Разорванная связь

Глава 13

В комнате кромешная тьма.

Как всегда, я последней вхожу в лабиринт, но на этот раз это не совсем в мою пользу, потому что все остальные, очевидно, знали, что в тот момент, когда наши ноги переступают порог симуляции, все наши чувства отключаются.

По крайней мере, я надеюсь, что это касается всех нас, а не только меня.

Я представляю, что таково должно и быть после инсульта. Я ничего не вижу и не слышу, и только смутное ощущение земли под ногами говорит о том, что я все еще двигаюсь. Я понятия не имею, как такая симуляция возможна, как кампусу Дрейвена удалось создать этот адский ландшафт, но я абсолютно беззащитна.

Мне также следовало не перегибать с тренировкой.

Я не знаю, как долго я иду сквозь мрачное небытие, но когда оно заканчивается и я наконец снова могу видеть, глаза ослепляет, а голова раскладывается от резкой боли. Мои узы немедленно реагируют на боль, мой дар напрягается, и мне приходится на секунду остановиться, чтобы восстановить контроль. Вокруг меня никого нет, никаких признаков десятков других людей в помещении, и я не знаю, потому ли это, что я иду так медленно, или… магия или что там другое, поместило нас всех в разные места лабиринта.

Все, что я знаю, это то, что стены сделаны из черного кирпича, а земля — бетонная, местами в пятнах, и абсолютно очевидно, что пролитая субстанция была кровью. Черт, пятно достаточно большое, чтобы человек умер там, независимо от того, что Гейб там говорил о наблюдении за этим местом.

Смерть здесь не самый худший вариант, но это также не мой первый выбор.

Я слишком занята, чтобы заметить звуки шагов, но рев чего-то определенно привлекает мое внимание.

Поблизости находится перевертыш.

Я не знаю, во что может превращаться Гейб, но в нашем классе есть еще три перевертыша, так что я не могу предполагать, что это он нашел меня. Зная мою удачу, Брентон тоже перевертыш, и он явился, чтобы вырвать мне горло и сделать на земле новое пятно. Нам всем нужно добраться до центра, чтобы победить, но я уверена, что Зоуи вполне устроит, если она потеряет меня и примет это на себя.

Я отступаю назад, прижимаясь спиной к стене позади меня и готовясь к тому, что, черт возьми, сейчас произойдет, когда раздается скрежещущий, стонущий, щелкающий звук…

А потом стены начинают двигаться.

Что это за бред из Гарри Поттера?! Мне приходится оттолкнуться от стены позади меня, но движется не она. Нет, это та, что напротив меня, мчится ко мне, и меня вот-вот раздавит насмерть, если я не возьму под контроль свои дрожащие колени и не сдвину свою задницу.

Паника, захлестнувшая все мое тело, на самом деле хорошая вещь, потому что я привыкла работать на пределе своих возможностей, когда абсолютно обделалась, поэтому мне удается заставить свои ноги двигаться и отпрыгнуть в сторону. Раздается хруст и стук, затем небольшая вспышка света, прежде чем я слышу стон того, кто был перевертышем сейчас, когда он оказался в ловушке по другую сторону стены, явно серьезно раненый.

Позвать ли мне кого-нибудь? Позвать ли их и понадеяться, что они придут ему на помощь, или я тогда выдам свою позицию и меня убьют за мою доброту?

Голос окликает меня и решает все за меня: — Черт, Мартинес, что ты делаешь, задевая стены? Это дерьмо для новичков!

Я понятия не имею, кто это, но задыхающийся перевертыш отвечает: — Я учуял новенькую, подумал, что мы можем использовать ее как приманку для прудовой сучки.

Ух, во-первых, нахуй Мартинеса. Не могу поверить, что собиралась помочь этому засранцу, а во-вторых, и это самое главное, что за прудовая сучка?

Кажется, меня сейчас стошнит.

У меня также нет времени, чтобы позволить своим нервам взять верх надо мной, поэтому я иду дальше, выбирая единственный возможный путь, который, похоже, огибает весь лабиринт. Единственное направление, в котором я могу двигаться, это назад, а я не хочу снова проходить через зону депривации, спасибо вам большое. Мне приходится блокировать крики других студентов, насколько это возможно, так как они эхом разносятся по комнате.

Я начинаю идти быстрее, но потом мне начинает казаться, что стены могут обрушиться на меня, и я ускоряюсь еще сильнее, переходя на бег трусцой, чтобы не выдохнуться так рано.

Звуки в этом месте просто ужасают.

