Редкие и драгоценные вещи

Глава 17

10 января

Лондон

Нил и Элайна не приняли отказа в качестве ответа. Они приглашали меня к себе на ужин или приходили ко мне каждый вечер, с тех пор как Итана не было дома. Я знала, что он договорился, чтобы они сидели со мной, и, думаю, в этом был смысл, поскольку они жили напротив. Хорошо, что я так сильно любила их обоих.

Но они были молодоженами, и им нужно было побыть наедине, возразила я. Нил и Элайна пытались завести собственного ребенка, и общение со мной не принесло им особой пользы в этом плане. Когда я сказала это, они оба рассмеялись надо мной и сделали загадочные комментарии, которые заставили меня задуматься, получилось ли все-таки у них это и пока они просто еще не объявляли новость. Я надеялась на это. Они были такой идеальной парой, и, узнав их обоих так хорошо, я поняла, что они были частью жизни друг друга с самого детства. Им двоим было суждено быть вместе с самого начала. Я была так счастлива, зная, что это настоящая любовь.

Указание Итана раздражало меня, но в то же время было очень типичным для него. Такой защищающий, заботливый и осторожный. Мне было интересно, как у него дела на работе с принцем Кристианом в швейцарских Альпах. Он боялся уезжать так же сильно, как я ненавидела его отъезд. У нас не было времени разобраться с нашей ссорой, и это было самое худшее чувство для меня.

Я ужасно скучала по своему мужчине и нуждалась в том, чтобы он вернулся домой. Я хотела выложить ему все о том, что рассказал мне Лэнс. И надеялась услышать все, чем Итан был готов поделиться со мной, чтобы вернуть нас туда, где мы были до той ужасной ночи, когда мы поссорились из-за вещей, которые просто не стоили того, чтобы причинять боль тому, кого ты любишь. Только не для меня. И, я знаю, не для него тоже.

Куриные тако с авокадо и кукурузной сальсой стали моим новым любимым блюдом для беременных. Я пыталась уговорить Нила и Элайну отказаться от своих планов поужинать со мной, заказав это блюдо дважды за неделю, но они не купились, сказав, что им понравилась моя версия мексиканской кухни. Благослови их милые британские сердца. Потому что, на мой взгляд, британское исполнение мексиканского — отстой. Может быть, если бы моя карьера в области сохранения произведений искусства провалилась, я смогла бы готовить уличные тако и зарабатывать на этом деньги. Я внутренне рассмеялась при мысли о том, что Итан когда-то позволял мне развлекаться подобными вещами. Я могла бы расположиться рядом с газетным киоском Мюриэл на улице у «Блэкстоун Секьюрити», и он мог бы спускаться на обед.

Нил любил готовить, поэтому именно он помогал мне на кухне. Элайна была в детской, работая над фреской, которую я спланировала с ее помощью. Сейчас это было просто дерево с птицами и бабочками. Цвет и тематику еще предстоит определить, как только мы узнаем, мальчик это или девочка…Томас или Лорел.

— Ты знаешь, что это было самое первое блюдо, которое я когда-либо готовила для Итана? — Я отправила в рот кусочек авокадо и смаковала его. — Он принес с собой немного Dos Equis и в конце концов подсел на мексиканское пиво и мексиканскую еду, — сказала я.

— Я знаю, — ответил Нил со смешком, добавляя немного специй к шипящему цыпленку. — Он все время говорил о тебе. Сказал, что ты превосходно готовишь, и предложил попробовать Dos Equis¹⁸ с долькой лайма.

— Неужели?

— Да. В тот момент я знал, что с ним покончено. Заметь, не из-за мексиканской кухни, а из-за пива. Он перестал пить Гиннесс практически за одну ночь, — сказал он, щелкнув пальцами и сожалеюще покачав головой.

— Итан такой. Он принимает решение о чем-то, и все. — Я жалобно вздохнула, думая о наших нерешенных «проблемах».

Нил перестал резать помидоры и поднял на меня взгляд.

— Он скоро будет дома, Бринн. Нет такого места, где он хотел бы быть, кроме как прямо здесь, с тобой.

