Разорванная связь

Глава 22

Меня разбудил звук выбиваемой двери.

Атлас перекатывается через меня, подтягиваясь на ходу, чтобы не задеть, а затем спрыгивает с кровати на мою сторону, вставая между кроватью и тем, кто, мать его, только что пришел. Для меня это все слишком гладко проходит, он определенно тренировался, и я завидую тому, как быстро включился его мозг, потому что я все еще пытаюсь понять, что, блядь, происходит прямо сейчас.

— Кто, блядь… ты издеваешься? В чем, блядь, твоя проблема, Дрейвен?

Мои глаза наконец-то привыкают к свету, проникающему в комнату из кухни, и я обнаруживаю, что здесь действительно Норт, ворвавшийся в квартиру с целой гребаной командой ТакТим, потому что я посмела нарушить его дурацкие правила… заночевав в квартире Атласа, в двух кварталах от общежития.

Возможно, это из-за пробуждения в два часа ночи, но мне вдруг хочется разрыдаться от ярости и безнадежности. Атлас поднимается на корточки, оглядывает мужчин, одетых в омоновское снаряжение, словно собирается поквитаться с ними за то, что они здесь появились.

Я не чувствую тяги ни к кому из них, так что, по крайней мере, Грифон не здесь, чтобы видеть этот беспорядок.

— У нее комендантский час, и она это знает, — говорит Норт, его голос звучит как всегда, холодно и безразлично, но я чувствую в нем разницу. Мне пришлось провести с ним достаточно времени, чтобы понять, что под всем этим льдом он в ярости, взбешенный тем, что я посмела нарушить его правила.

Я чувствую себя как ребенок, которого ругают, и хмурое выражение лица Атласа говорит о том, что он чувствует то же самое. — Она моя Связная, и если я хочу, чтобы она спала в моей чертовой кровати, то она будет спать. Она не убегала и не делала ничего другого, что ты включил в свой список запретов. Я сам обращусь в совет, если ты попытаешься помешать ей приехать сюда.

Норт разглаживает рукой галстук. — Удачи, если остальные члены совета выступят против меня.

Наконец он смотрит на меня, его глаза расчетливы и не впечатлены тем, в каком растрепанном состоянии я сижу здесь в своей старой, рваной пижаме. — Мы уходим. Вставай, Фоллоуз.

Я подтягиваю колени к груди, оглядывая всех стоящих мужчин. — На мне даже нет лифчика, я не хочу…

— Я не спрашивал, что ты хочешь делать. Я говорю тебе спуститься вниз и сесть в мою машину, Фоллоуз.

Мое сердце поднимается к горлу и пытается задушить меня. — Атлас тоже один из моих Связных. Почему я не могу остаться здесь?

Норт не двигается с места, его рот в неодобрении сомкнулся в линию. Ну, черт. Атлас движется вперед, словно собирается напасть на них всех, и мне действительно не хочется в этом участвовать. Я не могу себе этого позволить, если это запустит мой дар, то для меня это будет большой конец игры, поэтому вместо этого я вздыхаю и встаю с кровати.

Слезы наворачиваются на глаза, когда я ухожу, не глядя на Атласа. Мне не нужно видеть, что бы там ни было на его лице, это только подтолкнет меня за чертову грань. Может, он понял, что со мной слишком много гребаных проблем. Может, он наконец-то понял, что я ни хрена не гожусь ни для кого из них.

Блядь.

Я думаю о бегстве, но эта мысль покидает меня так же быстро, как и появляется. Норт найдет меня, куда бы я ни пошла, он найдет меня.

В лифте холодно, и я скрещиваю руки на груди, когда член ТакТим смотрит на меня, провожая вниз, как будто я собираюсь бежать с криками в ночь в своей чертовой пижаме.

Еще больше бесполезных слез грозят упасть, и я сдерживаю их.

Водитель открывает дверь, когда я подхожу, и я сжимаю руки на груди, чтобы хоть немного скрыть отсутствие лифчика. Я улыбаюсь и благодарю его, но он полностью игнорирует меня, решительно закрывая за мной дверь. Отлично. Все, блядь, ненавидят меня, даже чертов водитель Норта.

Я сижу и погрязаю в своих унылых страданиях, пока дверь не открывается и в машину не забирается тот самый мужчина, сидящийся напротив меня, так что мы оказываемся лицом друг к другу. Машина заводится, и мы едем по улице в неправильном направлении.

