Путь Ледяного Источника

Глава 1

Столица еще не почувствовала перемен. Какие-то слухи по окраинам, сплетни в кабаках, данные исключительной достоверности, передаваемые страстным шепотом в столичных гостиных. Ничего конкретного. Маги уходят. Так они вроде и раньше уходили. Войска на север отсылают, так вроде как то ли разбойники, то ли нечисть на дорогах. Величайший о своем народе печется. Охраняет жителей.

Стали говорить о новом Источнике. Первое, что просочилось в народ, — на Севере нашли второй ключ. И кто-то его держит. Все были уверены, что в Замке у Величайшей ключ истинный. Так, значит, появился кто-то другой? Извне? Именно эти сомнения и недоумения умело подхватили агенты правителя. Целая сеть работала в кабаках, в храмах, в светских салонах. Лейтмотив был один — появился самозванец. Нигде, ни в коем случае не должна была прозвучать мысль о том, что ключом овладел внук предыдущего Величайшего.

На севере события шли своим чередом. Ским и его соратники отсыпались, залечивали раны, хоронили погибших.

Первую ночь провели в одном из деревенских домов, но потом кнест Левиан перебрался в замок. Он нашел комнату с уцелевшими окнами, растопил один из каминов, собрал по замку остатки мебели и даже каким-то чудом сохранившийся гобелен. Маги помогли восстановить кухню, Лина вымыла полы и домашнюю утварь. В замке снова можно было жить.

Левинколл изменился. Обретя хозяина и магию, замок ожил. Камень из сырого и серого стал вдруг надежным и теплым. Залы казались не пустыми, а светлыми и просторными. Окна, те, в которых остались стекла, радостно блестели даже в пасмурную погоду.

Ским много раз спускался в склеп. Пару раз с женой, но чаще один. Он бродил по замку, по самым его дальним закоулкам. Изучал подземелья, пытался вспомнить, где тайные проходы. Иногда Лина думала, что он просто знакомится со старым новым домом, иногда ей казалось, что он о чем-то разговаривает с камнями или меланхолично рассматривает реку, сидя на подоконнике в своей детской. Она не мешала ему. Чувствовала, что он хочет побыть один. Да ей и своих забот хватало.

Ским и Лина так и не переехали в комнаты, которые когда-то были спальнями семьи. Она понимала почему и ни о чем не спрашивала мужа. В конце концов, после угла в таверне, да даже после ее московской квартиры комната, что они занимали, казалась ей хоромами.

В общем-то, так оно и было. Если молодая кнесса правильно поняла, то это когда-то был кабинет при библиотеке. Сводчатые потолки, большие окна и сама форма комнаты наталкивали на мысли об этом. Рядом большой зал — место, где стоял письменный стол, шкафы для книг и бумаг.

Там-то сейчас и разговаривали трое соратников. Скиму явно не нравилось то, что он слышал. Он стоял, повернувшись к окну. Руки заложил за спину, плечи развернуты, подбородок высоко поднят, взгляд направлен куда-то вдаль.

— Какой смысл идти столицу государства, которого скоро попросту не будет? — ровным, но напряженным голосом спрашивал он у своих советников. — Вы что, не видите, что все города магическими кольцами окружены? А те, кто не смог защиты поставить, тех уж нет! Я, по-вашему, должен завоевывать государство вампиров и нежити?

— Они вас уничтожат! — Волгин говорил монотонно, почти бесстрастно, отчего становилось особенно жутко. — Просто раздавят своей административной машиной!

— Чем?

— Не важно! Вы не представляете, как много значат в мире правителей связи. Кто кому чего должен, кто с кем в одной упряжке, кто кому на каком месте выгоден. И не всегда истинная сила сильнее всего. Как-то же им удавалось обманывать и свой, и чужие народы все эти годы? Вы думаете, они так просто отступятся от власти?

— Вы не понимаете. — Амар Парт поморщился и взмахнул рукой, будто муху отгонял. — Вы не из этого мира и не знаете, что здесь значит магия. Его Ясность — Источник!

Волгин выпрямился, стиснул зубы и побледнел так, что, обернись сейчас Ским, он бы вспомнил его способность сливаться со стенами.

— Тот, кто владеет магией, тот и владеет Рузгардом, — продолжал маг, предпочитавший не замечать реакции чужемирца. — А чтобы мир был в гармонии, его Источнику надо быть в гармонии.

