ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Наблюдая, как Купер загружает кузов старого грузовичка тяжелыми мешками с кормом, Эмили призналась себе, что сама бы она действительно не смогла выполнить такую работу. Особенно если вспомнить горький опыт прошлой беременности, когда у нее произошел выкидыш. Но она никогда не скажет Куперу о том, что произошло вскоре после его отъезда. Сегодня она примет его помощь, а завтра постарается уговорить его оставить «Алмазное» на ее попечение. Может быть, Купер сможет продержаться вдали от дома еще лет десять?..

Снегопад усилился. Грузовик медленно полз по изрезанной колеями дороге в сторону площадки для кормления скота, дворники отчаянно боролись с огромными хлопьями снега, прилипающими к ветровому стеклу.

В другое время Эмили с удовольствием любовалась бы белоснежным ковром, укутавшим землю, деревья, кустарники, но сегодня она едва замечала снег.

— Тебе холодно?

Она подняла на него глаза.

— Я в порядке.

Но Купер все равно решил увеличить мощность печки.

— Ты уверена, что она еще работает? Вместо теплого воздуха, по-моему, дует порывистый ветер с Северного полюса.

— А чего ты ожидал в такую погоду?

Он ожидал, что его брат обзавелся нормальным грузовичком с печкой. В плохую погоду небезопасно удаляться на такое расстояние от ранчо без источника тепла.

— В этом чертовом месте все готово развалиться на части! — пробормотал Купер.

В том числе и она сама, подумала Эмили, кутаясь в старое шерстяное пальтишко и зажимая ногами руки в тонких перчатках.

— Новая жизнь избаловала тебя!

Он усмехнулся.

— Признаю, меня долго здесь не было, но я не только не избаловался, но и не обленился. В отличие от некоторых.

— Если ты намекаешь на меня, то лучше держи рот на замке! Ты не знаешь, чем я занималась после твоего отъезда.

— Что ж, если вы с Кеннетом работали, то я хотел бы посмотреть на ваши успехи. Но поскольку я не вижу ни одной новой постройки, создается впечатление, что ранчо не уделялось никакого внимания на протяжении многих лет!

Она не понимала, почему Купер вдруг так сильно рассердился. Неисправная печка не оправдывала его вспышку гнева.

— Я же говорила: Кеннет потерял интерес к работе!

— Что же он делал?

— Он тратил время на лошадей, подражая кое-кому, жившему здесь когда-то.

Глуповатое выражение, появившееся на его лице, подсказало Эмили, что не такого ответа он ожидал. Выдохнув какое-то ругательство, Купер ударил по тормозам. В поле их зрения появились несколько деревянных кормушек, укрытых от северного ветра ветками можжевельника и ели.

— Знаешь, — задумчиво произнес Купер, — я не перестаю удивляться, почему ты выдержала здесь так долго.

— Как я уже говорила тебе сегодня утром, здесь мой дом, а Кеннет был моим мужем.

Нахмурившись, Купер произнес:

— У меня создалось впечатление, что он не был образцовым мужем.

— Твой брат был хорошим человеком, — тихо произнесла она. — Он старался как мог.

Прежде чем Купер смог ответить, Эмили вылезла из кабины и направилась к откидному борту машины. Она как раз ухватилась за мешок, когда его руки легли ей на плечи.

— Отойди, я сделаю.

Повернувшись на утонувших в земле каблуках, она наткнулась на его испытующий взгляд.

— Предполагалось, что ты будешь помогать мне, а не приказывать.

— Когда ты стала такой упрямой?

Ее губы приоткрылись, чтобы ответить, как вдруг выражение его лица тоже смягчилось, и она позабыла, что он что-то спросил у нее. Впервые за много лет Купер дотронулся до нее, и ей захотелось спрятать лицо у него на груди и просить никогда ее не отпускать.

— Купер, я…

Но Купер неожиданно оттолкнул ее в сторону и водрузил себе на плечи весивший не меньше пятидесяти фунтов мешок.

— Если хочешь что-то делать, то иди за мной и начинай высыпать корм в кормушки, — Пока я принесу остальные мешки, — резко произнес он.

