Последнее обещание

5

Весь следующий день в перерывах между экскурсиями Росс думал об Элиане. По дороге домой он заехал в магазин и купил бутылку красного вина, потом, сообразив, что меню ужина ему неизвестно, вернулся и купил еще белого. Дома он быстро принял душ и переоделся в черную рубашку и джинсы.

Ровно в семь он постучался в дверь Элианы. Она открыла, и первой его мыслью было – до чего же она хороша. На ней была атласная блузка и темная юбка, волосы она убрала назад, что подчеркивало изящный овал ее лица.

– Вы чудесно выглядите, – сказал он.

– Благодарю. – Она подумала о нем то же самое, но высказать это вслух не решилась. – Позавчера ночью я, наверное, была похожа на ведьму.

– Вовсе нет. Вы даже тогда выглядели красавицей.

Она зарделась.

– Вы принесли вино?

– Да. Я не знал, что у вас на ужин, поэтому принес и красное, и белое.

– Очень предусмотрительно. Прошу вас, проходите.

Росс зашел. В холле звучала музыка Моцарта, в квартире пахло шалфеем, мятой и еще чем-то незнакомым.

– Я готовлю спагетти карбонара, и соус нужно добавлять прямо перед подачей на стол. Я отойду на минутку, а вы пока осмотритесь.

Элиана ушла на кухню, а Росс оглядел квартиру. Она была гораздо больше, чем его, со старинной мебелью. И главное, на каждой стене висели картины и гобелены.

Из холла дверь вела в большую залу со сводчатым потолком, огромным камином и пианино. На четырех окнах висели бархатные шторы.

Через пару минут Росс заглянул на кухню, где стояла на плите кастрюля со спагетти. В ковшике рядом булькал соус. Элиана нарезала тонкими кусочками грудинку. Затем она откинула на дуршлаг спагетти, снова положила их в кастрюлю, добавила кусок масла.

Росс увидел на полке ряд бутылок. На каждой было написано “Линканто” – то же самое вино он купил к ужину.

– Так это вино делаете вы? – спросил он.

Элиана прикусила губу. Она так надеялась, что он этого не заметит.

– Да.

– Значит, я принес вам ваше же вино.

– И тем самым нам польстили, – улыбнулась она.

– В магазине мне порекомендовали именно его, – сказал он. – Как Алессио?

– Слава богу, выздоравливает. Он наверху, смотрит телевизор. – Она поставила на плиту сковородку. – Для астматиков даже насморк – тяжелое заболевание.

– Давно у него астма?

– Первый приступ случился, когда ему было два года.

Она переложила грудинку на сковородку. По кухне разнесся ароматный запах.

– Вам необязательно ждать, пока я закончу здесь, – обернулась она к Россу. – В гостиной есть телевизор. Там как раз идет футбол.

– Если я вам не мешаю, я лучше побуду с вами.

Она улыбнулась. Хороший ответ.

– Конечно, не мешаете. Помочь хотите?

– Разумеется. Что делать?

– Для начала можете передать мне яйца. Они вон там, на столе.

Росс взял корзинку с яйцами.

– Что с ними делать? Разбить? Поджарить?

– Взбейте три штуки в миске. Вилкой.

Росс сделал что просили.

– А куда девать ту скорлупу, которая не попала в миску?

Элиана расхохоталась.

– Мусорное ведро под раковиной.

Он выбросил скорлупу, аккуратно выудил кусочки, попавшие в миску.

– Прошу прощения. Я в кулинарии не специалист.

– Если хотите, я научу вас готовить карбонара.

– Буду счастлив.

Она переложила поджаренную грудинку в ковшик с соусом, все перемешала.

– Надеюсь, вы не слишком строго следите за потреблением жиров. – Она протянула ему чашку с желтой жидкостью. – Лейте сюда, а я буду мешать.

– Это что?

– Куриный бульон.

Он пододвинулся к ней поближе. Она чувствовала тепло его тела, но не отступила. Ей было приятно, что он рядом.

– Сейчас это подогреется, и мы добавим яйца и пармезан. А вы себе что-нибудь готовите?

– Нет. Я пока что нахожусь на стадии потребления спагетти из банок.

– Это мне знакомо. – Она убавила огонь. – А вы не удивились тому, что я позавчера не вызвала “скорую”?

– Признаюсь, у меня мелькнула такая мысль.

– Год назад у Алессио случился тяжелый приступ. Пока мы ждали “скорую”, он чуть не умер. Рендолу трудно найти.

