Приют

Глава 2 Драконьи Клыки

Счетчик Гейгера пищал, не переставая, и мешал думать. Кайл не выдержал и отключил его. Потом придется пройти полную обработку, быть может, даже придется заменить органику, но сейчас думать об этом не хотелось.

Он отверг пару предложенных контактов и остановился, внимательно осматриваясь — ледник, припорошенный ночным снежком, выглядел безобидно — лишь еле уловимый, на грани возможностей слуха треск обещал неприятные сюрпризы: закрытые трещины, обвалы и ямы, полные воды, сейчас обманчиво подернутые тонким ледком. Но другого пути в долину не было. Кайл поправил лямки рюкзака, одернул теплую парку, сильнее ввинчиваясь головой в капюшон, и еще раз внимательно просканировал пространство.

До боли знакомый пейзаж тут еле угадывался. Особенно все портили оплавленные развалины городка далеко на горизонте, на самом краешке земли. Дальше за развалинами было сизое, как небо, неспокойное море… Море оставалось все тем же несмотря на то, что тут люди сделали с землей. Кайл дернул плечом — впрочем, его соотечественники тоже ничем не лучше.

За спиной Кайла стеной вставал почти непреодолимый в это время года Драконий хребет. Ледник, зажатый в узком ущелье, плавно спускался в долину. Там, под хмурым, еле заметным солнцем снег все же растаял, выпуская из холодного плена желтовато-зеленую, пожухлую траву. Река в ледяной шуге медленно текла в океан, по большой дуге огибая обжитые человеком места. То, что люди здесь еще есть, доказывали небольшие прямоугольники обработанной земли в чахлых ростках озимых и редкие сторожевые роботы, допотопные, медлительные, но вооруженные до зу…

Кайл фыркнул.

…до последней микросхемы в корпусе.

— Надеюсь, что микросхемы там есть, а не… Шестерни и паровой двигатель. — Изо рта вылетело облачко холодного пара.

Он проверил пару ЭМИ-гранат, висевших на поясе, просто на всякий случай, чтобы успокоить себя, и сделал первый, осторожный шаг, спускаясь в долину реки Димититур.

Идти было нелегко — путь преграждали не только торосы, но и многочисленные поперечные трещины, через некоторые удавалось перепрыгнуть, а пару раз пришлось искать снежные мосты.

Осторожно переставляя ноги, каждый раз боясь не почувствовать прочной опоры, он двигался со скоростью черепахи, подозревая, что для обитателей долины его появление уже не является сюрпризом — сторожевые роботы не могли его не заметить. Но вот приходить ему на помощь обитатели долины не спешили. И совершенной неожиданностью для Кайла стал легкий укол в спину, чуть ниже лопатки. Укол, болью и темнотой расползавшийся по телу.

— Вот… Черт… — Кайл упал лицом в снег, теряя сознание.

Джейн не любила работать на грибной ферме — в подвалах Клыков было слишком влажно и жарко, а еще яркий, режущий глаза свет, который не выключался тут по двенадцать часов в сутки.

И специфический, кисловатый запах. И напрочь испорченные руки в трудновыводимых пятнах после срезки грибов. Сегодня ей повезло — до сбора урожая еще было далеко, так что вся её работа заключалась в смешивании нового субстрата и поливе — не самая тяжелая работа, но все же, все же… приятного мало.

— Я ведь альфа! — буркнула она себе под нос, доставая из кармана чудом еще работавший пейджер и проверяя время. До конца её рабочего дня было еще полчаса, но вновь напомнив себе:

— Я же альфа, черт вас всех дери! — она пошла в сторону выхода — на сегодня её службе на благо общества пришел конец. Ей еще с полчаса подниматься по ржавым, плохо освещенным лестницам — уже два месяца действовал режим строгой экономии, и лифты, вместе с ненужным, например на лестницах в подвал, освещением, отключили.

Она поднималась медленно и осторожно — еще не хватало оказаться на жилых этажах взмыленной, как лошадь. Иногда останавливалась на площадках, пропуская спешащих вверх или вниз бет и гамм. Умом понимала, что навредить ей они не могут — опасные, хватившие радиации так, что были сами способны облучать, дельты в Драконьих Клыках не появлялись, они жили вместе с мутантами на берегу, но… Она единственная альфа детородного периода, а это очень-очень много значит. И прежде всего для неё.

В столовую она поднялась аккурат с гудком, обозначавшим конец дневной смены. В помещении на сотню однотипных, рассчитанных на четыре человека столов еще было пусто и тихо. Моргала, то включаясь, то выключаясь лампа над линией раздачи. Повариха, альфа глубоко за пятьдесят лет, сонно зевала, поправляя резиновые перчатки в ожидании первых посетителей.

