Рискни ради любви

Глава 3

— Вы уже были на Харли-стрит, где открыта выставка последних произведений мистера Тернера, лорд Джеймс?

Герр Герхард Лутц добавил еще немного краски на палитру и капнул туда же несколько капель воды.

Джек покачал головой.

— У меня еще не было возможности посетить ее, — сказал он. — Я вернулся в город только вчера вечером.

— Считайте это одним из заданий на следующий урок, — сказал учитель рисования.

В дополнение к занятиям в Королевской академии Лутц давал частные уроки нескольким одаренным ученикам в своей студии. Джек был одним из них, однако порой — как, например, сейчас — он не мог понять, что стало причиной выбора герра Лутца: то ли одаренность, то ли его семейный титул. На его взгляд, его последние работы были весьма неудачными и он почти не продвинулся вперед. Глядя на них, можно было подумать, что он пишет левой ногой.

— Его последняя работа иллюстрирует новую школу мышления, новый взгляд на природу, — продолжал Лутц.

Джек скривил губы:

— Вы намекаете на то, что я всего лишь жалкий ремесленник, который придерживается прошловекового стиля?

Губы молчаливого швейцарца тронула легкая улыбка.

— Вовсе нет, — покачал он головой. — Я считаю вас многообещающим художником, вы готовы постигать новое, иначе я не взял бы вас в ученики. Но я бы хотел, чтобы, совершенствуя свое мастерство, вы старались бы делать свои произведения… — Лутц замолчал, подбирая подходящее слово. — Более выразительными, — договорил он.

— Выразительными… — эхом отозвался Джек со стоическим выражением лица. — Возможно, на меня повлияли годы военной подготовки, но мне кажется, что это не в моем духе. Нам вбили в головы, что солдаты не должны много думать, когда что-то делают.

— М-да… Но все дело в том, что вам больше не следует вести себя как солдат, — отозвался герр Лутц. — Настала пора постепенно становиться художником.

— Хм-м… — протянул Джек, задумчиво глядя на бумагу.

— Искусство требует от артиста чувств, эмоциональных переживаний. Ослабьте нажим, сделайте линии более легкими. И не бойтесь экспериментировать с цветом. — Помяв пальцами соболиную кисточку, Лутц пожал плечами: — Я могу обучить вас таким вещам, как пропорция и перспектива, однако ваш собственный, индивидуальный стиль в искусстве вы должны найти сами.

На первый взгляд кажется, будто искусство и служба в армии не имеют ничего общего, подумал Джек. В то же время и то и другое проверяет человека на храбрость. Потому что храбрость необходима для того, чтобы бороться со страхом — физическим или моральным, особенно когда человек не знает, что его ждет впереди.

— Пример тому — Александр Козенс[3], чьи произведения вы наверняка знаете. Сэр Джордж Бомон владеет отличной коллекцией последних работ художника, попросите у него разрешения взглянуть на них, — продолжал Лутц. — И вы поймете, как можно отпустить на свободу воображение.

Отпустить на свободу…

Джек еще несколько минут рассматривал свои грубые карандашные наброски в дорожном альбоме, затем прикрепил гвоздиками к мольберту чистый лист бумаги и взялся за новую акварель. Мазок розового на небе, подчеркиваемый смелым ярко-красным пятном на горизонте…

Увлеченный работой, Джек не услышал бой часов. Итак, урок окончен.

— Лорд Джеймс! — Лутц, что-то искавший в сундуке с принадлежностями для рисования, поднял голову. — Очень не хотелось бы мешать вам, время истекло, а я должен давать урок в Сомерсет-Хаусе. — Он посмотрел на незаконченную работу. — Вот это уже лучше, — пробормотал он. — Попрактикуйтесь дома в заштриховывании — это вам задание на следующее занятие. И непременно посетите галерею мистера Тернера.

— Да-да, я обязательно схожу туда, — пообещал Джек. Собрав свои краски, он подставил свой мольберт к остальным. — Господи, и эта ничуть не лучше, — проворчал он вполголоса.

