Глава 65

У Виельмы не оставалось больше никаких сомнений в том, что Ледермана убил Сабас. Во-первых, на это указывали приметы, полученные от Сандры: рост, манера двигаться, характерный голос. А во-вторых, как выяснилось, именно Сабас был первым оруженосцем Рейнальдо Мальдонадо и всегда выполнял самые рискованные его поручения.

Конечно, все эти улики были косвенными, и все же Виельма решился на арест Сабаса. «Теперь, когда его босс в бегах, этот бандит будет сговорчивее», – рассуждал Виельма.

Но он не рассчитал, насколько Сабас оказался предан Рейнальдо Мальдонадо.

Когда полиция уже окружила дом, в котором скрывался Сабас, тому припомнился их последний разговор с Рейнальдо.

– …Надо признать, на этот раз мы проиграли, – глухо произнес Рейнальдо. – Я вынужден бежать из Каракаса и советую тебе сделать то же самое. Охотясь за мной, полиция, так или иначе, выйдет на тебя.

– У них нет против нас никаких доказательств, дон Рей, – возразил Сабас.

– Они найдут доказательства. Эти люди – большие специалисты в таких делах. У них даже немой запоет.

– Дон Рей, клянусь, я никогда вас не выдам! Я скорее умру! Вы столько для меня сделали!..

– Спасибо тебе, Сабас, – Рейнальдо поднялся, собираясь уйти. – И все же будет лучше, если ты не дашь им себя арестовать.

– Дон Рей, вы хотите, чтобы я?.. – Сабас не смог выговорить то страшное слово, которое имел в виду Рейнальдо.

– Ты прекрасно знаешь, что должен делать, – твердо произнес Рейнальдо. – Увидимся с тобой в аду…

Весь этот диалог мгновенно пронесся в сознании Сабаса и, когда полицейские начали выламывать дверь, он выстрелил себе в висок.

С Сандры, наконец, были сняты все обвинения. Вернувшись домой, она обняла Гильермо и Виолету и сказала, что ей стыдно за свою прошлую жизнь.

– Я так легкомысленно жила до сих пор! Позволила втянуть себя в грязное преступление… А вы не оставили меня, мои дорогие. Вы верили в мою невиновность, – она плакала, не вытирая слез. – Сынок, я горжусь тобой, я обожаю тебя! Если бы не ты, никто не стал бы искать истинного убийцу… Да, не отрицай!.. Виолета, дочка, прости меня за то, что я бывала с тобой грубой, обижала тебя. Больше этого не повторится. Я буду жить теперь только ради вас. Вся моя жизнь – в вас, мои дорогие дети…

У Гильермо стало спокойнее на душе за мать, но оставалась еще тревога за отца. Виельма настаивал, чтобы Гильермо указал полиции, где скрывается беглец, утверждая, что лишь таким способом можно сохранить жизнь Фернандо. После трудных сомнений Гильермо согласился с Виельмой и назвал тот адрес, по которому он сам еще недавно отыскал отца и безуспешно пытался уговорить сдаться полиции.

Выяснилось, однако, что Фернандо бежал и оттуда. Затем до Гильермо дошел слух, что Росу видели в Энсинаде, а стало быть, там надо искать и отца.

– Нет, Гильермо, ты не должен брать на себя это решение, – сказал Алехандро, когда брат поделился с ним своими намерениями. – Мы сделали все, чтобы уговорить отца сдаться добровольно. Он же продолжает упорствовать. Что ж, нам остается положиться на судьбу.

– Я подумаю о том, что ты сказал, Алехандро. Но, может быть, ты все-таки знаешь, где прячется отец? Я должен еще раз посмотреть ему прямо в глаза, прежде чем принять окончательное решение.

– Нет, Гильермо, я действительно не знаю, где сейчас находится отец.

– Я переверну вверх дном всю Энсинаду, но отыщу его! – заявил Гильермо.

