Рискованное приключение

Глава 10 Следуй за мной

Я проснулась от того, что одна рука Макса находилась у меня между ног, вторая лежала на груди, а губы ласкали шею.

— Дорогой, — выгнувшись, прошептала я.

Он убрал руки, развернул меня и поцеловал. А после проделал со мной другие вещи. Потом он взял меня, расположившись сверху. Я согнула колени и сжала бедрами его бока.

Когда я почти кончила и уже балансировала на самом краю, он вышел из меня, перевернул на живот, вздернул бедра наверх и врезался в меня, сильно и жестко, снова и снова.

Восхитительно.

Я уткнулась лицом в подушку, сжимая ее пальцами.

— Поласкай себя, малышка, — прорычал Макс приказ у меня за спиной, и я сделала, как было велено.

Меня хватило секунд на тридцать. Потом я кончила, долго и сильно, заглушая стоны подушкой.

После этого я убрала руку, но Макс обхватил меня под грудью и притянул к себе, продолжая двигаться, скользнув пальцем между моих ног и кружа вокруг моего сладкого местечка.

Я вжалась спиной в его тело, стиснув рукой его запястье, и простонала:

— Макс, я не могу… слишком сильно.

Он не стал меня слушать, его палец продолжал кружить, а член продолжал врываться в меня, и он потребовал своим хриплым голосом:

— Еще раз, Герцогиня.

— Не могу.

— Я хочу еще.

— Макс, — прошептала я.

Второй рукой он накрыл мою грудь, сжав сосок пальцами, и его прикосновение прошило меня насквозь.

Я была права: это слишком сильно. Я просто взорвусь.

— Давай, детка, — прорычал он. — Быстрее, я уже близко.

Сотрясаясь всем телом, я кончила, больше чем сильно, великолепно. Это было так прекрасно, что я закричала, накрыв ладонью руку Макса на своей груди и крепко сжав ее.

— Господи, — прорычал Макс, — охренительно.

После этого он вошел еще глубже, один раз, второй, третий, сопровождая свой оргазм стонами.

Он замер, потом наклонился, толкнув мое тело на кровать, и отпустил меня. Я рухнула обратно на подушки. Макс остался на месте, поглаживая пальцами мою попу, поясницу и медленно продолжая скользить во мне.

Я позволила ему, мне нравился каждый выпад, его легкие, интимные прикосновения.

Макс выскользнул из меня и лег рядом, потом натянул на нас одеяло и обнял меня. Я прижалась лицом к его шее и обняла его одной рукой, а другую положила ему на грудь.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Угу, — ответила я, слегка кивнув.

Он провел ладонью вверх по моей спине и задал вопрос, ответ на который уже знал:

— Это слишком?

Судя по голосу, он улыбался.

— Не-а, — ответила я, слегка качнув головой.

Его тело затряслось от смеха. Я прижалась ближе.

Потом Макс спросил:

— Как ты могла?

Я запрокинула голову, чтобы посмотреть на него:

— Могла что?

— Месяцами жить без секса.

Я наклонила голову набок, вжав ее в подушку.

— Что, прости?

— Ты такая горячая штучка, Герцогиня. Не могу представить, чтобы такая женщина, как ты, вытерпела без секса слишком долго.

Я уткнулась лицом обратно в его шею и не ответила.

— Нина? — окликнул Макс.

— Ты только что назвал меня горячей штучкой? — спросила я его горло.

Я поняла, что он улыбается, когда он ответил:

— Да.

Одна рука огладила мою попу, а другая скользнула в мои волосы.

— Потому что ты такая и есть.

— М-м, — пробубнила я, вместо того чтобы рассердиться, решив принять это за своеобразный комплимент в стиле Макса.

— Я смотрю, Нина-зомби вытеснила сердитую Нину, — заметил он.

Я снова решила не отвечать.

Макс перекатил меня на спину и прижался к моему боку, опираясь на локоть и положив вторую руку мне на живот.

— Так что? — напомнил он.

— Что?

— Ты не ответила на мой вопрос.

Глядя на его ключицу, я пожала плечами.

— Должно быть, непросто, — заметил он.

Я посмотрела ему в глаза. Конечно, я бы предпочла наслаждаться состоянием после двух оргазмов и утром без моих родственников у порога, но я посерьезнела и не отводя взгляда сказала:

— Знаешь, если бы у меня был выбор: вернуться к Бренту, который меня бил, или вернуться во время перед и после смерти Чарли, когда я была такой одинокой, такой потерянной и так нуждалась в поддержке, что позволила себе привязаться к Найлсу, я бы выбрала Брента.

Макс убрал руку с моего живота и, обхватив меня за подбородок, нежно прошептал:

— Малышка.

— Я не шучу.

— Знаю. Это от новизны. Через пару недель ты будешь чувствовать себя по-другому.

Я вздохнула и закрыла глаза:

— Не знаю.

Почувствовав, что его губы коснулись моих, я открыла глаза.

— Я знаю, — сказал он, подняв голову.

— Да?

— То, что ты потерялась, что связалась с этим козлом, привело тебя ко мне. — Он нагло усмехнулся. — Так что да, через пару недель ты будешь чувствовать себя по-другому.

Прищурившись, я посмотрела ему в глаза.

— Знаешь, ты не только раздражающий и властный, ты еще и нахальный.

Его рот вернулся к моему, и я увидела, что его глаза улыбаются.

— Да, и ты это любишь, — ответил он.

— Я забыла, еще ты невозможный.

Его глаза засмеялись, и через секунду он снова целовал меня — не просто коснулся губами, а крепко и долго поцеловал. Когда мы закончили, он оказался почти на мне. Я обнимала его, положив одну руку ему на шею, и его поцелуй был так хорош, а вес ощущался так приятно, что я забыла о своем раздражении.

— Так хорошо, — прошептала я.

— Да, — прошептал он в ответ и, наклонив голову, провел своим носом по линии моей челюсти.

От этого я почувствовала себя еще лучше, но не стала говорить ему.

— Макс, — окликнула я, и он поднял голову.

— Я здесь, малышка.

— Почему Шауна?

Как только я произнесла эти слова, тут же пожелала вернуть их обратно. Я даже не знала, почему спросила об этом. Просто вырвалось. Мы спорили, как назвал это Макс, нам это нравилось, это стало нашей особенностью, и после того, как он был таким милым, я почувствовала, что могу спросить.

Его лицо потемнело, и я поняла, что спрашивать все-таки не следовало.

— Извини, мне не следовало спрашивать, — пробормотала я. Мои внутренности терзал страх, потому что я знала, что сделала что-то не так, и не хотела, чтобы он снова стал таким Максом, каким был вчера днем. Я решила сменить тему и попыталась выскользнуть из-под него. — Пойду сделаю кофе.

Его вес не сдвинулся, на самом деле он даже еще сильнее навалился на меня, пригвоздив меня к месту. Я подняла на него глаза.

— Почему не нужно? — поинтересовался он.

— Очевидно, что ты не хочешь говорить об этом, — осторожно заметила я.

— Может, и нет, но это не значит, что ты не должна спрашивать.

— Ну…

— Ты лежишь голая в моей постели, детка, ты готовишь на моей кухне, ты переезжаешь в город, покупаешь письменный стол — и все это, чтобы быть со мной. Тебе не кажется, что ты имеешь право знать?

Я считала, что имею право знать о многом, обо всем.

Но я не стала это говорить. Собрав все свое мужество, я не отводила от него взгляд.

Макс приподнялся на локте, но так и не сдвинулся с меня. Его взгляд переместился на мой висок, и он прикоснулся к нему пальцами, зарывшись в волосы. Он провел по моим волосам вниз и стал накручивать прядь на палец. Мне были приятны его прикосновения, но наблюдая за быстрой сменой эмоций на его лице, я поняла, что они не были приятными. Он отвел взгляд от моих волос, не переставая крутить локон, и посмотрел мне в глаза.

— Давно, в пятом или шестом классе, мы все были в одной компании: Битси, Броуди, Шауна, Ками, Гарри и я.

— Гарри? — удивленно спросила я.

— Да.

— Ками?

— Да, типа того, в основном она увязывалась с нами, у нее было мало своих друзей.

Не удивительно, если слова Макса о том, что Ками всегда была стервой, правда.

— Без Кертиса? — спросила я.

— Да.

«И без Анны?» — подумала я, но не произнесла вслух.

— Мы были близки, — продолжал он, — все делали вместе, вместе пошли в старшую школу. И оставались близки, хотя Битси и Шауна учились классом младше, а Ками двумя.

Я кивнула, поощряя его продолжать, и передвинула ладонь ему на грудь.

— Ками отдалилась от нас, завела собственных друзей, но она всегда оставалась близка с Шауной. Мы с Броуди в девятом классе вошли в школьную футбольную команду, Гарри нет. Тогда-то мы с Броуди и подружились с Кертом, который был на год старше, но отдалились от Гарри. Он был рядом, мы зависали вместе, но общались уже не так тесно.

— А с Шауной общались?

— Да.

— Значит, она была твоей подругой?

Макс усмехнулся:

— Я учился в старших кассах. Мальчишки совершают глупости в присутствии красивых девчонок, а она, несмотря на то, что большую часть времени была высокомерной занозой в заднице, всегда была красивой, даже тогда.

Я постаралась, чтобы эти слова не впились в меня, словно острие ножа, но не преуспела.

Вчера ночью он сказал мне, что я хорошенькая, а не красивая, а все женщины знают, что это две большие разницы.

— Герцогиня, — нежно произнес он, явно разгадав выражение моего лица, — она тебе и в подметки не годится.

Я выдавила улыбку и попыталась вернуться к предыдущей теме:

— Продолжай.

Но Макс не поддался.

— Детка, я серьезно.

— Итак, — упрямо продолжила я, — вы все были друзьями.

А Макс, как обычно, отказался менять тему.

— Она красивая, но холодная. Великолепно работает ртом, когда он на члене. Но если она использует его для чего-то другого: целует, разговаривает или дуется, что происходит чаще всего, то не так уж хороша.

— Макс…

— И она не расслабляется, когда ее трахаешь, хочет все контролировать: тебя, себя — все. Секс для нее— способ манипулировать, попытка обвести тебя вокруг пальца, поймать в свою сладкую ловушку. Но она никогда не понимала, что настолько напряжена, настолько сосредоточена на своем плане, что никогда не позволяет себе наслаждаться процессом, а если она не получает удовольствие, то и ты тоже не можешь.

Я поймала его взгляд и честно сказала:

— Не уверена, что мне необходимо это знать.

— Никогда, — сказал Макс, не отреагировав на мои слова, — никогда не случалось так, что я входил в комнату, видел ее, одетую на выход, и забывал дышать, как было с тобой перед походом в «Петуха».

От этого признания мои глаза распахнулись, и я тоже забыла, как дышать. Потом вспомнила и прошептала:

— Макс…

Он провел большим пальцем по моему виску.

— За технику минета Шауне можно поставить десятку. Но за артистизм — ноль. — Он коснулся моих губ своими и пробормотал: — Ты же, малышка, ты так загораешься, что… черт… — Он потерся своим носом о мой, и его глаза потемнели от приятных воспоминаний. — Когда я вижу, как ты сосешь мой член, я могу поклясться, что тебе это нравится даже больше, чем мне. Высший бал. — Он легко поцеловал меня. — Секс с ней не идет ни в какое сравнение с тобой. Разные лиги.

Мне не хотелось этого признавать, но его слова меня очень порадовали.

— И она никогда, ни разу с пятого класса, не заставила меня смеяться, — закончил Макс.

Это обрадовало меня еще больше.

— Ладно, я лучше Шауны, — пробубнила я, немного смущенно и застенчиво (но все равно очень довольно), — продолжай.

— Да, я продолжу, когда ты пообещаешь мне больше никогда не делать такое лицо, когда я честно говорю о ней.

— Какое лицо? — спросила я, догадываясь, хотя и не могла видеть себя.

— Как будто я неожиданно ударил тебя ножом в живот.

О Боже. Он действительно так хорошо меня понимает?

— Да, именно так ты и выглядела, — сказал он, как будто я задала свой невысказанный вопрос, и мои глаза распахнулись.

— Поразительно, — выпалила я.

— Детка, не играй в покер, — посоветовал Макс и улыбнулся, — никогда.

— Хороший совет, — прошептала я.

Его лицо смягчилось, он наклонил голову, чмокнул меня в нос и прошептал:

— Хорошенькая.

Потом он перекатился на спину, увлекая меня за собой, так что я оказалась почти на нем.

Опираясь рукой на его грудь, а локтем на кровать, я приподнялась и спросила:

— Ты закончишь свой рассказ?

— Да, — сказал он, вздыхая, — хотя тут не о чем говорить. Мы закончили школу, и Шауна поступила в Университет штата Калифорния. После этого она на несколько лет пропала, вышла замуж за какого-то богатого старика из Аспена, развелась с ним и содрала с него деньги, сколько могла, но не так много, как хотела. Может, она и была красива, а он стар, но он не был дураком. Она вернулась и жила на эти деньги, подыскивая следующего.

— Похоже, его отступные закончились.

— Да, она облажалась. Она усердно обрабатывала Керта. Единственное хорошее в этом завещании и письмах то, что он был в курсе. Она думала, что имеет его, но в итоге получилось, что он взял то, что хотел, и поимел ее.

— Буквально и фигурально, — отметила я.

— Да.

— А ты?

Он повернул голову на подушке и ответил начистоту:

— Она красива, отлично работает ртом, она хотела оказаться в моей постели, старалась ради этого, так что я пустил ее в туда. Она вела свою игру, скрывала, кто она есть на самом деле, и я позволял ей. Почти сразу все оказалось не так хорошо, как она хотела показать. Потом стало еще хуже. Когда секс с ней перестал перевешивать ее недостатки, я все закончил.

— Ты не знал, что она спит еще и с Кертом?

— Это было частью того, что секс перестал перевешивать ее недостатки, когда я выяснил, что она путалась со мной и с Кертом одновременно.

— Значит, ты не любишь делиться? — спросила я, и его свободно обнимавшие меня руки сжались.

— По-разному.

— Как это?

— Насчет Шауны мне по фигу. Даже когда мы были вместе, это было несерьезно. Если это несерьезно, то мне плевать. — Макс провел рукой вверх по моей спине, прижав меня к себе, и я увидела, каким настойчивым стал его взгляд. — Если же все серьезно, Герцогиня, как у нас, то я абсолютно не люблю делиться.

Мне понравился его ответ. Я прикусила губу, потом поинтересовалась:

— Значит, если ты не возражал, то…

— Дело в Керте, — перебил меня Макс.

— А тебе не нравился Керт.

— Нет. Мне не нравился Керт, не нравилось, что женщина делила его постель и мою, и не нравилась причина, по которой она это делала.

— Сколько вы были вместе?

— Большую часть времени я работал не в городе, так что это длилось год. Если бы я был здесь, то, наверное, догадался бы гораздо раньше. Не знаю точно, но всего я провел в городе и с ней где-то пару месяцев.

— А когда появился Гарри?

— Некоторое время назад, после того как я избавился от нее и она поняла, что не сможет вернуться. Год назад, чуть больше.

— Как они сошлись? — спросила я Макса, и его лицо изменилось, а взгляд стал рассеянным.

— В этом-то и вопрос, — пробормотал он.

— Что, прости?

Его взгляд снова стал осмысленным, и Макс посмотрел на меня.

— Гарри всегда любил Битси, всегда. Никогда не смотрел на Шауну. Когда они стали встречаться, удивились все.

Вот это новость. Интересно.

— Битси?

— Да. В день, когда она вышла замуж за Керта, Гарри так напился, что разнес «Собаку». Мику пришлось посадить его в камеру, чтобы присматривать за ним и подождать, пока он протрезвеет.

— Ничего себе, — выдохнула я.

— Да, — сказал Макс. — После Керта Битси и Гарри отдалились друг от друга, после того как она потеряла ноги, они снова сблизились, стали друзьями. И дружат до сих пор.

Мама права: это какой-то Пейтон-Плейс в Скалистых горах.

— Значит, Ками встречалась с Кертом до Битси, а Гарри всегда любил Битси…

— Нет, милая, Ками встречалась с Кертом, пока Битси не рассталась с Гарри. В старшей школе мы с Броуди уже не зависали с ним, но это не значит, что мы не остались друзьями. Мы дружили. А Битси встречалась с ним в старшей школе и после, пока что-то не произошло. Она рассталась с ним, и Керт не стал терять время. Он порвал с Ками и стал ухаживать за Битси.

Я моргнула.

— Значит, Гарри и Битси были вместе?

— Да, по меньшей мере шесть-семь лет.

— Боже мой.

— Это было давно.

— Мотив для убийства?

