, Сабель. Они жестоки. Опасны. Не всегда ангельские, в смысле чистоты и добросердечия. На самом деле, большинство из них проводят тонкую грань между добром и злом. Но тебе нужно взглянуть на более широкую картину, чтобы оценить то, что они предлагают этому миру. Они борются с теми, кто стремится причинить вред людям.

— С демонами?

— Не со всеми демонами. Некоторые из нас имеют взаимопонимание с небесами. Но да. Иметь своего хранителя означает, что кто-то где-то в мире страдает от рук зла.

— Спасибо за чувство вины.

— Никакого чувства вины. Осознай величину дара, который был тебе дан.

— Я не знаю, что заставило Грифина проникнуть в мой неблагополучный мир, но могу тебя заверить, это был не дар от моего идиота-отца. Он бросил Денью и меня. Хуже того, он, по сути, расстелил красную дорожку для каждого жалкого мужчины в городе, который заходил в наш дом. — Она отвернулась от поднятой брови Гевина, не желая думать о том, что, возможно, её отец ушёл, чтобы впустить Грифина в их жизнь. — Слушай, я не сомневаюсь, Грифин присматривал за мной и Деньей. Но нападения на меня происходят ежедневно. Я думаю, это природа моего вида. Я никогда не просила Грифина спасти положение.

— Могу тебя заверить, он бы так и сделал, если бы на кону была твоя жизнь. Но они осторожны в раскрытии прикрытия. И если у тебя никогда не было проблем с одним и тем же демоном дважды, скорее всего, это потому, что этот демон больше не ходит среди живых.

— Джевен?

— Джевен — это осложнение. Боюсь, связь между сутенёром и суккубом такая, которую даже небеса не смогут разорвать со всей своей силой. Это всё политика.

— Ага. Рассказывай мне об этом.

— Я подозреваю, что если бы у него была такая возможность, один раунд с Грифином закончился бы тем, что Джевен не смог бы снова поднять на тебя руку. Или любую конечность, если уж на то пошло. — Гевин подтолкнул её от открытой двери к передней пассажирской двери.

— С Грифом всё будет в порядке? — спросила она, когда Гевин забрался в машину и повёл их домой. Она закрыла лицо ладонями, а грудь пронзила боль. — Пожалуйста, скажи мне, что с ним всё будет в порядке.

— Да, с ним всё будет в порядке. Они заботятся о своих. Но я не хочу, чтобы ты ускользнула из виду, на всякий случай.

Его слова успокоили её напряженные мышцы, и, опустив руки по бокам, она выпрямилась на сиденье.

— Как ты думаешь, кто это сделал?

— Я не знаю. Но что бы это ни было, должно быть, оно было сильным. Даже самая сильная стая ликанов не сможет победить хранителя. И у него есть сила призвать своих собратьев, если понадобится. Моё предположение? Грифин недооценил своего противника. И ещё ноксерум — Сабель на периферии поймала его. взгляд. — Опять же, чертовски веский аргумент в пользу того, чтобы ты всегда находилась рядом.

Она ухмыльнулась.

— Ты серьёзно относишься к своей работе телохранителя.

— Ты увидишь, Сабель, что я ничего не делаю, наполовину, как правило. Я либо олл-ин, либо вообще не участвую. — Гевин свернул на боковую дорогу, хотя ему следовало ехать прямо.

— Куда мы едем?

— Просто подумал, что мы могли бы заглянуть к Денье. Убедиться, что с ней и детьми всё в порядке.

Сабель улыбнулась про себя. Чего-чего, а такое она не ожидала бы ни от кого, кроме себя. В конце концов, мы можем бы поладить, демон.

***

Сабель потянула за цепь, прикрепленную к её кровати.

— Предположительно, это та же сталь, которую используют в обсидиусе. Я не думаю, что ты сможешь куда-то уйти.

Гевин взглянул вверх, согнул пальцы и обхватил цепь.

— Думаю, мы увидим.

— Ты должен знать, я чувствую себя неправильно, делая это.

— Вот и я, жестокий работорговец. Уголок его губы приподнялся, прежде чем он вытянул шею и упёрся затылком в подушку. — Я должен быть в твоём полном распоряжении. Со всем этим состраданием ты подводишь свой вид.

Она закатила глаза.

— Кому какое дело? — Невольное прикосновение её руки к его животу заставило её отшатнуться от чувств, особенно когда его мышцы вздрогнули под кончиками её пальцев, а его спина на секунду выгнулась. — И вообще, что с этим делать? Твой Савидон бьёт только по ночам?

— Нет. Он может атаковать в любое время дня, но я обнаружил, что он наиболее активен ночью… во сне.

— Просто случайно?

— Не совсем. — Его взгляд упал куда-то на её бедра.

— Должно быть, это из-за занимательных снов. — Хотя она не могла не задаться вопросом, о чём, чёрт возьми, мечтал демон в своём савидоне, из-за чего понадобились цепи? — Тебе нужно, чтобы я осталась? — «Ха! Ага, конечно.» — Сабель проигнорировала насмешку в своей голове. — Я имею в виду, чтобы ты успокоился.

— Нет. Спасибо. — За исключением того, что его нижняя половина продолжала извиваться под простынями. — Кажется, с каждой ночью становится всё хуже. Я не могу с уверенностью сказать, будет ли это безопасно для тебя.

Или безопасно для тебя, если уж на то пошло. Чем дольше она стояла рядом с ним, тем труднее было избегать взгляда на выпуклость внизу.

— Принести что-нибудь? Ещё одну подушку? Дополнительное одеяло? Святую воду и священника?

Он усмехнулся.

— Я в порядке.

— Гевин? — Она поджала губы. — Я, эм… спасибо за… Я рада, что ты здесь.

— Я тоже. — Лёгкий изгиб его губы согрел его взгляд, прежде чем они закрылись. — Сабель… уходи. Сейчас. — Последнее слово прозвучало в зверином рыке.

— Я что-то сделала?

— Твое прикосновение… твой запах. — Его челюсти сжались, изгибая щёки. — Я прикован к твоей… постели. — Его красные глаза вспыхнули, когда они открылись. — Твоё возбуждение. — От резкости в его голосе он почти разозлился. — Я чувствую… запах.

Чувствуешь?

При этих словах её щеки обожгло жаром. Как, чёрт возьми, она пахла? Она почесала затылок, желая, чтобы в половицах открылась дыра и поглотила её в яму ада унижения.

— Прошлой ночью ты был прикован к моей кровати, и всё было в порядке.

— Я знаю. — Голос Гевина стал гортанным, оставляя после себя что-то, что напомнило ей о Фредди Крюгере.

Его кожа начала приобретать красный оттенок, когда он извивался в цепях, рыча и издавая стоны. Она встала с кровати, глядя вниз на его тело и большую выпуклость при каждом движении его бёдер.

Страшно и красиво одновременно.

Её разум перенес её в очень тёмное и эротическое место, где у неё не только хватило смелости, но и отсутствовала мораль, чтобы она смогла взобраться на него сверху и и насладиться на него. Она облизывала губы, каждый гортанный стон рисовал картину того, как он мог бы звучать — облегчение и агония от того, что он оказался внутри неё — никогда не желая, чтобы экстаз заканчивался.

Каждый раз, когда он прогибался вверх, её охватывало желание откинуть простыни.

— Оседлай меня, Сабель. Чёрт возьми… садись и прокатись на мне.

Чёрт, его слова пригвоздили её прямо между бёдер.

Его бёдра ужаснулись вверх, отчего у неё по спине пробежала дрожь. Как бы заманчиво это ни звучало, она бы этого не сделала. Он вполне мог бы заявить права на неё, заставить её спариться с ним, и тогда всё будет кончено. Денью заберут из-под её опеки, а Сабель отдадут одному мужчине только для того, чтобы она принадлежала другому.

Не то чтобы Гевин и Джевен жили в одной солнечной системе с точки зрения схожести, но идея отдать себя через связь не очень ей понравилась. Это слишком напоминало ей её мать Лору. Самая выдающаяся женщина в своей жизни, которую погубили узы. Превратиться из порядочного человека в источник позора, которого Сабель избегала большую часть своей жизни. Погубленную.

Одна только эта мысль заставила её сделать два шага назад.

— Гевин, я не могу…

— Позволь мне увидеть тебя. — Он выгнул спину и завыл, словно в него ударила молния.

У неё всё перевернулось при виде его боли, но его слова настолько покалывали её позвоночник, что она осталась приклеенной к месту, где стояла. Жар тлел внутри её тела, питая непреодолимое желание пойти к нему, помочь ему, утешить его.

Дать ему то, что ему нужно.

— Что? Что мне нужно сделать?

— Ты… — Его голос понизился на октаву. Глубже. Более демонический. Более требовательный. — Разденься. Медленно.

Кроме этого.

Не то чтобы она этого не хотела. Проклятье, её трусики были уже мокрыми в тот момент, когда она приковывала его цепями. Нет ничего лучше, чем первоклассный альфа-самец, прикованный к твоей постели и умоляющий о сексе. Однако, по опыту Сабель, снятие одежды обычно не заканчивалось нежной признательностью и тёплым рукопожатием.

— Не станет ли от этого только хуже?

— Нет. — Он хмыкнул. — Если я услышу, как ты кончишь… это поможет.

— Кончить? — Она отодвинулась. — Ты просишь меня сделать гораздо больше, чем просто раздеться.

— Да.

— Ты просишь меня потрогать себя перед тобой? — Боги, сама мысль об этом… ладно, назовите её хватающейся за жемчуг дерьмовой суккубой, но заниматься мастурбацией одной.

— Да. На мне.

— Я… не думаю, что смогу… Гевин, я не понимаю, чем это поможет.

— Мой инстинкт… состоит в том, чтобы я удовлетворил тебя.

Господи, от этих слов у неё по спине пробежал холодок. В последний раз она чувствовала себя удовлетворённой в ноябрьском выпуске журнала GQ, где на обложке был Джерард Батлер, и ей удалось немного побыть наедине с вибратором. Тем не менее, это было далеко не впечатляющее завершение чертовски сложного захода. Она два часа тяжело дышала под этим покрывалом, прежде чем ей представилась возможность уйти в свою спальню.

Просьба Гевина несла в себе какой-то глубинный первобытный призыв. Её сердце ныло при мысли о его силе, прижимающейся к её телу, как величественный зверь, на которого она наткнулась в лесу. Не зверь, всё еще Гевин, и мужественное, дикое стремление кувыркаться друг с другом в поту, похоти и крови, если это было бы необходимо.

— Итак… — Она потёрла руку. — Ты просто… хочешь, чтобы я забралась на тебя и…

— Коснулась себя.

Она прочистила горло.

— И это… это поможет тебе. От того, что я стану удовлетворять себя и… испытаю оргазм. — Вот и всё, Сабель. Обрати всё происходящее в слова, и всё будет в порядке.

— Да.

Глубокий вздох не смог заглушить взрыв бабочек в её животе. Хотя, по правде говоря, уже одно это зрелище заставило её захотеть залезть под простыни и потеряться в фантазиях.

«Это поможет ему», — напомнила она себе. Не говоря уже о том, что притворство, что занимаешься сексом с этим мужчиной, наверняка ей поможет. Господи, если бы её трусики не стали до этого ещё мокрыми, она бы в них теперь утонула.

Сабель кивнула и взглянула на цепи, которые, казалось, держались нормально.

— Гевин, пообещай мне, что не будешь пытаться заявлять на меня свои права.

— Обещаю. — Хотя похоть в его голосе практически лишила их смысла.

Она фыркнула и скользнула кончиками пальцев под подол рубашки, подняв её над головой.

