Редкие и драгоценные вещи

Глава 16

9 января

Швейцария

Я обнаружил, что молодой принц был настоящим человеком эпохи Возрождения. У него были навыки катания на склонах, а также общения с дамами. Неудивительно, что его дедушка беспокоился о нем. Парню вполне может грозить какая-то серьезная опасность здесь, в XT Europe.

Смерть от секса.

Шумная секс-вечеринка, которую он устроил прямо сейчас по другую сторону стены, испортила мне настроение еще больше. Я был здесь в сущем аду — несмотря на подростковый марафон по соседству. Все, что мне было нужно, — это поговорить с Бринн и услышать ее голос. Одно это могло бы сделать следующие дни хоть немного сносными.

Мы расстались не очень хорошо. Отвратительная ссора из-за секретов. Когда фотографии ее встречи с Оукли были разосланы по всему Твиттеру, я сразу же получил предупреждение. Конечно, я был совершенно шокирован, но когда она вернулась домой, и я понял, что она не собирается рассказывать мне, почему пошла за моей спиной на встречу с человеком, который разрушил ее жизнь и чуть не убил ее — я потерял самообладание.

Потерянным. Именно так я себя сейчас чувствую без своей девочки.

Я долил в свой стакан из бутылки «Ван Гога», делая последний глоток. Мой любимый напиток в таких случаях. Мне, конечно, чертовски нужно было это, чтобы заснуть сегодня вечером, если бы «о, черт возьми, да» и «да, детка» не прекратились в ближайшее время. Несомненно, скоро его королевское высочество будет оттрахан до полусмерти, и, возможно, наступит тишина. Пожалуйста, Боже.

Бринн ничего не рассказала о своем визите к Оукли ни во время, ни даже после нашей ссоры. Я все еще не знал, почему она встречалась с ним. Возможно, я никогда этого не узнаю.

Она просто продолжала говорить одно и то же снова и снова.

Я не могу говорить об этом прямо сейчас, Итан, и тебе придется смириться с этим, пока я не буду готова.

Когда я вынудил ее рассказать мне, она разозлилась и обрушилась с обвинениями на Сару и наши «частные» встречи, сказав, что я отгораживаюсь от нее в пользу Сары. Так ли это? Я так не думал, но потом, когда Бринн спросила, почему Сара приходила ко мне в тот вечер, я не смог ей ответить. Я еще не был готов.

По ее лицу было видно, как ей больно, но я предположил, что и по моему тоже. Мы никогда раньше не были в таком положении в наших отношениях. Мы оба стояли на своем в молчаливых вопросах, которые во многом определили нашу сущность. Это чертовски отстойно.

Я думаю, мы могли бы все уладить, если бы у нас было больше времени.

Однако на это не было времени. Мне пришлось пойти на эту дерьмовую работу и оставить ее здесь, беременную, грустную и предоставленную самой себе. Ну, не совсем самой себе. Нил и Элайна приглядывали за ней.

По возвращении я с моей девочкой должны были серьезно заняться нашими проблемами, и я сказал ей об этом, когда пришлось уехать рано на следующее утро.

У нее на глазах стояли слезы, сами глаза были красными и опухшими, когда она кивнула и согласилась со мной.

Когда я поцеловал ее на прощание, ее сладкие губы растаяли под моими, а ее руки поднялись, чтобы крепко прижать меня к своей благоухающей мягкости. Мне очень не хотелось отстраняться. Но я должен был это сделать, и мне было чертовски больно от этого. Внутри была надежда, что мы разрешим наши разногласия и разберемся с сомнениями, которые были у нас обоих. Я бы не принял никакой другой альтернативы.

Она обхватила мое лицо руками и сказала:

— Вернись ко мне. — Я знал, что ее слова означали нечто большее, чем просто мое физическое присутствие. Я понял, что она имела в виду.

— Ничто никогда не смогло бы помешать мне вернуться к тебе, — сказал я. — Или к тебе, малыш, — прошептал я ей в живот.

И я поверил в это.

