Быть ближе к Вейну.
Таков мой план на эту битву.
Не важно, что будет происходить, я больше от него не отойду ни на шаг.
Не потому что он сказал, что любит меня… я солгу, если скажу, что это не помогло.
Потому что так должно быть.
Я была его опекуном.
Его девушкой.
И теперь я не уверена, кто я.
Но мне нужен он.
И здесь я — единственный человек, помимо Вейна, говорящий на Западном.
Буреносцы поливаются на место серым дождем, собираясь в центре, вставая спинами друг к другу. Зверь со многими головами и без сердца, чтобы вести его.
Я не понимаю, почему они придерживают нападение, но я решаю быть благодарной за дополнительное время.
Я обнаруживаю, что Вейн присел в высокой траве и смотрит на странное горное образование на расстоянии.
— Ты думаешь, там скрывается Райден? — Спрашиваю я.
Он подскакивает и хватается за грудь:
— Ах… ты пытаешься напугать меня до смерти?
— Нет… но, возможно, теперь ты поймешь, что должен быть внимательнее! Я могла быть Буреносцем. Ты должен… почему ты улыбаешься?
— Прости, — говорит он, пытаясь удержать свои губы. — Просто хорошо, что ты снова читаешь мне лекции. Я скучал по этому.
У меня встает ком в горле:
— Я тоже.
Сотни слов поднимаются, но я сглатываю их. Вместо этого протягиваю ему руку, чтобы помочь встать на ноги.
Искры от его пальцев покалывают мои, и я хочу не отпускать его… но Астон подходит к нам.
— Приберегите ваши чувства и эмоции для того времени, когда мы переживем это. Прямо сейчас мы должны выйти из круга смерти.
Он указывает на расстояние, где десятки Живых Штормов распутываются с неба, складываясь в непроницаемый барьер вокруг нас.
Так это стратегия Райдена.
Раздавить нас снаружи и изнутри.
Ничего не оставить в центре кроме пыли.
— Здесь больше Буреносцев, чем я ожидал, — говорит Астон. — Райден не держит резерва. По-видимому, он тоже полон решимости закончить это сегодня. Оз собирается прикрыть нас, таким образом, мы можем найти Райдена.
Он указывает на фигуру в черном на восточной равнине, направляющей одного из меньших Живых Штормов.
— Он собирается заставить Шторм преследовать его, — объясняет Астон. — Чтобы создать для нас пространство для прохода. После этого мы будем сами по себе.
— Я иду с вами, — говорит Солана, приземляясь около нас.
Она закатала рукава и связала рубашку узлом, чтобы открыть живот, несмотря на хлопья льда, украшающие ее волосы.
— Ты собираешься странствовать по ветру так? — Спрашиваю я, проверяя небо.
Молния потрескивает нитями мерцающего белого и электрического розового цвета, показывая рисунок шторма неустойчивым и непредсказуемым. Лед и снег циркулируют среди вспышек, их яростные порывы звучат ревом.
Даже я бы не выдержал такого… хотя у меня есть дар моего отца, который может провести меня по небу.
— Я должна была поглотить некоторые разрушенные порывы, — говорит Солана, развязывая свою рубашку и покрывая себя морщинистой тканью. — Но я поймала всего парочку. Буреносцы хорошо отрезали нас от ветра.
— Что будут делать Силы Бури, если не смогут призвать ветер? — Спрашивает Вейн.
— То же, что и мы, — говорит Астон. — Бороться всеми способами, что у нас есть, и постараться не умереть.
Я ищу в воздухе любые смелые порывы и ловлю слабое притяжение далекого Западного.
Требуется немного убеждения, чтобы призвать его к себе, и я замечаю, что Вейн наблюдает за мной все это время. Его улыбка выглядит почти гордой, но она исчезает, когда он ловит песню ветра.
— Он поёт о предателях, — бормочет он. — Будем надеяться, что он говорит не о Силах Бури.
Я внимательно слушаю каждую строку, пытаясь собрать все кусочки их значения воедино.
«Мы попытаемся защитить тебя, — говорю я ветру. — Мы на твоей стороне. Но нам нужна твоя помощь.»
Я прошу ветер улететь и собрать своих друзей.
«Не только Западных, — добавляю я. — Нам нужна вся сила небес».
Время подняться ветру и доказать, что он намного сильнее, чем кто-либо из нас когда-либо был.
Я не могу сказать, понимает ли меня Западный, но порыв исчезает по направлению к горизонту.
— Возможно, мне надо было послать и мой щит, — бормочу я. — Он соберёт нужные нам порывы в Долине Смерти.
— Ух, — говорит Вейн. — Я хочу, чтобы этот ветер был близок к тебе так же, как и он хочет остаться. Я уверен, что это единственная причина, по которой ты до сих пор жива.