— Я знаю, но он ушел, когда все изменилось.… между нами что-то было не так. Ты знаешь почему, Нил? — спросила я, понимая, что, вполне вероятно, он действительно знал.

Он кивнул.

— Да. Я видел твои фотографии с Оукли в кафе. Рекламные твиты — это все, чего на самом деле следовало ожидать.

— Я не думала об этом. Я просто должна была сделать, и когда Итан вернется домой, я все объясню, но тогда для меня просто не было времени, понимаешь?

Темно-карие глаза Нила были очень теплыми и понимающими.

— Вы двое справитесь с этим, Бринн. Я знаю Итана, и нет ничего, чего бы он не сделал для тебя. Он прошел бы сквозь огонь, чтобы вернуться к тебе.

Я подавила рыдание и принялась за кукурузную сальсу.

— Нил, что случилось с Сарой Хастингс? Когда Итан снова увидел ее на вашей свадьбе, на него очень сильно подействовало ее присутствие, и не в хорошем смысле. Он рассказал мне кое-что из того, что случилось с ее мужем Майком, и о том, насколько ужасной была его смерть. Я понимаю, что это из-за его травмы… и в то же время я не могу себе представить, насколько разрушительно для него вспоминать, когда у него случаются флэшбэки.

— Сара? С ней все в порядке, и могу только догадываться, что она имеет какое-то отношение к его терапии, но он не говорил — поэтому я не буду спрашивать.

— Я понимаю, — мрачно сказала я, осознавая, что мне просто нужно быть терпеливой с ним и подождать, пока не придет время, когда Итан сможет рассказать мне, какую роль Сара сыграла в его эмоциональном здоровье. — Итан рассказывал тебе о своих сеансах терапии с доктором Уилсоном в Центре борьбы со стрессом?

— Да, Бринн, и я так рад, что он наконец-то получает хоть какую-то поддержку. Я знаю, что только благодаря тебе он смог пойти туда сам.

— То, что с ним случилось, было так ужасно… — Я замолчала, не в силах даже выразить свои чувства по поводу того, что пережил Итан.

Нил вообще перестал готовить еду.

— Это было плохо, Бринн, действительно плохо.

— Я знаю, что он чувствует вину, он говорил мне, но почему? То, что его схватили и пытали, было не его виной.

Нил опустил голову и всего на мгновение закрыл глаза. Он надолго замер, склонив голову над кухонной стойкой. Я решила, что он мне ничего не скажет или не мог сказать из-за строгих правил в британской армии. Но, наконец, он взял нож и вернулся к нарезке овощей, а затем заговорил:

— Я не знаю всего, но знаю достаточно, чтобы сложить все воедино. Он поделился со мной всем, чем мог, а остальное я знаю, потому что слышал переговоры, когда они проходили, — связь между базой и отрядом, когда они находятся в поле. Я командовал своей собственной командой, как и Итан. Меня там не было, были только Итан и его люди. Там было пятеро военнослужащих, и Майк Хастингс был одним из них. Никто из них не вернулся живым. Майк выжил в засаде вместе с Итаном… и ты знаешь, что там произошло. После возвращения его допросили, и он сказал, что в тот день, когда его планировали казнить, здание, где он содержался, было разбомблено и превратилось в груду обломков. Никто не знает, как он выбрался оттуда живым. Даже он сам. Он сказал, что у него нет объяснений, как и почему он не был разорван на куски взрывом. Это было нечто поистине чудесное.

Я затаила дыхание, когда Нил ответил «почему» на многие мои вопросы. Вещи, о которых Итан просто не мог говорить. Теперь я поняла почему, и это просто разрывало мое сердце из-за него и того, что ему пришлось пережить.

— Неудивительно, что у него ангельские крылья за спиной, — прошептала я.

— Да. — Нил еще раз перемешал курицу и рассказал остальное. — Пытки и казнь Майка были жестокими, и я знаю, что Итан чувствует огромную потерю и вину. Он считает, что, поскольку это был его призыв как командира, он подверг их всех опасности, и в результате его решения пятеро молодых людей погибли.

