Проснись, моя любовь!

Глава 22

На следующее утро Элейн проснулась слишком поздно, Чарльз уже давно встал, его место в кровати пустовало.

Она нехотя поднялась и вернулась в свою комнату. Кейти приготовила для миледи ванну с горькой солью. Промежность больше не горела и не пульсировала, поэтому Элейн решила обойтись без крема.

Кейти принесла в комнату завтрак. Сняв крышку, служанка тотчас воскликнула:

- Смотрите, миледи, еще записка! Вам не кажется, что один из лакеев запал на вас?

Элейн схватила записку.

- Не будь такой глупой!

- Но кто-то же ведь пишет их. Это точно не я. Если это лорд, то он попросил бы меня передать ее вам. Знаете, лучше всего я расскажу об этом мистеру Фрицу. Он наверняка в курсе, кто это делает!

- Ни в коем случае! - воскликнула Элейн, поспешно добавив, дабы отвлечь внимание служанки: - Кстати, о Фрице. Как у вас обстоят там дела? Вы уже поцеловались и помирились?

Кейти понуро склонилась головой.

- Мистер Фриц никогда не целовал меня. Он сказал, что ему негоже якшаться со мной, находящейся ниже его по положению да и во всем остальном. Из этого не получится ничего хорошего, сказал он.

- Тебе следует забыть Фрица, Кейти, - строго сказала Элейн, немедленно вспомнив себя и Мэтью. - Я думаю, вы не подходите друг другу, - небеса свидетели, она знала, о чем говорит. Фриц никогда не оценит бьющих через край эмоций служанки. Если девушка попытается изменить свою натуру, это просто убьет ее. - Я считаю, тебе следует найти симпатичного лакея. Вон их сколько вокруг, есть из кого выбирать. Тебе не кажется, что все они очень даже ничего?

- Мне кажется, в этих париках они выглядят ужасно глупыми. Да к тому же они с таким напыщенным видом разгуливают по комнате для слуг. А мистер Фриц, он никогда не важничает. И рассказывает такие интересные истории о тех временах, когда они с лордом боролись против язычников.

«Мистер Фриц никогда не ходит с важным видом, потому что ему нечего выставлять, - кисло заметила Элейн. - И рассказывает такие интересные истории о том времени, когда был вместе с лордом, потому что в его жизни не было больше ничего значимого». Но Элейн благоразумно воздержалась от высказывания своего мнения. Чарльз, без сомнения, любит его. И в тот день Фриц помог ей избавиться от Хэтти. Возможно, он был гораздо человечней, чем она думала о нем до сих пор. Пока Кейти прибиралась в комнате, Элейн прочитала послание.

Дорогая Элейн!

Не помню, говорила ли я тебе, что ты умерла?

Записка выпала из рук и упала в чашку с чаем, Элейн быстро выудила ее обратно. Буквы растекались по странице.

В твоем времени удивительный транспорт. Ваши поезда работают не на пару.

У них три рельса вместо двух. Но ты, без сомнения, лучше меня знаешь обо всем этом. Я сбежала из больницы.

Люди в вашем времени так же наивны, как и в моем. Это было легко. Я предложила одному санитару сделать то, что делала дяде Джону. Я задаюсь вопросом, делала ли ты это с моим мужем? Во всяком случае, из больницы я вышла. Мне не понравилось твое время, Элейн. Но ты не сможешь в него вернуться. Я проверяла. Когда я прыгнула на третий рельс - да, я знала, к чему это приведет, - я со всей мочи пыталась вернуть тебя в твое тело. Но ты сопротивлялась. Поэтому я нашла себе другое тело. Тебе не терпится узнать, чье же оно?

Сейчас ты должна понять, если ты не дашь мне то, что я хочу, я продемонстрирую лорду Арлкотту, что ты - не я. Между прочим, должна похвалить тебя за вчерашнее представление. У меня никогда не было времени, чтобы тратить его на такие глупости, как игра на пианино. Я уверена, большинство гадает, как быстро ты стала таким профессионалом. Ты понимаешь, как легко этим будет доказать твое сумасшествие?

У тебя есть кое-что, принадлежащее мне, дорогая Элейн. Это спрятано на дне выдвигающегося ящика. Я хочу вернуть это.

Элейн почувствовала странное ощущение, нарастающее внутри нее. «Это больше всего смахивает на черный вихрь», - отчетливо подумала она. Оно все росло и росло, пока не захватило в плен каждый нерв ее тела. Свет стал слишком ярок. Кейти одернула балдахин кровати, - металлический предмет с лязгом царапнул внутренности Элейн. От запаха яиц и колбасы скрутило живот. Во рту пересохло, как будто стало тесно находиться в этом теле.

Нет пути назад. Никогда. Она в ловушке. Навсегда. В мире без домашнего водопровода. Без центрального отопления.

«Я умерла», - оцепенело подумала Элейн, осознав это каждой клеточкой тела. Тот кошмар, который она пережила, приняв настойку опия, вовсе не был кошмаром. Она пережила собственную смерть. Смерть от сжигающего плоть удара током.