Ским выругался сквозь зубы. Быть в гармонии. А что для этого надо сделать? Всего ничего — свергнуть нынешнего Величайшего и перерезать всю нежить! Кстати, о нежити.

— А вы же боевой маг, Парт? — У Скима заблестели глаза, будто ему в голову пришла отличная идея.

— Лучший из ныне живущих! — Амар Парт вздернул подбородок

— А давайте-ка попробуем на нежити вашу магию! Я-то их упокоил с помощью огня и отвара Синта. Но должно же быть что-то еще! Иначе нам придется весь Рузгард с котелком объезжать.

— Вы предлагаете, — Парт помедлил, — ненадолго уехать?

— Это не дело Источника, — снова вмешался Волгин, — бороться с нежитью где-то на болотах.

— Зачем на болотах? — Ским прищурился и ухмыльнулся. — Сюда привезем!

— Сюда? В замок? — Парт чуть не задохнулся от ужаса.

— Не в сам замок, конечно, — усмехнулся Ским. — Вы бывали в подземельях под склепом?

Лина не спеша возилась на кухне, когда услышала окрик из коридора:

— Горсинт! — Парт, торжественно величавший своего ученика исключительно полным именем, влетел на кухню. — Где мальчишка? Он мне нужен!

Лина пожала плечами:

— Почему он должен быть здесь?

— Насколько я его помню, если он не спит, то жует. Где же его искать, как не на кухне?

Лина отвернулась, чтобы Парт не видел ее ухмылки. Синт и правда часто крутился около плиты. И совсем не за тем, чтобы помочь Лине.

— Сейчас его тут нет. Может, в кровати поищете? Загоняли вы его совсем.

— Что значит «загонял»? Я дал ему всего пять заданий! — Парта охватил праведный гнев учителя.

— Ой, не смотрите на меня так, я в ваши дела не лезу. — Лина примирительно выставила ладони. — Только вижу, что мальчишка недосыпает.

— Меньше по полям лазить надо!

— А где ж ему еще лазить, если он травник?

Парт фыркнул, но спор не продолжил. Отвернулся в коридор:

— Горсинт Фрей рода Марвитов! Вот погоди, я тебя найду!

Лина улыбнулась и продолжила резать лук для омлета.

Синт и правда много времени проводил в полях. Ему не нравилось в Горхольде. Северные скалы, повсюду камни, хвойный лес.

Мальчишка скучал по бескрайним южным лугам. По запаху привычных трав, по щекочущим теплым лучам весеннего солнца и утреннему клекоту птиц. Деревенский ребенок, он не понимал красоты замковых стен или строгих гор. Ему хотелось на волю — туда, где глаз не упирается ни во что, кроме линии горизонта, и травы сливаются с небом, обещая свободу, радость и жизнь.

Парт дал ему задание собрать ингредиенты для нового отвара. Он собрал уже соцветия и корешки. И частый в этих краях литиль, и смеку, и строллу, и даже силет, который вообще-то растет обычно южнее.

Он никак не мог найти морилис. Мелочь, в их краях встречающаяся на всех обочинах, а вот поди ж ты, нет его тут. Синт забрел уже в низину к самой деревне, но без толку. Вздохнул, подумал, что если не может найти морилис, то надо найти что-то похожее. Основное действие у него — кровь останавливать. Юный травник чуть прикрыл глаза, попробовал посмотреть на мир не глазами, а … сердцем? Да нет же, не сердцем… не важно чем, главное, что не глазами.

Сознание его будто расплылось вокруг, потекло по лугу, по тропинкам, вокруг деревни…

— Бей ее!

Синт вздрогнул, будто от удара. Он не видел происходящего, и даже не слышал, но четко чувствовал удар.

— Патлы ее дери!

Больно! Страшно! Беги!

Синт побежал. Он не отдавал себе отчета, куда и зачем. Ноги сами несли его. Здесь, за домами, овчарня и вот…

Пятеро деревенских: трое мальчишек лет двенадцати и две девчонки поменьше мутузили какой-то грязный комок, который даже не пытался уворачиваться.

— Дрянь! Сукина дочь!

