Развод. Я его так любила (СИ)

Глава 34

Виктор

Не знав, что с собой делать, не знав, как заставить себя сосредоточиться, я медленно ходил по кабинету, нервно щёлкал ручкой. И пытался выстроить модель поведения для того, чтобы сейчас не напрягать Зою. Я понимал, что в этой ситуации Роза займёт позицию Швейцарии. Нейтральная. Настолько нейтральная, что она будет общаться со мной и с матерью, чтобы не создавать конфликта и не заставлять Зою нервничать. Но это никак не поможет мне, потому что с матерью она будет общаться, мать она будет любить. А меня она будет ненавидеть, потому что я предал, и общаться она будет со мной через зубы.

Любой мужик, когда идёт на измену, он всегда думает о том, что никто никогда ни о чем не узнает, тем более если эта измена не такая, что теряешь голову, бросаешься в омут чувств, а измена, которая продиктована каким-то своим расчётом, который сбивает все моральные ценности. Но я действительно считал, что никто ничего не узнает до последнего. И если честно, возвращаясь назад, я, возможно, лицемер, потому что мое отношение к Ольге было ленивым, было снисходительным. На самом деле мне просто видимо, от вседозволенности хотелось побывать в этой ситуации…

Дебил.

Ой, дурак, ну, побывал.

И что теперь на руинах поплясать?

Это совсем дерьмово. Это так ужасно, что сидишь, пропускаешь через пальцы песок от разрушенного замка и не знаешь, где взять клей для того, чтобы все срослось.

Ой, дурак.

И вот оно того стоило? Да не стоило оно того. Ни одно предательство не стоит потерянной семьи, ни одно предательство не стоит того, что людям становится больно.

На тот момент я не отуплял этого.

Мне казалось, что все это уляжется, все это скроется и никогда не будет запятнана моя репутация.

Мобильник зазвонил, я поднял трубку, увидел номер безопасника.

— Да? Что? — выдохнул я, сжимая мобильник до трясущихся рук. Было чувство, как будто бы я его раздавить готов.

— Лева позвонил, сказал, что пациент найден.

Я вздохнул.

— Ну, Лева сам приедет или как?

— Да. Сейчас тогда мы обсудим, во сколько встречаемся.

— Скидывай адрес, я тоже подъеду.

Адресом оказался спальный район на выезде из города, маленькие типовые хрущевки, стоящие квадратиками, внутри которых были дворы с детскими площадками.

Лева, коренастый, немного сутулый мужчина, протянул руку, поздоровался и уточнил:

— А что случилось?

— Представился каким-то полковником, довёл жену до обморока, а потом свалил, оставив её задыхаться на полу.

— А…так это такая интересная история. Ну хорошо. Ну, вы же понимаете, что все наши действия, они не регламентированы.

— Ты хочешь сказать, что здесь сейчас самовольная ситуация?

— Ага,— выдохнул Лева, хлопая себя по карманам куртки и вытаскивая из внутреннего пачку сигарет.

— Ну давай ты как-нибудь сам со своими отчётами разберёшься, а я уж не останусь в долгу.

У Левы блеснули глаза, и я понял, что мы договоримся, однозначно договоримся.

Когда мы поднялись на третий этаж в боковую квартиру, я понял, что если сейчас увижу эту наглую физиономию, то просто выбью ему все зубы, и да, дверь открылась, и когда Лева махнул корочкой, мужик постарался захлопнуть дверь. Но Лева застопорил её, ну а потом следом, и я не остался в стороне.

Зайдя в комнату, первое , что я все-таки сделал, это добрался до мужика и как следует тряхнул его, прибивая спиной к стене.

— Ну что, давай пообщаемся, подполковник грёбаный, — хрипло выдохнул я, ощущая, что по крови разливался адреналин, смотрел в эти напуганные поросячьи глазки и хотелось ушатать, бить ногами, да желательно по рёбрам, так, чтобы сломать, чтобы харкал потом тварь кровью.

— Вы не поняли, все нормально. Я ничего плохого не сделал. Я просто пришёл.

— Ты просто пришёл, падла, а у неё приступ случился. Вот пока у тебя он не начнётся, я тебя буду бить, причём ногами.

Лева опёрся о стену боком и вздохнул.

— Андрей Антонович, вы понимаете, что вы совершили преступление?

Ага, Андрейка, значит.

Я в этот момент ослабил хватку, и мужик вынырнул у меня из рук.

Я потёр подбородок, тяжело дыша, и спросил:

— Откуда ж ты такой красивый нарисовался?

— Да отвалите вы от меня, — дёргаясь назад и спотыкаясь о диван, выдохнул Андрей Антонович. — Никого я не пугал, ничего я не делал.

— Записи с камер наблюдения говорят обратное, причём записи такие, что на них видно, как вы стояли возле двери и начинался какой-то разговор. Мне вот просто интересно, — продолжил Лева, — вы сами признаетесь во всем или все-таки поедем в отделение?

— Да нахрен я ни в чем признаваться не буду.

Мужик выровнялся и прижался спиной к двери в кладовку, а я выдохнул.

— Слушай сюда. Либо сейчас ты все рассказываешь, как оно было, либо менты собираются и сваливают отсюда, а я остаюсь. Я надеюсь, ты понимаешь, что мне на правосудие плевать. Надеюсь, ты понимаешь, что я один хрен узнаю, что ты был связан как-то с Ольгой Городецкой. И когда эта связь станет настолько очевидной, возможно, я прекращу бить тебя ногами. Возможно, я перестроюсь и поеду к ней.

— Да что вы ко мне привязались, нафиг, не знал я ничего. Мне просто сказали прийти, поговорить. Сказать, что на неё написана заява, о нападении…

— О каком нападении?

— Да, я знаю, нет? Ну бабы передрались из-за мужика в торговом центре.

А вот этой вот информации у меня не было. Я прикусил губу и тяжело выдохнул.

— В общем, так, Андрей Антонович… Я, собственно, как хотел выбить тебе зубы, так я их и выбью.