- Мэм? Мэм, все так плохо в записке? Мэм?

Голос Кейти звучал пронзительным эхом. Элейн в ужасе посмотрела на служанку. Неужели ей некуда убежать?

Комната сжималась и уменьшалась на глазах. Из горла готов был вырваться крик отчаяния.

Смутно она поняла, что сейчас у нее начнется истерика. Надо убежать.

Прочь отсюда.

Скомкав записку, она вылетела из комнаты, услышав вслед недоуменное: «Мэм?»

Элейн резко остановилась у подножия лестницы. Миссис Боули хихикала над чем-то в гостиной. Дверь отворилась. Глаза вышедшей Пруденс вспыхнули и сузились.

Может, Морриган наблюдает за ней из тела Пруденс?

Элейн побежала к выходу, лакей едва успел раскрыть перед нею двери. Яркое солнце практически ослепило глаза. Она пробежала мимо конюшен и направилась в рощу. Ей нужно куда-нибудь спрятаться, размышляла она. На время. Пока она снова не придет… в себя.

К тому времени, когда она достигла рощицы, Элейн вся запыхалась. Уровень адреналина в крови превысил все мыслимые значения. Она бежала все быстрей и быстрей пока не очутилась у маленькой просеки, где, сверкая на солнце, журчал ручей. Скинув обувь и чулки, она ступила в ледяную воду.

Да, это то, что ей нужно. Она стояла в центре мелководного потока, наблюдая за игрой рыбок, снующих между ногами. Элейн порвала записку на мельчайшие кусочки. Рыба охотно ринулась к потенциальной пище.

Вода в ручье журчала и булькала. Ступни, колени и ноги окоченели. Солнечные лучи танцевали и блестели, отражаясь от поверхности воды.

Нельзя было придумать лучшего места для убежища.

- Морриган?

Элейн зажмурилась и повернула голову к солнцу. «Уходи, - молча молила она. - Пожалуйста, уходи».

- Морриган, с тобой все в порядке?

«Конечно со мной все в порядке, - хотелось ей крикнуть в ответ. - Мой муж меня предал, твоя жена меня убила. Разве все может быть в большем порядке, чем сейчас?»

Горячие, жгучие слезы текли по щекам, скатываясь на подбородок и шею.

Она слышала звуки, доносящиеся с берега, скрип кожи, учащенное дыхание, приглушенные шаги, один, другой… Всплеск воды, будто к мелким рыбешкам присоединилась большая рыбина. А возможно, это Сумасшедший Болванщик прибыл выпить чашечку чая.

- Морриган, любимая.

Элейн осторожно развернули.

- Ах, Морриган, не делай этого с собой.

Элейн укутали с головы до ног. Окоченелые ноги были пойманы теплыми ногами. Лицо уткнулось в колючий шерстяной жакет. Почувствовав теплое тело под мягкой рубашкой, расстегнутой до груди, она зарылась туда носом, вдыхая мускусный аромат его кожи.

Чарльз покачивал ее, нежно, медленно, как будто она трехлетний ребенок, а не тридцатидевятилетняя женщина. Как будто она все еще была жива, а не мертва.

- О нет! - она съежилась от мысли, что ее убили, зажарили как рыбу. Она руками обхватила его тело, проникая под жакет, вытаскивая заправленную рубашку в поисках тепла. Получая желаемое.

Горячий, он был такой горячий!

Она нуждалась в его тепле, она нуждалась в его теле. Она нуждалась в доказательствах, что по-прежнему жива.

Ее обхватили сильные руки.

- Успокойся, Морриган. Любимая, не делай этого с собой. Все будет хорошо. Вот увидишь. Я буду заботиться о тебе. Всегда. Не делай этого с собой, родная. Не надо. Все хорошо. Все будет хорошо. Я обещаю. Я сделаю так, что все будет хорошо. Вот увидишь. Ш-ш-ш… Все хорошо, ах, любимая, не делай этого, все хорошо, все хорошо, все хорошо…

Слова были теплыми, влажными, там, около самого ушка, затем приглушились волосами, и снова показались теплыми и влажными на лбу и щеке. Постепенно до Элейн начали доноситься всхлипывания. Кто плачет? Эти звуки были такими несчастными. Сердце разрывалось от жалости к тому, кто плакал так, как будто настал конец света. Кто?…

Нет, это не Элейн. Не старая добрая Элейн. Та никогда не плакала, она походила на некую разновидность невозмутимых черепах, этакого мутанта: бесполую черепаху.

Элейн оторвалась от шеи и плеч Чарльза и притянула его голову к себе. В этот поцелуй она вложила всю душу, используя губы, зубы и язык так, как он учил ее той ночью.

Чарльз глубоко вздохнул и оторвал голову назад.

- Нет, не так скоро. Я не хочу ранить тебя…

Элейн притянула его голову обратно, заглушая слова ртом. Она не хотела, чтобы он отрывался от нее. Она не вынесет, если ее сейчас отвергнут.