Синт ничего не кричал, даже не пытался их одернуть, просто влетел в эту кучу, отбивая детей от скрюченного тельца на земле. Врезался плечом в грудь одного из мальчишек — тот отлетел, упал на копчик, недоуменно ойкнул; оттолкнул второго, встал между оставшимися детьми и комком, который лежал на земле, оскалился. Ноги согнуты в коленях, руки, сжатые в кулаки, подняты на уровень груди. Упавший мальчишка уже оправился, встал, направился к Синту. Но тот вдруг рыкнул, и взгляд его стал какой-то страшный, и трава… Трава колыхнулась, как от ветра, но ветра-то не было.

Дети замерли, поняли, кажется, что напротив них не местный. А кто-то из этих, из замка. Один из мальчишек шумно сглотнул, это будто послужило сигналом девчонкам. Они завизжали и побежали к домам. Видно было, что пацанятам очень хочется побежать следом, но они боятся ударить в грязь лицом. Синт сделал рывок вперед, топнул, рыкнул. Этого хватило. Пацаны ретировались. Один из них обернулся, скривился, плюнул в сторону Синта, но все же убежал.

Горсинт присел около лежащего на земле. Он не мог понять, мальчик это или девочка. Аккуратно коснулся рукой спины. Два испуганных глаза выглянули из-под тряпья. Ярких, зеленых, как чистые изумруды. Дальше показался конопушчатый нос.

— Не бойся меня. — Синт протянул ладонь, увидел испуг в глазах, замер. — Не бойся, не обижу.

Человечек сел, подтянул колени к груди, чуть отполз.

— Меня зовут Синт, — юный травник присел на корточки напротив, — я из замка.

Комок чуть осмелел, распрямился, поднял голову. Синт увидел, что это девочка. Совсем маленькая, лет пять — шесть. Руки в цыпках, синяк на скуле, ободранный нос и спутанная прядь светло-рыжих волос, спадающая на лоб. Именно эту прядь девочка схватила и принялась лихорадочно запихивать под шапку.

— Кто ты? — Синт сидел перед ней, стараясь говорить приветливо.

Девочка молчала.

— Не хочешь говорить, — Синт пожал плечами. — Как знаешь. Тебя проводить куда-нибудь?

Девчушка по-прежнему молчала и пристально смотрела на Синта. Он поднялся, медленно отряхнулся, повернулся, чтобы идти, обернулся в последний момент.

— Точно не нужна помощь? За что они тебя так?

Девочка поежилась и снова поправила шапку.

— Ты рыжий?

— Ну да! — Синт провел пятерней по волосам, — И что?

Она опустила лицо и что-то пролепетала.

— Что?

— Ты тоже сын столичного подонка?

— Что? Что за чушь ты несешь? — Синт развернулся и встал перед ней на колено. — Разве цвет волос что-то значит?

Она молчала. Сжала губы, чтобы не расплакаться, но молчала. Горсинт, конечно, был шалопай. Но наблюдательный и умный шалопай. Все дети в этой деревне белобрысые. У северян волосы цвета льна, а иногда и еще светлее. Ским со своей снежной шевелюрой выделялся в южных краях. А тут, на севере, выделялись, скорее, Синт и Лина.

— Так вот оно что. — Он потянулся рукой к ее шапке. Девочка напряглась, отпрянула. Горсинт замер. Не стал трогать шапку. — Они лупили тебя, потому что ты рыжая.

Девчушка снова сжалась в комок и громко засопела.

— Где твоя мама? А папа? — Сопение только усилилось. — С кем ты живешь?

— С бабушкой.

— Понятно. Хочешь отведу?

Девочка отрицательно помотала головой, очень быстро поднялась и убежала, не оглядываясь. Синт так и остался стоять ошарашенным. Тряхнул головой. Что ему было нужно? Заглянул в свою сумку. Жуйки? Как их в книгах-то зовут? Нет здесь никаких жуек! Со злостью пнул ногой камень и направился к замку.

— Тебя Парт искал. — Лина жутко плохо себя чувствовала с утра. Кружилась голова, тошнило, от всех запахов хотелось сбежать. Ей бы быть чуть внимательнее к Синту, но она не могла. Еле держалась на ногах. — Синт, ты принес бужник?

Ответом ей было молчание.

— Что, опять забыл? — Лина потянулась к верхним полкам и тут же схватилась за бок. Резкое движение отдалось болью внизу живота. Она стиснула зубы. — Я, кажется, раз пять уже сказала, что трава для взвара заканчивается, ну что, это так сложно запомнить?

Опять тишина. Раздражение мгновенно сменилось волнением.

— Горсинт? — Мальчишка сидел на лавке, уставившись в одну точку на столе. Брови его были сведены на переносице. — Ты меня слышишь?

