Ривер

Глава 21

А вот это совсем плохо.

Харвестер выругалась и принялась расхаживать по чёрной комнатке, которая, как и почти всё в Шеуле, была освещена невидимым источником света. Не то чтобы это делало ситуацию лучше.

Чернильно-чёрные стены, пол и бесконечный потолок, казалось, впитывали свет, оставляя его столько, что видно лишь в радиусе десяти шагов, и не важно, в какую сторону ты двигаешься.

— Да что б всё, — рявкнула Харвестер.

— Почему портал нас куда-нибудь не выкинул?

Харвестер потёрла глаза тыльными сторонами ладоней. Неужели для них ничего не может пойти хорошо? Хотя бы раз?

— Боргейты глючные. Такое с ними иногда случается. Мы просто ненадолго зависнем в этой глупой коробке.

Ривер огляделся, словно искал выход. Харвестер мысленно пожелала ему удачи.

— И сколько мы тут проторчим?

— До тех пор, пока кто-то не попытается воспользоваться порталом и перезагрузит его. — Она разочарованно пнула стену. — Надеюсь, что кто-то схватит Билла Гейтса и заставит установить новую операционную систему, вот только жаль, что он не демон. — Когда Ривер закатил глаза, Харвестер кивнула. — Серьёзно. Я была тоже удивлена.

Ривер прислонился к стене и вёл себя так, словно ничего в мире его не волновало. Как он мог расслабиться в подобном месте? Харвестер уже была готова к атаке клаустрофобии.

— Если отбросить в сторону тот факт, что мы сейчас в ловушке, ты в порядке?

— А с чего бы мне быть не в порядке?

— Не знаю, может, потому, что твой злой папенька был в нескольких секундах от того, чтобы нас поймать?

— Избавь меня от фальшивого беспокойства, — напряжённо произнесла Харвестер. — Я в порядке.

Ага, учитывая дрожь в её руках и беспокойство в голосе — всё это указывало на «спокойное» состояние.

— Ладно, плевать. — Ривер поднял руки. — Я просто пытался быть милым. Ну, знаешь, так себя ведут нормальные люди.

— Ты сейчас шутишь? Мы не нормальные люди. И милым? Во что ты играешь? Ты скинул на меня огромную информационную бомбу, Энриет, и пытаешься быть милым?

Во время пыток Сатаны, Харвестер была четвертована не один раз, а дважды.

Это было огромное зрелище, представление перед двумя частями трапезы.

Но испытанная боль не шла ни в какое сравнение с тем, что она ощутила, когда Ривер раскрыл свою личность.

Харвестер по-прежнему поверить не могла. Не могла поверить, что спустя пять тысяч лет после исчезновения, Энриет снова стоит перед ней. Как такое можно принять? Сможет ли она такое принять?

Чёрт, она могла бы полностью всё это отрицать, если бы только сильнейшая ненависть и безудержное влечение к Риверу наконец-то не обрели смысл. Как и воспоминание о сексе с Энриетом, где дыру в районе лица теперь занимало лицо Ривера.

Ривер был в воспоминании, потому что он там был на самом деле. Теперь Харвестер понимала, почему поцелуй с ним был так знаком. И почему, впервые встретившись с Ривером, она ощутила его прежде, чем он полностью материализовался.

Такого не происходило ни с кем раньше.

— Ладно, — произнёс Ривер. — Ты права. Мы не нормальные. Мы наиболее неудачные любовники в истории. Так что давай не будем строить из себя милых личностей. — Его проницательный взгляд, казалось, проникал в саму глубь неё. — Может, расскажешь, почему убежала в тот день, когда я тебя поцеловал?

— Ты имеешь в виду тот день, когда ты трахнул Лилит? — И разве это не приносит до сих пор боль? То единственное решение — побег после поцелуя — привело ко всем тем последствиям, но Харвестер не готова была взять на себя всю вину. Она потёрла грудную клетку, будто могла утихомирить боль, которая находилась там все эти столетия. — Я убежала, потому что испугалась. У меня не было опыта и ты… ты был шлюхой. — Ривер стиснул зубы, а Харвестер взглядом бросила вызов отрицать сказанное. — Ты и по-прежнему такой, правда ведь? Твои шашни с демонами хорошо известны.