Он еще раз вздохнул, затем открыл рот, отвечая на ее поцелуй, используя губы, зубы и язык, противопоставляя свое умение ее действиям. Элейн просунула руку между ними. Она стремительно расстегнула две пуговички его бриджей и обвила рукой горячую, пульсирующую плоть. Он полез ей под платье, в открытый вырез панталон. Она сжалась. Он наступал. Она качнулась. Он повернулся.

- Иисус, ты убиваешь меня, - прошептал он.

Это была ошибка так говорить. Убиваешь. Смерть. Элейн не хотела быть частью этого.

Она продолжила свою атаку.

Его пальцы соскользнули с ее тела. Он попытался перехватить ее руку, но многочисленные слои платья, рубашки и нижних юбок помешали выполнить это. Она притянула голову обратно, прильнув к нему губами, вводя и вытаскивая язык из его рта, подстраиваясь под ритм движений своей руки. Чарльз позволил ей царствовать, не в силах остановить. Он снова сунул руку в ее панталоны. Элейн была влажной. Он размазывал ее собственную влагу, дразня и терзая сверхчувствительный бутон в вершине половых губ. На головке члена выступила капелька экстаза.

Сняв левую руку с его шеи, Элейн резко дернула, схватившись за перед кальсон. Три пуговички оторвались, с шумом шлепнувшись в воду. Она обеими руками залезла ему в штаны и прикоснулась к двум свисающим кожаным мешочкам, тугим от сильного желания. Она изучала, играла и дразнила - словом, делала все то, что никогда не позволяла себе делать в двадцатом столетии.

- Достаточно.

Брачные пособия заявляли, что промежность является крайне чувствительным местом. Элейн исследовала область, находящуюся непосредственно за упругими яичками.

- Бог мой, я не могу…

Сбившееся дыхание Чарльза отчетливо говорило о его состоянии.

Его неудержимая реакция возбуждала сильней любого афродизиака. Элейн спустила бриджи с бедер и опустилась в воду, не чувствуя холода и влаги.

Чарльз пристально взглянул на нее потемневшими от страсти глазами. Он не пытался остановить ее. Элейн попробовала выделившуюся у него эссенцию. Та была соленой, как он и говорил ей в ту ночь, когда они разглядывали неприличные картинки. В этом месте плоть имела тот же мускусный запах, запах Чарльза, ничуть не отталкивающий. С жадностью она втянула его в рот, захватывая настолько, насколько смогла, и так глубоко, как сумела. Она сосала и лизала, как будто он был чрезвычайно сладким леденцом, а она до крайности прожорливой маленькой девочкой.

Плоть во рту Элейн стала тверже, дыхание Чарльза - громче, прерывистее. Что-то явно происходило. Элейн дрожала от его возбуждения. Она отстранилась, чтобы посмотреть, что происходит, но мужская рука притянула ее обратно, нажимая сзади на затылок, держа голову плотно прижатой к члену. Отчаянный стон вырвался из его груди, переходя в полноценный громкий возглас. Плоть во рту дергалась и трепетала, извергая теплую густую жидкость, льющуюся на заднюю стенку гортани. Элейн конвульсивно сглотнула, раз, другой, пятый.

Твердые пальцы опустили голову. Элейн села и взглянула наверх. Тонкая, теплая струйка сочилась из уголка ее рта.

Синие глаза Чарльза еле тлели. Он вытянул руку, собрав указательным пальцем жемчужную эссенцию, затем предложил ее ей - последнее напоминание о его страсти. Она уверенно приняла палец в рот.

В следующий миг Элейн взмыла в воздух так, что небо качнулось перед глазами. Она не успела толком понять его намерения, как он уже взял ее на руки. С платья каскадом полилась вода.

Элейн дрожала, чувствуя холодную воду и низкую температуру весеннего дня. Лицо Чарльза было непроницаемым, почти безжалостным - лорд с головы до ног. С минуту она размышляла над тем, что же произошло, но думать было слишком поздно. Он посадил ее на клочок бриллиантовой зеленой травы и выпутал из расстегнутого платья.

Платье камнем шлепнулось на землю, за ним быстро последовали турнюр, нижние юбки, корсет, сорочка, панталоны. Мужские вещи упали на кучу женской одежды: жакет, рубашка, бриджи. Элейн стояла обнаженной перед его наготой.

И все, что она до этого делала с ним, он стал делать с ней. Он жадно любил ее ртом, его руки мяли ее груди, катая соски. Губы оставляли обжигающий след, спускаясь вниз по шеи и груди. Он втянул ртом сосок, твердый, затем насколько мог, захватил грудь целиком. Его левая рука не покидала ее ягодицы, правая - скользила спереди, дразня и атакуя, затем соскользнула, по-прежнему дразня и дразня.

В горле Элейн росло рыдание. Он был беспощаден. Ее тело тосковало по большему, стремилось быть заполненным - пальцами, им, - но он лишь играл и дразнил, не проникая внутрь. Как будто прочтя ее мысли, палец скользнул по входу, задержавшись там, непрерывно описывая вращательные движения. Тело Элейн выгнулось - ища удовлетворения, не находя его. Она не хотела, чтобы это произошло таким образом! Она хотела, чтобы он вошел в нее!

