Ривер

Глава 34

Харвестер в очередной раз вошла в дом Рафаэля, расположенный в горах, простирающихся за внешними границами Небес.

Новоприбывшие всегда удивлялись, что Небеса не состояли из облаков и золотых ворот. Они напоминали Землю. Только на Небесах было чище. И не было кусачих насекомых, ядовитых пресмыкающихся и вызывающей аллергию пыльцы.

И даже в снегах или пустыне, здесь не было дико холодно или жарко.

Рафаэль ждал её в спальне.

В желудке всё сжалось, когда она вошла туда.

— Взгляни на себя, — произнёс Рафаэль. — Сколько на тебе слоёв одежды?

Около миллиона. Харвестер подготовилась: поплакала, приняла душ, снова поплакала.

Одевание оказалось главным испытанием, но Харвестер нужно признаться, что она улыбнулась, надевая уродливые розовые трусики и бюстгальтер, которые ей купил Ривер.

Это было молчаливое неповиновение, но Харвестер нравилось, что Рафаэлю придётся снимать кое-что, что принадлежало Риверу.

За всем этим последовали леггинсы и топ, штаны и халат. Но из-за того, как Рафаэль раздевал её глазами, Харвестер пожалела, что не надела доспехи. И пояс верности.

Отрывающий член пояс верности, который была вынуждена носить Лимос, когда была обручена с Сатаной, сейчас был бы очень к месту.

А вот Рафаэль был одет лишь в домашние шёлковые брюки алого цвета, и у Харвестер было предположение, что под ними он был без белья.

— Давай просто это сделаем, — процедила она.

— Такая голодная. — Рафаэль улыбнулся, вот только улыбка не оказалась милой. — А я уже было подумал, что ты насытилась своей активностью с Ривером. — Он двинулся к ней, хищная походка не скрывала намерений. — Теперь всё закончено. Если он зашёл дальше поцелуев, я его уничтожу.

Харвестер зашипела.

— Я пришла, потому что у нас сделка, и всё это ради Лимос. Но если ты хоть пальцем тронешь Ривера, знай, что остаток моей жизни тебе придётся брать меня силой.

Рафаэль обнял её за талию и притянул к себе.

— О, мне так не кажется. — Он потёрся носом о её ухо, и Харвестер понадобилась вся сила, чтобы не напрячься. — Однажды побыв со мной, ты будешь умолять меня взять тебя в свою постель.

Что. За. Придурок.

— У меня поясница дрожит от нетерпения.

Проведя языком по раковине её уха, Рафаэль подтолкнул Харвестер к огромной кровати в центре комнаты. С каждым шагом сердце Харвестер опускалось всё ниже, внутренности завязывались в узел, а тело омывало мрачное, безрадостное чувство.

За тысячи лет, что она была падшим ангелом, ей приходилось спать с несколькими крайне неприятными мужчинами, и она научилась справляться, обычно играя роль, позволяющую ей отделить себя от своих действий.

Но с Рафаэлем она так сделать не смогла. Харвестер казалось, что она вообще больше никогда так сделать не сможет.

Не тогда, когда Ривер был в её разуме и в её сердце. Как и тогда, когда она потеряла крылья, Харвестер знала, что это произойдёт. Но чувствовала себя так, будто совершает самое гадкое предательство в своей жизни, и не знала, что же от неё останется, когда всё закончится.

Рафаэль скользнул рукой между их телами и обхватил её грудь, и из горла Харвестер вырвалось рыдание. Паника сомкнулась вокруг неё, как обёртка. Слепо, без раздумий Харвестер со всей силы оттолкнула Рафаэля.

Он отпустил её, и Харвестер попятилась, дыша мелко и часто.

Гнев, окрасив красивое лицо Рафаэля, придал ему оттенки чего-то тёмного и ужасного.

— Как ты могла спать с демонами и животными, а меня находить отталкивающим?

С животными? Он думал, что она спала с животными? Ей потребовалось какое-то время, чтобы затуманенный паникой мозг понял, что Рафаэль имел в виду оборотней.

Ангелы всегда считали гибридов человека и животного мерзостью.

— Я считаю тебя отталкивающим, — процедила Харвестер, — потому что ты шантажируешь меня жизнями.

Рафаэль усмехнулся.

— И ни один демон с тобой такого не делал?