Выражение лица Ривера стало холодным.

— Откуда тебе известно о демонах, с которыми я был? Да к тому же, всё это было в прошлом, когда я был Непавшим.

Харвестер усмехнулась, полная сомнения.

— Ты действительно хочешь, чтобы я поверила, что с тех пор, как ты вернул крылья, стал просто моделью ангельской непорочности?

— Я никогда не был моделью ангельской непорочности, — грубо ответит Ривер, и Харвестер задумалась, была ли нотка горечи в его тоне настоящей или вымышленной.

— Вот так, чёрт возьми. — Она подошла и упёрла палец ему в грудь. — Так что теперь, когда к тебе вернулись какие-то воспоминания, может, расскажешь мне, куда ты отправился после того, как соблазнил меня, взял мою девственность, а затем сказал, что я отвратительна?

Втянув неровный вдох, Ривер закрыл глаза.

— Что я сделал с тобой… Прости…

Харвестер ударила его в грудь так сильно, что он поморщился.

— Мне нафиг не нужны твои извинения, — рявкнула она. — Куда ты отправился?

Ривер открыл глаза, и в то время, как Харвестер была рада видеть в них боль, она чувствовала себя виноватой за то, что туда её поселила. Немного.

— Не знаю. Мои воспоминания ограничены тобой и мной.

— Как убедительно. — Харвестер развернулась, дошла до противоположной стены, а затем снова вернулась к Риверу. — Что ты ещё помнишь?

— Я помню, что отправился к тебе, когда узнал, что стал отцом. Ты была первой, кому я рассказал. Я тебе доверял. — Боль в его глазах превратилась в горящий синим пламенем гнев. — Но ты уже знала. Ты знала это все те грёбанные годы.

Её охватила такая вина, что едва колени не подогнулись. Но Харвестер не могла угрызениям совести сорвать потребность в получении ответов.

— Ты помнишь это. А помнишь ли сколько дерьма мне сделал? Помнишь, как я делала всё, что ты попросишь, даже кровь тебе давала, чтобы ты мог нас связать?

— Дерьмо. — Ривер потёр лицо. — Я это помню. Это было за несколько месяцев до Лилит. Мы только начали тренировки по охоте за демонами.

— И ты хотел, чтобы мы могли друг друга чувствовать на случай, если кто-то из нас окажется в беде.

Ривер нерешительно молчал, и воздух в портале сгустился от напряжения.

— В этом было нечто большее. — Он сделал шаг к ней, и ноздри Харвестер заполнил мускусный аромат его кожи. — Я не рассказал тебе всего.

В груди Харвестер всё замерло от предвкушения.

— Ты солгал?

Боже, какой же дурой она была. Глупой, влюблённой, бесхребетной идиоткой.

— Только потому, что правда звучит безумно.

Харвестер скрестила на груди руки.

— И в чём же состоит правда?

— В том, что нам нужно было это сделать. — Ривер запустил руку в свою блондинистую гриву, растрепав её, желая, чтобы к нему прикоснулась Харвестер. Даже если она сейчас его ненавидела. — У меня просто было ощущение о том, что мы должны так поступить, но я не знал причину.

— А теперь знаешь?

— Возможно, — выдохнул он. — Думаю, благодаря этой связи я вернул свои воспоминания.

— Что ж, рада за тебя. Рада, что смогла помочь.

Он проигнорировал её сарказм.

— Я тоже.

Харвестер внимательно посмотрела на него. Грудь Ривера тяжело поднималась и опускалась, как будто они не словами бросались, а занимались рукопашным боем.

И сейчас она осознала, что во всех воспоминаниях, которые были у неё об Энриете, у него появилось лицо.