- Это не то, что ты ожидала, моя прекрасная маленькая женушка? Ты предпочитаешь, чтобы это было не здесь… - он потер большим пальцем, - а здесь, не так ли? - палец, кружащий на входе, скользнул на дюйм внутрь - не достаточно глубоко, совсем недостаточно.

- Нет! - задохнулась Элейн.

Острые зубы захватили в плен ее левый сосок. Палец вращался и вращался у входа, большой палец тер все быстрей и быстрей.

- Чарльз… Чарльз, нет! - Элейн задохнулась - слишком поздно, тело сотряслось в судорогах, такое пустое, ох, слишком пустое. Он накрыл ее рот своим, нырнув внутрь языком, заглушая хныкающее дыхание и крики страсти, большой палец вызвал серию конвульсий и пульсаций тела, как будто она была марионеткой.

- Прекрасно, так прекрасно, ах, Морриган, ты так прекрасна в эти моменты. Будет больше, любимая, гораздо больше, - шептал Чарльз, выдыхая слова ей в рот, между грудей, во влагалище.

У Элейн сбилось дыхание, когда она безошибочно поняла его намерение. Она захныкала - это было слишком скоро. Она была не готова. Но когда его рот очутился там, то показался ей влажным приятным теплом. Обеими руками она схватила его за волосы, вцепившись в них мертвой хваткой. Это было потрясающе. Она чувствовала, как что-то невероятное растет внутри нее, заставляя еще больше увлажниться. Ее бедра были скользкими от выделяющейся влаги, которая могла попасть на его волосы. Нет, не хотелось бы пачкать его прекрасные волосы, но ведь он не позволит ей отстраниться. И когда он продолжил ласкать ее с той же ненасытностью, с которой она до этого сосала его, ее тело захлестнула новая волна судорог, снова и снова. Собственные ноги уже не держали ее - только руки, его пальцы, глубоко впившиеся в ее ягодицы, пока он продолжал все лизать, сосать и лизать. Она опустилась лишь только для того, чтобы быть притянутой обратно, раз за разом испытывая оргазм, второй, четвертый, пятый. Все тело охватила сильная дрожь. У нее едва хватало сил держаться за него. Он, наконец, смилостивился и поднял голову.

Осторожно поддерживая ее левой рукой, правой он исследовал внутреннюю поверхность бедра, опускаясь ниже.

- Мой Бог, - его голос казался хриплым, слегка восхищенным. - Ты влажная до самых коленей.

Чарльз подвинул Элейн обратно, по мягкой траве, пока она не почувствовала, что коснулась шершавой коры дерева. Он поставил ее на ноги, подхватив под ягодицы.

- Обхвати меня ногами, - просипел он.

Собрав все свои силы, она постаралась обхватить ногами его талию. Ее горячее влажное тело было широко открыто. Он немедленно вошел в нее, легко скользнув внутрь, причинив лишь незначительную боль в первый момент.

- Ох! - задохнулась Элейн. Ее полуприкрытые от изнеможения глаза широко раскрылись. Она была уверена, что уже не в состоянии почувствовать хоть какое-то влечение. Он доказал, что она заблуждалась. Ее словно пронзило током.

Чарльз улыбнулся своей самой сексуальной улыбкой.

- Ох? - передразнил он, голос звучал грубо и сипло, осторожно надавив глубже и возвращаясь обратно. - Это все, что ты можешь сказать?

Медленно, дюйм за дюймом, он практически вышел из нее.

- Всего лишь несколько минут назад ты была так говорлива. Осмелюсь сказать, что будь я хуже воспитан, меня, действительно, шокировал бы твой словарь. Как например…

Элейн извивалась, но он оставался внутри нее.

- Чарльз, пожалуйста! - в конце концов она стала умолять его. Если она не получит его, всего целиком, то умрет. - Чарльз, больше, дай мне больше, пожалуйста. Я хочу почувствовать тебя внутри, всего тебя, ох, пожалуйста, пожалуйста, войди в меня!

От силы его толчка Элейн шумно выдохнула и со всей силы вцепилась в него, не в состоянии сделать что-то еще. Ей казалось, что она поглотила его всего целиком; тело со всей жадностью, на которое было способно, принимало его в себя. Она чувствовала, как он стремится быть полностью проглоченным, как будто пытался достигнуть самой глубины ее души. Когда Элейн захлестнула волна оргазма, она поняла, что никогда в своей жизни не ощущала себя единым существом с кем-то еще, с общей плотью и единым дыханием.

Чарльз положил лоб ей на плечо. Пальцы нащупали то место, где были соединены их тела.

- Замечательно, - прошептал он, поднимая голову. - Соединение мужчины и женщины - самая прекрасная вещь на земле. Никогда не позволяй никому доказывать тебе обратное, - горячо прибавил он.

Глядя в эти прекрасные, полные морской синевы глаза, Элейн верила всему, что он говорил.

- Почувствуй это! - все еще поддерживая левой рукой ее под ягодицы, другой он снял ее правую руку со своей шеи. Чарльз направил их сплетенные руки к месту, о котором говорил.

- Почувствуй нас!

