Глава 3

Мерли и Винс уехали на следующее утро очень рано, еще до завтрака. Линетт поела в одиночестве и пошла бродить по городу. Постепенно бодрящее чувство освобождения пробудилось в ней; оно крепло с каждой минутой, окрыляя, внушая надежду на чудо. Девушка бесцельно прогулялась по главной улице мимо скромных магазинчиков, театров и офисов, которые по сравнению со своими западными двойниками имели особое очарование. Раньше она видела этот город только через стекло машины, с недозволенной скоростью мчавшейся в очередной коктейль-бар или ночной клуб. Дневные часы компания ее «друзей» проводила на краю великолепного плавательного бассейна, изредка — на теннисном корте. Линетт побывала в отелях многих стран, и везде все было для нее одинаковым. А сейчас ей вдруг ужасно захотелось подышать настоящей атмосферой Папеэта. Несколько часов она смаковала новые запахи, наслаждалась смешением французского, китайского и полинезийского влияния, результатом которого было волшебное очарование площадей, рынков, домов и улочек.

Вскоре Линетт почувствовала голод — время ленча давно прошло — и заскочила в один безупречно чистый китайский ресторанчик. Он был почти полон, но хозяин немедленно привел в порядок небольшой столик, расположенный в уютном уголке. Еда оказалась восхитительно вкусной, а после освежающего стакана ледяного лимонного чая хозяин лично проводил ее до дверей и весело сказал что-то по-китайски — как поняла Линетт, это было приглашение заглянуть к ним еще раз. И она с улыбкой кивнула в ответ, принимая приглашение.

Впервые с тех пор, как покинула свой дом, Линетт чувствовала себя свободной. С отъездом Мерли рассеялись злые чары, исчезло напряжение, даже стали забываться титанические усилия, которые ей, Линетт, приходилось прикладывать, чтобы хотя бы казаться соответствующей взглядам совершенно чужих людей. Она ощущала себя новой, настоящей Линетт. Маска светской львицы снята и отброшена, ничто и никогда не заставит ее вновь притворяться кем-то другим! Приняв это решение, девушка полной грудью вдохнула пряный воздух; океанская свежесть наполнила легкие.

Узкие улочки вывели ее к берегу. Линетт нашла безлюдное место на набережной и села на скамейку. Она впитывала в себя величественную красоту тропического пейзажа, подставляла лицо ласкам теплого ветра. У причала покачивались на волнах рыбацкие шхуны, яхты, баркасы, каноэ под парусами; круизные красавцы лайнеры с надменным величием взирали на нахальные грузовые пароходы, вынужденно мирясь с подобными соседями.

Линетт закрыла на мгновение глаза, чтобы дать им отдохнуть от яркого блеска солнечных лучей, танцующих на ослепительной голубизне океана. Но даже сквозь опущенные веки волшебство пейзажа все равно глубоко проникало в ее душу. Из доков, где хранились богатства острова, ожидающие транспортировки в дальние страны, доносился аромат копры, смягченный благоуханием стручков ванили, экзотических фруктов и овощей. Линетт расслабилась, устроилась поудобнее и не заметила, как заснула.

Когда она открыла глаза, солнце уже опустилось за горизонт. Девушка виновато вскочила на ноги и тут же вспомнила, что ей ни перед кем не нужно отчитываться, нет необходимости мчаться назад в отель, чтобы умыться, переодеться в непривычные наряды и с наигранной веселостью провести еще один пустой вечер. Оковы пали, она может наслаждаться сладким вкусом свободы! При мысли о нарядах Линетт нахмурилась. Все платья в ее гардеробе принадлежали девушке, которой она была вчера, и ни одно не привлекало ее сегодня. Она должна от них избавиться! Здесь, в Папеэте, полно магазинов…

Подхватив сумочку, девушка целеустремленно направилась к главной артерии города, где, несмотря на поздний час, шла оживленная торговля. Линетт смутно помнила, что на одной из боковых улочек, по которым она раньше бродила, ей попался подходящий магазинчик, и после недолгого блуждания она все-таки его нашла. Вывеска сдержанно гласила: «Мадлен», в небольшой витрине было выставлено только одно платье. Линетт вошла внутрь.