Стук, который разбудил меня, был не из приятных. На самом деле, тому, кто это делал, возможно, понадобится урок этикета с помощью моих кулаков, если он не перестанет валять дурака.

— Итан! Вставай, парень! Мы хотим отправиться на пробежку по пересеченной местности!

Я моргнул, взглянув на прикроватные часы. 3:12 ночи. Спотыкаясь о теплую постель, я открыл дверь и обнаружил, что мой юный подопечный полон сил и широко улыбается.

— Сейчас? — рявкнул я. — Ты сейчас идешь бегать, Кристиан? — Возможно, я надеялся, что он мне снится, но, к сожалению, знал, это не так.

Он засмеялся.

— Да, чувак, одевайся. В противном случае день потрачен впустую. Мы отправляемся сейчас и сможем подняться на вершину к рассвету. Мне нужно немного выпустить пар перед завтрашним днем.

— Ты еще этого не сделал? Тогда из-за чего был весь этот перепихон ранее? — Это был обоснованный вопрос. Когда, черт возьми, этот парень заснул, было другим вопросом. Весь мир был у его ног благодаря деньгам, привлекательной внешности, королевскому статусу и популярности. У него все получалось само собой. На самом деле я не мог винить Кристиана ни за что из этого, но он все равно умудрялся раздражать меня до чертиков.

— Это была просто моя сказка на ночь. — Он радостно пожал плечами и покачнулся на цыпочках, выглядя взвинченным и стремящимся поскорее тронуться в путь. Я сильно сомневался, что он принимал что-либо, потому что, если бы это было так, его бы дисквалифицировали за допинг и его карьера сноубордиста закончилась. Я думаю, это было просто его природное изобилие… и то, что парню было девятнадцать лет. Боже правый, чушь собачья. Если наш ребенок будет таким гиперактивным, мне крышка. С таким же успехом можно было бы раньше времени оказаться в могиле и покончить с этим.

Я покачал головой и закатил глаза.

— Дай мне минутку, чтобы собрать вещи, хорошо?

— Конечно, чувак. — Он снова ухмыльнулся, и впервые в жизни я почувствовал себя старым.

Кристиан и его свита из четырех соотечественников выбрали глубокий снег недалеко от трассы, но я не позволил этому создать у меня ложное чувство безопасности, потому что прекрасно понимал, это связано с риском. Я сразу сказал им перед тем, как мы отправились в путь, чтобы они взяли с собой лопату и набор зондов, а также маячки. Я видел, как люди впадают в эйфорию в глуши и не замечают опасности. Снежный покров может меняться так быстро, и на участке всего в несколько футов могут встретиться другие условия. Я был свидетелем того, как лыжники катались по склонам прямо рядом с лавиноопасными горками, как будто это было совершенно обычным делом. Некоторые из них в конце концов умерли именно из-за таких мыслей.

— Помните, что я сказал — направьте свою доску на любые деревья или гребень горы, если услышите ревущий звук позади себя. — Я внимательно осмотрел каждого. — И не сбавляйте скорость. Продолжайте ехать, несмотря ни на что.

Кристиан хихикнул, его глаза смеялись надо мной.

— Да, папа, — сказал он. Я заметил, что цвет его глаз был похож на цвет глаз Бринн. Они менялись в зависимости от освещения и разных оттенков одежды. Это заставило меня скучать по ней еще больше.

— Я серьезно. Будет не до смеха, когда дойдет до лавины.

Третий заход за пределы трассы, который они выбрали, был не слишком удачной перспективой. Я сказал им «нет». Слишком много свежего снега с небольшим количеством времени для оседания равнялось слишком большому риску.

Парни не согласились и были одержимы идеей спуститься вниз. Лукас и Тобиас позвонили на первый канал и отключились прежде, чем я успел им перезвонить. Джейкоб и Феликс двинулись следом за ними.

— Черт возьми, Итан, если не сейчас, то когда? — радостно крикнул Кристиан, прежде чем спуститься вниз, его неоново-зеленая куртка была у меня на виду.