Джейн приветливо помахала:

— Добрый вечер, Амелия! — Она пошла мыть руки.

Повариха улыбнулась в ответ:

— И тебе, дорогуша, добрый вечер! Тебе как обычно? — Она взялась за тарелки и принялась накладывать грибы и водоросли, не дожидаясь ответа — здесь это был основной рацион.

Джейн подошла к раздаче:

— Да, добавь салат и картофель, пожалуйста. А моркови нет?

Повариха загадочно улыбнулась:

— О, дорогуша, у меня для тебя есть кое-что получше — тебе сегодня еще яблоко положено. Распоряжение твоей матери.

— Что? Яблоко? Ты серьезно? — удивилась Джейн — яблоки и летом она не всегда получала, фрукты были редкостью.

Амелия неожиданно подмигнула:

— Кого-то ожидает сюрприиииз! — она принялась переставлять тарелки с едой на поднос. Яблоко, немного пожухлое, желто-зеленое, чуть пахнущее летом и теплом, торжественно легло на фарфоровую (уж откуда её Амелия достала?) тарелочку. — Наслаждайся!

Помимо яблока на подносе еще возник пахнущий смолой чай из сосновых иголок.

Джейн не спешила уходить с раздачи (она альфа, так что очередь, образовавшаяся за ней, может и подождать!), только поднос придвинула к себе поближе:

— Что за сюрприз, Амелия?

— Узнаешь! — вновь пропела та, игнорируя недовольное гудение очереди. — Красивый, длинноволосый, не чета местным парням! Мечта, а не парень! — Повариха обвела грозным взглядом всю очередь, состоявшую в основном из рабочих бет и гамм, облаченных в заношенные комбинезоны. Очередь пристыженно умолкла.

Джейн покачнулась от неожиданности и, чувствуя, как белеет, пошла прочь от раздачи, чуть не забыв поднос с едой. Нового альфу, да еще мужского пола, она не ожидала. Не сегодня. Вообще не в этом году. И не в следующем. Одно дело пользоваться привилегиями альфы, и совсем другое — начать выполнять обязанности альфы.

— Тоже мне, сюрприз! — фыркнули за спиной Джейн голосом гаммы Эйч. — Этот оглушённый сюрприз сегодня все видели, до последнего таракана в Клыках. Бледный, седой, напрочь замерзший. Худющий — даже страшно подумать, что за детки народятся у нашей Джейн от такого. За будущее колонии страшно становится.

Очередь поддержала смешками Эйч, а Амелия поджала губы — вступать в нелепые споры с какой-то гаммой она не собиралась.

— Чего тебе, Эйч? — Поварешка в её руках замерла, как орудие возмездия.

— Того же, что и сестренке, — нахально сказала Эйч — молодая девушка двадцати четырех лет с иссиня-черными волосами, собранными в низкий хвост. Одета она была как все гаммы — в простую, грязно-серых тонов рабочую одежду, не то, что альфы — этим всегда позволялось гораздо больше, чем другим. Та же Джейн щеголяла в коричневых брюках карго и всегда удивительно чистых лонгсливах — в Клыках было прохладно. Более чем.

— Шикуешь? — прищурилась повариха, — тебе на яблоко за весь год денег не набрать! Из платного есть картофель, салат, рыба, но чует мое сердце, опять ты врешь, Эйч.

Амелия плюхнула на тарелку тушеные грибы и маринованные, размякшие, потерявшие форму водоросли:

— Так что… Деньги вперед, если хочешь получить картофель и салат.

Эйч протянула кредитку:

— И жаренную треску, пожалуйста! Я сегодня премию получила за ловлю сюрприза.

— Ну-ну, — Амелия сперва проверила денежный счет, и убедившись, что денег на нем и правда хватит, чтобы оплатить еду, пробила чек. И только потом пошла к плите за рыбой.

Джейн лишь поморщилась, когда Эйч приземлилась рядом на свободный стул, а ведь видят небеса — почти все столы еще не заняты.

Эйч извинительно улыбнулась — знала же, что Джейн с трудом её переносит. Как же, гамма! И этим все сказано. Но того, что они сестры — не изменить, как не хотелось бы одной спесивой альфе.

Джейн была из первой тройни, рожденной их матерью. Огненно-рыжая, бледнокожая, по весне покрывавшаяся веснушками — вся в мать с северных островов.