Я уверена в этом… и это та правда, которую, как я надеялась, Райден упускал из виду.
Если один ветер может спасти жизнь — или забрать — что случится, если они объединяться?
— Пора идти, — говорит Астон, перетаскивая Вейна по направлению к шторму.
Когда я бегу за ними, неровная земля пытается сбить меня с ног, Солана следует прямо за мной.
Мы движемся к узкому просвету, который проделал Оз в стене Буреносцев, но на полпути Солана отдергивает меня в сторону.
Там, где бы я стояла, взрывается ветряной шип, осыпая нас грязью, травой и лепестками.
— Откуда они появляются? — Спрашиваю я, когда еще один залп обрушивает на Астона и Вейна облако обломков.
— Мы в порядке, — кричит Вейн, откашливаясь. — Но будет лучше выбраться отсюда.
Мы пытаемся бежать, приседая, поза с каждым мигом все более неловкая и болезненная.
Раны на моей спине тянут, и я чувствую, как открывается разрез в форме «W», когда изгибаюсь, чтобы избежать ветряного всплеска, направляющегося в мою голову.
Следующий порыв заставляет нас перекувырнуться через поле, и Солана вскрикивает.
— Я в порядке, — уверяет она, но я замечаю серьезную хромоту.
— Тут они нас не достанут, — кричит Астон, махая нам рукой, пока мы уворачиваемся от очередного взрыва.
Я вытягиваю силу из моего Западного щита и позволяю ей напитать мои руки, когда поднимаю Солану и еле несу ее в безопасное место.
— Вы в порядке? — Спрашивает Вейн, забирая ее у меня.
— Ты можешь поставить меня, — говорит она ему. — У меня вывихнута лодыжка, но не думаю, что она сломана.
Солана вздрагивает, когда Вейн ставит ее в длинную, колючую траву, но когда проверяет лодыжку, та не сломана.
— Они смыкают ряды, — заявляет Астон, указывая на сделанный Озом промежуток, который сужается, когда другие Штормы перемещаются, чтобы закрыть его. — Нам нужно двигаться и быстро.
— Я смогу с этим справиться, — говорит мне Солана, когда я снова собираюсь ее нести.
Она направляется вперед, и мы бежим, переставляя наши уставшие, больные ноги.
Но не достаточно быстро.
Тяга Штормов слишком сильна, и они засасывают нас в свои беспощадные воронки.
— Схватиться за руки, — кричит Вейн. — Чем мы тяжелее, тем сложнее нас засосать.
Солана хватает его руку первой, и я цепляюсь за нее, мои ноги отрываются от земли, когда Штормы, ревя, подступают ближе.
— Тяни сильнее, — кричит Солана, и наша группа устремляется вперед, шаг за мучительным шагом, пока мои ноги не касаются земли.
— Брось мне свой шип ветра, — кричит Астон, и Вейн замахивается, чтобы бросить его.
Астон отпускает нас, чтобы поймать его, и без его веса, нас засасывает обратно в Шторм.
— Держитесь, — говорит Астон, одной рукой хватаясь за дерево, а второй прицеливаясь шипом.
Оружие — сгусток боли, и Астон швыряет его прямо в грудь Шторма.
Желтоватый пар утекает от трубы, и Шторм, ревя, распутывается.
— Это наш сигнал, — кричит Астон, хватая Вейна за руку.
— Не без этого, — говорит Вейн, приказывая шипу ветра вернуться.
Я не уверена, повинуется ли он, но тот ныряет к его руке, когда Астон перехватывает его.
Воздух пытается задержать меня и Солану, но мы синхронизируем наши шаги и проталкиваемся, падая, когда пересекаем границу круга.
— Сюда, — приказывает Астон, и мы ползем туда, где они нашли убежище за группой валунов.
Ни один из Штормов не нарушает ряд, чтобы последовать за нами.
— Как я и думал, — говорит Астон. — Райден приказал, чтобы они сосредоточились на сражении. Мы можем здесь немного передохнуть, прежде чем отправимся дальше.
Вейд подползает ко мне поближе и берет меня за руки, ища кровь.
— Я в порядке, — обещаю я. — Ничего серьезного.
Он выглядит также в порядке. Несколько порезов и царапин на лице, но ничего достаточно глубокого, чтобы остался шрам.
— Как твоя лодыжка? — Спрашиваю я Солану.
Она несколько раз осматривает ногу:
— Я не замедлю вас.
— Я не боюсь по поводу этого, — говорю ей. Я вполне уверена, что должна ей свою жизнь. — Как ты услышала тот первый шип ветра? Я бы его никогда не увидела, если бы ты меня не схватила.
Она обхватывает себя руками:
— Мои ощущения теперь сильнее, когда я несу разрушенные порывы.
