Последнее обещание

8

Возвращение Анны на виллу напоминало летнюю грозу. Метров за пятьдесят до дома она стала истово сигналить. Элиана и Алессио, услышав это, выбежали во двор.

– Привет, ребята! – завопила она. – Я приехала!

– Добро пожаловать домой! – крикнула Элиана.

Они обнялись и расцеловались. Анна, присев на корточки, чмокнула Алессио.

– А ты вырос!

– Правда? – обрадовался Алессио и потрогал макушку. Женщины достали из багажника чемоданы и понесли их в дом.

– Ну, как ты отдохнула? – спросила Элиана.

– Чудесно. Я познакомилась с потрясающим мужчиной.

– Неужели?

– Да, да, – кивнула Анна и помахала рукой, давая понять, что подробности расскажет позже.

Чемоданы поставили у Анны в прихожей.

– Идем к нам, Анна. Мы еще не ужинали. Ждали тебя.

– Очень хорошо! Я голодна как волк.

Стол уже был накрыт на троих. Элиана подогрела еду, и они сели ужинать. После ужина Элиана отправила Алессио спать и обернулась к невестке:

– И как же зовут нашего Ромео?

– Андреа. Андреа Делука. – Она произнесла это имя с придыханием. – Мы танцевали, пили вино, гуляли под луной по берегу моря. Все было так романтично!

– Очень за тебя рада, – улыбнулась Элиана.

– Я уже и забыла, как это чудесно – быть влюбленной.

– А где вы познакомились?

– Мы с кузиной Клаудией поссорились, и я пошла прогуляться. Он шел за мной, а потом отважился и пригласил выпить кофе.

– Он сам откуда? – спросила Элиана.

– Из Генуи. Они с кузеном снимали домик на берегу.

– Вы собираетесь встречаться и дальше?

– Конечно! Он приедет на праздник урожая. А что происходило тут? – поинтересовалась Анна.

– У Алессио случился приступ. Пришлось везти его в больницу.

– Бедняжка! – сокрушенно покачала головой Анна. – А в остальном как?

– Все по-прежнему. Маурицио приезжал только на два дня. Никаких изменений.

– Что-то не верится, – задумчиво сказала Анна. – Ты не все рассказываешь.

– С чего ты это взяла?

– Ты изменилась. Как будто светишься изнутри.

– Я просто рада, что ты вернулась.

Анна пристально посмотрела на золовку.

– Может, все дело в американце, а?

– Анна, прекрати! Я замужняя женщина.

– А ему известно, что ты замужем?

– Разумеется. Он и с Маурицио познакомился.

Эта новость Анну не впечатлила.

– Ну ладно, я пойду домой: Андреа обещал позвонить. До завтра! – И она поцеловала Элиану на прощание.

– До завтра. Я рада, что ты вернулась, Анна.

В понедельник и во вторник Росс допоздна работал в Уффици, на вилле почти не показывался. Он не знал, как повлияет приезд Анны на его отношения с Элианой. Ведь Анна – сестра Маурицио.

Во вторник он вернулся домой, сделал себе сандвич и на закате вышел с книжкой в сад. И тут увидел на скамейке Анну.

– Добрый вечер, синьор Стори! – поздоровалась она.

– С возвращением, Анна, – ответил он по-итальянски.

– Спасибо. Ну как, обжились на новом месте?

– Вполне.

– Посидите со мной, – предложила она.

Пару минут они молча смотрели на виноградники.

– Разве можно, глядя на это, сомневаться в существовании Господа? – сказала вдруг Анна. – Господь мне кажется художником. А мир – его картина.

По виноградникам словно в подтверждение ее слов пронесся ветерок.

– Как вы отдохнули, Анна?

– Замечательно. Чем старше я становлюсь, тем больше меня тянет к морю.

– Со мной происходит то же самое, – признался Росс.

– Должна сказать, что я очень удивилась переменам, произошедшим в мое отсутствие.

– Каким переменам?

– Больше всего изменилась Элиана. Я уж и не помню, когда видела ее такой счастливой.

– Наверное, она просто радуется вашему приезду. Она по вам скучала.

– Думаю, меньше, чем прежде, – усмехнулась Анна.

Росс немного смутился.

– А с Алессио что творится! Он только о вас и говорит. Хорошо, когда рядом есть мужчина, который уделяет мальчику внимание. – Она обернулась к Россу. – Впрочем, то же самое можно сказать и про Элиану.

Росс опустил глаза:

– К чему вы клоните?

– Об этом я как раз у вас хотела спросить.

Росс посмотрел на Анну. Намек был вполне прозрачным, но в ее глазах он не заметил осуждения.