Хозяйкой оказалась пожилая француженка, одетая в черное; седые, элегантно уложенные волосы сразу приковывали к себе внимание, развеивая мрачность ее внешнего вида.

— Мне хотелось бы купить несколько платьев, — произнесла Линетт с благоговейным страхом.

— Mais certainement, mademoiselle [5]. Мне доставит большое удовольствие вас обслужить. Прошу сюда.

Линетт последовала за ней в небольшую примерочную и разделась, а мадам Мадлен принялась подбирать ей одежду. Хозяйка не спросила о ее предпочтениях в стиле и цвете, и девушка размышляла, как она теперь будет отказываться, если платья ей не понравятся. Но уже через полчаса ей стало стыдно за эти мысли. Мадам Мадлен была не просто портнихой, она оказалась художницей и мастерицей своего дела. Несомненно, у нее имелись веские причины для того, чтобы открыть ателье не во Франции, а на этой скромной улочке Папеэта и довольствоваться небольшим доходом, но Париж точно проиграл, потеряв такого талантливого модельера.

Девушка покупала все, без разбору, под мудрым руководством мадам Мадлен. Несколько платьев, которые хозяйка для нее выбрала, подчеркивали стройную фигурку, соблазнительно облегая все ее изгибы, оттеняли светло-серые глаза и короткие золотистые волосы. К растущей груде вещей, отложенных для доставки в отель, прибавились яркие топики и мини-юбки. Когда наконец довольная Линетт решила остановиться, мадам вновь вошла в примерочную, неся еще одно платье. Оно было белое и длинное. Мадам Мадлен нежно расправила его, опустив на спинку стула, и отступила, предоставив Линетт возможность разглядеть это произведение искусства.

— О, мадам! — выдохнула девушка. — Оно прекрасно! Такое изысканное…

— Так и есть, мадемуазель. Оно сделано из тончайшего кружева ручной работы, которое моя старинная приятельница сплела по моему рисунку. Я увидела это платье во сне. — Женщина улыбнулась. — Да-да, не удивляйтесь. Оно приснилось мне как-то ночью, и я, проснувшись, немедленно зарисовала его по памяти, потом встретилась с подругой, попросила ее сплести кружево, и вот что у нас получилось.

Линетт, не отводя глаз от вечернего платья, прошептала:

— Это чудо. Я не видела ничего прекраснее!

Когда она его примерила, настал черед мадам Мадлен прийти в восхищение.

— О, мадемуазель! — всплеснула она руками, залюбовавшись: платье сидело идеально.

Руки Линетт дрожали от радостного волнения, когда она выписывала чек на удивительно скромную сумму, которую назвала мадам Мадлен. Девушка искренне поблагодарила хозяйку за помощь и получила от нее заверение, что одежда будет доставлена в отель этим же вечером.

Войдя в фойе отеля, Линетт, улыбаясь своим мыслям, повернула к лифтам. Она собиралась подняться к себе в номер и немедленно приступить к ревизии гардероба, чтобы избавиться от всей той одежды, которую накупила под влиянием Мерли. Большинство нарядов можно будет отдать горничной, юной креолке с явной склонностью к пронзительно ярким цветам и авангардному дизайну. Линетт так глубоко была погружена в обдумывание планов, что не услышала, как ее окликнули по имени в первый раз.

— Мадемуазель Саутерн!

На этот раз оно было произнесено гораздо громче, и девушка, обернувшись, увидела перед собой менеджера отеля. Менеджер казался очень взволнованным, что было необычно, поскольку раньше всякий раз, когда она с ним встречалась, он производил впечатление человека вежливого и в высшей степени сдержанного, истинного джентльмена.

— Мадемуазель, — поспешно продолжил он, убедившись, что сумел привлечь ее внимание, — мы так беспокоились! Несколько раз за сегодняшний день мы пытались связаться с вами, но безуспешно. Все ваши друзья покинули отель, поэтому мы не могли навести справки у них и не знали, где вас искать.

Линетт мгновенно подумала о своем отце и, побелев, вцепилась в руку мужчины:

— Что случилось? Что-то серьезное?