Где-то тут есть Пламя, и каждый раз, когда я вижу, как вспышки света отражаются на смехотворно высоком потолке, я начинаю снова и снова паниковать по поводу качества воздуха и того, что весь подвал сгорит. Мои ноги двигаются быстрее, адреналин зашкаливает, и я замедляюсь только тогда, когда наконец достигаю угла в конце здания.

Там я останавливаюсь и делаю вдох, заставляя свое сердцебиение замедлиться, потому что паника — отличный мотиватор, но здесь мне нужно использовать свой мозг. У меня нет доступа к моему дару, и хотя тренировки в этом дурацком классе повысили мою выносливость, у меня все еще очень мало навыков самообороны.

Если я выйду из-за угла и увижу, что на меня смотрит полностью изменившийся волк, или пума, или еще кто-нибудь, мне конец.

Я напрягаюсь, пытаясь услышать что-нибудь, но ничего нет, только отдаленные звуки учеников, дерущихся и орущих друг на друга, поэтому я медленно ползу вперед, чтобы заглянуть за каменную стену.

Там есть сад.

Целая отдельная комната, вырезанная из подвала, с растениями повсюду. Это… ну, это просто потрясающе, лианы, растущие по стенам, и яркие цветы, пробивающиеся сквозь глубокую и великолепную зелень. Это похоже на что-то из Страны чудес, как будто весь этот подвал — какая-то извращенная и больная версия всех моих любимых сказок.

Только чем дольше я смотрю, тем больше вижу, что это не рай.

Лианы шевелятся, медленно тянутся ко мне, словно собираясь обвить мое тело и схватить меня. Цветы все плачут, жидкость, вытекающая из них, разъедает землю по мере того, как она капает, а еще есть такая мелочь, как шипы.

Они появляются повсюду.

Я оглядываю себя и проклинаю шорты и футболку, которые на мне, потому что такая одежда не защитит меня от подобного дерьма, но время снова работает против меня, и чем дольше я стою в нерешительности, тем больше и опаснее становятся ужасы в комнате.

Хорошо.

Ладно, все в порядке. Я могу пройти через шипы и кислоту, уворачиваясь от ползучих лиан. Абсолютно разумно. Мой дар все равно не поможет мне в этом, так что нет смысла переживать из-за его отсутствия, просто пройди через это, Олеандр.

Разговоры с собой не помогают, но воображение того, что я собираюсь сделать со всей этой чертовой школой, как только перестану быть бессильной, точно помогает. Когда первый шип впивается мне в бедро, я думаю о том, как поставлю Норта Дрейвена на колени. Когда кислота начинает разъедать подошвы моих ботинок, я представляю себе выражение лица Нокса, когда покажу ему, как именно могу его вскрыть. Я думаю о том, как доказать Грифону, что не являюсь каким-то бесполезным гребаным отродьем, показать ему это.

И Гейб.

Мысли о том, что именно я скажу Гейбу, перекрывают раздирающую боль от лоз, обвивающих мое запястье и дергающих мою раненую руку. Чем больше боли я могу игнорировать и преодолевать, тем агрессивнее сад пытается остановить меня, пытаясь причинить мне такую боль, что я перестану пытаться пройти.

Когда я, наконец, добираюсь до небольшого отверстия, подошвы моих ботинок полностью отсутствуют, рубашка в клочьях, кровь течет по животу из ран на всем туловище. Лианы обвивают обе мои руки и бедра, скручиваясь и болезненно затягиваясь, и мне приходится врезаться в стену, а затем пробираться за угол, чтобы оторвать их, спотыкаясь о колени, когда они, наконец, порвались и отделились от основного растения. Я паникую, полагая, что они все еще могут обвиваться вокруг меня или что они внезапно превратятся в змей, потому что именно этого ужастика я здесь ожидаю, но они мгновенно отпадают от меня, как будто все это время были просто лианами.

Я остаюсь на коленях еще секунду, пыхтя и болезненно откидывая плечи назад, пытаясь проверить мышцы, а крики вокруг меня достигают лихорадочной высоты.

Неужели у Вивиана есть какие-то странные садомазохистские пристрастия, о которых я не хочу знать? Неужели он получает удовольствие, пытая студентов и слушая их крики ужаса?

Я определенно спрошу его об этом позже, потому что у меня нет ни капли стыда за то, что я его окликнула. Это должен быть урок в колледже, черт возьми. Кто в здравом уме так поступает со своими студентами?

Сначала мое внимание привлекло шарканье.

