Повелитель змей

29

Полная луна светила в небе, когда наши путешественники подошли к уступу горы, нависавшему над оазисом. Внизу, под ними, северный ветер раскачивал густые кроны финиковых пальм. В темноте среди деревьев трепетали желтые точки костров. Когда Хети и Кеназ стали спускаться к оазису, до них долетели неразличимые пока звуки голосов.

— Кажется, они кого-то зовут, в их голосах тревога… — прошептал Кеназ, боясь, что его тоже услышат.

— А мне кажется, они поют, — не согласился Хети, — и поют под аккомпанемент флейты, а может, и тамбуринов…

Они остановились и прислушались.

— Как думаешь, это исмаилиты, которые обошли гору?

Кеназ положил руку Хети на плечо.

— Тише, слушай… Мне кажется, я слышу женские голоса. Нет, это не могут быть исмаилиты, которых мы видели утром. Они бы не успели прийти сюда. И с ними не было женщин.

— Давай подойдем ближе и посмотрим.

— Ты прав, мы должны быть осторожны. Но мне кажется, это шасу.

Подойдя к первым пальмам, обрамлявшим оазис, среди деревьев они увидели маленькое поселение — шатры из бараньих шкур и сложенные из камней и покрытые пальмовыми стволами хижины. Перед самым большим домом они увидели сидящих на земле мужчин, рядом с которыми танцевали женщины с тамбуринами. Тут же были и дети. Они хлопали в ладоши и кричали от радости, а взрослые пели и играли на флейтах.

— У этих людей праздник, — сказал Кеназ. — И это шасу. Мы можем выйти к ним, ничего не опасаясь. Я уверен, что нам окажут гостеприимство.

Кеназ оказался прав: стоило им выйти их темноты, как один из мужчин встал и подошел к ним со словами приветствия и пожелания всяческих благ.

— Добро пожаловать! — сказал он, поднося руку сначала ко лбу, а потом к сердцу.

— Мы путешественники, — пояснил Кеназ, поприветствовав незнакомца. — Мы пришли к вам с дружескими намерениями.

— Я вижу, вижу. Меня зовут Малкилим. Я глава этого племени, а вы, похоже, тоже шасу. У твоего спутника на груди ожерелье нашей богини, — ожерелье Анат, властительницы этой пустыни. И Яху даровал вам свою милость, раз вы спустились с горы, которую он избрал своим домом. Он разрешил вам пройти по горе, значит, вы его не рассердили.

— Да, мы поднялись на гору и спустились вниз, принеся в дар богу шкуру змеи. Ему понравился наш подарок, поэтому он направил нас к оазису, — сказал ему Хети.

— Приглашаем вас на наш праздник. Сегодня мы чествуем Анат, владычицу диких зверей, повелительницу неба. По ее велению звери и люди соединяются в пары, самцы и самки, мужчины и женщины. Благодаря ей рождается новая жизнь, множатся животные, растения и люди, для нее звезды радостно танцуют в небе, в ее честь ярко светит луна.

Вслед за гостеприимным хозяином наши герои подошли ближе к поющим и танцующим. Мужчины сидели на пальмовых циновках, и только один восседал на деревянном стуле с высокой спинкой.

— Хочу познакомить вас со слугой Анат и Яху. Его зовут Акан, но после того, как он стал жрецом этого храма, мы зовем его Йитро. Этим именем мы называем всех жрецов, которые служат нашим богам.

Хети и Кеназ назвали свои имена, потом, прижав руку к груди и склонив голову, поприветствовали Йитро. Жрец вернул им приветствие и многократно повторил:

— Добро пожаловать! Добро пожаловать к нам! Добро пожаловать на праздник Анат! Да будет к вам милостив Яху, повелитель этой горы!

Малкилим предложил гостям сесть подле жреца, сам устроился рядом. Как только они расселись на толстых циновках, подошли две девушки с кувшинами в руках. Они поздоровались с гостями и предложили им помыть руки. Как только девушки удалились, подошли следующие. Их тоже было двое: одна несла кувшин, вторая — две глиняных чаши. Хети и Кеназ получили по чаше, и первая девушка наполнили их пальмовым вином. Потом прелестницы ушли, на прощание одарив гостей улыбками. Скоро вернулись первые две. На этот раз они поставили перед гостями плетеные из пальмовых листьев блюда с лепешками, финиками и ароматным жареным мясом. Пожелав гостям приятного аппетита и хорошего настроения, которое обрадовало бы Анат, богиню веселья и опьянения, они удалились.

— Четыре девушки, которые подали вам угощение, — мои дочери, — сказал Йитро. — Богиня осчастливила меня, послав мне четверых прекрасных дочерей, которые скрашивают старость своего отца.

— И бог не дал тебе сына? — удивился Хети.

— Нет, не дал. Думаю, это потому, что я предпочитаю ему богиню. Но, посылая нам дочерей, бог являет свою милость, ведь мы можем дать дочери супруга, того, кто ей понравится, и он станет нашим зятем.

— Тот, кто ей понравится? — удивленно переспросил Хети, который считал, что у всех народов, за исключением египтян, супругов для своих дочерей выбирают отцы, не спрашивая, милы они дочерям или противны.

— Конечно, — подтвердил жрец. — У нас не принято навязывать дочери супруга, которого она не сможет любить, ведь ей придется терпеть его всю жизнь.

— Это доказательство большой мудрости, — сказал Хети. — У ааму все по-другому, там все решает отец, а женщине приходится молча подчиняться.

— И это, Хети-египтянин, лишний раз доказывает, что мы — не ааму. Твои соплеменники привыкли называть ааму все народы, живущие в пустынях за пределами вашей плодородной долины.