Ангел, который смеялся с ней, подшучивал над ней и подарил ей самые потрясающие оргазмы, был мужчиной, стоящим сейчас перед ней.

— И что теперь?

Он буднично упёрся одной ногой в стену. Да, для него всё оставалось по-прежнему.

— Теперь мы будем ждать, когда этот портал нас куда-нибудь выкинет.

— Я не об этом и ты меня понял.

— Ты действительно считаешь, что сейчас самое время обсуждать наше будущее? Мы понятия не имеем, переживём ли остаток дня, не говоря уже о следующем столетии.

Ривер был прав, но уход от ответа ранил Харвестер. Тысячелетиями она гадала, что же будет делать, если Энриет вдруг объявится. Сценарии варьировались от того, где происходило их счастливое воссоединение, где они бегут навстречу друг другу и Харвестер прыгает в его объятия, до того, где она жестоко его убивает.

Большинство воображаемых встреч включало в себя то, как Энриет падал перед ней на колени и молил о прощении столько, сколько она решит достаточным.

А затем у них был дикий, необузданный секс, и Энриет клялся, что больше никогда её не покинет.

Какая шутка. Ни в одной фантазии не было побега от Сатаны и Тёмных.

— Позволь кое о чём спросить. — Она расправила плечи, поморщившись от внезапного, сильного зуда в спине из-за регенерации крыльев. Хороший знак, но раздражающий. — После того, как ты выяснил, что мне известно было о твоих детях, когда соблазнил меня, хотел ли ты со мной секса, хоть немножко? Или дело было только в мести?

Ривер опустил глаза в пол, но прежде Харвестер удалось увидеть в них стыд.

— Я не помню.

— Чёрт возьми, — выплюнула она. — У тебя должны быть какие-то мысли на этот счёт, какие-то ощущения.

— В тот день я чувствовал гнев. Так что, если бы пришлось отвечать на этот вопрос, я бы сказал, что всё дело было в мести. — Ривер резко перевёл на неё взгляд, глаза были такими же холодными, как слова, и в груди Харвестер сжалось то, что осталось от сердца. — Это ты хотела услышать? Или мне стоило солгать?

Она хорошо лгала, и как же облажалась с этим?

Сукин сын, он мог вывести её из равновесия, и если и было то, что Харвестер ненавидела больше пыток, так это быть неуверенной в себе и своих эмоциях.

— Пошёл ты, Ривер. — Иррациональный гнев схватил её в свои когти, когда она развернулась, желая как можно больше расстояния между ней и Ривером в этой долбанной обувной коробке.

До неё донёсся сердитый голос Ривера.

— Ты сама спросила.

Она упёрлась лбом в стену, позволяя прохладному камню себя успокоить. Но он ненамного облегчил растущие внутри страдания.

Пространство наполнили звуки, и Харвестер напряглась, ощутив, что Ривер приблизился.

— На случай, если нам не удастся выбраться из Шеула, я хочу поблагодарить тебя за всё, что ты сделала для моих сыновей и дочери. Я не смогу отблагодарить тебя в полной мере. — Он сглотнул и почти страдальчески закончил: — Я должен тебе гораздо больше, чем могу отплатить.

— Опасно говорить такое падшему ангелу.

— Возможно. Зависит от падшего ангела.

Харвестер горько рассмеялась.

— Если рассчитываешь, что я соглашусь начать всё с чистого листа и идти с тобой радостно по жизни, то глубоко ошибаешься. Я больше не Веррин. Ради выживания я делала такое, от чего твои перья дыбом встанут.

— Думаешь, я не понимаю? — разочарованно проговорил он. — Я больше не Энриет. Но мы оба платим за то, что сделали, будучи теми людьми. Может, пришло время остановиться.

Харвестер закрыла глаза и сделала глубокий, неровный вдох. Ей хотелось плакать.

Хотелось кричать. Ривер причинил ей такую сильную боль, что оправиться от неё было тяжело.

И, может, ранило больше всего то, что она была такой стервой, что заслуживала лишь мести, а не прощения.