— Медленно! — Он зарычал.

— Точно. — Она бросила одежду на пол и расстегнула молнию на джинсах. Медленно. Не дай Бог, штанины застрянут, и ей придётся тянуть немного быстрее. Ленивое покачивание её бёдер помогло спустить джинсовую ткань вниз к лодыжкам, где она вышла из них.

Его грудь вздымалась, глаза светились волнением, когда она протянула руку и схватила застежки своего бюстгальтера. При щелчке крючка он вздрогнул, его бёдра завозились по кровати — его нетерпение напомнило ей маленького мальчика, рвущегося к своим рождественским подаркам. Волнение взбудоражило её кровь.

Гевин нереально возбуждает, будучи привязанным к её кровати, всё равно что получить лишнюю картошку фри в Хэппи-Мил — достаточно, чтобы заставить девушку чувствовать себя по-настоящему виноватой, но будь она проклята, если упустит возможность утолить свой голод.

«Поиграй с ним, — насмехался голос в её голове. — Подразни зверя.»

Она закусила губу и склонила голову набок.

— Чего ты хочешь, демон?

— Покажи мне.

Положив на него руку, она прижала чёрное кружево к груди.

— Ты хочешь это? — Чёрт, она никогда раньше не дразнила мужчину. Никогда не вызывала у него либидо таким образом, если только она не планировала ударить его по лицу кулаком. Возбуждение Гевина ради исполнения его желаний, тоже вызвало у неё сильное желание.

— Не играй со мной, женщина. Покажи её мне. — Его голова оторвалась от подушки, и он натянул цепи. — Снимай!

Боже, он стал дерзким после снятия джинсов. Кто знал, что Гевин способен на такое жёсткое поведение? Сабель всегда считала, что этого человека испытывали с самого рождения, потому что, тому обаянию, которое он обычно источал, невозможно научиться, но дикость давала ему захватывающее преимущество. Он говорил с её внутренним зверем, и, господи, ей, похоже, нравилось его мучить.

Она бросила бюстгальтер на пол, но на мгновение её охватила паника, когда она поняла, что её грудь… на виду. Незащищённая. Иисусе, когда она в последний раз по-настоящему смотрела на свою грудь? Считалась ли они привлекательной в наши дни?

Она поборола зудящее желание посмотреть, и желание прикрыть их заставило её руки прижаться к груди, пока она не увидела прищуренные взгляд Гевина. Нахмуренные брови молча говорили ей, что он придёт в ещё большую ярость, если она будет её прятать от него. И всё же, то, что она стояла перед ним почти обнажённой и уязвимой, действовало ей на нервы.

Раньше она уже была обнажённой перед мужчиной. Много раз. Было наплевать, что они думают о её груди. Плевать, если она не соответствует их стандартам красоты. Она делала это только для того, чтобы отобрать у них что-то — жизнь, душу. Впервые она оказалась в центре внимания, чтобы что-то дать. Ничего, кроме визуального удовольствия.

Это было жутко пугающее чувство.

Гевин откинулся на подушку, из него вырвался стон. Его глаза сосредоточились на её груди, и он облизнул губы, как будто она вешала ему на голову стейк.

— Трусики. Дай я их сниму.

Она почти сделала шаг назад.

— Я не сниму цепи, Гевин.

Он покачал головой.

— Зубами.

— Зубами? — К счастью, её ровный тон не выдал паники, всколыхнувшейся в её груди — потому что, боги сладкой похоти, даже одна мысль об этом заставила её бедра сжаться вместе.

— Залезь повыше. — Оседлай моё лицо. — Он произнёс эти слова с такой же легкостью, как если бы он хотел, чтобы она принесла ему зубную щетку или передала ему детонатор бомбы.

Ничего страшного.

Оседлать. Твоё. Лицо. Да, ничего особенного.

Кудахтающий смех, зарождающийся в её груди, заставил её откашляться.

Сабель перелезла через его ноги и медленно и легко ползла по его телу, его грудь поднималась и опускалась быстрее, чем ближе она приближалась, прежде чем она поднялась на колени, достигнув его живота.

Он подался вперёд к её груди, открыв рот, но Сабель схватила его за челюсть и осторожно оттолкнула назад.

— Нет-нет. Я так не думаю. — Он рычал, пока она не оттолкнулась назад, опираясь на руки, и не подняла бёдра так, что её бедра коснулись его лица.

— Скажи мне чего ты хочешь. — В его голосе звучала дьявольская улыбка, пронизанная грубым звериным рыком.

Чего я хочу? С каких пор ситуация превратилась для неё в карнавал унижений?

— Сорви их с меня.

Гевин облизнул губы и, используя подбородок, отодвинул её трусики.

Из-за волос на его лице, у неё сжались пальцы ног.

О боже!

Когда первый мокрый след защекотал ей живот, Сабель отодвинула бёдра от его рта.

— Я сказала… сорви их. — К чёрту дрожь в её голосе, а также болезненное желание сесть ему на лицо и зажать его уши коленями.

Она снова подняла бёдра, и его зубы вцепились в нежное кружево. Он сорвал их с её кожи.

Скользнув назад по его груди, Сабель положила ягодицы чуть выше того места, где его эрекция упиралась в простыни, и откинулась на его слегка приподнятые ноги, широко раздвинув свои перед ним. У суккубов не росли волосы, как у людей, поэтому у неё смущения, которое возникало из-за отсутствия должного ухода — только от мысли о том, что он смотрел на её самые уязвимые части со стороны зрителя. Несмотря на это, сбивающее с толку чувство страха и унижения удерживало её в довольно устойчивом состоянии возбуждения — будем надеяться, это не новоприобретенный фетиш.

Она читала о женщинах, которые жаждали унижения. Не то чтобы она имела что-то против, но в её случае это определенно кричало бы о её кошмарном детстве.

Его мышцы вздрагивали под ней, когда он боролся со своими путами.

— Гевин, — прошептала она. — Успокойся.

Тёмное, зловещее ощущение затуманило её голову. Хотя она ничего не могла физически увидеть своими глазами, волосы, вставшие дыбом, и мурашки по коже, говорили ей, что с ними в комнате было что-то ещё. Что-то мощное. Она чувствовала это и раньше, особенно накануне вечером, когда он был во власти савидона. Она думала, что это её собственная сексуальная сторона вышла на первый план, но кто бы ни появился с ними в одной комнате, тогда за этим стоял определенный злой умысел, поскольку щупальца зла схватили её за горло, угрожая перекрыть её дыхание.

Сабель сосредоточила своё внимание на лице Гевина. Желание защитить его от какой-то зловещей ауры, забилось глубоко в её душе. Благодаря глубокому дыханию яркость красного сияния в его глазах уменьшилась, и она не сводила с него взгляда, пока свечение не потускнело до тёплого голубого оттенка, а его кожа не потускнела от красной до своей обычной бронзовой. Казалось, всего на несколько секунд она сосредоточила свои мысли на желании прогнать окружающую его тьму, пока она, наконец, не рассеялась.

Гевин облизал губы.

— Прикоснись к себе, Сабель. Повсюду.

Глубокий обволакивающий тон его голоса пробежал по её телу. Что бы ни владело им всего несколько минут назад, оно исчезло. Только Гевин смотрел на неё глазами, полными похоти.

— Тебе всё ещё нужно, чтобы я это сделала? — Странно, вопрос звучал почти обнадёживающе и в то же время содержал в себе тот же трепет, который она почувствовала ранее, услышав его просьбу.

— Нет. Мне это не нужно. Я хочу этого. Немедленно.

Неуверенное скольжение её пальцев по каждой груди, где она обвела соски, и вниз к пупку, закончилось на вершине её бедер.

Облизнув губы, Сабель закрыла глаза и распахнула бёдра.

Часть её ненавидела себя за такую застенчивость. Словно она не суккуб. Самцы не смущали их, суккубы сводили с ума от желания — самоуверенных, ищущих греха кобелей, которые буквально ломали ноги при побеге, чтобы отделаться от них. Другая часть её точно знала, почему она чувствовала то, что чувствовала.

Он не был очередным самцом.

Он был Гевином.

— Вот так. — Его бёдра извивались под ней. — Идеально. — Его нежные уговоры заставили её почувствовать себя идеально. Даже прикованный к Гевину, он вызывал у женщины желание, дразнящей одобрительной улыбкой, которая говорила ей, что она может быть заслужила от него хоть капельку уважения.

Она скользнула пальцами по бутону, скользя вверх и вниз по клитору, постанывая и поворачивая голову в сторону.

— Скажи мне, о чём ты думаешь, когда прикасаешься к себе.

Она на мгновение замерла.

— Я… я ни о чём не думаю.

— Ты врёшь.

— Гевин, пожалуйста…

— О чём ты думаешь?

Всё ещё лаская свои опухшие, гладкие складки, она облизнула губы и уступила.

— О тебе.

— О чём именно?

— Я представляю твой язык. Вот здесь. — Она провела пальцем по чувствительному участку и открыла рот со стоном, пронзившим её грудь. — Ты так хорош, Гевин. Ты точно знаешь, как прикоснуться ко мне.

— Да, — выдохнул он, его эрекция прижалась к её пояснице. Его ответы уговаривали её, мягко раскрывали её тайны, что казалось совершенно естественным. Без всякого смущения.

— Ты нужен мне внутри, — прошептала она.

— Покажи мне.

Она погрузила палец внутрь себя, погрузив его поглубже, и ахнула от трения.

— Мммм. Ты мне нужен. Чтобы ты наполнил меня.

Его стон защекотал ей уши и пронзил её вены огненной пулей.

— Боги, женщина, не освобождай меня от цепей, а то, уверяю тебя, тебя оттрахают как следует, если ты продолжишь так говорить.

Она вставила ещё один палец и начала танец — медленным, легким ритмом, который засасывал её пальцы при каждом извлечении. Её соки позволяли ей легко скользить при каждом толчке внутрь.

— Глубже! — Она вскрикнула. — Я хочу большего!

Во тьме её закрытых глаз, его тяжелое дыхание просачивалось в картину происходящего — вид с высоты птичьего полёта на сцену, как она её себе представляла.

— Позволь себе больше. Делай то, что тебе нравится.

Она просунула третий палец внутрь и ахнула, выгнув спину. Стенки сжимали её тонкие пальцы, доя их при каждом плавном движении вверх. Нижнюю губу зажала зубами, она поочередно то двумя, то тремя пальцами массировала грудь, другой рукой.

Её разум проигрывал сценарий, в котором вес Гевина давил на неё, её голова отскакивала от изголовья, а он наносил удары по её сердцу. Его ритм был совершенен и непоколебим. Его член наполнял её каждым восхитительным толчком.

— Мне так хорошо, Гевин. Не останавливайся. Не останавливайся! — Её голова каталась по его ногам, а её тело напряглось, стремясь к оргазму.

Дыхание превратилось в хрипы. Её желудок напрягся.

Она ущипнула сосок и держала его, позволяя напряжению нарастать, как пламееи в её мышцах, пока её бёдра не задрожали.

— Да, да, да! — Она вскрикнула. — Трахни меня!

— Кончи для меня, детка. Я хочу, чтобы истекала наслаждением. — Цепи зазвенели. — Сабель, мне так сильно хочется прикоснуться к тебе. Я хочу попробовать эту сладость.

Её тело взорвалось, дрожь пробежала по её тугим мускулам, и она оторвала бёдра от груди Гевина, открыв рот в своём обычном безмолвном крике, когда его имя эхом отдавалось в её черепе, её палец всё ещё удлинял её оргазм.