В тот момент мой выбор был сделан за меня, и я должен был последовать за ним.

Я не уверен, кто это спровоцировал, но я услышал рев еще до того, как увидел облако.

Это плохо.

Я направился к зарослям деревьев, ухватился за самое большое, какое смог найти, и держался. Вихрящийся порыв снега сдул меня с дерева и отправил кубарем вниз с горы. Я потерял что-либо или кого-либо из виду и мог только молиться, чтобы парни отъехали от лавины в безопасное место.

Сильно ударившись ниже пояса, я услышал треск. Никакой боли, только осознание того, что ты застрял на выступе скалы. Выступ, который спас меня от того, чтобы быть погребенным второй волной, последовавшей примерно через минуту.

Когда я открыл глаза, то увидел небо, что было хорошим знаком. Это означало, что я не был погребен под толщей снега. Я мог дышать. Я посмотрел вниз и понял, из-за чего был этот щелкающий звук. Мой левый ботинок был повернут на 180 градусов. Я знал, что, вполне вероятно, у меня перелом. Блядь. Я с трудом заставил себя сесть и оценить местоположение.

Меня отбросило так далеко от главной горки, что в поле моего зрения не было ничего, кроме белых полос. Яркие красные капли брызнули на снег. Я почувствовал щекотку на щеке, но сквозь перчатки не мог определить, откуда идет кровь.

Первым делом нужно было активировать маяк, что я и сделал, после чего проверил свою ногу. Чертова штука была разбита. Этого не должно было случиться. Доска давно отвалилась от меня при спуске с горы.

Я глубоко вздохнул и схватился за икру. Досчитал до трех, повернул ее туда, где она должна была быть… и вырубился.

Так холодно. Я отметил ледяную температуру, но понятия не имел, сколько времени прошло. Могли пройти минуты. Или часы. Хотя, вероятно, не несколько часов. Несколько часов здесь, наверху, убили бы меня от переохлаждения. Неужели я умирал?

Нет, нет! Я отказывался в это верить. Мое тело могло выдержать большее, чем это, и выдерживало в прошлом. Я был сильным. Я не мог умереть. Я должен был вернуться к Бринн и нашему ребенку. Я не мог оставить их. Они оба нуждались во мне. Я пообещал ей, что вернусь. Я не собирался умирать здесь, наверху.

Все, что мне было нужно, — это согреться. Тепло. Бринн была теплой. Самым теплым местом, которое мог себе представить, была Бринн, обнимавшая меня, когда я занимался с ней любовью. Бринн была моим теплым, безопасным местом с самого начала. И даже если сознание в то время этого не знало, мое сердце, безусловно, знало.

Я направился туда, где мог чувствовать ее тепло…

…Я осознал момент, когда она вошла в комнату. Настоящая Бринн Беннетт во плоти была еще более пленительной, чем на портрете, который, к счастью, теперь принадлежал мне. Она отпила шампанское и изучила свое изображение на стене галереи. Мне было интересно, какой она видит себя. Была ли она уверена в себе? Неумолимой? Или где-то посередине?

— А вот и моя девочка, — сказал Кларксон, обнимая ее сзади. — Потрясающе, правда? И у тебя самые красивые ноги из всех женщин на планете.

— Все, что ты делаешь, выглядит хорошо, Бен, даже мои ноги. — Она обернулась и спросила его:

— Итак, ты уже что-нибудь продал? Позволь перефразировать. Сколько ты продал?

Я мог слышать все, что они говорили друг другу.

— Пока три, и думаю, что эта уйдет очень скоро, — сказал Кларксон. — Не будь очевидной, но видишь высокого парня в сером костюме, с черными волосами, разговаривающего с Кэрол Андерсен? Он навел справки. Кажется, он совершенно очарован твоей великолепной обнаженной натурой. Вероятно, он собирается провести хорошую тренировку рук, как только полностью завладеет холст. Как ты себя чувствуешь, Бринн, милая? Какой-нибудь богатый пижон, тянущий свой пуд при виде твоей неземной красоты.