— Вас спрашивал маркиз де Парадиз, но мы были не в силах ему помочь!

Девушка вздохнула с облегчением:

— О, и это все? Я думала, случилось что-то ужасное!

Выражение лица менеджера свидетельствовало о том, что, по его мнению, так оно и было. А еще он, похоже, удивился, что англичанка, которой интересовался сам маркиз де Парадиз, не запрыгала от радости.

— Маркиз не сказал, зачем он хотел меня видеть? — равнодушно спросила Линетт.

— Он оставил послание, мадемуазель. Просил вам передать, что его планы внезапно изменились и он хотел бы, чтобы вы были готовы уехать завтра рано утром, а не на следующей неделе, как было условлено. Этим вечером его в Папеэте не будет. Он оставил вам номер телефона, но предупредил, чтобы вы им воспользовались лишь в случае, если не сможете принять этот план действий. Если же вы пожелаете поехать с ним завтра утром, маркиз просил, чтобы вы были на пристани в восемь часов — там он вас и встретит.

Линетт похолодела. Она думала, что у нее впереди еще несколько дней отсрочки, прежде чем ей придется столкнуться с массой проблем, но теперь эти проблемы неожиданно навалились на нее всей своей тяжестью. Впрочем, отступать было некуда. Она обещала Вивьен приехать и должна сдержать слово.

Менеджер, заметивший ее нерешительность и полное отсутствие энтузиазма, с недоумением спрашивал себя: понимает ли она, какую честь маркиз ей оказал? Ему было невдомек, что для Линетт солнце вдруг померкло и нежная зыбь голубого океана превратилась в полный опасностей омут и в этот омут нужно броситься очертя голову.

На следующее утро, выпив чашку кофе — больше она ничего не смогла проглотить, — Линетт очень рано оказалась на пристани. Мрачные предчувствия переросли в нервное возбуждение, когда она стояла одна на пустынном причале и ждала мужчину, который столь жестоко обходился с ее эмоциями. Однако, одетая в легкое платье без рукавов из коллекции мадам Мадлен и с минимумом макияжа (всего лишь светло-розовая помада на губах), девушка казалась прелестным образцом безмятежности. Неслышно подошедший сзади Луис Эстевас застал ее врасплох, и Линетт не смогла сдержать трепета ресниц, всегда выдававшего ее внутреннее волнение.

Луис был в рубашке с коротким рукавом и шортах — не маркиз и не пират, а просто беззаботный молодой человек, который собирается весело отдохнуть. Высокий, загорелый, с дразнящей чертовщинкой в синих глазах, он оживленно приветствовал девушку:

— Доброе утро, мадемуазель! Я рад, что вы пришли. — Луис повнимательнее вгляделся в нее и насмешливо прищурился: — Но вы, кажется, не так рады перспективе провести день в плавании, как я! Не потому ли, что вы находите мое общество неприятным?

Искусство притворства, постигнутое под руководством Мерли, Линетт не слишком помогло — сердитый румянец выдал ее с головой, хотя голос прозвучал на удивление спокойно:

— Я готова терпеть ваше общество то короткое время, что необходимо на дорогу до острова, месье. Но после этого, надеюсь, мы с вами редко будем видеться!

Луис Эстевас несколько секунд насмешливо смотрел на нее и вдруг Громко расхохотался. Ей хотелось броситься на него с кулаками, но она подавила страстное желание отомстить и заставила себя принять кроткий вид, чтобы не обострять ситуацию. От внимания Луиса, похоже, не ускользало ни одно колебание в ее настроение, однако он решил принять правила игры, и его лицо тотчас приобрело серьезное выражение. Лишь насмешливое мерцание в глубине синих глаз, когда он указывал ей путь к катеру, свидетельствовало о том, что поведение юной англичанки его чрезвычайно забавляет. Судно стояло на якоре у самого причала — мощный на вид океанский странник бело-голубого цвета, на латунных деталях искрились, вспыхивая, солнечные лучи. Казалось, он подпрыгивает на волнах от нетерпения, стремясь поскорее ринуться на волю, вырваться на простор.