Нет, она, определённо, больше не была Веррин.

— Хочешь прекратить платить за содеянное Энриетом и Веррин? А что насчёт того, что сделали Харвестер и Ривер? — Оттолкнувшись от стены, она повернулась к нему. — Я раздавила тебя горой. Выслеживала и мучила. Неужели ты и правда, готов оставить это в прошлом?

Он прошёлся взглядом от макушки до ног, будто пытался увидеть того ангела, которого знал.

— Уже оставил в прошлом. Но что насчёт тебя? Ты сказала, что всё, что ты испытывала ко мне, как к Риверу, обрело смысл. Я знаю, что ты меня ненавидишь, но что ещё?

— Ещё? — Первым желанием было послать его к чёрту. Но им обоим сейчас нужно было немного откровенности и множество ответов на вопросы. — Похоть, — смело произнесла она. — Я презираю тебя, но это не останавливает от желания поиметь твой мозг каждый раз, как я тебя вижу.

Жар вспыхнул в глазах Ривера, и Харвестер внутренне улыбнулась.

— Вот почему ты заключила со мной сделку в Шеул-гра.

— Что ж, не могла же я открыто признаться, что хочу с тобой трахнуться, так ведь? Ты бы рассмеялся мне в лицо.

— Да, — признался Ривер, — рассмеялся бы.

Несмотря на то, что она знала, что он это скажет, всё равно это ощущалось как удар под дых.

— Харвестер, освободи меня от сделки.

Сердце заколотилось о рёбра.

— Что? Никогда.

— Почему?

Потому что сейчас она важна как никогда. Сделка — единственное, что сдерживает Харвестер. Единственное оружие против того, кто может разбить ей сердце.

— Потому что я так сказала, — рявкнула она.

Ривер опустил голову, золотистые волосы свесились на лицо, закрывая выражение. Казалось, прошла вечность, прежде чем он поднял голову, а когда это сделал, от хищнического блеска в глазах у Харвестер замерло дыхание.

— Сделай это. — Ривер двинулся к ней, его широкие плечи перекатывались, как у льва на охоте. — Я однажды предал твоё доверие. Сейчас я прошу дать мне ещё один шанс.

По мере приближения Ривера, пульс Харвестер всё больше зашкаливал. Воздух между ними расцвёл знойным, эротическим жаром, который она ощущала на коже как ласку солнца. Всё было как в тот день, когда Энриет её соблазнил.

Он был так уверен в себе, что Веррин сдалась.

А затем он её растоптал.

— Зачем мне это делать? — хрипло спросила она.

— Потому что тебе ничего не нужно держать над моей головой. — Ривер остановился в шаге от неё, мощная стена мышц, блокирующая всё от её взгляда, кроме него самого. Голос понизился до чувственных ноток. — Тебе не нужен вербальный контракт между нами.

Он имел в виду то, о чём она думала? Что он займётся с ней сексом, даже если она не принудит его? Или это повторение того чудесного и ужасного дня, произошедшего давным-давно?

Что если он обманывает её, чтобы освободиться от сделки?

— Харвестер, — произнёс он, но в голове она эхом услышала «Веррин». — Освободи меня. Доверься мне.

Она не могла. Не станет. Он слишком легко может снова её ранить.

Но ей хотелось, чтобы было всё хорошо. А как это может произойти, если она вцепилась в сделку, которой намеревалась эгоистично пользоваться?

Может, последовать его просьбе станет первым шагом по возмещению ущерба пяти тысяч лет злодеяний?

Пульс колотился в ушах, когда Харвестер раздумывала над просьбой Ривера и своими вариантами, взвешивала желание избавиться от темноты, которая стала такой же частью неё, как кожа.

Она могла выполнить его просьбу. Но если Ривер заставит её об этом пожалеть, она ему зубами выпустит кишки.

— Я… освобождаю тебя. — Харвестер ожидала, что он заливисто рассмеётся, но Ривер просто стоял, а полуприкрытые глаза были подёрнуты дымкой. — Гм… и что теперь?

