Райская птичка

Глава 4

Солнечный луч пронзил крышу из пальмовых листьев точно над кроватью, и Линетт проснулась. Нереальность окружающей обстановки на секунду поразила девушку, но память тут же услужливо выплеснула на нее весь поток событий предыдущего дня. Возникло сильное искушение спрятаться под одеялом и остаться под ним навсегда — новая встреча с Луисом Эстевасом была ей не по силам. Однако он не заставил себя ждать — ворвался в хижину бодрый, жизнерадостный, готовый идти к своей цели напролом.

Должно быть, он успел искупаться: на бронзовой от загара коже блестели капельки воды. Линетт невольно залюбовалась его мускулистым торсом, у нее перехватило дыхание от восхищения, ресницы предательски затрепетали.

Маркиз улыбнулся:

— Ты вцепилась в одеяло, как будто это щит, ma petite. Неужели думаешь, что мои намерения настолько страшны? О! По-моему, ты принимаешь желаемое за действительное… А может, ты обиделась, что я пренебрег тобой прошлой ночью?

Позабыв свой страх перед ним, Линетт резко села на кровати.

— Еще чего! Как ты мог даже подумать об этом… — Она замолчала, вспомнив, что мнение Луиса о ней сложилось на основании ее собственных слов тогда, в ресторане Папеэта, и поспешно сменила тему: — Ты плавал?

— Плавал. Море сегодня чудесное. Вот почему я вернулся — чтобы позвать тебя с собой. Надевай купальник, да поживее. — Он направился к двери, бросив через плечо: — Я пока разожгу костер для завтрака.

Как только дверь за ним закрылась, Линетт, ругая себя на чем свет стоит, открыла чемодан. Она накупила целый ворох новых платьев, а про купальные костюмы совсем забыла! В чемодане лежали три комплекта микроскопических бикини: один в виде футуристических дисков, который определенно не выдержал бы погружения в воду и предназначался исключительно для сидения на краю бассейна; второй тоже не подходил — его многочисленные оборочки, намокнув, превратятся в жалкие лохмотья. Засунув их обратно в чемодан, Линетт неохотно надела третий — серебристый, в высшей степени модный, украшенный металлическими пластинками, вызывающе откровенный и совершенно неподходящий к окружающей обстановке. Она набросила на купальник белый махровый халатик, завязала пояс на тонкой талии и прежде, чем мужество окончательно покинуло ее, выбежала из хижины.

Луис стоял, наклонившись над красными угольками костра, и осторожно раздувал их скорлупой кокоса. Бросив на девушку взгляд исподлобья, он удовлетворенно улыбнулся, вот только Линетт не поняла, было ли это удовлетворение вызвано ее приходом или пламенем, разгоревшимся наконец. Луис швырнул скорлупу в костер, схватил девушку за руку и бросился бежать, увлекая ее за собой, к берегу.

Когда он наконец отпустил ее, Линетт плюхнулась на мягкий серебристый песок, едва переводя дыхание с непривычки после такой зарядки. Совершенно обессилев, она собралась было сказать сквозь смех, что ей придется отдохнуть перед купанием, но вдруг Луис шагнул к ней, в его глазах заплясали дьявольские огоньки. Прочитав отчаянную мольбу в ее взгляде, он усмехнулся и бросился на песок рядом с ней, давая ей время прийти в себя. Несколько минут, пока Линетт восстанавливала дыхание, он высмеивал изнеженных городских девиц. Густые темные волосы, еще не просохшие, в беспорядке падали на лоб, придавая ему бесшабашный вид. Линетт отодвинулась, чтобы избежать его смущающей близости, и пояс ее халатика развязался, выставив напоказ гладкие, слегка загорелые бедра и маленький треугольник купальника. Зардевшись, она вцепилась в полы халата, чтобы прикрыться. Линетт много раз без смущения носила бикини в компании Винса и его друзей, но теперь, под насмешливым пиратским взглядом Луиса Эстеваса, вдруг почувствовала невыносимую неловкость. Он небрежно стянул халатик с ее плеч, щеки девушки сделались пунцовыми. Совершенно сконфуженная, Линетт дернулась, но Луис, ловким движением выхватив пояс халата, отбросил его через плечо и заставил девушку откинуться назад, прижаться спиной к теплому песку. Солнце палило вовсю, тем не менее Линетт задрожала от холода, почувствовав на своей талии прохладные ладони. Луис ласкал ее взглядом, рассматривая каждую деталь серебристого купальника, который даже не пытался прикрыть, а, напротив, откровенно разоблачал красоту изгибов стройного тела. Линетт ждала поцелуев, зная, что они неизбежны, и мысль о них вызвала волну возбуждения, прокатившуюся от кончиков пальцев на ногах до густых ресниц, как всегда взволнованно затрепетавших, выдавая ее страх, и она могла лишь надеяться, что это останется незамеченным. Надежда рассеялась, когда маркиз заговорил с ней низким и хриплым от эмоций голосом:

