Ректор моей мечты. Дилогия (СИ)

Глава 23

Нариэн осторожно взял меня на руки и перенёс к дивану, не разрывая наших взглядов. Его сильно колотило, словно он был болен, а когда ректор усадил меня на мягкую подушку и поправил юбку, прикрыв интимные места, ему пришлось присесть у меня в ногах и перевести дух.

Я не лекарь, но могу сообразить, если кому-то станет плохо. Мужчина побледнел, сдавил пальцами переносицу и откинулся затылком на спинку.

— Ты в порядке? — Я подалась к нему, коснулась горячей руки и заглянула в лицо.

Нариэн дрогнул и, открыв глаза, посмотрел на меня. Его радужки сияли, как маурис, отдавая небесно-голубым светом. Губы, сладкие и упругие, способные дарить невероятные ощущения, приоткрылись и испустили порывистый стон.

— Не очень, Мэй… — Он снова закрыл глаза и, отвернувшись, сжал на коленях кулаки.

Бегло осмотрела его, стараясь сильно не приближаться. Может, я в порыве страсти что-то сделала? Моя сила легко сломает человеческие кости, а я мало что понимала, когда ректор ласкал меня. Но Нариэн казался вполне здоровым, румяным, хоть и тяжело дышал. На его плотной коже выступила испарина, а брюки заметно вздыбились в паху. Оу…

От осознания, что между нами произошло, всё тело обдало тёплой волной. Быстро отодвинувшись к противоположной части дивана, я откинулась назад и зажмурилась. Вот оно что! Ему не плохо, он просто не удовлетворён. Сам же виноват, не нужно было ко мне приставать и так распаляться. Стыд смешивался с восторгом, мышцы всё ещё подрагивали от удовольствия, и к этому коктейлю чувств добавился жуткий страх.

— Что будет с нами дальше? — спросила я вслух, глядя в потолок библиотеки.

— Я не знаю, Мэй, но… — Нариэн говорил слабо, совсем поникнув. — Нам нужно держаться вместе, если не хотим… проблем.

— Ты хотел сказать… — Я повернула голову и посмотрела на мужчину. Он всё ещё тяжело дышал, возбуждение не спало. Руки ректора сжимались добела, но не нападает — уже радость. Чтобы отвлечь его, я озвучила мысль: — Ты имел в виду, что не хочешь потерять такой ценный ресурс, как мою силу?

Нариэн повернул голову и полоснул странным, слишком болезненным взглядом. В зелени его радужек мерцали синие кристаллы. Повернувшись ко мне, он положил одну руку на спинку, подтянулся и, накрыв меня собой, наклонился к губам. Ширина дивана позволяла нам поместиться, но я всё равно ощутила некую загнанность, сердце забилось в истерике, губы открылись, подхватывая недостаток воздуха.

— Ты так ничего и не поняла…

Я зло сжала зубы. Хоть и трепетала от его близости, дурея от приятного запаха, но у меня ещё оставались крохи гордости.

— А должна была?

Маг скривил губы в подобии улыбки и молча разглядывал моё лицо, шарил взглядом по коже, будто ласкал, и я разгоралась снова. Попыталась отстранить мужчину, но не получилось, он только сильнее надавил на мои плечи и показал пальцем «тихо».

— Папа тебе голову оторвёт, — разъярилась я, — если узнает, что ты обручил меня без согласия.

Ректор прыснул, наклонился ещё, окутав меня флёром терпкого мужского парфюма и особенного аромата кожи, и внезапно, отвернув ворот платья, медленно лизнул мою ключицу. Будто обжёг. В том месте, где замерла стигма оборотня, защекотало, засвербело, и мучительно забилось в груди сердце. Шёпот, о который можно было порезаться, влетел в мои губы:

— Как ты извивалась на моих пальцах и кричала «да», мы тоже твоему папочке расскажем? Он, кстати, не только мэр города, он ещё и альфа? Я прав?

— Не смей приплетать семью. — Я сдавила пальцами сильные мышцы на его плечах. Таким бицепсам позавидовал бы даже наш клановый великан Ясмир.

— Слушай, дикая кошечка…

— Я волчица! — не сдержалась я, а Нариэн лишь вспыхнул и сильнее рассмеялся. Красиво так, и безнадёжно убийственно для моего глупого сердца. Я шалела от него. От его силы и власти надо мной. Мне хотелось, чтобы он таким оставался, чтобы принуждал и заставлял быть с ним. Наверное, поэтому я и противилась, что мне хотелось острее, ярче. Хотелось того, что он и так давал.