– Я догадываюсь, о чем вы думаете. Я ведь сестра Маурицио. Не волнуйтесь, я никому ничего не скажу. Мой брат – идиот. Он не достоин Элианы, а когда я думаю о том, как истосковался Алессио по отцовскому вниманию, мне плакать хочется. Так что, если вы сумеете сделать двух моих самых любимых людей хоть чуточку счастливее, благослови вас Господь!

Росс ничего не ответил. Они посидели молча, и тут Анна сложила руки, как в молитве.

– Мне кажется, вы хороший человек, синьор Стори. Для меня нет ближе людей, чем Элиана и Алессио. Элиана невинна, как ангел. Она любит Господа и Алессио любит больше, чем себя. А теперь она влюбилась в вас.

– Это она вам сказала?

– Мне и без слов все ясно… Послушайте, – сказала, помолчав, Анна, – путь, на который вы оба встали, кажется вам сейчас приятной прогулкой, но на этом пути вас подстерегает множество опасностей. А вы уже зашли гораздо дальше, чем думаете. Если вы не настроены серьезно, мой совет – отойдите в сторону, потому что Элиане с этим не справиться.

Росс задумчиво потер руки.

– Понимаете, – продолжала Анна, – все должно быть по-честному. То, что Господь соединил, не человеку разъединять, даже такому красавцу, как Росс Стори. Но я считаю, что Элиана не заслужила такого испытания – прожить всю жизнь без любви. А так оно и будет, если, конечно, Маурицио не изменится. – В глазах Анны стояли слезы. – Честно говоря, я не знаю, что правильно, а что нет. Я просто уповаю на то, что вы знаете, что делаете. Спокойной ночи, синьор Стори, – сказала она и ушла.

Росс смотрел ей вслед. А потом еще долго сидел в задумчивости в саду.

День, когда начинается сбор урожая, всегда особенный. И это чувствуют все – и стар, и млад.

Первыми на виноградник приехали старики. Приехали на стареньких велосипедах – кто за полчаса, а кто и за час до назначенного времени. Они стояли кучкой, вспоминали прошлое, готовили корзинки для винограда.

Молодежь, в основном студенты, прибыла ровно к восьми. Старики поворчали – но больше для порядка.

К концу каждого ряда подогнали по трактору с контейнерами для винограда. Тракторы ехали вдоль рядов, а четверо рабочих – по двое с каждой стороны – срезали лозы, отделяли грозди и складывали их в пластиковые корзины.

Когда приехал Росс, Элиана с Алессио уже находились там. Она была необыкновенно хороша – в стареньких джинсах, кроссовках и обтягивающей белой футболке.

Алессио заметил Росса первым.

– Сюда, мистер Стори! – крикнул он.

– Привет, Росс! – сказала Элиана и поцеловала его в щеку. Она дала ему ножницы. – Перчатки нужны? Это довольно грязное занятие, сок ведь течет.

Росс взглянул на стариков, на их мозолистые ладони.

– Нет, обойдусь, – ответил он и спросил Алессио: – Ты готов?

– Ara. Только бы пчелы не налетели.

– Насчет пчел меня не предупреждали.

– Пчел здесь тьма, – вздохнула Элиана. – Спелый виноград не только нам нравится. Тебе что, ни про птиц, ни про пчел не сказали?

– Ни слова.

– По периметру виноградника мы обычно сажаем кусты ежевики – ежевика созревает раньше винограда, и пчелы с птицами интересуются в основном ею.

Дали сигнал к началу работы, и все взялись за дело.

Росс, Элиана и Алессио шли по ряду, выходившему на склон. Лозы гнулись под весом крупных черных гроздей.

– А как это делается?

– Все очень просто. – Элиана взяла в руку гроздь винограда. – Вот так берешь, отрезаешь ножницами и кладешь в корзину. Когда корзина наполняется, мы кричим: “Наполнилась!” – водитель трактора приносит новую корзину, а полную относит в контейнер.

– Да, кажется, ничего сложного. И сколько длится сбор урожая?

– Дней десять-двенадцать. У нас здесь двадцать гектаров.

– А машин для сбора винограда нет?

– Есть. Но для вина высшего качества виноград надо собирать вручную. При машинном сборе в корзины попадает много лишнего.

– Что, например?

– Гнилые и незрелые ягоды, пчелы, пауки, ящерицы.

– Ты хочешь сказать, что столовое вино настояно на ящерицах?

– Бывает и так. Ничего страшного. – Она заправила волосы за уши. – Вино только ароматнее становится.

Они взялись за дело. У Элианы получалось быстрее, чем у Росса, ее тонкие пальцы так и мелькали. Он успел пройти первые две шпалеры, а руки уже стали бордовыми от сока. Росс видел, что Элиана пришла сюда ради Алессио: они болтали, смеялись, отгоняли пчел, ели виноград. Около полудня работники собрали пустые корзины и отправились обедать.