— Я нахожу эту твою уловку с ресницами обворожительной, chйrie. Ты похожа на маленькую коноплянку, чье сердечко замирает от страха перед огромным орлом. Почему ты боишься меня, маленькая коноплянка?

Его пальцы нежно прикоснулись к ее дрожащим ресницам, и они опустились двумя полумесяцами на пылающие скулы, где Линетт и позволила им остаться, чтобы не выдать панику, которая непременно должна была отразиться в ее глазах. Рука Луиса скользнула по ее щеке и остановилась под подбородком. Девушке отчаянно хотелось вскочить и убежать, но тело отказывалось подчиняться, нервы звенели, точно струны на гитаре Луиса. И вновь его слова заиграли на ее эмоциях, вызвав симфонию чувств, когда он прошептал:

— Ты как наркотик в моих венах, ты заставляешь мое сердце биться быстрее каждый раз, когда я оказываюсь рядом с тобой. Скажи, что ты тоже это чувствуешь, тот же жар, что обжигает меня, то же страстное желание прикасаться, целовать… Ты чувствуешь это, маленькая коноплянка? — Его теплое дыхание обвевало губы Линетт, он продолжал настаивать: — Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя? Ты тоскуешь по моим прикосновениям?

Чарующее томление разлилось по ее телу, лишив возможности сопротивляться, когда Луис покрыл ее губы легкими, как касание перышка, поцелуями, а его ладони нежно легли ей на плечи. Для Линетт больше не существовало ничего, кроме его слов, его ласк. «Это, — думала она, — любовь, настоящая любовь!» Ее руки неуверенно обвили его шею, она медленно открыла глаза и, как только ресницы взлетели вверх, обнаружила, что смотрит прямо в глубины его души, но того, что она там увидела, вполне хватило, чтобы рассеять все ее глупые представления о любви.

Как будто горевшего в синих глазах триумфа было недостаточно, Луис дополнил его тихим презрительным смешком и широкой удовлетворенной ухмылкой. Сердце Линетт замерло на безумном стаккато и замедлило биение. Он не хотел ее любви, и она была достаточно честна, чтобы признаться себе в этом даже теперь, когда внезапно пришло осознание того, что она-то его любит. Линетт хотела ненавидеть этого мужчину за небрежную игру с ее эмоциями, за разрушительное воздействие его магнетизма на ее чувства, за способность подчинять ее своей воле. Она пыталась найти обидные слова, которыми могла бы унизить его, но разум тоже отказывался повиноваться. Линетт смотрела в ликующее лицо Луиса, и ее дрожащие губы упорно пытались произнести отказ, но, к ее ужасу, лишь озеро слез наполнило ее глаза, и она поспешно отвернулась прежде, чем он смог измерить всю глубину нанесенной ей раны.

Осталась лишь одна хрупкая соломинка, за которую можно было ухватиться. Линетт понимала, что Луис Эстевас, пусть деспотичный и безжалостный, слишком горд, чтобы принуждать женщину покориться — она должна отдаться добровольно. Мысль эта придала ей мужества, Линетт сумела сдержать слезы, обжигавшие глаза, и спокойно встретила его победоносный взгляд. Заставив свой голос звучать ровно и напустив на себя равнодушный вид, она спросила:

— Как насчет купания, о котором ты упоминал, Луис? Если я должна провести некоторое время в этом забытом богом месте, ты, по крайней мере, можешь попытаться сделать мое пребывание здесь приятным!

Звучавшее в ее голосе пренебрежение, презрение в ее взгляде вызвали у него ярость. Ноздри Луиса гневно расширились, и он надменно вскинул голову. Затем, после нескольких напряженных секунд, суровое выражение лица смягчилось, и ярость неохотно уступила путь веселью. Он восхищенно произнес:

— Да, хладнокровия тебе не занимать, Линетт! Из всех женщин, которых я знал, ты единственная заставила меня загореться желанием, а в следующую секунду рассмеяться. Ты мне подходишь, ma petite! Я не ошибся: у тебя есть все, что мужчина может желать от женщины!

