Пусть поднимется ветер (ЛП)

Глава 44 ОДРИ

Я никогда раньше не видела самум.

Они редки в этой части мира.

И Странники Ветра обычно не используют их.

Частично, потому что они могут быть непредсказуемыми и неукротимыми. Но в основном потому, что они страшные.

Будто вся земля поднимается в воздух…

Дрожь заставляет меня понять то, что я забываю.

— Мне нужно, чтобы ты предупредила Бури, — говорю я матери, ненавидя, что нам все равно приходится полагаться на нее. — Скажи им задержать дыхание и прикрыть руки и лица… не информируя Буреносцев.

Я хочу приказать им отступить, но это может все испортить. И я сомневаюсь, что Бури смогли бы пройти мимо Живых Штормов.

— Я использую птиц, — говорит мать мне, поглаживаю перья на крыле ворона. Она шепчет указания, и птица взлетает в бушующее небо.

— Ладно, так что, черт побери, мы собираемся сделать? — спрашивает Вейн, когда моя мать зовет больше птиц, чтобы предупредить Силы Бури.

Не многие готовые выдержать эту погоду, но горстка воробьев отвечает, когда я говорю Вейну:

— Это обжигающая песчаная буря.

— Чем она отличается от Хабуба? — спрашивает он. — Помимо еще одного потрясающего названия, конечно же.

Он моргает, и я не могу сдержать улыбку.

Сейчас определенно не время для еще одного раунда его печально известных идиотских шуток.

Но я люблю, что ему всегда удается ослабить напряжение.

— Хабубы создаются внезапными нисходящими потоками. Самумы циклонические, — объясняю я. — И они несут тепло наряду с пылью и зачищают область очень быстро, они подавляют все на своем пути и обжигают его.

— Я слышал истории о целых пастбищах мертвых животных после прохода Самума, — добавляет Солана. — И людей с волдырями на коже.

— Это определенно не похоже на то, на что я хочу быть подписанным, — говорит Вейн. — Мы уверены, что эту бурю можно пережить?

— Мы ни в чем не уверены. — Я очень не хочу признавать это. — За исключением того, что наши ветры говорят нам команду, и они еще не подводили нас.

— Если это поможет, — добавляет Астон, — Силы Бури, так или иначе, умрут в этом сражении. По крайней мере, это даст им шанс.

Нет. Это не поможет.

Но я могу услышать голос Гаса, шепчущий в моих воспоминаниях.

«Доверься ветру.»

«Продолжай бороться.»

— Так как мы это сделаем? — спрашивает Вейн. — Мы останемся здесь и будем смотреть или…

Я бы хотела.

— Думаю, нам придется пройти пешком, не так ли? — спрашиваю я Астона.

Он кивает.

— Сомневаюсь, что самум сильно повлияет на Живые Штормы. Они не вдыхают, и у них нет кожи, которая может гореть.

— Погодите секунду, — говорит Вейн. — Вы говорите мне, что, как только мы израсходуем половину наших ветров, чтобы сделать этом самум, нам всем нужно будет сражаться… — Он поворачивается к битве и людям —… с тридцатью шестью Буреносцами?

— Это ты — тот, кто думал, что мы должны слушать ветер, — говорит ему Астон. — Если тебе не нравится их план, обсуди его с ними.

Вейн снова проверяет песни порывов, и я делаю то же самое. Они все еще сосредоточены на самуме, и добавляют еще слова о надежде на неизвестность.

— Хорошо тогда, — говорит Вейн. — У кого-нибудь есть представления о плане относительно борьбы с Живыми Штормами? В прошлый раз это пошло не очень потрясающее.

Он потирает травмированный локоть, и я пытаюсь не вспоминать, сколько Бурь умерло в том сражении… или то, что мы столкнулись только с двадцатью девятью Штормами.

— У меня есть несколько идей, — бормочет Астон. — Но большинство из них требует ветра, таким образом, мы должны будем надеяться, что самум сотрет то, что делают Буреносцы, чтобы сохранять небо пустым. А другие включают в себя поломку остальных порывов в том шипе ветра. Или сломай те, которые я могу сломать.

