Ректор моей мечты. Дилогия (СИ)

Глава 10

Стоило закрыть глаза, как меня накрыл тяжёлый холод. Он растёкся по венам и сосредоточился на животе, ниже пупка. Пришлось даже накрыть ладонью пульсирующее место, но стало только хуже — от прикосновения точка сжалась, затрепетала, а потом прострелила вниз, будто стрелой. Только приятно, заставляя свести ноги.

Да что со мной?

Я долго лежала в темноте и пыталась прогнать это ощущение, не думать о том, что в меня вцепился призрак, что он может видеть всё, что делаю, слышать всё, что говорю. Может ложиться на меня, проникать в меня и влиять тоже. Не сильно, но я чувствовала его перемещения, его силу, что устремлялась куда-то в позвоночник и вылетала пучком нервных окончаний вокруг стигмы.

Я думала, что терпеть боль — это самое страшное, но оказалось, что бывает ещё хуже. Когда с тобой что-то происходит, а ты не знаешь этому объяснения и не можешь сопротивляться.

И, что удивительно, я не боялась призрака — скорее, он волновал меня. Если бы я его видела — было бы легче, а незримое присутствие щекотало нервы и заставляло ёжиться от нежного холодка по коже, выплетающего на моём теле узоры невидимого желания.

Стоило подумать о паре, как перед внутренним взором появился синий мерцающий силуэт. Невероятно огромный, накрывающий меня с головой, с длинными волосами, что развевались во все стороны и при свете мауриса казались иссиня-стальными. Но лицо пряталось во тьме, черты расплывались, будто что-то мешало мне всмотреться, запомнить его.

По телу побежали колючки, мышцы свело, дышать стало трудно — воздух в груди словно наполнился хмелем и солодом. Я такое испытывала лишь от настойки из диссы.

Открыла глаза, чтобы прогнать опьянение. Всё тело покрылось синеватой дымкой. Если это увидит Алисия, я точно попадусь.

— Нет, пожалуйста, — прошептала я, накрывшись плотнее одеялом. — Если ты меня слышишь, не выдавай себя, — не говорила, шевелила губами. — Мы погибнем, если нас заметят. Прошу, сделай что-то.

Синее мерцание вспыхнуло и вдруг рассеялось, но приятный томительный холод остался. Сжал поясницу и защекотал спину. Кожа покрылась мурашками, мышцы натянулись, а пальцы ног свело судорогой. Я перевернулась на живот и прикусила подушку. Ощущения усилились, теперь к покалыванию добавились ещё и жгучие толчки в плечо. Словно кто-то пытался пробиться сквозь кожу, только было не больно, а приятно.

Он издевается?

И это всего лишь неделя прошла. Что же будет, если моя пара не найдёт меня за месяц?

Закусив угол подушки сильнее, сцепила зубы и сжала кулаки, так, что косточки захрустели. Я дрожала, кончики пальцев рук и ног накалялись, и эссаха от этого распухала, намереваясь выпустить волка.

Уснуть не получалось. Я вертелась, заматывалась в постель, изгибалась от новых, непонятных мне ощущений. Дома такого и близко не было! Там, после появления стигмы, мне было только больно, а сейчас… Я, словно голодная кошка, царапала матрац, грызла подушку и жаждала расправить спину, оттолкнуться от земли и полететь через лес, утопая стопами в травах, чувствуя телом холод. Впустить в себя силу волка, силу зверя. Смешаться с сущностью, впитать её в себя полностью.

Маурис осветил комнату нежной дымкой, глаза напитались силой, всё окрасилось выразительным светящимся контуром. Эссаха под рёбрами задрожала, мучительно сдавила сердце. Ещё чуть-чуть, и меня порвёт на части.

Я отбросила одеяло, выхватила сломанный амулет из-под подушки и спустила ноги на пол. Нужно проветриться. Надеюсь, меня не казнят за хождение по общежитию в такое время.

Всё равно нужно выйти. Не выдержу больше.