Луис поднялся на борт первым, поставил багаж на палубу и повернулся, чтобы помочь девушке перебраться на катер. Линетт собиралась прыгнуть без его помощи и искала местечко поудобнее, где она могла бы это сделать без особого риска, но маркиз, перегнувшись через борт, крепко обхватил ее талию.

— Теперь прыгайте на борт! — приказал он.

Пришлось подчиниться, хотя Линетт предпочла бы прыгнуть прямо в море. Ее ноги легко оторвались от причала на счет «раз», на счет «два» коснулись палубы, а на счет «три» она оказалась прижатой к мускулистой груди мужчины. И он не торопился отпускать ее. Сердце Линетт неистово забилось, когда Луис еще крепче обнял ее стройное тело. Сила его рук испугала ее почти так же, как и горячая волна собственных ощущений.

«Что ему нужно? Зачем он тратит впустую свое внимание на меня, когда у него есть Клаудия де Корсель, готовая и даже страстно желающая исполнять все его приказания?» — лихорадочно крутился в голове Линетт вопрос, и ответ ей очень не понравился: Le Pirat все спланировал заранее, он не забыл ее дерзкой реплики в ресторане. Вероятно, будь обидчик мужчиной, Луис выбрал бы самый элементарный способ отомстить — вызвал бы его на поединок, а проще говоря, затеял бы драку, — но она, как женщина, только что тоже была наказана, и с дьявольским коварством. Эта мысль подействовала на Линетт как ушат холодной воды. Девушка размахнулась и ударила — от души, оставив отпечаток своей ладони на бронзовой от загара щеке маркиза. Он вздрогнул и свирепо уставился в ее испуганные глаза, потом вдруг наклонился к ней, и на секунду Линетт показалось, что он собирается ее поцеловать, но Луис лишь рассмеялся ей в лицо и еще больше напугал насмешливыми словами:

— Вы правы, мадемуазель! Здесь не место и не время. Я приберегу это удовольствие на потом!

Она не успела крикнуть о своем желании немедленно сойти на берег — Луис уже прошел к рычагам управления и завел мотор, с готовностью взревевший. Несколько секунд спустя катер лихо мчался по волнам в открытый океан.


При других обстоятельствах это путешествие могло бы стать восхитительным. Мир вокруг был свеж и прекрасен, ветер, ерошивший золотистые волосы Линетт, приносил с собой прохладные, искрящиеся на солнце брызги. Она сделала глубокий вдох, наполняя легкие пьянящим тропическим воздухом. Слишком долго ей приходилось довольствоваться душными помещениями, заполненными облаками сигаретного дыма и тяжелым ароматом духов. Глядя, как Таити постепенно исчезает вдали, уступая место покрытому легкой рябью синевато-зеленому бархату океана, сливающегося на горизонте с безоблачным небом, она замирала от восхищения, ее глаза сияли.

Луис Эстевас решил на некоторое время оставить ее в покое, чтобы она могла полюбоваться океаном в свое удовольствие. Каждый раз, когда девушка отваживалась украдкой бросить взгляд в сторону маркиза, она видела только широкую спину и загорелые руки, крепко державшие штурвал. Постепенно она позволила себе расслабиться и полностью предаться новым для нее приятным переживаниям.

Они миновали множество небольших островков, разбросанных по океану, как жемчуг по бархату, на некоторых из них могла уместиться всего лишь дюжина пальм. Линетт было любопытно, далеко ли до Парадиза, но всякий раз, как она собиралась с силами, чтобы задать вопрос Луису, слова застревали у нее в горле при мысли, какое скрещение шпаг может последовать за этим вполне невинным вопросом, если она начнет разговор.

Через некоторое время девушка почувствовала голод. Завтрак был несколько часов назад, и теперь она сожалела о своей глупости — не надо было отказываться от всего, кроме чашки кофе, знала ведь, что впереди долгое плавание! Внезапно Линетт поняла, что катер изменил курс, — они направлялись к небольшому, в форме полумесяца, атоллу с розовато-золотистыми пляжами, окаймленными стройными томными пальмами, которые, казалось, склонили головы в приветствии. Она вздохнула с облегчением при мысли о Вивьен, поджидающей ее на берегу. Наверное, хозяйка уже позаботилась о еде и освежающих напитках для путешественников… Линетт порадовалась, что близость к цели избавляет ее от необходимости выпрашивать кусочек шоколада или бисквиты у злодея-маркиза.