— Почему это важно? — спрашивает Вейн.

— Простая математика, — говорит ему Астон. — Если разрушение одного проекта повышает силу шипа, ломка других должна утроить эффект.

Вейн не в восторге от его рассуждений.

Но он кивает.

— Попытайся сосредоточиться на Силах Бури, которых ты надеешься спасти… не на спасении себя, — советует Солана, прежде чем Астон дает команду. — Продолжай проговаривать это много раз в голове и заставь себя поверить в это. Потом произнеси любые слова, которые даст тебе сила.

Астон вздыхает:

— Ты действительно убиваешь все веселье.

— Это не должно быть весело, — рявкаю я. — Те ветры приносят себя в жертву, чтобы спасти нас… по крайней мере, дают им немного выбора.

Астон снова вздыхает, но закрывает глаза и позволяет нескольким секундам пройти, прежде чем он шипит ряд команд.

Шип ветра потрескивает и меняет оттенок на желтый, настолько яркий, что он практически обжигает.

Я чувствую силу, исходящую от него, больную и колючую, но такую сильную, что это дает мне надежду. Когда Вейн пытается скомандовать шипу «прийти», шип отказывается отвечать.

— Возможно, ему нужно, чтобы вы приказали ему на силе боли? — предлагает Вейн.

Астон и Солана, оба попытаются и напрасно.

— По крайней мере, его тяжелее украсть, — заявляет Астон, размахивая пару раз.

— Это также означает, что у тебя, вероятно, только один выстрел, — напоминает ему Вейн.

— Тогда я заставлю его учитываться, — говорит Астон, несколько раз взмахивая шипом. — И надеюсь сделать больше, когда у меня будет доступ к ветру.

Вейн поворачивается к полю битвы, вероятно считая количество Буреносцев.

— Я не уверен, что хочу знать на это ответ, — говорит он тихо, — но… мы знаем, кто эти Буреносцы… или кем были… или как там правильно строиться фраза?

— Могу поспорить, что это Буреносцы, которые не захватили нас на горе, — говорит ему Астон. — И те, кто позволил вам сбежать из Брезенгарда. Райден не позволит такой неудаче остаться безнаказанной.

Я знаю, что не должна испытывать сочувствие к Буреносцу, который порвал мое платье и попытался напасть на меня. Или Налани, которая была рада позволить Гасу умереть в той клетке.

Но все это такой невероятный мусор.

Столько жизней сломано.

Столько боли и разрушений.

И все ради чего?

Все из-за жажды одной сильфиды к абсолютной власти… сильфиды, которая не могла даже потрудиться выйти, чтобы вести свой собственный бой.

«Пожалуйста, — я прошу ветра, — Дайте нам силу, чтобы закончить это».

— Оз получил предупреждение, — объявляет моя мать, поглаживая недавно вернувшегося ворона. — И другие птицы заканчивают свои полеты.

— Думаю, это означает, что пора сделать это, верно? — спрашивает Вейн, сжимая мою руку. — Ты уверена, что справишься?

— Я должна. Нам нужен Восточный.

Он наклоняется ближе, шепча только мне.

— Но ты нужна мне больше. Мы могли бы использовать твою мать…

Я трясу головой:

— Я ей не доверяю. Кроме того, я остаюсь с тобой.

— Вы двое, пожалуйста, вспомните, что здесь люди, которым приходится наблюдать за вашими сюси-пуси, а? — перебивает Астон.

Вейн бросает на Астона яростный взгляд… но Астон прав.

Однако, я чувствую, что сильнее переплетаю свои пальцы с пальцами Вейна.

— Хорошо, мы дадим команду на счет три. А затем… в зависимости от того, что произойдет… мы ворвемся сражение. Готовы?

Я жду кивка от каждого из них.

Вейн соглашается первым.

Потом Солана.

— О, почему нет? — говорит мне Астон.

— Раз, — считаю я. — Два.

Я делаю дополнительный вздох, прежде чем кричу:

— Три!

Единым порывом мы кричим:

— Жги! — на наших родных языках.

Ветры удваиваются, вырываясь от нас четырех. Мы скользим по земле, когда ветры циркулируют настолько быстро, что отрывают куски камней и распыляют их.