Эмили поспешила за ним. Он опустил мешок около ближайшего корыта и начал было развязывать его, когда Эмили быстро предложила:

— Я сама. Тебе лучше принести оставшиеся мешки, прежде чем подойдут бычки. Земля покрыта снегом, и они наверняка голодные и злые.

Шумные бычки не заставили себя ждать. Они появились на площадке для кормления и окружили Эмили. Пробираясь сквозь голодное стадо, Эмили щедро насыпала корм в деревянное корыто.

Когда мешок опустел, она направилась к следующему корыту, около которого Купер уже успел поставить следующий мешок.

Голодные бычки поспешно окружили ее. Эмили оттолкнула нескольких из них, освобождая себе путь, но, прежде чем осознать угрожающую ей опасность, растянулась на земле.

Купер, увидев, что Эмили падает, в ту же секунду сбросил с плеч очередной мешок и поспешил к ней. Она лежала лицом вниз, а в нескольких футах от нее валялась ее шапка, уже втоптанная в грязный снег.

Купер опустился перед ней на колени и нежно коснулся ее затылка.

— Эмили! Боже мой, ты цела?

Застонав, она постаралась подняться с замерзшей земли. Ей казалось, что в легких полыхает огонь, а перед глазами все мелькает, как калейдоскоп.

— Думаю… я…

Купер осторожно перевернул ее на спину, а затем аккуратно приподнял голову.

— Постарайся медленно дышать, — инструктировал он ее, — сейчас дыхание восстановится.

Наконец ее пострадавшие легкие задышали спокойно и легко. К Эмили стали возвращаться чувства. Она взглянула сначала на окружившее их пестрое стадо, а затем посмотрела Куперу в глаза.

— Что произошло?

Нежно он убрал с ее лица прядь спутавшихся светлых волос.

— Бычки сбили тебя с ног. Как ты сейчас? Ничего не сломано?

Сломано? Боже, ребенок! Как он перенес падение?

Кровь отхлынула от ее лица.

— Не знаю! — в панике проговорила она. Он нахмурился.

— Что значит, ты не знаешь? Разве ты не можешь определить наверняка — пострадала ты или нет?

— Я не пострадала.

На лице Купера появилось заметное облегчение.

— Тогда постарайся подняться.

Эмили отрицательно покачала головой, а к глазам подступили непрошеные слезы. Ребенок был всем для нее. Она не может потерять его сейчас!

— Я боюсь, — прошептала она.

— Какая-то бессмыслица. Чего ты боишься? Я задержу скот.

Покачав головой, она закусила губу и отвела взгляд. Надо сказать ему. Сейчас она не имеет права скрывать от Купера свое состояние. Ей может понадобиться врач.

— Я боюсь… за своего ребенка.

Купер недоверчиво уставился на нее.

— Ребенка? Бог мой, ты хочешь сказать, что беременна?

— Да.

С каменным лицом Купер молча поднял ее на руки и понес к машине.


— Эмили, самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это поехать домой, отдохнуть и постараться не волноваться. Результаты ультразвука позволяют мне говорить, что сердце ребенка бьется нормально и никаких нарушений не видно.

Запахнув хлопчатобумажный халат, Эмили с беспокойством взглянула на доктора Беллами. Ему около семидесяти, у него абсолютно белые волосы и доброе лицо, которое могло успокоить любые тревоги. Он работал вместе с тетей Джастиной почти двадцать лет. За это время доктор успел дважды принять роды у самой Джастины, когда она рожала Кэролин и младшего брата Эмили, Этана. Он принимал и Иви — дочку тети Хлои.

— Падение не повредило ребенку?

Улыбаясь, он нежно опустил руку на ее плечо.

— Именно это я и говорю.

Она постаралась расслабиться.

— Но до этого у меня был выкидыш, — приглушенным от волнения голосом сообщила она. — Разве это не означает…

Доктор скрестил руки на груди.