— И? — Густая бровь поползла вверх, а ректор опустил взгляд на мою грудь. Соски ныли от напряжения, ленты сладостного предвкушения закручивались вокруг тела, путали шею, перекрывая дыхание и мчались ядовитыми змейками к пояснице, вызывая ещё бо́льшую тягу к мужчине. — Мне стоит бояться?

— Лучше не попадаться мне в лапы, наглый ректор.

— А я не прочь оказаться в твоих… — взгляд метнулся вниз, к точке, где соприкасались наши тела, — руках. — Он прижался плотнее, показывая, что всё ещё желает меня.

— Мне ваши желания не интересны, — фыркнула я, отвернувшись, но была перехвачена крепкими пальцами, которые нагло повернули моё лицо и заставили утонуть в сверкающей зелени.

— Снова отдаляешься, Мэй? Что мне сделать, чтобы ты проявила слабость и посмотрела на меня, как на…

Он замолчал, стиснул губы и опустил взгляд на мои.

— Как на кого? — невольно подтолкнула я. Залюбовалась его очерченным тяжёлым подбородком, строгой линией рта, крупным, но идеально ровным носом, по которому хотелось провести пальцем, сорваться и коснуться приоткрытых для меня сладких губ, обжигающих жадным дыханием.

Нариэн задрожал, тряхнул головой, отчего белоснежные пряди рухнули вниз и соскользнули по моей щеке.

— Ты безумно красивая… — прошептал ректор, а у меня заколотилось сердце. Я хочу больше таких слов, признаний, а ректор — как закрытая ракушка. С ним невыносимо сложно, но и не менее таинственно. Я давно поняла, что млею от него. От голоса, стати, мужественности. Но ему в этом не признаюсь, не дождётся.

Но сейчас, когда Нариэн так близко, и я могу нагло провести ладонями по его мышцам, услышать, как бьётся сердце, меня мучило другое. Почему меня привязало к мёртвому оборотню? Если бы не он, наши отношения с ректором были бы чистыми и открытыми. Несмотря на расстояние и разность стран, мы нашли бы способ быть вместе. Хотя я знаю, что папа не одобрит и, скорее всего, откажется от меня. Но плевать. Нариэн — тот, о котором я мечтала.

— Ты правда надел на меня браслет не только из-за дара собирательницы? — спросила я в лоб.

Тёплое и каменное прикосновение между ног заставило закусить губу.

— Мэй, я хочу тебя… Разве ты думаешь, что пылал бы так, если бы мечтал только о твоей силе?

— Ты сам сказал, что браслеты будут сталкивать нас.

— Да, но без искры желания, — он ласково провёл рукой по моей щеке, — это невозможно.

— А дальше? Я не знаю ваших законов и особенностей. — И показала на браслет, что мягко серебрился в сумеречном свете из окна.

— А дальше… или брак, или смерть, Мэй.

— Но… — я округлила глаза. — Я слышала, что истинные метки на Крите не работают.

— Метки — да. По факту это лишь рекомендация, можно её игнорировать, а вот обет… — Нариэн переплёл наши пальцы, браслеты на его и моей руке почти соприкоснулись, заискрили и, выпустив тонкие лозы, переплелись. Стоило пошевелить рукой, как связь рассыпалась сине-золотой пыльцой.

— Ты взял с меня обет, зная, что обратной дороги нет? — напряглась я.

— Взял.

— Да ты… — Во мне бурлило возмущение, в лицо ударила краска.

— Поступил как эгоист, — согласился ректор, мягко коснулся носом моей скулы, шумно втянул воздух, будто не мог надышаться.

— Но почему?! — всё-таки вскрикнула я и задрожала от его невесомых прикосновений.

— Потому что… — Он сильно тряхнул меня, вдавил плечи в диванную подушку, оказался снова близко к губам и договорил тише, с приятной хрипотцой: — Как идиот, утонул в твоих глазах, захлебнулся в запахе твоего тела, возжелал быть с тобой… Со мной такое впервые и, видимо, навсегда.

Сказанные ректором слова ещё долго гудели в моей голове. Так сильно гудели, проваливаясь в живот томным трепетом, что я на мгновение прикрыла глаза и очнулась, когда тайную комнату библиотеки уже заливал яркий свет лотта. Или это была иллюзия?

Сколько времени прошло? Я уснула?

У меня затекло плечо и онемела кисть, в пальцах покалывал ток. Я попыталась высвободиться из-под тяжести, но не смогла пошевелиться — словно меня сковали по рукам и ногам. Приподняла голову, чуть повернув, и сообразила, что проспала в объятиях ректора довольно долго, успела измять рубашку на мощной груди, и мои чёрные волосы так славно переплелись с его белоснежными.

