Повелитель змей

1

Несколько поколений предков Хети жили на берегу озера, занимавшего большую часть территории Файюмского[2] оазиса, окруженного со всех сторон Западной, или Ливийской, пустыней. Тогдашние жители оазиса не дали ему имени, оно имелось только у озера — Хре-рези, что означало «Южное озеро». Иногда египтяне называли озеро Мер-уэр, или «Большое море» — этот пресный водоем был так велик, что приравнивался к внутреннему морю. Вода в озеро поступала по каналу, соединявшему его с длинным рукавом Нила, названному арабами Бахр Юсуф, то есть «Канал Иосифа» — по аналогии с мифическим героем библейской Книги Бытия.

Семья Хети не была родовитой. Среди предков Себехотепа, отца Хети, наверняка были богатые государственные чиновники или ученые писцы. Быть может, даже божественная кровь Гора, отличавшая фараонов от простых смертных, текла в их жилах. Как бы то ни было, Себехотеп был простым крестьянином. В сухой сезон он работал на земле и занимался ремеслом во время разлива, когда поля скрывались под покрывалом мутной от ила воды, являвшейся источником богатства долины Нила. Вода эта через время утекала к Средиземному морю, которое египтяне тогда называли просто Морем.

Хети вскоре должно было исполниться семнадцать, но он до сих пор носил детскую косу. Это была густая, не туго сплетенная коса, спадавшая до правого плеча. В отличие от сверстников, которые торопились избавиться от этого символа зависимости от родителей и уже в четырнадцатилетнем возрасте начинали просить своих отцов ее обрезать, открыв им путь в мир взрослых, Хети не спешил расстаться с беззаботным детством. Он был свободен в своих поступках и никогда не чувствовал себя униженным, даже если приходилось придерживаться установленных отцом правил. Хотя надо признать, правила эти все же сковывали порывы нашего героя, как мешают птице взлететь подрезанные хозяином маховые перья в крыльях.

Такое положение дел вполне устраивало Себехотепа, который тоже не торопился обрезать косу своему сыну: оба они знали, что, став взрослым, юноша сможет выбрать себе супругу и построить свой собственный дом, пусть небольшой и хрупкий, из соломы и сухого ила, в каком жила и семья Себехотепа, и вести свое хозяйство. А пока Хети во многом помогал отцу, и тому совсем не хотелось расставаться с сыном. У Себехотепа кроме сына была и дочь, Нубхетепи. Ей недавно исполнилось пятнадцать, и она помогала матери вести домашнее хозяйство, но со дня на день могла обрезать свою косу и уйти к супругу, под крышу его дома. Поскольку Хети не хотелось взрослеть, его отец был только рад тому, что еще целый год, а может, и два в семье будет ребенок.

Как и большая часть жителей оазиса, да и всей долины Нила, родители Хети были бедными людьми. Однако бедность не подразумевала нужду. Египтяне нуждались в самом необходимом только в редкие годы слишком сильных разливов или, наоборот, в годы засушливые, что случалось еще реже. Они привыкли собирать два урожая в год — сначала зерновые, а затем овощи, посаженные после жатвы. В это время становилось трудновато прокормить стада гусей и буйволов, являвшихся двумя самыми большими богатствами страны.

В поселениях дома строили с помощью соседей. Постройка дома не стоила владельцу ничего: самодельные кирпичи из необожженной глины скрепляли илом, взятым здесь же, на берегу Нила. Крышу дома мастерили из стволов пальм, которые покрывали глиной. В любой момент к этому жилищу можно было пристроить какое угодно количество комнат. Вся земля была поделена между государством, храмами и правителями номов (последние присвоили себе земли, получив определенную независимость от центральной власти в Тебесе). Чтобы построить дом, достаточно было получить разрешение у собственника земли. Жители деревень всегда работали на землевладельцев, которым принадлежали также и стада скота и птицы. Крестьяне получали небольшие участки, на которых могли выращивать что-нибудь для себя, при условии, что часть урожая будет поступать в закрома все того же владельца земли.

Себехотеп работал в поле и в посевную, и во время сбора урожая. Сухой сезон продолжался четыре месяца, с середины осени и до конца зимы. Египтяне называли «перт» время, когда появляются первые всходы, и «схему» — период жатвы. После жатвы Себехотеп получал свою долю пшеницы и овса на целый год. Время разлива, именуемое «акхет», начиналось с периода летнего солнцестояния, когда звезда Сепет[3] поднималась в небе одновременно с солнцем. Тогда нижние области долины мало-помалу превращались в огромное озеро, окруженное пустынями и усеянное множеством островов, на которых располагались города. Все сельскохозяйственные работы временно прекращались. Себехотеп присоединялся к волопасам и ухаживал за длиннорогими быками и телятами, которых выпасали на богатых растительностью болотистых участках. За это он получал домашнюю птицу и мясо. В свободное от работы время он находил применение своим умелым рукам, изготавливая лодки из стеблей папируса или из дерева, что требовало больших усилий и мастерства.

Семья Хети всегда ела досыта, как и множество других семей в долине, на протяжении многих и многих поколений, и даже старики не сохранили воспоминаний о голодных временах. Женщины для работы в поле надевали узкие набедренные повязки, а в город отправлялись в скрывающих очертания тела льняных платьях. Мужчины работали в поле нагишом, а на городской рынок и в храм с дарами ходили в набедренных повязках. Дети бегали голышом независимо от того, сколь высокое положение в обществе занимали их родители. Самые кокетливые девочки надевали на талию тонкие пояса из ткани. Отсутствие необходимости покупать большое количество одежды благодаря теплому климату позволяло семьям экономить, а в целом нравы были свободными, отнюдь не пуританскими.