Последовали проклятия от Гевина, Сабель открыла глаза и увидела его непоколебимый взгляд, широко раскрытых глаз, словно удивившись её оргазму.

— Позволь мне попробовать твоё наслаждение.

Тяжело вздохнув, Сабель придвинулась к нему. Его глаза закрылись, ноздри раздулись, а её мышцы вздрогнули, когда он погрузил в неё язык и засасывал.

— Блядские боги, у тебя божественный вкус.

Она опустила бёдра и перевела дыхание. Её оргазм был немного сильнее, чем те, которые она испытывала раньше, но всё же это не предел. Она всегда держала себя ниже этого порога, позволяя своему телу расслабиться, прежде чем достичь вершины кульминации. Вероятно, это ещё одна причина, по которой она не смогла найти свою неуловимую точку G. Она намеренно избегала этого всю свою жизнь.

Джевен однажды сказал ей, что если она наткнётся на эту бомбу — радужную бомбу, как её называли среди суккубов, — её жажда душ увеличится в десятки раз. И благословение, и проклятие, в том смысле, что это могло уберечь её от травм во время высасывания души, но в то же время оставить её жаждущей душ.

Её мать всегда казалась голодающей, иногда приглашая бездельников с улицы в свой трейлерный парк для случайного секса. Конечно, это всегда заканчивалось необходимостью потом избавляться от тела, и Сабель ненавидела принимать в этом участие. Горящая бочка в задней части их дома служила свидетельством тех тел, которые она сжигала сама и наблюдала, как они превращаются в пепел и пыль. Тела, о которых её мать мало заботилась. Те, которым она позволяла насиловать себя.

Её мать всегда говорила Сабель, что мужчины плохие. Что они убивали таких маленьких девочек, как она и Денья, и заслужили самую ужасную смерть. Всё равно это не устранило ужас и не сделало его менее травматичным. Помощь её матери избавляться от мужчин противоречила каждой молекуле существа Сабель — её первое осознание того, что она не создана для наследования такого пути.

Сабель никогда бы не подвергла своих детей такому испытанию.

Забудь свою мать. Выкини её из головы.

— Спасибо, — сказал Гевин, возвращая её к реальности. — Он слизнул блеск с губ. — Я никогда не видел такой тихой кульминации. Почему ты сдержалась?

Она пожала плечами.

— Думаю, я просто не из тех, кто производит много шума. — По правде говоря, Сабель всегда боялась слишком выдавать себя. Громкий крик имени Гевина мог бы вышвырнуть её прямо в стратосферу. Запустить ей реношу, и тогда бы разверзнулся ад. Достаточно того, что эхо его имени всё ещё звучал в её голове, вызывая желание лечь рядом с ним и проделать всё снова.

— Чтобы сохранять молчание, нужна невероятная сила воли. — Его язык ещё раз облизнул губы. — Я не знаю, что с тобой, Сабель, но я благодарен за то, как ты не даёшь ярости поглотить меня.

— Гевин, я хочу… позволь мне помочь тебе. — Она опустилась на локти, заметив внезапный трепет в его глазах. — Я могу подарить тебе освобождение.

— Нет, я в порядке.

— Разве тебе не больно?

— Это боль, с которой я могу справиться.

— Не будь героем, Гевин. Я могу тебе помочь. Я могу сделать так, чтобы тебе тоже стало хорошо. — Полчаса назад он вёл себя так, будто хотел схватить её. Неужели она настолько его оттолкнула, что он предпочёл боль?

Словно прочитав её мысли, он опустил голову, поймав её захааченный мыслями взгляд.

— Сейчас я чувствую себя просто фантастически. Если ты прикоснётся ко мне, я не смогу предсказать, что сделаю.

Кивнув, она соскользнула с его ног, заметив мокрое пятно на его животе. — Я могу принести тебе новое постельное.

— Нет. Мне нравится твой запах.

— В вашем савидоне есть что-то от зверей, да?

— Можно и так сказать.

Нагнувшись в поисках одежды, она оказалась на уровне огромной выпуклости, всё ещё натягивающей простыни. — Ты уверен, что тебе ничего не нужно?

По опыту Сабель, мужчина обычно не отказывается от секса, особенно после такого шоу, которое она только что устроила. Даже если бы он действительно боялся снова впасть в безумное состояние, такая выпуклость, казалось, стоила риска.

Он покачал головой, откидываясь глубже в подушки позади себя.

Что бы ни мешало ему воспользоваться возможностью кончить, должно быть, это было чертовски серьёзно. Она заскрежетала зубами, когда чувство унижения затмила её совесть. Она бессовестно кончила перед ним, тогда как он ничего не захотел взамен.

Подобного с ней еще никогда не случалось.

— Спи спокойно, — прошептала она, прежде чем выйти из комнаты.

***

Проклятье, тело Гевина горело так, словно могло вот-вот взорваться. Он солгал. Прямо и откровенно солгал и мог добавить ещё манипуляцию к своему списку подлых чёрт.

Видеть её обнаженной, лежащей на его ногах, ни черта не насыщало. Это только разожгло его пламя к ней, и если бы не нависшее над ним проклятие, он бы разорвал цепи и взял её, наполнил её так, как ей было нужно. Его член был достаточно твёрдым, чтобы можно было забивать гвозди, и единственное место, куда он мог его деть, только что вышло из комнаты.

Ему придётся показать ей, как продлить её оргазм в следующий раз, потому что, на вкус Гевина, это маленькое шоу закончилось слишком быстро. На пике её оргазма он почувствовал, как она замедлила темп, сдержавшись. Однако молчание обеспокоило его больше всего — как будто она чувствовала необходимость пережить свой кульминационный момент. Если бы это были его пальцы, он бы подтолкнул её за эту точку невозврата, с выкриками его имени с такой безрассудной энергией, которая могла бы разбить окна.

Или разбудил своего зверя.

Услышав такой финал, он мог бы свести его с ума. Наверное, лучше бы он его не провоцировал. Лишь нить контроля могла удержать его от действий, потому что её тело и то, как она дразнила его, доходили до самых чёрных уголков его души, где похоть ждала свою жертву. Как бы то ни было, её оргазм почти сломил его, отнял у него собственную силу, но поскольку она дважды успокаивала зверя и каким-то образом помогала сопротивляться проклятию, Гевин должен был знать, каким образом — и доведение её до комы не способствовало бы его цели. Не говоря уже о том, что совместный оргазм с ней мог просто создать связь, которую никто из них не хотел устанавливать.

Мужчина в своём савидоне преследовал одну цель — завоевать женщину.

Что в ней такого?

Что-то было в её взгляде — успокаивающий свет, который говорил с ним и наполнял его тело теплом. Он не мог точно определить, как и почему он это почувствовал, но он исходил от неё, как луч солнечного света, тёплый и успокаивающий.

И эротичный одновременно.

Нет, он должен был придерживаться своих границ. Эта ночь доказала, что он способен находиться в состоянии возбуждения, не щелкая переключателем зверя, границ, которых он не мог себе позволить нарушить, чтобы не совершить немыслимое — поддаться зверю и объявить её своей. Мало того, что это было бы дерьмовым поступком, но Сабель уже дала понять, что ей это неинтересно, потому что она боится подвергнуть риску свою сестру.

Пришлось сохранить контроль.

К сожалению, чёрная магия редко имела лазейки — именно это делало её самой тёмной магией в сущем. Мощная гашла могла легко уничтожить самца, и даже её смерть не могла бы снять проклятие.

Однако очевидно, что Джессика не учла того, что в Сабель было нечто, что противоречило правилам проклятия. Гевину необходимо было выяснить эту тайну раньше, чем она. Однако Джессике удалось проникнуть в его сон из-за того, что её тюремная камера была никому неизвестна, а это означало, что ему нужно было быть бдительным. Каким-то образом нужно держать горницы. Держать Джессику подальше от Сабель. Это означало, что Гевину нужно было не допускать Сабель в свои сны. Легче сказать, чем сделать, особенно после небольшого эротического шоу, которое она устроила.

Крепкое тело, зажатое под ним и извивающееся от удовольствия, было всем, что стояло между здравомыслием и его головой, бьющейся об обитую подушками стену в маленькой белой комнате, где-то в сердце обсидиуса. Он уверен, что не хотел, чтобы его отправили обратно туда и он рисковал сдружиться с инфорсером, держащим клинок над его членом.

Одно наблюдение, которое он заметил за последние пару дней: естественный момент заставил Сабель занять оборонительную позицию, как будто она ждала критики или какого-то нападения. Это случилось тогда, когда его зверь оставался с ней несколько уступчивым. Как будто она излучала какую-то защитную ауру.

Смешок вырвался из его груди, в то же время боль пронзила его пах. Гевин прикусил свой бицепс рядом с головой, где его руки всё еще лежали закованными к кровати.

Ебтвоюмать! Он согнул бёдра и приподнялся с матраса, когда покалывание распространилось по его конечностям.

В конце концов, проклятие может стать проблемой. Небольшая часть его всё ещё ощущала себя самим собой, но чем больше он думал о Сабель, тем свирепее становился зверь.

Сабель. Визуализация её пальцев, погруженных в неё, дразнила его мысли. Он облизнул губы, представляя, как его язык исследует её прекрасные складки. Пот выступил на его коже, а боль в паху усилилась, он покачал бёдрами и прижался задницей к матрасу.

Дерьмо, ему необходимо было кончить, иначе он рисковал трахнуть её во сне, где Джессика могла бы перекроить его в жуткий секс втроём.

Развернув руки в цепях, Гевин перевернулся на живот и вонзил член в матрас, его сила толчка проделала дыру в ткани.

Ебать.

Недостаточно хорошо, но придётся. Медленными, уверенными толчками он представил под собой Сабель, её набухший, влажный бутон, на который он смотрел раньше, приветствуя свою ярость. Сжав руки в кулаки, прикованные к спинке кровати, он вбивался резко и быстро, фантазии крутились в его голове, как порнокартина.

Пот скатился по её спине, когда Гевин схватил её сзади. Скрестив руку на её груди, он сжал ладонь и прижался к ней своим членои. Длинные рыжие локоны рассыпались по его пальцам, когда он крепко сжимал её волосы.

— Я хочу тебя… я хочу, чтобы ты… Тяжелое дыхание прервало её слова.

Не проникая, его кончик толкнулся в её задницу, и она дёрнулась вперёд. — Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты… взял меня.

— Не достаточно четко. — Он сильнее схватил её за волосы и прикусил её клыками, угрожая перекусить ей горло. — Попробуй ещё раз.»

— Трахни меня! Ты… хотел, чтобы я это… сказала?

Он поцеловал её в шею у плеча.

— Трахнуть, что?

— Пожалуйста, Гевин. — Её колени, казалось, подогнулись, но он удержал ее в вертикальном положении. — Мне это нужно. Мне нужно, чтобы ты наполнил меня.

Щелчок по её соску вызвал тихий стон, и Гевин снова поцеловал её.

— Куда тебя трахнуть?

— Мою к-киску.

Он скользнул рукой к месту между её бёдрами и улыбнулся, когда она покачнулась, задыхаясь, когда он подразнил её гладкий клитор.

— Чья это киска?

— Твоя, — прошептала она.

— Ещё раз. Громче.

— Она твоя! Твоя киска!

Гевин уткнулся лицом в подушки, заглушая рёв, разрывавший его грудь, когда его тело содрогнулось от облегчения.

Но это не было освобождение, которого он жаждал. Реальность помешала ему разыграть финальную сцену этой мрачной фантазии.

