Рискни ради любви

Глава 13

Итак, маркиза не спешит забывать об осторожности, подумал Джек, вынимая бутылку с вином из ручья и распаковывая свой рюкзак. Разумная стратегия. Военный опыт подсказывал ему, что человеку не следует второпях расслабляться и принимать предложенную ему оливковую ветвь.

Джек стал резать хлеб и чеддер. Как приятно говорить об искусстве и археологии, а не скрещивать словесные мечи! К тому же ее интерес к акварелям показался ему искренним, равно как и ее профессиональная похвала.

И все же…

Джек понял, что все еще старается быть осторожным с леди Джаматти. Возможно, это война обострила его цинизм, однако он не мог не спрашивать себя, чем вызвано неожиданное изменение ее отношения к нему. Ей ничего от него не нужно, более того, именно ему стоило бы добиваться ее благосклонности. Ведь, как бы там ни было, ее положение выше.

Искоса поглядев на Алессандру, Джек заметил, что она взяла альбом и просматривает его работы.

— Простите, пожалуйста. — Заметив, что Джек наблюдает за ней, маркиза быстро захлопнула альбом и отложила его. — Я должна была сначала попросить разрешения.

— Если хотите, смотрите сколько угодно, леди Джаматти, — произнес он. — Мне нечего скрывать.

Алессандра вздрогнула, и на ее щеках появились два ярких пятна, словно их обожгло солнцем. Странная реакция на его слова, однако в маркизе и без того было много не совсем понятных для Джека вещей, которые ставили его в тупик.

— Я… я хотела поближе взглянуть на рисунки и изучить вашу технику, чтобы лучше понять то, что вы мне только что говорили, — объяснила она. — Моя дочь все больше увлекается живописью, однако я так и не поняла, действительно ли у нее есть способности к живописи. Разумеется, мне хотелось бы поощрить ее интерес.

— Можете не сомневаться: у мисс Изабеллы настоящий талант, — заверил ее лорд Джеймс.

— Вы так считаете? Он кивнул.

— К сожалению, сама я плохо разбираюсь в этих вещах, — задумчиво проговорила Алессандра. — Поэтому мне будет трудно указывать ей правильный путь.

— Вам следует попросить герра Лутца объяснить вам основополагающие принципы, — посоветовал Джек. — Ведь он не только великолепный художник, но еще и отличный учитель.

— Боюсь, что надоем ему своими расспросами, а он из вежливости не сможет отказать мне, — вздохнула маркиза. — Вы не единственный, кто говорил мне, что у него буквально каждая секунда на счету.

— Лутц любит говорить об искусстве с теми, кто ценит его знания. — Джек не стал упоминать, что швейцарский учитель рисования сочтет приятным разговор с ней с глазу на глаз еще и по другой причине. — Он приехал сюда, в Бат, на несколько недель.

— Да, мне это известно, — кивнула она, — И он был настолько любезен, что согласился давать Изабелле уроки и здесь.

— Можете считать это еще одним доказательством того, что у вашей дочери есть призвание к искусству, — сказал Джек. — Лутц не станет понапрасну тратить свои силы, если не будет уверен в том, что перед ним талантливый ученик.

— Думаю, он и вас считает очень одаренным учеником, — заметила Алессандра.

Джек едва заметно поежился, неожиданно осознав, что его слова можно расценить как хвастовство. Чтобы сменить тему разговора, он взялся за еду: разложил ломтики сыра и хлеба на куске клеенки между ними.

— Угощайтесь! — Взяв кусочек сыра, он сделал большой глоток вина. А затем, осторожно открыв вторую бутылку, предложил вино Алессандре. — Только прошу меня извинить: ни стаканов, ни бокалов у меня нет.

Подумав, она нерешительно взяла бутылку.

— Да будет вам стесняться, у нас обоих сегодня выходной день, — проговорил Джек беспечным тоном, еще раз прихлебнув вино из собственной бутылки.