— Естественно, делали, — бросила она в ответ. — Но они же демоны. У них это природой заложено. А ты? — Она посмотрела на него с отвращением. — Ты считаешь себя высшим существом, а по факту ты гораздо хуже. Не знаю, что случилось с тобой, пока меня не было, но ты не тот мужчина, которого я помню. — Харвестер подошла к нему, не желая упустить ни одну эмоцию, играющую на его красивом лице. — Я трахалась с демонами, которые были менее отвратительными, чем ты.

«Спасибо тебе за это, Энриет».

Гнев Рафаэля рос, став ощутимым ураганом в комнате. Электричество жужжало на поверхности кожи, маленькие молнии освещали его тело, как будто его подключили к розетке.

— Ты то, что с тобой произошло, — его голос был окутан силой гнева, и по позвоночнику Харвестер побежали ледяные мурашки. — Ты уже давно должна была стать моей.

Чёрт, она облажась, дразня его. Дело было в ней, и ей нужно это помнить. Нужно сдержать обещание и вернуть Лимос ребёнка.

Всё стерпеть. Извиниться. Подарить ему чертовски лучшую ночь в его жизни, даже если тебя после этого вывернет наизнанку.

— Прости. — От её голоса он остановился и замер. Раньше Харвестер не разбрасывалась так легко извинениями, и если она слово «прости» за последние пять тысяч лет сказала больше десятка раз, то Харвестер будет просто в шоке. — Я просто… нервничаю. — Она захлопала ресницами, играя сокрушенность и запуганность.

Выражение лица Рафаэля смягчилось.

— Понимаю. Это твой первый раз с архангелом.

Ох, как бы не стошнило. Как он может ходить с такой большой головой и сохранять равновесие?

— Да. — Она сумела улыбнуться. — Первый раз.

Рафаэль улыбнулся в ответ.

— Иди ко мне. — Когда она замерла в нерешительности, лишь на мгновение, архангел повторил приказ, но уже жёстче. — Иди. Сюда. — Он щёлкнул пальцами, и она тут же оказалась перед ним.

Одетая лишь в лифчик и трусики.

Рафаэль закрыл глаза и вздохнул. Из груди послышалось урчание, и он открыл глаза. Ясные голубые глаза были окрашены злыми малиновыми вспышками.

— Я чувствую на тебе его запах.

— Не на мне. — Харвестер подняла подбородок и встретила взгляд Рафаэля с неповиновением, перечёркивающим все извинения. Чёрт возьми, она не собиралась извиняться за то, что была с Ривером. — Во мне.

— Я сотру его. — Тёмный, опасный тон его голоса совпал с угрожающим шагом в сторону Харвестер.

Намерение Рафаэля было ясно, и она почувствовала, что готова, что всё выдержит. Вот оно. Она снова пожертвует собой ради Шеула, понимая, что обрекает себя на вечный ад.

Почему-то на этот раз всё было труднее.

Рафаэль запустил руку ей в волосы и дёрнул голову Харвестер назад. Она закрыла глаза, чтобы он не увидел, как противен ей, когда накрыл её губы своими.

— Рафаэль. — Невозможно глубокий голос прокатился по всей комнате и заставил каждый орган в теле Харвестер задрожать от чистого страха. — Отпусти её. Сейчас же.

Какая-то невидимая, электрическая сила разделила Харвестер и Рафаэля. Архангел отлетел назад, ударился в мраморный стол, на котором стояла какая-то бесценная китайская ваза.

Бесценной она была, пока не упала на пол и вдребезги разбилась.

Харвестер развернулась к тому, кто появился в спальне, первоначальный страх превратился в удивление от вида мужчины, присутствие которого наполнило комнату чистой силой.

— Р-Ривер?

Он побрёл к Рафаэлю, который сидел, ошеломлённый, в осколках вазы. От Ривера исходила сила, такая же мощная, как солнце. Взмахом пальца, он поднял Рафаэля над землёй.

— Я мог передать тебе Сатане. — Ривер расправил крылья, и Харвестер от изумления открыла рот. Золотые. Они были… золотые. Никогда прежде ей не приходилось видеть такие крылья, но Харвестер, как и другие, знала ангельскую историю.

Только Радианты обладали золотыми крыльями.

Перед глазами появились тёмные пятна, и она покачнулась. В мгновение ока Ривер её поймал, подхватил на руки и крепко прижал к себе. И всё это время он не отводил глаз от Рафаэля.