Сражение успокаивается, когда Буреносцы останавливаются, чтобы посмотреть.

— Это так работает? — спрашивает Вейн, когда труба простирается выше и выше. — Я думал, ну, ты знаешь, будет больше движения.

— Он нагревается, — говорит Астон. — Ты когда-нибудь тер палку между ладонями и наблюдал, как вспыхивает огонь?

Воздух, действительно кажется, становится горячее.

И горячее.

И горячее.

— Возможно, нам лучше отойти назад, — говорит Вейн.

Но отступать некуда. Горные склоны с одной стороны и горные пики с другой.

— ВСЕМ ПРИКРЫТЬ РТЫ! — кричит Астон, и я прячу лицо, когда шторм взрывается водоворотом и движется подобно циклону к полю битвы.

С каждой секундой самум простирается шире, разбивает землю, будто она движется, и разносит ее по небу, пока воздух не становится настолько густым, что я едва могу видеть мои руки. Песок жжет глаза и горло, и я жалею, что мы были недостаточно умны и не оторвали полоски ткани от куртки и не сделали маски.

Кто-то хватает меня за руку, и я кричу… потом задыхаюсь от пыли.

— Все хорошо, — кричит Вейн и поднимает меня на ноги.

Мы спотыкаемся и бредем к другим, все кашляем настолько сильно, что почти падаем.

— Этот шторм сожжет все через несколько минут, — рявкает Астон. — Так мы укоротим путь. Мы поразим их, когда они будут перегруппировываться.

Воздух чувствуется слишком тяжелым, чтобы двигаться… или это моя голова. Между палящим зноем и мелкими дыханиями и неуклюжими глазами, трудно сконцентрироваться. Однако, нам удается схватиться за руки и сформировать цепь, Астон берет на себя инициативу, направляя нас со скалы с такой скоростью, с какой наши шаткие ноги могут нас нести.

Возможно, ветры питают нашу скорость.

Возможно, я просто боюсь борьбы впереди.

Но, похоже, всего через секунды мы достигаем сражения.

Запах неописуем.

Грязь, отходы и жженая плоть — все соединяется с сухим ароматом выжженной земли. Меня едва не тошнит от каждого вдоха, и я задыхаюсь на пыли.

Повсюду, куда я смотрю, серые фигуры корчатся на земле, некоторые уже все, другие вопят и прижимают к лицами руки с волдырями. Я замечаю, что несколько Сил Бурь лежат среди них, и я пытаюсь убедить себя, что они уже пали в сражении. Помогает то, что я вижу много все еще стоящих опекунов.

Они двигаются столь слабо и шатко, как и мы, но они готовы к борьбе, оружие наготове, когда они смахивают пыль с глаз.

Живые Штормы разошлись и рассеялись… их рев смешался с шипением распутывающегося самума… но сквозь туман песка я вижу, что они рвутся в нашу сторону.

— Мы должны направиться туда, — кричит Вейн, указывая, где два Шторма приближаются к одному из травмированных Сил Бури.

— Мы никогда не доберемся туда вовремя, — говорит Астон, отпуская меня, чтобы нацелить шип ветра. — Я надеялся держать это дольше, но…

Он позволяет шипу лететь.

Его цель безупречна… попав одному из Буреносцев в плечо, шип прорывается в голову взрывом желтого пара.

— На два вниз, — кричит Вейн. — На три-четыре вперед. И это было наше единственное оружие. Просто, ну, знаете, на случай, если кто-то это отслеживает.

— На самом деле, — заявляет Астон, прищурено глядя в темноту. — Думаю, что шип выжил. Я схожу за ним.

Он влетает в резню, и мы направляемся за ним, пока рев на востоке не останавливает нас.

Я оборачиваюсь и обнаруживаю Оза и другого из Сил Бури, борющихся против пяти Буреносцев.

— Им нужна наша помощь! — кричит Солана.

— Хорошо, но как? — спрашивает Вейн. — Я все еще не чувствую здесь ветров, а ты? И также есть это. — Он указывает на три Шторма, направляющихся к нам.