— Терпение, милорд, — сказал герр. Лутц. — Муза похожа на прекрасную, но своенравную женщину. Вы должны осторожно ухаживать за ней и доказать ей, что вы стоите ее внимания. Доказать с помощью Тяжелой работы и постоянства, — пояснил он. — Ее не завоевать фальшивой лестью и пустыми обещаниями.

Черт возьми! Учитывая его последние встречи с представительницами противоположного пола, он должен бросить искусство и заняться уборкой лошадиного навоза с лондонских улиц.

Из-за того, что ряды «Кружка ученых сивилл» становились все реже, было решено закончить их еженедельную встречу чуть пораньше.

— Полагаю, нам следует дождаться, пока двое наших друзей вернутся в город, а уж потом набросаем черновой вариант нашего опровержения на статью Хантфорда по химии, — предложила Кейт Вудбридж. — Когда окажется, что мы правы, преподаватели Оксфорда не смогут оспорить наши доводы.

Кейт знает, что говорит, подумала Алессандра. «Кружок» — группа интеллектуально одаренных женщин, регулярно собиравшихся для того, чтобы обсуждать научные проблемы, — за время своего существования имел немало ученых достижений. Но что гораздо важнее, они сумели наладить дружеские отношения, несмотря на разное происхождение.

Алессандра едва заметно улыбнулась. Поскольку общество с неодобрением относилось к тем леди, которые занимались интеллектуальными изысканиями, пятеро из них придумали забавное название для их группы: «Кружок ученых сивилл». И без моральной поддержки подруг-«сивилл» ее жизнь в Лондоне в последние два года была бы гораздо труднее.

— Я согласна. — Леди Шарлотта Фенимор написала несколько слов на полях своей записной книжки. — Нам действительно следует подождать, пока Кьяра вернется из свадебного путешествия. И Ариэль тоже, разумеется, несмотря на то что химия — ее слабое место.

Шестидесятипятилетняя сестра Шарлотты, энергичная старая дева, недавно вышла замуж и теперь наслаждалась семейной жизнью за городом в новом поместье своего мужа.

— Это последний пункт повестки дня, — сказала она. — Разумеется, если никто не хочет поднять новую тему для обсуждения.

— Нет, поэтому давайте позвоним, чтобы принесли чай, — сказала Кейт Вудбридж, быстро убирая бумаги. — Я умираю с голоду.

— Ты вечно умираешь с голоду. — Оглядев хрупкую, полупрозрачную фигуру своей приятельницы, Алессандра закатила глаза: — Ты тарелками поглощаешь сладости и при этом не набираешь ни унции. Какая несправедливость!

— Что ж, давайте сделаем это следующим пунктом наших научных изысканий, — усмехнулась Кейт.

Когда принесли чай, Алессандра, улучив момент, стала думать о двух своих подругах. Шарлотте уже шестьдесят пять, она жалуется на боль в коленках, но сохранила ясность ума. У нее был довольно циничный взгляд на жизнь, но и она, и ее сестра Ариэль всегда были готовы поделиться с тремя другими «сивиллами» своей жизненной мудростью.

— Ах, как замечательно! Больше всего люблю лимонные пирожные с заварным кремом!

Шарлотта была самым старшим членом группы, Кейт в свои двадцать два — самым младшим. И самым мятежным — по крайней мере с виду. Дочь высокородной британский леди и лихого морского капитана из Америки, она большую часть жизни провела в кругосветных путешествиях. Во время этих путешествий Кейт стала настоящим экспертом в области ботаники и обрела еще несколько весьма сомнительных талантов…

— А я сегодня, пожалуй, не буду есть сладкого, — сказала Шарлотта, попивая чай. — Боюсь, мои платья вот-вот станут мне тесны. — Она помолчала. — Как вы думаете, индийский шелк может ни с того ни с сего сесть?

— Сомневаюсь, — отозвалась Алессандра. — Но мы можем добавить этот вопрос в список тем для будущих экспериментов, которые будем проводить, когда Кьяра и Ариэль вернутся в город.