— Ты мне скажи. — Ривер облизнул пухлые губы, оставив блестящий в сером свете портала след. — Хочешь меня испытать? Узнать, было ли умным освобождать меня от сделки?

Что за трюк? Харвестер прищурилась. Если в этом была уловка, то Ривер играл очень и очень хладнокровно.

Но она могла быть ещё хладнокровнее.

— Конечно, — ответила она, сбрасывая обувь. — Давай узнаем, совершила ли я ошибку. — Наклонившись, она стянула с себя леггинсы, оставшись только в забавных розовых трусиках и маленьком чёрном топе. — Трахнешь меня даже без сделки? — Она просунула большой палец под пояс трусиков, оттягивая их, и замерла в ожидании.

В затянувшемся ожидании.

В конце концов Ривер покачал головой, и холодная боль проделала дыру в груди Харвестер.

— Нет, не трахну.

Ещё не оправившись от шока того, что Харвестер сделала огромный шаг в доверии к Риверу, позволив ему выйти из сексуальной сделки, она стояла, а он дал ей время осознать только что сказанные слова.

Его убивала мысль о том, что Харвестер посчитает его не человеком слова, но Ривер хотел, чтобы она очень чётко поняла то, что он дальше хотел сказать.

Когда боль уступила место ярости, которая рванула в неё, как стремительный поток через щель, Ривер сократил между ними расстояние и поднёс губы к её уху. Он вздрогнул от ощущения нежной, гладкой кожи.

— Я не хочу с тобой трахаться, — прошептал Ривер. — Я хочу заняться с тобой любовью. Сделаю то, что должен был все эти годы назад.

Харвестер по какой-то причине вскрикнула и оттолкнула его.

— Я этого не хочу, — прокричала она. — Не могу. Мне нужно… мне нужно…

Дерьмо. Время утекало. Он слишком сильно надавил и испугал Харвестер. Не то чтобы она признает, что испугалась, и обнажит свои эмоции.

— Что тебе нужно? — спокойно спросил он. — Я это тебе дам.

У Ривера было ощущение, что Харвестер нужен контроль, особенно сейчас, посреди хаоса, событий, изменивших жизнь, и шаткого будущего.

Долгое-долгое время Харвестер молчала. В конце концов, она выпалила:

— Мне нужно, чтобы ты снял футболку.

Умница. Не важно, что бы она попросила, Ривер бы это выполнил. Он просто был счастлив, что она не потребовала прыгать на одной ноге и напевать песенку.

Когда Ривер стянул футболку через голову, помещение наполнил запах корицы и гвоздики — аромат возбуждения Харвестер.

— Выполнено.

Когда Ривер бросил вещичку на пол, в глазах Харвестер вместо боли и недоверия появился первобытный голод.

— Хорошо.

Зажав кончик языка между зубами, она внимательно изучала Ривера, и, чёрт возьми, он с такой лёгкостью мог представить её в судорогах оргазма, с откинутой назад головой, открытым ртом, струящимися по грудям и плечам чёрными волосами.

Харвестер была красивой, великолепной, и могла заставить мужчину пасть перед ней на колени.

Эта мысль, естественно, принесла в голову Ривера образ, как он стоит на коленях и целует по её животу дорожку вниз к сладкому местечку между её ног.

Он будет облизывать её, пока она не выкрикнет его имя, а затем сделает это снова и снова, погружаясь языком в её шёлковое лоно, слушая её мурлыканье от наслаждения.

Ты уже это делал.

Да, делал. Ривер вспомнил, что делал так с Веррин. У него на уме была одна лишь месть, но все планы были нарушены в тот момент, когда он увидел её обнажённой.

Напряжённый член больно упёрся в ширинку штанов. Сколько времени прошло?

Много. Слишком много. Ривер не был с женщиной с тех пор, как вернул свои крылья, получил должность Наблюдателя и… встретил Харвестер.

О, у него было множество возможностей с ангелами, которые видели в нём запретное искушение, мятежника с загадочным прошлым, но по какой-то причине он не принял ни одно предложение, как бы вопиюще и агрессивно это не было.

