Противостояние эльфов (СИ)

Глава 7

Ход 7. Коронация. Рениса

Рениса:

Пышное жёлтое платье с кружевным лифом напоминало свадебный наряд Линкского королевства. Пожалуй, в таком великолепии могла бы выйти замуж даже юная принцесса Торина. Рениса же видела в зеркале только невероятно красивое платье, при этом собственное лицо казалось ей ещё более невыразительным и невзрачным. Непримечательный облик не спасала ни тушь, ни густо подведённые глаза, ни яркая помада. Напротив, столь броский макияж делал её лицо больше похожим на карикатурную маску! Рениса со злостью стёрла алую помаду платком, но отражение в зеркале по-прежнему вызывало у неё отвращение. Ощущая подступающее раздражение, она бросилась было в ванную комнату, чтобы стереть примитивный макияж, но тут до неё донесся стук в дверь. Если это демон, то ей не следует заставлять его ждать! Рениса подбежала к двери, распахнув которую, тут же присела в неуклюжем книксене.

— Моя леди готова? — подавая руку, поинтересовался Аулус.

— Д-да, — чуть запнувшись, произнесла она, не смея поднять глаза.

Страх сковывал тело и глухо стучащие сердца. Столь близкое соседство демона смущало и пугало одновременно. «Я просто отдаю долг», — убеждала себя Рениса, но выходило плохо. Ладонь, вложенная в руку демону, тряслась, несмотря на все попытки успокоиться. К счастью, Аулус деликатно молчал вплоть до их прибытия в бальный зал. Лишь оказавшись среди множества гостей, Рениса смогла немного расслабиться, однако всего на пару секунд. До её ушей донеслись звуки вальса. Неужели они опоздали? Сердца резко застыли в груди. Если вальс уже начался, значит, осталось всего два танца! Но ей решительно нельзя выходить на заключительный котильон, ведь в зале будет отец!

— П-простите, — несмело начала Рениса, сама поражаясь собственной смелости. — Вы не могли заменить один танец на другое желание?

— Вы со мной торгуетесь? — удивился Аулус, и в его голосе зазвучали весёлые нотки. Похоже, подобная ситуация показалась ему забавной.

— Не совсем, — Рениса же, напротив, ещё больше смутилась, однако, ощутив себя загнанной в угол, продолжила: — Просто я не умею танцевать котильон и не хотела бы опозорить вас при всех собравшихся!

Не самая искусная ложь, но всё же в ней была и некая доля правды. Ренисе и в самом деле не приходилось прежде танцевать котильон, и она даже никогда его не тренировала, но прекрасно знала, что при должной сноровке и внимательном партнёре, с ним вполне можно было сладить. Однако ей отчаянно хотелось верить, что демон проявит к ней сострадание.

— И на что вы готовы, лишь бы ваш батюшка не обнаружил вас в паре со мной? — склонившись к ней, хитро спросил Аулус.

Рениса, заливаясь краской, судорожно сглотнула. Было бы правильным извиниться и не усугублять своё итак не простое положение. В конце концов, отцу соврать было куда проще, чем агни, но… тогда она лишится тех самых красивых платьев, а, может, и вовсе окажется заперта дома с назойливой матушкой, которая только спит и видит, как поскорее выдать её замуж! Мысли Ренисы несколько секунд метались меж двух огней, придя к весьма неожиданному выводу. Она, отведя взгляд в сторону, прошептала:

— Что вам… нужно?

Полное безумие! Рениса и сама недоумевала откуда в ней появилось столько дерзости и безрассудства. Но, с другой стороны, последние дни она уже не раз рисковала и, стоило признать, возникающие чувства её будоражили. Вот и сейчас, ожидая ответа, она одновременно умирала от страха и в то же время ощущала странное воодушевление. Некий нездоровый азарт, туманящий разум.

— Как насчёт того, чтобы пошпионить для меня в Каэрском дворце?

— Что? — Предложение показалось ей слишком простым и незамысловатым. И даже немного нелепым.

Неужели всеведущему демону и в самом деле нужна помощь какой-то наги. Как будто её способности чего-то стоят! Рениса мысленно усмехнулась, осознавая ещё одну немаловажную вещь. Она не была так свободна, чтобы распоряжаться своей судьбой по собственному усмотрению.

— Едва ли такое возможно, — нахмурившись, заметила она. — Мой отец не собирается на Каэр, а без него и его согласия я не смогу уехать…

— Я всё устрою, от вас требуется лишь ответ, — с коварной улыбкой, произнёс Аулус, и в его рубиновых глазах зажегся огонёк предвкушения.

— Но… — Рениса просто не могла представить себе, что такое возможно. Поездка на Каэр явно займёт не пару часов, а, значит, у Роша сразу появится повод для беспокойства.

— Ваш отец ничего не узнает, если, конечно, вы сами не пожелаете ему сообщить, — заверил демон.

— Х-хорошо…

Впрочем, столь скоропостижное решение заставило мучиться сомнениями весь контрданс. Рениса трижды спутала направление и фигуры танца, но каждый раз Аулус приходил к ней на помощь, помогая не сбиться и не помешать другим партнёрам.

— Простите, — сконфуженно пробормотала она, делая финальный книксен.

— Похоже, вы ещё не привыкли к светской жизни, — мягко заметил демон, сопровождая к выходу, но стоило им только покинуть бальный зал, как его тон сменился на деловой: — Завтра за вами зайдёт мой помощник.

— Уже завтра⁈ — ужаснулась Рениса, никак не ожидая, что час расплаты наступит так скоро. Она рассчитывала, что у неё хотя бы будет время всё обдумать и подготовиться.

— Увы, печальные новости с Каэра не дают нам передышки, — пояснил Аулус.

— Неужели… — Рениса осеклась от возникшей догадки, но всё же, вдохнув побольше воздуха в грудь, осмелилась её озвучить: — Король Йоран…

Вот только договорить она не успела, демон кивнул раньше, подтверждая трагичный факт, после чего между ними возникло молчание. Рениса пыталась осознать, что для неё значит эта новость, и старательно собирала все разрозненные факты, полученные в последние дни.

«Если я окажусь сейчас на Каэре, то могу угодить в гущу событий», — рассудила она, и пришла к весьма неожиданному для себя выводу: ей на самом деле очень хотелось там очутиться! Посмотреть на выбор нового короля, узнать о местных интригах. Всё это так завораживало, вдохновляя и волнуя одновременно. Дикий и всепоглощающий страх, казалось, лишь усиливал желание кинуться в этот опасный омут с головой, подогревая интерес и распаляя жажду риска. Если Аулус готов всё устроить, чтобы отец ничего не прознал, так почему бы не воспользоваться таким невероятным шансом?

— До встречи! — прощаясь у дверей, произнёс Аулус. После он едва коснулся её руки, предусмотрительно спрятанной в белоснежную перчатку, и… внезапно рассыпался на тысячи крохотных пламенных бабочек. Рениса не удержалась от вскрика, но не могла с уверенностью определить, напугал ли её этот эффектный уход или же, напротив, удивил и поразил своей красотой. Светящиеся бабочки, озарив полутёмный коридор разноцветными огнями, спустя ещё один миг растворились в воздухе, словно их никогда и не было. И это было столь же удивительно и восхитительно, как и их появление. Перед глазами Ренисы долгое время стояла эта картина, не давая покоя.

Лишь опасение быть застигнутой в необычном наряде отцом, вывело её из грёз, заставив поспешно скрыться в своей комнате и переодеться. Привычное зелёное платье после яркого линкского наряда казалось особенно блёклым и тусклым.

«Как форма служанки!» — с отвращением подумала Рениса, оглядывая себя в зеркале. Ей хотелось немедленно сорвать с себя безвкусное одеяние и заменить его чем-то более выразительным и утончённым, но, увы, в её гардеробе всё было серым и обыденным. Слишком неприметным и обычным, что вызывало только печаль, уныние и тоску. Оторвавшись от зеркала, Рениса почти сразу же заметила выставленные у дверей собранные сумки и сундуки. Отец явно планировал покинуть Дворец совета сегодня в ночь. Впрочем, в том не было ничего удивительного. Рош не любил засиживаться после Осеннего бала, но как же это было некстати! Вспоминая слова Аулуса, Рениса заволновалась. Демон сказал, что завтра за ней должен зайти Данье, значит ли это, что ей каким-то образом нужно задержаться во Дворце хотя бы на ночь?

Складывая свой дорожный сундук, Рениса тщательно продумывала план действий. Если что и могло задержать отца, так это важные новости! И именно их Рениса и вывалила сразу же, как только Рош появился в нагских покоях.

— Отец! — кинулась она к нему. — У меня невероятная весть!

— Настолько невероятная, что у тебя до сих пор собран лишь один сундук? — оглядывая комнату, устало хмыкнул Рош. Судя по лёгкому раздражению, ему уже не терпелось вернуться домой, и он очень не хотел задерживаться.

— Да, настолько! — подтвердила Рениса. — Умер каэрский король!

— Что⁈ — опешил Рош, не секунду теряя хвалённое самообладание. — Это очень сильное заявление! Знаешь ли, одно дело слухи, но браться и утверждать подобное…

— Я слышала это из уст посла Фацуки, — перебив, выпалила Рениса, но встретив недоверчивый взгляд отца, продолжила: — Он… он говорил это своему помощнику!

— Послу Данье? — нахмурившись, уточнил Рош, на что Рениса тут же закивала. — Что ж, в таком случае, мне придётся сегодня задержаться, а ты отправляйся одна. Наш экипаж уже должен ждать у портала.