Макс расхохотался и снова перекатился, так что мы оказались на боку, но он приподнялся на локте, подперев голову рукой, а я легла на спину, чтобы было удобнее смотреть на него.

— Гарри и мухи не обидит, он не способен на такое. Он никогда не охотился, и у него нет оружия, насколько я знаю, — сказал мне Макс. — Родители оставили ему трастовый фонд, но он все равно открыл собственный магазин пиломатериалов и вполне преуспевает. И если бы он даже хотел убить Керта, он никогда не стал бы угрожать Битси.

— Ох.

Макс улыбнулся:

— Хотя я не удивлюсь, если через несколько месяцев увижу его у нее на крыльце с букетом цветов.

Мне понравилась эта мысль, так что я улыбнулась.

Макс обвел взглядом мое лицо и склонился ниже.

— Я ответил на твой вопрос? — тихо спросил он. Я кивнула, и Макс заговорил о другом. — Итак, что мы будем делать сегодня?

Я подумала, что хорошо было бы остаться в постели и смотреть кино (или заниматься чем-то еще), но не стала предлагать. Вместо этого я сказала:

— Лишь бы никаких скандалов.

Макс усмехнулся.

— Я думал, что возьму тебя пострелять.

— Пострелять?

— Научу тебя пользоваться пистолетом.

Я закрыла глаза, медленно подняла брови и снова открыла глаза.

— Пистолетом?

— Да, ты живешь в доме, где есть оружие, значит, должна знать, как им пользоваться.

— Может, я просто буду игнорировать его существование?

— А может, ты оденешься потеплее, и я научу тебя стрелять?

— Эм…

Он наклонился еще ниже.

— Малышка, оружие — опасная вещь в руках человека, который не знает, как им пользоваться, или знает, но хочет причинить вред.

— Но…

— Когда я уеду работать, ты останешься здесь одна. Мне будет легче, если ты будешь знать, где лежит пистолет, как его достать и как его использовать.

— Уедешь работать?

— Да.

— Как это уедешь работать?

— Я работаю по контракту, беру работу месяца на три, иногда на полгода. Иногда берусь за работу по четырнадцать часов в день, шесть дней в неделю, три месяца работаю, один отдыхаю. Строительство. В основном в штате, но иногда и в других. Я думал, ты поняла.

— Ну, вроде того, но…

— Так что, когда я уеду, а ты останешься, я…

— Четырнадцать часов в день? — перебила я.

— Да.

— Это законно?

— Когда тебе за это платят кучу денег — да.

Я указала на то, что казалось мне очевидным:

— Но это безумие.

— К этому привыкаешь.

Мне не понравилось, что он работал по четырнадцать часов в день, это очень бесчеловечное расписание. Мне также не понравилась мысль о том, что он уедет на целых три месяца, не говоря уже о шести. Это будет бесчеловечно по отношению ко мне.

Однако этот разговор предоставил удачную возможность, и я подумала, что если буду осторожна, то смогу использовать его, чтобы предложить финансовую помощь.

Так что я осмотрительно начала:

— Макс, через какое-то время, если я перееду…

Потом я замолчала, осознав, что была недостаточно осмотрительна, а ведь я еще не добралась до сути вопроса.

Я поняла это, потому что его глаза опасно сузились, и он перебил меня:

— Через какое-то время?

— Ну, да, я подумала, что когда перееду, то сниму квартирку в городе, может быть, в таунхаусе…

— Их сдают на год, — сообщил он.

— Ну, ладно.

— Ты не будешь жить в городе целый год.

— Не буду?

— Ни хрена.

— А где я буду жить?

— Здесь.

Я снова уставилась на него широко открытыми глазами.

— Здесь? — спросила я.

— Да.

— Но я не могу переехать сюда.

— Черт возьми, почему нет?

Я моргнула, не зная, что ответить, потому что ответ очевиден. И этот ответ: я не могу переехать сюда, потому что мы знакомы всего неделю.

Макс продолжал:

— Если я уезжаю, детка, то, когда вернусь, хочу, чтобы ты была в моей кровати, а не в какой-то кровати в таунхаусе в городе.

— Макс…

— И пробыв вдали от тебя несколько месяцев, я не хочу тратить время, ожидая, пока ты приедешь на гору, или тратить бензин, добираясь до тебя, когда ты изначально должна быть здесь.

— Макс…

— Или трахать тебя одну ночь в твоей кровати, другую — в моей.

— Макс…

— Таскать одежду туда-сюда.

— Макс! — громко сказала я, чтобы привлечь его внимание.

— Что?

— А как же арендаторы?

— Ты будешь жить здесь, Герцогиня, я перестану сдавать дом в аренду.

Я снова моргнула и начала:

— Но что насчет…

— Именно по этой причине я и не могу сохранить землю, которую оставил мне Керт. Без доходов от аренды будет сложнее.

Эта новость заставила меня перестать дышать.

Потом я спросила:

— Ты мог бы сохранить ее, если не потеряешь доходы от аренды?

— Да, но ты переезжаешь сюда, так что я теряю доходы от аренды.

Неожиданно мой день стал ярче, и, чтобы сделать его ярче и для Макса, я предложила:

— Так я могу помочь.

Но день Макса явно не стал ярче. Я поняла это по тому, как потемнело его лицо.

— Нет, не можешь.

Я положила ладонь на его челюсть, на сердце у меня полегчало.

— Если я перееду сюда, то не смогу жить, ничего не вкладывая.

— Сможешь, детка.

Я опять моргнула, сердце снова упало.

— Что? — спросила я, ничего не понимая.

— Денег не мало, их более чем хватает, с лихвой. И все будет хорошо, у нас будет хорошая жизнь, мы сохраним землю. Пользуясь доходами от аренды, я уже выплатил кредит на строительство, так что дом не заложен, остаются налоги и коммунальные платежи, а их я оплачиваю.

— Но…

— Это не обсуждается.

— Но…

— Ты будешь тратить свои деньги на свои шикарные шмотки. И можешь посадить цветы и покупать всякие штуки для кухни.

Я уставилась на него в шоке. Он правда сказал «посадить цветы и покупать всякие штуки для кухни»?

Я с готовностью напомнила:

— Макс, несколько лет назад мы отметили начало нового тысячелетия.

— И что?

— То, что я буду зарабатывать деньги. Я могу помочь.

— Нет, — отрезал он коротко, твердо и окончательно.

Я снова уставилась на него.

Потом спросила:

— Это все? Нет?

— Это все. Нет.

— Я думала, для тебя не проблема, что я зарабатываю больше.

— Не проблема.

Я больше не была шокирована, а снова находилась в замешательстве.

— Я не понимаю.

— Для меня не проблема, что ты зарабатываешь больше. Проблема в том, что ты хочешь платить по моим счетам.

Вот оно что. Мистер Колорадо такой мачо. Я так и знала, что где-то должен быть подвох.

— Если я стану жить здесь, это будут наши счета, — заметила я.

— Когда ты станешь жить здесь, ты будешь моей женщиной, а я забочусь о своей женщине, так что это мои счета.

Потеряв терпение, я воскликнула:

— Алло! Макс! Мы в двадцать первом веке. Следуй за мной в мир, где существуют сотовые телефоны, системы спутниковой навигации и компьютеры, которые можно носить в кейсе, вместо ЭВМ размером с целую комнату. О, и где женщины уже много десятилетий вносят финансовый вклад в семейный бюджет.

Его лицо осталось таким же темным, а голос был низким и беспощадным, когда он сказал:

— Не смешно, малышка.

Я напряглась всем телом и вытаращилась на него:

— Ты серьезно?

— Абсолютно.

Мы молча смотрели друг на друга, а я чувствовала себя так, словно на меня обрушилась целая серия ударов в живот. Я лежала на спине, но мне все равно не хватало воздуха.

У меня имелась противоречивая информация о состоянии дел с банковским счетом Макса, но эти сведения поступали не от Макса. До сих пор.

Я сложила вместе то, что знала.

Я знала, сколько стоило снять его дом на неделю — небольшое состояние. И то, что я заплатила, не было самой высокой стоимостью. В зимние месяцы арендная плата была почти вдвое выше того, что заплатила я. Если он был дома только два месяца в году и дом постоянно сдавался, а он сказал, что так и было, особенно зимой, он сделал на нем состояние.

И он уже выплатил кредит.

И у него было два квадроцикла, снегоход, мотоцикл, машина, накрытая брезентом, и Чероки не самой последней модели, но далеко не старый. И приходящая домработница.

Может, он и не богат, но точно неплохо обеспечивает себя.

Чего он не желал, так это позволить маленькой женщине внести вклад в совместные финансы. Он позволит своей мужской гордости помешать сохранить его гору нетронутой.

Да, вот он, подвох. Та часть, когда хорошее начало совместной жизни с кем-то превращается в плохое. Мою кожу начало покалывать от страха, но я слишком сильно была занята попытками контролировать ярость, которая почти ослепила меня.

— Гордый и упрямый, — прошептала я, и мой взгляд превратился в сердитый.

— Что? — спросил он, нахмурившись.

Я быстро скатилась с кровати и принялась лихорадочно копаться в одежде, которую мы разбросали вчера ночью. Схватив его футболку с длинным рукавом, я выпрямилась и натянула ее через голову, запутавшись в многочисленных складках.

— Гордый и упрямый, — бормотала я из-под футболки, сражаясь с рукавами.

— Нина, ложись обратно в кровать.

Я наконец-то отдернула футболку и сердито зыркнула на Макса.

— В точности как твоя мама! — обвинила я, повысив голос.

Его и так сердитое лицо стало пугающим, а голос зазвучал предостерегающе.

— Нина, ложись обратно в кровать.

— Нет! — рявкнула я. — В кровати ты можешь делать со мной все, что захочешь, Макс, и когда ты это делаешь, признаю, мне это нравится. Но когда ты не трахаешь меня, ты не можешь мне приказывать.

Его брови сошлись у переносицы, и он тихо и сердито пророкотал:

— Что за херня?

Закатывая рукав, я наклонилась вперед и фактически проорала:

— Ты! Мистер Колорадо Мачо Макс! Ты не можешь мне приказывать, не можешь говорить мне, что делать! Не позволять мне участвовать в диалоге! Не позволять мне участвовать в нашей жизни! — Я закончила подворачивать рукав и взмахнула рукой. — Ты считаешь, что если я буду жить здесь, то мне захочется, чтобы утес испортили? Думаешь, мне захочется видеть там дом, или таунхаус, или гостиницу? Думаешь, я захочу, чтобы тут ездило больше машин, разрушив тишину и покой этого места? Думаешь, я захочу видеть разрушение, которое устроят на горе люди и строительство? — Я начала закатывать второй рукав и закончила во весь голос: — Нет! Я не хочу этого! Но разве ты предоставишь мне выбор? Разве ты позволишь мне помочь? Снова нет!

Макс откинул одеяло, а я, резко развернувшись, наклонилась, чтобы отыскать свои трусики в куче одежды. Я увидела, что штанина его джинсов поползла прочь, и поняла, что он встал с кровати. Я нашла свои трусики, схватила их и, развернувшись, сделала шаг назад, увидев, что Макс подошел близко и застегивал джинсы.

Я наклонилась и натянула трусики, ободрав царапины на ноге, но не обратив внимания на боль.

— Я могу посадить цветы и покупать всякие штуки для кухни. Ты сошел с ума! — завопила я.

— Это мой дом, детка, моя земля, моя ответственность. Эта земля принадлежит моей семье больше сотни лет.

Я выпрямилась и выкрикнула ему в лицо:

— Да, ты говорил, и если у нас все получится, в чем ты так чертовски уверен, то не буду ли и я твоей семьей тоже?

Он вздрогнул, и я поняла, что добилась своего, но не остановилась.

— У тебя все в полном порядке с деньгами, но ты готов нести убытки, чтобы было так, как ты хочешь. А не так, как хочу я, чтобы я была твоим партнером, а не твоей маленькой женщиной! — орала я.

— Нина, это бред, — отрезал он.

— Да ну?

— Хватит об этом, — объявил он.

— О, значит теперь, когда я права, а ты не прав, мы закончили?

— Нина…

Я покачала головой и подняла руку, продолжая кричать:

— Нет, ни за то. Гордый и упрямый. В этом весь ты. Я переезжаю сюда и вписываюсь в твою жизнь. А не мы строим нашу жизнь вместе.

Он шагнул ко мне, но я быстро отбежала на два шага назад.

— Черт побери, Нина.

— Я рада, что поняла это сейчас, Макс, это к лучшему, — рявкнула я и услышала стук в дверь. Я повернула голову, но со своего места на втором этаже не могла увидеть, кто пришел. Правда я подозревала, что это была моя мама или, если верить моей удаче по утрам, мой отец и Найлс, так что я тут же затопала в сторону лестницы, заявив: — Я открою.

— Брось, Герцогиня, — прорычал Макс, поймав мое запястье, но я даже не взглянула на него и вывернула свою руку.

— Пошел к черту, Макс, — выпалила я и быстро спустилась вниз. В голове царил беспорядок, сердце билось слишком быстро, в глазах стояли слезы, а надежда умирала, и это было самым худшим. Когда умирает надежда — это всегда самое худшее.

Я чувствовала, что Макс идет следом за мной. Сделав два шага в сторону двери, я запоздало сосредоточилась и остановилась как вкопанная.

За дверью, на ступеньках, покрытых свежевыпавшим белым снегом, сверкавшим на солнце, стояли Ками, Шауна и пожилая женщина, очень похожая на Ками. Ее волосы красивого серебристо-белого цвета с темными, как у Макса и Ками, прядями были забраны в хвост. Как и у Ками, у нее был лишний вес, но не так много, и даже мельком взглянув, я поняла, что он ей не мешает. Она выглядела привлекательно в форме местных жительниц: джинсы, дутый жилет, рубашка с длинными рукавами и ботинки.

Мама Макса.

Прекрасно.

Также я заметила, что Ками и Шауна усмехались, однако мама Макса разглядывала меня через стекло с нечитаемым выражением лица.

Они слышали.

Вдвойне прекрасно. Пошло оно все к черту.

Макс быстро прошагал мимо меня и распахнул дверь.

— Сейчас не самое удачное время, — объявил он сердито, загораживая вход своим большим телом.

— Да, мы слышали, — радостно сказала ему Ками.

Да, радостно. Вот же сучка.

После этого она протиснулась между Максом и дверной рамой.

— Макс, на улице холодно, и нам нужен кофе.

Поскольку Ками уже вошла, у Макса не осталось выбора, кроме как вышвырнуть ее физически, что я в своем нынешнем состоянии сочла подходящим вариантом. Макс отошел в сторону, пропуская свою маму, и Шауна улыбнулась ему милой, довольной улыбкой, вошла в дом и, не переставая улыбаться, повернулась ко мне.

Шауна. В доме Макса.

При виде улыбающейся Шауны у Макса дома я почувствовала, как внутри все вскипело, и мне пришлось замереть на месте, чтобы не взорваться.

— Ты Нина, — сказала мама Макса. Я вздрогнула и посмотрела на нее.

Потом я заставила себя подойти к ней (да, чтобы познакомиться с мамой Макса, будучи одетой всего лишь в его футболку и трусики, да еще после того, как они услышали наш спор).

Я постаралась, чтобы мой голос прозвучал приветливо, но получилось только нейтрально.

— Да, а вы мама Макса.

— Линда, — кивнула она и протянула руку.

Я пожала ее. В отличие от дочери, ее теплые пальцы сжались вокруг моих.

— Приятно познакомиться, — пробормотала я.

Она наблюдала за мной, и в ее темно-карих глазах что-то мелькнуло, какая-то искорка, но она так быстро ее погасила, что я не была уверена, не показалось ли мне.

Линда повернулась к Максу и предложила:

— Почему бы вам не одеться? А я пока сделаю кофе.

— Мам, я уже сказал, что сейчас неудачное время.

— Оденься, Макс, — приказала Линда и пошла на кухню.

Шауна и Ками последовали за ней, продолжая ухмыляться.

Я решила воспользоваться моментом и сбежать, что я и сделала, не глядя на Макса. Я взбежала вверх по лестнице, и мне было наплевать, как это выглядело.

Я стояла в гардеробной, держа в руках свои вельветовые брюки, и мои мысли метались от страшной мысли (знакомство с мамой Макса в пылу ссоры) к ужасной (между мной и Максом все кончено). И в этот момент вошел Макс.

Я собиралась игнорировать его, что оказалось невозможно, когда он схватил мои брюки, бросил их на пол и положил ладони мне на бедра.

Я подняла голову, чтобы посмотреть на него, и попыталась вырваться из его рук, но не преуспела, потому что он заключил меня в объятья. Одну руку он запустил в мои волосы и обхватил мой затылок.

— Убери руки, Макс, — тихо прошипела я.

— Заткнись, Герцогиня, — прошептал он в ответ и обрушился на мой рот.