Катер обогнул мыс атолла и скользнул в безмятежную лагуну. Линетт напряженно всматривалась в линию берега, не появится ли тонкая фигурка Вивьен на пляже, однако он оставался пустынным. Она озабоченно сдвинула брови, но, вспомнив, что подруга не ожидает ее приезда до следующей недели, почувствовала себя внезапно такой беспечной и веселой, что даже сумела улыбнуться Луису Эстевасу, когда, выключив мотор, он подошел к ней и сообщил:

— Ну вот мы и на месте. Вы готовы сойти на берег?

Линетт, предвкушая, что он вскоре отправится в обратное путешествие на Таити, даже забыла о своей враждебности.

— О да! — решительно кивнула она. — Я жду не дождусь встречи с Вивьен. Надеюсь, она дома — мы ведь прибыли на неделю раньше. Вот будет смешно, если мы заявимся, готовые ее удивить, а вместо этого обнаружим, что она отсутствует!

Однако Луис это смешным не нашел. Его реакцией на шутку стал непостижимый быстрый взгляд и кивок в сторону надувной резиновой лодки, брошенной им за борт катера.

— Зачем нам это? — изумилась девушка. — Разве на Парадизе нет пристани?

Но маркиз был, судя по всему, слишком занят, чтобы ответить, поэтому она решила придержать все свои вопросы для Вивьен и хранила молчание, пока он помогал ей спуститься в лодку и греб в сторону острова из волшебной сказки. Луис орудовал веслами ловко, без усилий, и Линетт жадно наблюдала, как берег становится все ближе и ближе. Внезапно, заметив легкую улыбку, игравшую на красиво очерченных губах маркиза, она почувствовала смутное, волнующее и необъяснимое беспокойство. Стоп! А где жители острова? Где их лодки, где их дети? Атолл казался совершенно необитаемым, даже отпечатки ног не портили розовато-белую гладь его берегов…

Лодка села на мель, маркиз подхватил девушку на руки, перенес ее на берег и поставил на песок. Он будто сбросил с себя покров цивилизации и теперь смотрел на нее с триумфом захватчика, сверкавшим в дерзких, отчаянных синих глазах. Мрачное предчувствие охватило Линетт.

— Где мы? Это не Парадиз!

Луис взял ее за руку и, глядя прямо в глаза, нагло заявил:

— Нет, не Парадиз! Но этот остров будет раем для нас, малышка Линетт, я тебе это обещаю!

Всем своим видом девушка выразила полное недоумение, а Пират широко развел руками, словно хотел обнять все, что их сейчас окружало:

— Это мое убежище. Место, где я избавляюсь от оков светских условностей. Месяцами я выполняю обязанности маркиза де Парадиза, бываю в обществе, занимаюсь надоедливыми делами поместья, но время от времени я сбегаю от всех и направляюсь прямо сюда. Никто больше не знает об этом атолле. Я приезжаю сюда, чтобы жить, как жили мои предки. Первые Эстевасы были вольными людьми — пиратами. И, передав мне свои владения, они также оставили мне в наследство свою горячую кровь и желание быть свободным хотя бы несколько недель в году. А теперь, — он широко улыбнулся, — у меня даже есть спутница, которая верит, как и я, что условности нужно выбрасывать за борт, когда они угрожают естественному стремлению к свободе. Ты коснулась чувствительной струны в моем сердце, Линетт, в тот вечер в Папеэте, когда шокировала напыщенных представителей светского общества столь пылкой речью о браке и оковах, которые ему сопутствуют. Я никому не позволю надеть эти оковы на меня! Из всех женщин, что я знавал, ни одна не думала так же, как ты. Они все хотели приковать меня к себе! Некоторые даже заговаривали о детях! Когда-то, возможно, мне придется подчиниться этой неизбежности, но только не сейчас, не сейчас! Я нашел все, что хотел, в тебе, моя маленькая мятежница!