Я бы, черт возьми, очень этого хотел. Они могут хранить его в течение долгих шести месяцев.

— Заткнись, это просто отвратительно. Не говори мне таких вещей, иначе мне придется прекратить устраиваться на работу. — Она покачала головой, как будто он был сумасшедшим. — Это чертовски хорошо, что я люблю тебя, Бенни Кларксон.

— Но это правда, — бессвязно продолжал Кларксон, — и этот парень не переставал пялиться на тебя с тех пор, как ты пришла сюда. И он не гей.

— Ты отправишься в ад, Бенни, за то, что говоришь такие вещи, — сказала она ему, оглядывая меня. Я чувствовал на себе ее взгляд, но продолжал свой разговор с режиссером и вел себя невозмутимо.

— Я прав, да? — спросил ее Кларксон.

— Насчет дрочки? Это невозможно, Бенни! Он слишком красив, чтобы прибегать к помощи рук для достижения оргазма.

О, черт. Тогда я не смог удержаться от пристального взгляда. Невозможно было отвести взгляд, когда я только что услышал эти слова, слетевшие с ее губ. Ей нравится то, что она видит. Упоминания о моем члене и о том, как я кончаю — от нее — и в этот момент совершенно новый план игры перестроился сам собой. Я должен был встретиться с ней сегодня вечером, и это было все, что нужно было сделать.

Но она испугалась, залпом выпила шампанское и попрощалась со своим другом.

Подожди, останься.

Я наблюдал, как она размышляет, поймать ли ей такси или пройтись пешком. Ее ноги были длинными и чертовски великолепными, это мог увидеть любой, и когда она повернулась в сторону станции, я понял, что она приняла решение. Я не мог этого допустить. Если бы кто-то преследовал ее, у них была бы прекрасная возможность, пока она шла одна, и мысль о том, что кто-то хочет причинить ей боль, вызвала у меня внутри нечто такое, чего я никогда раньше не испытывал.

— Это не лучшая идея, Бринн. Не рискуй. Давай я тебя подвезу.

Она застыла на тротуаре и напряженно повернулась ко мне лицом.

— Я тебя совсем не знаю, — сказала она.

Ты узнаешь, прекрасная американская девушка… ты узнаешь.

Я улыбнулся ей и махнул рукой в сторону «Ровера», не совсем отдавая себе отчет в том, что, черт возьми, делаю. Мне просто нужно было подобраться поближе.

Но она сделала глубокий глоток воздуха и заняла оборонительную позицию, раскрыв мой блеф.

— И все же ты называешь меня по имени и… и ожидаешь, что я сяду с тобой в машину? Ты с ума сошел?

Безумие. Я подошел ближе и протянул руку.

— Итан Блэкстоун.

— Откуда ты вообще знаешь мое имя? — Боже, мне нравился звук ее голоса… чертовски сексуальный.

— Не прошло и пятнадцати минут, как я купил «Упокоение Бринн» в галерее Андерсена за кругленькую сумму. И я совершенно уверен, что у меня нет умственных отклонений. Звучит скорее как логика, чем безумие, тебе не кажется?

Она неуверенно протянула руку. Я взял ее. Я схватил ее за руку и накрыл ее ладонь своей. В тот момент, когда наши тела соприкоснулись, что-то произошло у меня в груди. Искра, жар — не знаю, что именно, но что-то. Боже, у нее были необычные глаза. Я не мог точно сказать, какого они были цвета. Хотя мне было все равно, я просто хотел смотреть в них чертовски долго и разобраться в этом всем.

— Бринн Беннетт.

— И теперь мы знаем друг друга — Бринн, Итан. — Я кивнул головой в сторону «Ровера». — Ты позволишь мне отвезти тебя домой?

Она снова сглотнула, ее прелестное горло медленно дернулось.

— Почему это тебя так сильно волнует?

На это легко ответить.