— Просто это означает, что с той беременностью были какие-то проблемы, но совсем не обязательно, что то же самое произойдет с этой, — перебил ее доктор. — А сейчас одевайся и езжай домой. Если ничего непредвиденного не произойдет, в чем я почти не сомневаюсь, увидимся, когда ты придешь на следующий плановый осмотр.

Эмили кивнула в знак того, что повинуется, поблагодарила его, и он направился к выходу из смотровой. Она нашла Купера в приемной. По непроницаемому выражению его лица было невозможно определить, о чем он думает. Тем не менее, заметив ее, он вскочил и поспешил ей навстречу.

— Я готова ехать домой, — сообщила ему Эмили.

— Что сказал доктор? — небрежно, как ей показалось, осведомился Купер. С того момента, как он узнал о беременности, она чувствовала, что теряет его, так и не обретя.

— Он велел ехать домой и отдохнуть. Со мной все будет в порядке.

Эмили прошла к вешалке в холле и взяла пальто. Надев его и застегнувшись, вернулась к Куперу.

— Можем идти. Мне здесь больше нечего делать.

— Тебе можно ходить?

— Я могу делать что угодно, нельзя только поднимать тяжести.

Показывая, что вопрос исчерпан, Эмили повернулась и направилась к выходу.

В машине краем глаза Эмили наблюдала, как он заводит двигатель и выезжает с парковки.

С тех пор как несколько часов назад они покинули «Алмазное», Купер произнес немногим более десятка слов. Несколько о погоде и еще меньше о ее самочувствии. Теперь, по дороге домой, она не ожидала от него и этой малости. Что ж, ее это даже устраивает, ей и самой не хочется говорить с ним о ребенке. Ей вообще не хочется говорить с ним о чем бы то ни было. Подходящее для этого время прошло много лет назад.

— Мой брат знал, что ты беременна?

Выпалив этот вопрос, Купер заметил, как тень тревоги пробежала по ее лицу.

— Разумеется, — ответила она. Купер не отрывал взгляд от дороги.

— Я подумал, что, может быть, ты узнала о своем положении совсем недавно. Ты такая худенькая…

Проигнорировав слова, касавшиеся ее внешнего вида, Эмили сказала:

— У меня уже три с половиной месяца.

Изумившись, Купер начал подсчитывать в уме месяцы. Она родит через пять с половиной месяцев! Уже скоро у нее появится живот. О чем только она думала, когда утверждала, что сможет сама справиться с работой на ранчо? Неужели она настолько ненавидит его, что готова наговорить что угодно, лишь бы избавиться от него?

— Я полагаю, Кеннет был взволнован тем, что станет отцом?

Ни за что на свете Эмили не допустит, чтобы Купер узнал, насколько враждебно Кеннет отнесся к ее беременности. Отведя взгляд, она сказала:

— По-моему, основное, что он испытывал, это удивление.

На несколько секунд воцарилось молчание. Тайком взглянув на него из-под опущенных ресниц, Эмили заметила, что он хмурится.

— Он ведь хотел ребенка, правда?

Эмили вздохнула. Зачем Купер начал копаться в этом? Кеннета больше нет. Он же никогда не станет отцом ребенку, которого она носит. Так что какая сейчас разница?

— Мне кажется, что глубоко в душе он хотел ребенка. Но обстоятельства сложились так… ну, наше финансовое положение не располагало к этой неожиданной беременности.

— Вы не планировали ребенка?

Планировали — это не совсем точное слово. Это правда, что она не предохранялась, но после многих лет неудачных попыток забеременеть она и не видела в этом необходимости. Когда доктор Беллами сообщил ей новость, она была потрясена неожиданно свалившейся на нее радостью. Кеннет же испытал шок.

Она нахмурилась.

— Забудь, — пробормотал Купер. — Ты не обязана что-либо говорить мне. Просто я немного удивлен, что Кеннет не радовался предстоящему отцовству.

— У Кеннета было много проблем, — пробормотала она. — Моя беременность только продолжила список.

— Итак, он никогда по-настоящему не хотел детей?

