Развод. Искушение Ангела и Беса

22

— Ничего не буду делать. Твоя мать и так уже получила по самое «не балуй», — ответил Бес, на миг прикрывая глаза. — Теперь ей придется долго выбираться из ямы, которую она так тщательно рыла для другого человека.

— Я правильно понимаю, что ты уже подчистил хвосты? — Артем дождался едва заметного кивка отца и вздохнул. — Окей.

— Разумеется, подчистил, а ты чего хотел? Суда? Слухов? Смешного штрафа и волны позора? Вместо этого я лучше помогу парню с лечением, а Наталья пусть разбирается с последствиями бумеранга. Все, Тём, этот вопрос мы закрыли раз и навсегда.

— Как скажешь, ты ведь у нас главный.

Артем встал с кресла, потянулся, разминая затекшие мышцы и пошел к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Ты думаешь, маман на этом успокоится?

— Думаю, да. Я с ней поговорил, надеюсь, она меня услышала.

Тихий смех парня разрезал ночную тишину дома.

— Ну-ну, блажен кто верует. Пап, иди спать, нечего в пустоту пялиться.

— Давай, до завтра.

— Пока.

Шаги Артема удалялись, из его комнаты какое-то время доносился плеск воды, невнятное ворчание, затем воцарилась тишина.

Своими вопросами сын затронул тонкую тему, но Бес уже все решил, откатить ситуацию не представлялось возможным, да и зачем?

В квартире Плотниковых тоже готовились ко сну.

— Ма, а ты знаешь, я, кажется, поспешил с выводами, — сказал Сашка, выходя из ванной комнаты и с непривычки задевая костылями за дверной косяк.

— С какими именно?

— Ну, с тем Буратино. Может он не такой деревянный, как я думал, — парень присел на диван рядом с матерью, та отложила в сторону книгу, которую перечитывала в сотый раз.

— Не хочешь пояснить свою мысль? Откуда взялись сомнения?

— Могу, конечно. Когда Артем был у нас в гостях, он заметил лежанку Шефа, мы ведь ее до сих пор не убрали… Так вот, он спросил про кота, я ему рассказал…

Сашка замолчал, вспоминая диалог с кумиром. Ангелина не торопила сына. Секунды улетали в вечность, но эта тишина была нужна.

Тик-так.

Тик-так.

— Артем сказал, что ему жаль нашего Шефа, а потом рассказал одну историю. Ма, знаешь, оказывается у них в семье была собака. Золотистый ретривер Ричи, у которого с возрастом появилась эпилепсия. Понимаешь, ма, эпилепсия! Это же человеческая болезнь, как и у нашего Шефа! И эта болячка со временем становилась все сильнее, а у собак ее не лечат. Мама хотела отвезти пса в ветеринарку, чтобы его усыпили, а Артем отбил его, закрыл в своей комнате и сам там остался. Когда пришел его отец, он поддержал решение Тёмыча и сказал, что мы в ответе за тех, кого… — Сашка шмыгнул носом и посмотрел в потолок, загоняя вглубь, непролитые слезы, — … кого приручили. Он нашел какого-то супер — крутого ветеринара, который наблюдал Ричи. Он выписал дорогущие лекарства, и пес прожил еще почти год. Целый года, ма! А когда Ричи умирал, отец сидел на полу рядом с Артемом у лежанки пса. Ма, они сидели рядом до последнего, а потом тоже кремировали Ричи и похоронили на специальном собачьем кладбище. Тёмыч сказал, что это было почти семь лет назад, но, когда он рассказывал эту историю, у него голос пропадал и глаза блестели. Ма, а я тоже семь лет буду вспоминать о Шефе и реветь, как дурак?

Ангелина аккуратно подвинулась поближе к сыну и прижалась к горячему боку.

— Не знаю, Саш, честно. Я не знаю, как правильно. Всегда будет больно вспоминать о том, кого ты любил, а потом потерял. Человек это, пес или кот — без разницы. Хомячка и попугая тоже жалко. И через пять лет, и через десять тебе будет его не хватать. Другой вопрос, что сейчас где-то в мире грустит от одиночества кроха и ждет, чтобы его нашли, забрали, обогрели и полюбили. И он готов дарить тебе свое тепло и любовь. Взять его в дом — это не предать Шефа, не забыть его, это просто… другое. Такие вещи трудно объяснять, — тоже шмыгнула носом Ангелина.

— Я тебя понял, мам. Когда мне снимут гипс мы с тобой скатаемся в тот приют для бездомных животных, ладно? Я не хочу крутого и породистого, я хочу…

Они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Женщина кивнула.

— Конечно, скатаемся. Сам выберешь, кто будет спать на лежанке Шефа и есть из его мисок.

— А Буратино не такой уж деревянный, — вернулся к старой теме мальчишка. — Я ошибся и мне немного стыдно. Жалко, что он тогда услышал мои слова.

— Его зовут Иван Сергеевич, Саш, как Тургенева. И что-то мне говорит, что ты с ним еще встретишься.

— С чего ты взяла?

Хороший вопрос, да. Он вызвал улыбку, а затем перерос в хихиканье.

— Мы, ну ты чего?

— Я? Ничего, просто… скажи, Артему наши пельмени понравились? — Ангелина обрадовалась смене темы. Дышать стало легче.

— Не то слово! Он говорил, что нигде не ел ничего подобного! — выпалил Санек. — И аджику хвалил, и вообще..!

— Ну значит жди гостей! — женщина привычно растрепала светлую шевелюру сына и звонко чмокнула в нос. — Все, Сань, на сегодня хватит. Спать пора. Ты иди, а я дочитаю главу и тоже на боковую.

— Ты в который раз этого «Овода» читаешь? Ты его уже наизусть знаешь! Не скучно?

— Нет, Сань, не скучно. Я помню, как на уроке литературы учительница спросила, виноват ли Артур, что выдал Боллу? Так вот на перемене класс чуть не передрался на эту тему, потому что мнения разделились и никто не смог переубедить друг друга. В этом мире вообще все сложно: Буратино оказываются не очень деревянными, а Мальвины — отбитыми на всю голову…

— Ма, — Сашка уже почти зашел в свою спальню, но замер на пороге. — А что за Мальвина? Ты о ком-то конкретно? Я чего-то не знаю?

Вот блин! Она слишком расслабилась и перестала контролировать поток мыслей и собственный язык.

— Ни о ком конкретно, просто ассоциация. Если есть Буратино, то наверняка где-то есть и Мальвина. Все, иди уже! Спокойной ночи! — махнула рукой Плотникова, отложила книгу и направилась в ванную комнату.

Визит Артема изрядно удивил женщину и порадовал тем, что парни нашли общий язык.

— Интересная апельсинка, которая укатилась далеко от осинки и близко к…

Эту мысль она не успела додумать. Морфей щедрой рукой раскрыл над квартирой Плотниковых мерцающее одеяло, сотканное из тысяч снов. Ночь оказалась очень доброй, а утро — волшебным на всю голову.