Разорванная связь

Глава 8

— Ополаскиватель с лавандой? Ты хочешь, чтобы мои волосы стали такого же цвета, как у старушек из молочного бара? — Я поперхнулась маргаритой, а Сейдж безудержно хихикала надо мной.

На моей кровати и на полу вокруг нас разбросаны пакеты, переполненные закусками и косметикой, потому что Сейдж по дороге сюда решила, что девичник пойдет нам обоим на пользу, только если она будет заниматься моим макияжем.

Интересно, как давно она не делала ничего подобного, потому что я не делала этого уже много лет. Я также думаю, что Сейдж догадалась об этом и хочет сделать что-то особенное, потому что является слишком милой.

— Ты сказала мне, что не переносишь серебристый цвет волос, и это безумие, потому что в последний раз, когда я пыталась стать пепельной блондинкой, это стоило мне целое состояние, и я так и не осветлилась достаточно, чтобы это получилось.

Пить и говорить об этом — не самая лучшая идея, но есть что-то безрассудное в нашей дружбе. Как будто годы, когда мне не с кем было поговорить или довериться, сделали меня глупой из-за ее доброты.

Я отказываюсь смотреть на свое отражение в зеркале у двери, когда отвечаю ей: — Дело не в цвете, а в воспоминаниях, которые с ним связаны. Несколько лет назад я пыталась перекраситься в черный, но так и не смогла. Мои волосы… как будто отвергли этот цвет.

Я бросаю взгляд на Сейдж, которая наполняет обе наши чашки, но она слегка хмурится от придуманной ею смеси алкоголя и сахара. — Ну, а что худшего может случиться с фиолетовым красителем? Если он не подействует, то мы хотя бы попробуем, а если подействует, то больше никаких воспоминаний о… плохих вещах, преследующих тебя.

Остаток ночи проходит под аккомпанемент напитков, фиолетового красителя на моих простынях и стояния в общих душевых в нижнем белье с Сейдж в три часа ночи, чтобы смыть с себя краску. Это грязно, глупо и чертовски приятно.

Мы обе просыпаемся через несколько часов с похмельем и отчаянно нуждаемся в еде.

Гейб не появляется, чтобы проводить меня на занятия, а Норт пишет мне, что мне все равно придется присутствовать без моей хмурой тени, что меня вполне устраивает. Весь день на меня смотрят и перешептываются, но стук в моей голове заглушает все это, и я выкарабкиваюсь, благодаря присутствию Сейдж, у которой такое же похмелье.

Когда занятия заканчиваются, она приклеивается ко мне, пока мы идем к моему общежитию. Совместное задание, которое у нас есть, уже практически выполнено, но я быстро поняла, что Сейдж скорее предпочтет остаться со мной в моей жалкой комнате в общежитии, чем пойти домой. Она никогда не комментирует фатальный недостаток моих вещей или то, насколько ужасно неудобна кровать, она просто ведет себя так, будто эта ситуация совершенно нормальна.

Это жизненно важно для моего выживания.

Сейдж стала для меня опорой, единственным человеком, который поддерживает мое здравомыслие, потому что если бы у меня не было ее, я уверена, что сейчас была бы кричащим, яростным беспорядком.

Когда мы подходим к ее машине, чтобы сдать дополнительные учебники, ее телефон пикает, и она закатывает глаза на то, что высвечивается на экране.

— Райли? Или эта сучка Джованна?

Сейдж хмыкает и говорит: — Ни то, ни другое, это мой отец. Родители злятся из-за того, что я стала — замкнутой. Потому что в их мире нормально, когда меня сторонятся, но совершенно неразумно, когда я отказываюсь посещать какие-либо общественные мероприятия. Мы с мамой спорили об этом сегодня утром, а теперь папа умоляет меня пойти на футбол.

Я пожимаю плечами и закидываю сумку на плечи: — Ты ненавидишь футбол? Я могла бы… может быть, что-нибудь придумать, и мы обе могли бы пойти?

Я не хочу звонить Норту, но если для нее это важно, то я сделаю это. Сейдж застенчиво смотрит на меня. — Вообще-то я люблю футбол. Мой брат играет. Я скучаю по посещению матчей, но ненавижу находиться там одна, потому что сидеть с родителями — это пытка. Мама до сих пор винит меня за то, что я испортила отношения с Райли.

