Предчувствие любви

7

Джералд нес ее, и Лоре казалось, будто она плывет по воздуху. Затем он мягко опустил ее в объятия постели. От предвкушения предстоящего мурашки побежали у нее по телу. Свет из маленького коридорчика был единственным, что освещало спальню, и Лоре очень хотелось, чтобы он погас. На нее вдруг нахлынула волна застенчивости, которой она никогда прежде не испытывала перед ним.

Он включил мягкий свет ночника, закрыл дверь и снова обнял ее. Его поцелуи были легкими и нежными, когда он касался губами ее бровей, лба, щек, — мягкие, теплые, ободряющие поцелуи.

— Ты дрожишь? — шептал он. — Не бойся, милая. Ничто не изменилось.

Но это было не так. Они оба так много страдали по вине друг друга, и это нелегко было забыть. Но все же верх в ее сердце взяла любовь, и, когда их губы плотно сомкнулись, Лора поняла, что бояться ей нечего. Когда вы любимы столь глубоко, не может быть места сомнениям.

Очень осторожно Джералд стянул с нее блузку и отбросил на пол. Она беспомощно простонала, когда он пробежал руками по ее голой груди, а в тот момент, когда он коснулся губами ее горячей ароматной кожи, экстаз охватил ее, и она вспыхнула, как сухой лист бумаги. Щекоча ее груди, дразня ее разгоряченные соски, его язык и губы причиняли ей такие сладкие муки любви, что она чувствовала, что вот-вот растает.

Отстранившись от нее, Джерри выпрямился и стал раздеваться. Она смотрела на него, и каждое его движение было столь плавным и соблазняющим, точно он практиковался в этом искусстве. Само тело его своими крепкими выразительными формами напоминало скульптуру — таким мускулистым, темным и таинственным оно было. Лора потянулась к нему, и его дыхание на мгновение прервалось, когда интимным прикосновением она дотронулась до него и наклонилась, чтобы поцеловать теплую шелковистую его кожу. Он нежно отстранил ее от себя, и сладостная дрожь пробежала по ее телу.

Джералд опустился на постель рядом с ней, стянул с нее юбку и отбросил в сторону. Его губы вновь прильнули к ее груди, и жар его губ, страстный ритм его дыхания заставили ее еще сильнее обвить руками его спину, еще сильнее привлечь к себе. Так легко было потерять контроль над собой, позволить чисто физической потребности низвести любовь на уровень простой похоти. Но оба сознавали, сколь хрупок и драгоценен этот миг, и желание продлить его пересилило нетерпеливую потребность тела.

Это было похоже на волшебную сказку. Лора ласкала его великолепное тело, и слезы заполнили ее глаза, когда она подумала о тех страданиях, которые причинила ему. О том, как страдал этот красивый и сильный человек из-за своей гордости и упрямства, о том, как у нее не было сил помочь ему и самой себе тоже.

Но все это было в прошлом. Настоящее же было заполнено любовью и опьяняющей чувственностью. Они снова вместе, и ничто не имело значения теперь, кроме того, что происходило здесь и сейчас между ними. Они были как два огня, слившихся в одно пламя, и любовь уносила ее прочь из этого мира в какой-то иной, высший, который принадлежал только им одним. Любовь и эротика, чувственность тела и увлечение души — все смешалось, и Лора понимала сейчас только одно: Джералд любит ее, Джерри хочет ее, Джерри — это ее жизнь.

Но наступил момент, когда ни один из них уже не мог больше сдерживаться. Джерри простерся над ней, подобно великолепному зверю — мужественному, темному и сильному в своей неутолимой жажде слияния. Лора издала слабый вскрик и вся изогнулась, когда он властным и сильным движением вошел в ее лоно и слил себя с ее существом. Весь его внутренний жар вливался в нее, властвуя над ее сердцем, над ее хрупким телом. Одной рукой он поддерживал ее бедра, двигаясь внутри нее длинными скользящими движениями, которые вызывали такое сладостное чувство, волнами пронизывавшее ее, что она задыхалась.

— Ты снова моя, — прошептал он разъяренно.