— Но это была война. Как случившееся, может быть его виной? — Я тосковала по Итану еще сильнее, чем раньше, и ничего так сильно не хотела, как оказаться в его объятиях, почувствовать и его грудь, с ее отчаянно храбрым и прекрасным сердцем, бьющееся напротив моей.

— Война — это пиздец, как на это ни смотреть. То, что случилось с их командой, действительно было неописуемо. Их заманила умирающая мать с перерезанным горлом посреди дороги и ее истерически плачущий сын, прижимающийся к ее телу. Ему было не больше трех лет. Это продолжалось несколько часов, и сообщения все поступали и поступали. Итан хотел войти и забрать мальчика. И после многих часов торгов туда и обратно ему, наконец, дали добро. Но все это оказалось ловушкой. Талибы использовали женщину и ребенка в качестве приманки, чтобы уничтожить целый отряд элитных солдат — симпатизирующих им жителей Запада, которые никогда бы не подумали о подобном обращении с кем-либо или чем-либо. Это сработало. Итан вошел, схватил мальчика, но всего через пару секунд он был застрелен, все еще находясь на руках у Итана. Началась перестрелка, и в конце ее двое ни в чем не повинных гражданских лиц были убиты, четверо наших были мертвы, а Майк и Итан оказались в плену.

— О, боже…

У меня даже не нашлось слов для Нила. Что я вообще могла ему сказать? Были ли вообще какие-то слова, которые нужно было сказать? Нет… слова не могли бы сделать эту историю лучше, независимо от того, сколько лет прошло. Я потерла свой живот и подумала об Итане и о том, как сильно я его любила. Он был гораздо большим, чем я когда-либо могла себе представить, когда мы впервые встретились. Он был настоящим героем во всех смыслах этого слова, который честно служил и пострадал из-за этой службы.

— Спасибо, что рассказал, Нил, это помогает мне… понять.

И это действительно помогло, но осознание правды тоже было ужасающим. Я почувствовала тошноту и поняла, что не смогу есть еду, которую только что приготовила вместе с Нилом. Как кто-то из них мог снова что-нибудь съесть, столкнувшись с воспоминаниями о военном времени, о которых я только что услышала? Я знала, как работает мозг Итана, и могла честно видеть, как он чувствует бремя ужасной вины за все эти смерти… как он страдал, когда заново переживал события во сне.

— Я просто так сильно его люблю. Я бы сделала все, что угодно, чтобы иметь возможность помочь ему, — сказала я наконец.

— Но ты знаешь, Бринн. Твоя любовь уже помогла ему больше, чем что-либо другое.

Когда на следующее утро я проснулась рано утром от крепкого сна в своей одинокой постели, я была поражена. Когда поняла, что Элайна вошла в квартиру, чтобы разбудить меня, я догадалась, случилось что-то плохое. Когда я мельком увидела Нила, стоящего в дверном проеме, я заплакала и схватилась за грудь. Когда услышала слова о том, что с Итаном что-то случилось, я закричала.

Я накричала на них обоих и умоляла ничего мне не говорить.

Швейцария

Неоново-зеленый свет горел у меня в глазах. Что за чертовщина? Я попытался отогнать это от своего лица, но оно не поддавалось.

— Итан… О, черт, чувак. Нам потребовалось время, чтобы найти тебя.

— Что? — Я попытался сосредоточиться, но солнце светило вовсю, и свет был чертовски ярким. Все, что я мог видеть, был яркий свет и пылающий электрический зеленый — этот цвет напомнил мне куртку Кристиана, когда он спускался с горы впереди меня, прямо перед…

— Это ты, Кристиан? С тобой все в порядке, — пробормотал я, — это хорошо. — Я был так рад, что он выжил, что мог бы расцеловать этого маленького засранца, если бы вообще мог чувствовать свое лицо. У короля все еще был наследник. Спасибо, черт возьми. — Скажи, я хочу знать… Другие парни целы?

— Да! Мы, и ты тоже, Итан.