Если сейчас утро и свет из окна не обманывает — от этого места можно ожидать чего угодно, — я могу опоздать на уроки. Староста называется!

Нариэн спал глубоко, дышал ровно, слегка приоткрыв чуткие губы. Его волосы растрепались, накрыли часть мужественного лица и слабо мерцали в переливах дневного светила. Маги всегда подпитываются им, восполняют магические резервы. С утра у них часто можно заметить подобное свечение волос, а вот для оборотня всё это не особо в радость. Если не прикрываться головными уборами и стоять под прямыми лучами, можно совсем ослабеть. В далёкие времена даже пытки такие были — оборотней привязывали к бревну и оставляли на палящем лотте, вешали на перевёртышей магический блок, который не давал им стать зверем и освободиться. Бедняги сгорали заживо, истратив силы. Это позже появились более гуманные способы нас казнить — кинжал в грудь, вот и весь сказ.

Я поморщилась и отодвинулась от жаркой полоски света, что настойчиво заползла в окно и легла точно на грудь Нариэна. От моего шевеления ректор слабо поёрзал, сильнее обнял меня и притянул к себе крепче, чем было, словно боялся отпустить и потерять. Моего виска коснулись сухие губы, кожу обожгло горячим дыханием.

— Да… — выскользнул на плечо слабый шёпот. — Она очень сильная… Нет… Она никогда об этом не узнает…

Я сильно напряглась и прислушалась. О ком речь? Обо мне?

Мужчина продолжал крепко спать, только выражение лица изменилось — губы сжались в строгую нить, на крыльях носа выступили капельки пота. Ректор задышал чаще, тревожнее, белки глаз под веками забегали быстрее, густые ресницы с серебром на кончиках задрожали. Хотелось его дёрнуть, разбудить, потребовать объяснений, но я лишь заворожённо смотрела на бледное лицо и считывала эмоции одну за другой. Гнев, страх, ужас… Мучение. Что же снится Нариэну ли-тэ? Или кто?

— Уходи… — вдруг выдохнул он. Тоскливо, низко, драматично.

У меня от его тона мурашки пошли по спине, а сердце споткнулось, чтобы запуститься с громыхающей скоростью и снова поднять мою вторую сущность — волчица дико дёрнулась под рёбрами, ударив в эссаху, предупреждая, что она злится и волнуется.

Руки ректора, что переместились на мою шею, внезапно сжались, едва не задушив меня. Пришлось перехватить его и вложить немного оборотной силы в противостояние. Но Нариэн ничего не почувствовал, а продолжал неистово шептать:

— Я не твой избранный. Да… — отрезал он, уголки губ дёрнулись вниз, — это окончательное решение.

— Ну, хватит… — зло прошипела я и, не боясь потревожить его сладкий сон, откинула мужские горячие руки. Шумно поднялась и чуть не запуталась в платье. Кажется, я что-то придавила Нариэну, он застонал и болезненно поморщился. Ничего, переживёт. Спрыгнула на пол и замерла в стороне, прижавшись спиной к прохладной стене библиотеки.

Нариэн распахнул глаза, пощупал диванную подушку рядом. Только потом обернулся и, найдя меня цепким взглядом, сипло бросил:

— Что-то случилось? Ты чего вскочила? Рано ведь. — Туманно посмотрел на браслет на руке, откинулся затылком назад и убрал пряди волос со лба пятернёй. — До начала уроков ещё несколько часов. Такой сон не дала досмотреть.

— Ничего! — выдавила я сквозь зубы. — Хочу к себе, мне ещё нужно уроки доделать, собраться и… переодеться, — я показала на мятое платье, смутившись тому, что под юбкой не осталось белья, Нариэн его куда-то забросил. Мне срочно нужно было по дамским делам в уборную, но не скажу же я прямо? Стыдно-то как! Потёрла пылающие щёки и взмолилась: — Выпусти меня отсюда. Пожалуйста.

— Через полчаса Омар откроется, вместе пойдём, — прочистив горло, сказал ректор.

— Это поздно. Я сейчас хочу.

— По лестнице мы будем долго добираться до общежития. Здесь несколько уровней, ты только ноги натрудишь.

— Ничего, как раз прогуляюсь, — упёрлась я. Природа брала своё — мне нужно срочно уединиться.

— Пойдёшь без белья? — Нариэн хитро приоткрыл один глаз, словно ждал, что подойду ближе, но я осталась у стены.

— Никто не заметит, — вздёрнула я подбородок. — Хотя мог бы и вернуть.