Она была горячая, мокрая и скользкая. Его плоть погружена в нее. Основание его члена было горячим, влажным и скользким от нее, от него. Он направил их пальцы вдоль его плоти, внутрь нее. Она была полностью открыта для него, для них. Ноздри Элейн расширились.

Лицо Чарльза смягчилось. Он отпустил ее руку. Она сразу почувствовала одиночество, когда их пальцы разъединились. Он легонько поцеловал ее в губы.

- Ты моя жена, Морриган. Все, что мы делаем вместе с тобой, хорошо и правильно. «Муж да прилепится к жене своей». Никогда не забывай этого. Никогда не забывай ощущение нашего слияния. Вместе. Одно тело. Одна плоть. Прошу тебя, если ты когда-нибудь усомнишься в святости нашего брака, поделись этим со мной. Хорошо?

Элейн была осторожно опущена на землю. Чарльз выскользнул из нее. Влага на ее бедре была прохладной и скользкой. Она опять почувствовала пустоту и одиночество, от которых хотелось выть во весь голос.

- Черт! Я же собирался использовать методы для предотвращения наступления беременности. Я понял, что не могу насытиться тобой. Мне бы хотелось, чтобы ты забеременела не раньше, чем через год. Совершенно очевидно, беременность будет препятствовать нашим маленьким сексуальным развлечениям. Есть еще так много неисследованных вещей. Давай-ка попробуем кое-что сделать сейчас, надеюсь, так мы уменьшим вероятность зачатия.

Чарльз потянул Элейн назад к ручью и завел в воду.

- Что ты делаешь! - она вырывалась из его рук - вода оказалась ледяной!

Он засмеялся.

- Пошли! Я обещал, что никогда не сделаю тебе ничего такого, чего бы я не сделал себе.

Не успела она что-либо возразить, как он опустился на колени посередине ручья, увлекая ее за собой. Чарльз сел на корточки так, что вода покрыла его гениталии. Его глаза расширились. - Вот черт!

Элейн захихикала.

- На твоем месте я бы не смеялся, - предупреждающе заявил он, плеснув водой ей на грудь.

У Элейн перехватило дыхание.

- Точно говорю. И будет еще холодней, если я опять плесну на тебя, - добавил он. Он коснулся ее ног и широко развел их.

Ее таз погрузился в ледяную воду. Элейн завизжала.

- Тише!

Чарльз просунул под нее руку. Элейн вновь завизжала и непременно бы выпрямилась, если бы он не удерживал ее другой рукой за плечо. Его пальцы скользнули в нее, заставляя открыться. Ледяная вода хлынула внутрь тела.

- Ты совсем тупой? - закричала она, внезапно замерев, услышав эхо голоса, который произнес сленг двадцатого века.

Маленькие огоньки танцевали в его глазах.

- Какие странные эвфемизмы ты иногда выдаешь. Я говорил тебе, что хочу предотвратить зачатие. Я не могу достать сперму обратно, так что придется заморозить ее.

К тому времени, когда он закончил с Элейн, та уже полностью окоченела.

- Не беспокойся, - смеясь, произнес он. - Обещаю, что согрею тебя ночью.

Элейн наградила его громким взрывом смеха, когда он выудил из ручья свои бриджи и на них из всей застежки оказались только две пуговички. Он бросил на нее потешный взгляд.

- Я женат на буйной помешанной, - шутя произнес он.

Смех мгновенно прервался. Мэтью считал Элейн таковой. И как говорилось в записке, Мэтью любил Элейн. Что бы сделал Чарльз в подобных обстоятельствах?

Платье Элейн вымокло насквозь. Было на редкость холодно для этого времени года. Правда, она вспомнила, как однажды в Чикаго весной пошел снег. Она поспешно направилась в сторону дома, получив одобрение от Чарльза, пока тот прикидывал, как получше закрепить брюки, чтобы они не сваливались с него. Вскоре он нагнал ее.

- Кто пишет записки? Кейти сказала, что ты уже получила целых три штуки.

Губы Элейн сжались. Черт бы побрал эту Кейти! Могла ли она хоть когда-нибудь держать свой рот на замке? Просто необходимо поскорей выдать эту девицу замуж за камердинера, если Элейн хочет иметь частную жизнь.

- Морриган, я задал вопрос. Кто написал записки?

- Никто, - она споткнулась, зацепившись ногой за кончик коряги.

Чарльз поймал ее.

- Не неси чепухи, - резко сказал он, синие глаза сверлили ее взглядом. - Это один из твоих злобных родственников?

Элейн молчала.

Синие глаза смягчились.

- Морриган, тебе двадцать один год. Ты сейчас женщина. Во всех отношениях. Моя женщина. Они не смогут причинить тебе боль. Ты свободна. Ты не должна слушать их неискреннюю болтовню, всякие набожные глупости. То, что между нами происходит, - это никого не касается. Они не смогут разрушить это, если ты не позволишь.

Мозг Элейн тупо зафиксировал последнюю информацию о Морриган. Записки выглядели так, будто были написаны не двадцатиоднолетней девушкой. Казалось, их автор старей и хитрей самой Медузы Горгоны.

