После развода. Верну семью снова

Глава 39

Я видела не раз в кино, как люди записывают свои предсмертные послания родным. Но не думала, что такое коснется и меня. Это невыносимо. Сижу, сжавшись в комок в кресле, смотрю в экран ноутбука. Я не слышу, что говорит Стас, разглядываю его живое еще тогда лицо.

Мой… любимый. Мужчина, с которым я прожила двадцать лет. А потом поступила как предательница. Не стала слушать и понимать его, а просто подала на развод. Я бы могла еще год прожить с ним. Или два, если бы уговорила пролечиться.

Он тоже виноват, скрыл от меня болезнь, а потом и рецидив, не доверился. Но смерть сняла всю вину с него. Только я виноватая осталась. Стас то смеется, то становится грустным. Некоторые слова пробиваются в сознание.

− Прости… − слышу с экрана, и слезы сами текут по щекам.

Я долго сижу, не двигаясь. Остановила видео. Любимый улыбается мне с экрана. Надо бы заново запустить ролик, прослушать, о чем говорит Стас, но двигаться нет сил. И оторвать взгляд от экрана невыносимо. Не знаю, сколько бы просидела так, если бы телефон на журнальном столике не залился трелью. Пришлось встать.

− Слушаю, − буркаю на автомате, не глянув, кто звонит.

− Оль, это я, Дмитрий. Я договорился, чтобы тебе ребенка отдали до суда.

− О, спасибо тебе огромное! — оживляюсь, смахивая слезы. — А когда я могу забрать Егорку?

− Утром. Я чуть опоздал, прости. Детишек уже накормили и спать уложили. Я думал, что сам успею, но нет, вечер настал, − голос мужчины виноватый, ясно, что ему жаль.

− Да ладно, Дим… я рано утром поеду за сыном. Спасибо тебе.

Сейчас я даже рада, что Егорка на ночь останется в доме малютки. Потому что мне нужно закончить последний разговор с его отцом. Нужно собрать все силы и выслушать, что Исаев мне говорит.

Иду в кухню, варю себе кофе. Собираюсь с духом. Надо еще дочке показать видео. Или не нужно… решу после повторного просмотра. Иду обратно в гостиную и чувствую, как ноги дрожат. Я всегда была сильной, никогда не пасовала перед трудностями.

За этот год поняла, что силу мне придавал любимый мужчина. Он всегда вдохновлял и поддерживал. Утешал, решал мои проблемы, если мог. Подбадривал, уговаривал не сдаваться.

Теперь его нет. А я не знаю, как теперь жить. Будто крылья вырвали, с корнем. Придется отращивать заново, если получится.

Выдыхаю и снова запускаю запись.

− Если ты смотришь эту запись, значит меня уже нет… так обычно говорят, − усмехается Стас, отводя взгляд от камеры. Тут же спохватывается и снова смотрит прямо на меня с экрана. — Представляю, как ты зла на меня, Оленька, ведь я снова утаил от тебя свою болезнь. И очень надеюсь, что не измучил тебя напоследок… не превратился в овощ… и… ладно, к делу. Я решил уйти нищим. Не хочу, чтобы ты и дочь возились с наследством.

Я внимательно слушаю, закусив губу, чтобы не тряслась. Я уже знаю, что он решил, и как разделил свое имущество. Да, дочка теперь вразнос пойдет, с такими−то деньжищами. Я даже не надеюсь, что она вложит их в дело, или оставит на счету, чтобы проценты капали. Нет, она будет просто транжирить их по клубам. Угодил, папочка.

− Я знаю нашу дочь, поэтому ограничил ей доступ к деньгам до тех пор, пока ей не исполнится двадцать пять лет. Она будет получать ежемесячную ренту, которую хватит на обычную жизнь, без изысков и тусовок. Дмитрий проследит за тем, чтобы сумма увеличивалась с учетом инфляции. Егор получит доступ в восемнадцать лет, с такими же условиями. Тебе я переписал дом, знаю, что тебе он понравился. И знаю, что ты не оставишь сына в детском доме… так что, жилье тебе понадобится.

На этом деловая часть закончилась. Стас стал извиняться, вспоминать нашу жизнь. Говорил, как любит меня и хочет, чтобы я была счастливой. И вдруг говорит то, во что я сразу не поверила.

− Не живи одна, ты еще молодая. Серега любит тебя, но скрывает. Я сразу понял это, когда искали тебя в горах. Спросил напрямую, а он юлить не стал, сразу признался. Он обещал не лезть к тебе со своими чувствами… Ты пойми, пацану отец нужен… Серега будет хорошим отцом нашему сыну.

Останавливаю видео. Я помню его конец, сплошные извинения. И слезы, мелькнувшие в васильковых глазах помню. Нет, Стас не плакал. Но глаза выдавали то, как он сдерживался.