Элиана взглянула на часы:

– Пора перекусить. – Она вытерла рукой лицо. – С меня достаточно. Мы обычно работаем час-полтора, но Алессио в этот раз что-то разошелся.

Они пошли в сторону столовой.

– Мануэла готовит для нас всех обед на вилле, – сказала Элиана. – У нас еще есть немного времени. Хочешь заглянуть на винодельню?

– Хочу.

– А ты, Алессио? Пойдешь на винодельню или сразу домой?

– Домой.

– Ладно. Скажи Мануэле, мы будем через пятнадцать минут.

– Хорошо. Пока, мистер Стори!

И Алессио побежал через поле.

Элиана проводила его взглядом, а когда он добежал до виллы, обернулась к Россу.

– Здесь можно где-нибудь помыть руки? – спросил он.

– Ой, извини, забыла. Идем.

Она подвела его к умывальнику, висевшему на стене столовой.

Они вымыли руки и вошли внутрь. Там Лука, управляющий, разговаривал с трактористами.

– Добрый день, синьора, – поздоровался с Элианой Лука и посмотрел на Росса.

Росс кивнул ему, но Лука молча отвернулся.

– Здесь все начинается, – объяснила Элиана Россу, подведя его к металлическому резервуару, наполненному виноградом. – Сюда трактор выгружает собранный виноград. Потом огромный штопор проталкивает ягоды в дробилку. Вот этот агрегат, – показала она на стоявшую рядом машину, – отделяет ветви и давит виноград.

Она отошла в сторону.

– После дробилки виноград – с косточками и кожицей – закладывают в баки для брожения. Вот сюда, – показала она и повела его в помещение, где стояли восемь огромных стальных контейнеров.

– А почему с кожицей? – спросил Росс.

– Без кожицы вина не сделаешь. Кстати, именно она и дает красному вину цвет. Виноград держат в баках от десяти дней до двух недель.

– И что в это время происходит?

– Чтобы ускорить брожение, мы добавляем дрожжи. В кожице тоже есть дрожжевые культуры, вино и так забродит, но с дрожжами лучше.

– Ты – настоящий знаток.

– А как же? Я же жена винодела.

Она повела Росса в просторный кирпичный погреб. Там было прохладно и пахло сыростью. Вдоль стен стояли большие дубовые бочки. Каждая была пронумерована.

– Здесь вино созревает целый год. Потом мы разливаем его по бутылкам и продаем. – Она подошла к одной из бочек. – Хочешь попробовать?

В углу комнаты стоял деревянный прилавок. Она сходила туда и взяла стакан и большую стеклянную колбу, а затем вытащила из бочки пластиковый шланг и вставила его в колбу.

– Эта штука называется “воришка”.

По шлангу потекла темно-красная струя. Колба наполнилась, Элиана налила вино в стакан, посмотрела его на свет и отпила глоток.

– Вкусно! Попробуй.

Она протянула стакан Россу, и их руки соприкоснулись.

– Ты любишь Маурицио? – спросил он вдруг.

Она рассмеялась:

– Да, такие вопросы лучше задавать именно после стакана вина. Что это ты?

– Прошу прощения. Дурная привычка – говорить то, о чем думаешь.

– Это я заметила. – Она вздохнула. – Если честно, не знаю. Если бы я его не любила, то, наверное, не расстраивалась бы из-за его измен.

– Маурицио тебе изменяет?

Она опустила глаза:

– Недавно я нашла в кармане его пиджака серьги. Он пытался выкрутиться, говорил, что купил их мне в подарок. Но про губную помаду, обнаруженную мной там же, он такого сказать не мог. – Взгляд ее стал грустным. – Я давно знала, что он мне изменяет. Но заговорила об этом впервые.

– И что он сказал?

– Объяснил, что проблемы не у него, а у меня.

Росс задумчиво посмотрел на нее:

– И что ты ему ответила?

– Сказала, что ухожу. А он: пожалуйста, уходи, только Алессио я не отдам.

Росс нахмурился:

– Он действительно может это сделать?

– Да, не даст разрешения вывезти его из Италии.

– А если ты просто поедешь с ним домой и не вернешься?

– Я об этом думала. Все не так просто. Без разрешения Маурицио я могу уехать только на две недели. Если задержусь хоть на день, он имеет полное право обратиться в полицию. Это станет известно ФБР, мне предъявят обвинение в похищении ребенка. И придется привезти Алессио назад. У него заберут паспорт – до восемнадцати лет. А меня могут и в тюрьму посадить. Во всяком случае, лишить права опеки. Наверное, я могла бы скрываться, но такая жизнь не для Алессио. С его астмой это слишком рискованно.

– А ты можешь подать на Маурицио в суд?

– Могу. Но я проиграю дело. У семьи Маурицио большие связи. К тому же мне нужно будет доказать, что в Америке я могу предоставить Алессио лучшие условия.