И он всех отвергал, только сейчас осознав причину.

Где-то глубоко внутри он хотел Харвестер.

Она скользнула рукой в трусики, и Ривер застонал, когда она пальцами совершила медленный круг под материей.

— Уверен, что не хочешь трахаться?

Да. Нет. Дерьмо.

Ривер стиснул зубы, неспособный дать ответ. Он в жизни ничего сильнее не хотел — кроме как выбраться отсюда живым — чем Харвестер, которая обвила бы его за талию длинными, стройными ногами, а он бы вколачивался в неё, пока они оба не умерли от сексуального напряжения между ними или пока бы не убили друг друга.

Но он хотел взять её медленно. Или, по крайней мере, показать, что между ними может быть что-то гораздо больше, чем просто оргазмы.

Потому что его чувства к Харвестер может и качались на качелях из-за забытых и постепенно восстанавливаемых воспоминаний, но в одном Ривер был уверен: он отметил её, когда сделал связь на крови.

Их отношениям было пять тысяч лет, и он не собирался их портить — ни сейчас, ни позже.

Им просто нужно выбраться из Шеула, уничтожить Люцифера и убрать Харвестер из списка смерти Сатаны. О, и Риверу нужно выжить после наказания архангелов.

Нет никаких проблем.

— Ривер, ты сказал, что дашь то, что мне нужно, — процедила Харвестер, когда ответа от него так и не последовало. — Мне нужен трах. Никакого слащавого дерьма.

Она всё ещё ласкала себя, теперь уже быстрее, и дыхание Ривера стало поверхностным.

— Согласен, — признал Ривер. — Но для меня это не будет трахом.

— Ублюдок. — Слово получилось хриплым, но тон Харвестер был утомлённым, как будто она устала так же сильно от их битв, как и он. — Раздевайся.

Он улыбнулся от её приказа. Она очень хорошо могла бы раздеть его сама, но её личными предпочтениями завладела потребность в контроле. Ладно. В следующий раз.

Ривер расстегнул пуговицу на ширинке и замер, наслаждаясь, как Харвестер в ожидании затаила дыхание, её рот слегка приоткрылся, зелёные глаза потемнели как лес ночью.

— Поторопись, — приказала Харвестер.

Ривер намеренно очень медленно расстегнул ширинку, обнажая то, что было спрятано за крошечными пуговицами.

Пуговичка. И обнажилась плоть в крошечном V-образном вырезе. Пуговичка. И вырез стал больше, и уже видна головка возбуждённого члена, оставившая остальную часть под тканью джинсов.

Пуговичка. Член прижался к последним застёгнутым пуговицам, будто ощущая свободу. Пуговичка. Харвестер начала тяжело дышать. Пуговичка. Возбуждённый член оказался на свободе и почти пульсировал от потребности оказаться в Харвестер.

Ривер скинул обувь и, прекратив дразнить, стянул штаны. Оставшись полностью обнажённым, услышал, как Харвестер замурлыкала.

— Теперь, — произнесла она хриплым голосом, от которого по Риверу прокатилась сексуальная дрожь, — я довольна.

Они стояли на расстоянии в несколько шагов друг от друга, глядя на то, как воздух густеет от сексуального напряжения.

Тело Ривера практически трясло, когда он наблюдал, как Харвестер ласкает себя, как её полные груди поднимаются и опускаются от её частого дыхания.

— Прикоснись к себе, — потребовала она.

Ривер обхватил член, и аромат возбуждения Харвестер стал сильнее. Ей нравилось наблюдать?

Ладно, он в игре. Крепче обхватив член, он скользнул кулаком вверх и вниз, отметив, как покраснела кожа Харвестер, и расширились зрачки.

— Быстрее, — прошептала она, и он последовал команде.

Её возбуждение снедало него, жаркое, мощное, и когда он двигал кулаком вверх и вниз по всей длине члена, освобождение приближалось как пар в скороварке. Долго Риверу не продержаться, если Харвестер продолжит себя ласкать и так на него смотреть.