Луис притянул ее к своей твердой как скала груди и заключил в объятия. Солнце и небо исчезли, скрытые смуглым пиратским лицом, когда он набросился на ее трепещущий рот со всем пылом и страстью, унаследованными от испанских предков. Но даже вулканический огонь не смог бы согреть ледяные губы Линетт в этот первый, разбивающий вдребезги все мечты момент истины. Поцелуи жгли ее, как клеймо стыда. Ни разу ей в голову не приходило, что она в чьих-то глазах может выглядеть такой дешевкой! Даже принимая небрежные ласки молодых людей во время танцев в роскошных клубах и ультрасовременные настроения Мерли и ее компании в вопросах морали, она оставалась той же романтичной, немного робкой и неуверенной в себе девушкой, какой была до того, как познакомилась с ними. Как она сумеет убедить маркиза, что он ошибся в своем мнении о ней? Как сможет взять обратно глупые слова, которые он слышал собственными ушами? Эти мысли медленно кружили в ее мозгу, пока она боролась с безумным желанием подчиниться его страстным губам. Поцелуи Луиса стали еще жарче, когда он почувствовал слабый отклик. Линетт упорно пыталась увернуться, но он не давал ей такой возможности, держал крепко, запустив свои загорелые пальцы в золотистые воздушные кудряшки у нее на затылке. Она чувствовала неистовое биение его сердца — мощного, как мотор, грозившего унести их обоих в безудержный полет страсти. Она должна что-то сделать, чтобы удержать в узде собственные чувства!

Линетт знала: бесполезно набрасываться на маркиза с упреками, кричать, что она оскорблена, — сначала необходимо остудить его пыл. Единственное, что она могла в тот момент придумать, — это отвернуться и, собрав остатки сил, жалобно попросить:

— Прекратите! Пожалуйста, не надо!

От удивления он ослабил объятия, и девушка быстро высвободилась. Луис сделал шаг вперед, чтобы опять схватить ее, но Линетт поспешно попятилась, готовясь впервые в жизни исполнить роль жеманной красотки перед лицом назойливого кавалера. Похлопав ресницами и капризно улыбнувшись, она промурлыкала:

— Право же, маркиз! У вас репутация человека принципов, и вы должны ее поддерживать. Вам придется обуздывать свои пиратские наклонности, пока мы не проведем вместе некоторое время. Мы же едва знакомы, а я не люблю торопить события.

Луис воззрился на нее с недоумением, затем вдруг широко улыбнулся:

— Кокетничаешь, моя маленькая мятежница? Вообще-то мы уже достаточно хорошо знаем друг друга. У нас одинаковые взгляды, одинаковые убеждения, и не пытайся отрицать, что ты испытываешь ко мне влечение так же, как и я — к тебе. Твои глаза говорят мне, что ты согласна, и губы тоже выдали тебя, мгновенно отозвавшись на поцелуй… Ну? Ты собираешься признать, что я прав? Или мне заставить твой перламутровый ротик ответить за тебя? — Взгляд синих глаз задержался на ее губах, припухших от долгих поцелуев, и Луис, как будто это зрелище распалило его еще больше, сделал решительный шаг в сторону девушки.

— Но я едва знаю вас! — в отчаянии воскликнула Линетт. — Вы же не можете ожидать, что я упаду в ваши объятия вот так сразу, даже если, как вы сказали, мы испытываем друг к другу влечение. Конечно, это противоречит моим словам о… — она запнулась на ненавистной фразе, — о браке с испытательным сроком, но…

— О браке? — возмущенно повторил Луис. — Я привез тебя сюда не как невесту! Мне казалось, я вполне ясно изложил свои взгляды на эту тему. Мне нужна… единомышленница, подруга, товарищ по детским играм, если хочешь. Кто-то, кто сможет понять и разделить мою потребность в свободе от потенциальных невест, будущих тещ, вечеринок, на которых нет прохода от сводниц… Короче, мне нужен кто-то вроде тебя, такая вот маленькая мятежница, питающая, как и я, отвращение к брачным узам!

Линетт, пунцовая от смущения, собиралась что-то сказать, но Луис, уже уставший от споров, лишь махнул рукой, отметая ее возражения, и принялся уговаривать:

— Я прошу тебя побыть здесь всего несколько дней, Линетт! Что тут плохого? Это останется нашей тайной, о которой никто никогда не узнает… Что скажешь? Ты остаешься?