Я нервно ерзаю, не в силах усидеть на месте в удушающей тишине.

Норт, как всегда, невозмутим. Он совершенно спокоен, глядя на кампус колледжа.

— Если предоставленное тебе жилье не соответствует требованиям, то я попрошу тебя переехать в мою резиденцию. Оттуда ты сможешь ездить на учебу.

Боже милостивый, нет. Я едва справляюсь с ужином там один вечер в неделю. — Кампус пойдет, можно туда вернуться. Я могу вызвать такси, только выпусти меня.

Его глаза такие острые, что я уверена, что у меня, наверное, кровь идет. — Что-то не так, Фоллоуз? По какой-то причине ты не хочешь ехать ко мне? Я обеспечу тебя всем, что потребуется.

Я сглатываю. — Я планировала остаться с Атласом, чтобы быть с одним из моих Связных. Кампус тоже пойдет, я могу вернуться… домой туда.

Слово «домой» застревает у меня в горле, но я заставляю себя его произнести, что угодно, лишь бы выбраться из этой гребаной машины.

— Тебе повезло. В моем доме живут трое твоих Связных, так что один из нас будет с тобой всегда.

Я смотрю в окно, чтобы он не увидел слезы, скапливающиеся в моих глазах. Идеально. Я перешла из дерьмовой, но уединенной комнаты в нечто, что, возможно, превосходит все ожидания по роскоши, но полно мужчин, которые меня ненавидят.

— Ты хочешь сказать что-нибудь еще, Фоллоуз?

Я смахнула слезы. — Нет. Спасибо.

Мой голос звучит слабо, но достаточно отчетливо. Норт достает свой телефон, и я думаю, что на этом разговор окончен.

* * *

Как только мы выходим из машины в гараже Норта, нас встречают трое из его домашнего персонала. Я крепко скрещиваю руки на груди, как будто никто не заметит, что я стою и выгляжу как бездомная, если я просто прикрою грудь, но никто из них все равно не смотрит в мою сторону.

— Советник Эверсонг прибыл, он ждет в вашем кабинете.

Норт тихо ругается под нос и берет папку у одного из мужчин, обращаясь ко мне тем же холодным тоном, что и весь вечер, не глядя в мою сторону: — Эвелин проводит тебя в твою комнату, Фоллоуз. Я заберу тебя оттуда утром, чтобы отвести на завтрак, и ожидаю, что ты останешься там до тех пор.

Отлично.

Шикарно.

Чертовски замечательно.

Моя жизнь с ограничениями превратилась в чертову клетку, и я ничего не могу с этим поделать. Этот красивый, до неприличия богато украшенный особняк теперь не просто место, куда я прихожу каждую неделю, чтобы подвергнуться пыткам… теперь это ад, в котором я буду заперта, пока не умру.

Возможно, то, что Сопротивление найдет меня, будет не самым худшим вариантом.

Норт и оба мужчины уходят, не замечая кипящего во мне гнева, оставляя Эвелин и меня позади, чтобы отправиться в мою новую тюремную камеру.

— Не могли бы вы следовать за мной, мисс Фоллоуз. Ваша комната находится на третьем этаже.

Я хочу наброситься на нее и сказать, чтобы она отвалила, но потом оглядываюсь и вижу, что она покорно смотрит в пол. Я понятия не имею, как Норт обращается со своим персоналом, но все они ходят вокруг нас на цыпочках, словно мы монстры, которые их поработили, и от этого я чувствую себя чертовски неловко.

Поэтому я держу рот на замке и избавляю бедную женщину от язвительности, которая проносится у меня в голове.

Мне нужно начать следить за направлениями в этом месте, потому что после двух поворотов я уже полностью дезориентирована и заблудилась. Когда мы добираемся по одному из длинных коридоров до лифта, я вздрагиваю от звонка, потому что я искренне думала, что лифт находится в другой части здания, когда в последний раз мне пришлось в него войти.

Эвелин не говорит, не оглядывается по сторонам и не суетится со своей одеждой в нервном тике. Она — образ покорной горничной в особняке, которая видит все и ничего.

У меня нет ни капли ее самообладания. Я дергаюсь и ковыряю кожу, словно чувствую, как миллион ползучих насекомых движется по моим венам.

Мы поворачиваем за угол и сталкиваемся лицом к лицу с настоящей причиной, по которой я не хочу оставаться в этом гребаном доме, потому что мой самый страшный кошмар направляется прямо к нам, небрежно одетый в черные слаксы и мягкий кашемировый свитер. Глаза Нокса перебегают на Эвелин, и он отстраняет ее простым: — Оставь нас.