На один краткий болезненный миг эти слова кольнули ее — не говорил ли он о каком-то реванше? — но вслед за тем все это улетучилось, и сомнения исчезли до конца. Был только Джерри, страстно любящий ее и любивший ее всегда!..

Лора вскрикнула и впилась пальцами в плечи Джерри, когда у них одновременно наступила разрядка. Огонь пронизал их тела, освобождающиеся от невыносимого напряжения. Одна за другой волны страсти сотрясали их. Они извивались, цеплялись друг за друга, как если бы неслись, увлекаемые бешеным потоком. Потом эти Любовные конвульсии затихли постепенно, и только сладкая ровная нежность связала их воедино. Они одно, Лора и Джерри — и так будет всегда.

Обессилевшие, они лежали в объятиях друг друга, стараясь выровнять свое дыхание и успокоиться хотя бы для того, чтобы быть в состоянии говорить. Но никакие слова уже были не нужны — все было сказано недавними объятиями и поцелуями: они не могли жить друг без друга.

— Я должен идти, — сквозь сон услышала Лора, и слова эти резанули ее по самому сердцу.

Как пружина, она выпрямилась на постели и отбросила свои перепутавшиеся волосы с лица. Еще ослепшая ото сна, чувствуя скованность во всем теле, она сосредоточила свой туманный взгляд на Джералде, и… О Боже, умытый, причесанный и одетый, он уже собирался уходить. Сердце у нее заколотилось.

— Джерри, — хрипло произнесла она, и горло перехватила боль тревоги.

Он посмотрел на нее сверху вниз спокойным непроницаемым взглядом.

— Барселона. Ты помнишь? Я должен лететь в Испанию.

Отчетливая нотка отчуждения слышалась в его низком голосе. Никакого тепла он уже не излучал. Лора ожидала, что проснется в его объятиях, что он вновь будет ласкать и целовать ее. Она надеялась, что он захочет поговорить — и разговор этот будет о любви, об их любви, которая выжила в атмосфере четырех лет враждебности. Но ничего этого не было, было лишь холодное отчуждение в его тоне и недоверие в его темных обвиняющих глазах.

— Ты сердишься? — пробормотала Лора, выпростав ноги из-под одеяла, чтобы встать. Но это оказалось не так-то просто — она была как бы парализована страхом и смятением, и ноги не слушались ее.

— Если и сердит, то лишь на себя самого, — бросил он холодно.

— Джерри!.. — Она почти выкрикнула его имя. Остатки сна мигом улетучились, и она выскочила из постели, не в состоянии понять и принять все это. Что же случилось? Что случилось после этой их ночи… Зубы стучали у нее точно от озноба, и она потянулась к одежде, лежащей в ногах кровати.

Джерри не любил ее. Он наказал ее, использовал, чтобы взять реванш. Он не мог простить и забыть. Образ Мэри-Лу возник перед ней, переполнив ее чувством вины. О Боже, что же случилось с ней?!.

— Джерри, мы… мы должны поговорить, — беспомощно пробормотала она.

Он взглянул на часы, и сердце ее забилось так сильно и болезненно, что она зашаталась. Он не хотел даже просто взглянуть ей в глаза. Гнев заклокотал у нее в груди, а ощущение горечи заполнило рот. Ей хотелось броситься на пол и рыдать, но рыдания будто застряли в ее сведенном горле. Беспомощная и униженная, стояла она около постели, внутренне дрожа и чувствуя, что сама позволила довести себя до такого состояния.

Он мельком посмотрел на нее, и его враждебный взгляд вызвал у нее почти иррациональную надежду: если бы он занимался с ней любовью исключительно ради мести, он выглядел бы сейчас торжествующим, а не враждебным, о нет… Но он не был торжествующим, вовсе не был. Только холодным и, может быть, злым. На кого он злился? На нее или на себя — за то, что позволил своим чувствам зайти слишком далеко? Если так, то был еще шанс, но она не в состоянии была ничего сказать — слова просто не шли с ее побелевших губ.

— Я позвоню из Барселоны, — сказал он, и это были его последние слова.