– Мы с агентом, когда ехали сюда впервые, тоже заблудились. Скажите, а что значит “рендола”? В словаре этого слова нет.

– Для большинства итальянцев это просто название. Это латинское слово. Оно значит “Место, где Господь сходит на землю”. Так объяснил мне Маурицио, когда я сюда приехала.

– Очень подходящее название для такой красоты.

Она улыбнулась.

– Мне нравится Тоскана, в особенности Кьянти. – Она подошла к холодильнику, достала моцареллу и миску с помидорами. – Я делаю пастуший салат. Вы любите помидоры?

– Люблю. Давайте я вам помогу.

Росс взял нож и стал резать помидоры, а Элиана занялась моцареллой.

– У вас чудесный дом, – сказал он.

– Спасибо.

– Мне понравились картины. Особенно те, что написаны маслом. В моей квартире есть несколько работ той же художницы. Очень талантливо.

Элиана постаралась не показать, насколько ей это приятно.

– С чего вы взяли, что художник – женщина?

– Сам не знаю. Почувствовал.

– Как это?

– Ну, например, сразу понимаешь, книга написана мужчиной или женщиной. С картинами то же самое. Это как анализ почерка. Я попытался разобрать подпись, но не смог. Кто бы ни был художник, мужчина или женщина, у него своеобразная манера.

– Я знаю автора, – сказала Элиана. – Это действительно женщина.

– Значит, я все-таки угадал. А какая она?

– Вот вы мне и расскажите. Проанализируйте почерк.

– Ну, хорошо. Во-первых, по-моему, она пожилая. Лет за шестьдесят.

– Почему вы так решили? – удивилась Элиана.

– Все дело в глубине чувства. Это приобретается с годами. Или если жизнь тяжелая. Я прав?

Она продолжала резать сыр.

– Скажу, когда вы закончите. Продолжайте.

– Ладно. Мне кажется, она слегка закомплексована. Боится выразить все, что чувствует, поэтому ограничивает цветовую гамму.

– Интересно!

– И еще, по-моему, она очень одинока.

Элиана забыла про сыр.

– С чего вы это взяли?

– В ее картинах чувствуется одиночество – тихое и прекрасное одиночество. Вы понимаете, о чем я?

– Что ж, вы во многом правы. Она, правда, не старая, но так себя чувствует.

– Я бы хотел когда-нибудь с ней встретиться и поговорить. У меня в квартире есть пейзаж с подсолнухами. Он мне нравится больше всего, но если вы к нему внимательно приглядитесь, то заметите, что один из подсолнухов не поворачивает свою головку к солнцу. Мне бы хотелось расспросить ее об этой картине.

Значит, заметил, подумала Элиана. Она выключила плиту, заглянула в духовку.

– Росс, а чем вы занимаетесь? Где работаете?

– Я работаю экскурсоводом в Уффици.

Ответ поразил ее.

– Правда? Значит, вы не кабинетный ученый?

– Нет. Искусство для меня – это жизнь.

– Уффици… У вас, должно быть, были отличные рекомендации.

– Да нет, просто повезло. Я зашел с черного хода.

Элиана сбрызнула салат оливковым маслом, посыпала базиликом.

– Я отлучусь на минутку, – извинилась она. – Схожу проверю Алессио. Он уже поужинал, но хотел с вами поздороваться.

Она ушла и вернулась через несколько минут.

– Представляете, заснул! А ведь он весь день про вас спрашивал.

– Правда?

– Да. Ему не хватает мужского общества. – Она заглянула в ковшик. – Соус готов. Теперь надо все смешать вместе. Тут вы мне поможете. Вы лейте, а я буду мешать.

– Понял.

Они все закончили и отнесли еду на стол.

– Садитесь здесь, – указала она на стул напротив и положила Россу спагетти. – Это первое блюдо. Второе в духовке – мясо дикого кабана, замаринованное в красном вине с чесноком.

– Звучит соблазнительно.

Она положила салфетку на колени.

– Я прочту молитву, не возражаете?

– Нет, конечно.

Она, склонив голову, помолилась и перекрестилась.

– Ну вот, можно приступать. Приятного аппетита.

Росс попробовал спагетти и расплылся в улыбке.

– Великолепно!

– Благодарю. Скажите, а откуда вы?

– Из Миннесоты.

– И что привело вас в Италию?

Росс замялся. Этот вопрос его смутил.

– Решил сменить обстановку, – ответил он.

– Это всем бывает полезно.

Он откупорил красное вино, разлил его по бокалам.