— Простите, отец, сегодня был такой трудный вечер, и у меня так болит голова, могу ли я хотя бы переночевать во Дворце? — жалобно начала Рениса, но её мольбы не достигли цели.

— Вот в экипаже и выспишься! — Рош был не умолим.

— Но в экипаже так трясёт… — продолжила уговоры Рениса, скорчив страдальческую мину, но отца не проняла даже она. Напротив, вызвала лишние подозрения.

— Может, ты ждёшь нового подарка от своего тайного кавалера? — сощурив глаза до тонких щёлок, предположил Рош, и его тихий голос прозвучал угрожающе.

— С чего вы взяли⁈ — разочарованно воскликнула Рениса, ощущая себя пойманной с поличным.

— А с чего тебе ещё желать остаться? — фыркнул Рош, а затем назидательно заявил: — Выбрось это из головы! Помни, ты — нага, а, значит, сможешь выйти замуж только за нага! Я не потерплю в своём доме межрасовых связей!

— Я и не собиралась замуж! — обиженно буркнула Рениса, но эта неосторожно брошенная фраза лишь сильнее разозлила Роша.

— Бесстыдница! Как ты смеешь такое говорить своему отцу! Подумай о чести Дома и сёстрах! И знай, увижу тебя рядом с иноземцем — отправлю в ссылку!

На языке Ренисы вертелось несколько обидных колкостей в ответ. Ей ужасно хотелось напомнить отцу о тех чудовищных слухах, что некогда ходили о Рене и эльфийском принце. Вот уж что и должно было перечеркнуть честь Дома, да так, что и вовек не отмыться, а вовсе не те глупости, которые сейчас совершала Рениса. Вдобавок она ведь действовала на пользу стране! Но Рена — Великая Жрица, а Рениса — никто. Потому, прекрасно понимая, что вряд ли сможет переубедить в чём-то отца, она лишь плотнее сжала губы. Затем молча подчинилась его требованиям, направляясь к порталу. Рениса, глотая про себя горькие обжигающие слёзы, набросила плащ. Ей не удалась даже такая малость! Просто задержаться на несколько часов. И о чём только думал этот Аулус, собираясь отправлять её в каэрский дворец⁈ Словно от такой жалкой и глупой девицы мог быть какой-то толк!

Отец всё ещё был рассержен и зол. Он больше не читал мораль, но продолжал кидать на Ренису строгие взгляды. Впрочем, осуждения в его глазах и так хватало с лихвой. Рениса же злилась ничуть не меньше, вот только показывать этого открыто не смела. Её мучила обида, и та вечная несправедливость, с какой к ней относились отец, и старший брат, и почти вся семья. Никто не считал её важной и значимой. Все достижения оставались слишком скромными и незаметными, едва заслуживающие скупой похвалы, и куда больше раздражения и презрения. Каждый, кого Рениса знала, кроме матери, за глаза называл её слишком бестолковой и никчёмной, а теперь ещё отец решил, что она — безнравственная дурочка! И всё это лишь потому, что ей и в самом деле не очень-то хотелось выходить замуж!

«Может, так оно и есть? Я действительно идиотка, а тот демон и его помощник тоже заметили это, потому и решили воспользоваться?» — с досадой подумала Рениса. Ну конечно! Разве могло быть иначе? Ей стоит радоваться своему возвращению, и тому, что оно избавляло её от ещё больших глупостей. И так успела натворить слишком много. Продолжая мучиться самобичеванием, Рениса всё пыталась убедиться себя в том, что ей решительно наплевать на несдержанное слово. Что там говорил демон? Он всё устроит! Ну что ж, пусть докажет на деле насколько демоны всемогущи!

— Как только вернусь, поищу тебе подходящего жениха, — сурово пообещал отец, когда они вышли из портала в предрассветных сумерках.

В Царстве нагов было по ночному свежо, но пока не очень холодно. Родной воздух казался чуть пряным и острым, в нём витали ароматы хвои и опавшей листвы. Рениса поглубже вдохнула, пытаясь охладить раскалённые нервы. Предвосхищая нудную дорогу в экипаже, она огляделась по сторонам, осматривая привычный пейзаж, и только затем заметила, что они с отцом оказались на площадке портала одни.

— Да где носит этого возницу! — проворчал с негодованием Рош, вглядываясь вдаль дороги, но та уже с четверть часа оставалась пуста.

Следующие минут десять отец сновал вокруг портала, попеременно бросая недовольные взгляды то на Ренису, то на широкий тракт. Однако никто не спешил им навстречу. Спустя ещё полчаса Рениса уже с трудом скрывала улыбку, пока её отец сыпал ругательствами. Признаться, такое и в самом деле было впервые! Даже если случалось экипажу сломаться в пути, возница седлал варана и мчал с донесением. Тут же происходило что-то невероятное. По дороге за целый час не проехало ни одного случайного седока! Даже почтовой повозки! Просто немыслимо! Прождав ещё с полчаса и прилично промёрзнув, разгневанный Рош неохотно повернулся к Ренисе.

— Проклятье Полоза! Отправлю всех этих негодников на год в демоновы рудники! — прорычал он, после чего недовольно выдал: — Возвращаемся!

«Значит, всё-таки всемогущи!» — зябко ёжась, подумала Рениса, поворачиваясь к порталу.

* * *

Ей так и не удалось уснуть. Возможно, виной тому было непривычное возбуждение, вызванное удачным исходом, или же страх от осознания собственной безрассудности. Ведь если демоны и в самом деле так всемогущи, это значило, что Рениса угодила в весьма непростой переплёт. Крутясь с боку на бок, она сокрушалась из-за собственной глупости. Как только можно было поступить столь неразумно! Не лучше ли бы она станцевала с демоном тот самый котильон? В зале было столь многолюдно, что отец мог бы и не заметить её вовсе! Однако вновь перевернувшись на другой бок, Рениса тяжело вздохнула. Нет, Аулус был не той личностью, на которую отец не обратил бы внимания. Тем более, что прежде сама Рениса ни разу не видела, чтобы демон с кем-то танцевал! От мысли, что отец вряд ли узнал бы её в ярком линкском платье, она отмахнулась сразу же. Даже если бы она надела себе на голову мешок, Рош смог бы отличить её. Нагское чутьё тут работало безошибочно. Чем ей грозило разоблачение, она уже знала. Отец был весьма красноречив, читая нотации. Выбор не отличался разнообразием: ссылка или же замужество. Признаться, сейчас Рениса предпочла бы первое, но подозревала, что, скорее, ей достанется второе. Уж больно матушка доставала отца вечными вздохами и намёками, что при таком количестве дочерей не стоит слишком затягивать с поиском подходящей партии.

«Рианма через пару лет достигнет первого возвышения», — с тревогой подумала Рениса, подозревая, что едва это случиться, отец с радостью заберёт сестру во Дворец совета. Ей на смену. И вполне может статься, что любопытная и деятельная Рианма будет здесь куда более полезна, чем нелюдимая и флегматичная Рениса. И вот тогда ей не останется ничего другого, кроме как выйти замуж.

Рениса трезво оценивала свои шансы. С её невзрачной внешностью и отсутствием таланта, всё, на что она могла надеяться — это стать завершением гарема какого-нибудь провинциального сэйла, явно уже не молодого и не отличающегося ни умом, ни положением. Участь не самая ужасная, но безмерно унылая и тоскливая.

«Ещё окажется какой-нибудь ревнивец и собственник, который решит, что меня, как Рену, надо держать под замком! Вот где недолго и свихнуться!» — пришла к самому неутешительному варианту Рениса, при этом отчасти завидуя сестре. Даркал умён и красив, а с таким мужем трудно заскучать. Ей же, наверняка, достанется какой-то бестолковый увалень, который в лучшем случае женится на ней лишь бы немного упрочить своё шаткое положение. От подобной перспективы Ренису разом затошнило. Она резко встала и принялась бродить по комнате, надеясь избавиться от неприятных мыслей.

«Надо просто доказать отцу, что лучше меня у него помощницы не будет! Тогда он не станет настаивать на замужестве, а, может, и вовсе сначала найдёт жениха Рианме», — убеждала себя Рениса, тем самым оправдывая свою рискованную сделку. В конце концов, поездка обещала принести ей немало интересного и полезного. Уже через полчаса таких рассуждений, Рениса уверилась в правильности своего поступка. Она должна стать незаменимой, и начинать следовало сейчас, раз уж представился такой шанс.

Воодушевившись этими выводами, Рениса больше не могла усидеть на месте. Каждая минута промедления была для неё невыносима. Однако Данье явно не спешил. Рениса буквально гипнотизировала клепсидру, но тёмная вода едва капала, заполняя часы. Бессмысленные минуты напряжения и ожидания. Рениса была на взводе, когда после обеда, наконец, раздался стук в дверь. Её сердца подпрыгнули в нетерпении, а вместе с ними вскочила и она. Отец даже не успел что-либо сказать, как Рениса подбежала к двери и со всем нетерпением распахнула её. Однако на пороге стоял вовсе не безупречный и обходительный Филипп Данье, а бледный и взмыленный Дамиан. Разочарование Ренисы было настолько сильным, что она, не думая о правилах приличия, едва забрав письмо, просто захлопнула дверь прямо у каэрца перед носом! Она ощутила себя преданной и обманутой. Этот демон и его помощник точно издеваются над ней!