Алессандра поднесла бутылку к губам и сделала глоток.

— Боже мой, как приятно!

Но далеко не так приятно, как смотреть на нее. Глядя на то, как ветерок ерошит ее волосы, а нежный свет играет на ее поднятом вверх лице, Джек почувствовал, что у него перехватывает дыхание. Заставив себя отвести от нее глаза, он снова отпил вина.

— Выставки, которые устраивает Королевская академия, для ребенка слишком тяжелы, — промолвил он, спеша вновь заговорить об искусстве. — А вот выставка Общества акварелистов — это, пожалуй, то, что подойдет мисс Изабелле.

Они пили вино, а Джек продолжал описывать другие галереи. Похоже, Алессандре все это доставляло удовольствие. Напряжение оставило ее, она сбросила шаль и расстегнула две верхние пуговички на высоком воротнике своего платья для прогулок. При этом стала видна лишь небольшая полоска шеи, но сама мысль о том, что скрывает нежный муслин, рождала неподобающие раздумья. Самые неподобающие…

Возможно, еще один глоток остуженного мозельского поможет ему совладать с нарастающим желанием.

— Благодарю вас за предложение, сэр, — сказала Алессандра после того, как Джек закончил свои комментарии.

Она отломила кусочек хлеба, но он заметил, что маркиза так и не отправила его в рот.

— Прошу прощения за то, что еда такая простая, но я не ожидал, что у меня будет компания. — Джек поморщился. — Извините за то, что предложил вам столь незатейливое угощение.

Алессандра явно восприняла его слова как вызов. Она быстро откусила маленький кусочек хлеба и отхлебнула вина.

— В отличие от холеных молодых леди, живущих в Лондоне, я вполне в состоянии выносить и тяжелые условия, — промолвила она.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, — кивнул Джек. — Похоже, ничто не может вас напугать, леди Джаматти.

— Я… мне кажется, что вас это раздражает.

Черт! Этот гневный взгляд!

— Я этого не говорил… — начал было Джек.

Она перебила его:

— В этом не было необходимости. Если забыть о нашем временном перемирии, становится понятно, что вы меня не одобряете. — Помолчав, она добавила: — И мою дочь тоже.

— Вы другая, — медленно проговорил Джек.

— Ну да, только всем известно, что английское общество недолюбливает тех, кто не подходит под его каноны, — с ноткой горечи в голосе ответила Алессандра.

Ее настроение резко изменилось, и он никак не мог понять почему.

— Правила есть правила, — ответил он. — Слава Богу, временами они меняются, но без них все общество охватил бы хаос.

— Странное представление о правилах — сразу понятно, что его высказывает военный. — Алессандра кивнула на его альбом: — Вам не кажется, что подобное мышление никакие, вяжется с духом творчества?

— В искусстве тоже есть свои правила, — промолвил Джек. — Сначала их надо узнать, потом освоить и лишь после этого — нарушать.

— Допускаю, что так оно и есть, но лишь для тех, у кого хватает любознательности, пытливости, чтобы сомневаться в общепринятых истинах, — сказала Алессандра наконец. — Однако для большинства людей просто невыносимо постоянно придерживаться строгих правил.

Джек не удержался от еще одного саркастического замечания, хоть и понимал, что оно вызовет горячую отповедь:

— Возможно, вам и вашей дочери следовало бы подумать о том, чтобы как-то обуздать свои языки.

Как он и ожидал, ее глаза полыхнули.

— Верно, — кивнула Алессандра. — Мы обе временами не думаем, что говорим. Но я предпочитаю, чтобы Изабелла временами плохо себя вела, чем потеряла бы свою индивидуальность. — Она судорожно вздохнула. — Мне всегда казалось, что юные светские леди вообще ее лишены, — продолжала она. — Поэтому неудивительно, что вам, мужчинам, все это надоедает и вы ищете развлечений на стороне. Полагаю, что с ними хотя бы в постели интересно.