Этим утром Хети, как обычно, отправился к своему деду Дьедетотепу. Он был очень привязан к старику, с которым у него было много общего. Дьедетотеп выглядел молодо для своих пятидесяти лет. Столь долгая жизнь и прекрасное здоровье были для того времени явлением удивительным. Вне всяких сомнений, Дьедетотеп был любим богами, особенно Уаджет — богиней-коброй, покровительницей древнего города Буто. Даже имя его переводилось примерно как «удовлетворенная змея», что неудивительно: в семье Дьедетотепа от отца к сыну передавались секреты обращения со змеями и их ядами. Один из его дальних предков был рожден в племени, живущем на территории страны, которую теперь мы именуем Ливией, но потом поселился в долине Нила. Это случилось во времена, когда Антеф, царь Тебеса, пытался объединить страну после падения Древнего царства. При нем Египет поддерживал отношения с далекой Ливией, о чем свидетельствовали имена, которые египтяне давали своим собакам.

Осталось тайной, пришел ли предок Дьедетотепа в Египет по своей воле или же как военный пленник. Но, женившись на египтянке, он пустил здесь корни. Как бы то ни было, он принес с собой древнейшие знания о змеях — богатстве ливийского племени техену, о котором миру рассказали греки, правда, называли они этих людей псиллами. Укус кобры или гадюки не приносил ни малейшего вреда человеку, владевшему секретами, которые Дьедетотеп узнал от своего отца.

Хети почти каждый день ходил к деду, но освоение искусства спасать и излечивать людей, укушенных змеей, не было единственной целью этих посещений, да и обучаться этому приходилось годами. Нужно было разбираться в травах, знать, что входит в состав лечебных снадобий и влажных компрессов, овладеть искусством извлечения яда из раны и выведения его как можно быстрее из организма, а также выучить наизусть заклинания, которые усиливают действие всех лечебных процедур. Самое главное условие — обучение начиналось еще в очень юном возрасте. С раннего детства будущий Повелитель змей привыкал к ядам различных змей, употребляя небольшие их дозы. Позднее эту процедуру назвали в честь знаменитого понтийского царя Митридата митридатизмом.

Жена не родила Дьедетотепу сына. У них была только дочь по имени Мериерт, что означало «любимая Иерт». Так называли божественную кобру[4], украшающую корону фараонов. И если бы однажды Дьедетотеп не познакомился с Себехотепом, цепочка передачи знаний могла бы прерваться. А случилось это так. Однажды, когда Себехотеп работал в поле, его укусила змея. По воле случая, а быть может, по воле богов, Дьедетотеп оказался рядом. Он жил неподалеку со своей дочкой, а жену за несколько лет до этого проводил на запад, в вечные Поля Иалу. Люди как можно скорей отвели Себехотепа к дому Дьедетотепа. Хозяин в это время как раз сидел в тени пальмы и плел корзину. Дьедетотеп осмотрел два меленьких отверстия от укуса на щиколотке, разрезал рану, высосал яд, а потом приступил к лечению, описать которое нам не дано.

Сначала в тело Себехотепа вселились злые демоны, наслав на него горячку, которая испугала бы непосвященного, но не Дьедетотепа. Девять дней, символизировавших Великую девятку богов, или Гелиопольскую эннеаду[5], он готовил для Себехотепа снадобья и компрессы, совершал магические обряды.

Мериерт помогала отцу: с утра и до глубокой ночи наблюдала за больным, давала ему лечебное питье, следила, чтобы на ране всегда был свежий нарывной пластырь. Она сама не заметила, как влюбилась в юношу, казавшегося ей не менее красивым, чем Гор. Вернее, каким был Гор до той прославленной битвы на краю времени в пустыне Кер-аа, когда Сет вырвал у него око. Вскоре Себехотеп поправился. Еще восемь дней провел он в доме своего спасителя в честь Гермопольской восьмерки[6].

В течение месяца Себехотеп ежедневно навещал своего спасителя, приносил ему в подарок то утку, то небольшой мешок муки, то кусок говядины, то охапку папируса. Дьедетотепу его внимание и изъявления благодарности были приятны, поэтому, когда его дочь, которой исполнилось пятнадцать, пришла к нему и, не краснея, заявила, что с удовольствием выйдет замуж за Себеки (по древнему обычаю девушка давала счастливцу, на которого пал ее выбор, уменьшительное имя), отец поспешил устроить свадьбу. Добрый нрав и вежливость Себехотепа свидетельствовали о том, что тот станет хорошим зятем.

Единственное, что огорчало Дьедетотепа, — каким бы замечательным человеком ни был его зять, он не сможет заменить ему сына, который унаследовал бы знания и умения своего отца, потому что процесс привыкания к ядам нужно начинать с самого детства. Когда же от счастливого союза родился Хети, Дьедетотеп был счастлив: цепь, которая, как ему казалось, порвалась, теперь могла быть восстановлена. Когда же Себехотеп предложил ему взять Хети в ученики и сделать своим наследником, Дьедетотеп с радостью согласился, надеясь получить при этом выгоду для себя — на случай встречи с одним из проклятых сынов Апопа, мифического огромного змея, обитавшего в глубине земли.