Пылающие небеса

Глава 11

Тит бежал.

Он ненавидел непредвиденные события. Непредвиденное должно происходить только с теми, кто этого не предвидит. Нечестно, что Тит, который проводил каждую свободную минуту в активной подготовке к любым возможным сюрпризам, вот так попался.

И все же с самого появления Фэрфакс неожиданности неустанно следовали за принцем. Следовало предупредить ее, чтобы слегка прихрамывала – это позволило бы ходить на занятия, но освобождало бы от физических нагрузок.

В свой первый семестр Тит с удивлением услышал, что Фэрфакса обсуждают как игрока в крикет. Но общественное мнение уже устоялось, и поздно было вмешиваться и переубеждать других ребят, мол, на самом деле Фэрфакс занимается греблей.

Тит намеревался дать ей парочку тайных уроков, но не успел. И, полымя его возьми, Уинтервейл не должен был сегодня назначать тренировку!

Легкие болели, но Тит заставил себя бежать еще быстрее. Фэрфакс не имела понятия о том, что следует делать. Она ошибется и выдаст свое незнание игры.

Уинтервейл может начать задавать вопросы. Конечно же, он не сразу придет к заключению, что Фэрфакса раньше просто не существовало, однако любое подозрение чревато последствиями.

Когда фигурки на поле стали различимыми, Тит увидел, что подает Кашкари. Индиец сделал короткий разбег, замахнулся и бросил. Но Уинтервейл, стоявший у бортика, был наготове. Он низко и по прямой отбил быстро летящий мяч прямо между двумя защитниками.

Хороший удар. Мяч пролетит мимо полевых игроков и выкатится за пределы поля, автоматически давая команде Уинтервейла четыре рана.

Вдруг мелькнуло белое размытое пятно: кто-то несся с головокружительной скоростью, а затем нырнул в траву. Вновь выпрямившись, игрок поднял руку, показывая, что поймал мяч на лету.

Фэрфакс! Не дав мячу приземлиться, она тем самым выбила Уинтервейла, одного из лучших бэтсменов во всей школе.

Тот издал торжествующий возглас:

– Что я тебе говорил? Что я говорил, а? Нам только и нужно было, чтобы Фэрфакс вернулся!

Тит с запозданием понял, что обращаются к нему. В какой-то момент он просто замер и так и стоял с открытым ртом. Очнувшись, принц прокричал в ответ:

– Одна удачная поимка мяча еще не делает его звездой крикета! – Чем заслужил презрительный взгляд от Фэрфакс.

По какой-то причине сердце заколотилось еще сильнее, чем минуту назад, когда Тит страшился, что весь его план обернется прахом.

Тренировка возобновилась. Не прошло и двух оверов – серий из шести подач подряд, – как Фэрфакс вывела из игры Сазерленда, разбив ему калитку, пока тот еще бежал.

Уинтервейл был вне себя. Он поставил Фэрфакс на позицию боулера, а Кашкари – отбивать. В тот момент, когда мяч вылетел из ее руки, все присутствующие на поле знали, что команда наконец заполучила боулера, в котором так сильно нуждалась: бросок был сделан с поразительной быстротой.

Кашкари, не ожидавший, что мяч так молниеносно полетит в его сторону, еле сумел его отбить. Игрок на поле быстро подхватил мяч, и индиец не смог заработать ни одного очка.

Уинтервейл выкрикивал наставления:

– Выше! Ниже! Закрути его!

Фэрфакс закрутила мяч очень качественно для игрока, подающего с такой силой. Кашкари отер лоб, пока она готовилась к новой подаче.

– Вынеси его, Фэрафкс! – закричал Тит с таким энтузиазмом, которого никогда не ожидал от себя самого, особенно на игре в крикет. – Выбей его из игры!

Что она и сделала, сбив одну из перекладин над столбиками ворот. Команда взревела от восторга. Тит удивленно покачал головой. У Фэрфакс явный талант: быстрота, сила и удивительная координация.

Ну конечно же. Как он мог забыть, что маги стихий почти всегда прекрасные атлеты?

Она повернулась к Титу, подняла правую руку и, сжав указательный и средний пальцы вместе, провела ею перед лицом.

Хвастливый жест. Но жест жесту рознь. Принца только что послали куда подальше.