Надежда вновь затеплилась в ее сердце.

— Вы хотите сказать, что у меня есть выбор?

Луис взял ее за руку, и Линетт ждала, затаив дыхание, что он ответит: «Да». Но отчаяние и безнадежность охватили ее, когда маркиз надменно вскинул голову и заявил:

— Нет! Я знаю, что ты хочешь остаться, и сам желаю того же! Обещаю вести себя подобающим образом, — он озорно усмехнулся, — во всяком случае, так долго, как позволят мне мои пиратские наклонности. Но это отличный шанс, и его нельзя упускать лишь потому, что ты внезапно струсила. Через несколько дней, Линетт, ты поблагодаришь меня за то, что я подарил тебе такие счастливые переживания! — Луис отпустил ее руку и наклонился, чтобы поднять багаж. — Тебе это не потребуется, — весело заметил он, кивнув на чемоданы, — но не выбрасывать же твое барахло в море! Идем! Сначала я покажу тебе мой дом, а потом мы отправимся в путешествие по острову. И говори мне, пожалуйста, «ты».

Линетт сдержала истерический возглас. Ее украли, потом оскорбили, а похититель ко всему прочему ожидает от своей жертвы веселого настроения и готовности прийти в восторг от его островного государства! Луис Эстевас был самым нахальным и самонадеянным негодяем на свете… и самым опасным мужчиной. Каждую минуту ей нужно быть начеку. Дни, неясно маячившие впереди, казались вечностью, это будет борьба за выживание, и выйти живой и невредимой из этой борьбы у нее мало шансов. Луис обещал вести себя прилично, но много ли стоит обещание пирата? Прикусив нижнюю губу, чтобы унять дрожь, Линетт, спотыкаясь, последовала за ним.

Тропинка, которую он выбрал, наклонно вела вверх от берега через пышную темно-зеленую растительность, забрызганную яркими красками экзотических цветов. Пальмы упирались лохматыми макушками в ослепительно синее небо, их грациозные листья трепетали на ветру. Маркиз несколько раз оглядывался, чтобы убедиться, что девушка успевает за ним, и послать ей ободряющую улыбку. Дойдя до вершины холма, он поставил чемоданы на землю и протянул руку, чтобы помочь Линетт преодолеть последний крутой участок подъема. Затем положил руки ей на плечи и развернул к океану.

— Взгляни, Линетт, разве это не чудо? — тихо спросил он.

Далеко, до самого горизонта, растянулся темно-синий океан, дышавший мерно, безмятежно, но спокойствие было мнимым, страшная сила, таящаяся в пучине, прорывалась наружу у коралловых рифов, кольцом окружавших остров, — там завеса искрящейся пены, взбитой волнами, взлетала высоко в небо. Линетт издала вздох восхищения, и Луис улыбнулся, услышав его.

— На этом острове нет времени и нет забот, — шепнул он. — Забудь обо всем, поживи хоть немного так, как все мы хотели бы жить — свободными от запретов и счастливыми. Возможно, это единственный шанс, другого у тебя не будет. Прими этот дар.

Она почти готова была поддаться чарам этого мужчины, и лишь остатки здравого смысла помешали ей прижаться спиной к его крепкому телу и внять вероломным уговорам собственного предательского сердца. Выиграв тяжелую внутреннюю битву, Линетт сбросила ладони Луиса со своих плеч, отодвинулась и сумела одной прозаичной фразой вернуть его с небес на землю:

— Луис, я умираю с голоду! На этом твоем острове есть хоть что-нибудь съедобное?

Мгновение он непонимающе и озадаченно смотрел на нее, затем рассмеялся:

— Моя бедная маленькая Линетт! Как глупо было с моей стороны приставать к девушке, которая думает только о еде! Идем, ma petite [6], — Луис протянул ей руку, все еще улыбаясь, — посмотрим, что можно сделать для твоего желудка, чтобы он перестал тебя отвлекать.