…а я вот пошла в отца… Впрочем, у Джей и отец с северных островов, это у меня с континента…

Мальчишек-близнецов из тройни с Джейн тогда продали в другую общину, чтобы избежать инбридинга. Во второй тройне крайне неудачно были одни мальчики — от них тоже избавились, хорошо на этом заработав. А когда мать была беремена в третий раз, произошло непредвиденное — в Первом, теперь заброшенном, Драконьем Клыке случилась авария с выбросом радиации. Мать оказалась почти в эпицентре. Братьев Эйч сплавили на ферму, саму Эйч ждала бы такая же судьба — никто особо не занимается гаммами (они даже не получают базовое образование, только трудовые навыки), но вмешалась мама, оставив её при себе, утверждая, что у Эйч слабое здоровье. Авторитета мамы (а она была и остается единственным доктором медицины в Драконьих Клыках) хватило, чтобы Эйч училась и развивалась, как все дети беты. Глядя на замотанных тяжелой работой на ферме братьев, Эйч училась, училась и училась. Сейчас она была единственным техником-гаммой, не боявшейся ходить даже в заброшенный Первый Клык. Возможно, скоро она свалится до дельты или даже эпсилона, но детей ей никто рожать не позволит, а жизнь и так довольно трудна, чтобы за неё еще и переживать и хвататься зубами. Здесь и сейчас — всегда повторяла для себя Эйч. Потому что жить мечтами, как Джейн, для неё непозволительная роскошь. И глупость — когда мечты воплощаются в седых, худых альф, понимаешь, что не больно-то и хотелось о таком мечтать.

Эйч, быстро расправляясь с жаренной рыбой, искоса посматривала на сестру — та бездумно копалась в жаренных грибах, гоняя их по тарелке.

— Да ладно тебе, Джейн, — фыркнула она, когда один из грибов ускользнул на поднос. — Не переживай ты так. Этот парень симпатичный — дети будут, как на подбор. А поскольку с детьми сейчас туго, то тебе, в отличие от нашей матери, даже позволят оставить их при себе.

Кажется, такая перспектива еще больше напугала Джейн — та вздрогнула, представив, что отныне и лет так до пяти, пока дети не пойдут в школу, они будут прикованы к ней. Или она к ним. Очередной гриб умчался с тарелки, шлепаясь на поднос. Эйч пожала плечами:

— Джейн, было бы о чем печалиться. Дети — наше будущее! — торжественно сказала она и тут же успокоительно добавила: — а по поводу седого не бери в голову. Встречаться с ним тебя же никто не заставит. Я у матери спрашивала как-то… Подсадят тебе эти… Как их…

— Эмбрионы… — мрачно выдала Джейн.

— Вот именно! — указала вилкой на сестру Эйч. — И все. А дальше только радость материнства. Точно-точно… Все будет хорошо.

— Наверное. — Джейн оторвалась от своей тарелки и не удержалась, заметив, как Эйч стала уплетать картофель. — Шикуешь, да?

— О дааааа… — отозвалась Эйч, уже привыкшая к нотациям со стороны сестры.

— Ты учти, альфы с перевала не каждый день на тебя сыпаться будут. Поберегла бы деньги.

— О, я приму к сведению твои советы, но… — Эйч расплылась в улыбке. — Меня сегодня повысили. Не за альфу, не страдай так. Я утром сдала экзамены на инженера. Документы будут готовы только завтра, завтра же меня переведут на питание, положенное альфам. Док говорит, что если я буду продолжать теми же темпами, то лет через десять заменю его самого. “Я уже начинаю побаиваться конкуренции с твоей стороны…” — сказал он.

“…если ты, конечно, выживешь с твоим безбашенным отношением к радиации, девочка!” — добавлять она предусмотрительно не стала — у Джейн это любимый конек.

Джейн кусок в горло не лез, особенно от присутствия рядом вечно улыбчивой и всегда довольной жизнью Эйч. Иногда Джейн казалось, что той просто не повезло с мозгами — их напрочь выжгло радиацией, раз она не понимает ужаса, происходящего вокруг. Но отношение и уважение Дока и других бет и гамм (и даже альф!) показывало, что все же кое-какие мозги у Эйч есть.

…Просто они другие. Наверное…

Для себя Джейн объясняла все просто — разные отцы. Ей достался поумнее и эмпатичнее, а Эйч… А Эйч, судя по её любви к приборам, достался какой-то техник, лишенный малейших чувств. Что поделать, не всем так везет, как Джейн. И тут она некстати вспомнила о своем везении и обещанном “сюрпризе”. Завибрировал пейджер, присылая сообщение. По работе присылать сообщение не стали бы — рабочее время вышло, так что это могла быть только мать. Джейн нехотя полезла в карман — мать не та, кто позволяет себя игнорировать.

“Джейн, жду у себя в кабинете. Срочно!”