Глава 10

Одержимость поглотила Гевина, когда Сабель подошла к постели, одетая в майку из детройтского джерси. Её спутанные волосы рассыпались по плечам, а когда она наклонилась вперёд, её округлая грудь образовала глубокое соблазнительное декольте. Ему хотелось затащить её на кровать, запутать в простынях, поцеловать в шею, в эту прекрасную грудь — повсюду.

Цепь щелкнула, и Гевин потёр запястья.

Он спал как младенец. Никаких видений во сне. Никакой боли в паху всю ночь. Из-за неё. Уже одно это делало её самой ценной женщиной на планете. И он хотел её.

Желал.

Никакого савидона. Никаких особых мотивов. Гевин просто желал её, со спутанными волосами, простой майкой и полуприкрытыми глазами. Желание притянуть её к себе, пленить эти губы и почувствовать шелковистое тепло её языка на своём, заставило его пальцы сжаться в кулаки.

Она сводит с ума.

Он посмотрел на её горло и какое-то мгновение засмотрелся на пульсирующую артерию, манящую его. Если бы он укусил её, она стала бы его, потому что, вне всякого сомнения, он бы кончил внутри неё — действие, так могли сделать демоны только тогда, когда делали самку своей ташлой.

— Похоже, они выдержали, — сказала она, полузевая и почесывая затылок.

«Границы, — напомнил он себе. — Не соверши ничего непоправимого».

— Спасибо. За прошлую ночь. Я отлично поспал. — Вспышка привлекла его внимание, когда она закончила ч его цепями, и её рука легла на её бок. — Что это такое? — спросил он, рассматривая амулет на её запястье.

Она подняла руку, заставив золотые звенья закружиться. На цепочке висела подвеска, напоминающая щит, с каким-то изображением, и надписью «Эгида» на металле.

— Гриффин подарил мне его, когда мне исполнилось восемнадцать. Я стараюсь снимать его в постели или когда рисую. Он для меня очень много значит, но я сняла его вчера в художественном уголке и совсем забыла о нем.

Сняла? Должно быть, это была та самая цепочка, которую он заметил на подставке мольберта.

Последовало молчание, и её брови сошлись вместе.

— Эм-м-м. А что… случилось с кроватью?

Гевин оглянулся, подавив желание рассмеяться, когда зияющая дыра в матрасе молча свидетельствовала об его совершенном преступлении.

«Я трахнул твой матрас, притворяясь, что это ты».

Смотря на её лицо, он заметил, как она закрылась, и казалось, внезапно вовсе перестала смотреть на него.

— Я… собираюсь варить кофе. Хочешь кофе?

— Было бы здорово.

***

Сабель некоторое время изучала Гевина, сидящего перед кофейным столиком, просматривающего бумаги, которые он принёс из своего офиса в Святая святых. Стопки книг о богах возвышались рядом с ним, пока он читал. Ей почти не хотелось прерывать его концентрацию, но большую часть дня её преследовала одна мысль.

— Могу я одолжить твою машину? — она спросила.

Он взглянул вверх.

— Конечно. Куда мы едем?

— Мы никуда не едем. Мне нужно забрать детей у Деньи и… кое-что ещё. От моей мамы.

— Я поеду с тобой.

— Гевин…

— Мы договорились. — Он приподнял бровь. — Мы не разделимся. Единственный способ защитить тебя — это всегда держать тебя в поле зрения.

Её язык царапал заднюю часть зубов, чтобы удержаться от смешка.

— Хватит уже твоих пугающих бровей.

— Я не знал, что мои брови пугающи. — Он нахмурился, углубляя складку между нахмуренных бровей.

— Ну, это правда.

— Интересно. — Он снова сел на диван. — Думаю, ты единственная определила главный источник моей плохой репутации среди головорезов.

— Ага. — Она хихикнула. — Большая часть мира пугает мафией и гангстерами. А ты наносишь левый хук своей бровью, и всё кончено.

— Где живёт твоя мать? — Конечно, он не забыл обсуждаемую тему.

— Она живёт на Макниколс. Рядом с Ван Дейком. — Сабель прошла мимо него. — Вот, теперь ты знаешь.

Гевин схватил её за руку.

— Нет. Я поеду с тобой.

Плечи Сабель поникли.

— Я выросла там. Всё будет хорошо.

— Когда ты в последний раз навещала свою мать? То место наводнено падшими ангелами.

Её желудок перевернулся, но она попыталась скрыть своё удивление от его слов.

— Знаешь что? Я не собираюсь сидеть здесь и спорить с тобой. — Ключи она схватила, проходя через кухню. — Мне бы хотелось, чтобы у тебя была менее яркая машина. Серьёзно. Она словно напрашивается на неприятности в этом районе.

— Я призову гулей.

— Гули не защитят от падших, Гевин.

— Твоя правда. Но падших интересует не столько моя машина, сколько то, что в ней.

***

Сабель заъехала в дерьмовый «СТО» с потрескавшимся тротуаром и колонками, которые выглядели так, будто они не видели настоящего бензобака десятилетиями, но не вышла из машины.

Гевин оглядел её сбоку.

— Ты как?

— Гевин… я не знаю, чего ты ожидаешь, когда мы приедем туда, поэтому я просто избавлю тебя от любопытства. Дом — дерьмовая дыра, а моя мама скорее всего окажется под кайфом или пьяной, или и то, и другое, что даже не поймёт, что мы заходили.

— У меня возникла такая мысль в тот момент, когда ты сказала «Макниколс».

— Ну, если она попытается приставать к тебе… — Сабель резко вздохнула. — Просто игнорируй её.

— Ты можешь сказать ей, что я твой парень.

Сабель завела машину.

— Если бы я подумала, что это что-то изменит, я бы так и сделала.

— Значит, ты меня готовишь к какой-то ерунде в стиле Джерри Спрингера. — Его щёки покрылись ямочками от улыбки.

Они восхитительны.

— Я думаю, что моя ситуация окажется слишком сложной даже для Джерри Спрингера.

***

Когда они свернули за угол и направились к трейлерному парку Торнридж, знакомое ощущение осело в животе Сабель, словно опустилась тонна кирпичей.

— Ух ты. Посмотри на Дейзи Дьюкс. Думаешь, ей шестьдесят? Семьдесят? — Гевин указал на окно, когда они проезжали мимо женщины с седеющими волосами, в топе-бандо и коротких шортах.

Сабель усмехнулась.

— Это моя мама.

— Серьёзно?

— Нет.

— Слава богам за это. — Он сделал вид, что вытер лоб. — Думаю, мне придётся вскоре смягчить тон, сказав что-то вроде: Я вижу, от кого у тебя такая прелестная внешность.

Открыв рот, Сабель ударила его по руке и захихикала.

— Напомни мне никогда не доверять твоим словам, когда дело будет касаться красоты.

Её улыбка исчезла, когда она заехала на машине во двор дома.

Небольшой участок травы, который раньше был двором, в котором она играла, выглядел так, будто его не косили несколько месяцев. Канистры с бензином, разбросанные вдоль фасада дома, только подчёркивали ящики из-под молока, служившие лестницей к разрушенному бетону, который когда-то был крыльцом. В сетках с окон были дырки, а сетку с входной двери сняли и оставили прислоненной к дому в плохом состоянии. Матрасы, сложенные во дворе среди пакетов из-под молока и пивных банок, были покрыты плесенью, а также имели пятна, которые были похожи на засохшую кровь.

Когда они выходили из машины, залаяла собака, и Сабель обернулась, увидев бульмастифа, проверяющего прочность короткой тонкой цепи, прицепленной к дереву.

— На улице грёбанная жара в тридцать пять градусов, а в этой штуке даже нет воды.

— Я понял. — Гевин схватил железный горшок, стоявший у крыльца, и наполнил его водой из шланга. Когда он приблизился к дикой собаке, её лай предупредил о грозящем жестоком нападении, цепь натянулась от стремления собаки разорвать Гевина на части. Не замедляя шага, Гевин подошёл прямо к собаке, и, как будто она внезапно осознала, что в её личное пространство вошла сила, более могущественная, чем она сама, уши собаки прижались к её голове, и она отступила на шаг, оскалив зубы. Когда вода была поставлена, собака вырвалась из своего гневного транса, хвост неистово завилял, когда она с благодарностью хлебала воду, и Гевин погладил её, прежде чем вернуться к Сабель.

— Кажется, ты определенно умеешь обращаться с животными.

— Я живу с шестью братьями. Всё дело в инстинктах.

Сабель усмехнулась, а затем глубоко вздохнула.

— Похоже здесь ничего не происходит. — Она толкнула шаткую входную дверь, и запах плесени и гнилого мусора ударил ей в нос. — О боже, меня сейчас стошнит. — Она снова взглянула на Гевина. — Ещё не поздно подождать в машине.

— Я жажду зрелищ.

Прикрыв лицо, Сабель переступила через пивные банки и бутылки от дешёвого вина. Ковровое покрытие было покрыто клочками бумаги, которые в некоторых случаях выглядели как белая паста после высыхания. Сердце Сабель участилось, и она прикусила внутреннюю часть губы, когда её взгляд остановился на упавшей руке, перекинутой через подлокотник кресла, повернутого в сторону от них.

Её мать. Лора.

Она умерла? Странно, что мысль об этом не обеспокоила её.

Сабель на цыпочках прошла по грязи, пока не добралась до гостиной. Слева на диване лежал молодой мужчина, примерно того же возраста, что и Сабель, в грязном комбинезоне и джинсах, застегнутых на молнию, обнажающих кончик его члена.

Отвратительно.

Она обогнула кресло. Грудь женщины поднималась и опускалась, так что её мать была всё ещё жива, хоть и без сознания. На её руках были отметины, а рядом со стулом лежала игла. Бретелька-спагетти соскользнула с её плеча, оставив обнажённой грудь.

Внимание Сабель переключалось между её матерью и пареньком на диване. Она скривила губу и накинула бретельку ей на плечо. В основном ради Гевина.

Старуха проснулась и на мгновение сосредоточила внимание на лице Сабель, как будто она всё еще спала. На мгновение она выглядела совсем невинной, пока её лицо не исказилось.

— Чего ты хочешь?

— То, что принадлежит мне… и Денье.

Её веки оставались тяжелыми, когда она усмехнулась.

— Ничто в этом доме не принадлежит тебе. Проваливай.

— Мне нужно письмо. Где оно?

Её глаза сузились.

— Письмо? Какое письмо?

— Не притворяйся идиоткой. Ты точно знаешь, что это за письмо.

Женщина почесала челюсть, веки отяжелели, голова свесилась, как будто она всё ещё не здесь из-за какого-то дерьма, которое она вколола. — У меня нет письма.

— Я оставила его. В своей комнате. Сабель обошла кресло и направилась в спальню.

— Эй-эй! — позвонила её мать. — Ты не можешь так просто заявляться сюда. Убирайся к чёрту.

Сабель обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как она встала и увидела Гевина, всё ещё ожидающего у двери.

— Кто ты?

— Друг. — В голосе Гевина было что-то пугающее, что противоречило окружающей обстановке.

— Привет, друг. — Она снова спустила бретельку топа с плеча. — Уоу, да ты лакомый кусочек, скажу тебе без прикрас. Хочешь стать и моим другом?

Гевин не ответил. Выражение его лица выражало какую-то самодовольную жалость, если возможно так было сказать. Как будто он был рад, что ни один мужчина никогда не воспримет такое нелепое предложение всерьёз.

— Тогда иди ты на хер. — Она повернулась и направилась к Сабель. — Ну и как поживает моя снобистская, заносчивая сука дочь? Ты слишком хороша для того, чтобы бродить по таким местам.

Сабель продолжила путь к своей старой спальне.