– И долго вы собираетесь пробыть в Италии? – спросила она.

– Я приехал навсегда.

– Навсегда? То есть решили сменить обстановку радикально?

Росс кивнул.

– А вы откуда?

– Из городка Вернал на востоке Юты. Если бы это было возможно, я бы вернулась в Америку хоть завтра.

– Вам не нравится Италия?

– Я очень люблю Италию, но я прожила здесь уже шесть лет, а домом она мне так и не стала.

– Так что же вам мешает вернуться?

– Мой муж не любит Америку. Считает, что у американцев нет традиций и собственной культуры. К тому же здесь у него собственность, бизнес. – Она попыталась улыбнуться. – Но все не так уж и плохо. Италия – не худшее место на земле Люди, природа, еда – это все замечательно.

– Еда уж точно замечательная.

Она посмотрела на его пустую тарелку.

– Несу следующее блюдо.

Она забрала тарелки, принесла две порции мяса.

Росс поднес ко рту первый кусок. Элиана, дождавшись, пока он его проглотит, спросила:

– Ну как?

– Вы овладели секретами итальянской кухни так же отлично, как и итальянским языком.

– Что ж, благодарю за комплимент.

– У меня есть тост. Выпьем за здоровье вашего сына.

– Спасибо, – ответила она с искренней улыбкой.

Они чокнулись и выпили.

– Хорошее вино. – Он поднял бокал, любуясь цветом вина. – Скажите, а каково это – заниматься виноделием?

– Для меня это самое увлекательное из всего, что есть в Италии. Если будете здесь в октябре, сможете участвовать с нами в сборе винограда. А когда он заканчивается, мы устраиваем пир.

– Анна успела мне все про это рассказать, – усмехнулся Росс. – А сколько времени длится сбор урожая?

– Зависит от погоды. Обычно пару недель.

Некоторое время они ели молча. Росс доел мясо и отложил вилку.

– Чем вас еще угостить? – спросила Элиана.

– Благодарю, больше ничего не надо. Ужин изумительный.

– Спасибо. Есть еще десерт, но если согласны подождать я сначала проведу вас по дому.

– С удовольствием.

Она отвела его наверх, открыла дверь в мастерскую, зажгла свет. В комнате стояли холсты, на мольберте – незаконченный пейзаж. Он молча осмотрел все и сказал:

– Что ж, я ошибся. Вам далеко до шестидесяти.

– Только в этом вы и ошиблись.

– Значит, вы действительно одиноки?

Она взглянула на него с грустной улыбкой и ничего не ответила. Разве может такая красивая женщина страдать от одиночества? – подумал Росс.

– Хотите кофе? – сменила она тему.

– С удовольствием.

Они спустились вниз. Элиана вышла в кухню, а Росс сел на диван.

Она вернулась с кофе и двумя тарелками с тортом, посыпанным сахарной пудрой.

Росс попробовал торт.

– Мне очень нравится запах тысячелистника. Это ведь так называется?

Она кивнула:

– Вы пробыли в Италии всего две недели, а уже столько всего знаете.

– На самом деле я здесь уже полгода. Просто сначала я путешествовал. – Росс взглянул на нее. – А портрет монаха, который висит у меня, тоже написали вы?

– Это Франциск Ассизский, – улыбнулась она.

– Прошу прощения. Вы часто пишете портреты?

– Редко. Если бы мне позировали, я бы занималась этим больше. Когда пишешь с картинки из журнала, трудно поймать нужное настроение.

– А вы продаете свои работы?

– Очень редко.

– А почему?

– Боюсь, что, если начну писать ради денег, потеряю что-то важное. Я складываю картины в кучу или дарю друзьям.

– У вас здесь много друзей?

– Есть кое-кто. Но Рендола стоит на отшибе. Впрочем, дело не в этом. У меня просто не хватает времени. Надо заниматься Алессио. Я очень люблю Анну. Она – моя самая близкая подруга.

– А как вы с мужем оказались на вилле Рендола?

– Мой муж Маурицио вырос здесь. У его семьи есть еще одна вилла – в Сиене. Там живет его мать.

– Как же вы познакомились?

– На дискотеке во Флоренции. Я приехала на два месяца на учебу. Я изучала искусствоведение в университете Юты. Мой отец умер. Я очень переживала, мне нужно было уехать, и я отправилась в Италию. На третий день познакомилась с Маурицио. Он на семь лет старше, и я сразу в него влюбилась. Но замуж мне было рано, а он собирался в Америку, в аспирантуру. Он приехал в университет Юты, чтобы быть поближе ко мне. А когда получил степень и собирался вернуться на родину, я по-прежнему считала, что замуж мне рано, но не хотела его терять и приняла предложение.