Я пытаюсь не дрожать, но мысль о том, чтобы быть наполненной испорченными ветрами…
— Да, знаю, это жутко, — бормочет она.
— Я не думаю, что «жутко» правильное слово, — говорю я ей. — Больше как… неудобно.
— Так ты больше не чувствуешь отвращения к силе боли? — Спрашивает Астон.
Я понимаю, что нет.
— То, как она использует силу, кажется, не беспокоит небо. Почему я должна чувствовать какое-то различие?
— Да, но ты понимаешь, что она не могла бы так использовать силу, если бы другие ей не злоупотребляли? — Напоминает мне Астон.
— Так она управляет очень сложной ситуацией, — говорит Вейн, но его голос звучит отвлеченно.
Я следую за его взглядом и вижу, что он смотрит на серое здание у остроконечной скалы.
— Я насчитываю на парковке около двенадцати автомобилей, — бормочет он. — Поэтому я предполагаю, что это означает, что так около пятидесяти человек.
— Я думаю, ты преувеличиваешь, — говорит ему Астон. — Мне здание кажется почти пустым.
— «Почти пустое» это не то же самое, что «пустое», — напоминает Вейн.
— Так и есть, — соглашается Астон. — Поздравляю, этот тот момент, когда тебе придется довольствоваться ответами «достаточно хорошо». Оттенки серого. Необходимое зло. То, чему мы позволяем произойти.
Он указывает на поле битвы, которое мы только что покинули, и с этой высокой точки все выглядит намного холоднее. Бури борются с Буреносцами с помощью ветрорезов, таким образом, им не приходится применять никаких ветров. И у каждого воюющего Буреносца есть по два наблюдателя, готовых броситься в бой в качестве подкрепления, если другие упадут или устанут.
— Где моя мать? — Спрашиваю я, понимая, что не вижу ее.
— Она сказала, что найдет возвышенность и будет посылать отчеты о том, что происходит. Сомневаюсь, что от нее будет много помощи, так как ты уже сделала ее бесполезной, благодаря той драматической травме плеча.
— Возвышенность, — повторяю я, снова проверяя местность. — Прямо сейчас мы находимся на самой высокой точке, не так ли? Кроме обрыва, где ждет Райден? И ее здесь нет, не так ли?
— О, замечательно, — ворчит Вейн. — Как думаете, какое соглашение она заключит с Райденом, на сей раз? Передаст нас четверых… возможно, со взбитыми сливками и вишенкой на верхушке?
— Не могу поверить, что она настолько глупа, — говорит Астон.
Я закатываю глаза:
— Очевидно, ты не знаешь мою мать.
— На самом деле мы с ней гораздо ближе, чем ты думаешь. Каждый раз, когда я поглощаю ее боль, я лучше понимаю ее… но это не то, что я имел в виду, когда сказал, что она глупа. Она очень хорошо знает, что я пригрозил ей тем же, чем и Райден. Я знаю, какой порыв она защищает. И я знаю, какая команда его разрушит.
— Нет, — шепчу я, когда все во мне леденеет.
— О, думаю, ты знаешь, что я могу это сделать. Я как грозовая туча. Я могу выглядеть мягким и пушистым. Но подойди ближе, и я вырву сердце прямо из твоей груди.
— Никто не будет ни из кого вырывать сердце, — говорит ему Вейн, — за исключением сердца Райдена. Или Ареллы… если она на самом деле заключает еще одну сделку. И если ты сделаешь что-нибудь, что причинит Одри боль — или песни ее отца — то я покажу тебе, насколько жестоким может быть Западный.
— Хорошо, — заявляет Астон. — Придержи эту тьму. Она тебе понадобится, когда мы доберемся до Райдена.
— Кстати говоря, — влезает Солана, — разве мы не должны работать над этим? Штормы приближаются к Бурям.
— Я надеялся, что твой малыш Западный может вернуться с небольшим подкреплением, прежде чем мы приступим, — говорит Астон.
Я рассчитывал на то же самое. Но неважно, как далеко я протягиваю чувства, я не могу ощутить ветры.
— Во мне пять порывов, — предлагает Солана. — Три Южных, один Северный и один Восточный… плюс два разрушенных ветра, которые я поймала.
— И у меня в том шипе ветра четыре порыва, — добавляет Вейн. — И у меня есть Западный щит.
— Все еще не достаточно для того, что я задумал, — говорит Астон. — Мы просто будем импровизировать.
— Что если мы… — Солана замолкает и закрывает глаза. — Думаю, что знаю команду, которая скроет наши фигуры, когда мы будем двигаться… я просто должна продумать все, чтобы удостовериться в правильности.
Она берет меня за руки и смотрит в глаза.
Мне требуется секунда, чтобы понять, что она проверяет свои мотивы.