Впрочем, когда ещё спустя час, возле нагских покоев так никто и не появился, Рениса впала в уныние. Чтобы хоть чем-то занять себя, она принялась перебирать свои вещи, и, отыскав на дне сундука невероятное серебристое платье, выбросила его на кровать. Пусть остаётся тут, вряд ли такой наряд сможет понадобиться ей в нагском Царстве. Она даже на миг представила себе, как прогуливается в нём по извилистым дорожкам сумрачного зимнего сада, и это зрелище показалось ей настолько нелепым, что вслед за серебристым одеянием, сундук покинули все подаренные платья. Рениса просто не желала их видеть! Всё в них напоминало о собственной глупой доверчивости и наивности, что вызывало бурю негодования. Поверить демону! Да о чём она только думала⁈ Лишь избавившись от туфель и платьев, она ощутила некое облегчение и, пожалуй, даже испытывала радость от возвращения домой. Ренису даже не смутило, что отец решил отправить её на проходящей почтовой повозке. Во всяком случае, он на это надеялся, предположив, что в дневные часы на тракте будет всё-таки более оживлённо. И так оно и оказалось. Стоило Ренисе только покинуть площадку портала, как в конце дороги появилась громыхающая почтовая повозка. Не самая лучшая, судя по хлипкому навесу, но относящаяся к царской почте, о чём говорила полинялая эмблема кобры, держащей в своих кольцах несколько свитков. Повозка послушно остановилась возле отца, и Рош торопливо начал объясняться с возницей, протягивая сумку с письмами, пока Рениса устраивалась между сундуков, ящиков и мешков. Не желая продираться вглубь, она предпочла остаться с краю, неподалёку от дремавшего почтальона. Наг, нахлобучив широкополую шляпу себе на лицо, мирно спал, явно утомлённый дальней дорогой. Он даже не шевельнулся, когда повозка вновь тронулась в путь.

Рош всучил Ренисе небольшой кошелёк, велев, чтобы она наняла себе экипаж в городе, после чего развернулся обратно к порталу. Похоже, он был весьма рад тому, как быстро удалось уладить застопорившиеся дела, что даже избавил её от очередных нравоучений. Смотря ему в спину, Рениса ощутила зависть. И не только потому, что Рошу не предстояло трястись несколько часов в убогой повозке, а, скорее, тому, что его ждали серьёзные дела на Каэре. Крамольная мысль коснулась сознания. А что если… Что если спрыгнуть с повозки, пока не поздно и, дождавшись ночи, пробраться обратно во Дворец совета? Как назло в кармане плаща пальцы нащупали гладкую печать-пропуск, так и маня воспользоваться безумной идеей. Однако Рениса всё никак не могла решиться. Она нервно покосилась на почтальона, желая убедиться, что тот по-прежнему спит и не заметил нового пассажира. И тут же замерла. Почтальон и в самом деле больше не спал. Он сдвинул шляпу, обнажая светлые волосы и знакомое лицо.

— Так что же вы медлите? — с улыбкой спросил Филипп Данье, кивая в сторону дороги.

Рениса была настолько потрясена, что не могла вымолвить и слова. Она глупо таращилась на посла демонов, замечая, как нелепо смотрится на нём форма почтальона. Слишком короткая и тесная по меркам эльфов.

— Каждая лишняя минута заставит нас дольше идти, — заметил Филипп, подавая Ренисе руку.

Повозка как раз заходила на крутой поворот и замедлилась. Лучшего момента трудно было подгадать. Рениса спешно схватилась за руку Данье, и они спрыгнули. Она не могла поверить, что всё это происходит с ней наяву. Настолько невероятным и ужасающим казался ей собственный поступок. Она ведь собиралась сбежать из дома с незнакомцем! Ей вдруг стало душно и жарко, а ещё крайне неловко от того, что Данье до сих пор сжимал её ладонь, которая даже не была облачена в перчатку! Сама мысль об этом приводила в оцепенение. Рениса почувствовала, как краска прилила к лицу, а дыхание сбилось. И размеренная прогулка до портала не была тому виной. Однако Данье будто бы и не замечал происходящих с ней метаморфоз. Он неторопливо возвращался по дороге к площадке портала, попутно сообщая о предстоящем путешествии. Взбудораженная Рениса слышала только его мелодичные интонации и совершенно не разбирала слова, смысл которых и вовсе проходил мимо неё. Потому, оказавшись вдруг в незнакомых покоях, её тело сковало от ужаса. Вокруг было всё слишком непривычно и по-королевски роскошно. От красных с позолотой стен рябило в глазах, как и от начищенного до блеска паркета, в котором отражалась огромная кованая люстра, свисающая с высокого потолка. Мебели было немного, но вся она была подобрана с поразительным вкусом. Резной письменный стол возвышался в эркере, напротив располагался высокий позолоченный камин с парой глубоких обитых красным бархатом кресел, чуть в стороне теснилось несколько огромных книжных шкафов, чьи полки уходили под потолок, а у противоположной стены стояла широкая кровать с балдахином.

— Эт-то… ваша комната? — вдруг поняла Рениса, ощутив как снова заливается краской.

— Увы, — признал Данье, стаскивая с себя узкий почтовый жилет.

— Никогда бы не подумала, что вы живёте, как царь! — не удержалась от высказывания Рениса, ещё раз оглядывая всю комнату и отмечая, как плохо она вяжется с характером владельца.

— Демоны против перестановок и каких-либо изменений в этих покоях, так что не могу сказать, что окружающая обстановка мне по вкусу, — пояснил Филипп, а потом, приглаживая растрепавшиеся волосы, добавил: — Мне придётся вас оставить на пару минут, чтобы вернуть себе подобающий вид. Прошу, располагайтесь.

И он исчез за соседней дверью. Оставшись в одиночестве, Рениса несмело подошла к столу. Её внимание привлекла хрупкая фарфоровая статуэтка, стоявшая в самом центре. Приглядевшись, Рениса сначала подумала, что это эльфийка, у девушки были красивые тонкие черты и золотые волосы, однако она держала в руках иголку и с увлечением сшивала два куска струящейся ткани. Занятие не слишком подходящее для благородной эльфийской леди, и, признаться, увидеть фарфоровую швею было странно.

«Может, это его возлюбленная?» — вертя в руках необычную статуэтку, предположила Рениса, и тут же ощутила неприятный укол ревности. Миловидная девушка сразу показалась ей до отвращения приторной и слащавой, так что она вернула статуэтку на место и отошла от стола. Не зная куда деться, Рениса направилась к камину и уже хотела присесть в одно из кресел, как в комнату вернулся Данье. Теперь он был облачён в строгий чёрный костюм и в плотный дорожный плащ, и тёмные цвета невероятно подчёркивали его красоту. Если бы не пронзительные голубые глаза, Филиппа запросто можно было спутать с эльфийским принцем. Зачарованная его видом, Рениса не сразу заметила в руках Данье тёмно-зелёную накидку, подбитую соболиным мехом. Взгляд невольно привлекла ажурная золотая застёжка, в которой любой наг сразу бы признал работу мастера Нэя — лучшего ювелира царства. Вещь определённо была сделана на заказ, и, можно было с уверенностью заявить, что второй такой невозможно отыскать на всём свете. Мастер Нэй славился именно тем, что никогда не повторял свои заказы.

— На Каэре ужасные пронизывающие ветра, вам стоит надеть это, — сообщил он, протягивая накидку.

— Вы снова дарите мне вещи? — с подозрением переспросила Рениса, хотя её глаза уже алчно пожирали новое одеяние, подмечая помимо застёжки мягкость дорогой ткани и блеск редкого пепельного оттенка меха. Ей не терпелось прикоснуться к прекрасной накидке, почувствовать на себе её тяжесть и полюбоваться отражением в зеркале. И пускай она сама будет блёклой тенью на фоне роскошного одеяния, мысль об обладании сводила с ума.

— Всего лишь забочусь о вашем здоровье, — с улыбкой возразил Данье, помогая одеться.

— И всё же, не могу не отметить, что ваша забота кажется мне слегка подозрительной, — кутаясь в мягкую тёплую ткань, произнесла Рениса.

— Возможно, ваше чутьё вас не подводит, — хитро подмигнул Филипп и тут же пояснил: — Всё же поездка на Каэр не праздная прогулка. Как-никак решается судьба целого королевства, а это всегда весьма опасное занятие.

Рениса ощутила как, несмотря на очень тёплую накидку, по спине прошёл холодок. Она и сама не могла взять в толк, что же именно в этих слова её так испугало. Возможно, дело было в предчувствиях приближения грядущей войны, или же просто её тело стало слишком чувствительным.

* * *

Каэр показался Ренисе довольно угрюмой и не слишком дружелюбной страной. От унылых пейзажей по дороге так и веяло тоской и безысходностью. Вероятно, отчасти в том был виноват молчаливый Данье, который за время всей дороги не проронил ни слова, а лишь задумчиво смотрел на мрачные горы. Напрасно Рениса пыталась разгадать мысли Филиппа, искоса поглядывая в его сторону. Он был так же холоден и неприступен, как и большинство местных пиков. Рениса чувствовала себя крайне неуютно, и как нарочно собственные переживания и сомнения то и дело овладевали ей. Она всё чаще ловила безумные мысли, что ей не хватает внимания от Данье, чтобы он как бы невзначай посмотрел на неё, или что-то спросил. Рениса каждый раз стыдилась подобных желаний, ругая себя и подавляя возникшие чувства, но они упорно возвращались и липли, словно назойливые мухи. Бесстыдные и абсолютно невозможные! Наги и эльфы никогда не смогут быть вместе. Измаявшись от внутренней борьбы, Рениса с облегчением вздохнула, когда вдали показались каменные стены города.