При входе в дом они столкнулись с выводком Боули. Те, как обычно, светились решимостью покритиковать в самый неподходящий момент. Миссис Боули презрительно шмыгала носом, Пруденс свирепо смотрела, а Мэри выглядела загадочно.

- Вы пропустили обед, - произнесла миссис Боули. - Ты всегда была дурной девчонкой. Взгляни на себя! Вы выглядите так, как будто вывалились в луже, что в общем-то характерно при твоей сомнительной репутации!

Чарльз взял Элейн под локоть.

- Это именно то, чем мы и занимались, миссис Боули. Хотя я бы не стал описывать мою репутацию, как сомнительную. Прошу простить нас. Мы совершенно вымокли и если не переоденемся, то можем простудиться.

Элейн погрузилась в свои мысли, когда второй раз на дню принимала ванну. Бедная Кейти - девушке пришлось сильно потрудиться, таская воду туда и обратно. Она задумалась, а кто таскал воду Чарльзу? Фриц? Она надеялась, что он. Кейти пошло бы на благо, если, как надеялась Элейн, маленький головастик тоже выматывал себя работой. Элейн погрузилась в воду. Кейти снова добавила горькой соли. Как же ей хотелось, чтобы Чарльз был рядом с ней, чтобы согреть то, что он заморозил.

В течение ужина Элейн внимательно изучала полностью собравшуюся семейку. Цветы, стоящие в центре стола, были коротко подрезаны, поэтому всех присутствующих за столом было хорошо видно. Мистер Боули, к несчастью, тоже присутствовал. Он сидел между Элейн и миссис Боули, взирая на все происходящее с явным презрением, собственно как и в прошлый раз. Без сомнений миссис Боули нашла время проинформировать его насчет скандального поведения племянницы.

Элейн вздрогнула. Видел ли кто-нибудь сегодня их с Чарльзом в ручье?

Ведь кто-то же заметил их в тот день, когда они отправились на пикник. Записку сунули ей под дверь перед тем, как она отправилась ужинать в тот же вечер. Как отвратительно!

Ни миссис Боули, ни ее свита не выглядели так, будто наблюдали, как кто-то занимался любовью. Она вообще сомневалась, что миссис Боули когда-либо занималась сексом. Вероятно, ее дочерей подбросили ей в капусту. Боули, безусловно, выращивают на своем огороде овощи всех форм и размеров. Элейн сделала глоток вина, торопливо подавив зевок. Чарльз бросил на нее понимающий взгляд. Щеки Элейн вспыхнули из-за того, что он знал о причине ее изнеможения. Он взял колбасу с блюда, что предложил лакей. Поднеся ко рту целый кусок, медленно откусил самый кончик. Почему, подумала Элейн, смущение приходит тогда, когда уже все произошло? Она бы никогда в жизни не сделала ему то, что сделала, если бы тогда воспринимала окружающую действительность так, как сейчас.

Элейн наблюдала, как дядя Морриган режет колбасу на кусочки. Морриган подразумевала, что занималась с ним оральным сексом.

Элейн поспешила подавить в себе рвотный рефлекс, снова глотнув вина. С огромным удовольствием она отвергла блюдо с сосисками, которое предложил лакей.

Этим вечером ее фужер был поистине бездонен. После пятого бокала ей показалось, что Чарльз окружен теплой, уютной аурой. Что он имел в виду, когда говорил о методах контрацепции? И как они решали подобные вопросы? Точнее решают? К лучшему или к худшему, но она ощущала себя так, как будто была на своем месте, в своем времени.

Мысль добавила к разгоряченным от вина щекам дополнительный жар.

Чарльз и мистер Боули после ужина задержались с портвейном. Элейн мрачно возглавляла выводок женщин Боули на пути в серебристо-голубую гостиную. Она решила, что настало время выяснить, что из себя представляет настоящая Морриган.

- Чаю, тетя? - спросила Элейн.

Миссис Боули с возмущением протянула чашку. Она не простила Элейн того унижения, когда Чарльз разжаловал ее с поста главной разливальщицы. Элейн покорно положила четыре кусочка сахара и полную ложку сливок.

- Ну, прям как леди сейчас, - с насмешкой произнесла Пруденс. - Мы видели, как ты вернулась с лордом Арлкоттом сегодня. Как ты смеешь показываться на глаза после того, как разыгрывала перед ним шлюху?

Действительно, разговор начистоту. Как там говорится? Дай ему веревку, и он сам на ней повесится.

- Еще чаю, Пруденс? - тихо спросила она.

- Мне еще, - ответила Мэри.

- Нашла себе другого пастуха! - закричала Пруденс.

- Пруденс! - миссис Боули выглядела шокированной. На самом деле, шокирована была Элейн.

- Это правда! - запротестовала Пруденс. - Ты знаешь, что она из себя представляет! - Младшая дочь указала на Элейн. - Ты знаешь, что она делала. Как мы можем сидеть здесь и позволять ей прислуживать нам, как будто она ни при чем?

Элейн взяла себя в руки, стараясь медленно и отчетливо произносить слова.

- А что я делала, Пруденс?

