Прощай, неразделённая любовь (СИ)

Глава 39

А ведь судьба посылала мне знаки. Неоднократно. Раз за разом, настойчиво, в большом количестве.

Они были повсюду: в странных отговорках Соколова, в его срочных, неотложных делах, возникших будто ниоткуда, в поздних ночных звонках. Не говоря уже о том, что некие обстоятельства всякий раз препятствовали нам перейти к близости.

Да, знаки были...Только я упорно игнорировала их.

Я закрывала глаза, потому что боялась увидеть правду. Боялась признаться себе, что снова попала в ловушку, из которой, казалось, уже выбралась. Что все эти месяцы самовнушения, все эти заверения «я стала умнее, я научилась на своих ошибках» — просто один сплошной самообман.

«И что же мне теперь делать? Как быть?» — с тоской подумала я, глядя на запертую дверь.

За ней, в прихожей по-прежнему громко ссорились Соколов и мать его будущего ребёнка, а я всё никак не могла решить, как лучше поступить. Продолжать прятаться в гостиной, как мышь за печкой, надеясь, что меня не заметят? Или уйти с гордо поднятой головой?

Внутренний страх шептал мне, что лучше спрятаться, не высовываться, сделать вид, что ничего не произошло. Ведь так проще. Так безопаснее. Можно снова обмануть себя, сказать: «Это просто небольшое недоразумение. В жизни всякое случается».

И правда, разве не легче было бы сделать вид, что я ничего не заметила? Что не слышала тех слов про беременность?

Но другая часть меня — та, что всегда ненавидела трусость и несправедливость, кричала, заглушая робкие оправдания: «Ты не обязана всё это терпеть! Ты не должна прятаться, будто в чём-то виновата!»

И тогда я вспомнила слова Соколова, которые он сказал Юлии в пылу ссоры: «Мы с коллегой работаем над исковым заявлением!» Что ж, хозяин дома сам подкинул мне идею, как выйти с достоинством из этой некрасивой ситуации.

Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как решимость наполняет меня. «Нет, я не стану отсиживаться здесь, как трусиха! И не позволю Ивану думать, что он может играть мной, как ему вздумается».

***

Придав себе, насколько это было возможно, максимально деловой вид, я резко распахнула дверь гостиной и с серьёзным лицом вышла в прихожую. Мои волосы были собраны в строгий пучок, а выражение лица — холодное, почти ледяное. Я больше не была той наивной дурочкой, которой можно было крутить, как хочешь.

Рядом с Соколовым стояла невысокая миловидная блондинка с заметно округлившимся животиком. Мои глаза на мгновение задержались на её фигуре, но я быстро отвела взгляд, не позволив себе ни единой лишней эмоции. Интересно, знает ли она, что её «драгоценный» Иван на днях отмечал свой день рождения в ресторане совсем с другой девушкой — той самой Лилией с автозагаром?

О, как же это было нелепо и смешно! Губы едва не дрогнули в ехидной усмешке. Соколов по-прежнему в своём репертуаре! Сколько их уже было? Сколько таких же наивных, влюблённых, уверенных, что они особенные?

Иван ведь даже не утруждал себя оригинальностью. Одни и те же жесты, те же слова, те же обещания… И всё же находились такие, кто верил.

И я тоже из их числа.

Я медленно перевела взгляд на Соколова. Его лицо было на редкость спокойным, ни тени сомнения, ни намёка на раскаяние. Будто ничего и не произошло. Будто не было ни бурного выяснения отношений с беременной подругой, ни нашего с ним ужина при свечах.

Губы его были плотно сжаты, взгляд устремлён куда-то мимо меня. И только лёгкое напряжение в скулах выдавало, что он осознаёт неловкость ситуации.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась я с блондинкой и повернулась к бывшему боссу, демонстративно отстраняясь на шаг, чтобы подчеркнуть дистанцию между нами.

— Иван Александрович, — довольно сухо обратилась я к нему, — я обязательно учту все ваши рекомендации при составлении искового заявления. Уверена, они окажутся очень полезными.