Вот и все.

Два слова — это все, что нужно, чтобы оказаться в коридоре с единственным из моих Связных, который, я уверена, хочет моей смерти. Эвелин убегает, не сказав ни слова.

Когда мы остаемся одни, Нокс не теряет времени даром и берет меня за горло. — Почему ты одета как обычная шлюха? Неужели Норту пришлось выслеживать тебя в каком-то братском доме? Ты знаешь, как разозлить моего брата, не так ли, Яд?

Яд.

Конечно, он будет тем человеком, который свяжет мое имя с тем ужасным положением, в которое я по неосторожности поставила всех нас. Я — яд, который распространился в его семье.

Я не буду плакать и уж точно не дам ему понять, как сильно он меня задевает. — Девушка должна получать удовольствие там, где может, Нокс. Почему тебя это так волнует? Я же не нужна тебе. У тебя и так более чем достаточно забот, верно?

Он делает шаг вперед, прижимая меня к стене. — Может, мне стоит сблизиться с тобой, Яд. Может, мне стоит испытать тебя, чтобы в следующий раз, когда я буду трахать свою девушку, ты об этом узнала и почувствовала, как твое сердце вырывают из груди. Возможно, это поможет тебе понять, через что ты заставила пройти остальных, когда сбежала.

Он делает шаг к моему телу, разница в размерах между нами означает, что он нависает надо мной, и мне приходится заставлять себя стоять на своем. Нокс никогда раньше не был так близко ко мне. Когда-то я думала, что ярость в его глазах была горячей, но это ничто по сравнению с жаром его тела, когда он прижимает меня к стене. Я чувствую, как его узы скользят по моему телу, и я притягиваю свои ближе, борясь с ними, так как они тянутся к нему. Ни за что на свете я не буду привязана к этому человеку.

Я бы предпочла любого из моих других Связных, а не его. Блядь, я бы приняла Норта с улыбкой и словами «спасибо, сэр», а не этого мудака.

— Ты не можешь скрыть это, Яд. Может, у тебя и нет дара, но я чувствую твои узы, и они хотят меня.

Мне плевать, что хотят мои узы, я не буду с ним связываться.

Я хочу положить руки ему на грудь и отпихнуть от себя, но я всеми силами пытаюсь держать свои узы под контролем. Мои руки сжаты в кулаки, челюсть крепко стиснута, а колени поджаты, чтобы они не дрожали.

Я не могу произнести ни слова, когда его рука поднимается, чтобы обхватить мое горло, его пальцы сгибаются там, словно он воображает, как выжимает из меня жизнь, а затем мы вместе двигаемся назад, его тело прижимается к моему, когда моя спина ударяется о стену. Я в ловушке во всех смыслах, в каких только можно: мои узы крепко обмотаны, мой разум застрял, удерживая нити моего рассудка вместе, чтобы не привязать себя к нему, и физически я никак не могу от него отбиться.

Нокс просовывает одно из своих коленей мне между ног, и я вдруг остро осознаю тот факт, что на мне только моя старая пара шелковых шортов, находка из эконом-магазина, новые с бирками, которые в то время казались такими взрослыми и сексуальными, но теперь я дрожу, как ягненок, от того, как он толкается в меня, его нога качается и скрежещет. Черт возьми, это самая трудная чертова вещь, которую я когда-либо делала, потому что в тот момент, когда я кончу, мои узы развяжутся, связывая нас вместе на все времена, что звучит чертовски ужасно, но это даже не самое худшее в этой ситуации.

Если моя сила возрастет, нам всем конец.

Рука Нокса вокруг моего горла слегка сжимается, а затем он снова наклоняется вперед, его губы касаются мочки моего уха, и он шепчет темным шелестящим шепотом: — Я хочу свою силу. Я хочу то, что ты мне должна. Я ждал этого пять лет. Целое десятилетие я ждал, чтобы обрести свою полную силу, а ты просто приходишь сюда и говоришь «нет» всем нам? Я так, блядь, не думаю, Яд.

Я изо всех сил пытаюсь отстраниться от него, я ни за что не собираюсь нагибаться в коридоре для этого высокомерного засранца, но он просто рывком подает меня вперед и ловит мои губы в кусачем поцелуе.

Мои узы реагируют мгновенно.