— Нам нужно отвлечение, — говорит Солана, закрывая глаза и спутывая неуклюжую команду.

Разрушенный порыв и Южный просачиваются из ее кожи и наматываются вокруг нее.

— Это выглядит ужасным планом! — кричит Вейн, когда порывы запускают ее в сторону Штормов. — Что ты собираешься там делать без оружия?

— Понятия не имею! — кричит она через плечо. — Но я попросила ветра сделать что-то, чтобы заставить их потерять к вам интерес, народ, и я предполагаю, что это ответ.

Она машет руками и кричит ругательства, пока Штормы не поворачиваются, чтобы преследовать ее, и она летит туда, где сражается Оз.

— Ты понимаешь, что она приводит к нам в борьбу еще трех врагов, верно? — спрашивает Вейн. — Я не уверен, что ветер все это продумал.

Я тоже не уверена.

Но у нас нет времени об этом волноваться.

Еще четыре Шторма перемещаются и направляются к нам.

Мы мчимся в противоположном направлении, но они нагоняют с каждым шагом. Астон пытается пробиться к нам, но на нем висят трое. И все другие Силы Бурь ведут бой. Это оставляет меня с одной заключительной, отчаянной идеей.

Я уверен, что Вейн возненавидит его, таким образом, я отворачиваюсь от него, когда сосредотачиваюсь на своем Западном щите.

«Нам нужна помощь, — говорю я дружественному ветру. — Мне нужно, чтобы ты сделал то же, что и в Долине Смерти. Если у нас не будет больше ветров, все умрут».

Мой щит сжимает свою хватку, не желая оставлять меня.

«Пожалуйста, — молю я. — Сейчас нам ветер нужнее всего на свете».

Проект поет о невозможном выборе, когда распутывается.

— Спасибо, — шепчу я Западному. — И поторопись!

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не сделала то, что я думаю, — говорит Вейн.

— Это наш единственный выход.

— Нет, еще вот это. — Он просит, чтобы его щит обернулся вокруг меня, и ветер покрывает мою кожу. Я пытаюсь передать щит обратно, но Вейн прикрывает мой рот пыльной ладонью. — Это единственный способ, при котором я смогу сконцентрироваться.

Я хочу поспорить — или притянуть его еще ближе — но четыре Шторма, преследующие нас, уже настолько близко, что я могу чувствовать, как их напряжение тянет нас к их трубам.

Мои ноги отрываются от земли, и Вейн прыгает на меня, перекатывая нас подальше, как только мы падаем. Я забываю, как идти. Все падаем, падаем, падаем… пока не врезаемся в груду тел.

Несколько все еще живы, царапаются и молотят обожженными руками.

— Да, не благодари, — говорит Вейн, отшвыривая Буреносца ногой и хватая чей-то черный ветрорез.

Я делаю то же самое, и мы указываем им на травмированного Буреносца.

— Что мы делаем? — спрашивает Вейн. — Убьем их, так они не придут за нами… и, возможно, положим конец их страданиям? Или оставим их и не будем марать руки в крови?

— Я не могу сказать, — признаю я. — Мои инстинкты отключились.

— Мои тоже.

Проходит несколько секунд, прежде чем он хватает меня за руки и тянет меня на восток.

— Я чувствую себя так, будто если убийство будет правильным выбором, мы это узнаем.

Я сжимаю его руку сильнее, секунду занимает поразиться, как с ним спокойно. Несмотря на ужасы, бушующие вокруг нас, он заставляет меня чувствовать себя в безопасности, даже когда еще два Шторма поворачиваются и направляются к нам.

Мы визжим и останавливаемся, и я чувствую два других Шторма позади нас.

— Они окружают нас, — кричит Вейн, когда мы пробуем прорваться на восток, только чтобы найти другой Шторм, преграждающий нам путь.

— НЕ ДВИГАЙТЕСЬ! — кричит Астон откуда-то с запада.

— ЛЕГЧЕ СКАЗАТЬ, ЧЕМ СДЕЛАТЬ! — кричит Вейн в ответ.

Мы оба боремся, чтобы удержаться на земле.