Поцелуй был настойчивым, долгим, с закрытыми губами и обозначал что-то, чего я не поняла. Я упиралась в плечи Макса, пока он целовал меня, но у меня не получилось ни вырваться, ни отвернуться от него.

Макс поднял голову, и я перестала вырываться, сердито уставившись на него. Он разглядывал мое лицо. Потом опустил руку с моей талии на попу и скользнул ладонью под футболку.

Не успела я запротестовать, как он прошептал:

— Ты была права, милая.

Учитывая историю моих отношений с мужчинами, особенно с Найлсом, который никогда меня не слушал, я осознала, что не в состоянии понять его слова.

— Что, прости?

Он отпустил мои волосы, и его вторая рука тоже проникла под футболку, так что теперь обе его ладони успокаивающе гладили мою спину.

— Ты права, а я не прав.

У меня отпала челюсть.

Он только что сказал это? Мистер Колорадо-Мачо-Макс прямо признал, что был неправ?

Мой гнев улетучился, сменившись надеждой, и я расслабилась в его руках.

— Что? — прошептала я.

Он наклонил голову и, коснувшись моего лба губами, тихо проговорил:

— Поговорим позже.

Он нежно поцеловал меня и неожиданно сдернул с меня футболку.

Я стояла в одних трусиках и смотрела, как Макс выходит из гардеробной, надевая через голову футболку, которая только что была на мне. Даже когда он исчез из вида, я продолжала стоять и пялиться на то место, где видела его в последний раз.

Он только что признал, что был неправ. Он обнял меня, крепко поцеловал, извиняясь в своей манере, и признал, что был неправ. И вчера вечером он тоже это сделал: признал, что неправ, честно сказав, что «облажался».

Я продолжала смотреть на то место, где видела его в последний раз, осознавая это и думая, что самым сильным поступком этого гордого мужчины было то, что он нашел в себе смелость посмотреть мне в глаза и признать, что он неправ.

После этого я все так же смотрела на то место, где видела его в последний раз, но делала это улыбаясь.

Потом меня отвлекли звуки голосов, и я вспомнила, что внизу находится мама Макса, которая слышала нашу ссору, а с ней, по какой-то невообразимой причине, были пугавшие меня Ками и Шауна.

Не глядя, я сдернула с вешалки одну из рубашек Макса, накинула ее и схватила свои брюки. Потом я метнулась в спальню, достала из комода белье и, заметив, что рубашка Макса оказалась в желтую, синюю и коричневую клетку (что идеально сочеталось с моими брюками), достала еще кремовую майку, после чего пошла в ванную.

Закончив свои утренние процедуры и одевшись (включая рубашку Макса, которая была огромной, но такой теплой, старой и мягкой от миллиона стирок), я собрала волосы в хвост на затылке. На макияж уже не оставалось времени, поэтому я вышла из ванной и быстро пересекла комнату.

На лестнице я замедлилась, стараясь дышать глубоко, чтобы успокоиться, и мысленно повторяя себе не наезжать на Ками или Шауну в присутствии мамы Макса.

Я контролировала свои мысли и, надеюсь, свой язык, когда спустилась вниз и повернулась к кухне.

Там суетилась Линда, на которую, кажется, нашло «мамское» настроение. Ками и Шауна сидели на стульях. Все наблюдали за моим приближением. Я не видела Макса, пока не подошла ближе, потому что он стоял в углу, прислонившись бедрами к раковине.

— Кофе готов, Герцогиня, — сказал Макс, когда я дошла до кухни, и кивнул на кружку, стоявшую на столешнице рядом с ним.

— Спасибо, — пробормотала я, подошла к нему и взяла кружку, чувствуя на себе взгляды, от которых, само собой, мне было неуютно.

— Я помню эту рубашку, — заявила Шауна. Я посмотрела на нее поверх своей кружки и чуть не поперхнулась, когда она продолжила: — Она тоже была моей любимой.

Краем глаза я заметила, как Линда дернула головой, а прямо передо мной радостно улыбались Шауна и Ками.

— Она тебе идет, — услышала я голос Линды, прежде чем успела произнести хоть слово из тех двадцати пяти, что крутились у меня в голове, и повернулась к ней.

— Что, простите? — спросила я, отстраненно отметив, что она достала миску, муку, молоко, яйца, кленовый сироп и мерные стаканы.

— Тебе идет. Эта рубашка. Хорошо смотрится, — сказала она мне, и я сосредоточилась, отвлекаясь от ехидного замечания Шауны на выражение ее лица.

Она кое-что давала понять, молча, но тем не менее.

Секунду назад у меня возникло необъяснимое желание сорвать рубашку Макса, вынести ее на улицу и сжечь. А сейчас я вспомнила, что эта рубашка принадлежит Максу, она старая, теплая и мягкая, и именно я могу взять ее, когда захочу, а не Шауна. Шауна никогда ее не получит.

Именно на это намекала Линда, причем не только мне, но и Шауне.

— Спасибо, — прошептала я, имея в виду гораздо большее.

— Надеюсь, ты не возражаешь, что я взялась за блинчики. Ты не против? — спросила Линда, и я моргнула.

Почему она меня спрашивает?

— Э… да? — ответила я.

Она кивнула и повернулась обратно к миске.

— Мама печет отличные блинчики, детка, — сказал мне Макс, зацепив пальцем заднюю шлевку на моих брюках и притянув меня к себе. — Тебе понравится.

Я подняла на него глаза:

— Хорошо.

Он усмехнулся мне и подмигнул. Именно подмигивание сразило меня. Макс никогда мне не подмигивал. Я даже не думала, что он из тех мужчин, которые подмигивают. Но, как и все, что делал Чудо-Макс, у него здорово получилось.

Потянув за шлевку, он передвинул мою все еще переваривающую его подмигивание тушку к себе под бок.

— Макс, мне нравится эта сахарница и молочник. Я видела их в городе, едва не купила сама, — заметила Линда.

— Это Нина купила, — сказал ей Макс, не отрываясь от кружки.

— Хороший вкус, — произнесла Линда, глядя на меня, и твердо сказала: — Одомашнивание.

— Что, простите? — спросила я.

— Заполненные шкафчики. Молочник и сахарница. Ты одомашниваешь Макса. — Ее глаза снова сверкнули, я заметила, но она спрятала это. — Это будет весело.

О Боже. Я ей нравлюсь!

Я не удержалась и улыбнулась про себя, расслабившись рядом с Максом. Он обнял меня одной рукой за плечи, расслабленно положив ладонь на мое левое плечо.

— Не хочешь рассказать, почему ты здесь, а не на работе? — спросил Макс, и я откинула голову назад, чтобы посмотреть на него. Проследив за его взглядом, я увидела, что он смотрит на Ками.

— Взяла отгул, сегодня похороны Керта, — ответила Ками.

— Ты взяла отгул на целый день ради похорон Керта? — спросил Макс.

— Я скорблю, — ответила Ками.

— Господи, Ками, надеюсь, они не узнают о твоих тараканах, как на прошлой работе. Сложно будет сохранить этот лексус, если ты лишишься зарплаты, — заметил Макс.

— Не волнуйся за меня. У меня всего один лексус, а не целый сарай, полный дурацких игрушек для мальчишек, который я хочу наполнить еще большим количеством этих дурацких игрушек, — огрызнулась Ками и едко добавила: — Может, в этом веке ты наконец повзрослеешь.

«Ревнует», — подумала я, но промолчала.

— Ками, — тихо сказала Линда, размешивая тесто.

— Что? — огрызнулась Ками, но не успела Линда ничего сказать, как Макс снова спросил.

— А теперь ты скажи мне, как ты вообще тут оказалась.

Я подняла глаза: его холодный и сердитый взгляд был направлен на Шауну.

Я никогда не видела Макса холодным. Я видела его злым, но не холодным, и этот холод был леденящим. Я сделал глоток кофе и взглянула на Шауну, чтобы посмотреть, как она будет действовать. Шауна держала удар и казалась полностью расслабленной.

— Провожу день с Ками. Мы вместе идем на похороны, — ответила Шауна.

Мои глаза расширились, и я почувствовала, как Макс рядом со мной закаменел. Краем глаза я заметила, что Линда повернула голову в сторону Шауны.

— По очевидным причинам Шауна тоже скорбит, — вставила Ками.

— Ты, блядь, издеваешься? — прорычал Макс.

— Что? — спросила Ками, но Макс не обратил на нее внимания, его взгляд метнулся к Шауне.

— Ты не пойдешь на эти похороны, Шауна.

— Почему нет? — поинтересовалась Шауна, сделав вид, что ей действительно непонятно. Мой рот приоткрылся от удивления, я не была уверена, что когда-либо встречала кого-то настолько бесцеремонного.

— Не знаю, — язвительно выдавил Макс, — может быть, потому, что ты трахалась с женатым мужчиной, а на похоронах будут присутствовать его жена и родители?

— Я тоже потеряла Керта, как и Битси, — ответила Шауна.

— Да, но он любил ее и был женат на ней пятнадцать лет. А ты была просто удобной дыркой, — возразил Макс.

Я ахнула, Линда тоже. Ками и Шауна сердито уставились на Макса.

— Макс, — на этот раз тихо произнесла Линда имя сына.

— Нет, мама, она не пойдет на эти похороны. — Макс перевел взгляд на сестру. — А ты за последние десять лет перемолвилась с Битси едва ли десятком вежливых фраз, так что тебе тоже не следует идти.

— Мне не шесть лет, Макс, ты не можешь указывать мне, что делать, — ответила Ками.

— Нет, не шесть, хотя большую часть времени ты ведешь себя именно так. Но ты достаточно взрослая, чтобы понимать, как будет лучше, — возразил Макс.

— Мы пойдем, — заявила Ками.

— Проклятье, — буркнул Макс.

— У меня создалось впечатление… — вмешалась в разговор Линда. Я повернулась к ней и увидела, что она обращается к Ками. — …после всех разговоров, которые я слышала в городе, о том, что произошло между вами и Максом с Броуди в «Петухе», что мы приехали сюда, чтобы вы двое могли обсудить с Максом и Ниной ваше поведение тем вечером. — Ками открыла было рот, но Линда еще не закончила. — А не за тем, — резко перебила она дочь, явно имея опыт в подобных разговорах, — чтобы вы так вели себя у Макса дома.

— Извини, Линда, — с готовностью сказала Шауна и повернулась ко мне. — Ты знаешь, Нина, у нас с Максом есть прошлое, — без необходимости напомнила мне она. — Полагаю, мы действуем друг другу на нервы. Я просто хотела побыть с Ками, потому что для меня сегодня трудный день, но мне, вероятно, не следовало приходить.

Я уставилась на нее, поразившись тому, как хорошо она ведет себя в присутствии мамы Макса. Даже я почти поверила ей.

— На случай если тебе захочется прийти еще раз, Шауна, знай: тебе тут не рады, — сказал ей Макс.

— То, что вы расстались, не значит, что ты можешь вести себя как козел, Макс, — вступилась за подругу Ками.

— Боюсь, что значит, Ками, — ответил Макс.

Я была потрясена. По сравнению с этими любезностями мы с мамой, даже с отцом, казались спокойными. Хотя мой отец, мама, Найлс и я все еще были хуже, если не считать моей пощечины отцу во время нашей встречи, конечно.

— Знаешь, Нина, — как ни в чем ни бывало сказала Линда, наливая тесто на сковородку с разогретым маслом, — для любой матери настает момент, когда ее маленькие дети становятся взрослыми. — Она поставила миску и посмотрела мне в глаза. — Так вот, я еще не дожила до этого.

Я не хотела говорить, что Макс-то не ведет себя как ребенок, он вел себя больше как разозлившийся мужчина, чья стерва-сестра притащила к нему домой его бывшую. Поэтому я просто улыбнулась.

— По крайней мере в отношении Ками, — продолжила мама Макса, и в ее глазах снова появилась искорка. На этот раз она продержалась дольше, и моя улыбка стала шире.

— Мама! — рассердилась Ками, и Линда повернулась к ней, наклонилась вперед и превратилась в совершенно другую женщину.

— Что я говорила насчет этой чепухи? — прошипела она. — Вы двое постоянно ссоритесь, и всегда начинаешь ты. Все нервы мне вымотали. Сколько Макс бывает тут? Практически никогда. И вместо того чтобы наслаждаться общением с братом, ты с ним ругаешься. У меня это уже вот где сидит, Ками. — Линда провела ребром ладони по горлу. — И меня уже достало разговаривать с тобой как с пятилетней, когда тебе, черт возьми, уже тридцать пять.

— Понятно. Как всегда, чертов идеальный Макс, — огрызнулась Ками.

— Да, дорогая, чертов идеальный Макс, — откликнулась Линда. — Макс приходит, чинит мою раковину и не ноет пять часов подряд. Это чертовски идеально.

Ками передернулась, и ее лицо стало замкнутым.

— Опять одно и то же, — проворчала она.

— Опять одно и то же — это то, что у Макса новая девушка, а ты приводишь к нему в дом его бывшую, врешь мне о причине этого и выставляешь нас плохо в глазах Нины. Вот это одно и тоже, Ками, и я устала от этого. — Потом Линда посмотрела на меня и пробормотала: — Извини, Нина.

— Эм-м… Все нормально, — сказала я ей.

— Нет, не нормально, — ответила Линда.

— О, теперь еще будет чертова идеальная Нина, — огрызнулась Ками.

Линда развернулась к дочери, но я быстренько встряла, надеясь разрядить ситуацию.

— Извините, Линда, но я не умею чинить раковины.

Линда повернулась ко мне и посмотрела мне в глаза.

— Все в порядке, Нина. Я разговаривала с Барб. Ты умеешь чинить кое-что другое, а это намного важнее раковины.

Я уставилась на нее, теперь понимая, почему я ей понравилась, а Макс сильнее сжал руку у меня на шее.

— Ты о чем? — спросила Ками.

— Не твое дело, — сказала Линда, глядя на дочь, а потом на Шауну. — Вы обе взрослые, поэтому поступите так, как сочтете нужным. Но хочу вам сказать, что если вы появитесь на похоронах Кертиса Додда, то я стану хуже думать о вас. — Она задержала взгляд на Шауне и закончила: — Я стану хуже думать о вас обеих.

Шауна быстренько отвела глаза, но Ками продолжала сердито смотреть на мать.

— Может, нам лучше уйти? — предложила она.

— Поскольку вы привезли меня сюда, мне будет затруднительно спуститься с горы, — ответила Линда.

— Я отвезу тебя, мама, — спокойно вставил Макс.

— Чертов идеальный Макс, — выпалила ему Ками.

— Да что с тобой такое? — ответил Макс. — Серьезно, Ками, я хочу знать. Почему ты все время такая стерва?

— Не знаю, Макс, может, потому что ты был папиным любимчиком, а теперь ты мамин любимчик, и я бы смогла смириться с этим, если бы меня постоянно не тыкали в это носом, — ответила Ками.

«Ревнивая и инфантильная», — подумала я, с изумлением уставившись на нее после таких слов. Насколько я знаю, подобное поведение обычно в таких случаях.

— Честно? — спросил Макс.

— Я уверена, что тебе трудно в это поверить, поскольку ты понятия не имеешь, каково это, — ответила Ками.

— Господи, у меня такое чувство, будто мне опять пятнадцать, — пробормотал Макс, — потому что слышал это, когда мне было пятнадцать, и четырнадцать, и двадцать пять.

— Да плевать, — буркнула в ответ Ками.

— А еще, Нина, — сказала мне Линда, переворачивая блинчики, — все дети думают, что у родителей есть любимчики. Это не так. Это невозможно. Ты любишь своих детей, может быть, и по-разному, но все равно одинаково.

— Точно, — сказал Ками в спину матери.

— Однако, — сказал мне Линда, — ты можешь говорить им это снова и снова, но они никогда тебе не поверят.

— Я единственный ребенок, — сообщила я Линде. По крайней мере, теперь осталась единственной.

— Это плохо, — ответила Линда, доставая тарелки из шкафчика. — У мня есть сестра и брат, и я очень люблю их обоих. Жаль, что у моих детей не так.

— Если Макс согласен отвезти тебя вниз, то мы пропустим блинчики, — снова сказала Ками в спину матери, явно не позволяя ее словам поколебать ее яростное желание быть жертвой.

— Хорошо, Ками, — ответила Линда, не поворачиваясь, и Ками с Шауной слезли со стульев.

Линда продолжала возиться с блинчиками, а Макс замер рядом со мной, положив руку мне на плечи, так что Ками и Шауна пошли к двери.

— Мы сами найдем выход, — ядовито заметила Ками.

— Хорошо, дорогуша, — ответила Линда и вручила мне тарелку с блинчиками.

Дверь закрылась, и я предложила блинчики Максу.