Столица Каэра поражала своей невыразительностью. Неказистые тёмные дома, серые улицы, блёклая растительность. Ренисе отчаянно не доставало красок, словно она угодила в чёрно-белый сон. Даже главный дворец и тот не отличался яркостью, а, скорее, напоминал хмурого нелюдимого старика. Собственно, приблизительно таким же показался Ренисе встречающий их канцлер. Мужчина был немолод, и его лицо уже носило отпечатки прожитых лет. Глубокие морщины избороздили высокий лоб, что придавало и без того суровому лицу выражение некоей досадливости, словно канцлер вечно был чем-то недоволен. Причём столь угрюмый вид не спасала ни натянутая широкая улыбка, ни изысканные приветливые речи. Рядом с канцлером послушной собачонкой крутился замотанный Дамиан. И, что было особенно неприятно, он узнал Ренису. Она почувствовала это в тот миг, когда их взгляды случайно встретились. Её испуганный и его удивлённый. Это вызвало нешуточную тревогу. Ренисе с трудом удавалось не поддаться панике и не начать действовать подозрительно, хотя всё её существо требовало немедленно сменить облик и уползти! Косясь то и дело на Дамиана, она всерьёз опасалась, что тот обратится к ней за разъяснениями или выскажет какое-нибудь жуткое предположение. Рениса даже попыталась представить себе, как сейчас выглядела со стороны. Что бы она подумала, увидев, как некая сэйлини идёт в паре с каким-то мужчиной? Будь рядом с ней наг, можно было предположить, что это брат, молодой дядя или какое-то важное доверенное лицо, но с Данье такое никак не вязалось. Рядом с ним она могла быть разве что тайной союзницей или же… У Ренисы даже участилось дыхание. Нет! Ни в коем случае нельзя, чтобы кому-то ещё пришла в голову подобная мысль! Она, всё ещё горя от страха и стыда, чуть отстранилась от Данье, желая увеличить между ними дистанцию. Тот словно ничего и не заметил, продолжив идти вслед за Дамианом. Лишь оказавшись у дверей, Филипп вдруг обратился к юноше:

— Леди понадобиться отдельная спальня.

Рениса готова была вздохнуть от облегчения, но вид Дамиана заставил её замереть. Тот с трудом скрывал раздражение, и это ещё больше настораживало и вызывало стыд. Так значит, Дамиан пришёл к тому самому выводу, раз просьба об ещё одной комнате стала для него неожиданностью. В совершенно растрёпанных чувствах Рениса согласилась подождать пока подготовят её покои в комнате предназначенной Данье.

— Вы не важно выглядите, что-то случилось? Вас утомила дорога? — помогая ей присесть на мягкую кушетку возле большого окна, любезно спросил Филипп.

— Мне не стоило показываться! — в сердцах воскликнула она, чувствуя, как слёзы подступают к глазам: — Лучше бы я спряталась в вашем кармане!

— Если бы вы спрятались в моём кармане, вам пришлось бы делить одну комнату со мной. Не думаю, что это было бы уместно, — заметил Данье. — Что вас так взволновало?

Рениса почувствовала, как краска приливает к лицу. Она была не в силах поделиться с Филиппом своими тревогами, а от мысли, что они и вовсе могли делить одну комнату, ей стало особенно не по себе. Что, если слухи уже сегодня достигнут ушей отца? Рениса даже не представляла, как с ней поступят. Содрогнувшись от ужаса, она было совсем упала духом, но в следующий миг в её сознании забрезжила надежда. Демоны же всемогущи, не может быть, чтобы Аулус не предусмотрел такой мелочи.

— Меня узнал эйр Дамиан, — произнесла Рениса, не поднимая взгляда. — Боюсь, он мог неправильно понять, почему мы с вами оказались вместе!

— О, — протянул понимающе Филипп, но почти тут же сменил тон на более мягкий и утешающий: — Не думаю, что об этом стоит беспокоиться. Юный протеже короля нынче слишком занят, чтобы распространять домыслы и придумывать сплетни, да и едва на это в ближайшем будущем у него появится время.

— Но…

— Эйр Дамиан — человек чести, он никогда не станет позорить девушку, даже если от того будет зависеть его собственная жизнь! — бескомпромиссно заявил Данье. И словно в подтверждении сказанного, в дверь постучали, и на пороге появился уже не Дамиан, а миловидная служанка, которая и отвела Ренису в её личную комнату. Та была заметно меньше, но при этом в ней чувствовался некий уют. Возможно именно благодаря этому ощущению уюта, Рениса немного успокоилась и прилегла на кровать. Дорога, бессонная ночь и тревоги совсем вымотали её, так что не прошло и пары минут, как глаза её начали слипаться. Вот только уснуть ей не удалось. Едва сознание скользнуло в манящую темноту, в дверь постучали. На пороге оказалась всё та же девушка-служанка, которая сообщила, что её ждут.

К удивлению Ренисы, ужин был подан в комнату Данье. Расставив все приборы и блюда, слуги спешно удалились, оставив их наедине. Рениса настороженно осмотрела предложенный ужин и чуть заметно поморщилась. На столе обнаружился лишь лёгкий салат и что-то типа овощного рагу, несколько сомнительного вида кексов и пара яблок. Всё это выглядело как ужин бедняка, и уж точно не походило на королевский приём важных гостей.

— Каэр небогатая страна, и хорошие овощи и фрукты тут на вес золота, — начал беседу Данье, придвигая к себе тарелку с рагу. На его лице не было ни капли отвращения или даже разочарования.

— Вы в самом деле собираетесь это есть? — удивилась Рениса. Она никак не ожидала от помощника демонов, привыкшего к роскоши, подобной терпимости.

— Не вижу причин отказываться, — ответил он. — Тем более что тут явно старались ради меня, учли, что я, как и все эльфы, не ем мяса.

«Но совершенно не подумали обо мне, ведь наги именно мясо и предпочитают!» — с сожалением подумала Рениса. Только из вежливости и нежелания показывать дурные манеры Данье, она с неохотой взялась за вилку. Немного поковыряв рагу, Рениса оставила эту затею. Вкус был настолько паршивый, что притворяться оказалось невозможно. В конце концов, покуда в подвалах дворцов не переведутся мыши или какие-нибудь ещё грызуны, нагам не о чем беспокоиться. Рениса уже мысленно прикидывала, в какой час ночи ей стоит выбраться на охоту, как Филипп вновь заговорил:

— Агни Аулус просил присмотреться к лорду-канцлеру, если, конечно, вы желаете исполнить обязательства перед ним.

— И это всё?

Данье кивнул в ответ.

— И как долго я должна этим заниматься? — задумчиво спросила Рениса, вспоминая заискивающего мужчину и неприятный запах, исходивший от него.

— До прибытия агни.

— Он же появится завтра утром? — переспросила Рениса, ощущая некий подвох.

— Боюсь, что агни прибудет несколько позже, на сами похороны, — уточнил Данье, и в его голосе зазвенели печальные нотки.

— Получается, мне стоит осмотреть дворец уже сегодня, а точнее ночью?

На лице Филиппа появилась странная полуулыбка, которая, впрочем, не оставляла сомнений.

«Охоту и сон, похоже, придётся отложить до полудня», — резюмировала Рениса.

* * *

Стоило отметить, что лорд-канцлер личностью оказался до крайности неприятной. Даже простое наблюдение за ним вызывало бурю негодования и возмущения, и не только потому, что мерзкий старикашка (а именно так стала про себя называть его Рениса) вконец вымотал бедного Дамиана, свалив на него работу чуть ли не половины двора и прислуги. Но ещё и из-за его отвратительной привычки постоянно стравливать друг с другом людей. Он постоянно хвалил не тех, кто того заслуживал, и ругал тех, кто был достоин хотя бы банальной благодарности. Ему словно доставляло удовольствие наблюдать за тем, как пытается проглотить обиду незаслуженно обвинённый и как выпячивает грудь тот, кому достались все лавры почёта. Если же после его наговоров случалось ссора, он и вовсе расцветал будто цветок при солнечных лучах. Его мишенью становились все вокруг: безропотные слуги, гордые стражники и даже стекавшиеся во дворец мелкие чиновники и лорды, желавшие выказать уважение почившему королю и надеющиеся получить приглашение на похороны. И каждый раз канцлера будто подмывало столкнуть собравшихся лбами.

Были у него и любимчики. Так канцлер явно благоволил увальню-стражнику, проспавшему появление в небе корабля эльфов. Вместо заслуженного нагоняя, тот был приведён в пример, как достойный муж Каэра, тогда как люди, посмевшие разбудить лорда на рассвете, ещё долго выслушивали брюзжание. Или же неповоротливая кухарка, умудрившаяся испортить и даже сжечь несколько прекрасных блюд, готовящихся для иностранных гостей, в итоге добилась глубокого одобрения и обещания, что как только во дворце появится новый король, ей непременно достанется должность главной поварихи. Доходило даже до полного абсурда: мелкий мальчишка с кухни, нагло отказавший Дамиану идти на рынок за фруктами, получил от канцлера в награду сладкую булочку. Впрочем, тут уже дело касалось ненависти. Рениса едва ли могла подобрать более подходящее слово к тем чувствам, которые демонстрировал лорд по отношению к королевскому протеже. Канцлер люто ненавидел Дамиана, причём к его отцу, служившему во дворце главным лекарем, он относился куда более терпимо, а вот юношу откровенно невзлюбил. И это чувствовалось во всём: буквально в каждом взгляде, преисполненном презрения и мстительной злобы, в каждом жесте, пронизанном пренебрежением, да и в каждом фразе, откровенно сочившейся ядом.