Лукаво улыбнувшись, Кейт отправила в рот кусочек пирожного.

— Кстати, раз уж мы заговорили о будущем… Ты сколько времени собираешься провести в Бате?

— Месяц, возможно, два — сколько понадобится для первого этапа раскопок, — рассеянно ответила Алессандра.

Ее мысли были заняты не столько предстоящей работой, сколько письмом, которое она утром получила от своего кузена Марко. Он сообщил весьма тревожные новости.

— Тебя что-то беспокоит, дорогая? — спросила Шарлотта. — Мне показалось, ты чем-то расстроена.

— Нет-нет, — покачала головой Алессандра. — Все из-за того, что Изабелла в последнее время плохо себя ведет и капризничает: она очень скучает по Перегрину. — Сын Кьяры был лучшим другом ее дочери. — И по Италии, — добавила она.

— А почему бы тебе не съездить в твой старый дом? Тебе наверняка хочется увидеть друзей, те места, где ты жила, — промолвила Кейт.

— Нет, сейчас у меня слишком много дел, касающихся археологии, — уклончиво ответила Алессандра. Никто из «сивилл» не знал истинной причины ее отъезда из Италии. Некоторые тайны слишком мрачны, чтобы делиться ими даже с ближайшими друзьями. — Может, когда-нибудь в будущем.

— Жизнь слишком коротка, чтобы откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — заявила Кейт. — К тому же ты очень много работала. Я не могла не заметить, что за последние недели ты потеряла несколько фунтов. — Она помолчала, чтобы откусить еще кусочек пирожного. — У тебя даже темные круги под глазами.

— Должно быть, помогать Кьяре защищаться от семейства Шеффилд, пока мы проводим время в Шотландии, — немалый риск, — сказала Шарлотта. — Ты только представь себе, как страшно быть обвиненной в убийстве.

Кейт поперхнулась, а Алессандра побледнела.

— Не хотела бы я оказаться в такой ситуации, — проговорила Кейт. — Впрочем, мы все можем расслабиться, ведь Кьяру больше ни в чем не обвиняют. — Она попыталась улыбнуться, но ее лицо оставалось напряженным и она отодвинула от себя тарелку с недоеденными сладостями. — Но вернемся к теме нашего разговора. Думаю, тебе следует хорошенько подумать о том, чтобы отказаться от работ в Бате. Лучше отвези Изабеллу на лето к озеру Комо.

— Это непрофессионально — отказываться копать в последний момент, — ответила Алессандра. — Недопустимо, чтобы пошли разговоры о том, что женщины-ученые слишком ненадежны и им нельзя ничего доверять.

Кейт фыркнула, а Шарлотта согласно кивнула. Обрадовавшись, что разговор был прерван в самом начале, Алессандра поспешила сменить тему:

— Кстати, чья очередь брать Маленькую Красную книгу?

Наряду с их личными усилиями в области научных изысканий «сивиллы» работали над специальным совместным проектом. Официально он назывался «Непреложные законы мужской логики — научное исследование, основанное на личных наблюдениях». Однако Шарлотта придумала для проекта менее официальное наименование: «Мужчины: сборник основных советов о том, как справляться с грубиянами». «Сивиллы» по очереди вписывали в это главное произведение по главе в юмористическом духе.

Однако в последнее время их интерес к сборнику заметно уменьшился.

— Я возьму ее, — сказала Кейт. — Воспользуюсь случаем занять себя чем-то, пока наш «Кружок» не соберется в полном составе. — Она постучала пальчиком по красной кожаной обложке. — Кстати, раз уж мы заговорили о мужчинах, Алессандра… Я заметила, что черноволосый приятель Хэдли буквально глаз с тебя не сводил во время торжественного завтрака в честь венчания. Думаю, он проявляет к тебе интерес.

— Ну да, проявляет, но как-то странно, — кислым тоном ответила Алессандра. — Он ищет способ отрезать мне язык. Надо же, обычно мы весьма наблюдательны, но на этот раз ты ошиблась, Кейт, и не разглядела очевидного. Я не нравлюсь лорду Джеймсу Джекхарту Пирсону. А он не нравится мне.