Да пошло оно все. Я звоню своему засранцу Связному, и мы идем, чего бы мне это ни стоило.

Я нажимаю кнопку набора и делаю глубокий вдох, готовясь к тому, что это будет битва, и холодный тон голоса Норта, когда он отвечает, заставляет меня оскалиться. — Я собираюсь на встречу, Фоллоуз, сейчас не самое подходящее время.

«Не срывайся, не ругай его, будь спокойна». — Все в порядке, я быстро. У Гейба сегодня футбольный матч, и я бы хотела на нем побывать. Сейдж идет, и мы собираемся взять там хот-доги и другую вредную еду. Мне просто нужно знать, что ты не пошлешь команду ТакТим, чтобы схватить меня с трибуны, пока я смотрю игру.

Наступает пауза, как будто он взвешивает каждое мое слово и проверяет, насколько я честна с ним, и я делаю еще один долгий, глубокий вдох, чтобы сохранить спокойствие.

Наконец он говорит: — Хорошо. Я буду внимательно следить за тобой, а Гейб встретит тебя после игры и отвезет обратно в общежитие. Если это снова попытка сбежать, я сделаю твою жизнь невыносимой.

Да пошел он. — Ты имеешь в виду, что это еще не так?

Я кладу трубку, прежде чем он успевает вставить еще одно слово, и засовываю телефон обратно в карман, показывая Сейдж ухмылку, но она все еще гримасничает из-за того, что подслушала весь этот… беспорядок.

— Он действительно ненавидит тебя, не так ли? Боже, я думала, что Райли плох.

Я протягиваю свою руку через ее и сжимаю ее: — Райли чертовски ужасен. По крайней мере, я сделала с Нортом что-то, что сделало его козлом, а твоему Связному нет оправдания.

Она вздыхает и оглядывается по сторонам, словно боится, что Джованна выскочит из кустов и нападет на нас обеих. Это единственная тема, о которой мы не говорили прошлой ночью, но она не убегает от нее сейчас. — Я тоже сделала что-то не так. Я не итальянская модель шести футов ростом с ногами, по которым мужчины хотят полазить, и потрясающим каре. Я просто… старая добрая Сейдж. Боже, нам нужно поговорить о чем-то другом, пока ненависть к себе не взяла надо мной верх и я не провела остаток ночи, попивая из фляжки на трибунах.

Нет ничего, чего бы я хотела больше, чем напиться снова и забыть обо всем этом гребаном бардаке, и хотя выпивка никогда не была тем, от чего я раньше уклонялась, что-то в разговоре с Нортом заставляет меня колебаться.

У меня такое чувство, что я удерживаю свой дар сильнее, чем когда-либо, но в то же время я меньше всего контролирую его, чем когда-либо. Каждый день, проведенный здесь, мне приходилось давить, просить, умолять, игнорировать и подавлять желания уз, каждый день они взывали к мужчинам, с которыми мне суждено быть, и каждый день мне приходилось душить их, пока не осталось и следа от того, как глубоко обожгла меня эта разлука.

Пить сегодня вечером нельзя, по крайней мере, пока я снова не возьму себя в руки.

Я переодеваюсь в рваные джинсы и старый свитер. Я потрясена тем, как хорошо они сидят на мне, потому что в последний раз, когда я их примеряла, они были мне немного тесноваты. Наверное, все это время в окружении людей, которые меня ненавидят, сделало меня стройнее. Сейдж сидит на полу перед моим зеркалом и делает прическу и макияж. Она довольно скромна в этом плане, несколько локонов и быстрый взмах тушью, но она такая красивая, что это все, что ей нужно.

Меня убивает то, как она себя недооценивает благодаря Джованне.

Ничто не сделает меня счастливее, чем убийство этой суки, и я честно думаю, что это будет первая смерть, из-за которой я не буду чувствовать себя чертовски виноватой. Она была бы первым человеком, в котором я была бы уверена, что он был мудаком.

А разве быть мудаком достаточно, чтобы заслужить смерть?

Черт, сегодняшний день был слишком долгим и утомительным, чтобы думать об этом моральном дерьме. Важно лишь то, что я не должна убивать никого в кампусе, потому что Норт так далеко в моей заднице, что он все поймет. Он увидит насквозь каждую ложь, которую я говорила с тех пор, как приехала сюда, и использует это как предлог, чтобы посадить меня на цепь в своем подвале.