Эмили опустила глаза. Она все еще была одета в свою рабочую одежду, с засохшими пятнами грязи, прилипшей к джинсам во время падения. Она знала, что выглядит ужасно, и впервые за долгое время стыдилась своего внешнего вида.

— Сначала Кеннет хотел ребенка. Но я… у нас не получалось. И спустя несколько лет он отчаялся.

— Но не ты!

— Нет, я не отчаивалась.

Остаток дороги молчали. Эмили испытала облегчение, когда наконец показалось ранчо. День выдался нелегким, и теперь хотелось просто прилечь и отдохнуть.

Пока Эмили отдыхала в своей комнате, Купер мучился вопросом, что делать дальше. Бродя по гостиной, он мысленно отмечал те вещи, которые должен сделать и которые хочет сделать.

Родео нравилось ему, он не отрицал этого. Но он не мог также отрицать, что это занятие лишило его многого: дома, семьи, простой радости встречать рассвет и наблюдать закат на этих бескрайних просторах.

Он не ожидал, что спорт на десять лет станет его жизнью, как не ожидал и того, что Эмили выйдет за Кеннета всего лишь через несколько коротких месяцев после его отъезда. Но она вышла. И из-за нее с тех пор он и ведет кочевую жизнь.

Тяжело вздохнув, Купер подошел к камину и положил несколько поленьев на тлеющие в золе красные угли.

Эмили живет здесь одна, она беременна и почти разорена.

По совести, он не может оставить ее сейчас.

Наступили сумерки. Купер оторвался от своей работы, когда Эмили подошла к сараю, крышу которого он ремонтировал. Снег кончился, но дул пронизывающий, холодный ветер. В такую погоду ей не следует выходить из дома. Однако она наверняка в штыки воспримет его советы, если они покажутся ей похожими на приказы. Даже если приказ вызван искренней заботой о ее благополучии.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Я уже покормил лошадей.

Ей пришлось сильно задрать голову, чтобы разглядеть его на высоком карнизе.

— Я так и подумала. Просто пришла сказать тебе, что ужин готов.

Ерунда какая-то, подумал Купер, глядя на нее с крыши. Она же ненавидит его! И вместе с тем Эмили проделала этот путь на леденящем холоде только ради того, чтобы сообщить ему, что пора есть.

Запихнув молоток и гвозди в карман куртки, он сполз по рифленому железу до лестницы, прислоненной к стене. Прежде чем он поставил ногу на верхнюю перекладину, Эмили ухватилась за основание лестницы, чтобы она была более устойчивой, когда он будет спускаться.

Оказавшись на земле, он поблагодарил ее за заботу и в какой-то миг увидел румянец на ее щеках. Но ночь быстро опускалась, играя сумеречными тенями, и Купер решил, что ему показалось.

— Что ты там делал? — поинтересовалась она по пути к дому. — Я не думала, что в сарае осталось железо.

— Я не менял его, просто прибивал оторвавшиеся края. Надеюсь, какое-то время продержится. Завтра поеду в город и куплю кое-что. Может, ты подскажешь мне, что еще нуждается в ремонте, и мы составим список всего необходимого.

Его слова должны были успокоить ее, догадывалась Эмили. Какая нормальная женщина, к тому же беременная, не хотела бы иметь в помощниках сильного мужчину? Но Купер когда-то заставил ее страдать…

— Я считала, ты уезжаешь, — решительно напомнила она.

Земля между домом и сараем была неровной, иногда попадались крупные камни. Несколько раз Купер ловил себя на желании взять ее за руку. Но он не стал этого делать. Когда несколько часов назад на площадке для кормежки он дотронулся до нее, то испытал какое-то странное чувство. Если полыхавший некогда между ними огонь не погас, а только тлеет, то он определенно не собирается раздувать его. Когда-то связь с Эмили послужила ему хорошим уроком.

— Я не могу уехать сейчас.

— Почему?

Он открыл дверь и пропустил ее внутрь.

— Проходи в дом.

Когда они оба сняли верхнюю одежду, Эмили расставила на столе тарелки, а Купер начал подыскивать подходящий ответ.