— Ешь, малышка, я подожду следующую порцию, — нежно сказал он.

— Я хочу извиниться за Ками, — сказала Линда, положив масло на сковороду. — Она не всегда такая, честно. Смерть Керта на нее сильно повлияла.

— Тогда, может, ей не стоит водить дружбу с подстилкой Керта, — буркнул Макс. Я выскользнула из-под его руки и пошла за маслом.

— Макс, — тихо сказала Линда.

— Представить не могу, зачем ты их сюда притащила, мам, особенно Шауну, — сказал Макс, и Линда посмотрела на него.

— Я сделала это, потому что матери всегда хочется верить в лучшее в своих детях. Я поговорила с Ками насчет того, что слышала в городе, они с Шауной пришли и попросили меня помочь им помириться с тобой. Я понятия не имела, что все так выйдет.

— Они притворились, чтобы действовать именно так: задеть Нину и разозлить ее. Когда Нина злится, то становится сущим дьяволом, и они хотели выставить ее в плохом свете перед тобой, — объяснил Макс матери, а я уставилась на него, раздумывая, правда ли это. К сожалению, я решила, что так и было.

— Ками не стала бы этого делать, — возразила Линда.

— Хорошо, Ками не стала бы, а Шауна? — спросил Макс.

— Я знаю ее с тех пор, как ей было десять, Макс. Она мне тоже как дочь, — ответила Линда.

— И с тех пор, как ей было десять, она думает только о себе, — ответил Макс. — Господи, идти на похороны Керта?!

Линда вздохнула. Я молча поливала блинчики кленовым сиропом.

Линда продолжила:

— В любом случае, вчера я выглянула в окно — и что же я увидела? Вас с Ниной у Барб и Даррена. И еще я увидела, что ты не привел ее познакомиться со мной. Вы были у Барб и Даррена и не зашли ко мне? — Она покачала головой и налила на сковородку следующую порцию теста. — Весь город говорит о том, что ты проводишь время с родителями Нины, а ко мне ты ее не приводишь. Так что прости меня, дорогой, но мне нужен был повод встретиться с новой девушкой собственного сына, поэтому я и приехала сюда с ними.

— Вот оно что, — пробормотал Макс.

Линда обернулась к нему.

— Да, Макс, вот оно что. Я выяснила у Барб, почему вы были там, это я могу понять. Но чего я понять не могу, так это почему ты не дошел до соседнего дома и не представил меня Нине.

Избегая смотреть на них обоих, я подцепила блинчик вилкой и засунула его в рот (между прочим Макс был прав, блинчик оказался вкуснейшим).

— Мы были заняты, — сказал Макс своей маме.

— Да, вы обедали с Минди и Беккой, потом с Битси, ужинали в «Петухе» с Броуди и завтракали с родителями Нины — это все я слышала. Боже, Макс, Нина даже угощала рыбной запеканкой чертову Арлин.

Серьезно, слухи в Гно-Бон распространяются меньше чем за секунду.

— Потому что она заявилась сюда и осталась. Господи, мама, ты же знаешь Арлин, — объяснил Макс.

— Что я знаю про Арлин, так это то, что она ела Нинину рыбную запеканку.

Я решила вмешаться.

— Я подумываю сегодня приготовить запеканку с макаронами. Линда, почему бы вам не прийти на нее?

— Видишь? — Линда показала на меня, но не отрывала глаз от Макса. — Даже Нина достаточно вежлива, чтобы пригласить твою маму на ужин. — Она повернулась ко мне и спросила: — А твои родители придут?

Я мельком подумала, какой вечер получится, если мама встретится с Линдой, и решила, что им, возможно, понравится, а вот нам с Максом не понравится точно.

Но у меня не было выбора, так что я ответила:

— Эм… конечно.

Линда отвернулась к сковороде и перевернула блинчики.

— Тогда я с удовольствием приду.

Я взглянула на Макса. Он пристально смотрел на меня, и я без слов поняла, что он обдумывал то же самое и пришел к такому же выводу, что и я.

Я склонила голову набок и пожала плечами. Макс покачал головой.

Я продолжила есть блинчики.

Я смотрела на мушку пистолета, как учил меня Макс, но на самом деле мне не нужно было много стараться, потому что он стоял сзади, прижимаясь к моей спине, обхватив меня руками и положив ладони поверх моих, помогая мне прицелиться.

— Огонь, малышка, — сказал он мне на ухо. Я нажала на курок, раздался громкий хлопок, наши руки дернуло отдачей, и банка ровно посередине треугольника, который Макс устроил на поваленном бревне, вылетела, заставив рухнуть и все остальные.

— Да! — крикнула мама, убирая руки от ушей и хлопая в ладоши. Перчатки заглушили звук. Она сидела на пне, с которого Макс стряхнул снег, а я накинула шерстяное одеяло.

— Фасолинка, — окликнула мама, переводя взгляд с банок на меня, — у тебя очень хорошо получается.

— Отлично, — буркнула я, а Макс засмеялся.

— У нас компания, — произнес Стив.

Макс отпустил меня, и мы оба развернулись к подъездной дорожке и увидели, как полицейский внедорожник паркуется рядом с машиной мамы и Стива.

Мы были на улице. После того как мы съели блинчики, Макс повез Линду в город, пока я принимала душ. Потом приехали мама со Стивом, Стив очистил крыльцо от снега, а мама приготовила сэндвичи с расплавленным сыром. К этому моменту вернулся и Макс.

Глядя, как Мик выпрыгнул из кабины внедорожника, я предположила, что мой урок по стрельбе закончен.

— Что еще? — буркнул Макс, забрал у меня пистолет, поставил его на предохранитель и сунул за пояс джинсов, наблюдая, как Мик медленно идет к нам.

— Привет, Макс, Нина, — крикнул Мик, приближаясь.

— Привет, Мик, — отозвалась я. Мик посмотрел на маму и Стива. — Это мои родители, Нелл и Стив Лок.

— Как поживаете? — поприветствовал Мик, подходя к нашей группе.

Я всмотрелась в его лицо и замерла.

Мама и Стив не успели ответить, потому что их опередил Макс.

— В чем дело? — спросил он, и по его голосу я поняла, что он тоже хорошо рассмотрел лицо Мика.

— Мы можем поговорить наедине? — обратился Мик к Максу.

— Черт, — пробормотал Макс.

— Мы со Стивом пойдем поставим кофе, как вам это? — поинтересовалась мама, и я посмотрела на нее. Она обеими руками обнимала бицепс Стива, значит, тоже прочитала выражение лица Мика.

— Благодарю, миз Лок, — ответил Мик. Мама кивнула, и они со Стивом, взглянув на нас с Максом, пошли в сторону дома.

— Нелли, пожалуйста. Никто не зовет меня миссис Лок, — попросила мама через плечо, продолжая идти.

Мик кивнул ей, подождал несколько секунд, пока они со Стивом отошли, а потом повернулся к нам с Максом.

— Я… пойду с ними, — предложила я, собираясь уйти.

— Нина, думаю, тебе следует остаться, — сказал мне Мик, и у меня перехватило дыхание, а тело застыло.

— Что случилось? — повторил Макс. Мик посмотрел на него, и я зацепила большим пальцем шлевку сзади на джинсах Макса.

— Ты в курсе, что Додд нанял частного детектива? — спросил Макса Мик.

— Да, — ответил Макс.

— Что ж, мы обнаружили его труп, — сообщил Мик Максу.

— Что? — выдохнула я, придвинувшись ближе к Максу.

— Обнаружили его труп, — повторил Мик, посмотрев на меня, а потом перевел взгляд обратно на Макса. — Он мертв уже некоторое время. Мальчишки нашли его на одной из стройплощадок Додда.

— Когда? — спросил Макс.

— Судмедэксперт предполагает, что в ту же ночь, когда убили Керта, — ответил Мик.

— Как он умер? — спросил Макс.

— Неприятно, — ответил Мик. — Грязно, не профессионально. Его связали, привезли туда и убили. Четыре выстрела. Два в голову, два в грудь. Кто бы это ни сделал, он хотел быть уверенным, что мужчина мертв.

Макс уставился на Мика, и я придвинулась ближе к Максу, настолько близко, что он вынужден был приобнять меня за плечи.

— Могу я спросить, почему ты здесь рассказываешь мне об этом? — поинтересовался Макс.

Мик шаркнул ногой, неловко подвигал шеей и посмотрел Максу в глаза.

— Ты знал, что месяц назад твоя сестра Ками купила револьвер 38-го калибра?

Я почувствовала, как напрягся Макс.

— Нет, — ответил он.

— Согласно документам, — продолжил Мик, — она купила его в «Оружейной Империи Зипа» в Денвере.

— И ты рассказываешь мне об этом, потому что… — поторопил Макс.

— Потому что детектив был убит из пистолета 38-го калибра.

— Господи Иисусе, Мик! — взорвался Макс, потеряв самообладание, и подался к Мику. — Ты хочешь сказать, что думаешь, будто Ками убила этого частного детектива?

Мик поднял руки, но продолжил излагать неприятные сведения:

— Она заложила свой дом, Макс. За двадцать пять тысяч.

— Блядь, — выдавил Макс.

— Ты знаешь об этом? — спросил Мик.

— Нет, — огрызнулся Макс.

— Джеф и Пит поехали за ней, — сказал Мик Максу.

— Моя сестра не убивала никакого частного детектива, Мик, — возразил Макс. — И она совершенно точно не нанимала никого для убийства Керта.

— Макс, все выглядит не слишком хорошо для нее, — ответил Мик.

— Мик, почему ты рассказываешь все это Максу? — вмешалась я.

— Я рассказываю не Максу, Нина, — сказал мне Мик. — Я рассказываю тебе.

— Мне? — моргнула я.

— Слыхал, что ты юрист, — объяснил Мик. — Мы просматривали документы Ками, у нее мало что есть, банковские выписки показывают, что у нее ничего нет, она живет от зарплаты до зарплаты, не по средствам, задирает нос на своем лексусе с шикарными сумочками, купленными в кредит. Думаю, теперь ей потребуется кое-какая помощь, а Джордж не только загружен работой, но и недешево стоит.

— Ты приехал сюда, потому что хочешь, чтобы она потребовала присутствия адвоката? — недоверчиво спросила я.

— Я здесь потому, что видел, как росла Ками Максвелл, и видел, что она выросла ожесточенной. — Он посмотрел на Макса. — Совсем как ее мама, она желала мужчину, с которым когда-то была, но упустила.

— Это не значит, что она убила человека, Мик, — возразил Макс.

— Даже если она это сделала, что бы ни вынудило ее пойти на такой шаг, она все еще одна из нас, и прямо сейчас ей нужна помощь, — сказал ему Мик.

— Это какой-то бред, — отрезал Макс.

— У нее есть мотив, у нее есть двадцать пять штук, которые поступили и исчезли с ее счета в течение трех дней. Мы говорили с ней, и у нее нет алиби, может выясниться, что у нее была возможность, — сказал Мик Максу.

— Ками не маленькая, но все же ей не хватит сил побороть мужчину, связать его, притащить на стройплощадку и всадить в него четыре пули, — возразил Макс.

— Токсикологическая экспертиза показала, что он был под рогипнолом, — заявил Мик.

— Это плохо, — пробормотала я, и Макс посмотрел на меня.

— Рогипнол? — спросил он.

— «Друг изнасилований на свидании», — ответила я.

— Господи, — выдавил Макс и посмотрел обратно на Мика. — Ками просто не способна выстрелить в человека, находится он под наркотой или нет.

— Я очень на это надеюсь, Макс, так и знай. Но я должен делать свою работу, и вот что у нас есть. У нее нет алиби и какой-либо уважительной причины покупать пистолет и взять под залог дома сумму, которую она потратила через три дня, что я могу сказать? С какой стороны ни посмотри, учитывая ее историю с Кертом и Битси и факты, которыми мы располагаем, выглядит не очень хорошо.

— Баллистическая экспертиза совпала с ее пистолетом? — поинтересовалась я.

— У меня есть ордер на обыск ее дома. Джефф и Пит везут ее в участок, остальные ребята осматривают дом. Найдем оружие, проведем экспертизу, — ответил Мик.

— Ты сказал, что ее везут в участок? — спросила я.

— Да, — сказал мне Мик. — Вы спускаетесь вниз?

— Блядь, да, — ответил Макс.

Я отпустила шлевку его джинсов и пробормотала:

— Пойду возьму сумочку.

— Мне следует подать в суд за необоснованный арест! — крикнула Ками со своего стула рядом со мной.

Я сделала успокаивающий вдох, и Мик, сидевший за столом напротив нас, посмотрел на меня.

— Ками, — тихо сказала я.

— Это бред! — завопила она.

— Ками, они просто задают вопросы, — напомнила я. — Ты не арестована.

Она повернулась на стуле и сердито уставилась на меня:

— Тогда я могу уйти?

— Эм… — замялась я, — технически, да.

— Тогда я ухожу.

И она начала вставать. Я схватила ее за руку.

— Как я уже объясняла тебе до прихода сюда, ты вольна уйти, но если ты это сделаешь, то это будет отказ от сотрудничества, а ты этого не захочешь.

Ками сердито посмотрела на меня, но ее рука в моей задрожала, так что я сжала ее покрепче.

— Или, если ты попытаешься уйти, то не оставишь Мику выбора и ему придется тебя арестовать за то, что он нашел или думает, что нашел.

Ее ладонь в моей судорожно дернулась.

— Тебе нечего скрывать, Ками, сядь и глубоко вдохни, — посоветовала я, легко потянув ее за руку.

Она встретилась со мной взглядом, потом посмотрела на Мика и наконец села. Я отпустила ее руку и повернулась к Мику:

— Мик, можешь начинать.

Он кивнул и посмотрел на Ками:

— Хорошо, Ками, начнем с начала. Что ты делала между часом ночи и четырьмя утра в прошлую среду?

— Я не убивала Керта, — огрызнулась Ками.

— Что ты делала? — настаивал Мик.

— Я бы никогда не навредила Керту, — продолжала огрызаться Ками.

— Ками, ответь на вопрос, — тихо подсказала я.

Она утомленно вздохнула и ответила:

— Между часом ночи и четырьмя утра я спала. Что еще я могла делать?

— Ты была одна? — спросил Мик, и лицо Ками скривилось от горечи.

— Да, Мик, я была одна.

Мик кивнул и продолжил:

— Ты купила пистолет в Денвере примерно месяц назад?

Даже несмотря на то, что я рассказала ей, что Мику это известно, Ками вздрогнула, прежде чем ответить.

— Да, и что?

— Зачем? — поинтересовался Мик.

— Не знаю. Мы с Шауной ездили в Денвер на все выходные. Мы проезжали мимо этого магазина, увидели, что у них есть тир, и Шауне вдруг захотелось зайти. Папа научил нас с Максом стрелять, мы поднимались на гору и все время стреляли. Я и забыла, как хорошо у меня получается, так что мы повеселились. Мы с Шауной стреляли по очереди, и она сказала, что я хорошо стреляю, и убедила меня купить пистолет.

Я отвела взгляд от Ками и посмотрела на Мика. Он кивнул. Но мне подумалось, за каким чертом Шауна, во-первых, вдруг захотела пойти в тир, а во-вторых, после этого убедила свою подругу купить пистолет? Я, конечно, не местная жительница, а потому не знаю, что они делают, когда решают повеселиться, но это казалось странным.

Оставалось надеяться, что Мика это тоже заинтересовало.

— Недавно ты заложила дом, — сообщил Мик Ками.

Она кивнула и коротко спросила:

— И что?

— За двадцать пять тысяч долларов, — продолжил Мик.

— Да, я помню, сколько я заняла, Мик, — огрызнулась Ками.

— Они поступили на твой счет и исчезли с него в течение нескольких дней, — сказал ей Мик, и Ками сузила глаза.

— Значит, ты проверял даже мои счета?

— Ками, ты подозреваешься в двойном убийстве, — тихо сказал Мик.

Ками резко вдохнула, ее прищуренные глаза широко открылись, и она откинулась на спинку стула. Я прикусила губу. Мик попросил меня не говорить ей об этом, и я любезно согласилась.

— В двойном? — выдохнула Ками, явно пораженная этой новостью. Мик не мог этого не заметить, и я понадеялась, что моя услуга Мику окупится в пользу Ками.

— Крис Додд и Марко Фицгиббон.

— Кто такой Марко Фицгиббон? — спросила Ками.

— Частный детектив, которого нанял Керт, чтобы выяснить, кто угрожал ему и Битси, — ответил Мик.

Ками потрясенно замерла и тихо спросила:

— Керту угрожали?

Мик кивнул.

— И Битси тоже?

— Да, Ками.

— Черт, — прошептала она.

— Ками, деньги, — напомнил Мик.