Он повернулся, сгорбив свои окаменевшие от напряжения плечи, и вышел из комнаты. Дверь захлопнулась за ним, и Лора вздрогнула от боли. Ей казалось, что стены давят на нее, заставляя хватать пересохшим ртом воздух. Джерри ушел… Он ушел, не произнеся ни слова любви. Он ушел из ее жизни вновь.

В голове ее стучало, а кожа покрылась мурашками. Она заставила себя выйти из спальни, точно ища разгадку случившегося в холле. Что произошло с Джерри? Почему из пылкого любовника, каким был ночью, он к утру превратился в дьявольски холодного и враждебного человека?

И вдруг она увидела нечто, на что не обратила внимания вчера вечером, нечто, что ей следовало бы раньше заметить. На спинке стула в углу висела матерчатая сумка, сумка для химчистки, с четко выведенной на ней фамилией «Неррит». Теперь она поняла, что случилось. Джерри видел эту сумку. И заключил, что Эдвин живет здесь, что он расположился у нее как дома. Но увидел ли он сумку еще накануне вечером или же заметил лишь сегодня утром? Быть может, он пришел к такому заключению уже вчера и занимался с ней любовью, только чтобы отомстить? Сердце ее сжалось при этой мысли.

Лора до боли закусила губу. А может, Джерри увидел сумку утром и почувствовал себя уязвленным и обманутым в очередной раз? Да, это было еще хуже, еще тяжелее для Джерри, ведь он имел теперь право думать, что она не стала лучше, чем была четыре года назад.

Она всхлипнула и прокляла в душе Хиллари, не убравшую вещи в шкаф. Потом Эдвина, ставшего несчастьем всей ее жизни. И, наконец, обругала себя за то, что сразу же не рассказала все Джерри. Как могла она совершить ту же ошибку второй раз?

В припадке негодования и смятения Лора побежала в комнату Эдвина и распахнула дверь. Было очевидно, что эту комнату занимал мужчина, и Джерри увидел бы это, даже чуть приоткрыв дверь. А раз так, то он вполне мог подумать, что Эдвин, деля с ней жилье, делил и постель. И все это после их ночи, когда, казалось бы, стало яснее ясного, что именно он, Джералд Костес, был единственной любовью в ее жизни и прежде и теперь.

Ее страдание достигло предела. Все было гораздо ужаснее, чем показалось на первый взгляд: это была катастрофа. Джерри не будет ничего больше слушать, если она попытается объяснять. Четыре года назад ему понадобилось только несколько секунд, чтобы выбросить ее из жизни. На этот раз лишь чуточку больше.

Жалостно всхлипывая, Лора постаралась представить себе, какие способы мщения он изберет. Ведь он не мог оставить все это просто так, она оскорбила его даже больше, чем в первый раз.

И все же она постаралась укрепить себя, прежде чем боль окончательно сломала ее. И когда первоначальное потрясение прошло, Лора решила: так уж ей, видно, на роду написано. Джерри, конечно, не станет слушать объяснений — на это нет никакой надежды. Значит, так тому и быть. Прошлая ночь была лишь зигзагом в ее жизни, а зигзаги, даже самые сладкие, нужно оставлять позади. Ведь жизнь, в конце концов, продолжается.

Несколько дней спустя, стоя у стеклянной двери в мастерскую, Лора увидела, что Мэри-Лу чертит фломастером за столом, а Уэсли, перегнувшись через стол, что-то со смехом рассказывает ей. Как могут люди смеяться, когда жизнь так ужасна? — подумала она. Но, видимо, ужасна жизнь была не для всех. Она не чувствовала себя способной разделить веселье своих сотрудников и так и не вошла в мастерскую.

— Еще несколько звонков этим утром, — доложила ей Шерил, когда Лора вернулась в свой кабинет. — Я отвечала, что мистер Костес в отъезде и с ними можете поговорить вы, но им нужен был именно Джералд.

— Женщины? — быстро спросила Лора. — Это женщины звонили ему?

Шерил с любопытством посмотрела на нее.

— Женщины тоже, но… но это все были деловые звонки. От Рональда Райта звонили особенно настойчиво.