− Дурак какой−то… − ворчу на него, сворачиваясь клубком на диване. — Никакой Серега мне не нужен… вместе с его любовью. Сами воспитаем Егорку. Понял?

У меня чувство, что Стас рядом, будто даже его аромат чувствую. Понимаю, что это плед пахнет его парфюмом, скорее всего. Но мне хочется думать, что он слышит меня сейчас. Я говорю и говорю, высказывая все, что накипело.

Пока не засыпаю. Вскакиваю рано утром с дивана, выдергиваю флешку из ноутбука. Я кидаю ее в ящик шкафа, натыкаясь взглядом на ключ от банковского сейфа. Надо бы сходить в банк, посмотреть, что там мне Зойка оставила. Но сейчас у меня дело поважнее.

Мне нужно срочно забрать сынишку домой.

Время раннее, только семь утра, а я уже еду к дому малютки. Сижу в машине, у закрытых ворот. Я не скучаю, планирую свою жизнь. Отсюда поеду прямо домой. В мой дом. Дочь может перебираться в квартиру, если хочет. А если нет, пусть остается со мной и братом. Да, и с бабушкой. Ведь моя мама не захочет возвращаться в свой пустой дом.

− О, рано вы, − стучит в окно моей машины директриса. Она припарковалась рядом, а я внимания не обратила. — Вот не терпится вам.

− Да, не терпится. Мой адвокат договорился, чтобы мальчик был у меня до суда.

Я выхожу из машины и иду следом за пухлой женщиной. Она не прогоняет, значит можно войти.

− Идемте, подпишите документы на временное пребывание ребенка в вашем доме. Не факт, что суд будет на вашей стороне, но…

− А почему мне должны отказать в усыновлении? Я состоятельна, здорова, у меня есть дом.

− Ну, факторов много, по которым могут отказать. Вы и сами можете отказаться. Вот поживете вместе пару месяцев, и поймете, что вам ребенок не нужен.

− Да ни за что на свете, − уверяю тетку, подписывая документы. — Все? Могу я сына забрать?

− Можете… хах, уже сына? Видали мы таких… сына… а потом обратно сдаете. Как просроченный товар в магазин.

Я уже внимания не обращаю на ворчание, жду, когда Егорку принесут. Вскоре дверь открывается и нянечка передает мне сонного малыша. Целую его румяные со сна щечки.

− Мама, − кривит губешки мальчик, обнимая меня за шею. — К папе подем?

− Домой поедем, − успокаиваю мальчика, и тут вспоминаю, что в моей машине нет детского кресла. Поворачиваюсь к директрисе: − Скажите, а у вас нет детского кресла для автомобиля? Я сегодня же привезу его обратно.

− Мы вам прокат? Не имеем таких атрибутов. Лишних нет.

− Ладно, закажу интернет−доставку. Подождем немного, − я уже зашла на нужный сайт, выбрала кресло. — Время ожидания сорок минут.

− Тогда давайте Егорку, я его на завтрак отнесу, − предлагает нянечка, протягивая руки.

Но малыш так вцепился в меня, пришлось самой нести его. Пока ребенка кормили, я сидела рядом. Потом вместе сделали зарядку, и поучаствовали в занятиях. Я любовалась мальчиком, такой он красивый. Вырастет похожим на своего отца.

Мне не только привезли кресло, но и помогли установить. Вскоре мы с Егоркой ехали домой. Настроение немного поднялось. Представляю, как обрадуются сейчас Юля и мама. Малыша все любят.

Я месяц ездила на занятию в школу приемных родителей. И вот получила сертификат, отвезла его в органы опеки вместе с другими документами и справками.

− Ну вот, теперь пройдите медобследование. Вот список врачей, которые должны поставить свою подпись в этом документе, − мне дают обходной лист. Внушительный такой список, в котором есть даже психотерапевт и нарколог. — И постарайтесь сделать это в течении двух дней.

Я почти сутки провела в клинике, чтобы быстрее пройти всех врачей. Последним у меня женский доктор, который напишет заключение на основе результатов анализов.

− У меня новости для вас… две. Как водится, хорошая и не очень. С какой начать? — показывает на стул доктор, а я теряюсь.

Все шло гладко для усыновления, не надо мне проблем. Если что−то со здоровьем, то мне могут отказать в усыновлении. Даже сердце от волнения сжалось и закололо.

− Это болезнь? Не смертельная? — спрашиваю с осторожностью, боясь услышать страшное.

− Не смертельная, и…

− Послушайте, − выдыхаю. Если не смертельная, то пролечусь и все. Но это может отсрочить суд. — Мне нужно быть здоровой. Я хочу усыновить ребенка… я вам заплачу, если вы напишете, что я здорова.

Врач смотрит с усмешкой сквозь очки. Хоть бы она согласилась, я дам столько денег, сколько скажет. Но взгляд такой… нет, не примет денег. Явно не из тех, кто взятки берет.