Она покачала головой и посмотрела на меня:

— Это конфиденциально?

— Что, прости?

— Этот разговор, он станет достоянием публики или еще чего? — спросила она.

— Почему ты спрашиваешь? — вмешался Мик.

— Потому что я обещала ничего не рассказывать, — сказала ему Ками.

— О чем? — спросил Мик.

— О деньгах. Я обещала ничего не рассказывать, — ответила Ками.

Я наклонилась к ней. Она не успела рассказать мне все целиком, у нас не было времени, она успела сказать только, что ни в чем не виновата.

— Ками, — привлекла я ее внимание, — если у тебя была причина взять этот заем, то тебе нужно рассказать о ней Мику. Он пытается исключить тебя из списка подозреваемых. И чтобы помочь ему, ты должна предоставить ему всю информацию, которая ему нужна.

Ками посмотрела на меня, и я впервые увидела ее неуверенной.

— Но я же обещала.

Я подалась еще ближе и дотронулась до ее руки.

— Тебя допрашивают насчет двойного убийства. Думаю, тот, кому ты обещала, поймет. Если есть что-то еще, можем попросить Мика удалиться, чтобы мы могли посоветоваться.

Она долго смотрела мне в глаза, а потом повернулась к Мику.

— Это для Шауны.

Я удивилась. Опять эта Шауна.

Я тоже повернулась к Мику.

— Для Шауны? — спросил он.

— Да, она… — Ками замолчала, запустив руку в волосы, посмотрела на меня, потом в сторону, потом обратно на Мика. — У нее затруднения. Денежные затруднения. Ей собирались отключить электричество, воду, газ. Ей уже отключили кабельное телевидение. Она использовала весь кредитный лимит по своим картам. И у нее нет страховки, и она беременна.

— Ты отдала деньги Шауне? — спросил Мик.

— Да, — ответила Ками.

Мик слегка повернулся на своем стуле, оказавшись в профиль к зеркалу у себя за спиной, и наклонил голову, давая понять тем, кто наблюдал, что они должны что-то сделать.

— У меня есть разрешение и есть пистолет, — продолжала Ками, не заметив движений Мика. — Из него никогда не стреляли. Его даже никогда не заряжали. Он лежит в обувной коробке у меня в гардеробной. — Потом она подалась вперед и повторила. — Мики, ты должен знать, независимо от того, что случится дальше, я бы никогда не навредила Керту, я не посылала угрозы и я бы никогда, никогда в жизни не навредила бы Битси. — Она прикусила губу, в глазах блеснули слезы. — Ты должен знать. Ты знаешь меня и должен знать.

— Хорошо, Ками, — мягко сказал Мик. — Позволь нам проверить, ладно?

Ками отодвинулась к спинке стула и, отвернувшись, кивнула. Мик посмотрел на меня, встал и вышел из комнаты.

Я повернулась к Ками:

— Ты в порядке?

Она посмотрела на меня, и я увидела, что беззащитная Ками исчезла, а ее место снова заняла Ками стервозная.

— Нет, я не в порядке, — огрызнулась она. — Я сижу в полицейском участке, и меня допрашивают по подозрению в двойном убийстве.

— Мик просто делает свою работу, — сказала я ей. — Он проверит твои показания, и все будет хорошо.

— Я знаю, что все будет хорошо. Я этого не делала, ни Керту, ни Битси, черт, да я бы ни с кем так не поступила. Но люди узнают, что меня допрашивали.

— Я так понимаю, что допрашивать будут многих. Мик даже у Макса спрашивал про алиби.

Стервозная Ками превратилась в суперстервозную.

— Что? — прошипела она.

— Утром после убийства Мик приезжал к Максу домой и спрашивал насчет алиби.

— Это не смешно.

— Да, не смешно, — согласилась я. — Но это неважно, потому что у Макса было алиби.

Ее лицо напряглось, и она отвернулась, пробурчав:

— Это бред, полнейший бред, и Мик это знает.

Меня удивило ее заступничество за брата, но не удивила ее реакция на эту новость. Все считали точно так же. Что еще больше доказывало, что Керт каким-то образом был в ответе за смерть Анны Максвелл, и Мистер Колорадо Макс не потребовал наказания тогда, а значит, вряд ли сделал бы это теперь.

Я не успела ничего ответить, как открылась дверь и вошли Макс с Линдой.

— Я выскажу Мику Шонесси все, что думаю по этому поводу, уж будьте уверены, — заявила Линда, как только вошла.

— Что случилось? — спросил меня Макс.

— Поскольку Ками объяснила мне все до того, как мы разрешили Мику побеседовать с ней, очевидно, что она объяснила то же самое Мику и ответила на все его вопросы. Ему просто нужно проверить ее ответы, и мы сможем продолжить, — сказала я.

— Нина, спасибо за помощь, — поблагодарила Линда вместо Ками, что неудивительно.

— Без проблем, — пробубнила я и предложила: — Может, мы с Максом пойдем выпьем кофе? Не хотите кофе, пока мы ждем?

— Было бы неплохо, спасибо, — ответила Линда.

— Валяйте! — буркнула Ками.

Макс открыл было рот, наверное, не желая оставлять сестру или собираясь сделать Ками выговор за ее поведение, но я многозначительно посмотрела на него, встала, накинула пальто, взяла сумочку и пошла к двери. Макс понял мой взгляд и последовал за мной.

Я подождала, пока мы выйдем из участка и окажемся на широком тротуаре, и только после этого заговорила.

— Тебе следует знать кое-что, — прошептала я, сжав ладонь Макса. Он взял меня за руку, пока мы выходили из участка.

— Полагаю, что это «кое-что» мне не понравится, — заметил Макс.

Я остановилась, подняла лицо к нему и на одном дыхании выпалила:

— Это Шауна уговорила Ками купить пистолет, и это Шауне нужны были деньги, ради которых Ками заложила дом.

Минуту он пристально смотрел на меня, стиснув челюсти, потом отвернулся и пробормотал:

— Твою ж мать.

Я потянула его за руку, пока он снова не посмотрел на меня, и сказала:

— Ладно, возможно, я сейчас скатываюсь в клевету, но… что, если Шауна знала, что Керт изменил завещание примерно в то же время, когда она рассказала ему о своей беременности?

— Что?

— Она не знала, что Керту известно, что он не является отцом ее ребенка. Она знала только, что он мог догадываться об этом, поскольку она не была верна ему. Ками сказала, что ей отключили кабельное телевидение, и она близка к тому, что ей отключат коммунальные услуги. Ей нужны были деньги, Макс, очень, особенно учитывая беременность и отсутствие страховки. Если она знала, что он изменил завещание, то могла предположить, что он изменил его в ее пользу. Она была такой самоуверенной перед началом, она думала, что одержит верх. Но она также знала, что если она родит ребенка, то Керт потребует ДНК тест, и она потеряет все, ради чего старалась. А это значит, что ей была нужна его смерть, чтобы заполучить деньги до того, как правда выйдет наружу.

— Если у нее нет денег, Герцогиня, то как она собиралась платить наемному убийце?

— Макс, у нее было двадцать пять тысяч, полученных от Ками, — напомнила я. — И кроме того, мужчины совершают разные глупости ради женщин, которые хорошо работают ртом. Мы понятия не имеем, с кем она могла связаться.

Макс, будучи мужчиной, коротко кивнул, признавая правдивость моего утверждения, а затем заметил:

— Она находилась в доме, когда Керта убили.

— Она позвонила после того, как Керта убили, и сказала, что находилась в доме в момент убийства, и даже сама признала, что между убийством и звонком прошло какое-то время. — Макс продолжал молча смотреть на меня. — Когда в дом кто-то вламывается, ты это слышишь, даже если ты с мужчиной, а уж когда он отправляется проверить, в чем дело, разве ты не вызовешь полицию?

— Нет, если не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал, что ты там, — заметил Макс.

Я кивнула, но предположила:

— Она могла сделать все, что нужно, с этим частным детективом, а потом вернуться к Керту, зная о том, что должно было произойти там, позвонить и сказать, что была в доме, хотя сама не была. Или могла устроить так, чтобы все произошло в доме, когда она была там, зная, что случится с частным детективом. В обоих случаях она обеспечивала себе алиби.

— Тогда кто убил частного детектива? — спросил Макс.

— Кто-нибудь еще, кого она обманывала? — предложила я. — Или кто-то, кто с ней заодно, соучастник.

— То есть ты хочешь сказать, что она подставила Ками?

— Насколько они близки?

— Для Ками близки. Насчет Шауны, кто знает? Сколько я ее знаю, она никогда не выказывала ни одной искренней эмоции.

— Тогда да, я думаю, это не совпадение, что во время их поездки в Денвер Шауна уговорила Ками купить пистолет, а потом взять в кредит кучу денег для нее. Кому нужно двадцать пять тысяч долларов, чтобы расплатиться за коммунальные услуги и кредитные карты?

— Шауна, как и Ками, живет на широкую ногу.

— Судя по намекам Гарри в «Петухе», ей неплохо помогали. Она брала деньги у Гарри, возможно, у Керта, и, как знать, может быть, даже у того парня, Роберта, с которым она тогда была в ресторане.

Макс снова уставился на меня, потом пробормотал:

— Господи Иисусе.

— Макс…

— Как ты думаешь, что нам с этим делать? — перебил он меня.

— Я думаю, что тебе нужно присматривать за сестрой и позволить Мику найти путь по хлебным крошкам.

— Этот путь привел его к моей сестре.

Я подалась ближе и прошептала:

— Ты должен верить, что правда выйдет наружу. Если нет, то ты должен верить, что я сделаю все что в моих силах, чтобы помочь твоей сестре.

— Детка…

— Приглядывай за Ками, вот и все. Просто приглядывай за ней, я сделаю остальное.

Я знала, что прошу слишком многого, требуя, чтобы привыкший действовать мужчина стоял и ничего не делал. Я поняла это по внутренней борьбе, которая отразилась в его глазах.

— Пойдем принесем моей сестре кофе, — наконец сказал он.

Я приподнялась и чмокнула его в челюсть:

— Хорошо.

Закончив с кофе, Ками в пятидесятый раз писала сообщение Шауне.

Шауна, которую, по ее же собственным словам, ждал трудный день, поскольку ее любимого Керта должны были предать земле, и которая поэтому нуждалась в своей подруге, каким-то образом исчезла в трудную для Ками минуту, если судить по безуспешным попыткам Ками связаться с ней посредством пятидесяти сообщений (возможно, я немного преувеличиваю) и пяти звонков (не преувеличиваю) в течение последнего часа.

Услышав сигнал, я поняла, что она нажала «отправить» и захлопнула телефон.

— Ками… — начал Макс.

— Макс, не надо… просто не надо, — пробурчала Ками, уставившись в стену.

Открылась дверь, и вошел Мик. Он захлопнул за собой дверь, и мы все повернулись к нему.

— Мы нашли твой пистолет, Ками, именно там, где ты и сказала. Он не заряжен, и из него никогда не стреляли, — объявил Мик.

— Это так удивительно? — съязвила Линда, с яростью глядя на Мика. Ее поведение подтверждало слова, сказанные ею утром: о том, что мать любит своих детей, может быть, и по-разному, но все равно одинаково. Сейчас она была похожа на разъяренную львицу.

— Нет, Линс, это не удивительно, — сказал ей Мик и снова повернулся к Ками. — Однако на депозите Шауны нет двадцати пяти тысяч.

Мы все выпрямились, а Линда и Ками побледнели.

— Что? — спросила Ками.

Мик сжал губы и продолжил:

— Твой банк сообщил, что ты выписала чек на двадцать пять тысяч долларов на имя Роберта Уинстона. Твой чек был обналичен в тот же день, но деньги не положили на его счет, а также никаких денег не поступало на счет Шауны ни в тот день, ни потом, кроме одной ежемесячной суммы, которую мы отследили до делового счета Додда.

— Офигеть, — пробормотала Линда.

— Чт-то? — запинаясь проговорила Ками с побелевшим лицом, опираясь ладонью о стол.

Я молчала, обдумывая новость о том, что Кертис перечислял Шауне деньги через свой деловой счет. Это не хорошо.

— Ты знаешь Роберта Уинстона? — спросил Мик.

— Он… он… друг Шауны, — тут же ответила Ками немного напряженно. — Он живет в Шантеле, переехал туда, не знаю, недавно. У него дом в одном из жилых комплексов Керта. Я думаю, он здесь месяца три, может, четыре. Шауна знакома с ним по Аспену. Она не хотела, чтобы кто-нибудь знал о деньгах, знаете, даже кассиры любят потрепаться, поэтому она попросила меня передать их ему, а он собирался отдать их ей.

— Если только она не сидит на наличных или не потратила их, то она так и не получила этих денег, — сказал Мик. — По крайней мере не таким образом, который можно отследить.

Ками покачала головой, явно ошеломленная этой новостью.

— А что насчет ее счетов?

— Это не мое дело, но я все-таки скажу, — сказал Мик Ками. — Все счета Шауны оплачены, у нее никогда не было задолженностей. Насколько я знаю, по меньшей мере в последние семь месяцев, их оплачивал Гарри.

— Офигеть, — рявкнула Линда почти во весь голос.

— Он также оплачивал ее визиты к врачу, — продолжил Мик.

Керт давал ей деньги, а Гарри оплачивал ее счета. Она была на содержании у двух мужчин. Теперь у нее не осталось ни одного, разве что за исключением этого Роберта.

Я посмотрела на Макса и едва удержалась, чтобы не побежать к нему, сбить на пол и навалиться сверху. Он выглядел так, словно был готов взорваться.

— Все еще хуже, — объявил Мик, и напряжение, уже заполнившее комнату, стало удушающим.

— Что? — прошептала Ками.

— Не так давно Шауна продала свой дом. Сделка состоялась примерно месяц назад. Она платила новым собственникам аренду, чтобы задержаться здесь.

— Я этому не верю, — все так же шепотом сказала Ками.

— Она закрыла свои счета, — закончил Мик. — Закрыла их вчера. Она также оставила распоряжения отключить газ, воду, электричество, телефон и кабельное телевидение, начиная с первого мая.

Ками не позволила себе обдумать эту информацию.

— Но если она продала дом, то у нее были бы сотни тысяч долларов. Она единственная собственница. Зачем ей просить деньги у меня?

— Может потому, что она наняла убийцу? — хрипло выкрикнула Линда, и я передумала, решив, что сначала, наверное, стоит сбить с ног ее. — На деньги моей дочери!

— Это… это безумие, мам! — возразила Ками. — Она никогда бы не навредила Керту. Он говорил ей, что любит ее, он хотел жениться на ней, он собирался оставить Битси ради нее.

— Ага, она наболтала тебе это так же, как наболтала, что я водил ее выбирать кольцо, — отрезал Макс.

— Но…

— Я никогда не водил ее выбирать кольцо.

— Но… — повторила Ками.

— Мне даже в голову это не приходило.

— Она сказала…

— Господи, она солгала, Ками! — взорвался Макс. — Мы даже не обещали друг другу верности, я ясно дал понять, что, когда меня нет в городе, она свободна и я тоже свободен. Там, где я работал, у меня была женщина, и Шауна это знала.

Я вытаращила глаза и напряглась всем телом. Вот это новость. Линда посмотрела на меня, и я постаралась вести себя спокойно, но это оказалось чрезвычайно сложно.

Ками затрясла головой.

— Извини, Ками, но я подумал, что тебе следует знать, — вмешался Мик.

Ками просто откинула голову назад и уставилась на него. У меня заболело сердце за нее, такой побитой она казалась из-за этого предательства. Может, она и вела себя почти постоянно как стерва, но, и это важнее, она была хорошим другом.

Мик продолжил:

— Ты свободна, но у меня может возникнуть необходимость задать тебе еще вопросы, так что я хотел бы, чтобы ты не уезжала из города.

— Почему? — снова рявкнула Линда на Мика.

— Потому что нам нужно побеседовать с этим Робертом Уинстоном, и нам нужно задать несколько вопросов Шауне, а мы не можем ее найти. И поскольку все это вышло на свет, нам может понадобиться прояснить еще кое-что с Ками, — ответил Мик.

— Что именно? — спросила я.

— Еще не знаю, просто хочу, чтобы она не покидала город, — сказал мне Мик.

— Ты же видишь, что Ками не имеет к этому отношения, ее показания подтвердились, — возразила я.

— Да, но…

— Вы нашли что-нибудь, что подтверждало бы ее нахождение на стройплощадке? Грязь на ее обуви? Камешки в подошве? — давила я.

— Нет, но…

— Вы нашли у нее дома рогипнол?

— Нет…

— У вас есть какой-либо продавец, подтвердивший, что он продал ей рогипнол?

— Нина…

— Есть?

— Нет.