— А? Да! Я жуйки искал. Не нашел. — Он медленно встал из-за стола. — Я пойду.

— Эй, хоть поешь! Я плюшек напекла. Омлет пожарила. — Лина с волнением смотрела на мальчика.

Тот отрицательно мотнул головой, но тут же остановился, будто ему что-то пришло в голову.

— Давай плюшки! — Он сгреб в сумку почти полмиски. — Я побегу, жуйки найти надо!

И вылетел с кухни прежде, чем Лина успела его еще о чем-то спросить.

Молодая кнесса неосознанно положила руку на живот, сделала шаг к коридору — что же творится с Синтом. Зашипело масло на сковороде, Лина резко обернулась, все поплыло у нее перед глазами, рукой она задела сковороду, громкой ойкнула и провалилась в темноту.

— Лина! — Кто-то брызгал ей на лицо, обмахивал полотенцем, чьи-то руки гладили ее по щекам, по волосам…

Кнесса открыла глаза.

— Ским… Я… Там масло на сковороде сгорит! — Она попробовала встать, но на нее накатил приступ тошноты, и снова зазвенело в ушах.

— Какое, в пекло, масло! — Сильные руки мужа удержали ее на кровати.

На кровати? Лина огляделась. Они были в их комнате, над ней стоял взволнованный Волгин, обмахивавший ее полотенцем. Ским сидел на краю кровати, не выпуская ее плечи, будто боялся, что она упадет.

В комнату влетел Парт.

— Как она?

— Пришла в себя. — Волгин утерся тем же полотенцем, которым только что обмахивал Лину.

За спиной Парта маячил здоровенный детина. «Дровосек, что ли? — подумалось Лине. — Или грузчик? Они что, решили меня вместе с кроватью куда-то отнести?»

Ским с сомнением посмотрел на Парта, но тот лишь задрал подбородок:

— Он лучший на три королевства! Ручаюсь!

Источник поморщился, но отошел в сторону от кровати.

Детина присел рядом с Линой на корточки, потрогал лоб, взял за запястье.

— Рассказывайте.

— Да нечего рассказывать, — сбивчиво заговорил Волгин, — я услышал крик с кухни, забегаю — она лежит. Вот. — Он беспомощно указал на кровать.

— Она беременна, — прервал его Ским.

Дровосек обернулся и смерил его тяжелым взглядом. Молча присел на кровать, бесцеремонно залез под платье, ощупал живот. Лина напряглась. Ей казалось, что такими руками можно камни крошить, ну или деревья валить. А поди ж ты, мягкие, как у бабки-повитухи.

— Тяжко ей. Плод много сил у нее забирает. — Лекарь недобро посмотрел на Скима, хотя не мог не понимать, с кем разговаривает, — Отдых ей нужен. Покой. Отвар я приготовлю, и лежала чтоб. Как можно больше лежала. И еще, — продолжил лекарь с внешностью коновала, — вы сейчас больше всего должны желать появления наследника.

— Мы и так этого желаем, — огрызнулся Ским.

— Вы меня не поняли, — лекарь многозначительно посмотрел в глаза своему кнесту, — ей нужен отдых, надо подумать прежде всего о ребенке.

Кажется, Ским понял, что хотел сказать здоровяк, стиснул зубы, нахмурился. Лекарь кивнул:

— Да, я об этом. Пусть лучше спит одна.

— Ну уж это мы сами решим. — Лина возмутилась от такого вмешательства в их личную жизнь.

— Хотите ребенка, — лекарь развел руками, — спите порознь.

В спальне повисла неловкая тишина, которую нарушил хлопок двери.

— Лина! А есть еще плюшки? Ой… — Парт поймал Синта за ухо и потянул прочь из комнаты.

— Вот ты где! Давай-ка поговорим…

— Оставьте мальчика! — Лина, хоть и обещала не вмешиваться, не смогла смотреть, как Горсинту откручивают ухо. Ко всеобщему удивлению, вмешался и лекарь.

— О! Травник! Давайте-ка его сюда!

Лекарь сгреб мальчонку в охапку и утащил на кухню, оставив Парта скрипеть зубами.

— Так! Я сейчас отвар напишу. А ты чтоб добросовестно готовил его три раза в день. Можно четыре. Каждый раз чтоб свеженький.