— Мы знаем, что не все вы ааму, Йитро. Но как ты узнал, что я египтянин?

— Об этом легко догадаться. Для начала: ты безбородый, как все египтяне. Выдают тебя и интонации, хотя ты и говоришь на диалекте ааму. Имя, которое ты носишь, дают своим младенцам и ааму, хотя корни у него египетские. А еще у тебя на груди ожерелье, подаренное Халуякимом, к которому мои соплеменники относятся с большим почтением.

Хети не ожидал, что гостеприимный хозяин так легко узнает в нем египтянина, и восхитился его проницательностью. Однако последние слова Йитро ошарашили его. Не в силах скрыть своего удивления, Хети спросил:

— Йитро, ты великий чародей, раз смог понять, что это ожерелье подарено мне Халуякимом!

Жрец в ответ улыбнулся:

— Нет, я не чародей. У нас новости распространяются очень быстро, от племени к племени, хотя их разделяют огромные расстояния. Мы, кочевники, обязательно делимся новостями при встрече. Нас очень много. Некоторые племена осели в городах Ханаана и Эдома, что расположен западнее, и стали служить их правителям. Если бы ты получил это ожерелье преступным путем, все шасу быстро узнали бы об этом, и ты был бы давно мертв. Но ты получил его в знак дружбы, поэтому любой шасу встретит тебя радушно.

В этот вечер наши герои наелись досыта и выпили неимоверное количество пальмового вина и пива. Танцы закончились, и хозяева пригласили их поклониться богине. Изваяние Анат в виде молодой золоченой коровы, похожее на то, что Хети видел в храме, сохраняемом Небхатором, стояло на высоком каменном постаменте перед входом в святилище. Шея и рога статуи были украшены гирляндами, сплетенными из белых цветов мирта, египтянами называемого хетт дэс, голубого лотоса, по-египетски сесхана, который в изобилии произрастал на берегах египетских озер и рек, желтых цветов зизифуса — небеса — и других цветов, которых Хети никогда не видел и не знал их названий.

Хети пролил на голову статуи немного вина, напитка, дарующего божественное опьянение, которое особенно нравилось великой богине. В его памяти всплыли гимны и молитвы, выученные во время пребывания в Тебесе. В одном из этих гимнов богиня прославлялась как повелительница и покровительница некрополя. Поскольку праздник был посвящен Анат и Хети хотел, чтобы богиня поняла его речь, то древнее египетское песнопение он исполнил на языке ааму. Звучало это так: «Приветствую тебя, телка с красивым лицом, сияющая цветами радуги! О единственная Золотая, твоя пища — песни, твое питье — танцы! Ты — источник всех удовольствий, даришь людям любовь и радость! О Совершенная Изида, о Сияющая Хатор! Золото богов, Повелительница неба, позволь нам жить у твоих ног и любоваться твоим лицом, прославляя твою красоту…»

— Хети, я вижу, ты немало знаешь о богах, — сказал Йитро, когда Хети закончил песнопение. — И я знаю, почему тебя называют Повелителем змей. Ты не только умеешь говорить с ними и подчинять их своей воле — ты любим богинями неба и земли, какое бы обличье они не принимали — коровы ли, змеи ли, живущей в недрах земли.

К Хети подбежали юноши и девушки и закружили его в танце вокруг изваяния богини Анат, которая спустилась с небес, чтобы вкусить удовольствие, даруемое ароматами ночи, песнями и танцами людей.

Когда погасли огни и праздник закончился, дочери Йитро подошли к Хети и Кеназу и увлекли их за собой. Вместе с девушками они подошли к каменному домику.

— Это дом для гостей, — сказала Цимна, старшая из сестер.

Зажглись масляные лампы, и наши герои увидели комнату с двумя ложами. Каждое из них представляло собой деревянную раму, между сторонами которой были натянуты кожаные ремни, а на них лежали шкуры барашков. Пожелав гостям доброго сна и призвав на их головы благословение Анат, девушки ушли. Не скрывая удовлетворения, Хети произнес:

— Кеназ, друг мой, я уверен, что не кто иной как сама Хатор, которую здесь зовут Анат, привела нас к этим гостеприимным людям. Нам следует поблагодарить исмаилитов за то, что они заставили нас свернуть с пути и взобраться на эту гору.

Кеназ вздохнул, повертелся немного на своей постели и уснул.

В отличие от него Хети долго лежал на спине, заложив руки за голову, и смотрел в темноту. Слезы текли по его щекам: его мысленному взору явилась Исет, ставшая для него воплощением Изиды, — супруга, которую он так любил и которую силой вырвали из его объятий. Она была прекрасна, как Изида, но по щекам ее струились слезы. Он решил, что она пришла сказать ему что-то, но ни звука не слетело с ее сомкнутых губ. Без сомнения, она пришла посетовать на то, что тело ее, унесенное предателем Мермешей, так и не было найдено, и теперь ни один жрец-сем не сможет открыть ее уста.

Наконец он провалился в неспокойный сон, и снилась ему нежно любимая им супруга. И все-таки она с ним заговорила. Проснувшись, Хети не смог вспомнить ее слов, но то, что он сам ей ответил, врезалась в его память: «Исет, я знал, что ты не ушла в прекрасную западную страну, знал, что ты живешь под лучами Ра, знал, что однажды ты вернешься ко мне…»

Слезы текли по его лицу, когда он открыл глаза, и ему стало очень стыдно за себя, за свою слабость. Он подумал, что только одно дело отныне должно занимать все его помыслы — доверенное, или, скорее, навязанное ему задание и неотделимый от него план отмщения.