— У вас есть ее пистолет, из него не стреляли и даже не заряжали; ордер на обыск, в результате которого вы ничего не обнаружили, иначе не отпустили бы ее; обналиченный чек, который доказывает, что Ками рассказала правду о том, что сделала с деньгами, и неважно, отдала она их Шауне или ее знакомому, это не меняет того факта, что деньги предназначались Шауне. У вас нет вещественных доказательств, указывающих на то, что Ками была на стройплощадке, и совсем никаких улик, связывающих Ками с этими убийствами. Все, что у вас есть, насколько я вижу, это тот факт, что в ночь убийства между часом ночи и четырьмя Ками Максвелл спала, как и, кстати сказать, подавляющее большинство жителей Гно-Бон, а также центрального, горного и тихоокеанского часовых поясов.

— И еще тот факт, что Шауна Фонтейн в списке подозреваемых, а к Роберту Уинстону у нас есть вопросы, и Ками отдала ему двадцать пять тысяч долларов.

— И суд присяжных будет состоять из ее знакомых, а все знают, что Ками и Шауна дружат со школы, а друзья помогают друг другу в трудное время. Если дойдет до этого, я вызову Макса, Броуди и Минди для дачи свидетельских показаний, и они подтвердят, что слышали, как Шауна объявила Максу о том, что беременна и нуждается в деньгах, таким образом это подкрепит показания Ками, если Шауна не лжет. Также они подтвердят, что Шауна была в «Петухе» с джентльменом по имени Роберт, и он защищал ее, даже слишком, учитывая, что он ввязался в драку с Гарри на глазах у десятков свидетелей.

— Нина… — попытался остановить меня Мик.

Я перебила его:

— Ками думала, что ее подруга по уши в долгах, без страховки, беременная. Шауна попросила, чтобы о переводе денег никто не узнал, по своим собственным мотивам, но сказала Ками, что хочет сохранить лицо. Все мы бывали в таких ситуациях, когда нужно сохранить лицо или помочь другу, который в этом нуждается. Каждый член коллегии присяжных сталкивался с таким в жизни. Но друзья делают все что могут, именно так и поступила Ками, и присяжные поверят в это, и ты это знаешь.

— Черт, Нина, ты уже разбираешь дело, — пробормотал Мик.

— Мик, ты хотел, чтобы у нее был адвокат, — у нее есть адвокат. Не хочешь, чтобы она покидала город, ладно, куда она поедет? Но она не уйдет из этой комнаты, думая, что этот кошмар еще не закончен. Ей нужно жить дальше, Кертис Додд не был ей чужим, его смерть и так сильно на нее повлияла, и ей не нужно, чтобы на нее давило еще и это.

— Я всего лишь прошу ее не уезжать из города, — заметил Мик.

— Хорошо, она не будет покидать город, — заверила я. — Но напомню тебе, ко всему прочему, что велика вероятность того, что она только что выяснила, что ее подруга использовала ее, так что ей хватает проблем. Если тебе понадобится ее допросить, ты позвонишь мне, и я все устрою. Да?

Мик обратил обеспокоенный взгляд на Макса, но обратился явно не по адресу. Я повернулась к Максу и увидела, что он стоит, прислонившись плечами к стене, скрестив руки на груди и глядя на меня, на его лице красовалась огромная улыбка.

— Напомните мне больше никогда не оказывать услуг, даже своим, — пробурчал Мик, ни к кому не обращаясь.

— Мы закончили? — спросила я, вставая и беря свое пальто.

— Ты переезжаешь в город? — спросил Мик.

Я в замешательстве склонила голову набок от такого любопытства, но все-таки ответила:

— Скорее всего, да.

— Будешь работать? — продолжил Мик.

— Конечно.

— Здорово, — расстроенно буркнул Мик.

Я понимающе улыбнулась.

— Не беспокойся, Мик, если дело не касается членов семьи Макса или друзей, я сущий котенок, — заверила я его.

— Почему я тебе не верю? — спросил Мик.

— И правильно делаешь, она настоящая тигрица, — вставил Макс. Он оттолкнулся от стены и поддерживал Линду под локоть, помогая ей встать.

— Да уж, — буркнул Мик.

Я пошла к двери:

— Кстати, было бы неплохо, если вдруг кто-нибудь спросит, чтобы ты сказал им, что Ками сотрудничает со следствием, и если хочешь, можешь упомянуть, что она очень помогла.

Мик потрясенно посмотрел на меня:

— Теперь ты просишь об услуге?

— Я оказала тебе одну, теперь прошу об ответной. Возможно, это к лучшему. Когда я перееду в город и начну свое дело, ты сможешь потребовать их обратно, — посоветовала я, беря свою сумочку.

Мик опять повернулся к Максу и опять не по адресу. Макс, открывший дверь для матери и сестры, поймал взгляд Мика и расхохотался. Потом он обнял меня за плечи и вывел меня за дверь.

Когда мы подошли к выходу из участка, Макс, не убирая руку, наклонился и приблизил губы к моему уху.

— На случай если я еще не говорил, Герцогиня, я не уверен, выйдет ли правда наружу, но уверен, что могу доверить тебе позаботиться о моей сестре. — Я откинула голову и повернулась к Максу, но не успела ничего ответить, потому что он остановил меня и закончил: — Спасибо, малышка.

И снова я не успела ответить, как он поцеловал меня, крепко, но к сожалению, поцелуй продлился недолго.

— Макс! — рявкнула Ками, когда он поднял голову. — Мне нужно выпить.

Я повернулась в их сторону. На меня смотрела Линда.

— Думаю, макаронная запеканка отменяется. Могу я угостить тебя и твоих родителей бургером из бизона в «Метке»?

Я взглянула на Макса, потом обратно на Линду.

— Им понравится.

Я сидела на стуле за высоким круглым столиком в «Собаке» в компании пьяных мамы, Линды, Ками, Арлин и Дженны. Бекка была нашей официанткой.

По распоряжению Арлин, которую поддержали мама и Линда, Макс был отправлен в другой конец зала, который на сегодняшний вечер был объявлен (все той же Арлин) мужской половиной «Собаки». Он играл в бильярд с Броуди и Стивом, и ему было запрещено приближаться ко мне под страхом разгневать Арлин.

Вопреки похожему на американские горки дню и моему текущему вынужденному расставанию с Максом, а также учитывая, что я была слегка нетрезвой, я чувствовала себя очень счастливой. В «Метке» меня потянуло на приключения, я потребовала меню и заказала стейк в кляре, который был приготовлен из настоящего стейка, а потому оказался великолепным. За стейком последовал высоченный кусок торта, состоявший из пяти коржей шоколадного бисквита, прослоенных сказочным шоколадным муссом, и покрытый шоколадной глазурью. Бекка рассказала, что Минди не только встретилась вчера с консультантом из центра для жертв изнасилований, но сегодня отправилась туда, чтобы увидеться с ней снова, попросив Битси ее сопровождать (и Битси согласилась; даже несмотря на похороны, она выделила на это время). А еще я узнала, что с Ками намного веселее, когда она накормлена бургером из бизона и пьяна.

— Этого. Не. Может. Быть! — крикнула Арлин, и я посмотрела на нее, продолжая думать о сегодняшнем вечере. Я не прислушивалась к разговору и не знала, о чем она кричит. Опять же, Арлин, мама и Линда уже полчаса не говорили, а кричали, в основном пока Ками, Дженна и я хихикали, не имея возможности вставить хоть слово, так что я не в первый раз отвлеклась.

— Может! — прокричала в ответ мама, и меня окутало какое-то теплое и приятное чувство. Инстинктивно я повернулась к бильярдным столам и увидела, что Макс, Броуди и Стив смотрят на нас.

Макс выглядел таким красавцем, стоя в другом конце зала, опираясь на бильярдный кий в руке, что меня охватило непреодолимое стремление, с которым я даже не пыталась бороться.

— Сейчас вернусь, — пробормотала я сидевшей рядом Линде, соскользнула со стула и направилась через весь бар к Максу.

Подойдя к нему, я обняла его обеими руками, прижавшись к его боку, и закинула голову, глядя на него. Макс обнял меня за плечи одной рукой.

— Привет, — тихо сказала я.

Он улыбнулся мне и заметил:

— Детка, ты нарушаешь невидимую границу между девичником и мальчишником.

— Думаю, мама, Арлин и Линда уже не способны обеспечивать соблюдение правил.

Я посмотрела через зал на маму, которая смеялась, откинувшись назад всем телом и держась за стол только пальцами. Арлин стучала ладонью по столу и тоже смеялась. Линда наклонилась вперед и касалась лбом столешницы. Ками и Дженна хохотали, глядя друг на друга.

Я повернулась к Максу и указала на очевидное:

— Не думаю, что они даже поняли, что я ушла.

Макс взглянул на них и посмотрел на меня:

— Похоже на то.

— Ты играешь в бильярд? — спросил Броуди, подходя сбоку, и я посмотрела на него, не отпуская Макса.

— Нет.

— Хочешь научиться? — улыбаясь, спросил Броуди.

— Я не готова учиться чему-либо новому, — сказала я, и Макс сжал мои плечи, так что я опять посмотрела на него.

— Ты напилась?

— Нет. — И это была правда, поэтому я объяснила. — Просто хорошо провожу время.

— Броуди, твоя очередь, — окликнул Стив и посмотрел на меня. — Раз уж печать сломана, пойду проведаю Нелли, чтобы она не упала со стула.

— Думаю, это хорошая мысль, — посоветовала я и услышала смешок Макса. Стив улыбнулся и отошел.

— Не хочешь заказать нам еще пива? — предложил Броуди, изучая бильярдный стол на предмет следующего удара.

— Да, — ответил Макс.

Мне пришлось опустить руку, чтобы развернуться вместе с ним, и мы в обнимку пошли к переполненному бару. Макс протиснулся к стойке, увлекая меня за собой, и кивнул бармену. И тут я увидела Гарри, который сидел на противоположном конце барной стойки и выглядел более чем несчастным, уставившись в янтарный напиток, на вид неразбавленный.

— Гарри пьет бурбон, когда у него плохое настроение, — пробормотал Макс, разгадав выражение моего лица.

К нам подошел бармен, и Макс заказал четыре пива.

Я рассматривала Гарри, потом повернулась к Максу и обняла его и второй рукой.

— Пойду составлю ему компанию.

Макс посмотрел на меня:

— Я думал, ты составляешь компанию мне.

— У тебя есть компания. — Я кивнула в сторону Броуди у бильярдного стола. — А у Гарри нет.

Макс наклонился, так что его лицо оказалось совсем близко.

— Броуди мой лучший друг уже давно, милая, и здорово, что он дома. Но я все же предпочитаю твою компанию.

Это было приятно, очень приятно, и я опять прижалась ближе.

— Но я не знаю, о чем болтают мальчики в раздевалках.

— Не то чтобы я когда-нибудь сплетничал в раздевалке, но если бы сплетничал, то не стал бы делать этого в присутствии твоего отчима.

Я кивнула, признавая разумность его довода.

— Тогда, наверное, не очень хорошо, что я рядом, ведь ты не сможешь пожаловаться на мои закидоны, а Стив на мамины.

— Закидоны?

— Недостатки, плохие привычки.

— Детка, поведаю тебе мужской секрет: мужчины не похожи на женщин. Когда мы собираемся вместе, мы не жалуемся. Мы просто пьем, и если уж разговариваем, то о спорте. — Я улыбнулась, и он продолжил: — Опять же, если бы мы жаловались, не думаю, что стал бы высказывать свои мысли насчет твоих недостатков Стиву.

Мое счастливое настроение испарилось, я напряглась и прищурилась.

— Так ты считаешь, что они у меня есть?

— Малышка, ты сама напросилась, — усмехнулся Макс.

— Ладно, и какие же?

— Твоя задница слишком хорошо смотрится в этих брюках, — без колебаний ответил он.

Я моргнула, потому что не ожидала подобного ответа.

Мои манеры — да. Моя привычка обрывать разговор, когда я проигрываю спор, — определенно. Моя неспособность сказать «нет» десерту — возможно.

Но моя попа в брюках — нет.

Поэтому я спросила:

— Что, прости?

— Ты шла через зал и практически каждый парень, мимо которого ты проходила, пялился на твою задницу. Черт возьми, сейчас ты стоишь, прижавшись ко мне, и все равно каждый парень, проходящий мимо, пялится на твою задницу.

Я оглянулась через плечо, чтобы проверить правдивость этого утверждения. Тело Макса затряслось от смеха, потом он слегка отстранился, чтобы достать бумажник.

— Ты врешь, — обвинила я.

— Не-а, — сказал он, открывая бумажник и убирая руку с моего плеча, чтобы достать несколько купюр. Я опустила руки, чтобы не мешать ему.

— Что ж, если это правда, то это не моя вина.

— Придется откормить тебя, Герцогиня. Никто не пялится на задницу Ками. — Макс кивнул бармену, показав, что сдачи не надо, закрыл бумажник и сунул его в карман.

— Она сидит на стуле.

— Они пялились на тебя, и когда ты сидела.

— На мою попу?

Он посмотрела на меня и заявил:

— Нет, на твои волосы, лицо и иногда грудь.

Я ахнула и выдохнула:

— Они не пялились.

— Детка, они пялились, — усмехнулся он.

— Ты все выдумываешь.

Он покачал головой, и посмотрел мне за спину, потом взял со стойки две бутылки с пивом и передал их Стиву, который шел обратно к бильярдному столу. Стив улыбнулся мне, но ничего не сказал и направился к Броуди.

Макс вручил мне бутылку и взял себе другую. Потом обвил мою талию рукой и притянул меня к себе.

— Почему тебе так трудно в это поверить?

— Они смотрят на меня, потому что я с тобой и им любопытно, — объяснила я.

— Возможно, по этой причине на тебя смотрят некоторые женщины. А мужчины смотрят, потому что у тебя симпатичное личико, великолепные волосы и красивая грудь.

— Макс! — рявкнула я.

— Это правда.

— Просто я тебе нравлюсь.

Он покачал головой и крепче сжал меня.

— Я в шоке, Нина Шеридан напрашивается на комплименты.

Его замечание рассердило меня, поскольку явно не соответствовало действительности, поэтому я попыталась вывернуться из его руки, но он только крепче сжал меня, поэтому я сдалась и рявкнула:

— Я не напрашивалась.

Он опять усмехнулся и заметил:

— Господи, ты переходишь от милой к злюке за секунду.

— Только потому, что пять минут назад у меня было милое настроение, а потом ты стал меня раздражать.

— Тебя раздражает, когда тебе говорят, что ты хороша? — поднял брови Макс.

— Меня раздражает, когда мне говорят, что на меня пялятся парни, хотя они этого не делают.

— Детка.

— Макс.

Кажется, мы зашли в тупик, потом Макс вздохнул.

— Вот что я тебе скажу: веришь ты или нет в то, что они смотрят, знай — мне все равно, пусть смотрят. Они могут только догадываться, что обещают эти задница, грудь и волосы, а я знаю.

Я закатила глаза, даже несмотря на то, что живот у меня приятно сжался. Макс засмеялся, и я понадеялась — поскольку уже знала, как хорошо он научился меня понимать, — что на моем лице не отразилось то, что происходило с моим животом.

— А сейчас я пойду поговорю с Гарри, — сообщила я, когда он справился со своим весельем.

— Хорошо, после того как поцелуешь меня.

Я решила сдаться и избежать неминуемого спора, так что подалась вверх, положила ладонь ему на бицепс и коснулась его губ своими. Потом я отстранилась на несколько дюймов, но Макс снова резко притянул меня вплотную к себе.

— Это поцелуй? — спросил он.

— Да… — ответила я, удивленная его действиями.

— Милая, даже близко не стояло.

Мои глаза расширились, когда я поняла, что он имеет в виду.

— Я не стану целоваться с тобой посреди бара.

— Почему нет?

— Почему?

Он приблизил свое лицо к моему:

— Потому что, во-первых, я этого хочу. И во-вторых, веришь ты или нет, но парни заглядываются на тебя, и этим я заявлю свои права.

— Заявишь свои права?

— Это мужские заморочки.

— Это заморочки мачо Мистера Колорадо.

— Одно и тоже.

— Ты невозможен.

— Ты собираешься меня поцеловать или нет?

— Если нет, ты же все равно поцелуешь меня, верно?

— Ты наконец поняла? — снова усмехнулся он.

— Невозможный, — пробормотала я.

— Поцелуй меня, Герцогиня.

И я поцеловала, на глазах у своей мамы, своего отчима и его мамы. Не говоря уже о том, что нас видела его сестра, лучший друг, Арлин и половина Гно-Бон. Однако, когда он отпустил меня, мне было совершенно наплевать на это.

— Вижу, ты снова милая, — тихо сказал Макс, разглядывая мое лицо.

— Ты слишком хорошо целуешься, — буркнула я в ответ.