— Потому что я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось? Потому что эти каблуки прекрасно смотрятся на твоих ногах, но ходить в них будет адски трудно? Потому что женщине опасно ходить одной ночью по городу? — Я не мог удержаться и оглядел ее с головы до ног, чтобы высказать свою точку зрения. Она, должно быть, знала, какой чертовски горячей была. — Особенно такой, кто похож на Вас, мисс Беннетт.

— Что, если с тобой не безопасно?

Если бы она только знала, почему я здесь. Интересно, что бы она сказала тогда?

— Я все еще не знаю тебя или что-нибудь о тебе, или твое настоящее имя, Итан Блэкстоун.

Мисс Бринн Беннетт была умной девушкой. Я восхищался ее честностью и мужеством, с которыми она не согласилась прокатиться с совершенно незнакомым человеком. Она была настоящей дочерью Тома Беннета.

— В этом ты права. И я легко могу это исправить. — Я показал ей свои водительские права и вручил визитку. — Можешь оставить себе, — сказал я ей. — Я очень занят своей работой, мисс Беннетт. У меня совершенно нет времени на хобби серийного убийцы, клянусь.

Она рассмеялась.

Это был самый красивый гребаный звук, который когда-либо слышал.

— Отличная мысль, мистер Блэкстоун. — Она убрала мою визитку, а потом сказала кое-что, что мне действительно понравилось. — Хорошо. Можешь меня подвезти.

О да, детка, могу. Мысли о том, как бы я мог ее подвезти, заставили мой член приподняться и сконцентрировать на это внимание. Я не смог сдержать ухмылки. Мисс Беннетт абсолютно не представляла, что она делает со мной своими невинными комментариями. Если бы у меня когда-нибудь был шанс прокатить ее в своей постели, это наверняка было бы долгим и запоминающимся, потому что я не затаскивал женщин в свою постель. Хотя, думаю, она могла бы быть исключением из моего правила.

Что, черт возьми, с тобой не так?! Подумал я, кладя руку ей на спину и направляя ее к «Роверу». Мне понравилось, как она позволила мне это сделать. И я наконец-то почувствовал ее запах. Цветочный, женственный и чертовски потрясающий. Я подумал, был ли это запах духов или чего-то такого, чем она пользовалась для своих волос. Что бы это ни было, мне хотелось уткнуться носом в ее шею и вдохнуть полной грудью — так хорошо она пахла для меня.

Я усадил ее на пассажирское место и почувствовал трепет, как только закрылся с ней наедине. Со мной в машине красивая девушка. Одна. Она была в безопасности, и никто не доберется до нее, пока она гуляет одна в темноте. Я также мог бы поговорить с ней и послушать ее голос. Я чувствовал ее запах и смотрел на нее, любуясь на ее длинные ноги, сложенные на сиденье рядом со мной, и представлять, каково было бы, если бы эти красивые ножки были раздвинуты по обе стороны от моего члена…

Я спросил ее, где она живет.

— Площадь Нельсона в Саутуорке.

Не самое лучшее место, но могло быть и хуже.

— Американка, — сказал я, не придумав ничего лучшего.

— Я здесь по стипендии Лондонского университета. Аспирантура.

Я, конечно, знал это, но мне действительно хотелось узнать о ее другой работе.

— А работа моделью?

Мой вопрос смутил ее. Полагаю, это понятно. Я знал, как она выглядит обнаженной. Чертовски эффектно.

— Эм, я… я позировала своему другу, фотографу Бенни Кларксону. Он пригласил меня, и это помогает оплачивать счета, понимаешь?

— Не совсем, но мне действительно нравится твой портрет, мисс Беннетт. — Я не сводил глаз с дороги.

Ей не понравилось, что я расспрашиваю ее. Это заставило ее защищаться. Клянусь, она буквально шипела на своем месте, прежде чем ответить мне.

— Ну, моя личная международная корпорация никогда не преуспевала так, как Ваша, мистер Блэкстоун. Я прибегла к моделированию. Мне нравится спать в кровати, а не на скамейке в парке. И тепло. Зимы здесь отвратительные!