— Это должно быть очевидно для тебя, — терпеливо произнес он. — Я не могу оставить тебя сейчас.

Эмили медленно повернулась от плиты. В ее глазах застыло недоверие. Невероятно, что он говорит такое ей сейчас. «Ты опоздал на десять лет!» — хотелось ей закричать, хотелось осыпать его проклятиями, колотить кулаками в его грудь до тех пор, пока боль, что все эти годы жила в ее сердце, не отпустит ее.

— Уясни себе, Купер, я не твоя собственность! Может, ты и владеешь частью этого ранчо, но не мной. Я никогда тебе не принадлежала и не буду принадлежать!

Эта вспышка обеспокоила и озадачила Купера. Откуда такая ярость, сильная и непритворная?

— Эмили! — Он пересек комнату и положил руку ей на плечо. Она заметно дрожала. — Эмили, — снова начал он хриплым от беспокойства голосом. — Что случилось? Ты так расстроена, что, не дай Бог, доведешь себя до болезни.

Его прикосновение вернуло ее к действительности, и она поняла, что должна поскорее собраться. Последнее, что она позволит Куперу узнать, это то, какую боль он причинил ей или, что еще хуже, как она любила его когда-то.

Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

— Я в порядке. Просто нервы сдают. Меня может расстроить любая мелочь. Я не собиралась набрасываться на тебя. Я просто хотела, чтобы ты понял: моя беременность не должна волновать тебя.

— Будущий ребенок — мой племянник или племянница.

— Это правда, но ты не должен из-за этого менять собственную жизнь.

Его рука неосознанно массировала ее плечо.

— Возможно, я не должен напоминать тебе об этом, но ты знаешь, что моя мать умерла при родах…

— Купер!

— Она была такая же упрямая, как ты, — продолжил он. — Когда она слегла с лихорадкой, отец хотел отвезти ее в больницу, но она уверяла, что ей достаточно хорошо выспаться. У нее начались преждевременные роды. Поднялась температура, все это сказалось на сердце. Она умерла, не успев даже взять меня на руки.

Слезы начали застилать ее глаза. Эмили крепко зажмурилась и несколько раз сглотнула.

— Со мной этого не произойдет, Купер. Я буду следить за собой. Ты же видел, что после падения я сразу поехала в больницу.

— Да, но тебе нужно, чтобы кто-то был рядом и присматривал за тобой.

— Если понадобится, мама может пожить со мной.

Кривая улыбка тронула его губы.

— Ты считаешь, это справедливо по отношению к ней?

Снова рассердившись, она посмотрела в его чистые серые глаза.

— Я ее дочь. Она любит меня и готова ради меня на все.

— Уверен в этом. Но, насколько я помню, твои родители очень близки друг другу и проводят вместе много времени. Или с возрастом что-то изменилось?

Догадавшись, на что он намекает, она покачала головой.

— Нет, не изменилось. А если ты пытаешься заставить меня почувствовать себя обузой, то тебе это неплохо удается.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обузой. Я только хочу, чтобы ты поняла, что тебе нужен кто-то здесь!

Эмили рассмеялась.

— И ты думаешь, что этот кто-то — ты? Спустись на землю, Купер! Ты не тот человек, который может задерживаться в одном месте дольше недели, а тем более заботиться о беременной женщине.

— Откуда ты знаешь?

В какой-то момент, несколько минут назад, она с наслаждением ощущала его руку, нежно двигающуюся по ее плечу. Теперь же эта рука жгла кожу сквозь вязаный свитер как раскаленное железо. Эмили с досадой сбросила его руку.

— Ты когда-нибудь жил с женщиной, Купер?

Совершенно сбитый с толку ее вопросом, он некоторое время молча наблюдал, как она подходит к столу и садится.

— Какое это имеет значение? — в ответ спросил он.

Она взглянула на него, наполняя тарелку.

— Может быть, никакого. Может быть, я просто интересуюсь.

Ухмыльнувшись, он присоединился к ней за столом, сев справа от нее.

— Сильно сомневаюсь, чтобы после моего отъезда тебя интересовало что-либо, касающееся моей персоны.