Я предполагаю защищать девочку, которая украла твоего суженого, максимально бескорыстный акт.
— Хорошо, — шепчет она, ее руки начинают дрожать. — Я не думаю, что щит растянется очень широко, таким образом, нам нужно будет встать как можно ближе друг к другу.
Она глубоко вздыхает прежде, чем прошипеть искаженные слова.
— Захватывающе, — выдыхает Астон, когда серый порыв выползает из ее кожи и формирует свободную трубу вокруг нас. — Я никогда бы не подумал обратиться с такой просьбой.
— Что она сказала? — Спрашиваю я.
— Лучше не объяснять тому, кто не использует силу боли, — говорит он. — Мы же не хотим разбудить голод.
Воздух движется быстрее и быстрее, становясь размытым пятном.
— Ты в порядке? — Спрашивает Вейн, поддерживая Солану, когда она покачивается.
— Это просто немного истощает, — говорит она. — Как тяга в моих глазах?
Он наклоняется ближе и, кажется, задерживает дыхание:
— Ничего себе, я вижу только крошечную вспышку.
— Как и я, — соглашается Астон. — Должен признать, я скорее разочарован. Я надеялся, что ты была не права относительно той штуки о самоотверженности, потому что это не кажется забавным. Думаю, что я — везунчик, я слишком далеко зашел, чтобы это имело значение. Готовы двигаться?
Солана кивает, когда мы все выползаем из-за валунов, стараясь изо всех сил не наступать друг другу на пятки, когда двигаемся.
— Как это скрывает нас? — Спрашивает Вейн.
— Это похоже на то, как мы маскируем наши тела, когда летим, — говорит ему Солана. — Я убедила порывы объединить наши следы, таким образом, сложится такое ощущение, что нас всего один человек. И этот след будет слабым и приглушенным, таким образом, Райден даже не сможет заметить его. Но если заметит, то подумает, что одинокий солдат Сил Бури. Он, определенно, не будет готов к четырем.
Мы молча двигаемся после этого, медленно взбираясь по скале.
Я протягиваю свои чувства, пытаясь сконцентрироваться на точном местоположении Райдена. Но или мы слишком далеко, или Райден слишком хорошо умеет скрываться.
— Между прочим, — шепчет Солана, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Астона. — Не могу поверить, что кто-нибудь может быть настолько далеко.
— Даже Райден? — Перебивает Вейн.
— Он другой, — говорит она. — Он — тот, кто начал баловаться силой. И даже если он сможет измениться, он сделал слишком много, чтобы искупить все то, что он сделал.
— Как и я, — говорит ей Астон. — Знаю, ты все еще видишь во мне страстно желающего помочь Силам Бури… но я даже не помню, каково это быть таким. И из-за всего того, что я сделал, мне всегда будут сниться кошмары.
— Но сейчас ты здесь, — шепчет Солана. — Я видела, насколько испуганным ты был в том тоннеле у Брезенгарда. И, тем не менее, ты вернулся… и теперь ты идешь, чтобы встретиться с Райденом лицом к лицу, зная, что шансы не так уже и хороши.
— Тогда мы действительно должны подвергнуть сомнению мое здравомыслие, — говорит он с натянутой улыбкой. Через пару секунд он добавляет, — Я просто… хочу, чтобы это все закончилось.
Я не могу сказать, что он имеет в виду, но печаль в его тоне заставляет мое сердце сжаться.
Он откашливается:
— Мы должны передохнуть в той щели. Меня раздражает, что я не могу прочесть Райдена. Я знаю, что он хорош… но не на столько.
Мы забираемся в трещину… которая намного удобнее, чем выглядит…. и я оказываюсь плотно прижатой к Вейну.
— Извини, — шепчет он, пытаясь найти место, чтобы разместить руки.
— Все нормально, — говорю я ему, кладя его руки на свои бедра. — Я не возражаю.
Дразнящая вспышка вспыхивает в его глазах, но уходит столь же быстро, и он отворачивается, глядя на землю.
Я хочу схватить его за подбородок и вынудить посмотреть на меня… поговорить со мной. Объяснить его сложные смешанные сигналы.
Но время никогда не на нашей стороне.
— Кто-нибудь что-нибудь нашел? — Шепчет Астон. — Хотя, вероятно, мне следует обратиться к Солане, у влюбленных явно другие мысли на уме.
Он поднимает брови, и я краснею, закрываю глаза и слушаю небо.
— Все чувствуется пустым.
— Я ощущаю то же самое, — соглашается Солана.
— Все пусто, — говорит новый голос, и мой мозг кричит: «ТОЛЬКО НЕ ЭТО!».
Мы все поворачиваемся и обнаруживаем мою мать, стоящую в нашей расщелине с вороном на плече.
— Вы не можете ощутить Райдена, — говорит она, — потому что его здесь нет.