Неужели я? Мне совсем этого не хотелось.

— Но я здесь, на этой горе, и я не могу идти, — у меня повреждена нога. — Я был рад Кристиану и что с парнями все было в порядке, но я не представлял, как смогу выбраться из этой передряги целым и невредимым, особенно если это произойдет не скоро. Я был в очень плохой форме и знал это. Я не мог толком разглядеть лицо Кристиана, все было расплывчатым, и я устал… очень устал.

— Я знаю, — сказал он, прежде чем прижать что-то твердое к моим губам. — Выпей. Это поможет.

Я втянул в себя немного жидкости, но не смог сказать, что это было. Я почти ничего не чувствовал, только усталость. Потом я вспомнил, что мне нужно было сделать. Важнее всего на свете. Я отодвинул стакан.

— Подожди… у тебя есть с собой телефон, Кристиан? Я свой потерял. Я должен позвонить… своей жене… Мне нужно передать ей… сообщение…

— Держись, Итан, они идут за тобой. С тобой все будет в порядке, чувак.

— Нет, мне нужно позвонить Бринн. Сейчас же! — Мне отчаянно нужно было заставить его понять.

— Здесь нет связи. Ей не позвонить.

— Ладно… позвоню, как только окажемся в зоне обслуживания. Запишем голосовое сообщение… это сработает. — Я попытался дотянуться до него, чтобы заставить его понять. — Помоги мне, пожалуйста.

— Хорошо, Итан, хорошо. Какой у нее номер?

Я старался назвать цифры, потому что не хотел ошибиться. Это было так важно, и я не мог все испортить.

— Теперь переключи его на голосовую почту… и дай мне поговорить.

Кристиан вложил мне в руку эту штуку, которую было трудно держать в перчатках, но он помог мне держать ее и сказал, когда начинать говорить.

— Бринн, детка… Не хочу, чтобы тебе было страшно или грустно, ладно? Я люблю тебя, и прямо сейчас я счастлив. Очень, очень счастлив, потому что должен быть с тобой… и любить тебя. Я все еще буду здесь, просто буду любить тебя из другого места, и нашего маленького Лорел-Томаса тоже. — Я изо всех сил старался собраться, чтобы закончить свое сообщение, но прощаться было так тяжело. Как это вообще было возможно, что мне нужно было делать такое? Но все же, нужно было сказать ей. Ничто не могло меня остановить. — …ты сделала меня настоящим, моя красавица, и я люблю тебя за это, и всегда буду любить… до конца.

Мне удалось. Она услышит меня в последний раз, и узнает… мою истину.

Теперь я мог бы закрыть глаза и заснуть. Такая сильная усталость…

Какое-то время я плыл по течению, мирно дрейфуя… куда-то, не знаю куда. Мне пришла в голову идея, и я вспомнил о своей маме. Я бы смог увидеть ее снова, и это была очень приятная мысль. Я чувствовал себя необычайно свободным и невесомым, как будто меня поддерживало… что-то легкое.

Крылья?

Но это именно то, на что это было похоже — крылья поддерживали меня, прижавшись к спине. Шелковистые перья в виде двух ниспадающих дуг. Мягкий, но такой властно-сильный. Через некоторое время я понял, кому они принадлежали. Это были ангельские крылья.

Меня держал на руках ангел.

12 января

Лондон

Вернись ко мне…

Я прямо здесь, Итан. Всегда. Ты просто должен вернуться ко мне, когда будешь готов. Я буду ждать тебя здесь вместе с Лорел-Томас. Ты нам нужен. Ты нужен мне для этого. Ты просто нужен мне, и я никогда тебя не отпущу. Никогда.

Я оставалась со своим мужчиной у его больничной койки. Вернись ко мне, детка. В той же больнице, куда мы приезжали навестить Лэнса. Однако я все равно была благодарна. Сейчас он был здесь, со мной, и я могла прикоснуться к нему, и увидеть его, и врачи могли ему помочь. Нил подергал кое за какие важные ниточки с кем-то и организовал доставку Итана самолетом в Лондон. Итан тоже помогал. Я не знаю, что бы я делал без этих двоих. Они знали людей, которые могли бы все уладить. Если бы Итан прямо сейчас застрял в Швейцарии, куда я не могла бы поехать к нему, мне бы пришлось набраться терпения.