Джек едва не поперхнулся вином.

— И я понять не могу, почему вы предпочитаете пустые, бессодержательные разговоры интеллектуальным беседам, — добавила маркиза.

— Я? Нет, не предпочитаю.

— Неужели? Вы только посмотрите на красоток в ваших модных лондонских домах — они же совершенно бесцветны! Вы видите только бледные, пастельные силуэты, которые невозможно расшевелить.

Джек нахмурился.

— Как художник вы должны это замечать.

Ее слова ошеломили его, потому что он и сам раньше думал об этом же. Джек невольно представил себе леди Мэри Стайлз в ее скромных белых платьях.

Бесцветные… Именно так!

— Ваши наблюдения весьма любопытны, — признался он. — Я не рассматривал наших дам с этой точки зрения. — Подняв бутылку, он отсалютовал Алессандре, прежде чем допить последние капли мозельского. — Желаю, чтобы вы всегда могли придерживаться своих идеалов. Но чем старше будет становиться ваша дочь, тем труднее ей будет оставаться другой.

Алессандра поспешно отвернулась, однако он успел заметить капли слез на ее ресницах.

Это поразило его больше, чем ее слова. Ведь Джек привык считать, что маркиза — это оплот силы, лишенный каких бы то ни было эмоций. И вдруг он увидел, что она ранима, как ребенок.

— Я… я… — начал Джек.

— Вы высказали свою точку зрения, сэр. — Подхватив юбки, Алессандра приподнялась. — Однако я сумею дать ей свободу, чтобы она смогла высказывать собственные мысли, изучать что-то новое и…

Голос маркизы дрогнул, она всхлипнула.

Противоречивые чувства овладели Джеком. Вина… Гнев… Симпатия… Желание… И еще что-то, только он не мог понять, что именно. В сочетании с вином образовалась какая-то комбинация, постичь которую он пока не мог.

Схватив Алессандру за рукав, он снова усадил ее — прямо в свои объятия.

— Да будет вам, я вовсе не хотел огорчить вас. Давайте вытрем вам слезы.

Когда Алессандра вдыхала, ее грудь прикасалась к его груди, и ему казалось, что его обдает огненным жаром. К тому же он не только слышал, но и чувствовал, как бьется ее сердце.

— Вы правы: когда есть воля, желание, тогда появляется и способ его добиться.

— Вы герой войны, поэтому для вас смелость — вещь очевидная, — проговорила она. — Но для меня…

Приподняв подбородок маркизы, Джек провел большим пальцем по ее дрожащей губе.

— Можете мне поверить, страх — грозный оппонент, даже если речь идет о видавшем виды солдате. И накануне битвы лишь глупцы или безумцы не пытаются найти в сердце ответы на важные вопросы.

— Вы так добры, к тому же пытаетесь ободрить меня, — прошептала Алессандра. — Даже если все это неправда.

— Вовсе я не добр, леди Джаматти.

Он наклонился к ней. Настолько близко, что его обоняния коснулся легкий аромат специй и померанца.

— Далеко не добр.

Черт! Он готов нарушить все правила поведения порядочного джентльмена.

Черт! Ему на это наплевать!

Да и как может быть иначе, когда ее, рот находится всего в каких-то дюймах от его рта. Эти ее грешные, чувственные губы экзотической формы, невероятного цвета… Господи, ему хотелось бы написать их, а затем разорвать листок с рисунком и позволить обрывкам раствориться на его языке.

Вместо этого Джек взял ее лицо в ладони и несколько мгновений любовался фарфоровой гладкостью ее нежной кожи под его грубыми мозолистыми руками.

А потом он поцеловал ее.

Его живот обдало огнем, который заметался там из стороны в сторону и устремился вниз, к его чреслам. Джек испытывал удовольствие с несколькими женщинами, но ни одна из них не дарила ему таких божественных ощущений. Это удовольствие полностью овладело им.