— Заткнись, Лора. Мне неинтересно связываться с тобой во всё это. — Сабель толкнула дверь и поморщилась, глянув на ведро, наполненное чёрной гнилой водой. Одежда валялась на полу, а на засаленных полотенцах на ее старой кровати стоял засаленный автомобильный двигатель. Некоторые из её старых плакатов с изображением групп и Франции всё ещё висели на стенах, но Сабель направилась прямо к своему шкафу, где оставила письмо в коробке из-под сигар на верхней полке.

Запах напомнил ей об отце, и она потёрла богатую древесину, прежде чем открыть коробку.

Пусто.

— Я уже сказала. У меня нет ничего твоего.

— Оно было здесь. Я оставила его здесь, в этой коробке.

Улыбка Лоры переросла в жестокий смех.

— Я сожгла его. После того, как ты ушла, я всё сожла. Твои награды. Картины. Рисунки. И это херово письмо.

Ноздри раздулись, губы Сабель скривились.

— Ты не имела права. Никакого права! Это письмо было адресовано мне и Денье!

— Тогда почему ты оставила его?

Рык застрял в горле Сабель.

— Разве это слишком сложно, просто вколоть дозу побольше сегодня? Лора. — Даже не видя её, Сабель сразу пожалела о сказанных словах.

Глаза Лоры остекленели.

— В тот день, когда ты родилась, когда ты вышла из меня сквозь эту агонию и крики, я знала, что именно ты разрушишь этот дом.

— Ты уничтожила его, мама. Именно ты!

Сабель выпрямилась, когда полувялый, щурящийся самец направился к ним.

Он потянул её мать за руку.

— Лора, давай. — Его одурманенный наркотиками мозг, должно быть, каким-то образом сделал Сабель совершенно невидимой, когда он начал ласкать перед ней грудь её матери, заставив замолчать Сабель. — Я снова готов кормиться грудью, мамочка. — Он усмехнулся.

Отвращение обожгло внутренности Сабель, пока она наблюдала, как её мать целовалась с парнем вдвое моложе её. Во время их лобызаний его взгляд остановился на Сабель, и он отстранился.

— Эй, ты привела мне подругу, с которой я смогу поиграть.

— Она мне не подруга, малыш.

— Ничего страшного. — Его желтые зубы заблестели в улыбке. — Давайте все накуримся и потрахаемся.

От одной этой мысли желчь подступила к горлу Сабель. Она протиснулась сквозь них, но мужчина схватил её за руку.

Хотя её первая попытка вырваться на свободу провалилась, глаза мужчины расширились, и Сабель отстранилась, врезавшись в твёрдое тело Гевина позади неё.

— Чего ты хочешь, мудак? — Попытка хулигана посоревноваться с Гевином силой их взглядов, была почти забавной.

— Я хочу, чтобы ты отпустил моего друга.

— Леди-друг? Что за идиот назовёт свою сучку другом? Ты любишь в жопу, да? Маленький член? Или, может быть, ты предпочитаешь большие члены? — хихикнул полупьяный нежилец. — У меня есть один для тебя. — Наркоша хмыкнул. — У меня есть один для тебя.

Один удар Гевина по лицу оставил его косоглазым, и он упал навзничь.

Лора ахнула и упала на колени рядом с ним, зрелище было чертовски смехотворным.

— О, малыш! Милое дитя! — Она взяла его за голову и повернулась, чтобы бросить взгляд на Гевина. — Убирайтесь из моего дома. Вы оба! Валите отсюда!

— С радостью, — процедила Сабель, переступая через спину матери. Чёрт побери, у неё возникло желание сломать ногой позвоночник этой старухи.

Распахнув дверь, Сабель выбежала к внедорожнику.

— Ты не против повести машину? Она меня сейчас так вывела из себя, что я боюсь, что отправлю нас прямо на дерево.

— Совсем не против.

Она забралась на пассажирское сиденье. Гевин закрыл за ней дверь, подошёл к водительской стороне, завёл двигатель и выехал с подъездной дороги. — Извини за это. У меня проблема с неуважительными маленькими сосунками.

— Не извиняйся. Мне жаль, что я подвергла тебя такому. Просто… — Сабель боролась со жгучими слезами и комом в горле, что показывало, как старуха пробила её защиту. Она прочистила горло. — Когда мой отец ушёл, он оставил письмо для нас с Деньей. — Она облизнула сухие губы — ту же сухость, которая зудела в горле. — Мы никогда его не открывали. Обещали, что не будем, просто назло ему, за то, что он ушёл. Я хотела посмотреть, упоминал ли он вообще Гриффина. Я просто хотела разобраться в том, что тогда произошло. — Её брови нахмурились. — Я не могу поверить, что она сожгла его. Она не имела права. Никаких прав. — Она смотрела в окно на проносившийся мимо разрушенный прогнивший трейлерный парк. — Это к лучшему. Мне вообще не следовало возвращаться сюда.

Глава 11

Когда Гевин дошёл до ванной комнаты, и отшатнулся от зловония, когда вышел Томас. Однако, когда он потянулся, чтобы смыть воду в унитазе, его остановил пронзительный визг.

Прямо за дверью Томас стоял, закрыв обеими руками уши, зажмурив глаза и сморщив нос, как будто от боли.

— Н… не смывайте.

— Приятель, без обид, но меня сейчас стошнит. Мне нужно это смыть.

— Нет! Не надо. Н-не смывайте! — голос ребенка звучал хрипло от паники и слез.

Гевин на мгновение опустил сиденье унитаза.

— Эй, Томас, подойди сюда на секунду.

Дыхание Томаса участилось.

— Нет, я не хочу, чтобы вы его смывали.

— Я не буду. Не сейчас, пока ты здесь. Обещаю. Просто зайди.

Томас вошёл в ванную, всё ещё закрывая уши руками.

— Давай, парень, я обещал. Я просто хочу поговорить с тобой немного.

Мальчик опустил руки в стороны.

— Ты же только что сидел на этой штуке и воспользовался ею. Что такого страшного в смытии? — Рука Томаса вздрогнула, как будто он подумывал вернуть их обратно в уши. — Я не собираюсь смывать унитаз. Просто скажи мне, чего ты боишься.

— Это мм-монстр. Громкий монстр. И он ест какашки и мочу. Он меня съест.

Гевин прикусил внутреннюю часть щеки, чтобы не рассмеяться. Урок был спрятан где-то в разговоре, ему просто нужно было заглянуть глубже, чтобы найти его. Прочистив горло, он посмотрел на него уверенно.

— Знаешь, когда я был мальчиком, в лесу жил медведь, которого боялись все жители деревни. Его назвали людоедом, потому что он нападал на прохожих. Мы с братом были очень хорошими охотниками. Поэтому мы решили поохотиться на этого медведя и избавиться от него раз и навсегда. — Расширенные глаза Томаса подсказали Гевину, что он что-то не так понял в этой истории, поэтому он продолжил. — Однажды утром мы рано отправились в лес, оба с запасом еды, луком и стрелами. Должно быть, мы часами гуляли по лесу в поисках медведя. И только когда мы остановились у ручья, мы увидели его вдалеке. Медленно мы с братом пробирались сквозь кусты, изо всех сил стараясь не издавать ни звука. Но медведи, у них есть чутьё. Она знала, что мы придём, задолго до того, как мы туда дошли, и поднялась на задние лапы, рыча и скаля зубы. — Гевин подавил улыбку, наблюдая, как Томас прикрывает разинутый рот. Он также подавил желание закрыть нос, уловив ещё один запах из унитаза. — Я так испугался, что замер. Её рёв был настолько громким, что эхом разнёсся по лесу и пробрал меня до костей. Я отступил на шаг, и она опустилась на четвереньки. Из кустов рядом с ней два детеныша рванули к ручью, и мама-медведица вновь зарычала в мою сторону. Я сразу понял, что не смогу её убить. Этот громкий, злобный рёв не смог был причинить мне вреда. Она просто делала свою работу.

Брови мальчика сдвинулись вместе.

— Так… значит, унитаз… тоже просто выполняет свою работу?

— Ага. Поверь мне, это правда.

Томас перевёл взгляд на серебряную ручку смыва и сжал губы. Он протянул руку и быстро нажал, прикрыв на секунду уши, прежде чем позволить им упасть по бокам.

— Видишь? Ничего не произошло.

Улыбка пробежала по лицу мальчика, но быстро исчезла.

— Ой-ой. Он п-переполнен!

Взгляд Гевина устремился на воду, выливающуюся из небольшого зазора между крышкой и чашей унитаза, расплескивающуюся на пол.

— Ох, черт! — Он отпрыгнул назад. — Дерьмо! — Он поднял руку и огляделся, пока не заметил вантуз возле унитаза.

— Тебе, н-нужно убить его мечом!

Крикнул Томас рядом с ним.

Иисусе. Нет смысла уведомлять ребёнка о том, что он никогда раньше не проводил этот бытовой ритуал. Туалеты в особняке были настолько современными и мощными, что, вероятно, могли бы проглотить мальчика, будто монстры. Гевин бросил быстрый взгляд и открыл крышку, погружая инструмент в мутную жидкость. Запах ошеломил его, дразня чувствительную точку в задней части горла, которая предупреждала о грядущих последствиях, пока вода наконец не отступила. Выпрямившись от мокрой грязи у своих ног, он швырнул вантуз на пол.

Босс казино, сулящий всем отомстить, смывает дерьмо. Прекрасно.

— Я… я думаю, он хотел уволиться с этой работы.

Гевин упёр руки в бёдра и ухмыльнулся.

— Ага. Кажется так.

***

Сабель вышла из ванной, улыбаясь. То, что должно было заставить её съежиться от смущения, заставило её задыхаться от смеха — не столько при мысли о Гевине, спускающем туалет, сколько при мысли о том, что никогда за миллион лет она не представляла, что урок может быть извлечён из чего-то настолько нелепого. Тем не менее, она только что стала свидетельницей и того, и другого.

Если бы она попыталась повторить ту же лекцию, Томас, вероятно, убежал бы, сбитый с толку и несомненно убеждённый, что его мать сошла с ума. Раньше она пыталась помочь ему преодолеть страх, но терпела в этом неудачу.

Его готовность развлекать Гевина говорила ей об одном: её собственный сын уважал этого человека так же, как и всех остальных, даже с вантузом в руке.

Ещё один смешок защекотал её грудь, и она спустилась по лестнице, прежде чем раскрыть своё присутствие. Вернувшись на кухню, она закончила готовить обеды, которые начала, прежде чем визг Томаса заставил её помчаться вверх по лестнице.

Томас поспешил на кухню, Джейни тащила за собой куклу.

— М-м-мама, угадай, что я сделал!

Сабель подавила смешок, вырывавшийся из горла.

— Что, сладкий?

— Я спустил воду в унитазе! Мне не было страшно. — Томас указал пальцем, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Д-даже м-м-монстр не испугал.

Сабель открыла рот и выгнула брови в притворном удивлении.

— Ты не мог!

— М… М… Мистер Гевин убил его. И он просто взорвался!

Даже прикрыв рот, ей не удалось сдержать смешок, особенно когда в дверях появился Гевин. Она отняла руки от лица.

— Я готовлю обед. Хочешь арахисовое масло? — смешок снова вырвался из-за вида гримасы на его лице. — Прости. Но подумай обо всем, что ты теперь можешь добавить в своё резюме сейчас. Советник. Хреновый вантуз. Супергерой.

— Забавно. — Его губы изогнулись в улыбке и на щеках появились ямочки. — Эй. — Он кивнул в сторону Томаса. — Малыш, я хочу тебе кое-что показать.