Наверное, Джонатан и Мари собирались отвезти меня домой, но я никуда не собиралась уходить. Они наконец-то ушли за едой и сказали, что вернутся позже. Они могли сколько угодно суетиться и пробовать свою тактику в отношении меня, но это ни к чему хорошему не привело бы. Я знала, где мне нужно быть. Я не оставлю тебя, мой дорогой. Я буду здесь, когда ты проснешься.

Но даже в этом случае я мало что могла для него сделать. В больнице все было под контролем. Сейчас накладывают швы, чтобы закрыть рану возле его правого глаза, в верхней части скулы. Теперь у него будет шрам. Плюс операция по восстановлению его левой ноги. Большая и малоберцовая кости раздроблены, но теперь исправлены и заживут быстрее благодаря штифтам, которые воткнули врачи в его кости. Сейчас мой мужчина просто спал. Он нуждался в глубоком отдыхе, чтобы его тело могло восстановиться.

Поэтому я села рядом с ним и звала к себе. Я получила сообщение, которое ты оставил для меня на телефоне Кристиана. Он был очень мил и очень беспокоился о тебе. Он позвонил и поговорил со мной, потому что не хотел, чтобы я испугалась сообщения, которое ты отправил с его телефона. Он рассказал, что произошло, как они хотели совершить спуск по пересеченной местности и как ты сказал им, что делать, если у них там возникнут проблемы. Он сказал, что все сделали то, что ты им приказал, и благодаря этому они в целости и сохранности. Он чувствует себя ужасно, ведь ты единственный, кто пострадал…

Я почувствовала, как тяжелая рука легла мне на плечо.

— У них был только вкус ежевики. Надеюсь, тебе подойдет. — Иван пододвинул чашку с горячим чаем к моей руке. — О, и это для тебя. — Он протянул мне протеиновый батончик. — Съешь, пожалуйста.

Медленно, в шоке, я подняла глаза. Его слова и жест были почти идентичны. Я посмотрела на Ивана, который стоял и хмуро смотрел на меня. Высокий, зеленоглазый, с более длинными волосами — такой же красивый, как его кузен, но другой. У Ивана был немного более утонченный вид, в то время как Итан был наделен суровостью, которая заставляла его казаться немного более грозным. Но генетика, которую они разделяли? Так же отчетливо видно, как воду в стакане. Они были одной крови и одного склада ума.

Предложенный Иваном протеиновый батончик вызвал яркие воспоминания о том первом вечере, когда Итан отвез меня домой с выставки Бенни — и все это за долю секунды. Я чувствовала его запах и тепло сидений «Ровера» с подогревом. Я прекрасно представляла его в своем воображении, как он положил мне на колено протеиновый батончик и ждал, пока я его съем, прежде чем завести машину. Отношение «не-связывайся-со-мной». И изрядную дозу убедительного доминирования, которое я не могла отрицать. Вернись ко мне, Итан…

— Хорошо. — Я кивнула и почувствовала, как мои глаза наполняются слезами, изо всех сил стараясь держать себя в руках, желая быть сильной ради Итана.

— Хорошая девочка, — мягко сказал он, усаживаясь на стул рядом со мной. — Он бы психанул, если бы подумал, что ты не проявляешь должной осторожности.

— Я знаю, — жалобно сказала я, откусывая кусочек и жуя. На вкус он напоминал опилки, но я все равно съела его и отхлебнула чаю. Моему ангелу-бабочке нужна была еда, даже если я ее не хотела.

— Спасибо, Бринн, — сказал он с нежной улыбкой. Это была другая сторона Ивана, которую я видела у постели Итана. Иван Эверли был потрясающим сочетанием очаровательной сексуальности, смешанной с остроумным цинизмом, но не прямо сейчас. Было совершенно очевидно, что он тоже беспокоился об Итане. Они вели себя скорее как родные братья, нежели двоюродные, подумала я, и я всегда чувствовала это. В глубине души они были братьями, и это имело значение.