Фернандо, оставив сыновей у оврага, добрался домой лишь к ночи.

– Боже мой! Где ты был, Фернандо? – запричитала Роса. – Я уже не знала, что и думать. Ты весь в грязи. Зачем ты пошел за этим неблагодарным Рейнальдо?.. Давай я тебя обмою… Выпей горячего чаю…

Фернандо послушно принимал все, что ему предлагала Роса, но не отвечал ни на один ее вопрос. Где был – он в точности не мог сказать, потому что и сам этого не помнил. Зачем пошел за Рейнальдо?.. Он не знал, зачем. Все перепуталось в его голове, настоящее и прошлое, собственный" сын и собственный отец…

– Зачем я пошел за тобой, отец? – закричал вдруг Фернандо и схватился за револьвер. – Зачем я верил тебе? Почему не убил тебя раньше, давно? Я должен был это сделать! Да, это была моя ошибка, И сейчас я ее исправлю! Ты умрешь, мерзкий старик! Ты больше никому не сможешь причинить зла!

– Фернандо, Фернандо, – пыталась вернуть его к действительности Роса. – Успокойся, здесь никого нет. Дай мне оружие…

– Нет, не трогай меня! – оттолкнул ее Фернандо. – Я прикончу этого кровопийцу!

Дрожащей рукой он продолжал целиться в видимый только ему призрак отца, затем крепко сжал револьвер обеими руками и… выстрелил.

– Все. Я убил его, – пробормотал еле слышно Фернандо и в полном бессилии рухнул на пол.

Утром в дверь кто-то громко постучал.

– Это полиция! – испугалась Роса. – Что будем делать?

– Отец, открой! – послышалось из-за двери. – Это я, Гильермо.

– Не открывай! – сказал Фернандо.

– Но это твой сын – Гильермо! – напомнила Роса.

– Не открывай!

– Отец, если ты не откроешь, я выломаю дверь, – пригрозил Гильермо.

– Открой ему, Роса, – неохотно согласился Фернандо.

Гильермо ужаснулся, увидев, в какого жалкого старика с трясущимися руками и слезящимися глазами превратился его отец буквально за несколько дней.

– Мне больно тебя видеть таким, – сказал Гильермо. – Но то, что с тобой сейчас происходит, – закономерный исход твоих преступлений.

– Ты опять пришел агитировать меня, чтобы я сдался полицейским ищейкам? – с вызовом произнес Фернандо.

– Нет, отец, – возразил Гильермо. – Теперь мне уже все равно, посадят тебя или убьют… Да, именно это я и пришел тебе сказать.

– Как ты смеешь так разговаривать с отцом! – Фернандо рванулся к сыну, замахнувшись на него кулаком, но Роса встала у него на пути:

– Не надо, Фернандо, не надо…

– Ты не только сам погряз в преступлениях, но и загубил Рейнальдо. Он стал таким же убийцей, как и ты. Можешь гордиться своей достойной сменой: твой сын бродит сейчас по окрестностям, как затравленный хищник. Он не может выйти к людям, потому что его руки в крови!.. Ты всем нам искалечил жизнь! Ты втоптал нас в грязь…

– Замолчи! — прервал его Фернандо. – Ты научился говорить красивые слова о морали, добре и зле, потому что я в свое время отдал тебя в университет. Конечно, я — монстр! Я дал тебе жизнь, а затем и университетское образование. Скажи, смог бы ты стать юристом, если б твой отец был, допустим, рыбаком?

– Я предпочел бы чистить ботинки на улице, но не втягивать голову в плечи и не прятать глаза от стыда. Посмотри, вот он, мой диплом адвоката, который ты мечтал вставить в золотую рамку. Мне пришлось получить его просто в деканате, потому что я не посмел пойти на торжественную церемонию вручения дипломов. Я не мог смотреть в глаза моим сокурсникам и преподавателям. Это ведь звучит как насмешка: Мальдонадо – защитник законности! Я, сын преступника, не имею права быть юристом. – Гильермо стал рвать диплом на мелкие клочки, а затем бросил их к ногам Фернандо. – Возьми! Вставь это в золотую рамку!