Нашарив рукой ленты ее капора, он развязал узел и запустил пальцы в шелковистые кудри Алессандры.

Они сводили его с ума. Застонав, Джек вытащил из мягких прядей пригоршню шпилек и швырнул их на камни. Тяжелая волна темных локонов каскадом упада на ее хрупкие плечи, путаясь с завязками платья. Их Джек тоже развязал и запустил руки под мягкий муслин.

Алессандра издала какой-то звук прямо ему в губы, но он не прервал поцелуя, касаясь нежных округлостей ее груди. Джек почувствовал, что она млеет от его прикосновений, ее соски отвердели, когда он коснулся их пальцами и стал теребить. Ее глаза округлились и наполнились мерцающим светом. Ее грудь стала быстрее подниматься и опадать от дыхания и Джек всем телом чувствовал ее близость.

— Святой Иисус! — прошептал он, осыпая ее подборов док поцелуями.

Ее кожа была свежей и невероятно сладкой на вкус, как лепестки полевых цветов после раннего утреннего дождичка.

— Кажется, наши раскопки высвободили какую-то глубокую, темную, древнюю и чарующую силу, прячущуюся в земных глубинах. Чем еще можно объяснить это волшебство? — Его язык погрузился в ямочку на ее горле. — Только этим безумием.

Безумие…

Алессандра почувствовала, что ее разумом овладевает какая-то неистовая сила. Какое-то невероятное желание, которое никогда не должно было увидеть свет дня.

«Беги! Прячься!» — шептал ей голос рассудка. Однако она даже не попыталась высвободиться из объятий Джека. Более того, не осознавая, что делает, Алессандра обвила его шею руками и прильнула ближе к нему, чувствуя мощь его торса, резные выпуклости его ребер.

Господи, как же ей хорошо рядом с ним, как спокойно! Если бы их тела слились в одно целое, она бы, пожалуй, смогла обрести иллюзорную уверенность в том, что он может делиться с ней своей силой.

Если бы ей когда-либо нужен был герой…

Заглянув в темную бездну его глаз, она так и не поняла их выражения. Его взгляд был совершенно непроницаемым. А сама Алессандра даже не надеялась на то, что Джек думает о ней. А когда посмотрела на его губы, почувствовала страстное желание, и ее губы приоткрылись в молчаливой мольбе.

Потом он снова ее поцеловал. У его поцелуя был привкус вина и солнечного тепла. Алессандра прижалась к нему, поглаживая его плечи, играя с его темными кудрями.

Сквозь юбки Алессандра ощутила жар его восставшей плоти, чувствовала, как неистово колотится его сердце под ее ищущими руками.

Безумие…

Алессандра ослабла. От выпитого вина и чудесного, даже развратного ощущения, вызванного его необузданной мужественностью, у нее закружилась голова. Отросшие, колючие бакенбарды, мозолистые ладони, пульсирующее под одеждой естество — твердое, грубое, требовательное. Отчаяние, опаленное огнем желания. И наконец, будущее, которое даже трудно себе представить. Может, если она прижмется к Джеку крепко-крепко — мужчине, каждая клеточка которого пропитана благородством, — ей удастся добиться того, чтобы его отвага и сила помогли прогнать ее страхи.

Прежде у нее сложилось неправильное мнение об этом человеке, однако теперь Алессандра всеми фибрами души понимала, что Джек не причинит ей зла.

Но если его руки не будут крепко держать ее, ее разум может разлететься на тысячи крохотных кусочков.

Выбросив все мысли из головы, Алессандра повернулась и легла на согретую солнцем траву, увлекая его за собой.

От легкого прикосновения к его чреслам с уст Джека сорвался прерывистый стон. Когда ее пальчики расстегивали первую пуговицу на его брюках, он был уже на грани и, казалось, вот-вот потеряет самообладание.