Настроение окончательно испортилось.

— Вот же… — вздохнула Джейн, отодвигая стул с противным скрежетом по полу и вставая. То, что на столе остался поднос, полный еды, её не волновало. Она даже про яблоко забыла.

— Мать? — уточнила Эйч, пальцем подкатывая яблоко по столу в сторону сестры, — ты не взяла.

— Ешь сама, — Джейн пошла к выходу.

— Ну надо же, как некоторые любят работу! — не удержалась Эйч. — Джейн, сообщаю по большому секрету — грибы переживут расставание с тобой!

Джейн раздраженно дернула плечом.

Тут завибрировал пейджер уже у Эйч: “Срочно в мой кабинет!”. Девушка удивленно присвистнула и встала, забирая яблоко и тарелку с картофелем Джейн на свой поднос. Жаренная картошка обрела новых хозяев — мальчишек-техников, которые работали с Эйч. Они были вечно голодные и вечно растущие. А яблоко надежно спряталось в кармане рабочих штанов Эйч — Джейн может и передумать, а яблоко столько стоит, что Эйч может лишиться всей новой зарплаты за месяц, если сестра потребует яблоко назад.

В дверях кабинета Эйч столкнулась с уже уходящей, болезненно потиравшей ягодицу после укола Джейн. Предусмотрительно отступила в коридор — сестре и так тяжко пришлось, почти весь её привычный мир рухнул — если все пойдет хорошо, то её будут ждать только походы к доктору, роды, дети и пеленки.

Джейн ничего не сказала, хромая в сторону жилых отсеков. Эйч проводила её задумчивым взглядом, думая, что сама бы чувствовала в таком случае? Счастье или… Разочарование?

…Может, дать шанс Дейву? Не фонтан, конечно, парень, но ведь других не предвидится. Совсем.

Мать, просматривающая рентген-снимки у окна, прикрикнула на Эйч:

— Чего ты там застряла в дверях? Проходи — ты мне нужна!

Эйч с детства любила кабинет матери — эту непривычную белизну стен и мебели, эти хрустящие (белоснежные!) простыни на кушетках, стерильных столиках и шкафах, эти забавные распашонки для пациентов в мелкие цветочки или кошечки — привет из старых, еще благополучных времен. Множественные, дико таинственные по детству, приборы, которые она уже не раз ремонтировала, и предмет страшной детской зависти — работающий компьютер на столе у матери. Иногда та даже позволяла Эйч сидеть за ним и смотреть рисованные фильмы, абсолютно нереальные и часто непонятные. Сейчас Эйч, несмотря на собственный, выданный по работе небольшой ноутбук, даже под дулом плазмомета не смотрела старые мультфильмы — эти синие, бескрайние небеса, яркое солнце, чистенькие дети, веселые зверушки и их приключения навевали такую тоску, что выть хотелось. По детству она не понимала, сейчас же старые фильмы, фотографии, вырезки из газет, книги — любое напоминание из прошлого вгоняло её в депрессию — какими сволочами надо было быть, чтобы позволить разрушить такой красивый, чистый, яркий мир?

Эйч плотно закрыла за собой дверь и вошла в кабинет. Мать кивнула головой в сторону процедурной — там, на высокой кушетке прикрытый простыней по грудь лежал отловленный по утру парень. Он беспокойно спал под капельницей — чуть двигались пальцы, шевелились губы, словно хотели что-то сказать, иногда раздавался стон.

— Эйч, займись им — вариант № 2. Я уже устала заливать в него успокаивающие средства — три смертельных дозы, между прочим, за сегодня уже схватил, а все пытается проснуться. А я еще не все обследования провела.

Та потрясенно посмотрела на мать:

— Вариант два? Ты уверена? Он прошел через биосканер, я лично протаскивала его, прежде чем затащить в Клык.

Мать пожала плечами:

— Может, самый ранний вариант? Первый, экспериментальный, когда еще железа всего ничего пихали?

Эйч возразила:

— Тогда бы он не дожил.

— Ооо, ты не представляешь, какие они живучие, эти твари. Колонию на севере под чистую вырезали за то, что те отказывались выдавать им равные права. А в колонии было за двести человек. Двести не смогли противостоять всего десятку синтетиков. Эйч, давай вариант № 2 — мне нужно еще провести кучу анализов и обследований, да и Док напирает.

— Мне нужен твой комп и разрешение на нем работать. — Эйч прошла в процедурный кабинет. Глаза против воли уткнулись в найденного синтетика. Он…

…Черт, да он живой! Он очень живой!…

…не походил на те пародии на людей, которые она пару раз встречала — правда, уже в виде кусков разрушенной плоти. Синтетиков старались отстреливать еще на подходах, слишком они были опасны.