— В первый вечер, когда я встретила Итана, он купил мне протеиновый батончик и заставил съесть его, — сказала я ему.

Я почувствовала, как слезы потекли по щекам, и попыталась вытереть их тыльной стороной ладони.

Иван обнял меня одной рукой и притянул к себе.

— Он так сильно тебя любит. Я знаю, что он пробивает себе дорогу назад. Я знаю его. Знаю, как работает его мозг. Прямо сейчас он пробивает себе дорогу обратно к тебе, Бринн.

Я кивнула в знак согласия. Я не могла говорить, все, что я могла делать, это верить. Слова Ивана были моим спасательным кругом для Итана прямо сейчас, и я не могла позволить никаким другим мыслям или сомнениям закрасться в голову.

Итак, мы посидели там вместе и дали ему еще немного времени, чтобы вернуться к нам.

Наконец-то. Я снова почувствовал ее запах. Ее запах ударил мне в нос, и я вдохнул его. Полный глоток Бринн. Но как это могло быть? Я попрощался с ней на той горе. Однако я чувствовал себя по-другому.

Совершенно.

Теперь я мог чувствовать свое тело. Руки, пальцы ног, голову. Означает ли это, что… Я сделал это? О, черт возьми, да! Я испытывал эйфорию. Я был жив… и Бринн была рядом. Это было так хорошо… что бы там со мной ни делали. Поглаживание пальцами моих волос, снова и снова. Пальцы, которые я хорошо знал. Принадлежащий руке, которую я чувствовал, держал и целовал. Рука медленно погладила меня по голове. Ее рука — рука Бринн прикоснулась ко мне, и это было самое замечательное, совершенное, черт возьми. Я хотел сказать ей, как сильно я ее люблю, и что со мной все будет хорошо, но пока не мог говорить. Все, что мог делать, это вдыхать ее запах и наслаждаться ощущением ее прикосновений ко мне. Каким-то образом, благодаря какому-то чудесному вмешательству, я выжил. Я вспомнил ангельские крылья, поддерживавшие меня, когда парил между жизнью и смертью. Это очень напомнило о другом случае, случившемся со мной.

Спасибо тебе, мама. Снова.

Я испытал полное облегчение и знал, что теперь могу перестать бороться… и просто поспать еще немного, пока моя девочка рядом.

Легкие пинки и толчки отдавались в моей руке. Мне это понравилось. Всегда заставляло меня улыбаться. Я точно знала, что чувствую. Лорел-Томас разговаривала с папой. Ты стала сильнее, малышка. Я провела рукой по ребенку, пытаясь представить, какая часть тела была какой. Это была маленькая попка или макушка головы? Еще больше пинков обрушилось на мою ладонь и заставило меня смеяться. Это было лучшее, черт возьми, чувство во всем гребаном мире. Как благословение — подарок, которого я не ожидала, — совершенно прекрасный.

Итан рассмеялся.

— Ты слышал его, Иван? Он смеется над тем, что ребенок брыкается. — Я знал этот голос. Это моя Бринн разговаривала с Иваном.

Я открыл глаза.

— Получилось, — сказала она шепотом. — Ты вернулся ко мне.

Лицо Бринн было искажено слезами и беспокойством. Она выглядела измученной, с темными кругами под глазами и растрепанными волосами. Ее глаза остекленели от слез. Но вид ее, прижавшейся ко мне так близко, был самым прекрасным зрелищем, которое когда-либо видели мои жалкие глаза за всю мою жизнь.

— Бринн… детка… — Я улыбнулся и уставился на каждый дюйм ее лица, на мгновение впитывая в себя ее вид. — … Я думал о тебе на той горе — чтобы ты помогла мне согреться… и найти безопасное место, куда можно пойти. Ты приснилась мне, и я знал, что все будет хорошо, и я был счастлив, а не напуган.