Я теряю хватку, когда желтые вспышки расходятся через самый близкий Шторм, и искореженные трубы взрываются ревущим туманом.

— ЗАХВАТИ ШИП И БРОСЬ ДРУГОЙ! — приказывает Астон.

Я растягиваю мышцы в плече, когда тянусь к шипу, но это стоит боли, когда хватаю его рукой.

У меня едва есть время, чтобы проверить цель, прежде чем я позволяю оружию лететь.

Взрыв хоронит нас в камнях и щебне, и Вейн тянет меня из обломков и заставляет нас снова двигаться.

— Где другие Штормы? — спрашивает он, пытаясь видеть сквозь туман песка.

Я сжимаю свою хватку на его руке.

— Я не могу сказать, но они, кажется, близко.

— ПРИГНИТЕСЬ! — кричит Астон. — СЛЕВА ОТ ВАС!

Я ныряю в грязь, накрывая голову.

Проходит пять минут.

Потом десять.

— В ЛЮБОЙ МОМЕНТ! — кричит Вейн, поднимая голову, чтобы оглядеться.

Шип ветра пролетает мимо него, ударяясь о скалистую землю и окатывая нас душем пыли.

— ТЫ СЕРЬЕЗНО ТОЛЬКО ЧТО ПРОМАЗАЛ? — спрашивает Вейн.

— Я ЖЕ ГОВОРИЛ, ПРИГНИТЕСЬ! — кричит Астон. — ТЕБЕ ПОВЕЗЛО, ЧТО Я НЕ ПОПАЛ В ТВОЮ КВАДРАТНУЮ ГОЛОВУ!

— У меня квадратная голова? — спрашивает Вейн.

Я смеюсь, даже окруженная страданием вокруг.

Я все еще улыбаюсь, когда борюсь со своим путем к шипу ветра и позволяю ему полететь к главной трубе Шторма.

Он летит в мертвую точку, и Астон запускает его обратно через финальный Шторм рядом с нами, растворяя его облачком нехилого дыма.

— Скольких мы вывели из строя? — спрашивает Вейн, когда мы хватаем шип и бежим.

— Если я правильно посчитал, что двадцать четыре, — говорит Астон, когда падает около нас. — Но может быть и двадцать пять… это лучше, чем я ожидал, если честно. Я не вижу, как мы собираемся продержаться. Этот шип ветра становится более слабым с каждым броском. Могу поспорить, что у него осталось еще приблизительно три хороших броска, прежде чем он распутается. Кроме того, я уже под устал. Это тело точно не создано для бега.

— Разве ты не можешь вытянуть силу из всей этой боли? — спрашивает Вейн.

— Не без ветра. И даже тогда… это намного более темный вид страдания.

В моем животе все переворачивается, поскольку я осматриваю поле битвы — гниль и разрушения повсюду.

Это великое наследие, которое принес Райден в наш мир.

Но я не могу беспокоиться о мертвых.

Наши опекуны все еще превзойдены численностью — три к одному, и без оружия, их поединки были сведены к бегству и уклонению. И Солана беспорядочно носится по небу, по крайней мере, с дюжиной Штормов на хвосте.

— Если бы у нас был ветер, — шепчу я, когда замечаю еще три Шторма, направляющиеся к нам.

Я клянусь, что небо слышит меня, потому что на одном дыхании Вейн шепчет:

— Не могу поверить.

Я поворачиваюсь, чтобы проследовать за его взглядом, и вижу, как он тянет руки к западу. Когда я открываю свои чувства, то ощущаю напряжение своего Западного… и он вернулся не один.

Мой щит проносится ко мне, циркулируя вокруг моего лица, будто сотни потоков текут ото всех направлений.

— Ты слышишь это, верно? — спрашивает Вейн, когда слушает песню ветров.

Я могу только кивнуть, мои глаза наполняются слезами от красоты такого огромного количества необузданной силы.

Я сомневаюсь, что мы нужны ветрам, чтобы дать команду. Песня кажется в большей степени предупреждением нам приготовиться.

Однако, когда порывы наматываются вокруг нас — Восточные, Западные, Южные, Северные — Вейн и я закрываем глаза и кричим:

— Вверх!