Я вздрагиваю и отшатываюсь назад, прежде чем мой мозг успевает понять, что я вижу. В дверях сада убийц стоит то, что я приняла за ствол дерева, но на самом деле это студентка, полностью обвитая лианами. Она жива, мне заметно ее дыхание, но она без сознания. По всему ее телу порезы от колючек, а ноги оголены, но она выглядит почти умиротворенной, находясь в отключке.

Какой в таком случае протокол действий?

Мне очень хочется не убивать и не калечить себя ради другого студента, который ненавидит мои чертовы кишки, но если есть шанс, что эта штука убьет ее — неужели я действительно из тех, кто просто бросит ее?

— Вивиан, не помешало бы небольшое руководство, — бормочу я про себя, в основном для того, чтобы не чувствовать себя чертовски виноватой за то, что просто ушла, потому что, давайте посмотрим правде в глаза, я собираюсь уйти.

На стене замигала лампочка.

Она красная и находится прямо над девушкой, как будто привлекая к ней внимание. Я решаю, что этого достаточно, чтобы понять, что кто-то должен прийти за ней, и поднимаю свою задницу. Я стягиваю с себя остатки кроссовок и отбрасываю их в сторону, слегка морщась от холодного бетона на моих босых ногах, когда снова перехожу на бег. Когда я смотрю на другие стены во время пробежки, то замечаю другие маленькие мигающие красные огоньки, и мое сердце, наконец, опускается обратно в горло. Это должно быть нормально, что-то, что происходит, когда студент выбывает, и, по быстрому подсчету с того места, где я нахожусь, выбыло по крайней мере десять человек. Со своей позиции я могу видеть только небольшой участок стены, так что, надеюсь, здесь осталось не так много людей, с которыми мне придется столкнуться.

Крики также немного затихают, чем глубже я захожу в лабиринт, тем их меньше, что доказывает, что здесь пытают меньше людей. Мне приходится пригнуться за одним из углов, чтобы избежать трио студентов. Одна из них — девушка, держащая ладонь, полную огня, второй — парень, держащий силовое поле, а глаза третьего просто светятся. Все они выглядят побитыми и в синяках, но они живы и работают вместе, так что, очевидно, они — мой выбор, чтобы добраться до центра и получить проходной балл.

Парень со светящимися глазами посмотрел в мою сторону, но никак не прокомментировал, что видит меня или заметил что-то необычное, так что либо он меня не видит, либо не заинтересован в том, чтобы скормить меня прудовой суке, как этот мудак Мартинес.

Чертов Мартинес.

Я собираюсь набить ему морду, как только выберусь из этого лабиринта.

Когда троица уходит, я встаю с колена, каждый дюйм моего тела кричит в знак протеста, а затем я продолжаю медленно пробираться через лабиринт, дважды возвращаясь назад после каждого тупика. Это разочаровывает и затягивает, особенно теперь, когда я иду босиком, и несколько раз натыкаюсь на студента без сознания или на загадочную лужу крови, от которой у меня сводит живот.

Настоящий ужас начинается, когда я нахожу еще одну комнату, на этот раз с огромным водоемом, и я начинаю паниковать, что нашла пресловутый пруд, потому что не уверена, что смогу сейчас сражаться с морским существом.

Однако у меня есть только один путь, и это дверной проем, вырезанный с другой стороны.

Я ни за что не пойду вплавь, даже если бы меня не предупредили, потому что вода воняет, а я не хочу сейчас блевать. С одной стороны есть камни и валуны, по которым я могла бы перебраться, но мои желеобразные руки ненавидят этот вариант, поэтому я на секунду обхожу кромку воды, как будто могу создать прочный мост, используя только свое отчаяние.

Не повезло.

Приходится карабкаться по скалам. Мелкие камни впиваются мне в ступни, а большие валуны немного сдвигаются под весом моего тела, что одновременно и обидно, и тревожно. Я вскарабкиваюсь на самую высокую точку, а затем беру секунду, чтобы отдышаться и попытаться вернуть силу в руки. Теперь я понимаю, как сильно помогли мне эти тренировки, потому что я шестимесячной давности была бы обмотана лианами.

С этой точки обзора мне сразу видно, как близко я нахожусь к центру, и, черт возьми, близко. Я запоминаю путь и благодарю Бога за то, что забралась на эту дурацкую штуку, потому что есть три комнаты, которых я могу избежать, если сделаю все правильно.