Дверь слабо скрипнула. Я застыла и, поражённая своей неосторожностью, обернулась. Тихо. Девочки посапывали в кроватях, ночное светило расширилось, забралось в комнату и легло на пол длинной полоской. Ещё миг, и мой оборотень бросится в окно, в объятия ночного владыки.

Скорее. Бежать. Знакомый живой холод обнял меня, защекотал щёки и обжёг губы. Стигма сжалась и послала разряды молний вдоль позвоночника, заставив меня застонать.

Сущность от этого лёгкого прикосновения призрака совсем взбесилась. Меня буквально выбросило в коридор, где я сорвалась на бег и босиком помчала в темноту. Подальше от ведьмы, что могла сдать меня инквизиторам. Только бы никто не услышал мои шаги!

Мне не нужен свет, я прекрасно вижу в полном мраке. Чувствую тепло и запахи сильнее других. Обычно двигаюсь бесшумно, но сейчас я слишком устала и взволнована.

Запыхавшись, выскочила на лестничный пролёт и метнулась вверх. Не знаю, сколько бежала, но выскочила на крышу довольно быстро. Широкий холл прятался в плотной темени. Сюда не доставал свет мауриса. Я пролетела чуть дальше и забилась в угол. Пальцы жгло, кости крутило, а во рту стало солоно — зубы вытягивались и рвали дёсны.

— Перестань, — прошептала я, накрываясь руками. — Ты выдашь нас! Перестань меня щупать, не прикасайся! Это невыносимо. Прекрати! — Я сипела и скручивалась сильнее от сладких спиралей, что завивались по мышцам, сводили бёдра.

Сильная рука легла на плечо, и я всё-таки слабо вскрикнула. Отскочить не получилось, чья-то ладонь перекрыла мои губы, а тихий голос приказал:

— Не шевелись и не ори. Из-за тебя меня накажут, а я вылетать из академии не собираюсь. Чего припёрлась, Чернушка?

Я мотнула головой, замычала, и меня отпустили. Терпкий запах курительных специй забил нос.

В дымке, что вилась во тьме, словно белые ленточки, стоял тот самый высокий чернявый парень из вестибюля. Он наклонился, прищурил один глаз, второй прикрывали пряди густых чернильно-чёрных волос, а потом вдруг отстранился и проговорил:

— Видишь меня в темноте?

— Здесь н-не сильно темно, — нашлась я, замотав головой. Глазастый парень, сокруши его Шэйс!

— Правда? — отступил он. Взгляд не отводил, пронизывал им, будто пикой. Он ведь тоже видит меня! Но я была так напугана, что не решилась на него нападать. Не хотела поднимать шум. Если он оборотень, мне нет смысла его выдавать, а ему меня, но… Я знаю случаи, когда сородичей предавали ради спасения своей шкуры.

— А ты что тут делаешь? Разве в академии не запрещено курить?

Меня поколачивало, но шок из-за неожиданной встречи позволил немного отстраниться от перевоплощения. Амулет в руке горел, и я сжимала пальцы до сильной боли, чтобы парень не заметил алое сияние.

— Ты не скажешь, что я был здесь. — Он расслабился, уверенно переместился в темноте и распахнул дверь на улицу, которую даже я, с ночным зрением, не сразу заметила. — Ты откуда, пугливая?

Показал взглядом, чтобы я следовала за ним. Было немного страшно, но выйти на свежий воздух — именно то, что хотело моё тело.

Я шагнула навстречу парню, споткнулась на ровном месте и упала прямо в его руки.

Предусмотрительно, чтобы я не закричала, маг накрыл мои губы рукой, которая пахла жжёной травой, и перевёл через порог, придерживая плечи. Не отпуская, будто понимал, что я упаду без поддержки, осторожно закрыл за нами дверь. Так тихо, что вряд ли бы кто-то рядом услышал шорох.

— Пока не говори ничего, — шепнул на ухо, опалив дыханием шею. — Здесь небезопасно, а выходить наружу запрещено.

Стало очень холодно. После жара, что разрывал изнутри, я вся сжалась и превратилась в комочек льда. Плечи свело судорогой. Стигма затрепетала под кожей, словно испуганная птица, и мне пришлось опереться на руку парня, чтобы не упасть на каменный пол.

