Развод. Я его так любила (СИ)

Глава 39

Зоя.

После разговора с Владимиром, с этой стопкой денег у меня внутри бушевало столько эмоций, что я сидеть на одном месте не могла, металась, как чумная по квартире из угла в угол.

Да, Владимир проявил высшую степень понимания к ситуации и поэтому просто так поступил. Но вместе с тем, то как поступил Виктор, это выходило вообще за границы приличий. Он вёл себя, ну, действительно по-скотски.

И я не знала, что делать с такими вывертами фантазии мужа.

Я ненавидела ощущать на себе всегда стыд, то есть это было безумно тяжело для меня, я это приравнивала к тому, что словно бы голая оказывалась среди толпы народа и Виктор, зная мою вот эту особенность, мой своеобразный пунктик, он все равно вывернул, подставил ситуацию так, что я вынуждена была краснеть за его поведение.

Нервы сдали в момент, когда стрелка часов упала на обед, я подхватила мобильник и набрала мужа. Он ответил буквально после первого гудка.

— Здравствуй, Зоя…

— Ты что творишь? — только и выдохнула я, прикусывая губы до боли.

— Ничего, — с заминкой и запинкой отозвался Виктор, видимо, истерично вспоминая, что же он умудрился сделать в последнее время, что я могу задать такой вопрос.

— Не лги мне, ты поступил просто кошмарно, — рубя, короткими фразами произнесла я, стараясь снизить уровень агрессии в собственном организме, но нифига не выходило.

— Я не понимаю, о чем разговор. Если ты мне выскажешь точно претензию, я, возможно, смогу убедить тебя в обратном.

— Если ты не понимаешь, о чем разговор, то… — Я задохнулась и застыла напротив окна, прикрыла медленно глаза и постаралась выдохнуть через нос. — Виктор, твой поступок насквозь пропитан желанием оскорбить!

— Зоя, я не понимаю, о чем ты говоришь. Ты не могла бы конкретизировать, о каком поступке идёт речь, если тебе опять звонила Ольга и пыталась надавить на жалость или рассказывала какие-то подробности про меня…

— Что? — выдохнула я зло, — причём здесь эта девка?

Я поняла, что уровень адреналина в крови, словно в геометрической прогрессии, стал расти. Я постаралась призвать себя к спокойствию. Ну о каком спокойствии могло идти речь, когда у меня в жизни происходило вот такое.

— Ну, если ты считаешь, что мой поступок как-то некрасиво отразился, то первое, что я предположил,, что тебе позвонила Ольга…

— И даже не смей её имя произносить, — выдохнула я с пренебрежением и брезгливостью,— мне ещё не хватало в вашем грязном белье рыться.

— Тебе не надо ни в чем рыться, — мягко заметил Виктор, — я пытаюсь тебе сказать, что если ты будешь ощущать какое-то давление, либо звонки, либо ещё что-то, то, ты обязательно должна сообщить об этом мне…

— Да с чего я должна вообще что-то это ощущать? — Фыркнула я, уже забыв, о чем хотела изначально поговорить, потому что Виктор перебил меня и направил по ложному следу. Это было низко и подло с его стороны.

— Зоя, ты можешь просто успокоиться.

— Нет, я не могу успокоиться! То, как ты поступил с нашим соседом, это просто ужасно. Ты разве не понимал, что своим поведением, своим пренебрежением, обесцениванием его благородного порыва просто ставишь человека в позицию ниже, слабее и унизительнее.

В трубке повисла тишина. И потом Виктор, выдохнув, медленно произнёс:

— Так вот в чем дело.

— Да, представляешь, вот в чем дело. Мне как-то совсем не комфортно узнавать о том, что муж ведёт себя по-скотски, разбрасывается там деньгами за то, что человек сделал чисто из-за доброты душевной.

— Так, Зоя, давай вот мы с тобой расставим кое-какие акценты. Я не разбрасывался деньгами для того, чтобы человека оскорбить. Это нормальная практика. Он оказал большую услугу нам, и я ни капельки не умаляю его участия в ситуации с твоим обмороком, поэтому я хотел выразить свою благодарность за его реакцию, за его быстрое реагирование. Понимаешь?

— Не надо мне врать.

Я развернулась, медленно прошла до дивана и опустилась на край, закинула ноги, села по-турецки.

— Я прекрасно знаю, какими инструментами ты можешь оперировать для того, чтобы поставить человека на место, но, уверяю тебя, здесь не тот случай. Владимир поступил так, потому, что мог так поступить. Он не имел никакой отрицательной подоплёки в своём поступке, но ты же знаешь, что…

— Зоя, я, конечно, понимаю, что у меня там нет никаких моральных прав на то, чтобы сейчас о чем-то тебе говорить, но все-таки я тебе рекомендую задуматься о том, почему я поступил так, как поступил. И почему твой Владимир пришёл к тебе. И, я так понимаю, вернул деньги. Ты же не глупая женщина, ты же должна расценивать каждый поступок с разных сторон. Ты понимаешь, что он это сделал для того, чтобы показать, что вот смотрите, муж такой плохой пришёл, там, разбрасывался деньгами, как какой-то буржуй, а я вот такой хороший. Я вот по доброте душевной оказал услугу, а меня ещё и в дерьмо ткнули за это. Ты же прекрасно понимаешь, что он это сделал специально. Он не позвонил мне, не сказал, чтобы я нахрен забрал свои деньги, а он пошёл к тебе. И в этой ситуации, когда существует какой-то интерес, я прихожу к выводу, что у этого Владимира очень большой интерес к тебе. И да, как твой муж, пусть как изменник, предатель и вообще полный мудак, но я все равно имею право на ревность и на отстаивание своих границ.

— Каких границ, Виктор? — Рявкнула я, задыхаясь злобой. — Ты потерял вообще какое-либо право на какие-то границы. Ты вообще потерял право на то, чтобы ревновать, как ты этого понять не можешь. У тебя, блин, девка носится по всему городу за мной, потому что, видите ли, считает, что у вас там офигеть какие отношения, а ты мне сейчас будешь что-то говорить про ревность. Ты на ревность не имеешь никаких прав. Считай, что все, что у нас было за эти двадцать пять лет брака, сейчас сгорело и валяется пеплом. У тебя нет ни права меня ревновать. У тебя нет оснований меня ревновать. Поэтому если уж разговор пошёл о том, кто и как поступает, то я тоже могу сказать, что ты поступил как зажравшийся избалованный мальчишка. У тебя есть возможность бросаться деньгами. Ты ей воспользовался, при этом поставив человека изначально в унизительное положение.

— Ну что ты хочешь сказать? Чтобы я приехал и извинился перед ним? — рявкнул муж теряя терпение.

Мой запал почему-то пропал на этой фразе, но я все же, сцепив зубы, хрипло произнесла:

— Да приедь и извинись.