Мой голос звучал на удивление ровно, без дрожи. Идеальная деловая интонация, будто мы всего лишь коллеги, обсуждающие скучный документ.

— Извините, что оторвала от семейных дел.

Слово «семейных» прозвучало с лёгким ударением, и я заметила, как девушка, чьё появление стало для меня полной неожиданностью, настороженно посмотрела сначала на него, потом на меня. Соколов слегка напрягся, но тут же взял себя в руки, мастерски, как он умел.

— На этом, думаю, наше сотрудничество можно считать оконченным, — сказала я, подводя черту не только под рабочими отношениями, но и под двумя годами своей безответной любви к этому человеку.

Хватит с меня.

Они смотрели на меня молча. Блондинка — с немым изумлением, будто не могла понять, кто я такая и откуда взялась. А Соколов… В его взгляде читалось унылое отчаяние, но не из-за потери меня, а из-за того, что очередная игра завершилась не в его пользу.

Он понимал, что проиграл. Что очередной аппетитный кусочек ему на этот раз не перепал. Ускользнул прямо из рук!

Но я больше не собиралась играть по его правилам.

***

Стрелой вылетев из подъезда, я быстро зашагала тротуару, едва сдерживая дрожь в коленях. Вечерний воздух был прохладным, но мне хотелось вдохнуть его глубже, чтобы вытеснить из головы всё, что только что со мной произошло. Хотелось сбежать отсюда, забыть всё, как страшный сон.

Но не успела я дойти до угла дома, как за спиной послышались торопливые, шлёпающие шаги. Даже не оборачиваясь, я поняла, что это Соколов бросился вдогонку за мной.

— Свет, постой! — раздался чуть запыхавшийся голос Ивана. — Не убегай, давай поговорим! Я всё объясню!

Я с негодованием обернулась, готовая вылить на него всю накопившуюся ярость, и… едва не прыснула от смеха. Соколов, всегда такой безупречный на людях, сейчас даже не потрудился переодеться. Он стоял передо мной всё в том же шёлковом халате цвета ночного неба. Вместе с домашними тапочками и взъерошенными волосами это выглядело довольно нелепо.

Редкие прохожие замедляли шаг, бросая на него недоумённые взгляды. А один мужчина в строгом костюме даже покрутил пальцем у виска. Но Ивана, кажется, это ничуть не смущало. Он был из тех людей, кто умел не обращать внимания на чужое мнение.

— Пойдём домой, — он шагнул ближе и крепко вцепился в моё запястье. — Продолжим нашу встречу. Она уже уходит. Всё хорошо. Не бери в голову!

Его глаза, обычно такие уверенные, почти хищные, сейчас смотрели на меня с наигранной покорностью, как у пса, который знает, что провинился, но надеется, что хозяин простит. Раньше я бы растаяла от такого его взгляда, но теперь внутри поднялась лишь волна раздражения.

— Нет, Иван Александрович, — глядя прямо в его глаза, ответила я. — Это она останется, а я уйду. Мне в вашем доме больше делать нечего.

Мои слова прозвучали чётко и холодно. Впервые за всё время нашего знакомства я не дрогнула под его взглядом. Не попыталась смягчить свой тон.

— Считайте, всё, что произошло между нами, было одной большой ошибкой, — произнесла я, выдержав небольшую паузу. — Странным недоразумением. Не более того!

Я вырвала свою руку из его цепких ладоней, ощутив, как его пальцы на мгновение сжались, словно он ещё надеялся, что я передумаю. Но нет. Я развернулась, намереваясь уйти и оставить этот абсурдный спектакль позади.

Однако Соколов, шлёпая тапочками по асфальту, быстро догнал меня и перегородил путь, широко расставив руки.

— Не так быстро, Светик, — сказал он своим низким, завораживающим голосом, от которого у меня прежде сладко замирало сердце.

Только в этот раз я уже не млела от его «волшебных» интонаций. Былая магия Ивана Соколова внезапно перестала действовать, будто кто-то щёлкнул выключателем, и теперь я видела его таким, каким он был на самом деле. Не романтическим героем, а жалким манипулятором, который думает, что по-прежнему держит меня на привязи.