Сейдж берет стул, чтобы сесть и сделать мне прическу, пока я работаю над макияжем. Она делает то немногое, что может, чтобы укротить мои недавно окрашенные локоны, захватывая приличные пряди, чтобы завить их в свободные волны, чтобы они выглядели более естественно и словно закрученные естественно… ну, настолько естественно, насколько могут выглядеть лавандовые волосы. Она рассказывает мне истории о том, как росла в тесном сплоченном сообществе, маленькие истории обо всех, кроме моих собственных Связных, и мне приходится сосредоточиться на том, чтобы держать руку неподвижной, когда мы смеемся.

Я очень стараюсь накраситься.

Мне нужно гораздо больше, чтобы выглядеть хотя бы наполовину так же хорошо, как Сейдж, и прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я могла чувствовать себя хорошо на таком уровне. Я выбираю цвета, которые оттеняют голубые тона моих волос, и когда я заканчиваю, то вижу Сейдж лежащую на моей кровати, и затем наношу немного средства на волосы, чтобы немного уложить локоны.

На улице ветрено, и мне не хочется, чтобы все ее усилия были напрасны.

— Я чувствую себя виноватой, — говорит Сейдж, нарушая тишину.

Я оглядываюсь на нее, но она слишком занята бесцельным прокручиванием в своем телефоне, чтобы встретить мой взгляд. — За что? Это не твоя вина, что я застряла здесь, а ты можешь идти и жить своей жизнью.

Она вздыхает и кладет телефон. — Я ужасный друг. Какая-то часть меня радуется, что Норт держит тебя под замком, потому что это значит, что ты останешься здесь. У меня никогда не было такой подруги, как ты. Боже, даже те люди, которых я считала своими друзьями до того, как Райли отбросил меня в сторону, были совсем не похожи на тебя. Мне… Боже, мне так жаль, Оли.

Даже мои разбитые Связные не заставили меня чувствовать себя так. — Почему я должна злиться из-за этого? Как я могу злиться на то, что нравлюсь тебе и ты хочешь быть моей подругой? Послушай, если бы все было наоборот, я могу гарантировать, что чувствовала бы то же самое.

Она улыбается мне, но ее глаза все еще слишком грустные. — Ты бы не стала. Ты самый бескорыстный человек, которого я когда-либо встречала, принимаешь все, что выливают на тебя твои Связные, и просто… живешь с этим дальше.

Хотела бы я, чтобы это было правдой.

Была бы я так уверена в том, что делаю, если бы не было такого огромного риска? Была бы я так сильна, как сейчас, если бы не знала, сколько людей погибнет, если мне не удастся сбежать от своих Связных, если Сопротивление снова найдет меня?

Я не уверена, что была бы.

Я пожимаю плечами и аккуратно складываю косметику обратно в сумку Сейдж, помня не только о том, что она не моя, но и о том, что это все высококачественные и дорогие продукты, о которых я раньше даже не задумывалась, потому что я на мели.

— Меня не волнует это дерьмо, Сейдж. Меня волнуют все остальные твои качества, которые делают тебя лучшей подругой для меня. Меня волнует, что ты появляешься здесь с полными руками косметики без моей просьбы, потому что ты знаешь, что я ни за что не смогу собраться без твоей помощи. Мне важно, что ты приглашаешь меня на тако и маргариту. Мне важно, что когда я делаю заметки на уроках, а ты их пропускаешь, ты благодаришь меня так, будто я завоевала для тебя королевство. Мне важно, что тебе плевать на все то, что люди говорят обо мне, ты решила узнать меня получше, прежде чем судить. У меня есть миллион других вещей, которые я могу сказать о тебе, но давай оставим все как есть. Ты чертовски невероятна, и однажды поверишь мне, когда я скажу это.

Она усмехается и наклоняет голову. — Ты и сама хороша, Фоллоуз. Настолько хороша, что я бы сбежала с тобой, если бы ты снова решила это сделать.

* * *

Мы отправляемся на игру пораньше, потому что выясняется, что Сейдж, возможно, не была достаточно откровенна о том, как сильно она любит футбол, и из-за того, как сильно она любит игру, она очень придирчива к тому, где мы сидим. Она находится на совершенно новом уровне волнения по поводу всего этого, безостановочно рассказывая всю дорогу до стадиона обо всех игроках и статистике команды. Она даже восхищается Гейбом, полностью игнорируя свое обычное нежелание говорить о моих Связных, так как поддалась восторгу от того, что мы сегодня смотрим игру.