О, черт, да, она потрясающая.

— По моему опыту, я обнаружил здесь много отстойных вещей. — Я оглянулся и поймал ее сверкающие глаза, опускаясь к ее губам, представляя, как они обхватывают мой член, полностью наслаждаясь тем, что задел ее своим ответом.

— Что ж, тогда мы кое в чем согласны. — Она потерла лоб и закрыла глаза.

— Болит голова?

— Да. Как ты узнал?

У меня появилась возможность еще раз долго, неторопливо взглянуть на нее.

— Всего лишь предположение. Никакого ужина, только шампанское, которое ты выпила залпом в галерее, а теперь уже поздно, и твое тело протестует. — Я наклонил голову. — Как я справился?

Она посмотрела на меня так, словно у нее пересохло во рту.

— Мне просто нужны две таблетки аспирина и немного воды, и я буду в порядке.

Это совсем нехорошо.

— Когда ты в последний раз что-нибудь ела, Бринн?

— Итак, мы снова возвращаемся к именам?

Да, детка. Мне не нравилось, что она не заботится о себе. Ей нужно было есть, как и всем остальным. Через мгновение она сказала что-то о приготовлении еды, когда вернется домой. В такой поздний час? Ради всего святого, Бринн, так не пойдет.

Я заехал в магазин на углу и сказал ей, чтобы она оставалась в машине, а я сейчас вернусь. Я принес ей воду в бутылках, упаковку Нурофена и протеиновый батончик, который выглядел вполне съедобным. Я просто надеялся, что она примет их от меня.

— Что тебе нужно было купить в магазине…

Ничего. Она взяла воду, как только заметила ее, и начала пить. Я достал для нее таблетки из упаковки и держал их открытыми в руке. Она приняла их и залпом выпила, быстро осушив бутылку. Я положил протеиновый батончик ей на колено.

— А теперь съешь это, пожалуйста.

Она вздохнула, долгим, прерывистым вздохом, от которого мой член снова дернулся, и медленно открыла бар. Но что-то изменилось в ее поведении, когда она откусила кусочек и начала жевать. Я почувствовал исходящую от нее меланхолию, когда она склонила голову и прошептала:

— Спасибо.

— Пожалуйста. Каждому нужны основы, Бринн. Еда, вода… Постель.

Она никак не отреагировала на мой тонкий выговор.

— Какой у тебя настоящий адрес? — Спросил я.

— Франклин Кроссинг, 41.

Я направился обратно по дороге и через мгновение услышал звук ее мобильного. Она ответила на сообщение и, казалось, немного расслабилась после этого. Через несколько мгновений она закрыла глаза и заснула.

То, что ей было комфортно и она чувствовала себя в безопасности рядом со мной, щелкнуло каким-то переключателем в моей голове. Я не мог сказать, что именно, потому что это было не похоже ни на что, что я когда-либо испытывал раньше. Я просто знал, мне чертовски нравится это чувство. Тогда я совершил нечто безрассудное. Я не гордился тем, что сделал, но это не помешало мне сделать это. Я осторожно взял с ее колен мобильный и набрал с его помощью свой номер.

— Бринн, проснись. — Я наклонился и коснулся ее плеча, говоря достаточно близко, чтобы почувствовать ее естественный запах. Ее веки беспорядочно подергивались, длинные ресницы опускались на кремовую кожу с легким оттенком оливкового. Неужели ей это снилось? Ее губы были полными и темно-розовыми, они едва приоткрывались при дыхании. Несколько выбившихся прядей ее длинных каштановых волос упали на щеку. Мне захотелось поднести его к носу и понюхать.

Ее глаза широко распахнулись, когда она заметила меня.

— Черт! Прости, я-я заснула? — Она отчаянно вцепилась в дверную задвижку, в ее голосе слышалась паника.

Я накрыл ее руку своей и успокоил.

— Все хорошо. Ты в безопасности, все в порядке. Ты просто задремала.