— Это мой трофей, не дождёшься, — фыркнул он, сладко потягиваясь на диване. Я только сейчас заметила, что огромная туша ректора едва помещалась на нём. Как там ещё и я лежала — не представляю. Наверное, все кости ему отдавила.

Ли-тэ вдруг приподнялся, устало скинул ноги на пол, потёр переносицу и тряхнул спутанными прядями.

— Что? Плохо спалось? — съехидничала я.

— Очень даже хорошо. — Довольно улыбнувшись, Нариэн посмотрел прямо на меня, окинул взглядом с головы до ног, задержался на уровне груди и облизнулся, оглядывая моё лицо. Я чуть не захлебнулась в сияющей зелени его глаз, сжала ноги и кулаки, прогоняя ощущение его полной власти надо мной. Не должна дочь альфы так плыть от простого мага.

Нариэн поднялся и без лишних эмоций подступил ближе, как тихий и голодный хищник. Вот, опять я его опасаюсь. А всё его болтовня во сне!

— Вечером я заберу тебя с занятий, Мэйлисса. Не планируй ничего.

— Может, не стоит так ускорять отношения?

— Стоит.

— А кулон отдадите? — нарочно подстегнула его, выкая. Ректор лишь бровью дёрнул, но всё-таки полез в карман узких брюк и протянул мне знакомый ремешок. Я даже опешила от такой щедрости.

— За поцелуй? — прыснул он, раскачивая кулон.

— Ещё чего! Не заслужил… и…

— Мэй… Я могу сам взять, но хочу твой шаг навстречу.

— Кого взять? — попыталась я схватить украшение, но ректор приподнял его повыше и, опустив другую ладонь на стену около моего уха, встал поближе. Спрятав меня от лучей лотта, наклонился, и меня окутал приятный запах его тела и парфюма.

— Поцелуй, — прошептал в губы, распуская новые, очень сильные волны тепла по коже. Научусь я на него не реагировать или буду вечно в плену его желаний? — И кулон снова твой. Я его немного доработал. Хотя исполнение артефакта замечательное — я уже много лет не встречал такой филигранной работы. Кританцы почти не используют технологию зачарования древними заклинаниями, а она, на мой взгляд, очень недооценена и зря забыта магами. Я проверил то, что мне было нужно, и теперь могу быть спокоен. Передай исполнителю моё восхищение.

— Бабушка делала, — взмахнула я ресницами. Не думала, что иманские знания могут на равных соперничать с кританскими, ректор меня удивил.

Нариэн кивнул, мягко улыбаясь и разглядывая моё лицо. Наверняка я сейчас помятая и опухшая после сна. Закусила губу, осознавая, что хочу ему понравится. Быть для него красивой, желанной. Хочу, чтобы он приставал и искушал.

— Мэйси… — Моё имя, озвученное шёпотом, будто обволакивало теплом, согревало изнутри, успокаивая зверя, но и тревожа низменные желания. — Поцелуй… — напомнил ли-тэ.

Мне хотелось этого. Очень. Столкновения наших языков, сладких стонов и щекотания нервов. Но услышанные бессознательные слова Нариэна настораживали.

Эми говорила, что сон — отражение реальности и личности. Что только во сне мы такие, какие есть — настоящие. Во сне нет обмана, нет лжи и предательства. Да, есть иллюзии, искажённые мечты, приоткрытые вехи будущего, истинные причины событий, завуалированные подсказки, неизбежные пророчества… Бабушка редко ошибается и никогда не обманывает, поэтому я стояла рядом с ректором и всматривалась в его глаза. Искала ответы. Он правду ночью говорил, что я для него важна, или эти нежности ему просто выгодны? Вдруг ли-тэ обманывает? Ему ведь хочется кормиться моей силой, использовать меня, чтобы выслужиться перед королём, победить монстров. Да мало ли зачем! Залезть в его голову не могу, я не менталист!

— Ты испытываешь моё терпение, Мэй…

— Я зубы не чистила! — выпалила я, скрутив руки в цепкий узел, чтобы мужчина не таращился на грудь, что так сильно напряглась от его близости.

Ректор вдруг прыснул, а потом широко и громко расхохотался.

— Ладно, не настаиваю. — Он опустил ладони на мои плечи, завёл руки назад, на затылок, и завязал ремешок, слегка прикасаясь к моей коже. От его поглаживаний искрило, а воспоминания вчерашних ласк превращали меня в неуправляемую волчицу во время выхода элея на небо. Именно в этот период оборотни стараются зачать потомство — говорят, под сиянием магического светила создаются самые сильные особи.