— Как видно, — сказал он Рафаэлю, — я тебя не предал.

Рафаэль сглотнул, и это звук отразился эхом, как будто они были в каньоне.

— Я не уничтожил тебя. Мог, но не сделал этого.

— Вообще-то, — протянул Ривер, — ты и не мог. Но это неважно. Важно то, что я могу тебя уничтожить. Будет умно тебе держать это в голове. — Ривер очень осторожно опустил Харвестер и осмотрел её одежду. Вернее, её отсутствие. — Ты для него надела нижнее бельё, которое подарил тебе я.

Она пожала плечами.

— Это был тонкий протест.

Губы Ривера дёрнулись в улыбке.

— Ты никогда в своей жизни не протестовала.

— Да, но… — Харвестер, изумлённо распахнув глаза, замолчала. — К тебе вернулась память.

— Да. Не уверен, что это к лучшему, но теперь у меня есть отправная точка для возмещения причинённого вреда. Особенно, тебе.

Ривер махнул рукой, и внезапно Харвестер оказалась в чёрном обтягивающем платье и кожаных сапогах до колен.

Чувственный ветерок поднял её юбку, скользнул между бёдер и, ух-ты, а шалун Ривер, оказывается, снабдил её трусиками с прорезью.

— Так-то лучше, — произнёс Ривер. Он повернулся к Рафаэлю. — В отличие от тебя, я тебе ни черта не должен. Но я буду лучшим ангелом и прощу тебя за мучения. А ещё я любезно предупрежу тебя. — Рафаэль упал на землю нескладной кучей. — Ещё раз прикоснёшься к Харвестер, и я тебя кастрирую. Она моя. Она не может разорвать с тобой сделку, но это могу сделать я.

Сердце Харвестер затрепетало. Ривер сказал, что за неё кастрирует архангела. Как же это мило? Энриетом он таскал ей цветы и медовые кексы. О, да, ей нравилось предложение Ривера.

Рафаэль встал на колени и опустил голову.

— Она твоя.

— Да, — грубо подтвердил Ривер, обняв Харвестер за талию и притянув к себе. — Она моя.

Ривер переместил Харвестер из оскорбительно роскошного особняка Рафаэля в дом Лимос, прямо в гостиную.

У них не было много свободного времени, и Ривер не собирался тратить его впустую.

У Харвестер был миллион вопросов, но они могли подождать. Когда они здесь со всем закончат, он ей всё объяснит.

А затем Ривер целый месяц будет заниматься с Харвестер любовью.

Из кухни появился Эрик, с тарелкой сэндвичей в одной руке и пультом от телевизора — в другой.

— Иисус Христос! — Он едва из кожи не выпрыгнул, увидев в гостиной Ривера и Харвестер.

Сэндвичи взметнулись в воздух, но супер силой мысли Ривер их поймал и уложил на тарелку на кофейном столике.

Способности Радианта были довольно круты.

Эрик явно не был впечатлён. Он обошёл парочку, прижимая руку к груди.

— Какого чёрта? Хотели, чтобы у меня случился сердечный приступ?

— Я бы тебя спас, — ответил Ривер. Ага, способности очень круты.

— Я всегда говорил, что ангелы — засранцы, — пробормотал Эрик.

В комнату влетела Лимос, в самурайских доспехах и с катаной в руке. Увидев Ривера и Харвестер, она улыбнулась и отложила меч в сторону.

— Я это знала! — произнесла она. — Арес и Тан талдычили, что папа ведёт себя странно и собирается сделать что-то сумасшедшее. Но я знала, что ты нас не покинешь. Ресеф тоже так сказал.

Папа. Слово растопило его изнутри. О, он знал, она не правильно пересказала историю. Арес и Тан назвали бы его Ривером. Но Лимос говорила так, и брать слова назад не собиралась.

И это круче способностей Радианта.

— Я никогда не хотел вас покидать, — произнёс он. Он указал на Харвестер. — У Харвестер для вас кое-что есть.

Лимос любила подарки, и за печалью в глазах вспыхнула искорка.

— И что же это?

Харвестер протянула руку.

Иди ко мне.

Тысячи лет недоверия тяжело осели в пространстве между ними, и Лимос нерешительно замерла. Ривер её за это не винил, и когда она метнула на него вопросительный взгляд, он кивнул, надеясь, что это станет первым шагом к свежему началу.