Я совсем не возражаю, потому что видеть ее такой счастливой — неслыханное дело. Мы дружим уже несколько недель, и максимум, чего я от нее добивалась — это застенчивой улыбки и иногда сухого смеха, но сейчас она излучает радость.

По дороге на стадион мы должны заехать к ней домой, и я жду ее в машине, отправляя Норту смс с новостями, как послушная маленькая собственность. Он присылает много односложных ответов, как будто я не стою его времени, поэтому я делаю свои сообщения слишком длинными и подробными, просто чтобы позлить его.

Надеюсь, ему это чертовски не нравится.

Я хихикаю про себя, как ребенок, когда дверь машины снова открывается, и Сейдж проскальзывает обратно на водительское сиденье.

— Я захватила для тебя абонемент Марии, так что мы можем сразу отправиться туда. Она сегодня работает допоздна, так что папа будет присылать ей новости. И нам не придется с ней мириться, — говорит Сейдж, заводя машину и выезжая с подъездной дорожки, ее плейлист включается и через кабину играет инди-панк группы.

Мария — вторая Связная ее отца и завершает триадную связь родителей. Она работает в Совете юристом и одним из ключевых советников Норта, и не дает Сейдж покоя из-за того, что та дружит со мной.

Сейдж избегает ее любой ценой.

Я тоже собираюсь делать все возможное, чтобы держаться подальше от этой психопатки. Можете ли вы представить, что вы настолько неразделимы со своим боссом, что делаете все возможное, чтобы помешать дружбе его Связной?

Нет, спасибо.

Мы приехали достаточно рано, чтобы припарковаться было легко, и Сейдж болтает со всеми встречными, как будто они ее старые друзья. Замкнуто, потому что все они смотрят на нее с жалостью и тонко завуалированным недоверием, но все они признают ее, так что это на полшага выше, чем с другими студентами колледжа.

Сейдж вздыхает и указывает на пару. — Это мои родители. Они сидят на моем месте и ждут нас.

Вот дерьмо.

Сейчас на меня оказывается огромное давление, на которое я не подписывалась, но Сейдж пожевала губу, и я снова перешла в режим подружки-защитницы, потому что меня чертовски бесит, что даже ее родители больше не являются для нее безопасным пространством. Все отвернулись от нее, из-за того, что она не может контролировать.

Затем, как будто мое дерьмовое отношение было для него позывным, появляется Райли с Джованной на руках, и они пробираются сквозь небольшую толпу, которая начала формироваться. Он смотрит на свою Связную так, словно она своей красотой зажгла весь его мир, и вокруг них витает этот тошнотворный воздух самодовольства. Как будто быть вместе недостаточно, они должны еще и втирать это всем в лицо.

Как только Райли видит родителей Сейдж, он включает свое обаяние и обхаживает их, как настоящий гад. Они тоже его любят, просто падают ниц, чтобы поговорить с ним, как будто он не вонзил нож в сердце их дочери.

Отвратительные, все они.

Сейдж колеблется секунду, прежде чем взять меня за руку, чтобы отвлечь мое внимание от ухмыляющегося лица Райли. — Мы можем спуститься в раздевалки и увидеть моего брата? Мне нужно немного воздуха.

Да, потому что здесь, под открытым небом, чертовски душно, когда ее засранец Связной там, внизу, выглядит как милый парень.

Он — гребаная мразь.

Я киваю и иду обратно вниз вместе с ней, наблюдая, как она с легкостью прокладывает себе путь через все барьеры, игнорируя все дерьмовые взгляды окружающих, как профессионал. Я не воспринимаю это так же хорошо, и к тому времени, как мы попадаем в одну из тренировочных комнат, я хмуро смотрю на каждого человека там, словно собираюсь сделать себя их проблемой.

Сейдж ударяет меня своим плечом, чтобы вырвать меня из моего дикого взгляда, и пишет своему брату, чтобы он вышел и встретил нас обоих. Он не отвечает ей, но мы решаем подождать. К счастью, это не занимает много времени.

Сойер очень похож на Сейдж, его пепельно-каштановые волосы коротко подстрижены, а на лице уже есть пятна грязи, благодаря тому, что они делали на разминке. Он смеется и шутит с товарищами по команде, но когда Сейдж окликает его, он удивленно и с искренней симпатией смотрит на нее.