— А что? — Томас соскользнул с кухонного стула и пересёк комнату, чтобы встать рядом с ним.

Гевин раскрыл ладонь, показав маленький золотой свисток на золотой цепочке. Крошечный, наверное, длиной с зубочистку, но замысловатый, с выгравированными на его поверхности листьями и ветвями, он покоился у него в руке.

— Его подарили моему брату. — Гевин поднял глаза с грустью в глазах. — Когда он был ненамного старше тебя.

От этого зрелища у Сабель перехватило дыхание. Никогда ещё её маленькому сыну не дарили что-то, что явно значило бы так много.

— Могу ли я его взять тогда? — Томас наклонился вперёд, нахмурив брови.

— Томас, не груби, — упрекнула Сабель.

— Нет, всё в порядке. — Гевин протянул ему цепочку. — Он умер давно. Воспоминания не вернут его. Возможно, свисток ещё принесёт немного счастья.

Томас приложил губы к золоту и издал звук, похожий на птичье щебетание. Улыбка растянулась на его лице.

— Классно! Слышали! Он звучит как птичка! Т-ты слышала, мамочка?

— Слышала. — Уголок рта Сабель дёрнулся в улыбке. — Что ты должен сказать, Томми?

— Спасибо, мистер Гевин.

— Зовите меня Гевин. Или Гев. Не нужно формальностей.

— Позволь мне сохранить его для тебя, Томас. Это нечто особенное для… Гева. Мы же не хотим его сломать, верно?

— Ты наденешь его, мамочка? Тогда я смогу брать его с собой куда угодно. А в парке мы сможем поговорить с птичками!

— Я, э-э… — она взглянула на Гевина. — Конечно. Я надену его.

Его широкие голубые глаза снова остановились на Гевине.

— Т-ты научишь меня охотиться?

— Тебе понадобится лук и стрелы.

Его глаза воодушевились.

— У меня есть! Х-хочешь посмотреть?

— Да, неси, я гляну! — Гевин усмехнулся, когда Томас поднялся по лестнице в свою спальню.

— Спасибо… — Сабель отвела взгляд. Каким-то образом этот жест значил больше, чем то, что он сделал это ради её сына. — Тебе не обязательно было дарить такое. Он много значит для тебя и…

— Я хочу, чтобы он был у него.

Сабель кивнула.

— Спасибо.

— Смотри! — Томас полетел вниз по лестнице так быстро, что потерял равновесие и споткнулся, упав вперёд.

Мышцы напряглись, Сабель дёрнулась, чтобы поймать его, но Гевин опередил её.

Демон поймал маленького мальчика на руки, глубоко вздохнул и поставил его обратно.

— Осторожнее спускайся по ступенькам, ладно, приятель?

Как ни в чем не бывало, Томас протянул маленькую пластиковую игрушку. Маленький красный лук и стрелы на присосках.

— В-видишь? Мы можем поймать птичку, и я пристрелю её! — Он продемонстрировал свою игрушку и отправил стрелу в воздух примерно на фут, прежде чем она упала.

Улыбка растянулась на губах Гевина и, чёрт возьми, словно солнце, появилось спустя несколько дней глубокой тьмы, она наполнила Сабель теплом.

— Это прекрасный лук. Очень хороший. — Гевин осмотрел его так, словно осматривал редкую и дорогую реликвию. — Думаю, мы хорошо подготовлены к охоте.

— Мама не может пойти, п-потому что охота не для девочек, верно? Джейни тоже должна остаться дома.

— Кто сказал, что девочки не умеют охотиться? — Сабель скрестила руки на груди и выгнула бровь.

— П-папа сказал, что девочки хороши только для одного. — Томас пожал плечами. — Джейни знает только к-как раскрашивать рисунки. А ты умеешь только работать. Так что только для одного.

Челюсть Сабель отвисла, её взгляд метнулся к Гевину, а затем снова остановился на Томасе.

— Когда… когда ты говорил об этом с папой?

— Он навещал меня у тети Деньи.

— Что? Когда? — Ледяная хватка сжала грудь Сабель.

— Вчера вечером. Когда тетя Денья пошла спать. Он не хотел её будить.

— Томас! Почему ты мне не сказал? Ты всегда должен говорить маме, когда папа приезжает к тебе в гости, ладно? Даже если это будет у тети Деньи.

— Мне очень жаль, мамочка.

Ей было больно видеть, как он склонил голову, но, будь всё проклято, она не знала куда девать свои руки.

— Все нормально. Кхм. Найди Джейни и поиграй немного, ладно, любимый?

— Хорошо. — Он криво ухмыльнулся Гевину и дал пять. — Мы поймаем о-очень большую птичку. Как в «Улице Сезам». И тогда я смогу с ней и-играть и гулять.

Полный набор идеальных зубов сверкнул под смешок Гевина.

— Поймаем. — Он подмигнул Томасу и выпрямился, пока сын Сабель поднимался по лестнице в свою спальню.

Как только он скрылся из виду, Сабель схватилась за волосы двумя руками.

— Дерьмо! — Она ходила туда-сюда, потому что это каким-то образом удерживало её от удара кулаком по стене. — Я теперь не смогу отвезти их туда. Я не думала, что он узнал обо мне и Денье. Сестры-суккубы никогда не бывают близки. Они никогда… Твою мать! — Она положила руки на бёдра. — Бой через три дня. Тварь!

— Если хочешь… можешь остаться с детьми в поместье. Анна может помочь присмотреть за ними. Там вы будете защищены. — Он указал на неё. — Если, конечно, тебе не нравится сквернословить, тогда, конечно, продолжай.

Сабель хотелось посмеяться над его замечанием, но правда заключалась в том, что, поскольку Джевен знал, где найти Денью, она облажалась.

— Я так понимаю, он представляет опасность для твоих детей, если ты не хочешь, чтобы они были рядом со своим отцом. — Гевин, скрестив руки на груди, отвлёкся на секунду — мощная поза, которая полностью противоречила маленькому, напряженному телу Джевена в её голове.

— Он представляет опасность для всех нас. Он одержим идеей, что он может заполучить меня, не имея ничего общего со своими детьми. — Всё ещё держа руку на бедре, Сабель потёрла нос и принюхалась. — Не то чтобы я сильно хотела видеть этого придурка в их жизни, — пробормотала она.

— Как, по-твоему, он проник внутрь?

— Склизкие, хитрые ублюдки часто обладают скользкими и подлыми трюками. Я не знаю. Он мог уговорить Софи впустить его. — Запустив пальцы в волосы, она потёрла голову. — Я не думала, что он узнал… где она жила.

— Конечно, ты должна была предположить, что рано или поздно он найдёт твою сестру. Мужчина, одержимый женщиной, поставил бы перед собой задачу узнать о ней всё.

— Небольшая заслуга в том, что он не идиот. Я знаю, возможно, он уже видел Денью раньше. Может быть, он всегда знал, что она моя сестра, я не знаю. Но он никогда не интересовался ни ею, ни детьми. Его проблемы всегда были связаны со мной.

— Ты призвала меня защитить тебя. — Он приподнял её подбородок пальцем. — Там много места. Ты с детьми будешь там в безопасности. Всё будет временно, помнишь?

Она кивнула.

— Временно.

Глава 12

Бен приветствовал Гевина у двери с лёгкой улыбкой. Тролль никогда не улыбался, поэтому его попытка скорее напоминала гримасу боли, он бы не понял, если бы не знал Бена лучше.

Войдя в особняк, Гевин вдохнул знакомую атмосферу дома. Чистый, почти стерильный запах забил лёгкие — не совсем аромат свежеиспеченного чего-то сладкого в сочетании с дымным оттенком состаренного дерева, наполнявшим дом Сабель.

Вытянув руки, Анна проковыляла туда, куда вошла группа людей.

— Ох, какой же сегодня счастливый день!

— Томас, Джейни, вы помните, как недавно останавливались у меня дома? Помните Анну?

Оба ребёнка кивнули, и Анна сложила руки вместе.

— Ох, как мне приятно видеть вас снова под этой крышей! Я не могу передать вам, как сильно мы по вам скучали! — Она подпрыгнула и захлопала в ладоши. — А эти маленькие ангелочки! Мне так приятно, что и вы вернулись!

Беннет потянулся к коробке в руках Гевина.

— Нет, Бен, я сам.

Когда тролль выпустил коробку, Гевин потерял хватку. Та упала на пол, позволив Филли заскользить по холлу, Гевин схватил её за хвост, она извернулась, как молния, свернулась клубочком и ударила его по запястью. Её зубы с серебряными лезвиями глубоко вонзились в плоть Гевина, и его проклятие прозвучало прежде, чем он стряхнул змею, оставив после неё вспышки боли, пронзающие его вены.

— О боги, Гевин! — Чемоданы, которые она держала, упали на пол, Сабель бросилась вперёд и взяла его запястье в руку, а Филли скользнула к Томасу и забралась ему на ногу. Обхватив его шею носом, она издала тихое шипение, глядя на Гевина, пока Сабель осматривала рану, которая пузырилась и пульсировала, как будто что-то теперь жило у него под кожей. Желудок Гевина перевернулся, пока яд змеи проникал в его плоть.

Была бы это любая другая змея, они могли бы попытаться выдавить яд, но яд Филли не действовал, как другие змеи. Как живое существо, он проникал в вены своей жертвы и уже начал циркулировать по телу Гевина, когда его запястье распухло.

— Чёрт побери, — Гевин бросил быстрый взгляд на детей. — Это жжет. Действительно горит. — Он сжал кулак.

— О, хозяин! — в голосе Анны задрожала паника. — Мне позвонить врачу?

— Нет, лекарства от этого яда не существует.

Сабель кончиками пальцев расширила веки Гевина.

— Нет расширенных зрачков. Ты чувствуешь одышку? Есть ли стеснение в груди?

— Нет, только жжение в том месте, где она меня укусила.

— У Гриффина была такая же реакция. Подожди секунду. Похоже, он сейчас может ослабнуть.

Взяв Гевина за руку, она держала его за запястье, наблюдая. Пока он смотрел на их сложенные вместе руки в ожидании, она погладила его ладонь, избегая его запястья, где пульсировали отверстия от укусов.

Если бы он начал проявлять признаки плохой реакции, лучше всего было бы найти демортис. По крайней мере, смертоносный металл богов был более милосердным, чем то, о чём он читал про укус этой змеи.

Сабель бросила взгляд через плечо. Голова Филли покачивалась взад и вперёд, словно в трансе, её глаза всё ещё были прикованы к Гевину.

Прошла минута, и опухоль исчезла.

— Воу. — Гевин приподнял бровь. — Думаю, это хороший знак?

Сабель улыбнулась.

— Думаю да. — Она повернулась обратно к Томасу, взяла змею на руки и, аккуратно уложив её обратно в маленькое гнездо внутри коробки, закрыла её. — На минуту испугала меня до чёртиков.

— Мои извинения, сэр, — сказал Бен. — Я не хотел выбивать коробку из ваших рук.

— Это моя вина, Бен. — Гевин похлопал его по спине. — Всё обошлось.

Наклонившись вперёд, Анна подняла чемоданы, брошенные Сабель на пол.

— Нет, нет, я отнесу. — Сабель потянула за ручку.

— Ерунда, дорогая. — Одним рывком она вырвала их из рук Сабель. — Вы гостья в этом доме. А не вьючное животное. — Женщина обращалась с багажом так, будто он почти ничего не весил.

— Теперь следуйте за мной. Я покажу вам ваши комнаты. — Анна повернулась. — Эм… хозяин желает, чтобы она остановилась у него в покоях? — За вопросом последовала застенчивая улыбка.