Пруденс зашлась в истерическом смехе.

- Ты еще спрашиваешь!

- Молчать, Пруденс Энн Боули! Чтоб я не слышала больше от тебя ни слова!

- Это полностью ваша ошибка не говорить начистоту, мама! Посмотри на нее! Она вышла замуж за знатного лорда, в то время как за мной и Мэри ухаживают местные парни! Как ты могла позволить ей выйти замуж? Ее следовало держать под замком! Она убийца!

В венах Элейн застыла кровь. По телу поползли мурашки, как будто пытались убежать от нее. Убийство! Распущенность! Кровосмесительство!

Миссис Боули пристально уставилась на Элейн, ее глаза были холодны и бессердечны.

- Моя дорогая, уверяю, твоя кузина получит все, что заслужила.

Элейн почувствовала, что ее затошнило. От миссис Боули. Она вспомнила яростный взгляд тетки Морриган, когда Чарльз не взял Мэри и Пруденс на прогулку.

Элейн резко поднялась на ноги. Ей показалось, что тело распадается на кусочки. Это правда. Какая грязь! Тело Элейн в двадцатом веке было захвачено сексуальной извращенкой и убийцей. А она, Элейн, сейчас находилась в теле этой девушки.

Элейн поднялась по ступенькам и без помех достигла своей комнаты. Через двери, ведущие на балкон, проникал лунный свет, и она стала любоваться его игрой. Со стороны тахты доносилось мерное похрапывание служанки.

Боули деловито копался в миске орехов.

Чарльз нетерпеливо разглядывал тусклый свет луны, висевшей аккурат над плешивой головой. «Точно тупой», - подумал он. Морриган использовала это слово в ручье. Тотчас же Чарльз вспомнил холодную воду и ее горячее тело. Приготовил ли Фриц лимонный сок так, как он инструктировал его?

- Вижу, вы вполне окрепли, чтобы вынести поездку, - резко выдохнул он.

- Милорд? - коротенькие пальцы перестали шевелиться. Блестящие маленькие глазки-бусинки горели из складок обвисшей кожи. Прямо как у белки, заметил Чарльз, неожиданно развеселившись от такой мысли. Он бросил беглый взгляд на пустую миску из-под орехов. - Так как? У вас превосходный аппетит, - он мысленно прикинул количество еды, поглощенной этим вечером, - хватило бы для дюжины людей. - Улучшился цвет кожи. Неужели это не говорит о состоянии вашего здоровья?

- Мне вредны физические нагрузки.

- Действительно, - Чарльз иронически выгнул одну бровь. - Тогда и в самом деле, вам лучше всего вернуться в Корнуолл, где гораздо меньше искушений.

- Это в точности соответствует моим намерениям, милорд. Моя племянница - хрупкий ребенок…

Левая бровь Чарльза присоединилась к правой. Ненасытную женщину, которая раз за разом принимала его страсть, нельзя было назвать ни «ребенком», ни «хрупкой».

- …и ее следует оградить от мирских утех. Однако полагаю…

- Вы исчерпали мой лимит вежливости, Боули. И у вас может ухудшиться здоровье. Я достаточно долго терпел весь этот разговор. Морриган - моя жена и останется таковой. Конец дискуссии. Завтра я лично проконсультируюсь с лекарем. Мы втроем сможем решить, каким видом транспорта будет безопасней всего воспользоваться, чтобы добраться вам до Корнуолла в добром здравии. А сейчас, с вашего позволения, я должен уделить внимание решению более неотложных дел.

Например, подумать о дальнейшем образовании своей жены.

Миссис Боули с двумя дочерьми находились в гостиной. Все трое непривычно молчали, как будто в рот набрали воды. Он надеялся, что, в конце концов, Морриган устроила им взбучку, которую они заслужили.

- Где моя жена?

- Ваша жена… - миссис Боули подняла на Чарльза полные гнева глаза.

- Неважно, - Чарльз с неприязнью осмотрел женщину, которая с тех самых пор, как заявилась сюда, презрительно и насмешливо обращалась с его женой. Кроме того, ее манера поведения за столом говорила о том, что она, должно быть, воспитывалась в свинарнике. Ему пришлось прервать ужин, чтобы отгородиться от крошек еды, которые, казалось, вылетали всякий раз, стоило ей только открыть рот. Восхищение, которое он испытывал к своей жене, возросло. Морриган, в отличие от Хэтти, была не такой, как эти лицемерные свиньи.

- Вижу, она посчитала самым лучшим решением уйти.

Мягкий храп распространился по всей комнате Морриган. Чарльз улыбнулся, улыбка стала еще шире, когда он понял, что причиной храпа является не леди, а служанка.

Бедная женушка!

Ей просто необходимо перебраться к нему в постель, чтобы поспать в тишине.

Морриган пристально глядела на него из тени на кровати. Шелковый балдахин был распахнут, распущенные черные волосы резко контрастировали с белой подушкой. Руки лежали поверх одеяла, золотое кольцо блестело в темноте.

Чарльз почувствовал себя беззащитным, от этого ему стало не по себе. Сегодня днем она потянулась к нему. Каков же будет ее ответ ночью?