– А у тебя не получится?

– Я же буду матерью-одиночкой. Я забеременела, как только мы поженились, и мы переехали сюда, когда Алессио было полтора месяца. У меня нет никакой профессии, только живопись, и все. Сам знаешь, какое в Америке дорогое лечение. А Алессио раз в два месяца попадает в больницу. Нет, даже если суд мне разрешит, я не справлюсь.

– Ты хорошо все взвесила?

– Я об этом давно думаю.

Росс провел рукой по гладкому боку бочки.

– А какая Маурицио разница, где вы? Ведь он почти не бывает дома.

– В Италии другие нравы. Здесь развод куда позорнее, чем измена. Его вполне устраивает нынешнее положение вещей. Дома у него жена, а в поездках – развлечения.

– А его самого не мучает то, что он тебе изменяет?

– Для него это пустяк, мелочь. Некоторые считают, что это только укрепляет брак. Вносит, так сказать, свежую струю.

– Значит, для Маурицио верность значения не имеет?

– Только в том случае, если речь идет о нем. Если бы я ему изменила, все было бы по-другому.

– Двойной стандарт?

– Еще какой!

– И как же ты это терпишь?

– Я воспитываю сына. И пишу картины.

– И то и другое у тебя отлично получается.

– Спасибо, – сказала она чуть слышно. И взглянула на часы. – Нам пора. Мануэла наверняка собирается закатить для нас настоящий пир.

Когда они поднимались по лестнице, Росс приобнял ее, и она положила голову ему на плечо.

– Если ты сегодня вечером свободен, мы можем устроить сеанс, – сказала она.

– Я в твоем распоряжении.

Мануэла ушла домой, Алессио лег спать. Окна в мастерской были открыты, хотя в воздухе уже чувствовалась осенняя прохлада. Росс сидел на стуле. Элиана работала уже больше часа, и они болтали о пустяках.

Он спросил:

– Как тебе мой итальянский? Только честно!

– У тебя потрясающий словарный запас.

– Я хорошо запоминаю слова. Произношение дается мне куда хуже. Я так и не научился произносить раскатистое “р”.

– У англоязычных людей с этим всегда проблемы. И у меня долго не получалось. А потом я познакомилась с американкой, которая говорила по-итальянски безукоризненно. И она мне сказала: “Милочка, говорить по-итальянски – все равно что целоваться. Все дело в том, как открыть рот”. И научила меня одной штуке. Хочешь, покажу?

– Конечно.

Элиана отложила кисть и подошла к Россу.

– Повторяй за мной: “Бибер. Бабер. Бубер”.

– Бибер. Бабер. Бубер.

– А теперь то же самое, но улыбаясь. И тяни первую гласную.

– Ладно. Бии-и-бер. Баа-а-бер. Буу-у-бер.

– А теперь на “р” вытяни губы. Как будто целуешься.

– Биибер. Баабер. Буубер.

– Росс, ты что, целоваться не умеешь?

– Дай-ка попробую.

Он наклонился и поцеловал ее.

Она замерла и закрыла глаза. Его теплые губы слились с ее губами. И когда поцелуй закончился, она с трудом перевела дыхание и растерянно посмотрела на него.

– Давно не практиковался, – сказал он хрипло. – Ну как, получилось?

– Да, вполне, – выдохнула она.

Раздался легкий стук. В дверях появился Лука.

– Прошу прощения, синьора Феррини. Я увидел, что у вас горит свет.

Элиана побледнела.

– Что случилось, Лука?

– Я принес показать вам праздничное меню.

– Положи вон там. Я утром посмотрю.

– Хорошо. – Он положил бумагу на полку и взглянул на Росса. – Извините за беспокойство. Спокойной ночи. – И он ушел.

Едва дверь закрылась, Элиана с тихим стоном прикрыла рукой глаза:

– Как ты думаешь, он видел?

– Не знаю. Ты уж извини.

Она опустила глаза:

– Какие пустяки. Это же ничего не значило.

– Разве?

Она молча посмотрела на него.

– Мне, наверное, пора, – сказал Росс и встал.

Элиана проводила его вниз. На пороге она положила руки ему на плечи, и он обнял ее. Они уже больше не смущались при прощании, но расставаться становилось все труднее.

– Завтра в то же время? – спросил Росс.

Она отвела глаза:

– Извини. Никак не приду в себя. Завтра какой день?

– Четверг.

– Завтра не получится. Мне надо готовиться к празднику. Ты ведь придешь?

– Собирался.

– Хорошо. – Она поцеловала его в щеку. – Спокойной ночи, дорогой!

Она закрыла за ним дверь и прижалась к ней спиной, думая о том, как прекрасно было бы быть с ним всегда.