— Да, пожалуйста, поместите Сабель в мою комнату, а детей рядом с ней. — Он вновь перевёл взгляд на Сабель. — Если ты захочешь, чтобы дети спали с тобой, тебе будет так удобнее.

— Н-нам нужна собственная комната, — заныл Томас.

— Где ты будешь спать? — спросила Сабель.

— У меня отдельная комната. — В катакомбах, где у меня меньше шансов накинуться на тебя, пока ты спишь. Вид её рук, привязанных к его изголовью, капельки пота на её пояснице, то, как он схватил её за волосы и входил в неё сзади, вызвал дрожь. — Я буду спать там.

— Отдельная комната, хозяин? — Анна быстро развернулась назад, увидев поднятую бровь Гевина.

Его взгляд снова обратился к Сабель.

— Так гораздо безопаснее. — Его глаз дёрнулся при последней воображаемой сцены того, как он укусил её шею, пока входил в неё. — Для вас.

— Хорошо.

Он глубоко вздохнул и почесал большим пальцем лоб, мысленно отгоняя буйные мысли в голове. Любое из них могло бы побудить его зверя совершить что-нибудь ужасное, например, трахнуть Сабель прямо здесь, в холле.

— Анна, ты могла бы устроить их и приготовить еду. Я уверен, что дети хотят что-нибудь поесть.

Глаза Анны загорелись радостью.

— Конечно же, хозяин!

— Добро пожаловать в любую комнату дома. Они все в вашем распоряжении. Я только прошу вас держаться подальше от одного. Катакомб. Возможно, также стоит избегать комнат Логана.

— Что за ката… ката… комб? — Томас вопросительно наклонил голову.

— Это что-то вроде подвала. И там внизу есть люди, которые… ну, я не хочу, чтобы они вас напугали, если вы случайно забредёте туда. — Он взглянул на Сабель. — Там спит мой охранник Ксандр. Падший ангел.

— Ты нанял падшего для охраны? Разве это не… оксюморон? — Ее брови сдвинулись. — Разве здесь не живут женщины?

— Некоторое время назад Ксандр был очень опытным стражем. Исключительный охранник. Как ни странно, у него есть определенное, если не сказать слегка извращённое, уважение к женщинам. Либо он уважает то, что я или любой из моих братьев сделал бы с ним, если бы он поднял руку на одну из них. — Он улыбнулся. — Если ты меня извинишь, я хотел бы проверить Зика.

— Да, без проблем.

***

Сабель ответила лёгкой улыбкой и позволила Анне повести её к огромной лестнице, по которой она уже однажды поднималась. Единственное отличие от прошлого раза заключалось в том, что она будет спать в кровати большого босса, а не в одной из спален для гостей. Сабель могла только представить, как выглядела комната Гевина.

Наверху лестницы они достигли холла, и Сабель последовала за Анной за угол, где они остановились.

— Здесь будут спать дети. — Анна открыла дверь в цветную яркую комнату с потолком с позолоченной лентой, на котором был нарисован бог, держащий арфу и лук. Аполлон. За его спиной сияло солнце, и на каждой стене были разбрызганы краски, словно музыка и поэзия наполняли воздух.

— Ух ты! — Томас бросился к кровати. — Она большущая!

Сабель рассмеялась. Роскошная кровать поглотила дуэт и, без сомнения, будет такой же мягкой, как облака.

— Дети, будьте осторожны в ванной. — Анна доковыляла до двери ванной и закрыла её. — Никаких игр в этой большой ванне. Это мрамор, и если вы упадёте, вам будет больно.

Интересно. Только другой матери придёт в голову предупредить их о большой ванне.

— Теперь позвольте мне показать вам комнату хозяина, — сказала женщина, повернувшись к Сабель.

Желудок Сабель запорхал бабочками. Почему она нервничала, перед его комнатой?

— Личные вещи хозяина хранятся в шкафу. — Говоря это, она снова поманила Сабель по коридору. — Я принесу для вас женские туалетные принадлежности, мисс. Вам понадобится какая-то конкретная косметика или парфюмерия?

— Косметика? Духи?

— Да, мы можем сбегать в универмаг и взять всё, что необходимо.

— Эм. Нет. Я ничего из этого не использую.

— Очень хорошо. Интересует какой-то конкретный шампунь? Кондиционер? Средства для укладки волос?

— Обычно я покупаю то, что подешевле.

— В таком случае вам понравится то, что хозяева припасли для своих гостей женского пола. — Анна преувеличенно выдохнула и сцепила руки вместе. — Как цитрусовый сад!

— Звучит замечательно. Спасибо. Сабель никогда не была нигде, где кто-то поинтересовался бы её средствами для волос, макияжем и туалетными принадлежностями. В местах, где она жила всю свою жизнь, ей везло, что там вообще была проточная вода.

Анна открыла дверь, прямо по коридору от детей.

Запах бергамота и мускуса мгновенно наполнил нос Сабель, и она вдохнула его.

Гевин.

Боже, она могла лизать воздух, представляя соленый привкус кожи Гевина. Запах самца был не похож ни на что, с чем она когда-либо сталкивалась раньше. Не то чтобы она сталкивалась с чем-то, кроме заплесневелого дерева, пива и жевательного табака, благодаря грязным барам, где она работала официанткой.

Пока её окружал восхитительный запах, Гевин словно стал тортиком, и у неё от него потекли слюнки.

Спальня была преимущественно в тёмных тонах. Длинные чёрные шторы закрывали окна, а бордовые шелковые простыни сочетались с толстым серым одеялом на кровати. Большие растения заполонили пространство между богатой мебелью из тёмного дерева по всему пространству. Определенно мужская комната. Но крутая мужская комната.

— Главные покои хозяина. — Она махнула рукой, приглашая Сабель последовать за ней, и толкнула дверь, открыв перед собой самую изысканную ванную комнату, которую Сабель когда-либо видела.

Плитка вела к огромной ванне-джакузи, установленной у стены с окнами, выходящими на территорию.

Анна схватила пульт с журнального столика в уголке на противоположной стороне комнаты, и тишину наполнил гул, когда шторы медленно опустились. Шторы с дистанционным управлением?

За ванной стояла душевая кабина, достаточно большая, чтобы вместить компанию из четырех, а то и пяти человек. Мышцы Сабель дёрнулись при мысли о тёплых брызгах на её коже.

При вспышке серебра она подняла глаза и увидела толстый серебряный крюк, торчащий из стены.

— Что это? Для огромного халата?

Сабель не смогла удержаться от смешка.

Анна наклонила вопросительно голову.

— Знаете, я никогда и сама не понимала, для чего хозяин его использует. — Она покачала головой. — Иногда он довольно загадочная душа. — Повернувшись на пятках, Анна повернулась к Сабель. — Что ж, я оставлю вас устраиваться. Вам нравится лосось, мисс?

— Что, простите?

— Я готовлю довольно вкусный лосось в кунжутно-имбирной глазури со свежей спаржей и салатом из кресс-салата.

— Звучит… как самая удивительная вещь, которую я когда-либо слышала.

— Замечательно, я займусь ужином. Если вам что-нибудь понадобится, позвоните мне. Телефон возле кровати подключён к кухне.

Ого. Словно обслуживание номеров в отеле. Не то чтобы она когда-либо была в отеле. В последний раз, когда она оставалась с демонами, Анна была достаточно любезна, чтобы приготовить для них вкусный завтрак, но они не задержались достаточно надолго, чтобы по-настоящему насладиться удобствами.

Оставшись одна, Сабель отложила сумочку и направилась по коридору в следующую комнату, где обнаружила, что дети хихикали и кричали, прыгая на кровати.

— Томас! Джейни! Прекратите!

Оба ребёнка с грохотом упали на кровать и склонили головы, как будто стыдясь того, что их поймали.

— Мы гости в доме Гевина. Пожалуйста, уважайте это.

— Нам… нам очень жаль, мамочка. Кровать такая м-мягкая!

Улыбаясь, Сабель пробежала через комнату и прыгнула между ними, подпрыгнув на мягком матрасе. Она протянула к себе своих близнецов.

— Как будто лежишь на облаке!

Дети засмеялись и прижались к ней.

— Мама? — Джейни посмотрела на неё. — Мы можем здесь жить?

Укол в сердце Сабелы чуть не лишил её дыхания. Именно то, чего она боялась. Если бы они слишком проект привыкнут, она их будто подведёт.

— Нет, детка. Мы здесь ненадолго. — Сабель поцеловала каждого из них в лоб и посмотрела на Аполлона, смотрящего на них сверху вниз. — Когда-нибудь мы будем жить в хорошем доме. Там будут корзины с цветами и ярко-зелёная трава, по которой можно будет крутиться. У нас будет крыльцо с креслом-качалкой и качелями. И у каждого из вас будет своя комната. — Сабель погладила их мягкие, лёгкие волосы. — На данный момент, пока мы вместе, это всё, что имеет значение, независимо от того, где мы будем находиться.

***

Гевин постучал один раз, прежде чем войти в комнату Зика. Ему в нос ударила завеса стерильных запахов, гораздо более интенсивных, чем в фойе. Как будто кто-то недавно вылил целую бутылку сильнодействующего отбеливателя.

Хриплое дыхание Зика говорило Гевину, что он всё ещё пытается залечить раны после того, как его грудь была взломана и использована для садистских игр захватившим его инфорсером. Большинство Гневов быстро оправлялись от ран, поэтому черепашья скорость, с которой Зик выздоравливал, давала некоторое представление о том, насколько серьёзными они были, и, что ещё хуже, насколько близко он был к смерти.

При приближении Гевина голова Зика склонилась набок, и малейшая трещинка улыбки приподняла уголок его рта. Его глаза не полностью восстановились, и один остался молочно-белым, как будто он закатил глазное яблоко назад, в то время как другой начал напоминать прежние ярко-голубые радужки.

— Анна… должно быть, вколола мне… грёбанное сияние.

Он хрипло рассмеялся, и от преследующего кашля у Гевина свело желудок. — Потому что твою задницу… недавно… шлёпал какой-то… здоровенный ублюдок из обсидиуса.

— Да ладно, брат, ты лучше всех должен знать. Их стража не шлёпает. Они раздают оплеухи.

— Ага. — Из груди Зика раздался смех. — И потом всегда требуют ёбанных… обнимашек. — Он кивнул. — Кого тебе… пришлось взорвать… чтобы выбраться?

— Твоего парня. — Гевин повернул стул, стоящий рядом с его кроватью, оседлав его, взявшись за спинку. — Как ты?

— Думал, что мне… куда лучше тебя, пока ты не пришёл… весь цветущий… здоровый, словно… ты получил свою ежедневную дозу… сисек и задниц.

— Рад видеть, что твой предсмертный опыт не сильно изменил тебя.

— Хех. Даже смерть… не сможет остановить моего петушка.

— О да.

— Где ты был?

— Остался с Сабель.

— Суккуб Сабель? — голова Зика оторвалась от подушки и упала назад. — Отрубил… свой-член… мачете Сабель?

Гевин изучал свои руки, потирая их на коленях.

— Она полна сюрпризов. Хочешь верь, хочешь нет, я наслаждался временем, проведённым с ней.

— Не верю. — Его здоровое глазное яблоко сузилось. — Погоди. — Фирменная всезнающая ухмылка Зика медленно расплылась по его лицу. — Ты… переживаешь… Савидон. Я прав? — Он поёрзал, как будто хотел сесть, но вздрогнул и снова замер. — Ты трахаешь её.

— Нет. Я её не трахнул.

— Но ты хочешь… я вижу… это, брат. Я уловил… запах твоей связи.

