Прощай, неразделённая любовь (СИ)

Глава 12

— Лапуля, — мягко протянул Феликс, внимательно выслушав мой сумбурный рассказ о провалившихся собеседованиях, несостоявшейся карьере и личной жизни, которая, казалось, давно застыла в тупике. — Мы из тебя такую конфету сделаем, что этот твой Иван Соколов не сможет глаз оторвать! Дар речи утратит!

Он на секунду задумался, прикрыв глаза, будто мысленно перебирая варианты моего преображения. А потом вдруг тихо рассмеялся — легко, почти беззвучно, но с такой искренней радостью, что у меня невольно дрогнуло сердце. В его смехе не было ни капли насмешки, только доброта и уверенность, которой мне так не хватало.

— Поверь, — продолжил он, слегка наклонившись ко мне, будто делился секретом, — он только на тебя весь вечер будет таращиться. Возьмёшь его голыми руками, если он тебе, конечно, ещё нужен.

«Нужен?»

Я не знала. Нужен ли мне Иван? Когда-то — да, безумно. Я ещё хорошо помнила, как замирало сердце, когда он просто проходил в офисе мимо. Как я глупо краснела, стоило ему бросить в мою сторону даже беглый взгляд. Но теперь…

Теперь его не было рядом. И я понемногу начала прогонять его навязчивый образ из памяти. Стала избавляться от разочарований и собственных убеждений в том, что он не замечает меня потому, что я невзрачная и ничем не примечательная.

Но мысль о том, чтобы снова увидеть Ивана не жалкой серой мышкой, прячущейся в углу, а женщиной, которая сможет завладеть его вниманием, заставила сердце биться быстрее.

Феликс звучно щёлкнул пальцами, словно поставил точку в каком-то хитроумном плане, который уже сложился в его голове.

— Доверься мне.

Я слабо улыбнулась в ответ, машинально глянув на своё отражение в зеркале. Бледное лицо, невесёлый взгляд, тусклые волосы, собранные в небрежный хвост, — неужели из этого действительно можно сделать «конфетку»?

Верить в чудо хотелось отчаянно, но пока не получалось: слишком уж глубоко засело внутри ощущение, что я слишком простая и слишком обычная девушка, на которую никто не обращает внимания.

И всё же…

Несмотря на сомнения, что я смогу произвести кардинальный переворот в голове Соколова, слова Феликса мне очень понравились. Неудивительно, что у него нет отбою от клиенток.

Он не просто стилист — он волшебник, который не только меняет внешность, но и возвращает забытое чувство собственной значимости. Он слушает, не перебивая, кивает в нужных местах, и в его глазах нет ни капли осуждения.

Только понимание и лёгкая, почти отеческая забота.

Наверное, именно поэтому к нему приходят не только за новым макияжем или причёской. Сюда идут, чтобы выговориться, чтобы услышать заветное: «Да, ты прекрасна. Да, ты достойна. Да, он обязательно это заметит».

И пусть где-то в глубине моей души ещё шевелился червячок сомнения, но впервые за долгое время я почувствовала — а что, если я и правда смогу преобразиться? Смогу обрести уверенность в себе?

***

Прошло примерно три часа. Три долгих часа, наполненных волшебством кропотливого труда. Я словно растворилась в лёгком аромате косметики, шелесте кистей и тихом жужжании фена.

Всё это время Феликс, как истинный знаток красоты, творил над моим лицом настоящее чудо. Его пальцы, ловкие и уверенные, скользили по моей коже, нанося тональную основу, подчёркивая скулы, акцентируя брови и глаза. Спонжи, кисти, спреи — всё это превращалось в волшебные инструменты, способные сделать из обычной девушки нечто невероятное.

А ещё он разговаривал со мной. Лёгкие, непринуждённые фразы, шутки, иногда философские замечания о том, что красота идёт изнутри. Я лишь кивала и улыбалась в ответ, слишком погружённая в свои мысли. Что, если после всех этих усилий я не увижу в зеркале никаких перемен? А только ту самую себя, которая привыкла сутулиться, чувствовать неуверенность и прятать взгляд?

Но вот Феликс отложил последнюю кисть, отступил на шаг, оценивающе прищурился и, наконец, с торжествующей улыбкой объявил:

— Готово!

Он медленно развернул моё кресло к большому зеркалу, и у меня перехватило дыхание.

В отражении на меня смотрела незнакомка. Совершенно другая девушка — уверенная, дерзкая, независимая, свободная. А, главное, невероятно красивая!

И самое потрясающее — это была я. Только такая, какой никогда себя прежде не видела.

Мои волосы, обычно волнистые и непослушные, теперь лежали идеально гладкими прядями цвета тёмного шоколада. Они мягко ниспадали на плечи, и я даже недоверчиво провела пальцами по ним, поражённая их блеском и необыкновенной шелковистостью.

Макияж… «О, этот невероятный макияж!» На первый взгляд, естественный, но настолько искусно выполненный, что глаза мои засверкали вдруг глубокой синевой. Ресницы стали густыми и пушистыми. А губы казались пухлыми и нежными, как в ранней юности, с лёгким перламутровым блеском.

Но самое странное даже не это.

Я сидела необыкновенно прямо. Плечи сами собой расправились, подбородок приподнялся, спина выпрямилась. Будто моё новое отражение требовало и обновлённого тела — грациозного, гордого, достойного этой красоты.

— Это точно я? — дрожащим голосом спросила я у Феликса, как будто боялась, что образ в зеркале вот-вот растворится, как мираж.

Феликс стоял рядом, сложив ладони лодочкой у подбородка, и загадочно улыбался. В его взгляде читалось удовлетворение художника, довольного своей работой.

— Ты, лапуля, ты… — тихо проговорил он с неподдельной нежностью.

— Феликс, ты… ты просто волшебник! — вырвался у меня эмоциональный возглас.

Я не могла оторвать взгляд от зеркала. Это было преображение. Настоящее и невероятное. Не просто новый макияж и причёска. Я чувствовала себя другой. Сильной. Красивой. Той, которая больше не боится.

— Ой, ой! — замахал он руками, изображая ложное смущение, но по глазам было видно, как он рад. — Не дави из меня слезу, солнце! Давай, поторапливайся, тебя там уже твой принц дожидается.

Он шутливо подтолкнул меня к выходу, не сводя улыбающихся глаз с моего лица.

— Какой принц? — я растерянно моргнула, чувствуя, как по лицу разливается румянец. — Ты шутишь? Разыгрываешь меня?

Но Феликс лишь загадочно подмигнул, оставляя меня в полном недоумении:

— Сейчас всё узнаешь сама!

Я перевела на карту Феликса гонорар за великолепно выполненную работу, ещё раз бросила ошеломлённый взгляд на своё отражение и в полнейшем смятении покинула его студию.

Вечерний воздух был прохладным и свежим, он ласково коснулся моего лица, будто поздравляя с полным преображением: и внутренним, и внешним.

Я сделала шаг, потом ещё один, нервно перебирая пальцами ручку сумки. «Господи, о каком принце он говорил? Неужели это…»

И вдруг я услышала голос за спиной:

— Светлана?!

Я обернулась.

И увидела его.