На протяжении нескольких ударов сердца ничего не происходило. Мы просто стояли друг напротив друга. Я смотрела снизу вверх, пытаясь разглядеть левую часть его лица, прикрытую густыми волосами, а парень шевелил губами, будто сомневался в чём-то. Потом всё-таки сказал, глядя из-под чёлки:

— Я Эверис ли-тэ, для друзей — Эвер. А тебя как зовут, Чернушка? — доверчиво наклонился он, отчего густой аромат курительных специй ворвался в нос. Я невольно поморщилась, в желудке скрутился неприятный уж, что взвился тошнотой к горлу. Пришлось задержать дыхание.

Парень повёл меня в сторону, придерживая за ладонь и, махнув рукой вверх, накрыл нас синевато-серебристым куполом. После чего я смогла свободно вдохнуть чистый воздух без дыма.

— Чтобы нас не услышали, — показал маг на защиту над нами. Она переливалась радужными бликами, будто мы очутились в мыльном пузыре. — Снаружи в такое время лучше не находиться. Говорят, что невинных дев воруют драконы, а находят они их по чарующим нежным голосам.

Глядя в моё испуганное лицо, парень вдруг рассмеялся.

— Не бойся. Я не отдам тебя в лапы ящерам.

— Драконы же вымерли. — Рассматривая купол, что не прекращал пузыриться радужными волнами, я ещё дальше отстранилась от парня.

Такие блоки тишины умеют делать бытовики, хотя и воинов учат подобным приёмам, чтобы можно было вести переговоры и не быть раскрытым врагом. Но боевики чаще всего берут с собой на поле боя нужных магов. Для этого нас всех и обучают. Не только для домашних дел, но и для защиты.

А что такое война, я знала не понаслышке. Отец отстаивал наши земли, как только родился, всегда, каждый день, каждую минуту ожидая нападения врагов. Словно нам мало внешних проблем и истребления оборотней со стороны королевских приспешников, так ещё и между собой нужно воевать. Как это надоело! Папа был единственным сыном альфы и принял бразды правления главным кланом после женитьбы на моей маме — единственной выжившей дочери вождя Северных. Старших наследников отец убил своим мечом, и мама до сих пор ему этого не простила.

— Драконы вымерли так же, как и волки, — после недолгого раздумья сказал Эверис. — Ты веришь, что законы наших стран уничтожили всех перевёртышей? До единого?

По телу разбежались колючки страха, но я всё же поддержала разговор:

— Я их не встречала. Нет повода не верить Квинте и королю.

Парень сухо прыснул и на секунду отвернулся, словно пытался что-то скрыть во взгляде. Вдохнул глубоко и вновь посмотрел мне в глаза.

— То есть в Имане уже не казнят оборотней, потому что их истребили? — Эвер, скрутив руки на груди, ждал ответа.

А что мне сказать? На прошлой неделе поймали мельника, потому что его сын во время драки укусил конкурента. Инквизиторы проверили семью и казнили всех на площади. Кроме младшей дочери — только потому, что родилась без магии, её отправили в интернат. Папа не смог защитить их семью. Не смог ничего сделать.

— Так скажешь своё имя, Чернушка? — сдержанно заулыбался парень.

— Мэйлисса, — ответила я и, спрятав горячий от моих рук кулон в потайной карман платья, решила, что уйти от острой темы про оборотней — лучшее, что могу сейчас придумать.

Мне не нравилось, что мы с этим парнем уже третий раз случайно сталкиваемся. Случайно ли? Я покосилась на мерцающую защиту над головой, гадая, почему она синего оттенка, ведь в наш корпус, кажется, заселены только иманцы, а у незнакомца магия явно не нашего типа. Он кританец. И это пугало.

— Нас нарочно селили вперемешку, первокурсница, — спокойно пояснил чернявый, будто прочитал мои мысли. Он оказался на пятачке, освещённом маурисом, и договорил почти загробным мрачным голосом: — Словно это поможет столетиями разделённым народам подружиться и найти общий язык.

