После него

29. Мне кажется…

В лифте Тимур спокойно нажал кнопку своего этажа, провел карточкой, чтобы получить доступ в премиум-зону и развернулся лицом к дверям, как благовоспитанный пассажир.

Все это — придерживая меня за попу у себя на плече. Как будто так и надо.

Я послушно болталась головой вниз, дожидаясь, когда мы попадем в такое место, где можно устроить красивый скандал.

В номере меня сгрузили на кровать. Ту самую, что я не стала заправлять, уходя отсюда несколько часов назад.

Головокружительное приключение завершилось в той точке, где началось.

Тимур отошел и встал неподалеку, опираясь бедрами на письменный стол. Открыл холодильник, достал бутылку минералки, не отрывая от меня взгляда, открыл ее и сделал несколько глотков. У меня тоже пересохло в горле, и я проводила его дергающийся кадык завистливым взглядом.

Он протянул мне бутылку, и я жадно вцепилась в нее, мгновенно выхлебав почти половину.

Ледяные пузырики были так хороши…

Я прислонила холодное стекло к пылающему виску.

И спросила, приоткрыв глаза:

— Где твоя рубашка?

Тимур с шумом втянул в себя воздух и помотал головой:

— Нет, давай по порядку, — возразил он. — Когда ты успела напиться? Я не так давно тебя трезвую и спящую здесь оставил!

— Оставил и ушел по бабам! — возмутилась я.

— По каким бабам?! — зарычал он.

Я фыркнула, отставила бутылку на тумбочку, скрестила руки на груди и закинула ногу за ногу.

И заявила:

— Я видела тебя в казино! На тебе Ксюша висла!

— Да кто на мне там только не вис! — презрительно скривился Тимур. — Вообще не думал, что на этом корабле столько шлюх.

— Каких шлюх? — не поняла я.

— Ну, эскортниц этих… — он снова сморщил нос. — Почему-то был уверен, что в круизы они не ездят.

— Ксюша не шлюха! — возмутилась я, наконец поняв, о чем он.

— Что за Ксюша? — опять не понял Тимур.

— Которая тебя лапала, пока ты в рулетку играл!

— Блондиночка в зеленом? — уточнил он.

— Да!

— Две тысячи за ночь, — спокойно ответил он, скрещивая руки на груди.

— Евро? — зачем-то переспросила я.

— Ну не рублей же.

— Она сама тебе сказала?

— Конечно.

— Серьезно?!

— Абсолютно…

Я сидела и смотрела на Тимура, никак не в состоянии понять, шутит он, прикалывается или обманывает.

Если ему поверить, то Ксюша…

Ну нет!

Он медленно стянул с себя смокинг, достал из кармана брюк запонки, высыпал их на стол. Я скинула туфли на пол и забралась на кровать с ногами. Подтянула к себе одеяло, поймав быстрый взгляд на мои обнажившиеся бедра.

— Спасибо, что в этот раз ты гуляла в трусах, — усмехнулся Тимур.

— Не за что, — рассеянно отозвалась я. — Нет, серьезно? Ксюша — проститутка?!

— Да.

— И что, ты ее — того? Купил?

Тимур бросил на меня очень долгий укоряющий взгляд, который я встретила стоически.

Тяжело вздохнул, присел на край кровати спиной ко мне и, обернувшись через плечо, спросил:

— Повтори, какие там у меня глаза?

— Зеленые! — откликнулась я и переползла поближе к нему. — Я думала карие, даже черные. Но они просто очень темные. А на просвет у тебя там как будто заросший мхом лес, болото с зеленой ряской и древние ели. Колдовские!

— Колдовские… — задумчиво повторил Тимур. — Дожили.

— А как ты без рубашки оказался? — спросила я уже почти без претензий.

— На меня коктейль пролили.

— Ксюша?

— Официант.

— И ты сразу там, в казино, разделся?

— Надо было сидеть в мокрой рубашке и благоухать персиком?

Я хихикнула, представив мрачного Тимура, благоухающего персиком.

Подобралась еще поближе.

Прислонилась щекой к его спине.

Он тут же развернулся, опрокинул меня на покрывало и накрыл своим телом.

Лицом к лицу — долго рассматривал, словно в первый раз.

Провел кончиками пальцев по щеке.

Убрал прядь волос. Погладил шею.

Не прекращая смотреть так…

Так…

Словно любуется и не может остановиться.

— Что? — спросила я шепотом. — Что ты делаешь?

— А у тебя какие оправдания? — спросил он. — Тому, что ты в таком виде?

— Никаких, — честно призналась я.

— Совсем? — он поднял брови и чуть отклонился, всматриваясь в мое лицо.

— Ага. Сначала обиделась, что ты меня бросил. Пошла в казино развеяться, увидела, что ты с Ксюшей. Разозлилась и решила пойти напиться с матросами тебе назло!

— Сильна… — с насмешливым уважением проговорил Тимур.

— Тебе Максим не рассказывал еще обо мне?

— Надо ему зарплату поднять, — словно решив это только что, сказал он. — Чтобы хватило на квалифицированную психотерапевтическую помощь после тебя.

— И себе тоже поднять?

— А мне-то зачем?

— Ну. После меня…

Тимур замер на мгновение, глядя мне в глаза.

Но потом склонился, провел губами по открытым ключицам, по шее, поцеловал в уголок губ. Спустился снова — к груди, вздымающейся от моего частого дыхания. Проскользил по краю, где моя кожа встречалась с атласом платья.

Я попыталась его оттолкнуть, но он тихонько рыкнул и сгреб мои запястья. Завел за голову и сжал в одной ладони, не позволяя сопротивляться. Грудь от этого приподнялась еще выше, и он вернулся к ней, на этот раз проведя влажную дорожку кончиком языка. Нырнул им под край платья, достав до чувствительного соска.

Двинулся вверх, возвращаясь к лицу.

Прикусил мочку и проговорил шепотом, чуть царапая своим бархатным шепотом мой слух:

— Надеюсь, что никакого «после тебя» не будет…

— Что это значит? — не поняла я.

Он не ответил.

Молчал, крепко сжимал одной рукой мои запястья.

Нежно касался пальцами кожи на груди, рисуя на ней абстрактные узоры.

Снова молчал, очерчивая те места на шее и груди, где могло бы лежать ожерелье.

Молчал, щекотно ведя по внутренней стороне предплечий.

И вдруг, словно решившись на что-то, позвал:

— Агата…

— М-м-м-м? — откликнулась я, разморенная невероятной нежностью ласк.

— Мне кажется, я в тебя влюблен.