Лора взяла почту со стола Шерил и, проходя к себе в кабинет, насмешливо бросила:

— Райт с Костесом, должно быть, еще в детском саду играли вместе.

Шерил засмеялась, но Лоре было не до смеха, когда она захлопнула за собой дверь. Что этот Джералд Костес воображает о себе? Можно подумать, что он уже руководит компанией!

Она уселась за стол и обхватила голову руками, стараясь сконцентрировать мысли на компании и меньше думать о Джерри. Если подозрения Эдвина обоснованны, она должна сейчас же взять себя в руки и заняться делами. Подвинув к себе телефон, она набрала номер Рона Райта. Этот постоянный клиент их компании был давним другом ее отца. Что такое он хотел сказать Джералду и почему счел, что ее это не касается?

Десять минут спустя она уже все знала — это было именно то, что она подозревала. В ярости Лора выскочила в приемную.

— Любые звонки к Джералду передавай только мне, Шерил. Если кто-то против, то прямо говори, что эта компания принадлежит мне! Джералд Костес приглашен только в качестве консультанта! Джералд Костес…

— Вернулся, — услышала она за спиной и, обернувшись, увидела на пороге его самого. Он, по-видимому, слышал ее монолог еще в коридоре. Ну что ж, раз он осмелился явиться в ее кабинет, он услышит и кое-что еще, уж будьте уверены!

Он прошел мимо нее, мрачный и какой-то измученный, в кабинет, и Лоре не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Войдя, она захлопнула за собою дверь.

— Оставь этот кофе в покое, — приказала Лора, видя, как рука его потянулась к кофеварке. — Это мой кофе. Это мой кабинет. Это моя компания…

— Компания твоего отца, — поправил он ее холодно. — Успокойся, дорогая. И помни, что тебе придется объясняться со своим отцом, если дела не пойдут как надо. Итак, в чем дело? — Он налил себе кофе, повернувшись к ней спиной. А она вдруг вспомнила, как страстно обнимала его… Нет, нельзя думать об этом сейчас! Нельзя позволить ему снова проникнуть в ее сердце.

Лора сжала кулаки, стараясь успокоиться. Она понимала, что дать волю своим чувствам — значит занять заведомо слабую, проигрышную позицию.

— Мне не нравится, что ты создаешь у людей впечатление, будто управляешь компанией! — сказала она. — Рональд Райт — один из старейших моих клиентов, а прежде клиент моего отца — звонит в этот кабинет и требует, чтобы его связали с тобой, а не со мной. А до него еще несколько других, тоже желавших говорить только с тобой… Я позвонила Рону, и он сказал, что до него дошли слухи, будто мы…

О нет, голос ее выдавал. Джерри стоял здесь, перед ней, холодно глядя на нее, пока она осыпала его упреками, а это странно обессиливало ее. Да, она была в бешенстве, но если бы он подошел к ней, обнял и сказал, что любит ее… О Боже! Но он лишь отчужденно смотрел на нее. Он поверил, что она живет с Эдвином, и теперь его не разубедишь. Но где же ее собственная решимость разделаться с ним, как только представится случай?

— Продолжай, продолжай! Не теряй мысли, не отвлекайся, — насмешливо подстегнул ее Джерри.

Лора провела языком по пересохшим губам. Ни с того ни с сего ей вообще расхотелось говорить про компанию. Она жаждала поговорить с ним о них самих, еще раз постараться выяснить их отношения. Снова и снова пыталась она убедить себя, что Джерри не был таким монстром, чтобы заниматься с ней любовью только ради мщения, и почти преуспела в этом. Однако теперь ситуация опять казалась ей безнадежной.

— Джерри, все не так, как ты думаешь, — почти жалобно произнесла вдруг она.

— Что не так? — спросил тот, словно не понимая, о чем это она.

Но Лора знала, что он понимает. Видно, ему доставляло какое-то мрачное удовольствие подвергать ее унижению, и она не могла больше выносить этого. Хватит! Она должна быть тверже и сильнее, быть такой же неуступчивой и жесткой, как он. Огромным усилием воли она заставила себя вздернуть подбородок и на его холодный взгляд ответить таким же взглядом. Не место и не время разбирать их личную жизнь. Она должна заниматься делами компании…

— Рон сказал, будто он слышал, что меняется владелец компании, что ты заставил его поверить…

— Я не могу нести ответственность за то, что пришло в голову другим людям, — ровным голосом ответил Джералд.