— А разве нет? — Я покосилась на его высокую фигуру.

— Лишь бы это не привело к бойне. — Эвер спрятал руки за спиной и наклонил голову так, что правая часть лица снова плотно закрылась волосами. Он будто нарочно прятал глаз. — Наша Квинта восприняла это не очень, но король Дэрий всех обязал, потому что такова воля Нэйши. Иманцы верят в Шэйса, так ведь? Меня волнует вопрос, почему ваш король позволил вражеской богине диктовать?

Я смогла лишь пожать плечами. Не знаю ответа. Слухи о прорыве Полога и мостах казались необоснованными, но отец проверял, да и я здесь нахожусь, в академии. Значит, всё правда. Но тайны вокруг всего этого только росли.

Переходы и связи между странами существовали долгие годы. Доказательства, что всё не так чисто, лежали у меня в чемодане, в виде книги, которую я не могу прочитать. Ведь она не сама перелетела границу, её перевезли через пропасть маги-торговцы, которые были на этой стороне, в Крите, и живыми вернулись домой, в Иман. Казалось, будто нас нарочно запутывают недомолвками и запугивают ужасами, чтобы легче было управлять массами. Чтобы мы чего-то не знали и не понимали.

Эвер, обрамлённый голубым контуром света мауриса, внезапно показался знакомым призраком. Хотя у моей пары длина волос не такая, и плечи больше, всё равно жутко похож. Я понимала разумом, что так быть не может, но тело уже застыло, а дыхание стало горячим.

Фантом всё ещё рядом со мной, и ощущение невидимых объятий покалывало кожу, разве что оно стало не таким мучительным, словно моей паре легче уменьшать между нами расстояние, когда я не сплю. Разделиться надвое не сможет ни один маг — это фантастика. Я отбросила нелепые предположения прочь и всмотрелась в живую фигуру напротив.

Голубой свет вокруг Эвера напомнил мне ту самую ночь, когда появилась стигма, только и всего. Но меня словно по щекам хлестнули. А вдруг Эверис и есть моя пара? По какой-то причине, мне непонятной, разделившийся со своей сущностью. Почему он тогда не признаёт меня? Не чувствует? Не связывает навечно? Нам обоим стало бы легче после активации стигмы, мы не висели бы на волоске от смерти.

Нет, невозможно, чтобы это был Эвер. Ко мне привязался бы его оборотень, логично ведь, а в зеркале я видела умершего человека. Значит, мне нужно искать зверя. Зверя? О боги!

Я чуть не упала, когда поняла, что задача невыполнима. Как найти пару, если он не может быть человеком? Вцепилась пальцами в перила и немного наклонилась, делая вид, что всматриваюсь в разноцветные крыши кританского города.

Меня оглушила догадка. Если маг, моя истинная пара, каким-то образом смог разделить свою человеческую и хищную сущность, а потом человек погиб, то зверь мог выжить. Прятаться в лесах Крита, притворяться обычным животным, но жить.

Теоретически. Хотя практически это нереально.

Взгляд зацепился за верхушки сосен далеко на горизонте. Мой будущий муж всё ещё может быть там. Один. Без помощи. И я не смогу его найти среди чужих просторов и диких лесов.

Но как же так? Как мне его призвать и привязать к себе? Я никогда не слышала о таком разделении, и теория трещала по швам, не приживаясь в голове.

Нужно попасть в библиотеку! Нужно открыть книгу, что дала сестра, иначе я погибну, так и не добравшись до истины.

Моей пары, скорее всего, не существует. Жених давно между мирами, потому что умер, как человек, и я умру, если не оторву его от себя.

Подняв голову, поняла, что времени у меня не так много. Меньше полугода до выхода элея на небо. И открыть книгу раньше, благодатный Шэйс, не смогу!

«Я открываюсь при свете мауриса в стенах, освящённых справедливой Нэйшей, на покрывале из нежного элея, и только для жаждущего познать правду».

Где эти освящённые стены? И что за покрывало? Судя по всему, это парад светил, время зачатия оборотней… Только в этот период маурис и элей соседствуют на небе.