— Ладно… извини. — Она глубоко вздохнула, посмотрела в окно, а затем снова настороженно посмотрела на меня.

— Почему ты продолжаешь извиняться? — Она казалась очень встревоженной, и я ничего так не хотел, как успокоить ее страхи, но в то же время — меня раздражало странное ощущение, для которого у меня не было абсолютно никакой целенаправленной причины.

— Я не знаю, — прошептала она мне.

— Ты в порядке? — Я улыбнулся, надеясь, что не напугал ее. Мне не нравилась мысль о том, что она боится меня, но я действительно хотел, чтобы она запомнила меня после сегодняшнего вечера. Я хотел, чтобы она доверяла мне.

— Спасибо, что подвез. И вода. И за остальное…

Я прервал ее, зная, что должен взять инициативу в свои руки, чтобы у меня была еще одна возможность встретиться с ней.

— Береги себя, Бринн Беннетт. — Я отпер дверь. — У тебя ключ наготове? Я подожду, пока ты не войдешь внутрь. Какой этаж?

Она достала из сумки ключ и положила в руку с мобильным.

— Я живу в верхнем лофте-студии, на пятом этаже.

— Соседка по комнате?

— Ну, да, но ее, вероятно, нет дома.

О чем она только думала? Мне так хотелось знать, что она думает обо мне, интересно ли ей узнать обо мне что-нибудь еще.

— Тогда я поищу, не зажжется ли свет, — сказал я.

Она открыла свою дверцу и вышла.

— Спокойной ночи, Итан Блэкстоун, — сказала она мне перед тем, как закрыть дверь.

Я проследил за ней взглядом, когда она направилась к своей двери, воспользовалась ключом и вошла внутрь. Я подождал, пока не увидел, что в ее мансарде на пятом этаже зажегся свет, прежде чем уехать.

Я не знал точно, что чувствовал и что могло произойти, когда я уеду от нее. Но я точно знал одно: я снова увижу Бринн Беннетт. Совершенно точно. Не было другого варианта, который я бы принял в этом вопросе…

Я улыбнулся про себя, потому что больше не чувствовал холода. Нога болела, но я знал, что сейчас это действительно не имеет значения. Мне было тепло, и я был в своем безопасном месте со своими воспоминаниями о Бринн, где все было хорошо и правильно. Она была моим светом, и так было с того самого момента, как впервые увидел ее красоту. Она любила меня и удерживала цельным, когда я не думал, что кто-то способен сотворить такое чудо. У нас скоро должен был родиться ребенок.

Мысли о нашем ребенке делали меня счастливым, но в то же время очень грустным. Я не мог видеть своего ребенка в том месте, куда направлялся. Он или она никогда бы меня не узнали. Но Бринн рассказала бы обо мне нашему сыну или дочери. Она была бы такой замечательной матерью. Она уже была такой. Бринн была хороша во всем, что делала, и материнство ничем не отличалось от нее. Я знал, что у меня осталось не так уж много времени. Я не смог сдержать данное ей обещание. Это ранило мое сердце сильнее, чем что-либо другое. Я обещал, что вернусь к ней. Я сказал, что ничто и никогда не сможет помешать мне вернуться к ней.

Мне отчаянно хотелось сказать ей, как сильно я ее люблю и каким счастливым она сделала меня за то время, что мы были вместе. Как я мог уйти, зная, что меня любила самая совершенная женщина в мире? Что она была единственным человеком, который когда-либо по-настоящему заглядывал в мою темную душу, чтобы найти меня — и все равно заставлял чувствовать себя так, словно я выиграл гребаную национальную лотерею жизни. Мне было не так больно осознавать, что моя жизнь оборвется. Радость заключалась в том, что она знала, что была частью этого.

Бринн была моей жизнью. Последний кусочек моей головоломки, который наконец-то завершил меня.

Мне просто нужен был способ как-то сказать ей, чтобы она не беспокоилась обо мне. Я хотел, чтобы она знала, как я был счастлив в конце своей жизни, потому что я был благословлен редким и драгоценным даром любить ее.