Мать отозвалась из кабинета:

— Можно подумать, ты не знаешь пароль от моего компа!

— И все же, ма… — Эйч села за небольшой стол, где стоял компьютер.

— Зануда! Я разрешаю тебе воспользоваться моим компом! Довольна? — Мать встала в дверях, надевая на себя белый халат для работы.

Эйч, уже во всю орудовавшая в чужом компьютере — сейчас она как раз скачивала на него нужную информацию со своей флешки и искала точку доступа, качнула головой в сторону парня на кушетке:

— Я не об этом, ма. Он не похож на синтетика. Он…

— Я же говорю — слишком старая модель.

— Или очень новая? — возразила Эйч.

Мать, склоняясь над парнем с пустым шприцом в руке, почти простонала:

— Опять твои бредни о том, что вдруг где-то сохранилась цивилизация? Эйч, когда ты вырастешь из этих сказок?

— Ма, он… Он слишком похож на человека! И он прошел биосканер! Мааа… Ты же знаешь — синтетики из-за своих центральных процессоров, занимающих весь головной мозг, не в состоянии пройти биосканер. Я тебе чем угодно поклянусь — ни единого всплеска не было на сканере.

Мать выпрямилась, на миг забывая о шприце и уже подготовленной вене парня:

— Эйч, данные загрузились?

— Еще нет. — Она демонстративно нажала кнопку на компе, начиная загрузку данных.

— Ну и?

Эйч сглотнула, заметив, как побежали строки на экране — данные загружались. Загружались в… Синтетика. Он даже не пытался сопротивляться. Антивирусник на нем был фиговый.

— Еще вопросы, Эйч? — мать без укора посмотрела на неё.

— Нет, ма… — Эйч неожиданно для себя заметила, как постарела мать. Нет, седину, морщинки вокруг глаз она видела и раньше, но вот эти устало опущенные уголки рта, почти пустые глаза, ставшие безвольными плечи… Эйч не хотелось верить, что её ма способна поддаться обычной для их общины депрессии, ей не хотелось думать, что обычно энергичная Кира выгорела, устала, сдалась, как почти все в Клыках. Ведь сколько не борись, сколько не выращивай скудный урожай, сколько не выходи в море за рыбой, сколько не вкалывай на ферме водорослей и грибов — ничего не изменить. Их мир мертв. Давно и безнадежно мертв. И даже дети, рожденные Джейн от этого синтетика (если он, конечно, способен к зачатию — синтетики нередко были бесплодны), не спасут мир — уже давно доказано, что пара людей не возродит цивилизацию. А у них всего-то и осталось, что Джейн и… Вот этот альфа-синтетик. Пара людей. Остальные безнадежно больны, чтобы спасать мир.

— Эйч? — тихо спросила мать. — Что-то не так?

Эйч прогнала крамольные мысли прочь — пусть Кира и выгорела, она выгорать не собирается. Она та лягушка, что помрет, сбивая масло. Да, черт вас всех дери, помрет! Но масло сбивать не прекратит. Жить. Здесь. Сейчас, потому что другого мира ей не предоставили, но жить! Не выгорать.

— Ничего, ма. — сглотнула Эйч. — Все хорошо… А что… Ждет его? — она кивнула головой на парня.

— Я же сказала — вариант № 2. Проверю его здоровье, обследую органы на предмет патологий, проверю совместимость и…

— Черт… — Эйч отвернулась от бледного парня, утыкаясь в экран и проверяя — все ли файлы загрузились?

— Да, кому-то сегодня сильно повезет. Очередь на трансплантацию большая, а тут такая удача! Даже если он бесплоден, выгода для общины большая.

— Мааа, вот только не надо мне про его ливер рассказывать и кому что пойдет! Я не настолько… Эм… Лишена чувств, как думает Джейн. — Эйч выключила комп и встала. — Ну, я пойду, ага? Не хочется оказаться в логове трансплантолога.

Мать, уже набравшая крови в шприц, вновь выругалась — парень внезапно дернулся всем телом, словно отказывался сдаваться:

— Да твою же…

Она отложила шприц на стерильный стол и достала из шкафа новую упаковку с лекарствами:

— Как же он меня достал сегодня!

Эйч подошла поближе — из-за конвульсии левая рука парня выскользнула из-под простыни, свешиваясь с кушетки. Девушка осторожно взяла парня за кисть (теплую и абсолютно человеческую), приподнимая её и рассматривая широкий, плотно обхватывающий руку браслет.

— Что это, ма?