Приподнявшись, Джек задрал юбки Алессандры. А потом положил ладони на ее ноги чуть выше чулок и развел ее ноги в стороны. Его губы снова овладели ее губами: он ласкал их в точности так же, как его пальцы ласкали каждую складочку ее лона.

Алессандра застонала, ее тело содрогнулось от наслаждения. Земля, ветер, огонь — и чистое первобытное желание.

Стихии неожиданно разожгли неистовое пламя, когда Джек рывком вошел в нее. Она приподняла бедра, чтобы его клинок мог проникнуть в ее ножны до самой рукоятки. Его тело напряглось, как тетива, его толчки становились все более глубокими. Алессандра дрожала от страсти. Ни нежности, ни томительной медлительности не было в этом соитии. Только обнаженная страсть, начисто лишенная любого притворства.

Закрыв глаза от ярких лучей солнца, плясавших на их телах, Алессандра полностью отдалась своим ощущениям, сосредоточилась на его плоти, заполняющей пустоту внутри ее тела. Сильный мускусный аромат его возбуждения наполнял ей ноздри, кружил голову, и вскоре Алессандра почувствовала, что ее кожа стала влажной от пота.

Ее плоть становилась все горячее. Выше, выше! А потом вдруг внутри у нее будто лопнуло что-то.

Спустя мгновение Джек отпрянул от нее. Застонал, а его семя брызнуло на траву. После этого его крупное теплое тело вновь распростерлось на ней. Их ноги и одежда спутались, и они затихли.

Ее сердце постепенно успокаивалось, а ее разум — обретал ясность. Высвободившись из объятий Джека, Алессандра набрала полную грудь воздуха, чтобы не лишиться чувств. Что она наделала! Несколько мгновений она пребывала в полном смятении.

Нет, она не станет копаться в себе и изнывать от чувства вины. Ей было необходимо прикоснуться к кому-то и ощутить прикосновения порядочного человека, иначе она сошла бы с ума. Но если Джек считает ее распутной девкой.

— Господи, вино! — пробормотала Алессандра, когда ее пальцы дотронулись до пустой бутылки, и она сама откатилась в сторону от него.

— Вино… — Казалось, Джек тоже немного не в себе. — Я не… дело в том, что я… Вы не должны думать, что я намеревался…

— Да нет, нет, конечно!

Алессандра неловким движением опустила юбки, разгладила их и натянула на место лиф.

Она услышала торопливый шорох шерсти и льна — это Джек приводил в порядок собственную одежду.

— Леди Джаматти… Алессандра… Позвольте мне сказать…

— Вы не должны ничего говорить, — прошептала она. — Я ни в чем вас не обвиняю. Я виню только… — Из горла у нее вырвался прерывистый вздох. — Боже мой, да какая, в конце концов, разница в том, чья это вина!

Ускользнув от его руки, она стала собирать разбросанные шпильки.

— Как джентльмен, я был обязан вести себя более благородно, — начал было Джек.

— Святой Господь, это я на вас накинулась — дрожащая, с затуманенным взором, — перебила его Алессандра, тщательно избегая встречаться с ним взглядом. — Ваше благородство сомнений не вызывает. А вот мое… — Она глубоко вздохнула. — Я… Не могу даже объяснить, что на нас нашло. Как вы и сказали, это было мгновение безумства. Так что давайте для начала свалим все на него.

— И оставим все как есть?

Его лицо омрачилось, и темные тени, упавшие на него, скрыли все чувства до единого.

— Да. В конце концов, у нас обоих был секс и прежде, так что испытывать чувство вины и придумывать какие-то извинения ни к чему. Ни один из нас не совершил ничего постыдного. Не украдена ничья добродетель, не утеряна ничья невинность.

— Нуда, нет ничего постыдного в нашей страсти, — прошептал Джек.

Алессандра вздрогнула.

— Это то, что заставляет нас чувствовать себя живыми, — продолжал он.

— Страсть может и пугать, — шепотом добавила она.