Он прикоснулся своим лбом к моему и произнес слова, которые изменили мой мир.

— Ты лучше, — прошептал он. Растаяв, я прижалась к нему еще ближе, и он закончил: — Лучшее, что у меня было, и это относится ко всему, что ты делаешь ртом, даже когда используешь его, чтобы сказать, что я тебя раздражаю.

Я крепче сжала руки, которыми обняла его во время поцелуя.

— Правда? — выдохнула я.

— Абсолютная, — все так же шепотом сказал он.

Внезапно мне захотелось плакать, и, чтобы скрыть это, я наклонила голову и попыталась отстраниться.

К сожалению, во время поцелуя Макс тоже обнял меня обеими руками, так что моя попытка не увенчалась успехом.

— Герцогиня, — окликнул он и, когда я продолжила избегать его взгляда, одной рукой прижал меня к себе, а второй приподнял мой подбородок и заставил посмотреть ему в лицо. — Что такое, малышка?

У меня на уме было много чего, включая мысль о том, что, возможно — только возможно, — когда-нибудь и я стану для него особенной.

И это значило для меня целый мир.

Но я ничего не сказала, а вместо этого произнесла:

— Просто мне приятно, что ты так сказал.

— Мне нравится, — ответил Макс, отпустив мой подбородок и положив ладонь мне на шею.

Я непонимающе моргнула и спросила:

— Что нравится?

— Нравится, что ты не веришь, что на тебя пялятся парни, что ты не приняла тот комплимент, но умилилась, когда я сказал, что мне нравится то, что ты делаешь со мной.

Я прикусила губу и попыталась отвести взгляд, но Макс напряг руку на моей шее, так что я, глядя ему в глаза, потребовала:

— Перестань быть хорошим.

Он снова усмехнулся и сжал пальцы.

— Герцогиня, тебе лучше привыкнуть к этому. Я знаю, что у тебя не много опыта в этом плане, но тебе следует знать, что я собираюсь быть хорошим постоянно.

— Теперь ты еще лучше, — сообщила я, и это вышло обвиняюще.

— Да, детка, я же сказал, что тебе лучше привыкнуть к этому.

Не уверена, что это возможно. Однако уверена, что не против попробовать.

Я решила сменить тему:

— Могу я теперь поговорить с Гарри?

Он посмотрел на Гарри и ответил:

— Да.

— Макс, — окликнула я, и он снова повернулся ко мне. Я встала на цыпочки, чтобы быть ближе, и прошептала:

— Ты тоже самое лучшее, что у меня было, не только твой рот, но и все остальное. И я действительно имею в виду все.

И не став ждать его реакции, потому что мне было достаточно увидеть, как смягчилось его лицо и потемнели глаза, я высвободилась из его рук и заторопилась к Гарри.

«Я же говорил, что ты слишком плохо думаешь о себе», — произнес Чарли у меня в голове.

«Ох, замолчи», — ответила я.

Я шла вдоль барной стойки к Гарри, не оглядываясь на Макса и слегка улыбаясь, но про себя улыбалась намного шире.

Я заметила, что люди обходили Гарри стороной. Оба стула по сторонам от него были пусты, и никто не стоял рядом.

Я села на стул рядом с ним, и он повернул голову ко мне. Я поняла, почему его избегали. Его глаза покраснели от выпитого и, возможно, от недостатка сна, лицо осунулось, и вблизи он выглядел еще более несчастным.

— Гарри, привет, — тихо сказала я.

— Нина, — пробормотал он и снова уставился в свой стакан.

— Ты в порядке?

— Нет, — тут же ответил он, потом поднес стакан к губам и залпом выпил.

Когда он опустил руку, дно стакана стукнуло о стойку, и я вздрогнула.

Неожиданно он громко крикнул:

— Джейк!

Бармен посмотрел на Гарри, и тот стукнул стаканом по стойке, давая понять, что хочет еще порцию. Джейк кивнул и повернулся к бутылкам с выпивкой у себя за спиной.

— Гарри… — начала я.

— Слышал, ты переезжаешь в город, — перебил он меня.

— Эм… да, — подтвердила я.

— Надо же, — непонятно пробормотал он, и в этот момент подошел Джейк.

Я смотрела, как он налил бурбон в стакан, который все еще держал Гарри. Я подняла голову и встретилась глазами с Джейком. Я слегка качнула головой. Он кивнул, показывая, что понял.

— Чувак, если после этого ты захочешь еще, придется отдать мне ключи от машины, — сказал Джейк Гарри.

Без колебаний Гарри достал ключи из кармана джинсов и шлепнул их на стойку. Джейк забрал ключи и отошел. Гарри глотнул бурбона.

— Мы с Максом отвезем тебя домой, — предложила я, и Гарри уставился на меня покрасневшими глазами.

— Знаешь, я никак не могу понять, — заявил он.

— Понять что? — спросила я.

Он опустил взгляд на мои колени и снова поднял голову.

— Ты живешь в гребаной Англии. В Англии, — выплюнул он последнее слово, и я вздрогнула, удивившись прозвучавшему в его голосе яду. — Ты приезжаешь в город, проезжаешь его насквозь, прямиком к Максу. Теперь ты сидишь с его мамой и сестрой в «Собаке», и вы шумно веселитесь. Потом ты крепко прижимаешься к Максу и целуешься с ним. Вот как так?

Я не понимала, что он хочет этим сказать и почему вообще заговорил об этом, а больше всего я не понимала, почему его это так раздражало.

— Гарри, я не понимаю, — мягко сказала я.

— Все дело в нем, — сказал мне Гарри. — Он такой, сколько я его помню. — Глаза Гарри нашли Макса в другом конце зала, и его несчастное лицо напряглось. — Всегда.

Меня начал напрягать этот разговор, поэтому, не зная, что сказать, я просто смотрела, как он сделал еще глоток.

— Гарри, может… — начала я, но Гарри посмотрел обратно на меня, и то, что он сказал, заставило меня замолчать.

— Я знал Анну, — сообщил он мне, — очень давно. Она была милой крошкой. Однако не была красавицей. Но всегда чертовски милой. Забавной, Господи, такой забавной. Но не красавицей.

Я уставилась на него. Я видела фотографии Анны, поэтому не могла поверить, что он не считал ее красавицей. Она была прекрасна.

Гарри продолжил:

— А потом она стала красавицей. Как в сказке о гадком утенке, в старших классах она превратилась в лебедя. Она была влюблена в Макса много лет. Годами. Он ее не замечал, даже не подозревал о ее существовании, пока она не похорошела. Тогда он ее сразу заметил. Все заметили.

Я не хотела это слышать, не от Гарри.

— Гарри, мы с Максом не… — начала я, но он продолжал говорить.

— Он пригласил ее на свидание, и все — она уже его. Весь город считал их такой милой парой, такой чертовски милой. Все думали, что это похоже на «Золушку». Анна так долго ждала его, любовалась им издалека, у нее никогда не было парня, никого, кроме Макса. Макс такой Макс, каждая девчонка хотела его попробовать. Невозможная мечта Анны стала реальностью, они стали встречаться и полюбили друг друга. — Он покачал головой и сделал еще один большой глоток. — Даже когда он уехал в Университет Колорадо, получив стипендию, чтобы играть в футбол, но на втором курсе заделал ей ребенка. Он бросил учебу, вернулся домой и женился на ней. Все считали, что это так романтично. Он весь такой хороший парень — отказался от своей мечты стать архитектором, чтобы поступить правильно с Анной. Господи.

По мере того как эти сведения обрушивались на меня, я стала дышать тяжелее, и сердце неровно забилось у меня в груди. Я хотела убежать, слезть со стула и бегом вернуться в безопасные объятья Макса, к тому времени, когда не знала ничего этого. Я вдруг поняла, что все время считала, будто хочу знать об этом, а на самом деле совсем не хочу.

— Гарри, пожалуйста, послушай меня… — взмолилась я, но он продолжал.

— И знаешь что? Он никогда не сердился. Никогда не думал, как все могло бы сложиться. Никогда не злился на то, что она, забеременев, сломала ему жизнь. Он был чертовски счастлив, что у него будет ребенок, взволнован, когда надевал кольцо ей на палец. Был на седьмом небе. Она тоже была счастлива. Они были так чертовски счастливы. Даже когда она потеряла ребенка. И следующего. И еще одного после.

Я уже не дышала тяжело, я вообще перестала дышать.

— Они перестали пытаться, но ничего, все нормально. — Он взмахнул рукой. — Они были друг у друга, и для Великолепного Макса и Прекрасной Лебеди Анны этого было достаточно. Это было все. Блядь, — пробормотал он и сделал еще глоток.

Я заставила свои легкие дышать, но не успела вставить ни слова, как Гарри заговорил снова.

— А потом Керт ее убил.

У меня из груди выдавило весь воздух, который я успела вдохнуть, я застыла, а Гарри все говорил.

— Господи, это потрясло весь город. Я думал, они поймают Керта и убьют, черт, я думал, что Макс сам это сделает. Макс был… блядь… сломлен. Никогда не видел человека в таком состоянии. Никогда. Черт, он обезумел. Все только и думали о том, что Анна умерла и Макс потерял ее, а потом взял себя в руки и не стал требовать возмездия. Какой Макс молодец, что не сорвался и не тронул Керта. Разве не чудесно, что, когда его мир рухнул, он сумел держать себя в руках? Никто не думал о том, что Керт лишил Битси ног, обрек ее на инвалидное кресло, а сам не получил ни царапины. Все думали только о том, что история Макса и Анны закончилась, что гребаная сказка умерла.

— Может, мне следует… — прошептала я, отчаянно желая сбежать, но каким-то образом приклеившись к стулу.

Гарри продолжал говорить.

— Потом начались разговоры, все видят, что он спит с разными женщинами, все знают, что это не серьезно. Больше никогда. Анна была для него всем. Как печально, — прошипел Гарри. — Какая трагедия. — Гарри покачал головой и сделал еще один глоток, прежде чем продолжить свою речь. — Какой прекрасный парень, потерял все в возрасте двадцати, блядь, семи лет, остался с разбитым сердцем. Макс неприкасаемый, говорят, его сердце настолько разбито, что никто никогда не получит его снова. Никто не замечал, что он трахал все, что движется, оставляя женщин ни с чем, не давая им ни кусочка себя. Все знали, что он делал это везде, когда работал не в городе, у него были женщины здесь, были женщины в местах работы, он трахал женщин повсюду.

— Мне лучше…

Я начала слезать со стула, но Гарри взглядом приковал меня к месту.

— А потом в городе появляешься ты. Ты. — Он понизил голос, еще раз оглядел меня с ног до головы и продолжил: — Как ты выглядишь, как разговариваешь, как одеваешься — гребаный высший класс. Никто тебя не знает, ты приехала из гребаной Англии и вдруг целуешься с ним в «Собаке», прижимаясь к нему, как будто он какое-то божество или вроде того. Ты классная, ты можешь иметь любого, ткни пальцем в любого в этом баре — и он твой, — сообщил он мне. — Конечно же, он захотел трахнуть тебя.

— Все не так, — прошептала я.

Он поднял брови:

— Нет? Так он пустил тебя в свою жизнь? Все эти женщины, бывшие до тебя, ничего не получили, а тебя он пустил? Нина, ты классная. Черт, я бы пошел за тобой, не задумываясь ни на секунду, если бы мне повезло и такая женщина, как ты, дала бы мне шанс, я бы узлом завязался, чтобы положить к твоим ногам весь мир. Возможно, и Макс тоже. Откуда мне знать? Может, ты сумеешь родить ему ребенка, чего не смогла Анна. Но ты должна знать, девочка, и больше никто, кроме меня, тебе этого не скажет, потому что они надеются, что ты — та единственная, кто исцелит его гребаные раны. Ты красивая, ты милая, та даже забавная. Но тебе следует знать, что ты — не Анна.

Только чудом я не свалилась со своего стула на пол, настолько жестоким оказался этот словесный удар.

Вместо этого я сглотнула и предложила:

— Наверное, мне лучше оставить тебя одного.

Он поднял свой стакан, но предложил:

— Если ты вдруг захочешь исцелить мои раны, красавица, скажи только слово.

Я втянула воздух, решив, что это в нем говорит спиртное и гнев на то, что Шауна оказалась такой сукой, а он столько времени заботился о ней. Поэтому я подумала, что должна попытаться помочь ему.

Я подалась вперед:

— Гарри, она того не стоит.

Гарри отвел глаза, сделал еще глоток и спросил:

— Да?

— Я знаю, что Макс твой друг. Он был твоим другом много лет. Ты говоришь это, потому что злишься на Шауну. — Я положила ладонь на его предплечье. — Но, Гарри, она того не стоит.

Гарри посмотрел через весь бар на Макса, сжал губы, а потом одним глотком допил свой бурбон.

Потом он посмотрел на меня.

— Да, Нина, ты права. Конечно. Я был всего лишь вторым после Макса. Третьим, если считать Керта. Так что ты права, она того не стоит.

— Гарри, ты хороший парень, — мягко сказала я, и лицо Гарри изменилось, став таким враждебным, таким пугающим, что трудно смотреть. Я замерла на месте.

— Да, — повторил он. — Хороший парень. — Он наклонился ко мне и прошептал: — Такой хороший, что повторю, потому что считаю, что ты хорошая женщина и заслуживаешь этого: возможно, сейчас ты по уши влюблена в него, но однажды ты поймешь, что достойна лучшего. Он любил ее, Нина, она была его миром. Когда женщина является для мужчины целым миром и он теряет ее, ничто не может занять ее место, и ты должна это знать. Если Макс захочет, он будет хорошо к тебе относиться, но он будет знать и весь город будет знать, что ты не станешь для него тем, кем была Анна, никогда не станешь. Так что я считаю, поскольку я хороший парень и все такое, что ты тоже должна это знать.

Я сидела и потрясенно молчала, сердце билось как сумасшедшее, легкие болели, глаза горели от подступивших слез — все мои худшие опасения оправдались в жестокой, но честной пьяной болтовне Гарри.

Гарри посмотрел мне в глаза, потом накрыл ладонью мою руку, лежавшую на его предплечье, его лицо смягчилось, и он прошептал:

— Черт, Нина, я мудак.

Я отклонилась назад и вытянула руку из-под его ладони, быстро сказав:

— Все в порядке.

— Я просто зол. Шауна выставила меня дураком.

— Я понимаю.

Он подался ко мне, едва не свалившись со стула.

— Нина, серьезно, не слушай меня. Макс хороший парень. Я просто веду себя как козел.

— Точно, — прошептала я. — Я… Мне нужно на воздух. Ты… Тебя отвезти домой? Я могу попросить Броуди или моего отчима, Стива…

Он покачал головой:

— Я попрошу Джейка позвонить в «Трифти» и вызвать мне такси.

Я кивнула:

— Тогда я выйду на минутку.

— Нина… — начал он, но я постаралась уйти как можно быстрее.

Оставив свое нетронутое пиво на стойке, я направилась к выходу, убирая волосы с лица. Собрав их в пучок на затылке, я взглянула в сторону бильярдных столов. Макс стоял ко мне спиной, и я наблюдала, как он наклонился, готовясь нанести удар.

Я посмотрела на мамин столик, и увидела, что Арлин, Линда и Дженна наклонились к маме, сосредоточенно слушая одну из ее безумных, но правдивых историй.

Но Ками смотрела на меня.

Это хорошо. В темноте бара она вряд ли могла разглядеть выражение моего лица, но даже если и могла бы, то это же Ками. Ей все равно.

Я вышла на улицу без пальто, холодный ночной воздух моментально защипал кожу, но я его только приветствовала. Было на чем сосредоточиться, кроме путаницы мыслей у меня в голове. Я посмотрела направо, потом налево и направилась к торцу здания, где заканчивался фонарь, освещавший стоянку. Темнота, одиночество, место, где я смогу собраться с мыслями или, еще лучше, выбросить их из головы.

Я прислонилась к стене, глубоко дыша, чувствуя, как глаза наполнились слезами и одна из них скользнула вниз по моей щеке.

Как же так получилось, что в одну минуту в моем сердце поселилась надежда на то, что я буду что-то значить для Макса, стану для него особенной, лучшей. А потом… ничего.

Вакуум.

Пустота.

«Она была его миром», — сказал Гарри про Анну.

Она была его миром.

Она была его миром.

«Солнышко, — сказал у меня в голове Чарли, — он пьян и ведет себя как засранец. Несет всякую чушь».

— Уходи, — прошептала я в темноту.

— Нет, пока ты не скажешь мне, где Минди.

Я подняла голову и оглянулась, удивившись и немало испугавшись, когда увидела, что в трех футах от меня стоит Дэймон Мэтьюс.

Только этого мне не хватало.