Они никогда раньше так не отвечали, всплеск силы внутри меня почти ставит меня на колени, и мне требуется все, что есть во мне, чтобы остановить это соединение, связывающее наши души навсегда.

Когда Нокс прикусывает мою губу и заставляет открыть рот, наши языки сплетаются, он использует мою неспособность протестовать или двигаться. Мои узы пытаются вырваться на свободу сильнее, чем когда-либо прежде, но я держу их на привязи, сжимая до тех пор, пока они не будут сдержаны.

Я так чертовски сосредоточена на том, чтобы не дать моим узам захватить его как своего собственного, что мое тело переходит на автопилот, становясь податливым и легким для Нокса, чтобы он мог двигаться и управлять процессом, как ему, блядь, захочется. В том, что он делает, нет ничего нежного или чувственного. Он точно знает, что нужно для возникновения связи, и совершенно безжалостно продвигается по ступеням.

Где-то, в темном и далеком уголке моего сознания, я почти поражена тем, как быстро ему удается меня обработать. Поцелуи, поглаживания, колено между ног, вдавливающееся в мое тело, пока мои бедра не начинают качаться сами по себе, — я никак не могу бороться с ним и со своими узами одновременно.

Когда его узы врезаются в меня, с силой, я чуть не плачу, потому что так сильно этого хочу. Черт, мой мозг больше не принадлежит мне. Все, что я знаю, это связь. Все, о чем я могу думать, это связь, и я хочу ее так чертовски сильно.

Я принимаю, что он собирается заставить меня кончить.

Я ненавижу его и ненавижу, что он делает это со мной, но сейчас меньшее из двух зол — держать себя в руках. Когда его пальцы касаются меня, спуская старую, рваную рубашку и стягивая шелковистые шорты с моих ног до полного доступа к моей предательской киске, я почти поддаюсь узам. Я почти теряю контроль и просто целую его в ответ, потому что почему, черт возьми, я не должна потерять себя от удовольствия? Почему бы мне не поддаться силе, проходящей через меня, отчаянно запертой в моей коже, почему я не позволяю ей коснуться его уз там, где он ласкает меня?

Затем мой мозг снова включается, и я вспоминаю все те разрушения, которые уже произошли от моей силы. Я не могу позволить себе стать еще сильнее. Я не могу стать тем злом, которым меня хочет видеть Сопротивление.

У меня даже нет возможности оттолкнуть его, потому что если я сейчас пошевелю хоть одним мускулом, мои узы возьмут надо мной верх, и тогда все будет кончено. Все, над чем я так чертовски усердно работала, чтобы остановить, все это произойдет, и я не позволю этому случиться с худшим, самым высокомерным и правомочным из моих Связных.

У Нокса, очевидно, слишком большой опыт общения с женщинами, потому что он без проблем находит мой клитор, проводит пальцем по моим влажным складочкам и использует его для круговых движений, поглаживаний и работая со мной, как чертов профессионал.

Это почти оскорбительно, насколько легко все это для него.

Его пальцы безжалостны, когда он поднимает меня все выше и выше, и на секунду мне кажется, что он наслаждается этим так же, как и я.

Когда я отрываюсь от его губ, чтобы застонать и отдышаться, отчаянно пытаясь контролировать себя, он снова наклоняется ко мне, чтобы прошептать на ухо: — Ну что? Посмотрим, на что ты способна, Яд.

Когда оргазм прорывается сквозь меня, я вынуждена подавить свой дар, чтобы скрыть его, и боль, которая приходит вместе с этим, обжигает мою кожу и мышцы, пока я не думаю, что вспыхну по-настоящему. Из моего горла вырывается всхлип, и мои колени окончательно подкашиваются. Нокс даже не пытается удержать меня, его губы кривятся, когда он отходит от меня, и его узы соскальзывают с моей кожи, когда он понимает, что не получает от меня того, чего хочет. Я сползаю по стене вниз, пока не оказываюсь перед ним на коленях, все мое тело горит от боли, вызванной сдерживанием связи.

Нокс насмехается надо мной, его голос все тот же язвительный, яростный тон, который прорезает мою кожу до самых костей: — Чертовски жалкая, Яд, ты даже не можешь правильно соединиться. Ты просто обуза.

И затем он уходит по коридору, оставляя меня в шортах по щиколотку и с моей уязвленной гордостью.

Что я наделала?