– Сынок, что ты наделал! – зарыдал Фернандо. – Сынок!..

– Ты несправедлив к отцу, – сказала Роса.

– Я несправедлив?! – возмутился Гильермо. – Это он несправедлив к своим сыновьям. Он уничтожил всех нас. По его вине Алехандро не может быть вместе с женщиной, которую любит. Рейнальдо прячется от людей, словно прокаженный, а я должен распрощаться с мечтой об адвокатской карьере и стыдиться своей фамилии. Но справедливость восторжествует! Нет, я не выдам тебя, отец. Я просто уйду, и ты меня больше никогда не увидишь. Для меня ты умер!..

Гильермо ушел, а Фернандо, ползая на коленях, стал собирать обрывки диплома и складывать из них целое.

– Ничего, – приговаривал он, – я соберу это и склею. А потом вставлю в такую красивую рамку и повешу у себя в кабинете. Да, ничего страшного… Роса, поднимись ко мне в кабинет, принеси оттуда клей.

– В какой кабинет, Фернандо? – попыталась вразумить его Роса.

– Ну что стоишь? Давай побыстрее! Мне надо склеить диплом моего сыночка. Я вставлю его в золотую рамочку…

– Фернандо, опомнись, – взывала к его рассудку Роса. – Оглядись по сторонам; откуда здесь взяться кабинету?

– Ты все еще здесь?! – вдруг пришел в ярость Фернандо. – Я же велел тебе убраться отсюда. Ну что же ты застыла как вкопанная? У тебя есть пять секунд! – он взял револьвер и направил его на Росу. – Через пять секунд ты будешь мертва и превратишься в скалу… А через семь секунд эта скала рассыплется, и твой прах развеется по ветру как песок по берегу Энсинады! Ну?.. Один… Два…

– Нет, Фернандо! – вышла, наконец, из оцепенения Роса и опрометью бросилась к двери.

А Фернандо, уже забыв, что он собирался сделать, продолжал свой счет.

– Пять, шесть, семь, восемь… Мой сыночек, мой сыночек… Нет, я сложу эти клочки! Вот так, вот так… Вот они, все здесь: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь… Вот они, все восемь! Я вставлю их в красивую золотую рамочку!..

К моменту приезда Алехандро Габриэла приняла твердое решение: им следует расстаться.

– Как это, расстаться? – искренне изумился Алехандро, не готовый к такому предложению Габриэлы. – Поверь, я не изменил тебе с Исамар.

– Алехандро, я знаю, что ты все еще любишь ее, – пояснила свое решение Габриэла, – и не хочу препятствовать вашей любви. Я сама навязала тебе наши отношения…

– Ты говоришь глупости, – прервал ее Алехандро. – У нас будет ребенок! Это очень большая ответственность, от которой я не намерен устраняться.

– Ох, Алехандро, – грустно вздохнула Габриэла. – Мне бы хотелось, чтобы ты был со мной, потому что любишь меня, а не потому, что чувствуешь обязанность перед ребенком.

– Габриэла, у нас есть будущее! – возразил Алехандро. – Я испытываю к тебе самые нежные чувства, а ребенок их только усилит. Ты должна мне поверить ради нашего малыша!

В глубине души Габриэла и сама хотела того же, о чем говорил сейчас Алехандро, а потому убедить ее в возможности их семейного счастья оказалось не так уж сложно.

Алехандро, вымотавшийся за последние дни в Энсинаде, вскоре уснул, а Габриэла так и не сомкнула глаз, ее донимала боль внизу живота. Утром у нее и вовсе началось маточное кровотечение, и Алехандро вынужден был отправить ее в больницу.

