Правда грешника

Глава 27



Тихий храп Арии наполняет комнату. Я хочу разбудить ее. Хочу поглотить ее. Хотя знаю, что это последнее, чего она захочет, когда проснется. Я кладу ибупрофен и бутылку воды на прикроватную тумбочку рядом с ней.

Затем я оставляю ее спящей и ухожу. Марсель ждет меня в игровой комнате. Вчера вечером я отправил ему сообщение, чтобы он встретился со мной. Я пытался убедить его вытащить свою задницу из постели и встретиться со мной прошлой ночью, когда я вернусь из клуба. Он вежливо послал меня на хуй и сказал, что встретится со мной утром.

— Что такого срочного случилось, что мне пришлось оставить жену в постели? — Спрашивает меня Марсель.

— Мне нужно, чтобы ты взломал камеры в Unhinged. Мне нужны записи с прошлой ночи, — говорю я ему.

— Почему бы просто не попросить их у Уильямсона?

— Я попросил. Он сказал, что отдаст их мне после того, как их просмотрит его собственная команда. Я не хочу ждать. — Обычно я никому не позволяю говорить мне, что я должен чего-то ждать. Однако наша семья и семья Уильямсонов – давние друзья, и я не хочу рисковать этой дружбой, когда у меня есть другие способы получить желаемое.

— Что случилось? — Спрашивает Марсель.

— Кто-то схватил Арию, когда мы шли по клубу. Я хочу знать, кто это был, — объясняю я.

— Ты спрашивал ее? — Марсель вопросительно поднимает бровь, глядя на меня.

— Она была пьяна. — Я улыбаюсь воспоминаниям. Ария была собственницей, ревнивой и чертовски горячей, когда попыталась публично предъявить на меня свои права. Не то чтобы ей это было нужно. Я чертовски верен. Если я скажу кому-то, что я принадлежу ему, то я точно не позволю никому другому заполучить меня.

Мои мысли возвращаются к Шелли. За последние несколько недель я думал о ней все реже и реже. Думаю, этим я обязан Арии и ее телу, которые помогают мне отвлечься от всего, что меня сейчас беспокоит. Всякий раз, когда я вспоминаю о Шелли, в моих жилах закипает чистая ярость. Я никогда не думал, что можно ненавидеть того, кого любил долгие годы.

Хуже всего то, что иногда, когда я с Арией, меня начинает мучить чувство вины. Тот факт, что я позволяю себе быть счастливым с ней, сводит меня с ума. Ария говорит мне, что я должен сосредоточиться на воспоминаниях о хороших годах, проведенных с Шелли, а не на том, как все закончилось. Но я не могу думать о Шелли и не чувствовать предательства. Лжи.

Я знал, что что-то не так, и списал это на гребаный предсвадебный стресс. Она выставила меня полным идиотом. Не только тогда, но и последние полтора года, когда я изо всех сил старался сохранить свой чертов рассудок, и все потому, что оплакивал ложь.

— Ладно, давай посмотрим, какой ублюдок только что повесил себе на спину огромную мишень, — говорит Марсель, открывая свой ноутбук.

— Я приготовлю кофе, — говорю я ему. Его пальцы бешено барабанят по клавиатуре. На экране появляется куча кодовых строк.

Приготовив кофе, я возвращаюсь в комнату и вижу, что Марсель выводит на экран своего компьютера видеозапись с камеры наблюдения в клубе. Я говорю ему время и зал, где нужно все проверить. Конечно же, какой-то ублюдок схватил Арию.

Я наблюдаю, как он наклоняется и что-то говорит ей, а затем исчезает в толпе.

— Кто это, блять, такой? — Шиплю я. — Можешь приблизить его лицо?

— С этой камеры только это можем увидеть. Дай мне минутку, — говорит Марсель. — Я могу отследить его передвижение по клубу. Сделаю снимок лица.

Не прошло и шестидесяти секунд, как у моего брата на экране появился профиль этого ублюдка.

— Оливер, мать его, Денспер, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. — Я должен был догадаться, что этот засранец так просто ее не отпустит.

— Это тот самый ублюдок, за которого ее отец хотел выдать ее замуж, — говорит Марсель. — Мы так и не узнали, что ее старик получил бы от этой сделки, не так ли?

— Нет, не узнали. Он не связался с ней, ни хрена не предпринял по этому поводу, так что я оставил все как есть. — Это, очевидно, было ошибкой.

— Что ты хочешь с ним сделать? — Марсель кивает головой в сторону экрана.

— Я хочу знать, что он ей сказал, — говорю я ему. — И я хочу знать, какого черта она солгала мне прошлой ночью.

Меня охватывает гнев. Она, блять, солгала мне. Я спросил ее, что произошло прошлой ночью, а она отмахнулась, прекрасно зная, что какой-то ублюдок прикоснулся к ней.

Ария все еще не проснулась, когда я возвращаюсь в спальню и закрываю дверь. Она выглядит как ангел, ее волосы разметались по подушке. Мне хочется снова забраться к ней в постель и крепко прижать ее к себе. Я хочу оградить ее от всего мира, чтобы никто больше не смог к ней прикоснуться.