— Но почему? — не унималась Кейт.

— Я знаю почему. — Шарлотта кивком указала на Алес-сандру: — Ты и лорд Джеймс обменялись несколькими словами, когда тебе показалось, что он пристает к Кьяре. Очень неприличными словами, если мне память не изменяет.

Алессандра прикусила губу. Она действительно отругала его на тосканском наречии. А Черный Джек Пирсон хорошо говорит по-итальянски.

— Однако первое впечатление бывает обманчивым, — продолжала Шарлотта. — Он оказался настоящим героем, спасающим детей.

Тук-тук-тук… Кейт продолжала постукивать пальцем по Маленькой Красной книге.

— Если мужчине не нравится женщина, он старается ее избегать. И наоборот. А вот гнев в некоторых случаях указывает на какие-то другие чувства, — заявила Кейт.

— Какое интересное наблюдение! Полагаю, ты добавишь его в нашу книгу. — Но, тут же испугавшись своего язвительного тона, Алессандра вздохнула: — Ох, Кейт, извини, пожалуйста, что-то нервы сегодня у меня на пределе.

— Я не собиралась поддразнивать тебя, — ответила подруга. — Я всего лишь хотела сказать, что Черный Джек Пирсон, возможно, интересуется тобой гораздо больше, чем тебе кажется. — Она помолчала. — У него такие широкие плечи, такие манящие черные глаза… Он похож на героя одной из романтических поэм лорда Байрона.

Алессандра потянулась за своим ридикюлем.

— Меньше всего мне нужна в жизни романтическая история, — сказала она.

Прищурившись, Джек пытался сосредоточиться на маленьких облаках, скользивших по небу и едва различимых над верхушками деревьев. Они не просто свинцово-серые, решил он. Нет, скорее, это тонкий оттенок дымчато-синего цвета, смешанного с капелькой сиреневого. Может, там даже есть сливовый нюа…

— Вам нужны очки, лорд Джеймс? — Лорд Гаррет Хау, временами составлявший Джеку компанию в азартных играх, остановился рядом с ним. — Но на прошлой неделе в Мэнтоне вы отлично стреляли, из-за вас я лишился десяти гиней.

— Мне показалось, я увидел ястреба, — ответил Джек, которому не хотелось объяснять, за чем именно он наблюдал.

— Небось хотите прицепить к своей шляпе перо, а? — Хау по-дружески толкнул его в бок. — Кстати, там впереди виднеется весьма привлекательная пташка. И, по-моему, ее не так уж часто встретишь в обществе.

Только сейчас Джек заметил впереди шелк цвета индиго.

— Мы с Джервином видели ее вчера на Бонд-стрит, и он сказал мне, что она вдова, — продолжал Хау. — Кстати, у нее чудесное имя. — Он развязно подмигнул Джеку. — Что ж, пусть на людях она не расправляет крылья, но, возможно, мне удастся уговорить ее раздвинуть передо мной ножки.

Они продолжали идти. Хау со свистом выдыхал воздух.

— Нет, вы только посмотрите, как юбки вьются вокруг ее круглой задницы! Завораживающее зрелище! — Еще один свистящий вздох. — Признаться, я забыл, что я джентльмен.

«Я тоже», — подумал Джек, когда идущая впереди леди замедлила шаг и повернулась к ним боком, чтобы развязать узел на шали.

В мгновение ока ему захотелось схватить приятеля за гррло и выбить ему зубы. Однако разум взял верх, и Джек заставил себя сунуть руки в карманы сюртука.

— Тогда позвольте мне напомнить кое-что, о чем Джервин, должно быть, забыл сказать, — промолвил он. — Впереди идет не какая-нибудь там перелетная пташка, которая только и мечтает о том, чтобы ее заметил какой-нибудь тип. Впереди идет маркиза делла Джаматти, не только идеал совершенства, но еще и ближайшая подруга молодой жены Хэдли.