— Не представляю, как это возможно вытерпеть! — выдала Рениса за завтраком, на который была приглашена Данье. Ей не терпелось с кем-то поделиться увиденным и услышанным, настолько сильно всё вокруг было ей чуждо и ново.

Она ползала по дворцу почти весь вечер и всю ночь, и, стоило заметить, не без интереса. Но даже разыгравшееся недюжинное любопытство не спасало её от усталости. Ренису всё сильнее клонило в сон, хотя она старательно сдерживала зевоту.

С печалью воззрившись на поданный завтрак, ей оставалось только глухое недовольство желудка. На позолоченном блюде лежали только фрукты, и их унылый вид заставил Ренису пожалеть о том, что ей так и не удалось добраться до подвалов дворца! Пожалуй, когда канцлер, встретив всех гостей, наконец отправился в свою спальню, ей следовало не возвращаться наверх, а спуститься вниз. Так бы она не попалась на глаза Данье и сейчас могла бы сытно полакомиться местными мышами.

Филипп по обыкновению был учтив, подтянув к себе слегка увядшую виноградную гроздь, он осторожно оторвал более-менее свежую ягоду:

— Лорд Адвиль хитрый политик, — заметил он и, покрутив в пальцах виноградинку, добавил: — И ничего не делает просто так.

— Скажите ещё, что его ненависть к Дамиану не простой каприз! — Рениса, поморщившись, всё-таки взяла чуть подгнившую с одной стороны грушу, догадываясь о том, как она вообще очутилась во дворце. По словам вечно переговаривающейся прислуги на рассвете измученный Дамиан простоял на холодном ветру в порту почти час, пока надменный капитан неторопливо выгружал ящики с фруктами. И, явно воспользовавшись спешкой, всучил бедному королевскому протеже пару корзин с подгнившим товаром. О том, что творилось на кухне, вообще не хотелось вспоминать. Лучшие фрукты на глазах Ренисы были отобраны, увы, не для важных гостей, а всё тому же лорду Адвилю и его верной свите. Однако Дамиан об этом даже не узнал, едва он вернулся, как в небе появился корабль эльфов, и во дворце поднялась жуткая суматоха. И канцлер вновь выговаривал всем своё недовольство, а Дамиану как всегда досталось больше всех.

— Он же использует его словно мальчика для битья! Ума не приложу, почему королевский протеже продолжает это терпеть! — добавила она.

— Эйр Дамиан слишком хорошо воспитан, чтобы перечить страшим. Он так же понимает, что его нынешнее положение весьма шаткое, потому и послушно исполняет все приказы.

— Да он словно отдался в рабство! — воскликнула Рениса, но тут же осеклась, заметив, как разом помрачнел Данье.

На лице Филиппа появилась странная ухмылка, а светлые яркие глаза потемнели, как море перед штормом. В воздухе повисла неловкая пауза.

«Я сказала что-то не то? — Мысли Ренисы нервно метались по черепной коробке. — Может, задела нечто личное?»

Она покосилась на Данье, собираясь уже извиниться, но тот, поглубже вдохнув, вдруг вновь заговорил:

— Эйр Дамиан лишь организовывает похороны своего наставника и короля. Не думаю, что подобные заботы, пусть они и очернены сарказмом и недовольством канцлера, можно назвать рабским трудом. Скорее это последняя дань уважения Его Королевскому Величеству. Не думаю, что в дальнейшем эйр будет столь же покладист и послушен. Что же до канцлера и его ненависти, то тут всё вполне очевидно. Лорд Адвиль не просто так затевает ссоры, он выискивает у людей слабые места, которые и позволяют ему в дальнейшем управлять ими. Дамиан же не поддаётся на провокации, потому канцлеру всё никак не удаётся к нему подступиться. И будь королевский протеже хотя бы аристократом, с этим он мог бы ещё примириться, но раз за разом проигрывать безродному стражнику — слишком большой удар по гордости. Вот и как после этого не воспылать ненавистью?

Рениса с удивлением смотрела на Филиппа, подмечая, что далеко не все слова дались ему легко. Он говорил, пожалуй, слишком ровным тоном, будто пытаясь скрыть свои истинные чувства, но они грозовой тучей клубились в его глазах. Подавленный гнев, страх и боль. Будто бы некогда Данье переживал нечто подобное, а теперь бередил затянувшуюся рану.

— Простите, — всё же извинилась Рениса. — Я не так хорошо разбираюсь в людях, потому…

— Не стоит, — прервал её Филипп и вымученно улыбнулся. — Вы проделали хорошую работу, думаю сейчас, пока канцлер спит, вам тоже следует отдохнуть.

Рениса послушно кивнула и, спешно дожевав грушу, вернулась к себе. Сон сморил её сразу же, едва она успела коснуться головой подушки.

Ей снился Данье, и почему-то при виде него у неё защемило в сердцах. Его красивое лицо, насколько можно было увидеть в причудливом лунном свете, исказилось от ярости. Филипп явно с кем-то спорил и, похоже, проигрывал.

— Это подло, низко и недостойно! — рычал полукровка кому-то сидящему в кресле. Однако лица его противника не было видно. Того скрывало высокая спинка и царивший в комнате полумрак. В камине умирало пламя, едва выхватывая очертания мебели.

— Я не спрашивал твоего мнения! — Последовал холодный ответ, и голос говорящего даже в пелене сна заставлял содрогнуться. — Я велел тебе исполнить приказ!

— Я не могу! — Данье не сдавался, хотя было очевидно, что это бессмысленно. Приказывающий был слишком силён, и он подавлял.

— Какая глупость! — фыркнул незнакомец. — Ещё скажи, что это противно твоей природе!

— Это отвратительно само по себе! — прохрипел полукровка, в бессилии сжимая кулаки. От него так и исходили волны желания немедленно наброситься на противника. Вмазать тому пару раз по надменному лицу, выдрать клоки волос, оставив проплешины, да расквасить нос. Однако что-то его останавливало. Даже не так, он мог только мечтать поквитаться, на деле же это было совершенно невозможно. Рениса тщетно пыталась понять, почему Филипп не смел напасть, почему стоял столбом и только скалил зубы, как посаженная на цепь собака.

— Неужели твоя бывшая госпожа нанесла тебе такую сильную травму, что ты более не можешь наслаждаться женским обществом? — насмешливо поддел незнакомец. — Мне поискать тебе мальчика для тренировки?

Данье застыл, как громом поражённый. Всё внутри у него неистовствовало от негодования, и, похоже, сидящий в кресле это почувствовал.

— Ну вот, всё не так плохо, — пожурил он. — Мужчины тебя не интересуют, значит, нет никаких проблем в том, чтобы исполнить мой приказ и соблазнить женщину.

— Вы переоцениваете меня, — буркнул Филипп. — Пусть я полуэльф, но я не Этьен эн Ламар, способный играть чувствами других ради собственного развлечения!

— Вот и не играй! Просто позволь себе влюбиться. Это, знаешь ли, не так уж и сложно!

— Это же испортит ей жизнь! — бросил Данье, и в его голосе звенело отчаяние, но ответ буквально припечатал его к полу:

— Её жизнь не твоя забота…

Рениса резко проснулась. Вокруг было темно и тихо. Лишь голубоватый свет Онио тонкой полоской просачивался сквозь незашторенные портьеры. В ушах всё ещё звучал бесстрастный холодный голос, заставляющий внутренности леденеть от страха. Рениса приподнялась на постели, всё ещё находясь под впечатлением сна и понемногу привыкая к темноте. На ум почему-то пришла красивая статуэтка девушки-швеи из комнаты.

«Быть может, это была она. Та женщина, которую ему надо было соблазнить», — подумала Рениса, но тут же покачала головой. Что за бред⁈ Она ведь не жрица, и ей никогда не снились вещие сны. Всё, что ей привиделось — просто разгулявшаяся от волнения фантазия. Лишь убедив себя в этом, Рениса зашарила в поисках свечи, и только потом осознала, что произошло. Она проспала похороны Йорана! Нет, не только похороны, но и появление Аулуса! Мигом вскочив с кровати, она, едва помня себя, бросилась к покоям Данье. Быть может, демон всё ещё во дворце.

Их комнаты отделял всего лишь узкий коридор и пара дверей. Потому Рениса ещё не успела полностью прийти в себя и осознать, как же неуместно будет сейчас её появление. Лишь когда дверь отворилась, а на пороге появился Филипп в длинном ночном халате, в голове прояснилось.

— Я… — Рениса осеклась и попятилась назад. Ей лицо вспыхнуло от стыда и собственной глупости. Какой позор! Она пыталась ворваться в комнату мужчина посреди ночи!

— Сэйлини, — мягко и тихо произнёс Филипп. — Вам не стоит здесь находится…

Конечно, не стоит! Она это уже понимала, но было поздно. Рениса вновь сделала шаг назад, но тут до её слуха донесся звук приближающихся шагов, и ситуация стала ещё более сложной.

— Вас не должны увидеть! — обеспокоенно прошептал Данье и кивком указал на дверь своей комнаты. Рениса, напротив, собралась менять облик, но тут Филипп схватил её за руку и буквально втащил в комнату.

— Зачем вы это сделали⁈ — гневно зашипела Рениса, при этом дрожа всем телом. — Я бы могла просто сбежать!

— Нет, не могли! — возразил Данье, оттягивая её дальше от двери. — Там посол Ариат, и ему не повезло с охотой. Если вы вдруг позабыли, он вампир и в данный момент весьма голодный вампир, и встреться ему на пути сейчас мышь или змея, как по-вашему, что бы он сделал?

Рениса шокировано уставилась на Филиппа.

— Откуда… откуда вы это знаете?