Ладно, нет, я не сделала ничего плохого. Так почему же именно сейчас я чувствую себя самым плохим человеком на планете? Я поступила правильно. Я не завершила связь, это было правильно… не так ли? Это его вина.

Мягкий голос выводит меня из оцепенения: — Мисс? Я могу проводить вас в вашу комнату.

Слезы текут по моим щекам, когда я смотрю на горничную, нависающую надо мной и не обращающую внимания на мою обнаженную нижнюю половину. Она моложе, чем Эвелин, но я не уверена, лучше это или хуже.

Я вскакиваю на ноги и прикрываюсь, пролепетав: — Спасибо, я была бы вам очень признательна.

Она кивает и ждет, пока я соберусь с мыслями, затем ведет меня по коридору. Моя комната находится в отдалении, как можно дальше от вида на море, но она тихая и уединенная, а это все, что мне действительно нужно.

Горничная на секунду замирает, когда я вхожу, а затем говорит: — Дверь запирается изнутри, и только у мистера Дрейвена есть копия ключа, чтобы открыть ее. Мистера Норта Дрейвена, то есть. Здесь вы будете… в безопасности, мисс Фоллоуз.

Отлично, она видела достаточно того, что произошло между мной и Ноксом, чтобы волноваться. — Спасибо… Простите, я такая грубая, я даже не спросила вашего имени.

Служанка улыбается и машет рукой. — Не беспокойтесь об этом, мисс. Я займусь уборкой утром, просто оставьте мне записку, если вам что-то понадобится. Мистер Дрейвен поручил мне позаботиться о том, чтобы у вас было все необходимое.

Свобода, независимость и билет на самолет отсюда. — Моя сумка была в машине Норта, в ней моя одежда.

Она кивает. — Я скоро принесу ее сюда. Спокойной ночи, мисс.

Женщина оставляет меня, и я быстро осматриваю ванную, прежде чем залезть в душ, чтобы смыть с себя вину и ужасное чувство, которое оставил во мне Нокс.

У меня нет выбора, кроме как переодеться обратно в пижаму, оставив шорты в корзине для белья. Я больше никогда, черт возьми, не прикоснусь к ним. Мне действительно стоит их сжечь. Я рассеянно думаю, сколько будет стоить их замена, и внезапно идея стать веб моделью выглядит еще более заманчиво.

Кто-то ведь должен заплатить, чтобы посмотреть на мое сиськи?

Моя сумка лежит на кровати, когда я возвращаюсь в свою комнату, и это напоминает мне о том, что нужно щелкнуть замком на двери, прежде чем забраться в постель.

Я беру телефон и обнаруживаю, что меня ждет сообщение от Атласа.

Я уже позвонил в совет и подал официальную жалобу. Скорее всего, они примут решение в пользу Норта, но я настаиваю на том, чтобы ты оставалась здесь несколько ночей в неделю, Оли. Прости, я не понимал, насколько он чертовски иррационален по отношению к тебе. Сладких снов, милая.

Хотя я не милая. Я действительно гребаный яд, как и сказал Нокс. Я — все, что не так с нашей связью. Если бы я не родилась… неправильной, этого бы никогда не случилось. Мне бы никогда не пришлось покидать их снова, и мы все были бы сейчас целыми, а не этими сломленными людьми.

Нокс так чертовски пострадал от того, что мне пришлось сделать, что я не думаю, что он когда-нибудь простит меня.

Я знаю, что не прощу его.

Я даже не смогу больше смотреть этому парню в лицо.

Черт.

Мой телефон снова жужжит у меня в руке.

Я вижу, что ты прочитала сообщение, Оли, скажи мне, что ты в порядке. Потому что если нет, я приеду туда прямо сейчас, к черту совет.

Я провожу пальцем по его фотографии в контактах. К черту, мы же Связные, верно?

Нокс в бешенстве, и он пытался связать нас. Это не сработало, и он сказал мне, что я дефектная. Наверное, тебя стоит предупредить, что ты пытаешься наладить отношения с кем-то, кто… не стоит этого. Я выключаю телефон, чтобы лечь спать. Спокойной ночи, Атлас. Ты лучший парень, которого я когда-либо знала, и мне очень жаль, что ты застрял с бракованной Связной.

Я выключаю телефон в ту же секунду, когда сообщение доставлено. Мне не нужно знать, что он ответит, мне просто нужно забыть об этом абсолютном дерьмовом шоу, которым является моя жизнь, и отключиться.

У меня не получится бежать от этого вечно, но сегодня я могу это сделать.