Доктор, осмотревший Габриэлу, сразу же сказал Алехандро, что ребенка спасти вряд ли удастся…

Очнувшись после наркоза, Габриэла слабым голосом спросила Алехандро:

– Что со мной случилось? Я только помню, как меня везли в операционную… Со мной все в порядке?

– Да, все уже позади, – уклончиво ответил Алехандро.

– А ребенок?.. Что с ребенком, Алехандро? Почему ты молчишь? – встревожилась Габриэла.

– Мы потеряли его, дорогая, – вынужден был сказать ей Алехандро. – Мне так жаль!.. Успокойся, не плачь… Успокойся, моя милая…

Но Габриэла не могла сдерживать слез, а, выплакавшись, с горечью произнесла:

– Видимо, это судьба. Наш ребенок не родился оттого, что и отношения наши были только неудавшимся экспериментом.

– Габриэла, не надо больше ни о чем говорить, – предложил Алехандро. – Тебе следует отдохнуть. Постарайся уснуть, а я побуду рядом с тобой.

– Но как долго ты будешь со мной? Я знаю: ты все равно когда-нибудь уйдешь из моей жизни. Теперь это особенно очевидно. Ребенок был единственной возможностью…

– Все, помолчи, пожалуйста! – мягко, но решительно прервал ее Алехандро. – Не терзай себя понапрасну! Усни, моя хорошая!

К этому разговору они вернулись несколько дней спустя и опять по инициативе Габриэлы. Приехав домой, она решила, что лучше будет сразу расставить все по своим местам и не начинать новый, еще более двусмысленный период этой странной совместной жизни.

– Мы не можем быть вместе, Алехандро. – В больнице я об этом достаточно подумала и не нашла другого решения.

– Габриэла, но разве я не стараюсь полюбить тебя так, как ты того заслуживаешь?

– В этом и заключается проблема, – печально усмехнулась Габриэла. – Любовь нельзя вызвать в себе усилием воли. Она либо есть, либо ее нет. Я знаю, ты привязан ко мне, ты испытываешь ко мне чувство уважения, но этого недостаточно. Я не хочу больше мучить тебя! Ты имеешь право быть счастливым с той, которую любишь.

– Габриэла, меня не покидает чувство вины перед тобой, – сказал Алехандро. – Я подвел тебя. Мне хотелось думать, что рядом с тобой я забуду Исамар. Но этого не произошло. Я помнил о ней, искал ее… Обманывал тебя!..

– Но я ведь тоже виновата! – возразила Габриэла. – Я знала, что ты меня не любишь, и, тем не менее, предложила тебе поселиться у меня. Потом, видя, как ты по-прежнему тянешься к Исамар, продолжала тебя удерживать возле себя. Лишь совсем недавно я поняла, насколько это было бессмысленным. И то, что ребенок не выжил, – еще одно подтверждение этой ошибки. Наши отношения изначально были обречены… Алехандро, я ни в чем тебя не упрекаю, и хотела бы, чтобы ты всегда оставался моим другом… Хорошим другом…

Габриэла умолкла, боясь расплакаться, и Алехандро тоже почувствовал комок в горле.

– Конечно, – сказал он, справившись с подступившими слезами, – мы будем друзьями. Я никогда тебя не забуду. Спасибо тебе за все, спасибо… Я только не знаю, как это воспримут дети.

– Да, мы виноваты и перед ними, – согласилась Габриэла. – Втянули их в свои отношения. Но мы успокоим их. Скажем, что будем, как и прежде, оставаться друзьями. Они поймут.

После разрыва с Пабло Каролина могла найти некоторое успокоение только в крепких напитках. Но Элисенду очень беспокоило то, что дочь с утра до ночи пьет джин, и она прямо сказала Каролине:

– Я не позволю, чтобы ты из-за какого-то уголовника превратилась в пьяницу. Все! Отныне ты начнешь новую достойную жизнь и, я не сомневаюсь, встретишь еще порядочного человека, которого полюбишь, и он полюбит тебя.