— Что с ней? — Синт побледнел, ему стало страшно. И стыдно. За то, что он забывал о Лининых просьбах, что постоянно таскал у нее плюшки и просто что его не было рядом. — Она поправится?

— Поправится, — пробасил здоровяк, — что ж ты? Ты ж тоже лекарь! Что ж ты не заметил?

— Да я… я… — Мальчишка замолчал и задержал дыхание, чтобы не расплакаться.

— Ладно… Не реви. Не твоя вина. Мал еще, чтоб понять, что ей грозит, — понимающе вздыхал лекарь. — Ну ладно, вот смотри: кислица, чтобы ее не тошнило, жилица, чтобы живот не тянуло. Видишь?

Синт кивал, внимательно всматриваясь в травы. Парт стоял у них за спиной, сложив руки на груди. Запоминал каждое слово.

В спальне при Лине остались Ским и Волгин. Чужемирец чувствовал себя неуютно и пытался уйти.

— Позвольте, если я вам больше не…

— Афанасий Сергеевич! — Лина поняла, что жутко голодна, а еще ей очень хотелось выразить свою благодарность Волгину, и почему-то ей показалось, что дать шанс за ней поухаживать — это хороший способ, — Я прошу вас, найдите кусок хорошей говядины. Есть хочу жутко, а от всего тошнит. — Лина умоляюще посмотрела на Волгина. — Хочу жареного мяса! С луком!

Волгин, преисполненный чувства долга, по-военному кивнул и удалился.

Ским остался сидеть около Лины. Держал ее руку в своей.

— Ну и зачем ты скакала по кухне? Неужто думала, что взрослые мужики, привыкшие к походам, сами себе поесть не приготовят?

— Ским, а что мне еще делать? Я же с ума тут сойду! Вы хоть чем-то заняты, а я? Ходить принимать солнечные ванны? — Лина приподнялась на локтях, пытаясь сесть. — Так тут и солнца-то нет. На полчаса в обед выглянет, да и не каждый день.

Ским поджал губы, прикрыл глаза.

— Я понял.

— Прости, но … Ты все время занят, Синта Парт загонял так, что я его только за едой вижу, и то не всегда… Я же не могу просто сидеть и смотреть вдаль?

— Хорошо. Я понял. Но лекаря надо слушать.

— Да… — отозвалась Лина поникшим голосом. — Буду слушать.

— Вот и славно. Зарядим тебе бытовых амулетов, будет полегче. И Синту прикажу, чтоб рядом был. Тогда возись по кухне, если хочешь. Ну, а пока лежать.

Лина улыбнулась и кивнула. Ским склонился над ней, целомудренно поцеловал в лоб и, поднимаясь, утянул одну из подушек с кровати.

— Эй, это еще зачем? — удивилась Лина.

Ским удивился не меньше.

— Лекарь же запретил вместе спать! Отнесу подушку и с одеялом на диван в библиотеку.

— Эй, ну можно же… Ну можно же просто спать!

Ским скептически поднял одну бровь.

— Лучше порознь.

Он открыл смежную дверь и вышел в кабинет. А Лина, обессиленная, рухнула на кровать. Днем мужа рядом нет, так теперь еще и ночью его видеть не будет. Комок встал в горле, и засосало под ложечкой. Лина повернулась на бок, с силой ударила кулаком ни в чем не повинную подушку, уткнулась в нее носом и завыла.

Дня через три кнессе разрешили вставать. Лекарь, сначала приходивший каждый день, теперь пообещал прийти к концу недели. Строго-настрого ей запретил напрягаться, но выходить на воздух даже порекомендовал. Лина, оставшаяся совсем одна в спальне, уже просто мечтала оттуда вырваться. Первым делом рванула на кухню. К ее удивлению, там не было ни одной грязной тарелки, и даже пахло чем-то съедобным. У плиты стоял Волгин в переднике, а подле стола, размазывая слезы по конопатым щекам, резал лук Синт.

— А! Дорогая вы наша. А мы вам обед готовим. Я знаю такой рецепт каши — закачаешься!

Тошнотворно пахло жареным салом и вареным горохом. Лина подумала, что да, сейчас закачается. Но промолчала, улыбнулась и присела за стол.

— Давайте я помогу. — Она забрала у мальчика нож. — Лук резать несложно, а я от безделья с ума сойду!

Синт настороженно посмотрел на Волгина, тот нахмурился, но кивнул. Лина возвращалась к своему хозяйству.