Но ему уже не понадобилось отвечать. В ночной тишине хлопнула дверь, и за соседней стеной раздался глухой рык, не оставляющий никаких сомнений. Чуть позже донесся чей-то предсмертный писк, а потом жадное чавканье.

— Я поймал для него трёх крыс, — пояснил Филипп, наконец, отпуская её рукав.

— Зачем? — удивилась Рениса, чувствуя себя отчасти обделённой. Это было жутко несправедливо, что для своего соседа-вампира Данье мог поймать крысу, тогда как приглашённую им спутницу он посадил на вегетарианскую диету!

— Просто подозревал, что у него ничего не получится, и решил подстраховаться, — уклончиво ответил Филипп.

— Звучит не слишком убедительно, — заметила Рениса, чуть увеличивая между ними дистанцию. Она отступила на несколько шагов, всё же эта невольная близость мужчины в полумраке комнаты пугала её.

— Просто вы не так хорошо осведомлены об отношениях принца Юджина и посла, — хмыкнул Данье. — Им редко удаётся договориться, но так как Ариат всего лишь посол, ему приходится уступать. И, как вы понимаете, это его изрядно раздражает, и в такие моменты он перестаёт контролировать свою жажду крови. Чтобы не натворить глупостей, обычно посол отправляется на охоту, но он предпочитает хищников, а в местных краях их не так уж просто найти.

— И вы подкинули ему крыс, чтобы он хоть немного успокоился?

— Всего лишь банальная предусмотрительность. Не хотелось бы, чтобы войну развязал всего лишь взбешённый оголодавший вампир, как-то это несерьёзно!

— Вы шутите, что ли? — Рениса плохо видела лицо Данье, потому не могла однозначно понять её насмешки.

В камине едва трепыхались угли, а Онио уже поблекла, уступая место пока ещё разгорающейся Эрне, обещавшей в скором времени залить комнату приятным жёлтым светом.

— Отнюдь, — покачал головой Филипп. — Помощники демонов, равно как и демоны, должны всегда придерживаться правила трёх «В».

— И что это за правило? — с недоверием спросила Рениса. Ей всё ещё казалось, что Данье над ней просто насмехается.

— Быть всемогущим, вездесущим и всеведущим.

Рениса озадаченно замерла. Как бы странно не звучали эти слова, она лично убедилась в их достоверности. Иначе бы её здесь попросту не было!

— Однако, — Данье сменил тон, заговорив чуть более мягко и доброжелательно. — Я не демон, и пока не обладаю всеведением, потому хотел бы узнать, что вас привело ко мне в столь поздний час?

— Я… — Рениса вновь ощутила, как краска приливает к лицу. Ей было безумно стыдно за свой порыв. — Мне нужно было увидеться с агни Аулусом. Я никак не ожидала, что просплю похороны!

— Что ж, это действительно досадно, — признал Данье. — Вот только у меня для вас не самые приятные известия.

Рениса напряглась от этих слов, и хотя она ещё цеплялась за надежду, что всё обернётся удачно, внутри уже заворошился червячок сомнения.

— Как вы могли уже заметить, агни Аулуса здесь нет, и, боюсь, он не вернётся на Каэр раньше коронации…

— Коронации⁈ — воскликнула Рениса, ощущая как оба сердца, подобно камням падают в пропасть. — Но могут пройти недели и даже месяцы, прежде чем кто-то из кандидатов вернётся!

Она сама слышала вчера ворчание слуг, которым особенно досталось от канцлера. Те молили небеса, чтобы новый король появился хотя бы в конце месяца, ведь всё это время им придётся терпеть бесчинства мерзкого лорда Адвиля.

— Мне жаль.

— Вы могли бы меня разбудить! — в отчаянии простонала Рениса, но по мере того, как приходило осознание и подступали слёзы, она всё меньше контролировала себя. — Это же просто немыслимо! — в ужасе прошептала она. — Я не могу пропадать где-то месяцы! Моя мать непременно начнёт волноваться и слать письма отцу. Да что там, если я не окажусь завтра дома, мне лучше и вовсе там больше не появляться!

— Ваш отец пока тоже остаётся здесь, — обнадёживающе заметил Данье. — Как и почти все приехавшие важные гости.

— Да Каэр разорится, если ему придётся кормить такую свору больше недели! — хлюпая носом, пробормотала себе под нос Рениса.

Она просто не могла поверить, что застряла здесь неизвестно насколько! И пока глаза слепило от слёз, мозг отчаянно искал выход.

— А вы не можете его призвать? — жалобно спросила она.

Печальное лицо Данье высветила заглянувшая в окно Эрна. Он не мог…

* * *

«Если Аулус не появится до отъезда отца, придётся идти с повинной», — утешала себя Рениса, но выходило плохо. Она проплакала всю оставшуюся ночь, и лишь к утру пришла к такому решению. Стараясь не думать, что с ней сделает отец, Рениса, впрочем, не надеялась на удачу. Мысленно она уже поселила себя в северном имении, где когда-то укрывали Рену, и размышляла о том, как будет переживать сотни унылых повторяющихся дней. Быть может, ей всё-таки оставят кисти и краски, и она посвятит свою жизнь живописи, которая так не нравилась её матери.

Однако до той поры ещё оставалось какое-то время, и Рениса, пытаясь справиться с подступающим отчаянием, предпочла пока приглядывать за мерзким лордом-канцлером. А тот, словно и в самом деле желая её отвлечь от тяжёлых дум, вёл себя крайне подозрительно.

Сразу же после завтрака он собрал срочный секретный совет, и, едва закрыв двери за верными союзниками, обрушился на них с криками.

— Как вы могли отпустить Элофа в горы! — искренне негодовал Адвиль. — Я же вам говорил, что не надо!

Лорды скучились в небольшом душном кабинете и, рассевшись кто куда, хмуро смотрели друг на друга.

— О чём вы только думали⁈ — продолжал разрываться канцлер, гневно шлепая ладонями по столу. — А что если он там шею свернёт⁈ Я же сказал, что всё подготовлю!

— Но, — возразил один престарелый лорд, когда канцлер вдоволь наорался и вынужден был сделать паузу, чтобы перевести дух. — Всё уже пошло не по плану!

— Да-да! — тут же подхватил другой аристократ, чуть моложе. Он даже поднялся с шаткого стула, словно надеясь, что встав в полный рост, его слова приобретут большую значимость. — Как только вмешались чужаки, всё так запуталось!

— Если бы только чужаки, — хмыкнул третий. — Выступать против Отрийских лордов — самоубийство!

— Вот только не начинайте опять ворошить эти глупые суеверия! — гаркнул Адвиль, но эффект получился обратный.

Верные аристократы боязливо переглянулись, пока один не осмелел:

— Лорд-канцлер, я вынужден напомнить вам, что мой дед умер на следующий день после ссоры с последним Отрийским лордом!

— Твой дед был стар, и у него отказало сердце! — отрезал Адвиль, но ему снова возразили:

— Мой дед отличался крепким здоровьем и никогда не жаловался на сердце!

— В роду Отрийских лордов долгое время были ведьмы и даже демоны, говорят, их наследники всё ещё владеют остатками былой магии, — тут же подхватил другой. — Перейдёшь им дорогу и на завтра окажешься на кладбище, и никто никогда не узнает, от чего на самом деле умер!

— Боюсь, даже вашим наёмникам, которых вы выслали в горы, может не поздоровиться после встречи с их наследником, — прибавил третий, что ещё больше разозлило Адвиля.

— Никто из этих гор живым не выберется! Будь он хоть колдуном, хоть демоном! — рявкнул он, сверкнув глазами, и, только присмирив свою боязливую свиту, отдал новый приказ: — Срочно соберите людей и отыщите Элофа! И поторопитесь, иначе мы и вовсе можем остаться без нового короля!

Верные подданные неохотно послушались, и хотя, покидая кабинет, они почти все ворчали и сетовали на буйный нрав канцлера, никто выступить против не посмел. Ближе к полудню к Адвилю потянулись посланцы с донесением, что несколько отрядов отправились на поиски Элофа. Казалось, старику уже следовало успокоиться, но не тут-то было. Адвиль остаток дня метался по дворцу, шпыняя прислугу и стражу и доводя до белого каления несчастных поваров. Потому, когда под вечер канцлер закрылся в своих комнатах, все вздохнули с облегчением, и только Рениса, интуитивно чувствуя некий подвох, прокралась в покои лорда. Едва на город стали спускаться сумерки, Адвиль накинул на себя тёмный плащ и, открыв в своей комнате спрятанный за книжным шкафом тайный проход, куда-то направился. Рениса в последний момент шмыгнула в закрывающийся ход, поражаясь неугомонности канцлера. Они довольно долго шныряли по холодным и склизким от плесени коридорам. Впрочем, Рениса эту прогулку сочла довольно удачной. По пути она успела поймать нескольких мышей и, изрядно набив живот, с куда большим воодушевлением следовала за лордом. И хотя её клонило в сон, и двигаться было куда тяжелее, чем на голодный желудок, Рениса впервые за день ощутила некое удовлетворение. Часть тревог улеглось, уступив место сытости и любопытству. Они бродили по мрачным подземельям довольно долго, прежде чем вышли к заброшенным старым воротам. Кованая калитка чуть слышно скрипнула, когда Адвиль завозился с тяжелым старинным замком. Рениса с удивлением огляделась. Они находились в небольшом гроте, довольно сыром и неуютном. Тусклый факел едва освещал шершавые стены пещеры. Где-то поблизости шумело море: глухо обрушивались на скалистый берег тяжёлые волны, предвещая ночной шторм. Ветер надсадно гудел, врываясь в чертоги грота. Адвиль вышел за ворота и, пройдя всего пару шагов, остановился.