— Но ты встречался с ним. Он сказал, что ты сделал ему новое предложение насчет рекламы, совершенно отличное от прежнего, и у него возникло впечатление…

— Какое у него возникло впечатление, меня не касается, — отрезал Костес мрачно.

Он двинулся к своему столу с чашкой кофе, и от негодования Лоре захотелось вышибить эту чашку у него из рук. Ему придется ответить за все! Она пересекла комнату и встала напротив его стола. Предостерегающе сузив глаза, решительно и непреклонно она произнесла:

— Я хочу, чтобы ты убрался из этой комнаты, из моей компании и…

— И из твоей жизни, без сомнения, — прервал он.

У Лоры замерло сердце. Требуя его ухода, она ведь хотела совершенно обратного! Но все в этом мире было против нее!

— Ты ушел из моей жизни четыре года назад, Джералд, — сказала она. — Ты не стал слушать тогда и не станешь слушать теперь. Ведь ничего в тебе не изменилось. Ночь любви на прошлой неделе была твоей местью и…

— Мы переходим на личное, не так ли? — протянул он, и его тон был столь откровенно издевательским, что она парировала мгновенно:

— Брось эти идиотские игры, Джералд. Сейчас не до этого. И помни: твой реванш был не очень-то удачной шуткой, — ответила она саркастически.

Он вскочил на ноги, в глазах его сверкнул огонь.

— Мой реванш?! Какого черта ты играешь этим словечком, будто я только тем и занимался в своей жизни. Это ты, ты всегда была…

— Я знаю, что ты думаешь, и знаю почему! — крикнула она.

— Если бы мы были рядом сто лет, ты бы и тогда не узнала, что я думаю, потому что ты занята только своими мнимыми страданиями. Моя боль не существует для тебя!

— Я… я хочу объяснить.

— А я не хочу слышать новые выдумки, будто я ошибся и ты не живешь с Эдвином Нерритом…

— Не будь дураком! — взорвалась Лора. — Я тебя до сих пор за дурака не держала!

— Не считаешь, а водишь за нос, как полного дебила. Уже второй раз! Эдвин Неррит четыре года назад — и теперь он опять же. Черт побери, ты не меняешь своих привязанностей!

— Все не так, как тебе кажется! — горячо запротестовала Лора, но скорее по инерции. Она понимала уже, что все бесполезно, что он не станет слушать ее.

— Так, значит, это без твоего ведома он решил складировать свои пожитки в твоей квартире? Или, может быть, ты просто подобрала их для него…

— Нет, Джерри! — взмолилась Лора. — Пожалуйста…

— «Нет, Джерри»? — яростным эхом отозвался он и, мгновенно обогнув стол, очутился перед ней. Лора вздрогнула от боли, когда он свирепо схватил ее за плечи, как если бы решил вытрясти из нее душу. — Слава Богу, что я должен был уезжать в то утро. Если бы я остался, ты не стояла бы сейчас здесь, выдумывая жалкие оправдания еще одному своему предательству. У меня была неделя, чтобы поразмыслить над этим, — продолжал он безжалостно. — Я всегда подозревал, что ты мне послана небом как пожизненное проклятие, но я не собираюсь прикончить тебя. Так что напрасно ты сейчас дрожишь, напрасно беспокоишься за свою жизнь.

— Я от гнева дрожу, а не от страха, — вспыхнула Лора, безуспешно пытаясь стряхнуть его руки со своих плеч. — Ты не даешь мне объяснить. У Эдвина есть подруга и…

— Ого! Но это не удивляет меня, учитывая, в каких кругах ты вращаешься!