– Мама, о чем ты говоришь? – с досадой возразила Каролина. – Моя жизнь кончилась. Я дошла в ней до последней точки. Прошу тебя, не отбирай у меня бутылку. Это единственное, что позволяет мне хоть как-то держаться.

– Ты называешь это «держаться»? – возмутилась Элисенда. – Прости за каламбур, но ты едва держишься на ногах!

Дальнейшее объяснение с матерью было для Каролины невыносимым, и она ушла из дома куда глаза глядят…

Утром она проснулась в дешевом гостиничном номере и с трудом вспомнила, что накануне пила в ресторане с каким-то незнакомым мужчиной, который и привел ее сюда. «Боже мой, до чего я докатилась!» – ужаснулась Каролина.

Все тело ее болело, голова раскалывалась. Кое-как поднявшись с постели, она подошла к умывальнику и тут обнаружила, что на пальцах нет колец. Сообразив, что ее обворовали, Каролина дотронулась до ушей – серьги, разумеется, тоже исчезли.

Дома ее встретила обеспокоенная Элисенда:

– Где ты была? Я не спала всю ночь. Дочка, что с тобой происходит?

– Меня обворовали, мама, – не стала скрывать Каролина. – Забрали все: драгоценности, кредитные карточки, которые были в сумке…

– На тебя напали бандиты? – пришла в ужас Элисенда.

– Нет, я пила в баре с каким-то типом…

– Доченька моя, так нельзя!.. Ты должна остановиться!..

– Мне очень плохо, мама! – призналась Каролина. – Как выяснилось, Пабло купил меня у Родригеса Герры! Да, он купил меня! Совершил такую сделку. Купил, словно я вещь, животное или чья-то рабыня! Они назначили мне цену и торговали мной! Да, мама, торговали…

Выпалив все это на одном дыхании, Каролина зарыдала в голос, потом еще какое-то время плакала беззвучно, а еще позже забылась в тяжелом сне.

Проснулась она только к вечеру и ощутила такую непереносимую боль в душе, что и жить не захотелось.

– Нет, больше я не позволю тебе пить! – строго сказала Элисенда, увидев, как дочь опять потянулась к бутылке.

– Мама, пойми, если я сейчас не выпью, то просто умру, – попыталась объяснить свое состояние Каролина.

– Не умрешь! – возразила Элисенда и отобрала у дочери бутылку.

– Мама, ты вынуждаешь меня опять идти в бар! Ты сама толкаешь меня в пропасть! – бросила Каролина уже с порога.

– Я не знаю, что мне делать, – плакала Элисенда, рассказывая Самуэлю о случившемся. – Она ушла, и я не сумела ее остановить. Самуэль, как мне помочь бедной Каролине? Я сама во всем виновата. Мне хотелось, чтобы мои дочери были богатыми и счастливыми. Я неправильно их воспитывала… Внушала им, что деньги – это самое важное в жизни…

– Не волнуйся, Элисенда, – успокаивал ее Самуэль. – У Каролины сейчас трудный период, но это пройдет. Мы не оставим ее без помощи.

– Нет, никогда себе не прощу! Я была плохой матерью! Я проиграла, Самуэль…

Расставание с Габриэлой, а затем и объяснение с детьми дались Алехандро непросто, и, понимая состояние друга, Леонардо предложил ему пойти куда-нибудь, где можно будет обсудить происшедшее, а заодно и выпить чего-нибудь покрепче. Но, войдя в ресторан, они увидели там Каролину. С трудом удерживая равновесие, она, тем не менее, пыталась танцевать, а двое сомнительного вида мужчин, хохоча, подзадоривали ее:

– Давай, давай! Молодец! Ну веселая же штучка нам подвернулась!

– Нет, больше не могу! – обессиленно опустилась на стул Каролина. – Хочу еще выпить!