— То, что уже прямо-таки заставляет меня пойти на ампутацию! — выдавила та. — Лечебный браслет. Были и такие. Индивидуальный доктор. Именно он гасит воздействие лекарств.

— А он снимается? — Эйч принялась вертеть руку, заинтересовавшись браслетом.

— Я же сказала — снимается в результате ампутации.

— Маааа! — Эйч удивленно рассматривала расположенный со стороны запястья экран. Цветной. Слишком яркий для её глаз. Слишком… Другой. Цифры, вспыхивающие на экране, были ей знакомы, и даже буквы. А вот слова — нет. Она их могла прочитать, но она их не понимала. Отдельные слова что-то напоминали, но большинство… Словно какое-то месиво из знакомых слогов.

И при этом ни единой кнопки на браслете. Только кружки и стрелки по бокам экрана.

Она провела пальцем по материалу, из которого был сделан браслет — мягкий, и в тоже время плотный, упругий. Если чуть поддеть за край, то можно было увидеть, как тонкие трубочки выходили из него в вены и артерии парня.

— Ма, а если…

— Опяяяять… — возмутилась Кира.

Эйч дернулась — ма все же выгорела. Она отказывается видеть очевидное.

— Ма, а если это НОВАЯ разработка? Если где-то сохранилась цивилизация? Если где-то по-прежнему способны создавать новые вещи и новые приборы? Если…

Мать выпрямилась, даже плечи расправила, но это не убедило Эйч:

— Эйч, прекрати. Индок — старая разработка. И этот синтетик выжил только из-за индока. Он НЕ новая разработка. Баки по выращиванию синтетиков, вся технология их создания утеряна. Иначе бы я не разбирала этого парня на запчасти, а выращивала нужные органы в баках. И не надо так прожигать меня глазами — этот парень всего лишь машина в красивой упаковке. За него все решает и всем управляет программа, машинная логика и ни грамма разума… Эйч… — Мама сделала голос тише и проникновеннее — она устала от веры дочери в сказку. — Мне тоже не нравится мир, в котором мы живем. Но другого нет. За пределами острова не то, что цивилизации, там жизни-то не осталось. Когда Сити пал… Мы остались в одиночестве. Эйч, будь реалисткой. Хватит искать то, чего нет.

Та аккуратно положила руку синтетика на кушетку.

— Ма, я могу заняться этим браслетом?

— Если ты его снимешь, не прибегая к ампутации — я только “За!”.

Эйч не спала всю ночь — сидела в своей комнатенке, в которой умещалась только кровать и тумбочка для личных вещей, прогоняя через переводчик незнакомые слова с браслета. Ноутбук перегрелся, показывая свой более чем солидный возраст, но пока ворочал своими электронными мозгами, хотя все медленнее и медленнее.

Спать хотелось сильно — ведь утром еще и на работу, но если сейчас она сдастся, если позволит себе пойти на поводу у матери, то никогда себя не простит. Быть может, завтра синтетика разберут на органы, и она никогда не узнает его тайну. И их колония вымрет, когда быть может за ближайшим поворотом дороги есть мир, где цивилизация нашла силы встать с колен после ядерной войны.

…я не могу сдаться…

Хотя под утро она вела поиск на одном лишь упрямстве. Закутавшись в одеяло, так что из него торчали только её голова и кисти рук (отопление включат утром, когда придет пора собираться на работу, и сейчас при дыхании изо рта Эйч вырывался теплый парок), она сидела на кровати, согреваемая только теплом от ноутбука.

Она уже не ждала ответа, когда внезапно введенные слова обрели перевод. Эйч даже глаза протерла, не веря себе — в раздел искусственных языков она влезла уже от безнадежности.

— Пасиденталь. И что это значит?! — Она быстро ввела незнакомое слово в строку поиска. Ответ был выдан почти моментально.

“Пасиденталь — апостериорный язык, созданный на основе языков Содружества незадолго до Катастрофы. Точная дата неизвестна. Авторы неизвестны. Широкого распространения не получил.”

— Ииии….?

Больше информации найти не удалось — даже место создания было неизвестно, локальная база данных в Клыках была мала и скудна.

— Черт, — Эйч запрокинула голову вверх. — Вот черт!

Но с этим уже было можно идти к Доку. Этими знаниями уже можно было добиваться другой судьбы для синтетика, чем “вариант № 2”.

Эйч надеялась встретиться с Доком в столовой — там его легче всего перехватить, но в забитом людьми помещении его не нашлось. Она для верности два круга сделала по столовой, успев переругаться с очередью, когда пробиралась к кассе. Недовольная Амелия процедила сквозь зубы, что Док уже был и спешно ушел. Выбирая между завтраком и опозданием на работу, Эйч выбрала пропущенный завтрак. Она помчалась на третий этаж, там располагалась вотчина Дока — его кабинет и мастерская.