Я забираюсь на кровать и нависаю над ее телом, зажав ее между матрасом и собой.

— Ария, проснись. — Я покрываю поцелуями ее шею. Моя рука нежно скользит по ее телу, а затем касается обнаженной груди.

— Ммм... — Ария стонет и выгибает спину на кровати так сильно, как только может, когда я лежу на ней.

— Проснись, — снова шепчу я ей на ухо. Мой член тверд. Мне нужно быть внутри нее. Но сначала мне нужно выяснить, что этот засранец сказал ей прошлой ночью и почему, черт возьми, она солгала мне об этом.

— Санто? — Она открывает глаза и моргает. — Который час?

— Сейчас самое время поболтать. — Моя рука массирует ее грудь, затем я сжимаю ее сосок между пальцами.

— Поболтать? — Спрашивает она.

— Ты солгала мне, Ария. Я не люблю, когда мне лгут. Особенно ты, — говорю я ей, покручивая ее сосок немного сильнее, чем следовало бы.

— Я не лгала. — Она хмурится, глядя на меня.

— Я спросил, кто схватил тебя прошлой ночью. Ты солгала и сказала, что не знаешь. Но ты ведь знала, не так ли? — Я мог бы сказать ей, что уже знаю, кто это был, но даю ей возможность во всем признаться.

— Я не хотела, чтобы ты сделал что-то, из-за чего у тебя будут неприятности, — говорит она. — Это был Оливер. Он просто ведет себя как обычный засранец.

— Он прикоснулся к тому, что принадлежит мне. Ты должна была сказать мне.

— Зачем? Чтобы ты затеял драку в ночном клубе и нарвался на неприятности? — Она извивается подо мной, пытаясь высвободиться из моей хватки.

Мои руки обхватывают ее запястья, и я все еще держу их над ее головой.

— Ты знаешь, что обычно случается с людьми, которые лгут мне, дорогая?

— Я не… Что? — Спрашивает она меня.

— Ты никогда не узнаешь, потому что никого из них уже нет в живых. — Мои губы покусывают мочку ее уха.

— Я... просто не хочу, чтобы ты делал что-то подобное ради меня, — говорит она.

— Ты не хочешь, чтобы я убивал ради тебя, Ария?

— Нет.

— Тогда тебе следовало тщательнее выбирать мужа. Убийство – это то, что у меня получается лучше всего, и нет лучшей причины для этого, чем обеспечить твою безопасность.

— Оливер просто избалованный ребенок, которому не нравится слышать слово "нет". Он может присылать цветы и говорить всякую чушь. Он не причинит мне вреда, — говорит она.

Я застываю.

— Что значит, он прислал цветы?

— Когда я пришла в офис несколько недель назад, на моем столе стояли цветы. Я предположила, что они от него. На открытке было написано то же самое, что он сказал вчера вечером.

— Что он сказал?

— Что он заберет то, что принадлежит ему, — говорит она мне.

— Он, блять, покойник. Если он хоть на секунду думает, что заполучит тебя... — выдавливаю я из себя.

— Он просто засранец. Он ничего не сделает. — Ария обнимает меня за шею и прижимается своими губами к моим. — Прости, что солгала. Я просто хотела, чтобы ты отвез меня домой.

— Никогда не лги мне, Ария.

— Хорошо, — говорит она, когда ее губы захватывают мои. Жужжание ее телефона на прикроватной тумбочке останавливает меня, прежде чем я успеваю углубить наш поцелуй. Ария протягивает руку, хватая свой телефон. — Алло?

Я не слышу, что говорит собеседник, но ее лицо становится пепельно-белым. Я слезаю с нее и поднимаю. Когда телефон выпадает из ее трясущейся руки на кровать, я тут же беру его.

— Кто это? — Ворчу я в трубку.

— Это детектив Хьюмс. Кто это?

— Санто Де Беллис, муж женщины, которой ты только что позвонил. Что, черт возьми, ты ей сказал? — Кричу я на него.

— Ее отца обнаружила в его доме секретарша. Он был застрелен с близкого расстояния. Мне нужно, чтобы она пришла на допрос, — говорит он.

— Да, ты можешь получить гребаный ордер. Она не придет на допрос, — говорю я ему и прерываю звонок, а затем заключаю ее в свои объятия. — Ария, дорогая, все будет хорошо.

Она молчит, не произнося ни слова в течение, как кажется, нескольких часов, но скорее всего минут. Потом она моргает и смотрит на меня.

— Мне нужно принять душ. И нужно кое-что организовать. — Она встает с кровати и идет в ванную.

Какого хрена?

Я знаю, что она не любила своего отца, но дело в том, что он был ее отцом и единственным родителем. Это причинит ей боль. У меня щемит в груди при мысли о том, что ей будет больно. Должно быть, это сочувствие. Сейчас она моя, но через одиннадцать месяцев уже не будет моей.