Лимос осторожно вложила руку в ладонь Харвестер. Ривер взял Лимос за другую руку и призвал силу.

Беспокойство отпечаталось на лице Эрика, когда он встал позади Лимос и в защитном жесте положил руки ей на плечи.

— Что происходит?

— Тсс. — Харвестер извлекла мутный мрамор и очень аккуратно прижала его к животу Лимос. — Закрой глаза.

Комнату наполнило низкочастотное жужжание, и энергия Ривера горячим потоком потекла в Лимос, где соединилась с огромной силой Харвестер.

Жизнь, которую Харвестер принесла в маленьком мраморе, устроилась в утробе Лимос и под рукой Харвестер живот Всадницы начал округляться.

Харвестер улыбнулась, её искренняя радость возвращению ребёнка Лимос и Эрика окружила всех ангельской аурой. Именно такой её запомнил Ривер, и его сердце снова затрепетало.

Словно зная, что он за ней наблюдает, Харвестер кинула на Ривера взгляд, такой, как он помнил у Веррин.

Нет, порочный блеск в глазах Харвестер не обещал ничего ангельского, и Риверу стало жарко. Он дождаться не мог, когда они останутся наедине.

Дождаться не мог, когда они начнут навёрстывать пять тысяч лет разлуки.

Лимос изумлённо ахнула, когда Харвестер убрала руку и отошла.

— Хочешь знать мальчик это или девочка?

Ничего не понимающий Эрик уставился на Лимос, которая опустила взгляд на свой живот.

— Что только что произошло?

— Ваш ребёнок не умер, когда Лорелия наказала Лимос, — объяснила Харвестер. — Она украла его для части плана уничтожения Люцифера. Только Наблюдатель мог его заменить, и только с силой очень сильного ангела. Так что… ребёнок снова у тебя… ой!

Харвестер замолчала, когда Лимос стиснула её в крепких объятиях.

— Спасибо, спасибо… о, боже, спасибо! — Лимос кинулась к Риверу, сжимая в объятиях и перекрывая доступ кислороду.

Последним она набросилась на Эрика, который не устоял под таким напором и они рухнули на диван, сплетясь конечностями, смеясь и целуясь.

— Думаю, нам пора, — пробормотала Харвестер.

— Чёрт, нет! — Лимос вскочила, но Эрика не отпустила. — Мы позовём моих братьев, всех наших друзей и устроим огромную грёбаную вечеринку.

— Возможно, — согласился Ривер, повернувшись к Харвестер и беря её за руку, — мы могли бы также устроить свадебную церемонию.

Харвестер резко вдохнула.

— Я… эм…

Ох, проклятье. Риверу могло быть дофига лет, но он бы всё равно не научился обращаться с женщинами, так ведь?

— Подожди, — выпалил Ривер. — Ничего не говори. Просто послушай. — Он втянул воздух и продолжил. — Я помню себя. И тебя. Я помню нас. — Закрыв глаза, он мысленно вернулся в то место, где они с Веррин впервые поцеловались. — Я хотел тебя, но не был для тебя готов. Я был молод, импульсивен. Полон злости и слишком разбалован силой.

Метатрон правильно поступил, запечатав его силу.

Ривер был безответственным и нестабильным и, в конце концов, его захлестнуло собственное высокомерие.

Он открыл глаза и заметил, что Лимос и Эрик пытаются по-тихому уйти.

— Нет, — сказал он, — останьтесь. Вы тоже должны это услышать.

Эрик выглядел так, будто хотел к чёрту отсюда убраться, как будто присутствовал при чём-то интимном, что не должен был видеть и слышать, но Лимос его задержала.

— Я помню, как переспал с Лилит и каким глупым себя чувствовал, узнав, что она суккуб. Моя гордость не позволила всё так оставить. — Он взял Харвестер за руку. — Я на десятилетия забыл о тебе и нашей дружбе. Пока ты обыскивала земной шар в поисках моих детей, я был слишком эгоистичным, чтобы заметить, как ты занята. — Сердце заколотилось, когда в голове появились образы прошлого. — Небеса гудели об этих трёх мужчинах и женщине, способных собрать армии людей и уничтожить демонов. Это было самое большое событие с момента восстания Сатаны. Когда я узнал, что эти четверо — мои дети, и ты об этом знала…

— Знаю. — Она вонзила ноготки в его ладони. — Тебе не нужно ничего говорить.