Морриган подняла руки.

Приглушив восклицание, он откинул одеяло и сгреб ее в охапку. В его комнате, освещенной канделябрами, стоящими с каждой стороны кровати, было тепло. Слева на ночном столике стояла маленькая мисочка - воздух спальни был пропитан запахом лимона.

Удовлетворение Чарльза было полным. Фриц следовал инструкциям, изложенным в записке. Он поставил Морриган на ноги и через голову стянул с нее ночнушку. Она молча наблюдала, как он раздевается, бросая свою одежду куда ни попадя. Он до смешного чувствовал себя безоружным, ожившая плоть налилась, как молот на наковальне.

Она медленно, нерешительно двинулась навстречу ему. Чарльз готов был вечность ждать ее прикосновений.

А когда получил их, у него чуть не подогнулись колени.

Морриган наклонила голову, темные волосы упали шелковым покрывалом.

- Что является третьим источником получения наслаждений marmas?

Он сжал веки, почувствовав резкий приступ желания обладать женой, - он был сродни боли.

- Чарльз?

Он открыл глаза. В настороженном взгляде Морриган читался налет одиночества с оттенком боли. Он обеими руками обхватил ее лицо.

- Это, - вымолвил он.

Нежно взяв ртом ее нижнюю губу, он долгое время кусал и посасывал ее. У нее был вкус вина с имбирем - такой родной вкус.

Он выпустил губу - та покраснела, припухла и дрожала. Для него. Только для него.

- И это, - добавил он.

Ее рот был готов вместить его язык целиком. Он поглаживал ее язык своим, втянув к себе в рот, посасывая его, как губу. Она тяжело вздохнула, глубокий и влажный звук проник к нему внутрь. Когда он оторвался, она вскрикнула, попытавшись вернуть его обратно.

- Подожди, милая. Минутку.

Он откинул покрывала с кровати, уложил ее на спину, затем направился к стоящей на ночном столике миске. Широко разведя ее ноги, он сел между ними, скрестив свои ноги в позе лотоса.

- Что ты делаешь?

Чарльз улыбнулся. Сейчас этот голос был горячим и сиплым, а не ледяным и безразличным. Он выудил губку, слегка отжав ее в миску.

Морриган с подлинным любопытством наблюдала за ним. Она доверяла ему, с ликованием заметил Чарльз. Она всем телом доверяла ему.

- Что это? - тихо спросила она.

Чарльз одарил ее дьявольской ухмылкой.

- Губка, - сказал он, - вымоченная в лимонном соке. Вообще-то обычно используют в этих целях уксус, но на Дальнем Востоке предпочитают лимонный сок. И я, по правде сказать, предпочитаю вкус лимона, а не уксуса. Сейчас.

Он приблизился, разведя ноги еще шире.

- Согни колени, нет, выше. Держи их раздельно.

Он аккуратно развел складки плоти и ввел губку, вымоченную в лимонном соке. Она инстинктивно сжала мышцы.

- Не делай так, - сказал Чарльз. - Через секунду ты ее уже не почувствуешь. Равно как и я. Расслабься, любимая.

Он начал проталкивать губку внутрь тела. Через мгновение она уже была вставлена, невзирая на протестующие мышцы.

Он сел на корточки и осмотрел припухшие губы. Тонкая струйка лимонного сока смешалась с ее собственной блестевшей влагой.

- Как ты себя чувствуешь?

- Фаршированной, - немедленно ответила она, уставившись распахнутыми глазами в темные глубины его глаз. - Как каплун.[22]

Морриган внезапно показалась неуверенной.

Чарльз рассмеялся, получая все большее и большее удовольствие от ее необычного чувства юмора.

- Вообрази, как будешь себя чувствовать, если вместо губки внутрь тебя ввести лимон. В Китае отдается предпочтение именно фрукту.

Ее глаза расширились.

- Возможно, мы как-нибудь попробуем, когда я со временем сумею слегка обуздать свой пыл. Бедному Дэймону, без сомнения, будет трудно смотреть на нас за обеденным столом после того, как придется извлекать лимон из твоего лона.

Его руки скользнули по икрам, обхватывая колени и отнимая их от груди.

- Мы можем поговорить позднее, - сказал он, нюхая ее. - Я говорил тебе, что у тебя самый прелестный клитор, какой я когда-либо видел? Тоже относится и к соскам, налившимся и большим, как будто созданным специально для мужского рта. М-м-м, мне нравится вкус лимона, - он лизнул кислый сок, немного вытекший из нее.

Морриган рассмеялась.

Он поднял голову, не понимая ее смеха.

- Что?

- Лимонный сок, - сказала Морриган, - надеюсь, ты вытащил все зерна из фрукта?

- Не беспокойся, дорогая, - ответил он, сверкнув зубами. - Я это особенно подчеркнул Фрицу.

Он разразился смехом над залившим ее от ушей до самых кончиков ног ярко-красным румянцем. И ущипнул ее за палец ноги, прежде чем вернуться к соблазнительно кислому лимону и горячей, влажной женщине.