Пробиться к нему через толпу таких же мнущихся в коридоре и желающих решить “всего лишь один мааааленький вопросик”, удалось только через час после гудка о начале работы — мысленно Эйч уже попрощалась с премией и месячными прибавками к еде, положенными альфе, — оштрафуют за опоздание, не посмотрев на прежние заслуги. Но на карту была поставлена жизнь целой общины!

…Ну, и одного синтетика до кучи…

Ей хотелось выть от бессилия (мать уже могла начать подготовку к операции), когда Док все же выделил ей время.

— У тебя пара минут, Хелен. — так, полным именем, её даже мать не звала, только скрупулезный Док. Он сидел за столом, подслеповато рассматривая бумаги, лежащие перед ним, и сортируя их по лишь ему понятному принципу.

Эйч с ходу начала:

— Я про синтетика…

Док на минуту оторвался от своих бумаг:

— Во-первых, сядь, — он кивнул в сторону ближайшего стула, — во-вторых, Кира уже заходила и рассказала, что ты предположила о синтетике. Я с ней согласен.

Эйч возмутилась — Док был авторитарен, без этого в их общине никуда, но решить все, даже не выслушав?! Она резко возразила:

— Но, Док! Вы даже не выслушали меня! У синтетика при себе странный браслет, который мы не в состоянии изготавливать!

Док посмотрел на неё и веско сказал:

— Хелен, не кричи.

Она вцепилась пальцами в сиденье стула, чтобы взять себя в руки. Гораздо спокойнее начала (пальцы от усердия побелели и стали ныть):

— На браслете есть экран, на котором изображены кнопки. Вы когда-нибудь видели экраны, где кнопки располагались бы прямо на нем? Вы когда-нибудь слышали о таком? Не говоря уже о том, что на экран выводятся слова на другом языке — искусственном языке, созданном для замены языков Содружества. А ведь при синтетике были и другие вещи, которые мне так и не позволили осмотреть. Док, неужели вы не понимаете, что этот синтетик из мест, где сохранилась цивилизация? Неужели вы не понимаете, что нужно чуть изменить обычный порядок и рискнуть?

Док отодвинул в сторону бумаги, встал, заложив руки за спину. Прошелся по кабинету, остановившись у узкого окна. Кивнул ей:

— Подойди сюда. — он кашлянул, вытирая рот платком, на котором осталась прожилка крови.

Она послушно подошла, вглядываясь в постаревшее (а ведь ему чуть больше сорока лет) лицо Дока. Тот вновь указал на окно:

— Не на меня смотри — в окно смотри. Видишь?

Эйч и смотреть не надо было, чтобы знать, что там, за мутным, давно немытым стеклом.

Море. Длинный подвесной мост, ведущий на берег. Именно мост и был причиной того, что Клыки так и ни разу не были разграблены. Если приближалась опасность, мост просто уничтожали. На памяти Эйч такое было всего раз. Запасы же, имеющиеся в Клыках, позволяли отсидеться в недолгую осаду. Да и уплыть можно — лодки в Клыках имелись.

— Что ты видишь, Эйч?

На берегу располагались руины когда-то большого городка — его уничтожили боеприпасами с белым фосфором. Дальше шли скудные поля и сады, горы, заросшие лесами, где-то там прятался разрушенный бомбардировками круг из мегалитов. Еще дальше была петля реки и…

Док сам ответил:

— Если что, я не про роботов, которых мы до сих пор используем, хотя создавать уже не можем. Я о людях.

— Док, так и я о людях прежде всего думаю! Ведь это шанс для всех нас.

— Хелен… Этот альфа, которого вы с Терри нашли, синтетик. Синтетик. Ты же знаешь — что это значит? Это процессор вместо мозгов. Там нет понятий человеколюбия, совести и прочего. Только программа.

— Но он…

Док перебил, впервые за беседу чуть повышая голос:

— Хелен, он может быть чудесным синтетиком, готовым нам помогать и спасать. Я понимаю это. Но! Он синтетик, они все связаны в единую сеть. Они все общаются друг с другом, и достаточно одного вмешательства, одного императива от другого синтетика, чтобы он взбесился. Вся опасность синтетиков в том, что они непредсказуемы — мы не можем глушить связь между ними. Единственный способ оградить нас от них — уничтожать заранее. Даже самых хороших синтетиков, потому что каждый из них может изменить свое поведение из-за внешнего вмешательства, из-за программы или вируса. Хелен, посмотри — сколько у нас человек в общине. Человек. Мы не можем… — Он посмотрел на неё и резко сказал, пресекая возражения: — Я не могу рисковать их жизнями. Все, Хелен, эта тема закрыта. Надеюсь, ты поняла.