— Нужно, — настаивал Ривер, — я должен и знаю это. — Он выдохнул, готовясь продолжить, даже если это будет стоить ему женщины, которую он любит. — Я тебя ненавидел. Ненавидел больше, чем ненавидел Лилит.

Но даже несмотря на то, что разум был поглощён яростью, ему не хотелось её убивать. Почему-то он по-прежнему её хотел, даже если также хотел причинить ей боль, которую она ему причинила.

— Поэтому сказал, что простил, и соблазнил тебя. — Сокрушающая боль сдавила грудь, вес многовекового стыда.

Небесный солнечный свет проникал в открытое окно спальни Веррин, согревая спину Энриета, когда он тяжело дышал после оргазма, который пытался сдержать.

Веррин кричала и стонала, по крайней мере, от трёх оргазмов, что не входило в его план. И его оргазм в план не входил, и гнев с каждым вдохом жёг горло.

В то мгновение, как всё закончилось, Энриет скатился с неё и оставил Веррин в сбитых простынях на кровати. Он одевался под взглядом её сонных глаз. Когда она села и увидела кровь на простынях, то попыталась скрыть её и своё смущение.

— В чём дело? — спросил он. — Стыдно?

— Нет. — Она завернулась в одеяло. — Конечно же, нет.

Холод наполнил дыру, которую она проделала в его сердце своей ложью.

— А должно быть.

Она моргнула, изумрудные глаза из сонных стали недоуменными.

— Ч-что?

— Девственность не то, что так легко отдают.

— Думаешь, я с лёгкостью её отдала? — Она повыше подтянула одеяло, как будто холод его тела распространялся на неё. Может, так было. — Я хотела тебя десятилетия. Берегла себя для тебя.

— Не стоило этого делать. — Он наклонился, наслаждаясь тем, как она быстро побледнела. — Я тебя презираю. — Зарычав, он сдёрнул с неё одеяло и оставил её ошарашенной и уязвимой, как и она тогда оставила его, признавшись, что знала о его детях. — Ты забрала у меня сыновей и дочь, поэтому я тоже кое-что у тебя забрал.

Она открыла рот, но не могла произнести ни слова.

— Я… я… Энриет, я думала, что мы в этом разобрались. Думала, что ты всё понял. Я сделала это ради тебя.

— Сделала это ради меня? Скрывала от меня десятилетия детей для чего? Чтобы помочь мне? — Теперь голос стал низким рыком, и здание начало трястись. — Они выросли без меня! Лимос выросла в аду, Ресеф вырос с девкой, которая относилась к нему как к щенку и оставляла ребёнком одного, Ареса били, пока он не потерял всякое сострадание. Из-за тебя.

Слёзы текли по щекам Веррин, когда она попыталась схватить его, но он отошёл, не в силах вынести её прикосновение. Даже смотреть на неё было тяжело.

— Пожалуйста… ты должен понять…

— Понять? — взревел он. — Я понял вот что, Веррин. Я трахал демонов, которые менее отвратительны, чем ты.

От воспоминания Ривер отшатнулся, задрожал, и Харвестер поймала его. Она всегда его ловила. Он был таким ублюдком, что не осознавал это.

— Прости, Веррин, — прошептал он. Ривер знал, что перед ним Харвестер, а не юный невинный ангел, каким она была. Но он не извинился перед тем доверчивым ангелом. И после всего, что он вспомнил, извинений будет недостаточно. — Мне так жаль. Ты этого не заслужила. Энриет был придурком. Я был придурком. Я не заслуживаю, и если ты не можешь принять мои извинения, я пойму. Но никогда не перестану пытаться с тобой всё наладить.

— Я тебя прощаю. — Голос Харвестер хрипел. — Я должна была рассказать тебе о детях.

— Нет. — Он покачал головой. — Нет, ты была права в том, что не рассказала. Мы можем век играть в эту игру «а что если», но дело в том, что нам неизвестно, что было бы, расскажи ты мне всё. Я могу гарантировать, что ничего хорошего из этого бы не вышло. Ты сделала то, что посчитала правильным, и именно это имеет значение. Ты была права. Я был неправ. Очень неправ.

— Значит, — начала Харвестер таким же дрожащим голосом, как его эмоции, — ты говоришь, что всё вспомнил, тебе по-прежнему жаль о содеянном и ты по-прежнему хочешь церемонию соединения со мной?