— Я пришёл, как и договаривались! — объявил он и нервно огляделся.

Канцлер не снимал капюшона плаща, явно не собираясь показывать своего лица. Свет факела заметался под порывами ветра, то взвиваясь к затянутому небольшими сталактитами куполообразному потолку, то затухая до синеватого отблеска. В очередной раз, когда грот почти погрузился в полную темноту, Рениса вдруг заметила, как от одной из стен отделилась тень. Она быстро росла, и вот уже ожившее пламя высветило возникшую фигуру. Ей оказалась женщина, облачённая в невероятно соблазнительное платье кроваво-алого цвета. На ней не было плаща, но, несмотря на холодный ветер, она не ёжилась и не дрожала. На её невероятно красивом лице блуждала загадочная полуулыбка. Глядя на идеальные черты, Рениса, стараясь отогнать жгучую зависть, почти сразу же поняла, что это была демоница. Никто более в мире не мог похвастаться настолько эффектной внешностью и манящей походкой. Демоница приблизилась к Адвилю, плавно покачивая бёдрами, так будто пыталась его соблазнить. Однако канцлер остался равнодушен к её прелестям.

— Награда ожидает в Вересковой Пустоши и на Мшистом Перевале, — сухо проговорил он. — Но, прошу, дать ещё три-четыре дня. Наш глупый фаворит поддался сомнениям и отправился в горы. Мои люди вскоре перехватят и вернут его!

— Что ж, раз тебе нужно время, тогда не стоило сегодня приходить, — промурлыкала демоница. Она шагнула влево и обошла старого канцлера, словно тот был чем-то занимательным, требующим детального осмотра. Очутившись за его спиной, демоница вновь коварно улыбнулась и по-свойски положила свои руки ему на плечи. И под их тяжестью Адвиль невольно осел. Судорожно вздрогнув, он замер, кажется, даже не дыша.

— Это всего лишь крохотное промедление. — Его прежде властный голос сейчас звучал особенно слабо и жалко. — Разве для столь великой демоницы несколько дней чего-то стоят?

— Мои подданные голодны, — прошипела та в ответ. — И несколько лишних дней лишь сделает их голод ещё более сильным!

— Хотя бы два дня, — уступил Адвиль, вновь содрогнувшись. Похоже, слова демоницы очень его напугали.

— Значит, два дня, — повторила она, убирая руки с плеч канцлера. Разговор был окончен. Демоница двинулась прочь, стремясь опять слиться с тенью.

Адвиль нервно выдохнул, однако, едва переведя дыхание, вдруг поднял голову и попросил:

— Покажи… Покажи его!

Демоница хмыкнула и неохотно развернулась. Её кроваво-красные глаза опасно блеснули в неровном пламени факела, которое тут же дёрнулось и всё-таки погасло. Однако в следующую секунду грот озарило алым светом. Сначала Рениса подумала, что он исходит из рук демоницы, и лишь присмотревшись, поняла, что та держала на ладони небольшой кристалл. По форме он напоминал лилию с зубчатыми лепестками, и свет внутри него бился подобно пульсу.

— Он прекрасен! — восторженно прошептал Адвиль, не снимая завороженного и в то же время алчного взгляда. Как же он желал обладать сам этой вещью, а не отдавать её глупому щенку! Но его время было на исходе, а каэрский трон не принимал стариков. Рениса так явственно услышала его мысли, будто канцлер озвучил их. А потом вдруг всё исчезло. Свет померк, и грот погрузился в темноту, в которой эхом отозвался зловещий смех демоницы.

— Так не упусти же его! — пожелала она, растворяясь в темноте.

Адвиль ещё долго простоял без движения, заставив Ренису заволноваться. Она не была уверена, что сможет отыскать дорогу обратно без канцлера. Но вскоре тот пришёл в себя и пошарил в карманах, доставая кресало. И вот уже вновь огонь появился в гроте. Заскрипела калитка, и заскрежетал замок. После же была долгая и нудная дорога. Рениса старалась запомнить этот путь, но все коридоры походили друг на друга, как близнецы, а вездесущий настойчивый запах плесени лишь путал, не давал чёткого ориентира.

Они выбрались в комнату канцлера уже далеко за полночь. И, несмотря на невероятное возбуждение и множество мыслей, Рениса уснула сразу же, едва оказалась в своей комнате.

На следующий день Адвиль вёл себя особенно нервно. Его раздражало всё вокруг, он без конца срывался на всех, кто попадался на пути. В обед канцлер чуть не набросился на прогуливающегося по главной галерее принца Юджина, и лишь бдительный слуга вовремя успел заткнуть ему рот. За что беднягу не только выпороли, но и посадили в темницу. Однако в глазах Ренисы тот человек заслужил звание настоящего героя. Ему удалось предотвратить кровавую резню с бэрлокскими собаками! А такое стоило бы вознаградить, но, увы, лорд Адвиль предпочитал жестоко наказывать всякое добро, творившееся во дворце.

Когда же к вечеру канцлеру донесли срочную весть, что Элоф найден и направляется в надёжное укрытие, его лицо просветлело. Впрочем, на его поведении это мало сказалось, и весь следующий день прислуга вновь изнывала от бесчисленных придирок. Порой, наблюдая за очередными издевательствами, Рениса испытывала почти непреодолимое желание задушить мерзкого старика. Иногда она приглядывалась к его рукам и шее, прикидывая, сможет ли с одного удара впиться в дряхлую морщинистую кожу. Её яд вполне мог убить коварного канцлера или хотя бы приковать его к постели на долгие недели. Но каждый раз, когда подобные мысли заполняли её голову, рядом с Адвилем появлялся кто-то, и Ренисе, опасавшейся нападать при свидетелях, приходилось отступать. Она уже всерьез размышляла не устроить ли суд над канцлером ночью, но, направляясь в покои лорда, оказалась внезапно поймана.

— А я всё думаю, куда же вы пропали, сэйлини Рениса, — произнёс Филипп Данье, крепко сжимая её шею. — А вы оказывается успели совсем одичать и уже поддаётесь змеиным инстинктам!

Ей хотелось зашипеть, но она сдержалась. В чём-то полукровка был прав. С той самой ночи Рениса не меняла обличья, предпочитая оставаться в змеиной ипостаси. Так она чувствовала себя в большей безопасности. Данье же ей просто стыдно было показываться на глаза. Та неловкость, которую она испытала, оказавшись ночью в одной комнате, заставляла его избегать.

— А я всё лишь хотел узнать, как ваши успехи, — мягко пожурил Филипп, чуть ослабив хватку. Рениса тут же попыталась вырваться, но Данье просто перехватил её другой рукой, вновь сжимая шею. Больше он ей не доверял, и вот так донёс до своей комнаты.

— Поужинаете со мной? — любезно спросил Филипп, отпуская, наконец, Ренису.

Ей отчаянно хотелось сбежать, но это было слишком невежливо, вдобавок в комнате витал дурманящий аромат жареного мяса. Неохотно вернув себе человеческий облик, Рениса с интересом покосилась на стол. На серебряном подносе высилась целая гора румяных птичьих ножек с хрустящей кожицей. Один только вид уже способен был заставить рот наполниться слюной.

— Угощайтесь, — предложил Данье. Он уже отодвинул стул, приглашая Ренису занять место.

— Откуда это? — опасливо спросила она, глотая слюну и едва сдерживаясь, чтобы не накинуться на блюдо. — Вы сходили на охоту?

— Что вы! Я всего лишь наведался к местным птичникам.

— Вы сделали это ради меня? Почему?

— Хотел загладить вину, — понизив голос, ответил Данье. — Всё-таки той ночью я повёл себя не совсем правильно. Мне до сих пор стыдно, что я вас схватил. И потом… мне следовало всё-таки разбудить вас в день похорон.

Он и самом деле выглядел виноватым. Даже опустил голову и впервые не смотрел прямо. Признаться, такое его поведение смущало ещё больше. Теперь уже сама Рениса чувствовала себя виноватой. Избегая Данье, она, наверняка, заставила его волноваться, ведь вполне возможно, что Аулус приказал ему присматривать за ней. Но стоило ей только вспомнить о демоне, как приглушённый страх вернулся, завладев всем телом. Прошло уже два дня, и пока ничего не изменилось.

— Если вы и в самом деле хотите загладить свою вину, вам лучше придумать, как мне попасть домой, — насупившись, заявила Рениса.

— Обещаю уладить этот вопрос, как можно скорее, — пообещал Данье, и только после этих слов Рениса присела за стол.

Птица была великолепна. Пряный вкус с травяными нотками вызывал практически блаженство и развязывал язык лучше доброго вина. Рениса и сама не поняла, когда выболтала почти всё, что удалось узнать об Адвиле. Казалось, она просто отвечала на любезные и ничего не значащие поначалу вопросы, а потом, расслабившись, уже не смогла остановиться. Рениса искренне ругала коварного канцлера, уличая того в подлости, причём в какой-то момент между ней и Данье будто рухнули незримые барьеры, и она свободно начала говорить абсолютно всё, что приходило на ум. Словно беседовала не с подозрительным помощником демона, а со старым другом.

— Как, говоришь, выглядела та демоница? — переспросил Филипп, и в его голосе почудились нотки напряжения.

— Очень красивая! — обсасывая тонкую косточку, выдала Рениса. — Идеальная фигура, а уж лицо — ох! Я даже слова такого не знаю, как описать! Недостижимое совершенство!