Я не вижу Гейба, но в одной из комнат чертовски огромный снежный барс борется с… ладно, это так мерзко, что мне не хочется этого даже говорить, но в одной из комнат чума крыс, и я вдруг понимаю откуда все эти крики, потому что нет. Нет, я лучше столкнусь с тихой и отсутствующей прудовой сукой, чем с миллионом больных и отвратительных крыс, спасибо.

По моей коже ползут мурашки, словно я могу потерять сознание и умереть, поэтому я решаю, что пора убираться отсюда и молиться, чтобы стены не двинулись на меня, потому что, черт возьми, хоть раз мне нужна удача!

Как только я начинаю сползать по другой стороне скалы, я сталкиваюсь лицом к лицу с этой прудовой сукой, и мне так хочется стереть ее из памяти, потому что твою мать, кошмар, она отвратительна.

Это существо когда-то было человеком, я думаю. Ее кожа посерела и сползла с костей черепа, волос почти не осталось, только маленькие пучки, торчащие вверх небольшими участками. Ее зубы сломаны и остроконечны, она смотрит на меня молочно-белыми глазами, ее челюсть хлопает, как будто она задыхается, и я официально никогда больше не усну, потому что эта сука определенно будет преследовать меня.

Ее рука обхватывает мою лодыжку, грязная прудовая вода капает с ее кошмарного тела на голую кожу моей ноги, и все, что о чем я могу думать, это о том, что могу подцепить от нее какого-нибудь плотоядного паразита.

Я выключаю ту часть своего мозга, которая сходит с ума, и включаю режим выживания, хватаясь за края скалы, а затем замахиваясь свободной ногой вверх, чтобы нанести хороший удар, сначала по ее плечу. Когда это не помогает, я бью ногой в лицо, ее зубы режут пятку моей ноги, но с булькающим криком ее рука ослабевает настолько, что я могу вывернуть ногу.

Я скатываюсь вниз по скале, сдирая кожу на бедрах и обдирая руки, но отчаянные времена и все такое. Когда я приземляюсь на дно, разбив задницу и выбив из себя дух, я бегу прочь так быстро, как только позволяет мне мое разбитое тело. Даже когда я переступаю порог комнаты и выхожу обратно в коридор, я продолжаю ползти, и булькающие звуки прудовой суки отражаются от кирпичных стен.

Я ухожу из этого проклятого класса.

На руках и коленях я огибаю два поворота, прежде чем, наконец, переставляю свою гордость и с трудом поднимаюсь на ноги. Нос заложен, глаза щиплет, в груди клокочет при каждом вдохе, но я жива.

Мне понадобится целитель, как только я выберусь отсюда, и я голыми руками переломаю Норта пополам, если он попытается помешать мне получить доступ к нему.

К счастью, к счастью, стены остаются на месте, и я добираюсь до центра этого чертова лабиринта. Мое тело рушится на землю в тяжелом, трясущемся беспорядке.

Чертов центр этого тупого, убийственного, мудацкого лабиринта.

Я даже не успеваю почувствовать гордость за себя, порадоваться тому, что прошла его сама, ни разу не воспользовавшись своим даром, потому что обнаруживаю Зоуи и Брентона, пробегающих через дверной проем в другом конце комнаты, их глаза на секунду задерживаются на флаге, прежде чем они замечают меня здесь.

Зоуи ухмыляется, направляясь ко мне, ее майка обтягивает грудь и насквозь промокла от всего, с чем ей пришлось столкнуться в лабиринте, но в целом она выглядит в миллион раз лучше, чем я. С чем бы она ни столкнулась, Брентон принял на себя всю основную тяжесть. Он сильно пострадал, как и я, но все еще стоит на ногах.

Мои глаза метнулись к флагу в нескольких футах от него, но с «ходячим хлороформом» здесь, у меня нет шансов получить его.

Я ненавижу эту суку.

Я чувствую, как ее дар овладевает мной, как его яд касается моей кожи и течет по моим венам. Мое тело уже настолько привыкло к этому обычному пятничному происшествию, что я не удивляюсь, когда из моего носа начинает капать кровь, и рот также наполняется ею.

Это чертовски раздражает.

Я плюю в нее, моя кровь ярко-красная на ее щеке, и ее визг — это гребаная музыка для моих ушей. — Ты абсолютная пизда, и когда-нибудь пожалеешь об этом дерьме. Я терпеливая, могу и подождать.

Она ухмыляется мне. — Как будто я испугаюсь какую-то бездарную отверженную. Спокойной ночи, сучка.

А потом она вырубает меня на хрен.