— Ты не знаешь того круга, в котором я вращаюсь, потому что никогда не хотел знать, — парировала она. — Ты так чертовски старомоден, что я удивляюсь, откуда у тебя репутация бабника. — Она прищурилась, стараясь придать особую значимость тому, что собиралась сказать. — Я не намерена срывать себе голос, стараясь объяснить тебе, в каких отношениях нахожусь с Эдвином. Но хочу сказать одну вещь, чтобы ты подумал над этим, когда образумишься. Секс имеет для тебя такое большое значение в отношениях с женщинами…

— Ты думаешь, речь идет только о сексе? — вскипел он и убрал руки так внезапно, что она покачнулась от толчка. — Достаточно того, что ты поддерживаешь отношения с этим человеком; достаточно того, что он по-прежнему рядом с тобой.

— А у тебя есть Мэри-Лу, — яростно выдохнула она. — И…

— У меня не было никого четыре года тому назад, когда мы с тобой любили друг друга, — прервал он. — Но ты и тогда держала Эдвина рядом. Зачем? Про запас? И почему он все еще присутствует в твоей жизни, если для тебя ничего не значит? Или ты получаешь какое-то нездоровое удовольствие, водя за нос сразу двоих мужчин?

— Заткнись! — отчаянно крикнула Лора, сжав кулаки. Как может он так ее мучить? Какого черта он ее совсем не слушает?

— Почему ты не сказала мне о нем во второй раз? — продолжал Джералд, безжалостный и неустанный в своей мести. — Ведь у тебя была возможность. В моем чертовском неведении я даже спрашивал тебя, не делишь ли ты с кем-нибудь квартиру!

Лора смотрела на него подавленно. Да, он дал ей такую возможность, а она не ухватилась за нее тогда, и в этом была самая тяжкая ее ошибка. Ведь тогда он был доступен и расположен к ней. Она открыла рот, не зная еще толком, как ему объяснить, но резкая трель телефона внезапно отвлекла ее. Она автоматически потянулась к нему, но Джерри оказался быстрее: его рука метнулась, подобно змее, и обхватила ее запястье. Лора бросила на него вызывающий взгляд и потянулась к телефону другой рукой.

— Вас спрашивает Эдвин, — услышала она голос Шерил. — Я сказала, что вы заняты, но он настаивает.

Рука Джералда жгла запястье Лоры, как раскаленные адские клещи, а глаза его были подобны острым осколкам льда, и Лора поняла, что совершила еще одну ужасную ошибку, решив ответить на этот телефонный звонок. Ах, какой ужасный момент выбрал Эдвин! Хуже и быть не может!

Она снова посмотрела на Джерри. Все ее тело обмякло под тяжестью поражения, глаза потускнели, голос будто шел откуда-то со стороны, вялый и безжизненный.

— Я сама перезвоню ему, Шерил, — ответила она, едва шевеля губами.

— Любопытно, что за срочность такая? — саркастически произнес Джералд, отбрасывая ее руку. — Договориться насчет ужина вместе, не так ли?

Она взяла свое запястье в том месте, где он держал его, и погладила, морщась. Затем собралась с духом, отступила на шаг от него и сказала медленно и с расстановкой:

— Убирайся отсюда немедленно. Забирай свой талант, свою Мэри-Лу — и убирайся отсюда. И пришли мне счет за свои услуги. Какой бы ни была цена, я заплачу сполна. Я не желаю быть тебе обязанной!

Джералд неотрывно смотрел на нее, пока она говорила, смотрел на ее губы и полные твердой решимости глаза, а когда она закончила, то молча повернулся, ушел обратно за свой стол и уселся как ни в чем не бывало. Затем он улыбнулся, и она многое бы отдала, только бы стереть эту улыбку с его физиономии.

— Ты достаточно хорошо меня знаешь, Лора Эскола, — спокойно и зловеще сказал он. — И ты напрасно пытаешься приказывать мне, куда мне идти и что мне делать, а тем более как мне поступать с женщинами в моей личной жизни. Я останусь здесь столько, сколько понадобится. Что же касается Мэри-Лу, то отвечаю за нее я. Я остаюсь — и она остается. И вот еще что… — Его указательный палец поднялся, а глаза сузились, превратившись в щелки. — Ты, Лора Эскола, идешь опасной дорожкой, когда пересекаешься со мной. Отныне здесь, в этом офисе, мы говорим только о бизнесе и ни о чем больше. У нас нет больше личных отношений. Ты с успехом расстроила их. Я ясно все сказал?