Вытащив руку из трусиков, Харвестер двинулась к Риверу, гипнотически покачивая бёдрами. Она остановилась в шаге от него, но всё равно её жар его сжигал.

С дразнящей улыбкой она поднесла мокрые пальцы к его рту.

— Попробуй мой вкус, — пробормотала она.

Господь милосердный, подумал Ривер, втягивая в рот её пальцы.

На языке взорвался медовый вкус, от которого Ривер застонал и вспомнил кое-что ещё.

Все эти годы назад он подарил своим языком Харвестер три оргазма, и, несмотря на то, что был полностью охвачен идеей мести, он отчаянно не хотел пропустить ни одной капли её наслаждения.

— Если бы мы не были в этой коробке, которая в самый разгар всего может нас отсюда выкинуть, ты, ангел, был бы уже на коленях. — Одарив его озорной улыбкой, Харвестер отняла руку от его рта и поцеловала, очень быстро, но этого хватило, чтобы под ногами Ривера содрогнулась земля. — Я проверила бы, сможет ли твой талантливый язычок снова вознести меня на Небеса.

— Я тем или иным способом вознесу тебя на Небеса, — поклялся Ривер.

— Сейчас, — выдохнула она. — Я хочу оказаться там сейчас.

Харвестер накрыла его руку своей и прижала большой палец к головке члена.

Ривер зашипел от наслаждения от этого прикосновения, а когда по члену к яйцам пробежал электрический заряд, вскрикнул.

От руки Харвестер по всему телу распространилось неконтролируемое покалывание, которое очень приблизило Ривера к оргазму.

— Ты используешь силу.

Проклятье… просто… проклятье.

Она продолжала, мастерски распространяя этот талант, заставляя Ривера стоять на месте и часто дышать, испытывать такое дикое приближение к освобождению и желать умолять, чтобы это длилось вечность.

Убрав руку с члена, Харвестер отошла и стянула трусики.

— Я готова. Я хочу, чтобы ты…

Ривер не дал ей закончить. Пять минут назад он потерял способность следовать приказам.

Низко зарычав, он схватил Харвестер за бёдра и развернул к стене.

Уткнулся членом в задницу, когда обхватил её запястья одной рукой и вздёрнул над головой, заключая Харвестер в ловушку между стеной и своим телом.

— Ривер, — прохрипела она.

Уткнувшись носом в её волосы, он просунул свободную руку ей между ног и провёл по набухшим половым губам. А когда скользнул пальцем по клитору, Харвестер застонала.

Кончик пальца покрыло её возбуждение, когда Ривер провёл по входу в её лоно, проверяя готовность, заставляя Харвестер извиваться.

Сейчас. Он должен сейчас оказаться в ней.

Вздрогнув от предвкушения, он направил себя во вход в её лоно. Наполнил Харвестер. Но и она наполнила его — запахом, теплом, своей сущностью.

Казалось, что она единственная женщина во вселенной, так она смела из его памяти остальных. Харвестер стала для него всем.

Ривер жалел, что у них нет времени, чтобы сделать всё правильно, но если откинуть в сторону то, что они находились в замкнутой коробке, которую в любую секунду могла открыть армия Сатаны, желание сделать всё медленно отпало тогда, когда Харвестер решила с помощью силы падшего ангела превратить свою руку в сексуальную игрушку.

Входя до основания, он приподнимал её над полом силой своих толчков. Они оба вскрикнули от интенсивности соединения, а затем, словно лишившись разума, Ривер начал в неё вколачиваться.

К крикам наслаждения Харвестер присоединились звуки шлепков плоти о плоть — влажные, эротические, заводящие Ривера всё больше и больше.

— Я не… приказывала тебе… делать… так… о, да… — проговорила Харвестер между стонами и частыми вдохами.

Ривер был близок. Очень близок.

— Выполнение приказов — не моя сильная сторона, — прохрипел он.