Всем сердцем.

— Если ты захочешь быть со мной. Однажды, когда ты будешь готова. Если ты будешь готова. Я всегда буду рядом. Я буду ждать столько, сколько потребуется. — Он встретился с её глазами. — Ты всегда была для меня единственной.

Несколько мучительных секунд Харвестер ничего не говорила, и Ривер начал потеть. Может, он и был одним из самых могущественных существ, но вся сила вселенной не заставит Харвестер делать то, что она не хочет. Например, соединиться с ним.

Наконец, Харвестер подняла подбородок тем упрямым жестом, от которого Ривер с ума сходил.

— Я не собираюсь соединяться по той формальной абсурдной церемонии ангелов.

Ривер сдержал улыбку.

— Я с этим справлюсь.

Харвестер усмехнулась.

— И не надену обычное платье.

— Согласен. — Ей в платье было так же комфортно, как монашке в борделе.

Харвестер, которой всегда нравилось его мучить, накрутила длинный локон на палец и сделала длинную паузу, рассматривая морские раковины, нарисованные на стенах.

— Харвестер… — От его рычания Харвестер улыбнулась, а затем кинулась в его объятия, обняв за шею.

— Надеюсь, ты понимаешь, на что соглашаешься, — пробормотала она ему на ухо. — Ривер, я люблю тебя, но если ты меня разозлишь, помни, что я могу приковать тебя твоими же костями.

Проклятье, а это сексуально. О, в то время, когда она с ним так сделала, это было чертовски больно. Но Риверу нравилось, что её новенький сияющий нимб не уничтожил её рожки.

— Буду держать это в уме. — Он понизил голос до шёпота: — Но ты должна помнить, что со своими новыми силами я могу трахать тебя до потери сознания, и мне даже не нужно находиться с тобой в одной комнате.

Чтобы доказать свои слова, он послал ей между ног чувственную волну.

Всё, что нужно было для этого, лишь подумать, что Ривер хотел сделать, и он чувствовал, будто гладит её там руками, ласкает языком, членом.

Он представил, как проводит языком от клитора, до дырочки и входит в неё глубоко, и Харвестер пришлось прикусить его плечо, чтобы не вскрикнуть.

— Это было жестоко, — выдохнула она. — Сделай так ещё.

Ривер рассмеялся.

— Позже. Обещаю.

Они отстранились друг от друга, но их секретные улыбки и горящие страстью глаза, выдали их с головой, но Лимос и Эрик этого не заметили — были слишком заняты, приглашая братьев, сестёр и прочих родственников и друзей.

— Яй! — Лимос отбросила в сторону телефон и приказала одной из служанок принести шампанского. — Знаешь, Харвестер, а ведь я тебя ненавидела. Ты была такой стервой. — Лимос никогда не отличалась чувством такта. Она посмотрела на живот, выражение лица стало созерцательным. — Но я знаю, каково жить в Шеуле. Знаю, что это для тебя значило. И знаю, что если бы не ты, я бы не смогла разорвать сделку с Сатаной. — Она подняла взгляд, в глазах сверкали слёзы радости. — Так что, даже если бы ты не вернула мне ребёнка, я бы всё равно приняла тебя в нашей семье.

Харвестер обняла Лимос — быстро и неловко, но у Ривера появилось ощущение, что впервые Харвестер сама была инициатором объятия с тех пор, как была юным ангелом.

— Спасибо, Лимос. — Отступив, Харвестер прочистила горло и опустила взгляд на снова округлый живот Лимос. — Так хочешь знать? Мальчик или девочка?

Лимос и Эрик обменялись взглядами, а затем покачали отрицательно головами.

— Мы подождём. Можешь дразнить меня следующие несколько месяцев.

Харвестер усмехнулась.

— Ты действительно меня знаешь.

Лимос осмотрела Харвестер с головы до ног, как будто решая, насколько правдива оценка Харвестер.

— Странно знать тебя как Небесного Наблюдателя, когда веками знали тебя как Наблюдателя от Шеула.

— Кстати говоря, о Наблюдателе из Шеула, — вмешался Ривер, беря Харвестер за руку, — вы должны знать, что Ревенант — мой злой брат-близнец.

— Что? — хором произнесли Эрик, Харвестер и Лимос.

— Да. Это длинная история. Расскажу за Маргаритой. — Ривер улыбнулся. — Давайте начнём вечеринку.