— О, Итан, Итан, Итан… — всхлипывала она, уткнувшись мне в грудь и покачивая лбом взад-вперед. Я прикинул, где мы находимся, и решил, что это больничная койка, и мы оба лежим на боку, лицом друг к другу. Очевидно, моя девочка забралась ко мне на больничную койку, чтобы я мог чувствовать ее запах. Она даже пошла еще дальше, положив мою руку себе на живот, чтобы я мог почувствовать, как Лорел-Томас бешено бьется изнутри. Они оба переживали мне.

Я посмотрел на своего двоюродного брата и уловил слова «Добро пожаловать обратно», произнесенные губами.

«Спасибо», одними губами произнес я в ответ, благодарный ему за то, что он помог Бринн, пока я был в отключке. Затем он ухмыльнулся мне и выскользнул за дверь, прижав руку к уху в универсальном жесте «позвони мне».

— Я так сильно люблю тебя, — прошептал я, пытаясь сдержать свои собственные эмоции. Я поднес руку к ее подбородку и заставил поднять ее лицо, чтобы встретиться со своим. Сначала мне нужно было заглянуть ей в глаза. Потом, как только утоплю себя во всем их многоцветном великолепии, мне захочется целовать ее еще очень долго.

Кажется, она была в некотором шоке, потому что просто продолжала повторять одно и то же снова и снова.

— Ты вернулся ко мне.

— Я сделал это, моя красавица, потому что ты вернула меня обратно. Ты сделала это… И ангел помог мне.

15 января

Итан был таким тихим по дороге домой из больницы. Мы сидели вместе на заднем сиденье, пока Лен вел машину. Он крепко держал меня за руку, сжимая так сильно, что на самом деле было неудобно, но я не хотела отстраняться от него. Итану нужно было прикоснуться ко мне, даже если это были просто наши руки.

Его отец позвонил мне и спросил об ужине в честь его возвращения домой, но я нашла предлог отложить его на следующую неделю. Итан был не расположен к общению, и, честно говоря, я тоже. Его несчастный случай сделал меня параноиком, и если бы я позволила себе подумать о том, насколько близок он был к смерти, у меня, скорее всего, случился бы приступ паники. Я понимала, это не пойдет на пользу ребенку, поэтому отказалась от пугающей мысли, которая приходила мне в голову. Сейчас я просто хотела, чтобы он был рядом со мной, где я могла бы заботиться о нем, а он мог бы исцелиться.

Итан вошел домой сам, опираясь на костыли, но своими силами. Я закрыла и заперла за ним дверь и последовала за ним в главную комнату.

Он остановился посередине и просто стоял там, не сводя с меня глаз, с жестокой грубостью на лице теперь, когда мы остались наедине.

— Иди сюда, — сказал он резким шепотом. Я пошла к своему Итану.

Я немедленно оказалась в его объятиях, так крепко прижатая к его телу, что задохнулась от удивления. Его костыли с грохотом упали на пол, когда он отпустил их, чтобы обнять меня. Отчаянное желание Итана обнять меня, управлять моментом, и я понимала почему. Мой мужчина в очередной раз был травмирован неминуемой угрозой смерти. Он был уверен, что умрет там, в горах, так и не получив шанса снова увидеть меня, или познакомиться с нашим ребенком, или сказать нам, что любит нас, или попрощаться как следует. Воспоминания обо мне были его утешением, помогавшим пережить этот опыт, а затем, когда он не умер, его вернули в реальность и заставили осознать, что он выжил. Для него это был полный и бесповоротный хаос.

— Итан. Я здесь, детка. Позволь помочь тебе.

— Мне нужно… мне нужно быть с тобой, — прохрипел он мне в шею, его борода покалывала мою кожу, когда он сжимал меня сильнее.

Я отстранилась, заставляя его посмотреть на меня и сосредоточиться на моих словах.

— Давай отправимся в нашу постель и на мгновение забудем обо всем остальном. Только ты и я, вместе. — На его лице появилось выражение боли. — А потом, позже, мы сможем поговорить о том, что нам нужно было сказать друг другу перед твоим отъездом в Швейцарию. Но прямо сейчас нам двоим нужно быть рядом и чувствовать это какое-то время.