Правда была в том, что после всего, что он сделал с ней, будучи Энриетом, последнее, в чём она нуждалась, это чтобы он видел её в самом уязвимом состоянии, в те моменты, когда наслаждение срывало всю защиту и обнажало эмоции.

Он от неё этого не получит.

Он больше ничего не получит от неё. А сам, тем не менее, даст то, что она желает. Всё просто, потому что сейчас то, что Харвестер желала — это оргазм.

— Попроси, и сможешь кончить, — пробормотал Ривер в основание её шеи.

— Я не прошу, — простонала она. — Не могу.

Закрыв глаза, он перестал двигаться и просто удерживал Харвестер. Член пульсировал внутри неё, и если бы Харвестер сжалась, он бы кончил.

— Тебе это не нужно. — Он отпустил её запястья и скользнул ладонью по её руке, медленно лаская идеальную кожу. Вдохнув её тёплый аромат, Ривер уткнулся ей в затылок.

То, как Харвестер затаила дыхание, подсказало, что ей нравится.

— Харвестер, я не буду больше с тобой бороться. — Он подался назад, почти полностью выходя из неё, а затем резко вошёл. Они застонали в унисон. — Я никогда не дам тебе повода мне не доверять.

— Я никогда не буду тебе доверять, — прохрипела она.

— Ладно. — Он снова двинул бёдрами, содрогнувшись от ощущения её плоти. — Тебе и не нужно.

Харвестер впилась пальцами в каменную стену, оставляя тонкие серые линии.

— Прекрати. — Она судорожно вздохнула. — Остановись.

Ничего не произошло. Ривер ощущал, что они на пределе, в критической точке, от которой зависят их дальнейшие отношения.

Он так долго её ненавидел и в то же время желал, и пришло время прекратить игру в пинг-понг, в которую они играли своими эмоциями.

Если Харвестер требуется больше времени, он подождёт.

Он медленно скользнул в неё, показывая с каждым толчком, что может позаботиться о ней без грубости, к которой она, без сомнений, привыкла. Которую, вероятно, ожидала от него.

— Трахни меня жёстко. — Харвестер толкнулась ему навстречу, от такого напора Риверу пришлось шумно втянуть воздух. — Проклятье, прекрати это медленное, нежное дерьмо. Я этого не хочу, ублюдок.

Стиснув зубы и выкинув из головы все сексуальные образы — адские гончие… как же их много — Ривер ещё больше замедлился.

Он процеловал дорожку к её уху. Ривера накрыла жажда держать Харвестер в объятиях, защищать. О, пометить Харвестер не было легко или умно.

Но для них сейчас был второй шанс, и на этот раз Ривер его не упустит.

— Я тебе сказала прекратить! — Она снова впилась ногтями в камень. От отметин исходил дымок.

Ривер толкнулся снова, по члену к яйцам прокатилась волна наслаждения.

— Нет.

— Остановись!

Ещё один толчок. Быстрее. Жёстче. От ещё большей волны наслаждения он застонал.

— Кончи.

— Я тебя ненавижу.

— Знаю.

Харвестер вскрикнула и так сильно сжала Ривера, что он, потеряв контроль, тоже вскрикнул.

— Я. Ненавижу. Тебя.

— Проклятье, кончай, — проговорил он ей на ухо, вколачиваясь в таком ритме, что начали содрогаться стены. — Заставь меня выплеснуться в тебя. Только в тебя. У тебя будет вся сила, Веррин.

Это сработало. Она закричала проклятие и мольбу, тело напряглось и дёрнулось.

Ривера охватило наслаждение, и он кончил так сильно, что в глазах потемнело.

И так же, как Харвестер расцарапала стены, она расцарапала его душу. Снова.

Он чувствовал её, отметину, что она оставила пять тысяч лет назад, и как будто ничего не изменилось.

Она снова оставила свою метку, а Ривер был чертовски глуп, чтобы этому противостоять.

В этот раз Харвестер отметила его, а сама даже понятия об этом не имела.