Хау перестал ухмыляться и нахмурился.

— С каких это пор ты стал таким надутым резонером? — перейдя на ты, спросил он. — Я не собирался задирать этой леди юбки посреди Грин-парка. Просто выразил свое восхищение ее прелестями. — Он бросил еще один похотливый взгляд на Алессандру. — Не будешь же ты отрицать, что эта дамочка необычайно хороша.

— Нет, не стану, — процедил сквозь зубы Джек.

— Черт, да из-за нее у меня тут прямо все воспламенилось, — сказал Хау, прикасаясь к своим штанам. — Может, именно поэтому ты ведешь себя как разъяренный бык, которого собираются кастрировать? Ты попытал удачу с этой леди, она отказалась иметь с тобой дело, вот ты и бесишься.

Кулаки Джека вырвались из карманов.

— Черт возьми, Хау, прекрати отпускать пошлые шутки в адрес этой леди, иначе я разобью тебе физиономию!

— Вот ведь черт, да ты настоящий дьявол во плоти, когда разозлишься. — Хау с оскорбленным видом резко повернулся и пошел прочь.

Джек разжал кулаки и рассеянно погладил свои перчатки, глядя вслед приятелю. Не сказать бы, что в его напряженной походке было что-то примечательное, однако от всей его фигуры исходила настоящая мужская ярость. Джек поморщился, неожиданно подумав, что его реакция на болтовню этого повесы была довольно глупой. Впрочем, подумал Джек, Хау наверняка удовлетворится его извинениями, которые он принесет ему на следующий вечер.

Ну а пока…

Его взор вернулся к Алессандре, которая успела развязать узел на шали и теперь направлялась к газону.

Настало время стратегического отступления.

Джек подождал немного, не желая прислушиваться к своему внутреннему голосу, а затем ускорил шаг, чтобы не упустить ее.

Не отставая от маркизы, однако осмотрительно не приближаясь к ней слишком быстро, Джек имел возможность любоваться ее прекрасной фигурой. Хау прав: она двигалась с удивительной грацией, ее бедра плавно покачивались из стороны в сторону, словно их подгонял нежный тропический бриз. Это было весьма изысканно. И чувственно. Сексуально.

Джек почувствовал, что во рту у него пересохло.

Дисциплина, напомнил он себе. Ему не следует представлять контуры изгибов ее фигуры или раздумывать над тем, какого именно оттенка ее кремовая кожа. Неприлично думать о том, как выглядели бы ее ноги, если бы она выставила их из-под смятой шелковой простыни. И уж совсем недостойно фантазировать о том, какова ее кожа на ощупь. Джек готов был заключить пари на целое состояние, что кожа у Алессандры упругая, но мягкая. Как спелый персик.

Дьявольщина! Теперь его рот наполнился слюной!

Черт, да он совсем обезумел: идет за ней украдкой, вместо того чтобы раздевать ее глазами. В конце концов, он очень даже неплохо проводил время с пышной блондинкой в «Пещере Купидона»! Дело вовсе не в том, что он истосковался по нагому женскому телу.

Дрожь отвращения, вызванного собственными мыслями, поползла у Джека по спине. Ну почему он не может изгнать эти недостойные, но восхитительные мысли из головы?

Господи, он пытается сделать это! Но она сводит его с ума. Настоящее наваждение.

К счастью, маркиза никогда не догадается о том, в каком направлении движутся его мысли.

Одолеваемый внутренними демонами, Джек не заметил поворота и споткнулся о небольшую кучу гравия. Услышав шум, Алессандра резко остановилась и оглянулась, чтобы увидеть, что происходит у нее за спиной.

Когда их глаза встретились, Джек понял, что со стороны можно подумать, будто на вид он мрачнее тучи.

Она обвела его ледяным взором. Изумрудно-ледяным. Поблескивающим, как осколки драгоценных камней.

Еще несколько мгновений они молча стояли, глядя друг на друга. Затем Алессандра повернулась и пошла вперед, даже не оглянувшись.