Он рассмеялся, но смех тут же замер. Возможно ли, что Уинтервейл все видел? Этот жест никогда не использовали в немагическом мире, по крайней мере, не в этой стране.

Нет, хвала небесам, Уинтервейл находился позади Фэрфакс. Она повернулась пожать руку Кашкари, этому любезнейшему спортсмену.

И снова тренировка. Фэрфакс продолжала удерживать превосходство настолько, что, когда команды поменялись местами и пришла ее очередь играть битой, смогла отшутиться после страшного в иных обстоятельствах ляпа – удара по мячу не той стороной биты, чуть выгнутой, а не плоской, – списав все на счет излишнего возбуждения.

Тренировка окончилась, только когда часы пробили сигнал к вечерней службе. Мальчишки схватили снаряжение и бросились бежать: пансион закрывали через десять минут.

Это была веселая спешка, ребята подкалывали друг друга из-за ошибок, допущенных во время игры. Фэрфакс разумно удерживалась от комментариев, разве что хмыкала, когда того требовала ситуация.

Они уже увидели дом миссис Долиш, когда Уинтервейл внезапно воскликнул:

– Что за черт?!

Тит заметил их еще раньше. Фэрфакс подняла взгляд. По тому, как изменилось ее лицо, Тит понял: она разглядела строй бронированных колесниц. Сейчас они были почти невидимы, исчезая на восточном краю темнеющего неба.

– Ты о чем? – поинтересовалось несколько мальчиков.

Уинтервейл покачал головой:

– Не обращайте внимания. Просто тучи. Обман зрения.

– Как думаешь, что ты увидел? – настаивал Кашкари.

– Как твоя сестра целовалась с бродягой, – выдал Уинтервейл.

Кашкари ударил его по руке. Остальные рассмеялись, и все тут же об этом забыли.

Кроме Фэрфакс. Прежде она выглядела изнуренной и счастливой, сейчас – только изнуренной.

* * *

«Ты привыкнешь». Так сказал принц.

Привыкания пока что не произошло. Чувство беззащитной уязвимости железным кулаком сдавило горло.

– Как ты? – спросил принц.

Они успели вернуться к миссис Долиш до закрытия, и он проскользнул в комнату Иоланты с ней вместе.

Она пожала плечами. По крайней мере, с ним не было нужды притворяться – мальчишки разошлись не сразу по прибытии в пансион, так что еще четверть часа пришлось сохранять веселое выражение лица.

– Я солгал, – тихо признал принц. – Вся правда в том, что ты никогда не привыкнешь. Вкус страха всегда душит.

Иола поджала губы:

– Не стоило говорить мне это сейчас. Лучше бы продолжал лгать.

– Поверь, я бы с удовольствием, если б мог. Нет ничего более настораживающего, чем истина из моих уст.

Он поставил на плиту чайник, открыл буфет, вынул жестяную баночку и подал ей кусочек пирога:

– Я заказывал еду сегодня. Ешь, на полный желудок не так страшно.

Иоланта откусила кусочек. Она не знала, стала ли от этого меньше бояться, но пирог хотя бы оказался пропитанным и жирным, таким, каким и должен быть.

– Как ты так быстро научилась играть в крикет? – поинтересовался принц.

Она предложила Кашкари побежать, чтобы догнать остальных ребят. А затем, когда они достигли поля, притворилась, будто у нее судорога, заработав себе возможность посидеть на скамейке запасных. Наблюдение за игроками начало придавать смысл наскоро прочитанному вчера вечером. Крикетная терминология запутала ее, но оказалось, что это просто игра с мячом и битой, а с ними Иола была хорошо знакома.

Опершись бедром на краешек стола, она снова пожала плечами:

– Он не такой сложный.

Принц откинул ее койку и уселся, прислонившись спиной к стене и заложив руки за голову.

– Повезло нам. Уинтервейл был убежден, что ты превосходный игрок. Подводный камень моей аферы: разум всегда ищет, чем бы заполнить пустоту, а Арчер Фэрфакс был чистым листом.

Иоланта почти не слушала. Манера его посадки, сильные плечи и длинные ноги отвлекали.

– Поэтому Кашкари считает, что я вернусь в Бечуаналенд вместе с родителями?