Эйч засопела носом, но выдавила:

— Да, я все поняла.

Он направился к своему столу:

— Тогда свободна. Кстати, премии ты лишена — опаздывать даже инженерам непозволительно.

— Да, Док, я поняла… — Она вышла из кабинета, понурив плечи — надежда на Дока была просто огромной, и вот… Все лопнуло, как мыльный пузырь.

Надо было идти на работу — спуститься вниз, на инженерный участок, получить наряд на сегодня и…

…И выбросить к черту все мечты о хорошем будущем…

Свет в коридоре мигал, периодически пропадая. В голове было пусто — запасного варианта у неё не было.

— Черт, черт, черт…

Все было так близко и так далеко…

Она зашла к себе, захватила свой ноутбук, с голода нагло съела оставшееся со вчера яблоко Джей — ничего другого у неё не было.

Свет в комнате мигнул — ветер на улице крепчал, играя проводами в вечной попытке их сорвать. Привычное дело по осени. Электрические провода, идущие с берега в Клыки, и раньше обрывало непогодой — ничего странного в этом не было. Посидят день-два без электричества, не умрут.

…Только операция у матери накроется… О, зараза!..

Она спешно открыла свою тумбочку, вываливая запасную одежду. Рабочий комбинезон был старый, но еще теплый.

…Куртка… Где добыть теплую куртку?! И обувь… Вот черт!

Обувь была вечной головной болью для обитателей Клыков.

…Ладно… Потом решим… Еще нужна еда, оружие и лыжи… Но это потом, если удастся самое главное…

Эйч выскользнула из своей комнаты, спеша на крышу.

Через десять минут свет мигнул и окончательно погас — электричество отключилось во всем Клыке. Запасные генераторы заработали, но их мощности едва хватало на холодильники с едой, медотсек и защитный контур. Убедившись, что в медицинском блоке электричество временно не нужно, его отключили и там. Кира, наведя порядок в кабинете, посмотрела на лежащего в операционной парня:

— Везучий ты, синтетик.

Она сняла халат, устало потянулась и пошла к себе в жилой отсек — здесь ей делать было нечего.

Эйч воровато проскользнула в кабинет матери — шифр от замка она знала наизусть еще с детства. Закрыла за собой дверь, прислоняясь к ней спиной — ноги откровенно подгибались. Она, конечно, и хулиганила по детству, и правила нарушала, и особо послушной девочкой никогда не была, но так откровенно на запреты общины она не плевала.

Для верности она подперла дверь стулом — больше ничего подходящего не нашлось.

Вошла в операционную, нарушая все правила стерильности, поставила ноутбук на стол, где обычно лежали инструменты для операции, включила его — чтобы хоть как-то заработать, ноутбуку нужно было с полчаса прогревать свои мозги.

Пока ноутбук чертыхался, пытаясь включиться, она стащила с синтетика простынь и присвистнула — на груди у него сиял красно-синим небольшой круг — то ли заменитель сердца, то ли аккумулятор, то ли еще какая-то…

… хрень…

…деталь. Заниматься ею, как бы не хотелось этого Эйч, времени не было. Она спешно принялась одевать синтетика в свой комбинезон. Парень, несмотря на свою худобу, оказался тяжелым, как черт — Эйч еле справлялась с ним, шипя себе под нос:

— Ну знаешь ли, ради свободы, мог бы и помочь! Я тебе побег устраиваю, а ты даже штаны надеть не хочешь.

Эйч кое-как натянула правый рукав комбинезона и принялась за левый, когда взгляд вновь зацепился на непонятный круг на груди — по нему сейчас бежали яркие, красные, специально обведенные в подсвеченный кружок цифры. В обратном порядке.

— Вот заррррраза!!! — Эйч схватила свой ноутбук и рванула из операционной быстрее ветра — некоторые синтетики добровольно (ладно, степень добровольности под вопросом — некому было уточнять её) вшивали в себя бомбы как раз на такой случай — не допустить надругательства над телом. Как раз подумалось, что прошли почти сутки с момента отлова синтетика.

За спиной, когда Эйч уже была в коридоре, раздался громкий хлопок.

— Вот зараза… — оглушенная Эйч замотала головой, опираясь на стену, чтобы не упасть. — Зараза…

На следующий день за устроенную аварию её вновь понизили в техники и лишили лекарства от лейкоза, поставив штамп в истории болезни: “бесперспективна!”.