— И по-твоему, мне должно льстить то, что ты избрал меня своей компаньонкой? — возмутилась Линетт. — Ты, плейбой южных морей? — Сердце ее забилось от страха еще сильнее, но она продолжала: — Возможно, в прошлом вы и одержали множество побед, месье маркиз, но, могу вас заверить, я не стану очередным вашим трофеем! И если вы не возражаете, я предпочла бы отправиться на Парадиз или вернуться в отель в Папеэте немедленно. По крайней мере, там я буду под защитой администрации и сама смогу выбрать себе кавалера, вместо того чтобы терпеть ваше нежеланное ухаживание!

В мертвой тишине, которая последовала за этой пламенной речью, Линетт осознала, что в своем рвении урезонить Пирата она зашла слишком далеко. Веселая улыбка на смуглом лице сменилась надменной гримасой. Он встал, рывком поставил девушку на ноги и грозно посмотрел на нее, будто ища в ее глазах подтверждение тому, что только что услышал. Линетт с вызовом встретила его пристальный взгляд. Она увидела, как напряглись мускулы под загорелой кожей, как сжались кулаки… Внушающие ужас мысли пронеслись в ее мозгу. Что, если она выбрала неверную тактику, что, если горячая кровь безрассудных и безжалостных пиратов Эстевасов ударит ему в голову? Луис вполне способен ударить ее, сбить с ног и потащить за собой в хижину, как его предки тащили сундуки с награбленным добром…

Девушка часто-часто заморгала от страха. Как будто пружину внезапно отпустили, Луис выдохнул, мускулы его расслабились, сжатые губы дрогнули в холодной усмешке. Линетт смотрела на него как загипнотизированная и дрожала в ожидании ответа. А когда он открыл, наконец, рот, слова посыпались, как ледяные градины на ее, теперь склоненную, голову. И хотя именно этих слов девушка и добивалась, они не принесли ей утешения.

— Если бы вы раньше дали мне знать о своем отвращении ко мне, мадемуазель, вы не стали бы объектом моих ненавистных ухаживаний. Мы немедленно отправляемся на Парадиз, и, надеюсь, оба вычеркнем из памяти этот… гмм… неудачный эпизод. — Луис небрежно пожал плечами, но взгляд его по-прежнему пронзал копьем, когда он продолжил: — Надеюсь также, что вы примете мои извинения, мадемуазель Саутерн, за то, что я привез вас сюда. Я думал, мы с вами во многом похожи, но… Вы вполне ясно выразили свои мысли, и я вынужден признать, что ошибся. Пожалуйста, простите мне эту оплошность. — Он шутливо поклонился и зашагал к хижине.

Линетт осталась стоять как вкопанная, глядя ему вслед и впервые в своей жизни ощущая такое чувство утраты и потерянности, что была почти готова окликнуть его и умолять вернуть изводящую усмешку и беспечные манеры пирата. Почти, но не совсем. Здравый смысл приказал ей держаться подальше от беды, взяв под свой решительный контроль изменчивые эмоции и уберегая ее от желания последовать за велениями сердца. Линетт удрученно вздохнула, подобрала свой халатик и закуталась в него. Она не сможет быть для Луиса игрушкой, которую не жалко выбросить, как только надоест. И «товарищем по детским играм», «единомышленницей» — тоже. Она ничем не отличается от остальных женщин, желающих связать его обязательствами и заковать в свадебные кандалы… Радовало одно — Луис никогда не узнает, как сильно она его любит. Линетт слегка поморщилась, представив себе, как он отреагирует, обнаружив, насколько она далека от его представлений о ней, как строга в вопросах морали и что сейчас для нее верхом блаженства было бы его кольцо на пальце — символ вечной преданности… И он никогда не узнает, что она даже осмелилась мечтать о доме, полном счастливых смеющихся детей, синеглазых черноволосых мальчишек и девчушек с кудряшками на макушках, наделенных тем же бесшабашным нравом, что и их отец-пират…

Линетт взглянула вверх и увидела его, нетерпеливо ожидавшего на склоне, когда она соизволит пойти в хижину переодеться. Челюсти маркиза были крепко сжаты, глаза сердито прищурены, и ее грезы мгновенно рассеялись как дым.