– Это ложное предположение беспокоит меня меньше всего. Ты удивишься тому, что о тебе думали. В прошлом году ходили слухи, мол, Фэрфакс вовсе не ногу сломал, а был изгнан из-за того, что сделал служанке ребенка.

– Что?!

– Знаю, – невозмутимо отозвался принц, – твоя мужественность меня тоже поразила.

А затем улыбнулся, поддавшись комичности ситуации. Его лицо засветилось озорством, и он стал просто красивым юношей, который рад удачной шутке.

Прошло несколько секунд, прежде чем Иоланта осознала, что, ошеломленная его преображением, перестала жевать. Она неловко сглотнула:

– Кашкари задавал мне кучу вопросов.

Это отрезвило принца. Улыбка исчезла, словно редкий проблеск солнца в сезон дождей.

– Каких именно?

Иоланта почти испытала облегчение, когда он перестал улыбаться.

– Хотел знать, что я думаю об отношениях Британской Империи и стран, ею управляемых.

– А. – Он явно расслабился. – Кашкари должен был узнать твое мнение.

– Почему?

Чайник засвистел. Принц встал, снял его с крюка, залил кипяток в заварник и поболтал его.

– У Кашкари есть цель. Он не говорит об этом, но он хочет освободить Индию от Британской Империи при жизни. Меня считают аполитичным, поэтому он твердо знает, что, по крайней мере, я ничего не имею против его стремлений. Однако в тебе он менее уверен.

– Разве он не должен был поверить, что Фэрфакс разделяет его взгляды, так же, как Уинтервейл решил, будто я помогу ему выиграть в крикет?

Принц вылил воду, добавил чайные листья и снова залил в заварник кипяток.

– Фэрфакс родился и вырос за границей. В школе есть такие же ребята, и они наиболее ярые империалисты из всех. У Кашкари не было причин думать, что ты окажешься другим. – Принц отставил чайник и накрыл заварник крышкой. – Так что ты думаешь об отношениях Империи и колоний?

У Иоланты по-прежнему не укладывалось в голове, что правитель Державы готовит для нее чай.

– Я сказала, дескать, империя не должна удивляться тому, что ее колонии недовольны своим правителем.

– А Кашкари, вне сомнения, был приятно удивлен твоей позицией.

– Он счел мое мнение необычным.

– Так и есть. И лучше помалкивай об этом. Меньше всего нам надо, чтобы тебя заклеймили как радикала.

– Как кого?

– Того, чьим родителям следовало бы объясниться, почему это их сын мыслит подобным образом. Представь юного атланта, который вдруг начинает говорить, мол, Атлантида должна освободить все свои владения. Здесь реакция, возможно, не будет такой резкой, но лучше не проверять.

Иоланта кивнула, соглашаясь.

Принц налил и подал ей чай. Она сомневалась, хочет ли находиться к нему так близко.

– Спасибо, но нет необходимости постоянно меня потчевать.

– Ты бы делала то же самое для самого важного в твоей жизни человека.

Иоланта поставила чашку на стол с большей силой, чем следовало. За оглушающим стуком последовала неловкая тишина. Во всяком случае, неловкая для Иолы, здравый смысл которой никак не мог побороть мрачную притягательность слов принца. И он стоял так близко, что можно было уловить запах серебристого моха, в коем хранилась его одежда – чистый свежий аромат, а тепло тела придавало ему легкую пряную нотку.

– Мне нужно вернуться в лабораторию, – проговорил принц, делая шаг назад. – Береги себя, пока меня не будет.

* * *

Из лаборатории Тит вернулся в пансион к ужину, а затем пошел в свою комнату, чтобы проверить испытание, запланированное для Фэрфакс. Из Горнила он выбрался, мучимый тошнотой и головокружением, и обнаружил, что в дверь стучат.

В комнату ввалился Уинтервейл:

– Что тут, черт побери, творится? Почему вдруг повсюду бронированные колесницы? Идет война, о которой я не слышал?

Тит выпил стакан воды:

– Нет.

– А что тогда? Что-то явно происходит.

Семья Уинтервейла, даже будучи в изгнании, имела хорошие связи. Рано или поздно он обо всем узнал бы. И если Тит солжет в ответ на прямой вопрос, получится, будто ему есть, что скрывать.