– Куда тебе столько? Ты уже выпила слишком много, – напомнил один из ее спутников. – Пойдем лучше отсюда. Уверяю, ты получишь истинное наслаждение!

– Нет, я хочу еще выпить! – настаивала Каролина.

– Пойдем, пойдем! – мужчины подхватили ее под руки и буквально поволокли из зала.

Алехандро и Леонардо оцепенело наблюдали за этой сценой, но когда один из мужчин резко подтолкнул упиравшуюся Каролину в спину, Леонардо не выдержал:

– Оставь ее, – схватил он за руку незнакомца.

– А ты кто такой? – возмутился тот.

– Я муж этой сеньоры, – ответил Леонардо.

– Ха-ха-ха! – пьяно осклабился незнакомец. – Он, видите ли, муж! А где ж ты раньше был? Нет, дорогой, она пила за наш счет, и теперь пойдет с нами! Пойдем, красотка!

– Отпусти ее, негодяй! – крикнул Леонардо и ударил нахала.

Завязалась настоящая драка, и Алехандро вынужден был вмешаться.

– Давайте не будем ссориться, – сказал он. – Мы возместим ваши расходы, только уходите отсюда по-хорошему.

Мужчины ретировались, а Леонардо и Алехандро решили отвезти Каролину домой.

– Где ты сейчас живешь? Куда тебя везти? – спрашивал Леонардо.

– У меня нет дома! – отвечала Каролина. – Я не знаю, где мой дом, способен ты это понять? Я не знаю даже, кто я! Меня можно отвезти куда угодно. А еще меня можно на что-нибудь обменять, продать или купить. По дешевке! Я товар, вот кто я! Однажды меня уже выставили на рынке, и теперь я опять в продаже…

– По-моему, она бредит, – сказал Алехандро. – Что будем делать? Может, отвезем ее к Элисенде?

– Но там ведь Агирре, – засомневался Леонардо. – Думаю, ей не захотелось бы предстать в таком виде перед Самуэлем… Знаешь, поезжай-ка ты сейчас к Элисенде и скажи, что я отвез Каролину к себе домой. Пусть она приедет за своей дочерью завтра.

Утром, проснувшись в доме Леонардо и узнав от него то, что произошло вчера, Каролина со смешанным чувством благодарности и стыда объяснила, отчего она последнее время так пьет.

– Негодяи! Какие негодяи! – возмущался Леонардо.

– Я сама во всем виновата, – возразила Каролина. – Ты единственный мужчина, который меня любил. А я так мерзко обошлась с тобой, с моим единственным.

Позвонив Элисенде, она сказала, что доберется до дому сама.

А на следующий день Элисенда пригласила Леонардо к ним домой.

– Я хотела отблагодарить тебя, – встретила она гостя. – Ты спас мою дочь от скандала, от позора. И еще я благодарна тебе за то, что ты не привел ее в таком состоянии сюда. Слава Богу, Самуэль не видел этого ужаса. Спасибо тебе, дорогой. Я всегда уважала тебя и любила, ты это знаешь.

– Я вам помешала? – с несвойственной ей прежде робостью спросила Каролина, появившаяся в гостиной.

– Нет, конечно, – ответила Элисенда. – Это я здесь лишняя. Уверена, что тебе есть что сказать Леонардо.

– Да, не стала скрывать Каролина. – Я хотела спросить у тебя, Леонардо. Как ты считаешь, смогу я еще подняться из той грязи, в которой оказалась? Или мне это не по силам? Ты один знаешь меня так, как никто. Даже моя мать не во всем понимает меня…

– Каролина, не скрою, когда я встретил тебя, меня привлекла, прежде всего, твоя красота. Но потом, познакомившись с тобой поближе, я почувствовал в тебе добрую щедрую душу. Наверно, тогда я и полюбил тебя… Мне нравилось, как ты умеешь радоваться жизни. Даже твое постоянное стремление к смене впечатлений, не казалось мне опасным…

– Но именно это меня и подвело. Я мечтала о путешествиях, о дорогих украшениях, о роскоши. Не понимала Эстефанию, когда она боролась за свою любовь. Мне казалось, что этот нищий рыбак не достоин ее внимания. Но она была права! А я оказалась полной дурой. Мне пришлось опуститься на самое дно, прежде чем я поняла, что дорожить в этой жизни следует только любовью. А я ее по своей глупости потеряла!