— Вы боитесь? — спросил Джек. И испытующе поглядел на нее — Чего?

Темноты. Призраков. Собственной пугающей слабости. Алессандра не произнесла этих слов вслух.

— Иногда одиночество берет надо мной верх.

— Думаю, я мог бы составить вам компанию, чтобы помочь вам удержать страхи на привязи, — осторожно произнес он. — В английском обществе вдова может иметь некоторую свободу.

— Вы предлагаете мне… связь? — спросила Алессандра.

Джек был очень спокоен. Он застыл как изваяние, лишь на его шее пульсировала жилка. Помолчав, он ответил:

— Вы не можете отрицать того, что какая-то непонятная сила постоянно сводит нас вместе.

— Нет, не могу… — Алессандра прикусила губу. — Но…

— Само собой, любая встреча будет проходить только по вашему желанию, — сказал он. — Можете мне поверить: я позабочусь о том, чтобы о произошедшем не узнала ни одна живая душа. _:

Алессандра судорожно вздохнула. Господи, как же ей хотелось сказать «да»! Ее искушала его честь, его сила… его грешное и прекрасное тело.

Джек молчал, на его лице застыло серьезное выражение. Если он будет давить на нее, она откажется. Но он не сделает этого. Пусть сама примет решение.

— Да, я еще раз встречусь с вами, — пообещала она. — Но не знаю когда.

— Ни один из нас не должен обещать чего-то другому, — вымолвил Джек. — И понятно, что наше соглашение не должно вести к каким-то обязательствам.

— Уж коли мы пришли к соглашению…

Алессандра поднялась, качнулась и собрала с земли последние шпильки. Догадываясь, что выглядит как пирог, который изваляли в стоге сена, она торопливо скрутила волосы в пучок и заколола их, моля Бога, чтобы пряди не рассыпались. Отыскав капор и шаль, она на несколько мгновений задумалась, размышляя над тем, что бы еще сказать. Но любые слова казались в этой ситуации бессмысленными, поэтому она просто повернулась и пошла прочь.

Джек даже не двинулся с места, чтобы остановить ее.

Дождавшись, пока тропинка свернет в небольшую рощу, Алессандра смогла наконец ускорить шаг и разразиться сердитыми всхлипываниями.

Неужели она повторила свою прошлую ошибку?

Приступ ненависти к себе обхватил кольцом и крепко сжал ее грудь. Она такая слабая, а Черный Джек такой сильный. И его спокойная уверенность была такой… соблазнительной. Господи, как же ей нравилось его отношение к самому себе! Этот человек чувствовал себя комфортно с самим собой. В его теле не было ни единой фальшивой клеточки.

Или все это всего лишь ее девчачьи фантазии? Может, она просто видела то, что хотела видеть?

Алессандра поморщилась, когда, спотыкаясь, стала подниматься по склону холма. Когда-то в прежние времена она была столь же самоуверенна, как Джек. Она до сих пор помнила, какой восторг охватил ее, когда было опубликовано ее первое научное эссе. В честь этого случая муж, который гордился ею, устроил гала-обед в их дворце, они стояли у озера рука об руку, и ей казалось, что она способна пойти по воде.

А теперь Алессандре казалось, что она потеряла последние капли самообладания.

Ее глаза наполнились слезами. Может быть, она всего лишь безнравственная шлюха, которая торопится схватить то, что ей может дать мужчина.

При мысли об этом по ее телу пробежала дрожь. Нет, нет, нет! Вздернув подбородок, Алессандра напомнила себе, что многому научилась после зловещей интерлюдии с Фредерико. Она больше не такая слабовольная женщина, какой была раньше. Несчастья научили ее быть сильной.

Настолько сильной, чтобы переиграть Фредерико.

Настолько сильной, чтобы защитить Изабеллу.

Настолько сильной, чтобы держать Черного Джека Пирсона в неведении относительно ее черной, упрятанной в дальние уголки души тайны.