Он на секунду закрыл глаза, а затем снова открыл их с выражением полного облегчения в глазах.

— Да… пожалуйста. — Он посмотрел вниз, на пол, где валялись его костыли. Я наклонилась, чтобы поднять их, и протянула ему по одному. Его ожесточенное, уязвленное выражение смягчилось, когда он взял костыли.

— Хотел бы я сказать тебе, как сильно я тебя люблю… но, черт возьми, не хватает слов, чтобы выразить это.

— Знаю.

Он последовал за мной в нашу спальню и присел на краешек кровати. На этот раз, расставляя свои костыли так, чтобы он мог дотянуться до них, когда снова захочет встать. Я подошла, чтобы встать между его ног, и почувствовала, как его руки немедленно поднялись, чтобы притянуть меня ближе. Его лицо уткнулось чуть ниже моей груди, его руки обхватили мой зад, а нос вдыхал мой естественный запах.

Итан отчаянно пытался заползти обратно в меня.

Я знала, что на самом деле ему нужен был жесткий и дикий секс с моей стороны, но я также знала, как и он, что я не могла дать ему этого больше, чем он был способен дать мне. Нам пришлось бы придумать другой способ.

Я отступила назад, пока не оказалась вне пределов досягаемости, но все еще близко.

Я сбросила туфли на плоской подошве и не сводила с него глаз.

— Я хочу, чтобы ты запомнил тот первый раз, когда я оказалась здесь, в этой постели, с тобой — первый раз, когда мы были вместе.

Я расстегнула кардиган и позволила ему упасть на пол. Его глаза проследили за тем, куда я его уронила, а затем снова поднялись, чтобы встретиться с моими.

— Я помню, — сказал он.

— Тогда давай вместе вернемся в то время, — сказал я ему. — Мы были осторожны друг с другом, потому что не были уверены в том, чего может хотеть другой человек или в чем он нуждается.

Его голубые глаза потемнели.

— Я с трудом мог поверить, что ты согласилась поехать со мной домой. Я умирал по тебе в ту ночь, Бринн. Я никогда никого не хотел так сильно, как тебя.

Я глубоко сглотнула и снова переместилась между его ног. Я потянулась к подолу его рубашки и стянула ее через голову.

Он сделал то же самое с моим темно-серым платьем — просто приподнял его и снял с меня, когда я наклонилась, чтобы помочь ему.

Я выпрямилась.

— Я хотела тебя так же сильно, как и в тот первый раз, Итан. Ровно столько же. — Я расстегнула лифчик и позволила ему упасть. Почти неслышимый звук его падения на пол усилил напряжение.

Его глаза вспыхнули, когда он увидел мою гораздо более тяжелую грудь, и он протянул руку, чтобы дотронуться до одной. Он провел кончиком пальца по плоти широким кругом, становясь все меньше с каждым поворотом, пока не остановился на моем соске.

Он поднял на меня глаза.

— Больше всего на свете я хотел доставить тебе удовольствие. Я хотел заставить тебя кончить и услышать звуки, которые ты издавала, когда кончала.

Я наклонилась к полу и развязала его правый ботинок. Он откинулся назад, опираясь на локти, и вытянул свое длинное тело, приподнимая бедра для меня, чтобы я могла стянуть его спортивные штаны вниз по ногам и поверх гипса.

Мой мужчина выглядел просто великолепно, распростертый обнаженным, с возбужденным членом. Я знала, что буду делать в первую очередь.

Я опустилась на колени на пол прямо у края кровати, между его ног. И спросила шепотом:

— И что я сказала, когда ты заставил меня кончить? — Я взяла его твердый как камень член в руку и погладила его от основания до кончика, приподнимая его прямо над его накачанным прессом.

Он втянул в себя воздух и опустил веки от удовольствия, однако ответил на мой вопрос.

— Итан… ты сказала…Итан.

Я накрыла головку его члена своим ртом и скользнула им к задней стенке своего горла.