Лоре показалось, что весь мир готов обрушиться на нее. Да, вследствие той роковой ошибки, когда она не сказала Джералду об Эдвине, исчез последний шанс примириться с ним. Но не вся вина лежала на ней одной. Часть вины должна пасть и на его плечи, если только он согласится ее признать. Впрочем, это совершенно невероятно, он ведь всегда прав. Ничто не могло пробить толстую броню его самомнения. Даже ее любовь.

Да, он оказался сильнее, в десять раз сильнее, чем она воображала. Своим прокурорским тоном он почти нагнал страху на нее. Но страх меньше всего нужен был ей в жизни, и она не могла позволить ему запугать себя. Это все же не его компания, а ее отца, и она даст ему это понять самым решительным образом. Она будет использовать Джералда Костеса только как профессионала, что и было ее первоначальным намерением. И Лора, решительно расправив плечи, смело взглянула Джералду в глаза.

— Да, ты все ясно сказал, — произнесла она строго и спокойно. — Ну что же, делай то, что ты умеешь, — помогай компании, ты ведь совершенно бесполезен в чем-либо ином. Только позволь мне сказать еще слово насчет нашей личной жизни — последнее слово, я обещаю. Наши отношения были безнадежны с самого начала, потому что ты неизлечимо старомоден. Ты не можешь удержать женщину и никогда не сможешь, — продолжала она с чувством. — У меня такое предчувствие, что и Мэри-Лу в конце концов отвергнет тебя. Она сделает это, если у нее есть хоть капля здравого смысла, потому что ты — тиран!

Нет, она не смогла его «достать», как намеревалась, не сумела причинить ему боль в отместку за ту, что он причинил ей самой. По тому, как вздернулись у него уголки рта, можно было угадать, что сказанное ею совершенно не задело его. Еще раз бросив на нее презрительный взгляд, Джерри повернулся и вышел из офиса. И, как всегда, оставил Лору с ощущением, что, как бы она ни поступила, победа будет за ним.

Она смотрела на закрывшуюся дверь, и каждая частичка ее существа готова была низвергнуться в бездну отчаяния. Да, нелегко бороться с каменной стеной, не будучи самой из камня. Она бессильно упала в кресло и неслышно вздохнула, стараясь собраться с силами.

— Джералд выскочил весь вне себя, — сообщила ей Шерил, входя в кабинет. — Простите, но я, кажется, вмешалась не вовремя со звонком Эдвина?

Лора подняла глаза и выдавила слабую, печальную улыбку.

— Нет, все в порядке. — Кроме ее жизни, которая разбита в прах, добавила она про себя.

Шерил улыбнулась с видимым облегчением.

— Эдвин сказал, что не стоит беспокоиться и звонить ему — он все выберет сам.

— Выберет что? — спросила Лора, возвращаясь к повседневной реальности.

— Ужин по своему вкусу, — засмеялась Шерил. — Мужчины бывают неподражаемы временами, не правда ли? — Она взяла какие-то бумаги со стола Лоры и вышла из кабинета.

Да, мужчины бывают неподражаемы — безмозглые, узколобые, тупые, как ослы. И в первую очередь таков Джералд Костес. Шерил-то знала, что Лора и Эдвин живут в одной квартире просто как друзья, и принимала все так, как было на самом деле. Она сама делила дом с двумя мужчинами и одной девицей. А вот Джералд жил в каком-то нереальном мире.

У Лоры снова потекли слезы при мысли о проклятой гордости Джералда Костеса, о всех тех трудностях и проблемах, которые она не в силах была разрешить. И на этот раз она позволила себе выплакаться и тем облегчить душу, решив, однако, что сейчас она в последний раз проливает слезы.

Прошло несколько минут, и слезы понемногу прекратились. Лора скомкала мокрый носовой платок и решительно бросила его в корзину. Затем встала и подошла к окну.

Спустя полтора часа она все еще стояла там.