– Нет, Каролина, это не так, – возразил Леонардо. Я люблю тебя по-прежнему. И если бы ты только захотела… Вдвоем мы сумеем справиться со всеми неприятностями, которые были в прошлом.

– Леонардо, неужели я еще могу надеяться?..

– Да, любимая! – горячо заверил ее Леонардо. – Мне тоже есть в чем винить себя: я мало уделял тебе внимания, был занят только работой…

– Леонардо, – со слезами на глазах произнесла Каролина. – Ты ни в чем не виноват! Я лишь недавно поняла, насколько ты мне дорог, Спасибо тебе за все. Ты возвращаешь мне жизнь!..

Вопреки намерениям, Марта так и не уехала в Каракас: ей пришлось заботиться не только об Исамар, но и о детишках несчастной Эдельмиры, погибшей в овраге. Пастору Эустакио, собиравшемуся отправить детей в монастырский приют, Марта сказала:

– Я знаю, что чувствуют дети, потерявшие родителей, поэтому прошу: оставьте их пока здесь. Они уже привыкли к нашему дому. А я обещаю уделять им как можно больше внимания. Они такие славные! Рахино – рассудительный, а Ирис – тонкая, впечатлительная девочка.

– Ну что ж, – согласился Эустакио, – помоги этим сироткам справиться с их горем. Это благое дело.

Мальчик был постарше девочки и старался держаться мужественно, а его шестилетняя сестренка часто плакала и все просила отвести ее к маме.

– Я понимаю тебя, Ирис! – говорила девочке Марта. – Когда я была такой же маленькой, как ты, мне тоже довелось пережить горе: я потеряла сначала маму, а потом папу… Только ваша мама погибла во время несчастного случая, а моего папу убили… Но – не будем о печальном. Вы любите музыку? Там, в соседней комнате, есть пианино. Пойдемте, я вам что-нибудь сыграю.

– Ты очень хорошая, Марта, – обняла ее девочка. Это вы – хорошие! – Марта прижала к себе обоих детишек.

– А я когда-нибудь увижу маму? – спросила Ирис.

– Всякий раз, когда ты будешь о ней вспоминать, – закрой глаза и представь ее, – посоветовала Марта. – Ты увидишь, что мама всегда с тобой.

– А я, когда думаю о маме, то у меня вот тут, — Рахино дотронулся рукой до солнечного сплетения, – немножко больно.

– Это пройдет, – с уверенностью произнесла Марта. – Постепенно боль превратится в радость. Вот увидишь. Вы будете вспоминать свою маму с радостью.

Исамар и Архенис с надеждой следили за переменами, происходящими в Марте. Ее абсолютно перестали интересовать разговоры о Фернандо и Рейнальдо Мальдонадо, которые по-прежнему скрывались где-то неподалеку. Целый день она проводила с детьми, а вечером, уложив их спать, долго сидела над их кроватками, и лицо ее светилось от любви и нежности.

Когда телефонную связь с Каракасом восстановили, и Самуэль позвонил дочери, она сказала ему:

– Папа, я хочу посоветоваться с тобой о детях, которые остались сиротами. Мне становится невыносимо от мысли, что их когда-нибудь отдадут в приют. Я очень привязалась к ним, и хочу заменить им мать… Я хочу усыновить их, папа. Что ты скажешь?

– Дочка, признаюсь, это для меня неожиданно. Но тебе там виднее. Если ты полюбила этих детей, то я приму их как своих внуков.

Загрузка...