– Чем он занимается?

– Виноделием. Заключает сделки, принимает решения. Он все время в разъездах – общается с импортерами, дистрибьюторами, с владельцами ресторанов.

– Наверное, это очень интересно.

– Наверное, – ответила она сдержанно. – Он отсутствует 250 дней в году. На следующей неделе вы встретитесь. Он вам понравится. Умен, обаятелен. Только вот… не всегда доступен.

– Вам, должно быть, трудно ухаживать за ребенком, когда ваш муж постоянно в разъездах.

– У меня есть помощница, Мануэла. Она приходит три раза в неделю. Алессио ее любит. Еще есть Анна. А что касается мужа – что ж, в конце концов привыкаешь к одиночеству.

– И вам это удалось?

Она помолчала, а потом сказала:

– Нет, к этому привыкнуть трудно, – сказала она искренне. – Честно говоря, с годами легче не становится. – Она провела рукой по волосам. – Да, я одинока, так одинока, что иногда хоть криком кричи. Бывает, мне хочется бежать отсюда прочь. Но потом я гляжу на сына, на красоту вокруг и говорю себе: возьми себя в руки. Есть много людей, которым куда труднее. – Она усмехнулась. – Вот так я и живу – мучаюсь то от одиночества, то от чувства вины. – Она тряхнула головой и подняла на него глаза. – Можете считать меня сумасшедшей. Это ничего, я и сама так думаю.

– А я – нет.

Она вздохнула:

– И еще… Про ту ночь, в больнице. Я хотела поблагодарить вас… – Она смущенно запнулась. – За то, что вы тогда меня обняли. Мне это было очень нужно.

– Я боялся, что слишком много себе позволил.

– Нет. Вы были добры ко мне. Жаль, что в мире не так уж много хороших людей.

Они оба замолчали. Не знали, как продолжить этот разговор. Росс улыбнулся:

– Хотите, расскажу вам анекдот, который случайно услышал вчера в Уффици?

– Конечно, – кивнула она.

– Мужчина и женщина едут в Сицилию. В поезде полно народу, и они оказываются в одном купе, вдвоем. Сначала смущаются, но потом тушат свет и все ложатся спать – мужчина на верхней полке, женщина на нижней. Посреди ночи мужчина говорит: “Извините, не могли бы вы подать мне одеяло? Я очень замерз”. А женщина отвечает: “У меня другое предложение. Давайте на эту ночь сделаем вид, что мы женаты”. “Я только за!” – радуется мужчина. “Очень хорошо, – говорит женщина, поворачивается на бок и заявляет: – Сам свое чертово одеяло и бери!”

Когда они отсмеялись, Росс взглянул на часы на камине. Шел первый час ночи.

– Как же, оказывается, поздно. Надо скорее уходить, пока вы меня не выгнали. – Он встал, взял со стола бокалы. – Позвольте мне помочь вам убрать со стола.

– Не надо. Я все сделаю завтра утром.

– Я буду рад вам помочь.

– Я и забыла, какие американцы воспитанные. Нет, правда, не надо.

Они вышли на крыльцо. Месяц ярко освещал двор. Росс вдруг смутился, как мальчишка на первом свидании.

– Спасибо за ужин. Такой вкусной еды я в Италии еще не пробовал.

– Опять комплименты? Еще раз спасибо вам за то, что вы нам помогли.

Он посмотрел ей в глаза, и между ними возникла невидимая связь – они словно продолжали разговор, но уже без слов. Наконец Росс протянул ей руку:

– Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, Росс. Приятных снов.

Он пошел к себе, и тут она его окликнула:

– Росс, а можно я напишу ваш портрет?

– Я никогда в жизни не позировал.

– Это нетрудно. С этим справляется даже ваза с фруктами.

Он улыбнулся:

– И когда вы намерены начать?

Она не хотела показывать, как сильно ей этого хочется.

– Сначала мне надо закончить картину. Что, если в четверг, вечером?

– Подойдет. Я возвращаюсь около семи.

– В восемь вам не рано?

– Хорошо, договорились. Значит, до четверга. Спокойной ночи, Элиана.

– Спокойной ночи, Росс.

Идя по двору, он слышал, как закрылась за ней дверь. Вечер получился чудесный. Элиана оказалась совсем не такой, как он ее себе представлял. Более ранимой, незащищенной. Похоже, он наконец обрел друга.