– Атлантида разыскивает стихийного мага, который вызвал молнию.

– Как Хельгира, что ли?

Тита до сих пор подташнивало при каждом упоминания ее имени.

– Можно и так сказать.

– Чепуха! Никто на это не способен. А что потом? Маги, оседлавшие кометы?

Из комнаты Фэрфакс, находившейся по соседству, послышался взрыв мужского хохота. Кто еще стал ей другом?

«Друзьями», – мысленно поправил себя Тит, потому что к оглушительному смеху присоединилось еще несколько голосов.

– Знаешь, что я думаю? – спросил Уинтервейл, подперев пальцами подбородок. – Это просто прикрытие, чтобы Атлантида могла избавиться от неугодных изгнанников. Мне лучше предупредить мать, ей нужно быть очень осторожной.

– Осторожность никому из нас не помешает.

– Ты прав.

Ну вот почему Фэрфакс не может вести себя, как Уинтервейл? Уважать мнение принца, прислушиваться к его советам?

– Кстати, как Леди Уинтервейл? – поинтересовался Тит.

– Уехала на воды. Надеюсь, ее это успокоит. Я давно не видел ее такой нервной.

Уинтервейл ушел почти перед самым отбоем. Но, когда Тит заглянул к Фэрфакс, комната была полна народу. Хозяйка устроилась на кровати по-турецки, рядом с ней сидел Сазерленд, а Роджерс и Купер – еще двое парней из команды по крикету – восседали рядом верхом на стульях. Все играли в карты.

– Давай, помогай мне, принц, – небрежно предложила Фэрфакс. – В картах от меня никакого толку.

– Это правда, – подтвердил Сазерленд.

– Как здорово, что я замечательный атлет и красив как бог, – сказала она с той добродушной бравадой, которую так здорово умела изображать.

Мальчишки засмеялись и заулюлюкали.

– Самомнение у тебя немаленькое, – заметил Роджерс.

– Мама говорила, что фальшивая скромность это грех, – с улыбкой парировала Фэрфакс.

Тит предостерегал ее от дружбы с другими. Но сердце болело не от волнения, а от укола зависти. Даже если бы обстоятельства и позволили принцу иметь друзей, он ни с кем не сошелся бы столь легко. Ребята чувствовали в нем некую неприступность.

– Скоро потушат свет, – произнес Тит.

Купер, который всегда перед ним благоговел, немедленно отложил карты:

– Тогда нам лучше разойтись по комнатам.

За ним неохотно последовали Сазерленд и Роджерс.

Когда Тит закрыл за ними дверь, Фэрфакс перетасовала карты:

– А ты мастак разгонять народ, высочество. Наверное, сказываются долгие годы практики.

– Ошибаешься, я таким родился. А вот у тебя точно были долгие годы практики.

– Имеешь в виду мое врожденное потрясающее обаяние?

– Твое обаяние настолько же врожденное, как и моя правдивость.

Фэрфакс собрала колоду в правой руке. Карты вылетели из ее пальцев и аккуратной стопкой приземлились на левой ладони.

– Ты хочешь мне что-то сказать?

У Тита не было какой-то определенной цели, когда он шел сюда. Но как только прозвучал вопрос, ответ появился сам собой, словно тщательно обдуманный заранее.

– Я читал о твоем опекуне. Он не делал твою жизнь легче.

– Его собственная жизнь была нелегкой из-за меня.

– Расслабься. Я в нем не сомневаюсь. Только хотел сказать, что ты очень хорошо о нем заботилась. У тебя доброе сердце.

Взгляд Фэрфакса был холоден, как горная река.

– Заботилась, потому что люблю его – и потому что никогда бы не смогла отблагодарить его за все, что он для меня сделал, дав дом и приют. Ты не заработаешь большей моей преданности комплиментами. Я сделаю ровно столько, сколько от меня потребует клятва кровью, не больше.

Умная девочка. Титу почти казалось, что она видит его насквозь.

– Доброй ночи, ваше высочество.

А теперь еще и отсылает, словно это он ее подданный, а не наоборот.

Тит перескочил расстояние, которое их разделяло, поцеловал Фэрфакс в щеку и тут же перескочил назад прежде, чем она успела отреагировать.

– Спокойной ночи, Фэрфакс.