— Скажи, — глухо продолжал допытываться Филипп. — А твоё «недостижимое совершенство» не пыталось соблазнить старика-канцлера?

— Ну-у, — протянула Рениса, вспоминая походку и платье демоницы. — Мне кажется, это просто в её природе. О Полоз, мне бы хоть толику её красоты!

— Не думаю, что от неё тебе что-то на самом деле нужно, — критично бросил Данье, а после и вовсе добавил: — Ты и так красивая.

— Что? — Рениса застыла с поднесённой ножкой ко рту. Ей послышалось? Полукровка только что назвал её… красивой⁈

— Я сказал, что тебе не нужна демоническая красота, — повторил Данье. — И пусть твои черты не столь идеальны, это вовсе не значит, что они не привлекают внимания.

Рениса резко отложила ножку: аппетит внезапно пропал. А вместе с ним исчезла и непринуждённая атмосфера.

— Пожалуйста, — неловко поднимаясь из-за стола, начала Рениса. — Больше не говорите мне подобного. Я прекрасно знаю, как выгляжу, и неискренние комплименты мне неприятны!

— Почему неискренние? — в свою очередь удивился Данье.

Ошеломлённо глядя на полукровку, ей хотелось крикнуть: «Да посмотри же на меня!» Но он на самом деле смотрел, и на его лице отражалось только лёгкое недоумение.

«Да не может быть, чтобы кто-то, особенно с такой невероятной внешностью, считал меня красивой!» — Рениса даже разозлилась. Всё это походило на дурную шутку или розыгрыш, и, словно в подтверждении тому, в памяти всплыл обрывок сна и холодный голос, требующий от Филиппа соблазнить какую-то женщину.

«Ей же не могу быть я⁈» — подумала было она, но, вновь взглянув на слегка встревоженного затянувшейся паузой Данье, ей стало по-настоящему страшно. И не только от того, что нелепое предположение могло оказаться правдой, куда больше её испугали собственные чувства. Она совсем не была уверена, что смогла бы устоять перед чарами красивого полукровки.

— Мне надо уходить, — не найдя ничего лучшего, Рениса попросту решила снова сбежать. — Лорд-канцлер сегодня собирался вернуться в грот. Думаю, мне стоит снова проследить за ним!

— Но уже поздно, — заметил Данье, покосившись в окно. Там и в самом деле совсем стемнело, но Рениса была непреклонна.

— Я знаю, как открыть тайный ход, и, думаю, смогу отыскать дорогу! — проговорила она, спешно направляясь к двери, и лишь у самого порога обернулась, чтобы добавить: — Спасибо за ужин!

Едва покинув комнату Данье и нырнув в тень, Рениса сменила облик и стремительно поползла в покои Адвиля. Те самые два обещанных дня промедления истекли, потому вполне ожидаемо было то, что канцлер вновь наведается в тайный грот. Вдобавок незадолго до того, как Филипп её поймал, Рениса слышала о новом донесении: Элоф благополучно пересёк границу гор и направлялся в столицу.

Расчёт оказался верным. Адвиля не было в спальне, и Ренисе пришлось лично открывать тайный ход. К счастью, слабый запах смолы, которым был пропитан факел, ещё до конца не растворился, позволяя без особых трудностей отыскать нужный путь. Оказавшись в темноте коридоров, Рениса настойчиво гнала липкие мысли о Данье, но те настырно возвращались, заставляя вновь и вновь переживать непростые чувства. Ей было невероятно стыдно признать, что с момента, как Филипп пригласил её на танец, она уже не могла выкинуть его из своей головы. К собственному ужасу, Рениса вынужденно признавала, что запечатлела в памяти каждую проведённую рядом с Данье секунду, причём настолько чётко и ясно, что могла без труда отыскать любое воспоминание. И сейчас эта огромная махина свалилась на её разум, словно сошедшая с гор лавина.

«Я не должна это чувствовать! Меня же пытаются обмануть!» — тщетно взывала Рениса к рассудку, но терпела в том сокрушительное поражение. Это казалось невероятным, но из-за личности самого Данье, она готова была обманываться и дальше. И эта мысль, словно клещ, вонзилась в её сознание. Глупая и совершенно безумная. Впрочем, от неё был лишь один толк, разогнавшись, Рениса вскоре настигла канцлера. Тот шёл неторопливо, полностью погрузившись в собственные тяжёлые мысли. Похоже, канцлер уже просчитывал грядущие события, и это настолько занимало его, что, задумавшись, он чуть не врезался в кованые ворота. И пока Адвиль приходил в себя и возился с замком, Рениса бегло огляделась, сразу поняв, что новой встречи с демоницей уже не будет. В центре грота дожидался подарок, тот самый таинственный кристалл, слегка поблескивая, лежал на небольшом валуне. Его пламя несколько померкло, но всё ещё оставалось достаточно ярким, чтобы привлечь внимание. Канцлер бережно укутал кристалл в тёмную ткань, так что исходящий свет почти не прорывался наружу. Он прижал его к себе словно младенца и так и нёс, качая и баюкая, до собственных покоев. Не расстался Адвиль с кристаллом и в комнате. Бережно уложив бесценную реликвию в собственную постель, он лёг рядом, и, поглаживая тёмную ткань, что-то шептал себе под нос. Подобная картина вызвала у Ренисы приступ тошноты и заставила вернуться к себе.

Оставшуюся часть ночи она продолжала терзаться мыслями о Данье и, кажется, потеряла всякий сон. Потому, едва рассвело, Рениса предпочла прогуляться по дворцу, и, спустившись всего на один этаж, тут же застала бодрствующего Адвиля. Тот был в нетерпении и призывал слуг как можно скорее готовить зал к коронации. Он торопил всех и вновь срывался, то крича, как сумасшедший, то выдвигая безумные требования. Из-за возникшей суматохи по дворцу, а затем и по городу побежали слухи: «вот-вот прибудет король!», а ближе к вечеру едва ли не в каждой таверне, стражники и простой люд поднимали кружки за короля Элофа. Глядя на всю эту истерию, Рениса ощущала себя не в своей тарелке.

С одной стороны, она была даже рада возвращению ставленника канцлера, ведь вместе с ним приближалась и церемония коронации, а значит, и появление Аулуса. И хотя тревога не отпускала её ни на миг, всё же ей казалось, что тех многочисленных сведений, которых ей удалось собрать, вполне хватит, чтобы сделку считать завершённой. Тогда она смогла бы спокойно отправиться домой и, вероятно, забыть обо всём произошедшем, как о ночном кошмаре.

С другой же стороны, Рениса далеко не всё хотела забывать. И хотя голова у неё шла кругом, а от страха тряслись поджилки, ей, в глубине души, вовсе не хотелось возвращаться к унылой прежней жизни. Туда, где не было прекрасного полукровки, назвавшего её привлекательной, и бессонных ночей, посвященных слежке. Не ожидалось там и запутанных интриг и хитроумных козней, лишь бестолковая материнская возня, тревожащая мирное существование гарема.

Но все эти сложные мысли, внутреннее смятение и царящую вокруг суматоху внезапно прервал подземный толчок. Рениса как раз примостилась в нише над троном, лениво наблюдая за последними приготовлениями, когда земля вдруг заходила ходуном. Ещё где-то с четверть часа столица сотрясалась, словно в судорогах. Неистово звонил колокол, люди выбегали на улицу, спасаясь от трещащих стен, раскалывающихся под ногами полов и осыпающихся потолков. Ренису едва ли не вытолкнуло при очередном толчке из ставшегося вмиг ненадёжным укрытия. Опасаясь быть придавленной какой-нибудь громадной люстрой, она шмыгнула под золотой трон, рассудив, что едва ли во всём зале отыщется что-то более прочное. Обнаружив под королевским седалищем небольшое углубление, Рениса забилась туда, молясь Полозу, чтобы тот утихомирил, наконец, землю. Однако Божественный Змей не спешил исполнить её просьбу, и ещё несколько особенно сильных толчков подкинули Ренису в воздух, заставив удариться головой о золотое днище трона, и лишь затем, так же внезапно, как и всё началось, земля вдруг угомонилось.

Рениса не спешила выползать наружу. Она опасалась не только повторения подземных ударов, но и не желала оказаться обнаруженной. Решив на всякий случай дождаться темноты, Рениса успела немного задремать, когда тронный зал сотрясли уже вопли Адвиля. Он принялся громко сокрушаться об испорченных украшениях, потрескавшейся плитке на полу, разбитых стёклах и дырах в потолке. Вся его работа пошла насмарку!

— Что же делать⁈ Да как же так⁈ — вопил он, и в его голосе звучали непролитые слёзы.

Пожалуй, впервые Рениса ощутила к нему толику сочувствия. Вид полуразрушенного тронного зала казался весьма дурным предзнаменованием. И пока трудно сказать, сулило ли оно несчастья всей стране, или же возмездие получил только злобный канцлер. И уже на закате появился ответ. Заслышав колокольный звон, люди вновь сбежались на улицу. Воспользовавшись суматохой, Рениса как раз покинула тронный зал. Опасаясь нового землетрясения, она вылезла вместе со многими слугами в сад. Однако земля не дрожала и казалась как никогда устойчивой и твёрдой.

— Вы только посмотрите! — крикнул кто-то, призывая всех поднять голову. — Что это такое⁈

Рениса воззрилась на небеса и не поверила собственным глазам. Среди облаков в закатных лучах солнца подобно древнему крылатому божеству парил огромный грифон. И Рениса, скорее почувствовала, чем увидела, что тот был не один. На своей широкой спине грифон вёз седока — нового короля Каэра.