Ее интересовало все, но она никогда не признается ему в этом! Лучше съест собственную шляпу, чем расскажет ему, как убивалась по нему.

— Так что насчет женщины? Или, вернее, женщин.

Он смерил ее проницательным взглядом.

— Я не был женат, если ты об этом спрашиваешь.

— Не сомневаюсь, — резко отозвалась она. Много лет назад Купер ясно дал ей понять, что не готов жениться. Глядя на него теперь, она видела, что он не изменился. Он по-прежнему выглядел как закоренелый холостяк.

Медленно краска залила его лицо.

— Некоторое время я жил с женщиной, — пробормотал он. — По крайней мере, между заездами.

Ее брови изогнулись.

— Ты не хотел жениться на ней?

Он отрицательно покачал головой, и Эмили поймала себя на том, что ее взгляд бродит по его густым темным волосам, холодным серым глазам и чувственным губам.

Многие женщины находили его более чем привлекательным. Недостатка в любовницах он, судя по всему, не испытывал. Но был ли он когда-нибудь влюблен? Нуждался ли когда-либо в ком-нибудь так, как она в нем?

— У нее был маленький сын от первого брака, — продолжал он. — Ребенок ненавидел меня лютой ненавистью.

— А кто был в этом виноват? Ты пытался сблизиться с ним?

— Изо всех сил. Он ни в какую не желал делить со мной свою мать. Подозреваю, я слишком похож на своего старика. Я не смогу быть хорошим отцом.

— Почему ты так говоришь? Кеннет всегда очень тепло и с любовью вспоминал о вашем отце.

Он пожал плечами, словно это мало его волновало.

— Я тоже любил Вильяма, — произнес он. — Но он не был идеальным отцом. По крайней мере, в моих глазах. Разумеется, для Кеннета все было иначе.

— В каком смысле «иначе»?

Он опустил взгляд на руки.

— Спроси любого, кто знал моего старика, Эмили. Кеннет был его любимцем. Он никогда не мог сделать что-то плохое. Я же ни разу не сделал ничего хорошего. Я говорил тебе это и раньше, но, подозреваю, ты позабыла все, что я когда-то тебе рассказывал.

О, как он ошибается! Она ничего не забыла. Эмили помнила, что он называл себя второсортным сыном. В то время она думала, что Купер имеет в виду навыки хозяйствования или, вернее говоря, их отсутствие.

— Я помню. Но это было о ранчо. Я уверена, отец любил тебя так же сильно.

Он фыркнул.

— Едва ли! Я знал, что каждый раз, когда Вильям смотрел на меня, он не мог не думать о потерянной жене. Но — небо свидетель! — я научился жить с этим. Просто я не научился у него отцовству.

— Что насчет женщины? Ты недостаточно ее любил, чтобы подружиться с ее ребенком?

Он покачал головой.

— Она хотела образовать со мной семью. Ты же знаешь, я на это не способен.

Да, она знала это. Но Эмили верила и надеялась, что любовь к ней изменит Купера, что он захочет жениться на ней. Какой же ужасной ошибкой это оказалось!

— Человек не обязательно рождается с умением быть родителем или супругом. Он может постепенно научиться этому, — поделилась она своими соображениями.

— А если человек, учась, постоянно совершает ошибки?

Она пожала плечами.

— Никто не совершенен. Ты будешь учиться на своих ошибках и стараться быть лучше.

Купер отвел глаза.

— Полагаю, мне лучше оставаться одному. Я не хочу отвечать за счастье другого человека. Особенно за счастье ребенка.

Ее ноздри расширились от еле сдерживаемой ярости.

— Тогда почему бы тебе не убраться и не продолжать жить одиночкой где-нибудь в другом месте и не оставить меня саму разбираться с моими проблемами?

Потому что ее проблемы и его тоже, неожиданно подумал Купер, только сейчас поняв это. Теперь он знал, что не сможет вернуться к своей яркой жизни, пока она, беременная и одинокая, остается на «Алмазном».

— Я так и сделаю, когда придет время.

Загрузка...