Луис все еще хихикал себе под нос, когда вел ее к маленькой хижине, стоявшей в роще кокосовых пальм. Он с гордостью сообщил, что построил «этот дворец» своими руками из этих самых деревьев: опорные столбы и настил из стволов, крыша из листьев и даже веревки, скрепляющие стены, сплетены из коры. Линетт вгляделась в темное нутро хижины и увидела там железную кровать, лишенную матраса, и немного кухонной утвари на полках. Единственным предметом мебели, оказавшимся в поле ее зрения, помимо кровати был большой, обитый железом дорожный сундук. Линетт быстро отвернулась и внезапно обнаружила, что маркиз исчез. В следующую секунду он окликнул ее откуда-то сверху. Девушка запрокинула голову, и ее сердце испуганно екнуло, когда она увидела, как Луис, голый по пояс, взбирается к верхушке высоченной кокосовой пальмы. Он махнул ей, чтобы она отошла в сторону, и Линетт поспешно отступила назад. Град кокосов с глухим стуком обрушился на землю всего в нескольких дюймах от ее ног. Луис быстро слез со ствола и, с насмешливым удовольствием поклонившись ей, сказал:

— Мадемуазель, обед будет подан через несколько минут.

Он присел на корточки, прицелился и ловко вогнал заостренный кол в орех, пробив скорлупу, да так аккуратно, что шелуха не попала внутрь. Проделав несколько дырок в одном орехе, он протянул его Линетт. Молоко внутри было восхитительно прохладным и утоляющим жажду. Девушка с жадностью выпила все до капли и с искренней благодарностью улыбнулась:

— Мм! Божественно! Что у нас на второе?

Следующие полчаса Луис немилосердно поддразнивал ее за такое отношение к еде, и девушка постепенно начала откликаться на его шутки с робким юмором, который приводил его в восторг. Когда обед был наконец готов и они расположились под пальмами, роща звенела от пиратского хохота. Луис продолжал потешаться над Линетт, глядя, с каким пылом она набрасывается на поджаренные бананы и батат, политые молоком кокоса, — необычная, но роскошная еда.

Солнце уже клонилось к горизонту, тени начали подползать из рощи к тому месту, где они сидели. Луис лениво поднялся, подбросил еще немного хвороста в угасающий костер, затем вошел в хижину и появился оттуда с гитарой. Линетт тайком наблюдала, как он привалился к стволу пальмы и начал тихо перебирать струны. Закрыв глаза, чтобы отгородиться от волшебства ночи, она все равно не смогла спастись от душещипательной мелодии, которую он потихоньку наигрывал.

Музыка убаюкивала, внушала ощущение покоя, и Линетт смежила веки. Но она не спала и, когда гитара замолчала, услышала, как Луис вернулся в хижину. Раздался скрежет — видимо, он двигал сундук, — затем скрип пружин — это матрас упал на кровать, — и пульс девушки участился. Тихие шаги Луиса по песку… он направлялся в ее сторону… Линетт притворилась спящей и внезапно почувствовала, что ее подхватили на руки и несут куда-то. Должно быть, Луис понял, что она не спит — ее выдал неистовый стук сердца, — однако он не сделал попытки заговорить, а просто опустил девушку осторожно на кровать. Пылкое воображение Линетт тут же нарисовало его стоящим над ней у кровати, но, когда страх сделался невыносимым и она уже собралась открыть глаза, Луис повернулся, тихо вышел из хижины и решительно закрыл за собой дверь.

Линетт долго лежала без сна, испуганная и смущенная наслаждением, которое принесли ей несколько часов в обществе Пирата. С какой легкостью Луис сумел внушить ей обманчивое ощущение безопасности! Он изменил тактику, начал вести себя осторожно, очаровывать с помощью дружеских улыбок и шуток, ожидая, что она сама вскоре бросится в его объятия. Всю ночь Линетт искала способ сбежать с острова, уверенная, что только огромное расстояние между ней и Луисом Эстевасом может стать ее единственной защитой, но спасения не было. Даже если она сумеет добраться до катера, как им управлять? В конце концов, когда голова ее гудела от тревожных мыслей, а тело болело от нервозного напряжения, она смирилась и сдалась на волю снов.

Загрузка...