Я выпрямилась и оглянулась через плечо на вход в бар. Дэймон подошел ко мне, отрезав мне путь к отступлению.

— Я с тобой разговариваю, англичанка. Где Минди?

Я посмотрела ему в глаза.

— Минди?

— Да, Минди, — ехидно выдавил он. — Помнишь такую?

— Дэймон, она…

— Не отвечает на гребаный телефон — вот что она делает.

— У Минди сейчас некоторые трудности, — объяснила я.

— Да, а у кого их нет? — Он шагнул вперед, я сделала шаг назад, и он остановился. — Видишь ли, ее нет дома, нет у Бекки, она не ходит на работу, не отвечает на телефон. — Он сделал еще один шаг вперед, и я сделала шаг назад. Мои ноги уперлись в бампер припаркованной машины, и я остановилась, но Дэймон продолжил наступать. — В нашей квартире живет Броуди, он сменил замки, я не могу забрать свои вещи. Хозяин сказал, что Максвелл перенес мои вещи на склад и я должен заплатить за аренду, прежде чем получу свои… собственные… вещи.

На последних словах он наклонился надо мной, так что я оказалась прижата к машине, и мне пришлось отклониться назад как можно дальше, упираясь ладонью в капот, чтобы не упасть.

— Дэймон, у тебя проблемы? — услышала я и наклонилась в сторону. Позади Дэймона стояла Ками.

Дэймон выпрямился и повернулся к ней.

— Отвали, Камс.

— Не собираюсь вмешиваться в твои дела, Дэймон, но если Макс увидит, что ты угрожаешь Нине, ему это не понравится, — сказал Ками.

— На хрен Макса.

— Я просто стараюсь быть вежливой, — сказала Ками, и в обычных обстоятельствах я бы рассмеялась при мысли о вежливой Ками, но сейчас я была слишком сильно напугана, чтобы хотя бы улыбнуться.

— Ты знаешь, где Минди? — вернулся Дэймон к своему предыдущему вопросу.

— Знаешь, если ты приблизишься к ней, я отрежу тебе яйца и прибью их дверям мэрии, — спокойно ответила Ками, и я вытаращила глаза, услышав ее слова и хладнокровие, с которым она их произнесла, особенно учитывая, что Дэймон, вероятнее всего, способен скрутить ее в бараний рог.

— Ками, — прошептала я.

— Да? — ухмыльнулся Дэймон и угрожающе подался в сторону Ками.

Ками тоже подалась к нему и ухмыльнулась в ответ:

— Да.

Они играли в гляделки, и я перестала дышать, пока к моему удивлению Дэймон не отвел глаза, пробормотав:

— Гребаная сука.

— Мой тебе совет, Дэймон, держись от Нины подальше, ясно? Минди и Нина, мальчик, для тебя обе под запретом. Ты меня слышал?

— Пошла ты.

Ками посмотрела на меня и заявила:

— Он меня слышал.

Дэймон так посмотрел на меня, что от его взгляда вздулась бы краска на стенах, но я выдержала его взгляд, пока он не отвернулся и не зашагал прочь.

Я отошла от машины и взглянула на Ками:

— Спасибо.

Она присмотрелась ко мне, прищурившись и не обратив внимания на мою благодарность.

— Что тебе сказал Гарри?

Я вздрогнула всем телом, но взяла себя в руки и отвела глаза.

— Ничего, — пробормотала я.

Потом мне в голову пришла идея, скорее всего, безнадежная, учитывая, что это же Ками, но я должна была попытаться. Я снова посмотрела на нее и спросила:

— Слушай, ты трезвая? Как думаешь, сможешь отвезти меня…

— Макс отвезет тебя домой, — перебила меня Ками.

— Но, понимаешь, мне вдруг стало… — снова попыталась я.

— Тогда идем за Максом, — снова перебила она.

Безнадежно. Но Ками или нет, она же женщина, а женщина должна понять женщину, по крайней мере так обстояли дела с теми женщинами, которых я знала. Так что я постаралась дать ей понять все без слов и прошептала:

— Ками.

— Вот они где! — крикнула моя мама. Я посмотрела Ками за спину и увидела, как вся наша компания, за исключением Арлин и Дженны, вышла из бара.

— Черт, — пробормотала я, и Ками развернулась к приближающейся компании. Макс и Броуди замыкали шествие.

— Стив говорит, что мне пора домой! — пожаловалась мама. — Он говорит, что Макс говорит, что на высоте очень опасно перебирать с алкоголем.

Стараясь не смотреть ни на кого кроме мамы, я сказала ей:

— Я слышала, что это правда, если ты непривычна к высоте, мама.

— Ох, тьфу ты, — заявила она, помахав рукой перед лицом. Это движение лишило ее равновесия, и она завалилась на сторону, а Ками, Стив и я рванулись вперед, чтобы поддержать ее.

— Я в порядке! — крикнула она, когда восстановила равновесие, и мы все отодвинулись.

— Да ты готовая, — сказала я ей.

— Плевать, — пробормотала она, потом повернулась к Линде и заявила: — Мне нравится твой сын, и мне нравишься ты, и мне нравится твоя дочь. — Она посмотрела на Ками. — У тебя самые красивые волосы, которые я когда-либо видела.

— Спасибо, Нелли, — пробормотала Ками, неловко переминаясь, смутившись от комплимента, и я уставилась на нее.

— Поехали домой, любимая, — заговорил Стив.

Мама наклонилась к нам с Ками и пробормотала:

— Вечно он портит мне все веселье.

Ками повернулась ко мне, и я пожала плечами, потому что, скорее всего, это правда. Но с другой стороны, иногда мамино веселье необходимо портить, пока кто-нибудь не пострадал.

Потом мама обняла удивленную и напрягшуюся Ками, отпустила ее, получила ответное объятие от Линды и наконец обняла меня. После того как мама закончила обнимать женскую часть, Стив поцеловал меня в щеку, попрощался с остальными, и они пошли к своей арендованной машине.

— Мне завтра на работу, — заявила Ками и посмотрела на меня, но я не поняла, что она хотела сказать, затем она попрощалась и ушла, никого не обнимая, но вяло махнув рукой, что я посчитала довольно милым, если учитывать что исходило от Ками.

Я была благодарна, что перед уходом она не стала рассказывать про инцидент с Дэймоном или про свои догадки о том, что Гарри меня расстроил.

— Я ее водитель, — пробормотала Линда, глядя на меня, ее глаза блестели, но что еще она могла сделать? Ками это Ками, как я уже поняла.

Линда поцеловала Макса в щеку, потом Броуди. Она отдала мне мое пальто и сумочку, которые держала в руках, потом обняла меня и сказала на ухо:

— Ты мне нравишься, Нина. Ты хорошая девочка.

Я сжала зубы и сглотнула слезы, когда она посмотрела на меня. Я слабо улыбнулась ей и кивнула.

— Я пошел, — сказал Броуди, когда Линда отошла, и я надела пальто. — Учитывая что случилось с Минс, на работе меня отпустили до выходных, так что мы еще встретимся до моего отъезда, да? — спросил он меня.

— Конечно, — сказала я, хотя и не была уверена.

Он обнял меня так крепко, что я не могла дышать. Потом он хлопнул Макса по плечу и ушел.

Избегая встречаться глазами с Максом, я наблюдала, пока Броуди не исчез из вида.

— Итак, чем займемся, Герцогиня? Хочешь, чтобы я научил тебя играть в бильярд, или поедем домой?

Глядя ему в ключицу, я сказала:

— Давай поедем в твой дом.

Я скорее почувствовала, чем увидела, как изменилось его настроение, прежде чем он спросил:

— Мой дом?

Я подняла на него глаза. Макс пристально смотрел на меня.

— Эм… Я вдруг так утомилась, — объяснила я.

Похоже, Макса мое объяснение не удовлетворило. Он еще несколько секунд вглядывался в мое лицо, потом через плечо посмотрел на стоянку и обратно на меня.

— Что ты здесь делала с Ками?

Я покачала головой и сказала:

— Я была без Ками. Я просто немного устала и подумала, что свежий воздух меня взбодрит. — Я облизала губы и продолжила лгать. — Не помогло.

— Когда мы вышли, Ками была с тобой, — заметил Макс.

— Эм… она вышла следом за мной. Не знаю зачем. Она пробыла здесь всего минуту или около того, прежде чем вы к нам присоединились.

По крайней мере хотя бы часть из этого была правдой.

— О чем вы разговаривали? — спросил он.

— Ни о чем. Вы все вышли, прежде чем мы…

Он перебил меня, резко спросив:

— О чем ты говорила с Гарри?

Я решила, что мне нужно попрактиковаться строить покер-фейс и как можно скорее.

— Да почти ни о чем, он был пьян, — снова солгала я. — Все в порядке, — заверила я его. — Джейк забрал у него ключи от машины. Гарри сказал, что вызовет такси.

— Тогда в чем дело? — спросил Макс.

— Я же говорю, я устала, — ответила я.

— В одну секунду ты милая и улыбающаяся, а в следующую у тебя убитый взгляд и ты говоришь, что устала.

— У меня не убитый взгляд.

Но я знала, что, вероятнее всего, так и есть.

— Что сказал Гарри? — продолжал давить Макс.

Я вздохнула, не желая спорить, не желая разговаривать, не желая даже стоять.

На самом деле мне хотелось заползти в кровать, накрыться одеялом, отгородившись от мира и любого, кто мог войти и причинить мне боль, и заснуть. И проспать много лет, а потом проснуться старой девой, пойти в ближайший приют, забрать оттуда две дюжины кошек и всю оставшуюся жизнь убирать свалявшийся мех и смотреть «Колесо фортуны» (телевизионная игра, аналог «Поля Чудес» — прим. пер.). Это казалось мне счастливой жизнью.

Я не стала говорить это Максу, а просто спросила:

— Макс, можем мы просто поехать в дом?

Его глаза сузились, и даже в тусклом свете я разглядела, как потемнело его лицо.

— В дом?

— Да.

Он шагнул ближе. Я шагнула назад.

Он остановился и прошептал:

— Что за хрень?

Несмотря на свое отступление, которое я совершила, чтобы остаться умной, здравомыслящей и рациональной и не позволить ему прикоснуться ко мне или обнять меня, или поцеловать меня и превратить в полную противоположность, я слегка подалась вперед, посмотрела ему в глаза и тихо попросила:

— Пожалуйста. Можем мы подняться на гору?

Он долго не отвечал, так долго, что мне, затаившей дыхание, это показалось вечностью.

Потом он тихо сказал:

— Да, Герцогиня, мы можем подняться на гору.

— Спасибо, — прошептала я.

Я старательно соблюдала дистанцию между нами, пока мы шли к джипу, и держалась на расстоянии вытянутой руки, когда он открыл для меня дверь. Я залезла в машину, пристегнулась, Макс тоже сел, завел двигатель, пристегнулся, и мы поехали.

Я молчала и притворилась, что ищу в сумочке мятный леденец, которого у меня не было, лишь бы Макс не взял меня за руку. Потом я вздохнула, притворившись расстроенной напрасными усилиями, и стала смотреть в окно, вцепившись в сумочку, словно в ней содержалась моя жизненная сила.

Макс понял намек и не только не пытался взять меня за руку, но и не заговаривал. А когда мы подъехали к его дому и вышли из машины, он остановился позади «Чероки» и ждал, пока я обойду его, но снова не взял меня за руку, пока мы поднимались по ступенькам. Он открыл дверь, я направилась в кладовку, повесила на крючок свою сумочку и пальто, и поднялась наверх.

Схватив пижаму, я пошла прямиком в ванную, очистила лицо, нанесла увлажняющий крем и посмотрела в зеркало.

— Завтра, — сказала я своему отражению едва слышным шепотом, — все будет кончено. Нужно только пережить ночь.

«Это плохая идея, Фасолинка, — настойчиво произнес Чарли у меня в голове. — Ты пожалеешь об этом. Ты будешь жалеть об этом до самой смерти».

— Если я останусь, я пожалею об этом через полгода, год, десять лет, когда все станет ясно и плохо, а потом еще хуже от осознания того, что я занимаю второе место, — продолжала шептать я.

«Нина, послушай меня…»

— Она была его миром. Разве я не заслуживаю быть целым миром для кого-то, Чарли? — прошептала я, и прежде чем Чарли сказал то-либо еще, я развернулась к двери и открыла ее.

Я не смотрела на Макса, но краем глаза заметила, что он пошел в ванную, как только я вышла. Я быстренько залезла в кровать, легла на свою половину и выключила лампу на своей тумбочке, оставив только лампу Макса. Я свернулась калачиком спиной к ванной и сделала два глубоких вдоха.

Я услышала, как Макс вышел из ванной, и почувствовала, как прогнулся матрас, когда Макс лег. И даже с закрытыми глазами я увидела, что он погасил свет.

Не задерживаясь, Макс придвинулся ко мне, обняв меня рукой за талию и притянув меня спиной к своей груди.

Я не сопротивлялась, вместо этого я крепче зажмурила глаза, ощутив его тепло и силу.

Последняя ночь.

— Что он тебе сказал, малышка? — тихо спросил Макс в мои волосы.

— Макс, я очень устала.

— Что он сказал?

Я молчала. Макс напряг руку и притянул меня еще ближе к себе.

— Ты знаешь про Шауну, детка, должна понимать, что до тебя были и другие, — прошептал он мне в волосы.

«Да, твоя жена! Прекрасна Лебедь Анна!» — закричала я у себя в голове.

— Я видел твое лицо в участке, милая, когда сказал, что у меня была женщина там, где я работал, когда я был с Шауной.

— Макс…

— Я говорил тебе сегодня утром, что это несерьезно…

— Макс, пожалуйста.

— Ее звали Шелли.

— Пожалуйста.

— Когда я приехал домой присмотреть за Минс, в моем почтовом ящике лежало приглашение на ее свадьбу.

Я резко вдохнула. Макс сжал меня рукой.

— Все было мило, мы оба получили удовольствие, потом все закончилось. Ее все устраивало, она знала расклад. Все закончилось хорошо, и мы остались друзьями. Я знаю парня, с которым она стала встречаться после меня. Он хороший парень. Они будут счастливы, и я счастлив за них.

— Могу я поспать?

— С тобой все по-другому.

Стиснув зубы, я повторила:

— Макс…

— Мы не просто получаем удовольствие, между нами все намного серьезнее.

Это просто пытка.

— Мы поговорим утром, — пообещала я. И мы поговорим, просто он, наверное, еще не знает, что я собираюсь сказать.

— Малышка, не стоит засыпать, когда тебя что-то мучает, — шепотом посоветовал он.

— Ничего меня не мучает, — снова солгала я.

— Герцогиня…

— Макс, пожалуйста, уже поздно, я слишком много выпила, это был сумасшедший день, сумасшедшая неделя, и я просто устала. Можешь ты просто обнять меня и дать мне поспать?

При моей просьбе обнять меня, его тело расслабилось, но он спросил:

— Мы поговорим утром?

— Да.

— Ты действительно поговоришь со мной утром?

— Я же сказала, что поговорю.

— И никакой чепухи типа не задавать вопросов, на которые, по твоему мнению, мне не захочется отвечать. Мы действительно поговорим.

Я сглотнула. И почему он все помнит?

— Да, Макс, мы поговорим, — пообещала я.

Он замолчал. Я заставила себя расслабиться.

— Нина, — шепотом позвал Макс через некоторое время.

— Да.

Он сжал руку и прижался ко мне всем телом.

— Малышка, этот путь, по которому ты шла… — начал он, но замолчал.

— Что?

— До того как ты приехала в ту метель, я тоже шел по нему.

Боже мой. Сущая пытка.

— Макс, спи, — велела я, услышав, что мой голос дрожит от слез, которым я не могу позволить пролиться.

— Забыл, — пробормотал он мне в волосы.

— Что, прости?

— Забыл, — повторил он.

— Забыл?

— Забыл каково это — заботиться о человеке настолько сильно, что готов сделать все, что в твоих силах, чтобы оградить его от боли.

Нет. Не просто пытка. Самая ужасная пытка.

— Макс…

— И как дерьмово себя чувствуешь, когда не можешь прекратить эту боль.

— Все будет хорошо, — прошептала я еще одну ложь, потому что никогда, никогда снова мне не будет хорошо, по крайней мере пока я не найду кого-то, для кого буду целым миром.

Если вообще найду.

— Да?

— Да, Макс.

Он снова замолчал. Я ждала. Потом подождала еще.

Потом я положила свою руку поверх его, переплела наши пальцы и прошептала:

— Спокойной ночи, Макс.

Он уткнулся лицом в мои волосы, сжал мои пальцы и пробормотал:

— Спокойной ночи, Герцогиня.

Я долго не могла заснуть и знала, что Макс тоже не спал.

Потом постепенно случилось невероятное, и меня одолел сон.