О Шэйс, за что?! Такой ребус разгадать не в силах даже великий архимаг из Квинты, а я… я обречена.

Неосознанно обняла себя за плечи и провела ладонями вниз, словно погладила того, кто приклеился за спиной. Стало легче дышать, а перед глазами затрепетали синеватые искры магии. Они сбежали по коже и замерцали на кончиках пальцев.

От страха я отряхнулась, и всё исчезло.

Моя магия золотого цвета!

На плоской площадке, что полукругом выступала вперёд и переходила в широкий балкон, не было ничего устрашающего, о чём предупреждал маг — разве что высота потрясала. Небеса затягивали взгляд в бесконечную высь, и пёстрые звёзды украшали тёмное полотно. Только я тонула не в небе, а в странной карей радужке напротив и пыталась понять, где и в чём ошиблась. Вдруг всё-таки Эверис мой истинный, а я просто отбрасываю в сторону очевидное, потому что напугана?

Метка мягко пульсировала, но никаких связующих ощущений больше не было. От прикосновения наших рук даже слабый маг понял бы, что я его пара. Его должен подтолкнуть Шэйс, помочь ему узнать меня и почувствовать. Но темноволосый смотрел на меня всё так же изучающе, с интересом, но никак не с вожделением или преданностью.

— Ты же иманка? — спросил он, и волосы ещё сильнее перекрыли правую часть лица, плотно зашторив второй глаз парня.

Я осторожно кивнула. Понемногу жажда и желание отступили, получилось сосредоточиться на контроле. Глубже вдохнула свежий воздух, подставила лицо нежным лучам ночного светила. Маурис напитывал силой, наполнял вены магией, делая меня сильнее. Опасно, так я могу переполнить эссаху, но мне стало легче, словно часть перенапряжения внезапно разделилась и ушла. Или мой оборотень выпил немного магии и успокоился. Лёгкая прохлада легла на плечи, обернула, словно накидкой, и приятное тепло побежало по коже.

Тонкие пальцы сомкнулись перед губами парня, длинная папироса проявилась в воздухе и сверкнула огнём на кончике.

Я скривилась. Отец тоже курил, а меня вечно воротило от запаха крепкой травы, её ещё волчьей называли, и голова кружилась рядом с тем, кто выдыхал её дым. Всегда старалась уходить подальше, когда альфа это делал. И сейчас отстранилась от Эвера, подошла к перилам и выглянула вниз, на большой и неожиданно красочный город.

Тоска по дому накатила с такой силой, что пришлось сжать кулаки и проморгаться.

Я выберусь отсюда. Найду пару и вернусь в наш край.

— Осторожнее. — Прохладная рука легла на плечо. — Укрытие я сделал только на звук, но упасть можно всё равно. С такой высоты я тебя не поймаю, пугливая.

— Я и не собираюсь прыгать, — фыркнула и обернулась я.

Парень втянул щёки, огонёк около губ затрепетал, а купол наполнился едким дымом.

— Ты мне нравишься, — признался он. — Думал, что иманцы в основном дремучие, как дикари, но ты такой не кажешься.

— Не думаю, что с первого взгляда это можно понять. Ты знаешь, почему нас, иманцев, вызвали учиться? — Я осмотрела его руки и в сетке упавших на правый глаз волос заметила блеск голубой радужки. Разные? Один карий, другой голубой? Я где-то читала о таком, но сейчас не смогла вспомнить, что это значит, но точно что-то магическое.

Эвер заметил мой взгляд, опустил голову, отчего волосы плотно прилегли к правой части лица и закрыли голубую радужку.

— Говорят, что война грядёт, — повёл он плечом и, отойдя немного, выглянул вниз. — Видишь сиреневое марево?

На чёрном горизонте, за пределами сияющего города, выделилось небольшое мутное пятно. Сразу его и не заметишь, но если присмотреться… Словно там брешь в эфире мира.

— Вижу.

— Это край Полога. Там сейчас собрались все боевики города, но давно ходят слухи, что продержатся маги недолго. Вся Граница в таких вот прорехах…

— Откуда они взялись?

— Это все тьма…