Они близки, и Сойер явно скучал по ней.

Мне, честно говоря, все равно, сколько дерьма я получу от Норта и других моих Связных за то, что я здесь, я сделаю все возможное, чтобы отныне приходить на каждую игру с Сейдж.

Сойер немного хмурится, когда подходит к нам, но легко обнимает Сейдж. — Отважилась на шторм? Я не думал, что ты уступишь маме.

Сейдж насмехается и пожимает плечами. — Она меня окончательно измотала, и я всю неделю жажду хот-догов. Как ты себя чувствуешь?

Я немного отключаюсь, пока они обсуждают статистику сегодняшней игры, весь спортивный жаргон пролетает прямо над моей головой, потому что, хотя я и разбираюсь в спорте, я определенно не понимаю и половины того, о чем они сейчас говорят.

Вместо этого мои глаза оглядывают коридор и сканируют всех ребят, готовящихся к игре. Большинство из них уже одеты и готовы к выходу на поле, некоторые проходят через свои предматчевые ритуалы, и все они дико ухмыляются.

Квотербек улыбается мне, откидывая мокрые волосы с глаз, но его взгляд на секунду задерживается на Сейдж, прежде чем он отворачивается. Парень определенно старше нас, возможно, старшекурсник, и он чертовски горяч. Песочные светлые волосы и ясные голубые глаза, на его щеке есть ямочка, которая могла бы растопить большинство девушек, но я невосприимчива к парням и их очарованию, благодаря моей запутанной ситуации с узами брака. Также в его глазах есть грусть, которая цепляется за него, когда он смотрит на Сейдж, от чего у меня сводит зубы.

Почему все так одержимы жалостью к ней и относятся к ней как к дерьму?

— Черт, прости, Сойер, это Оли. Я забыла, что вы двое еще не знакомы.

Я отворачиваюсь от парня и улыбаюсь Сойеру, стараясь не обижаться на его тревожный взгляд. Он, вероятно, беспокоится о том, что Гейб устроит ему разнос, если он будет хоть немного любезен со мной, поэтому я снова опускаюсь на пятки и натянуто улыбаюсь ему. — Приятно познакомиться, и удачи на сегодняшней игре.

Он кивает мне в ответ, а затем колеблется, прежде чем сказать: — Спасибо, что пришла сегодня с Сейдж. Для меня много значит, что она здесь.

Я пожимаю плечами и немного отодвигаюсь от него. — Не беспокойся, я давно собиралась посмотреть, из-за чего вся эта суета.

Сейдж улыбается мне, но улыбка не доходит до ее глаз, и я отхожу от них обоих, чтобы дать им возможность поговорить, не нависая надо ними и не делая ситуацию еще более неловкой. Я пытаюсь слиться с толпой, что невозможно из-за моей дурной славы, и снова оказываюсь в одном из коридоров. Я знаю, в каком направлении мне следует двигаться, чтобы вернуться к нашим местам, но я останавливаюсь и копаюсь в телефоне, чтобы выглядеть занятой, пока жду Сейдж. Мне не хочется убегать от нее и оставлять ее одну со всеми этими отвратительными людьми.

Я стою там несколько минут, пока что-то не привлекает мое внимание.

Дверь в другую тренировочную комнату немного приоткрыта, и я вижу, как Гейб пожимает руку капитану другой команды. Ничего революционного в этом проявлении спортивного мастерства, кроме… кроме того, что в его руках что-то есть, что он только что передал ему. Наркотики? Подождите, нет, это лист бумаги. Они оба смотрят по сторонам, как будто делают что-то крайне незаконное, и тут глаза Гейба через дверной проем встречаются с моими.

Он видит меня.

Я вижу его.

Понятия не имею, что он делает, но я уверена, что могу войти в раздевалку, найти его тренера и разрушить его жизнь прямо сейчас. Маленькая вспышка паники в его глазах говорит мне, что я не ошибаюсь, он делает что-то, за что его могут выгнать из команды… или посадить на ночь под замок.

Мы просто стоим и смотрим друг на друга в течение слишком долгого времени, так много дерьма тихо проплывает между нами.

— Эй, извини, что так долго. Мы должны занять свои места.