— Ни хера ты не почувствовал, — рявкнул Гевин со стула.

— Как сучка… в течке. — Зик засмеялся, прижав руку к животу. — Она горячая. Охеренно горячая.

— Да. — Гевин выдохнул, мысленно отгоняя образ пальцев Сабель, входящих и выходящих из её идеальной киски, когда она достигла кульминации. — Она не такая, как я ожидал.

— Ты зарылся в… это бандажное дерьмо. Да? Слишком много… слонялся тут… Ксандр. — Он принюхался. — Ты планируешь… установить связь?

Странно, что этот вопрос прозвучал так мрачно. Всего несколько недель назад Гевин зарёкся приближаться к женщинам и поклялся держаться подальше от рыжих. И всё же одна конкретная рыжая, казалось, прорвала всю его защиту.

— Нет. Даже если бы я захотел, я не смогу. Как только этот рабский контракт закончится, меня отправят обратно в обсидиус. Связанным или нет.

— Твой савидон… не заставляет вас… трахаться, как кролики? Думал… он сделал тебя тупым из-за… киски… как бешенного… кабана.

— Почти. — Гевин покачал головой. — Я проклят. Джессика, женщина, отправившая меня в обсидиус, наложила на меня проклятие. Каждую ночь я превращаюсь в какого-то безумного сумасшедшего, жаждущего секса. Демонически и зверски во всех смыслах.

— И… что это… за проклятие?

— Тебе не нужно знать. — Гевин улыбнулся, покачав головой. — Сабель как-то его успокаивает. Держит его подальше от меня.

— Так свяжись… с ней.

— Никто из нас не в состоянии сблизиться друг с другом. Я не хочу связываться ради спасения своей задницы. И она потеряет опеку над своей сестрой.

Глаза Зика расширились.

— Сестрой?

— Тебе было бы легче отбиться от двух инфорсеров, чем сражаться с Сабель, ради свидания с её сестрой. — Гевин провёл рукой от скулы до подбородка. — Она яростно её защищает.

— Она тебе нравится? — Голос Зика стал серьёзным. — Сабель?

— Нравится. — Гевин поджал губы при этом признании. — Она удивительная женщина. — Он покачал головой, отказываясь от продолжения этого разговора. — Хватит об этом. Как ты?

— То же дерьмо… только сменился день. Да ладно… Я хочу услышать о… тебе и горячем суккубе. Что отличает её… от… других?

— Полагаю, много чего. Но что меня больше всего волнует? Я хочу её. —

Зик прочистил горло.

— Тогда, ты знаешь… что нужно сделать.

— Предчувствую чушь, готовую выстрелить.

— Подари ей… самый умопомрачительный, захватывающий… оргазм, который она когда-либо испытывала… чтобы она… держала тебя в рабстве вечно. — Он усмехнулся. — Продолжает желать… большего. Никакой связи… просто трах. Просто охерительно… идеальный брак.

— Звучит, как отличный план. Единственная проблема в том, что если я не свяжусь с ней до того, как мой савидон закончится, Джессика заберёт мою душу.

— Ну что за дерьмо? — Зику удалось покачать головой. — Что ты планируешь делать?

— Что бы я ни сделал, лишь бы этого не произошло.

***

Тарелка перед Сабель выглядела так, словно она должна висеть в рамке на стене какого-нибудь гурмана. Красный и оранжевый на фоне контрастного белого риса. Зелень и пурпур салата сочетаются с жёлтым лимоном и белой спаржей. Она никогда в жизни не видела белой спаржи.

— Я не х-хочу это есть, — простонал Томас рядом с ней.

— Томас, — прошептала она, её голос донёс предупреждение ему. — Не груби. Эта еда полезна для тебя. Сделает тебя сильным.

— Я… я… я буду как дядя Гевин, если съем это?

Дядя Гевин? Когда, чёрт возьми, он начал его так называть?

— О, да! — Анна поставила перед детьми стаканы с шоколадным молоком. — Хозяин Гевин доедает свои овощи начисто! — Она наклонилась вперёд. — И спаржа, оказывается, его любимая. — Подмигивание, вероятно, стало завершающим штрихом в их заговоре. — Съешь её и станешь таким же сильным.

— И я стану красивой, как мама, да, Анна? — Джейни тыкала в стебли с неуверенным выражением лица.

— О, ты будешь великолепна, как твоя мама, дорогая! Она творит чудеса с кожей.

Сабель уткнулась красными щеками в стакан с лимонной водой, который поднесла ко рту.

— Спасибо, Анна. За всё. Эта еда очень вкусная.

— С удовольствием, — ответила Анна, разрезая спаржу Джейни на небольшие кусочки. — Что-нибудь ещё принести вам, дорогая?

— Нет. Нет, всё хорошо.

— Великолепно! — Она вытерла руки о фартук. — Теперь наслаждайтесь едой. Наполните свои животики! Я вернусь, чтобы проверить вас.

— О, в этом нет необходимости, Анна. У нас всё под контролем. — Сабель откусила лосося, прилагая сознательные усилия, чтобы не впасть в оргазм от восхитительного вкуса, наполнившего её рот. Блин, эта женщина умела готовить.

— Ерунда, милая. — Анна протиснулась в вращающуюся дверь.

Они ели втроем, не разговаривая, Томас и Джейни поглощали каждый кусочек на своих тарелках.

Примерно через полчаса Анна вернулась с подносом и начала складывать пустые тарелки. Сабель положила на поднос свою, собрала столовое серебро и пустые стаканы.

— Я соберу их, дорогая.

— Всё в порядке, Анна. Я помогу тебе. Поднос будет тяжелым, если ты всё понесёшь.

— Правда, я справлюсь.

Плечи Сабель опустились.

— Пожалуйста, Анна. Мне всё это кажется неправильным. Я не хочу тебя беспокоить, но я просто не могу позволить тебе прислуживать нам и убирать за нами.

Кивнув, Анна сделала шаг назад и улыбнулась.

— В таком случае, следуйте за мной, мисс.

***

Когда Сабель разложила небольшие стопки своей одежды на матрасе Гевина, в комнату вошёл он сам.

Подойдя к кровати, заложив руки за спину, он улыбнулся, его взгляд бродил по стопкам, задерживаясь дольше на кучке её трусиков.

— Уже расположилась?

— Прости, я сейчас уберу этот беспорядок. Просто пытаюсь всё организовать. Мы быстро собрались, поэтому я не уверена, что у меня здесь есть полный комплект одежды. — Хотя Сабель чувствовала, что имела небольшой авторитет в своём собственном доме, пребывание в комнате Гевина, особенно в его комнате, заставляло этого мужчину казаться ещё более могущественным.

— Не торопись. Я хочу убедиться, что тебе здесь комфортно.

Милостивый боже. Ей стало плохо из-за того, что она была ужасной хозяйкой в собственном доме. С другой стороны, единственное очарование, которым она обладала, было в виде фальшивой золотой подделки, которую ей подарили на день матери пару лет назад. Доброта не была естественной, с той лёгкостью, с которой Гевин её так легко раздавал. Как будто этот человек мог нанести удар и оставить тебя истекать кровью, но простое подмигивание заставит тебя простить его за всё.

— Когда ты закончишь, я бы хотел, чтобы ты сопровождала меня, — сказал он. — Анна предложила присмотреть за детьми, если ты не против.

— Я не так обеспокоена, как в прошлый раз, когда мы здесь останавливались. Пока демоны гамбис не так ловко крадут детей, как кошельки.

Гевин усмехнулся.

— Анна и не мечтала об этом. Но чтобы не волноваться по поводу кошельков, я заколдовал дом, чтобы она не могла воровать, даже если бы захотела.

— Нужно ли мне её оповестить? — Сабель взяла на руки стопку одежды и подошла к шкафу, где Анна освободила место в ящике.

— Я взял на себя смелость спросить, конечно, ожидая твоего одобрения. Она очень взволнована. Я оставил её набивающей руки настольными играми и домино.

— Ого. Кроме Деньи, я не могу сказать, что встречала кого-нибудь, кто с энтузиазмом присматривал бы за моими детьми. Конечно, я не оставляла их никому, кроме Деньи, но всё же.

— Анна в молодости работала няней. — Гевин провёл рукой по покрывалу — возможно, это был бессмысленный жест, но он определенно вывел его руки на передний план мыслей Сабель. — Она заботилась о королевской семье. Учитывая то, как она обожает всех нас здесь, я подозреваю, что твои дети устанут от неё первыми.

Улыбаясь, Сабель положила остатки своей одежды в ящик шкафа.

— Ладно, я закончила.

Гевин смотрел на неё, пока она закрывала ящик.

— Мне нравится делить с тобой своё пространство, Сабель. У тебя есть черта… не навязываться, но при этом оставаться вполне присутствующей. — Его брови нахмурились. — Иногда тебя окружает так много людей, но ты всё равно чувствуешь себя совершенно одиноким.

С натянутой ухмылкой она встала, положив руки на бедра.

— А здесь, я думала, что у нас есть взаимопонимание. Ты меня раздражаешь, я тебя раздражаю. Твой комментарий ставит под угрозу нашу договоренность.

На его щеках снова появились ямочки.

— Не волнуйся, ты всё ещё раздражаешь меня в тех редких случаях, когда я не нахожу тебя забавной.

Сабель от смеха откинула голову назад.

— Полагаю, время от времени я готова немного развлечься. — Она указала пальцем. — Только не напои меня.

Уголок его губы приподнялся в знаменитой очаровательной ухмылке.

— Однажды я это сделал. Думаю, тот вечер закончился довольно неплохо.

Его упоминание о паре ночей назад, когда они ссорились из-за фрикаделек, вызвало у неё улыбку.

— О, я не жалуюсь. Я просто предупреждаю, что не смогу нести ответственность за свои действия, особенно если половину из них не вспомню.

— Я буду иметь это в виду.

— И куда мне сегодня тебя сопровождать?

— В логово ликанов.

Глава 13

Сабель сидела на пассажирском сиденье автомобиля Гевина, наблюдая, как за её окном серыми и черными полосами пролетают здания.

— Куда, чёрт возьми, мы едем?

— На разведку.

— А?

— Ты не часто работала скрыто, да? — Он снова обратил внимание на дорогу. — Ты всегда должна для начала всё разузнать. Ты обязана знать, во что, ты ввязываешься, катись оно всё в ад.

— Ты знаешь, где находится церковь?

— Ага. — Он оглянулся. — Не самое лучшее место в Детройте.

— Меня это не пугает. — Конечно, он воспользовался прекрасной возможностью отговорить её от миссии — она должна была это предвидеть.

Гевин остановился в квартале от заброшенной церкви и припарковал машину в парке.

— Я подумал об этом.

Бездомный, одетый в рваные лохмотья, ковылял по тротуару, но остановился, дойдя до церкви, склонив голову набок, как будто что-то услышал. Он сделал шаг вперёд, затем отступил, прежде чем развернуться обратно на путь, по которому шел, и быстро побрёл прочь от церкви.

— Наверное, что-то услышал. — Гевин наклонился, опёршись локтем на консоль. Его взгляд почти прожёг дыры на лице Сабель, пока она наблюдала за ним со своей периферии. — Выглядит испуганным.

— Зачем ты это делаешь?

Он снова повернулся вперёд, его рука сжалась в кулак.

— На днях меня навестили. Ликаны. Ликан-соперник того, кого ты собираешься соблазнить. Сабель, ты не единственная, кто ищет эту чёрную книгу. И, насколько я понимаю, этот Лахлан делает из любого дикого ликана похожим на милого домашнего любимца.