Я вздрагиваю и вижу, что Сейдж смотрит на свои ноги, ее глаза немного покраснели. Это выводит меня из транса, в котором я находилась, и я отворачиваюсь от Гейба, пропуская свою руку через ее, пока мы не прижимаемся друг к другу на ходу.

Я никогда не была стукачкой и не собираюсь ей становиться только потому, что Гейб вел себя со мной как засранец.

Мы возвращаемся на свои места, и Сейдж знакомит меня со своими родителями в самом неловком разговоре, в котором я участвовала с момента приезда сюда. Они оба явно не хотят видеть меня рядом со своей дочерью, но улыбаются и притворяются вежливыми, вероятно, потому что она пришла сюда сегодня благодаря мне.

Я не обращаю на них внимания, болтаю и делаю вид, что все в порядке, но начинается игра и Сейдж действительно зажигается. Где-то после перерыва, когда мы уже поели и посмеялись до боли в животе, ее родители отвечают на звонок и встают, чтобы пойти перекусить. Девушка, которую я никогда раньше не видела, садится рядом с Сейдж, и она мгновенно напрягается, моментально приходя в состояние повышенной готовности.

Почему происходящее сегодня дерьмо все никак не закончится?

Наступает тишина, когда вокруг нас раздаются оглушительные крики, и когда толпа затихает, Сейдж начинает говорить.

— Оли, это Грейси. Ее брат, Феликс, в команде.

Она не звучит обеспокоенной или расстроенной, поэтому я следую ее примеру и наклоняюсь вперед, чтобы рассмотреть девушку. Она симпатичная, ее светлые волосы красиво уложены, на ней футболка группы и у нее проколот нос. Она выглядит здесь не в своей тарелке, но совершенно непринужденно.

Грейси кивает мне с небольшой улыбкой. — Спасибо, что потусовалась с моей девочкой. Она была слишком грустной в последнее время, но она также не хочет идти со мной, чтобы поднять себе настроение.

Я смотрю на нее, потом на Сейдж, но глаза Сейдж прикованы к ее брату. Я придерживаюсь верных дружеских чувств. — Она моя лучшая подруга, я всегда буду рядом с ней.

Сейдж вздрагивает, ее глаза встречаются с моими, а затем она усмехается. — Это ты рискуешь захватом тебя ТакТим, тусуясь со мной, думаю, ты заслуживаешь небольшой благодарности.

Я закатываю глаза. — Не напоминай мне. Итак, Грейси, кто из них Феликс? Я просто едва разбираюсь в правилах, и не могу смогу назвать игроков, даже чтобы спасти свою жизнь.

Она смеется и указывает на квотербека, того самого, который был в раздевалке раньше. — Это он. Сейдж говорила тебе, что он одержим ею? Феликс пытается заставить ее встречаться с ним с тех пор, как Райли стал самым большим в мире засранцем, но она стала призраком.

Я смотрю на нее, потрясенная, но Сейдж пожимает плечами. — Мне не хочется свидания из жалости. Я понимаю, что он друг Сойера и заботится обо мне, но я не собираюсь усугублять и так плохую ситуацию.

Грейси закатывает глаза, что является зеркальным отражением моей реакции. — Он был одержим тобой годами. Он разнес тренировочную комнату на части, когда узнал, что вы с Райли Связные. Это не имеет абсолютно никакого отношения к Сойеру.

Я переглядываюсь между ними, но Сейдж смыкает губы и отказывается произнести еще хоть слово, даже после того, как Грейси грустно прощается и снова покидает нас.

Только после того, как Гейб и его команда выиграли игру, и мы ждали у раздевалки, пока он отвезет меня обратно в мою комнату, она наконец снова заговорила.

— Когда-нибудь он найдет своих Связных, а я не переживу потери кого-то еще. Давным-давно… Я однажды подумала, что, возможно, я — Центральная Связная, и у меня будут они оба. Глупо. Сейчас я стараюсь держаться подальше от Феликса, потому что даже если мы не Связные, видеть его с кем-то другим будет больно. Я не выдержу узнать, каково это — иметь его, а потом потерять. Райли и так достаточно.

Я киваю, потому что понимаю. Понимаю это лучше, чем кто-либо другой. Сейчас, находясь рядом с моими Связными, лучшая защита, которая у меня есть — это их гнев и ненависть ко мне. Если бы у меня не было этого, я бы рухнула под тяжестью всего, что против нас.

Я бы сломалась.